Добродетельная леди

Глава 22

Ранним утром следующего дня, когда Брайони сообщили, что мистер Колдвел исчез и что нигде в Оукдейл-Корте, от подвала до чердака, нет и следа этого провинившегося джентльмена, она и глазом не моргнула. Рейвенсворт широкими шагами вошел в ее спальню, недовольно хмуря лоб. Он задумчиво запустил руку в свои черные волосы, приведя их в небрежный беспорядок.

– Этот юный нахал, похоже, сбежал посреди ночи. Его постель не тронута. Я, наверное, до смерти перепугал его. Как он мог только подумать, что я хочу ему зла?

– Действительно, как ему могла прийти в голову такая идея? – язвительно заметила Брайони, отбрасывая одеяло брачной постели, которую делила со своим мужем. Она лениво потянулась, восхитительное ощущение довольства жизнью распространилось по каждой клеточке ее тела, и она многозначительно взглянула на своего возлюбленного. Самодовольная улыбка играла в уголках ее губ.

– Вы выглядите как кошка, наевшаяся сметаны, – нежно произнес он. Вид ее смятой ночной рубашки и одной дразнящей полуобнаженной груди дал его мыслям новое направление.

Она слабо вздохнула и улыбнулась ему:

– Кошке так повезло!

Улыбка Рейвенсворта стала шире.

– Бесстыжие слова, мадам жена, от девицы, которая – неужели это было только вчера? – убегала от меня, как испуганный кролик.

Она неторопливо выбралась из беспорядочно смятой постели и накинула стеганый халат.

– Я думала, вы собираетесь нас убить. И Колдвел тоже так подумал. Но не ломайте голову из-за этого находчивого молодого человека. Если я правильно поняла его план, сейчас он уже далеко в открытом море, на пути домой в Америку.

Она сидела за туалетным столиком, расчесывая спутанные волосы. Когда она свернула тяжелые пряди в пучок, который он предпочитал, Рейвенсворт подошел и встал позади нее.

– Открытое море? Америка? О чем вы говорите, Брайони? – Он выглядел озадаченным.

Брайони повернулась на табурете и с невинным видом взглянула на него. Ее пальцы проворно втыкали шпильки в волосы.

– Он не мог спокойно находиться здесь без документов, когда констебль рыщет повсюду в поисках сбежавшего американца. Вам не стоит беспокоиться о нем. Уверяю вас, он знает, что делает. Его побег был до мельчайших подробностей спланирован его друзьями-квакерами. – Она уронила шпильку и нагнулась, чтобы поднять ее. Когда она снова взглянула на Рейвенсворта, ее поразил его вид застывшего недоверия. – Я думала, вы знали, – запинаясь, пробормотала она.

– Нет, – спокойно произнес он, – откуда мне было знать? Я знаю только то, что вы сказали мне. Я догадывался, что вы что-то скрываете, но я решил, что Колдвел и ваш брат попали в затруднительное положение и приехали в Кент, чтобы избавиться от назойливых кредиторов. Я ошибался?

Брайони колебалась.

– Ну? – нетерпеливо потребовал он. – Что вы можете сказать в свое оправдание?

У Брайони екнуло сердце. Его глаза, только что теплые от воспоминания о близости, теперь были холодно-бесстрастными, их синева посветлела до ледяной прозрачности. Она начала, запинаясь и немного отчаянно, объяснять затруднительные обстоятельства Колдвела и как она думала помочь ему, не вовлекая в это мужа.

– Я не хотела лгать вам, вы должны понять это, – сбивчиво закончила она, – но тогда, зная, как вы относитесь к войне в Америке, это показалось мне единственным решением. Как я могла выгнать Колдвела? Вы сами когда-то сказали мне, что цель оправдывает средства. В сложившихся обстоятельствах я чувствовала себя вынужденной оставить на время свою щепетильность.

Его испепеляющий презрительный взгляд заставил ее в нерешительности остановиться.

– А как же ваша совесть, Брайони? – жестко спросил он. – Неужели она позволила вам безнаказанно лгать своему мужу?

– Нет, конечно же, нет! – удрученно продолжала она, виноватый румянец окрасил ее щеки. – Но что мне оставалось делать? Это была крайняя необходимость.

– Вы могли бы сказать мне правду, довериться мне, черт возьми, – осуждающе произнес он. – Я доверял вам безоговорочно – и вот как я вознагражден! Но мне следовало бы догадаться, как все будет, когда я брал вас в жены. – Он сжал руку в кулак и яростно ударил им в ладонь. – Будь проклята ваша жалкая душонка – все ваши цветистые разговоры о совести и принципах, – и будь проклят я, что купился на эту ложь. Я был готов простить вашу замкнутость. Я надеялся, что со временем вы привыкнете к роли моей супруги, что я смогу обуздать некоторые ваши дикие выходки, чтобы вы соответствовали будущему рангу герцогини. Но я ошибался. Мне нужно было жениться на женщине одного со мной положения, как я всегда и был намерен, на утонченной леди, которая знает, как вести себя в любых обстоятельствах. Но главное, – продолжал он еще более яростно, – она была бы женой, которая дарила бы преданность в первую очередь мне – своему мужу. Господи, каким дураком я был – жениться по любви!

Он отвернулся, как будто сам вид ее был ему отвратителен, и подавленная Брайони сидела молча, страдая от правды его горьких слов, пока терзания не стали невыносимыми.

– Что я могу сказать? – произнесла она, обращаясь к его напряженной спине. – Мое поведение непростительно, я знаю. Но, Хью, – продолжала она с отчаянной мольбой, – неужели ваше сердце не может простить меня, понять, какая чудовищная дилемма стояла передо мной? Вы не можете хотя бы попытаться быть снисходительным к моей несчастной душе?

Но Рейвенсворт был не в настроении прощать. Он вознес Брайони на пьедестал. Черт побери, она взошла на него сама, без его помощи, а теперь она спустилась вниз и разрушила его самые возвышенные иллюзии.

– Быть снисходительным? А вы когда-нибудь были снисходительны ко мне? – гневно спросил он, поворачиваясь к ней. – Подумать только, каким я был весь этот последний месяц, стараясь заслужить вашу любовь и уважение. А вы думали о моей несчастной душе, когда с презрением отвергали меня? Вы заставили меня чувствовать себя червяком. Я был слепым идиотом – изображал из себя мудрого и благодетельного хозяина имения, – похоронил себя в этом Богом забытом захолустье, постоянно держал себя в узде, потому что верил, что вы слишком хороши для меня! Слишком хороши для меня! Вот это забавно! – Он запрокинул голову и разразился злым хохотом.

Брайони в страхе прижала руку ко рту. Она чувствовала, что теряет Рейвенсворта, и все это она заслужила. – Хью, я с-сожалею, – только и смогла она вымолвить напряженным тонким голосом.

– Я думал, что вы не такая, как другие женщины, – небрежно бросил он, – что вашу любовь стоит завоевать. Но вы сделали из меня дурака.

– Хью, – молила она, ее голос дрожал, – не говорите больше ничего сейчас. Вы не в себе. Когда ваш гнев немного утихнет, мы все обсудим. Сейчас говорит только ваша гордость.

– Вы ошибаетесь, если думаете, что я не в себе, – холодно возразил он. – Сейчас я гораздо больше «в себе», чем был все это время.

Он резко повернулся и решительно направился к двери.

Этого не может быть, исступленно подумала она, вскакивая на ноги. Это ночной кошмар, и через мгновение она проснется.

– Куда вы идете?! – в панике воскликнула она.

Он остановился, положив руку на ручку двери, и обернулся, чтобы презрительно посмотреть на нее.

– Назад, к моей прошлой жизни, – язвительно ответил он, – где, слава Богу, добродетельные дамы встречаются крайне редко.

– Н-но как же прошлая ночь? – спросила она, ее голос превратился в шепот.

Его преувеличенно глубокий поклон был полон пренебрежения.

– Не придавайте этому слишком большого значения, моя дорогая. Одна ласточка еще не делает весны. – Он открыл дверь.

– Н-но когда я увижу вас снова? – упорствовала Брайони.

Он окинул ее оценивающим оскорбительным взглядом.

– «Никогда» будет не слишком скоро, любовь моя?

Дверь с грохотом захлопнулась за ним, и Брайони отшатнулась, как будто он ударил ее. Она упала на табурет перед туалетным столиком, ее разум оцепенел от боли. Она потеряла его навсегда и не могла винить его за уход. Какой дурочкой она была, когда рисковала единственным, что привлекало его в ней, – своей неоспоримой добродетелью. Она никогда не сможет вернуть ее. Будь проклята эта добродетель, горько подумала она. Почему он не может любить меня ради меня самой?

– Харриет? О, моя дорогая! Неужели это правда ты?

Услышав явную боль в голосе Брайони, Харриет остановилась. Она замерла, подобрав юбки своего розового редингота, готовая выйти из кареты с гербом виконта Эйвери, которая всего минуту назад въехала на подъездную дорожку дома Рейвенсворта. Она вскинула голову и в то же мгновение была поражена видом печальной Брайони, которая, не обращая внимания на моросящий дождь, стояла на ступенях парадной лестницы Оукдейл-Корта. Харриет в тревоге сжала руку Эйвери, глядя на небрежный вид Брайони.

– Господи, Брайони! – воскликнула Харриет, испуганная неухоженным видом своей всегда утонченной кузины. – Что за несчастье случилось с тобой?

Услышав заботу в голосе любимой подруги, Брайони сдавленно всхлипнула и бросилась вниз по лестнице прямо в раскрытые объятия Харриет, нарушая замысловатый узор из розовых перьев и лент на ее светлых волосах.

– Ну, ну! – сочувственно приговаривала Харриет, поправляя свободной рукой сбившуюся шляпку. – Кузина Харриет здесь, чтобы позаботиться о тебе. – Она бросила на Эйвери испепеляющий «ну, я же говорила!» взгляд поверх склоненной головы Брайони, на что он в легком недоумении пожал плечами.

Харриет, вытянув руки, отстранила Брайони и внимательно заглянула ей в лицо.

– Какое несчастье! Ты выглядишь просто ужасно! Что это животное сделало с тобой? – с чувством воскликнула она.

– Н-ничего! Это все я сама, – заикаясь и всхлипывая, ответила Брайони. – Пожалуйста, не вини Рейвенсворта.

– Где он? – спросила Харриет, поджала губы и горящим взглядом окинула дом и окрестности в поисках отсутствующего злодея.

– У-уехал неделю назад в Лондон. Он больше н-не хочет меня видеть.

Маленькая, но красивой формы грудь Харриет начала вздыматься от бурного негодования.

– И не увидит, – возмущенно заявила она, – потому что я отправлю Эйвери вызвать его на дуэль за такое постыдное вероломство.

В устрашающей тишине, наступившей после этого импульсивного заявления, неторопливые слова Эйвери прозвучали намеренно легкомысленно:

– Может быть, мы все-таки уйдем из-под дождя, моя дорогая, пока не промокли до костей? Почему бы вам не отвести Брайони в дом и не устроиться там, пока я займусь лошадьми и багажом? Возможно, спокойно все обсудив, мы придумаем, как разрешить эту неразбериху, не прибегая к насилию. – Он предостерегающе посмотрел на жену.

– О, пожалуйста, – взмолилась Брайони с трогательной искренностью, – вы не должны сердиться на Рейвенсворта. Это я обманула его ожидания, понимаете. Я предала его. Я не невинная девочка, которой когда-то была!

Откровенный ужас отразился на обычно бесстрастном лице виконта.

– Господи, Брайони! Это отвратительно!

– Не будьте таким болваном, Эйвери! – заметила Харриет с легкой улыбкой, лишающей ее резкие слова всякой злобы. – Брайони преувеличивает! Ну а теперь займитесь делами и присоединитесь к нам где-нибудь через час. – Она покровительственно обняла Брайони за талию и повела ее вверх по лестнице в дом Рейвенсворта, бормоча слова утешения.

После двух больших бокалов рейвенсвортовской мадеры, хранимой только для особых случаев, дух Брайони начал оживать. Жизнь перестала казаться такой уж беспросветной, когда рядом с ней была ее энергичная кузина. Весть о свадьбе Харриет привела ее в состояние безграничного счастья, которого она не испытывала с того утра, когда уехал Рейвенсворт. Но как только она произнесла традиционное «желаю вам счастья», новый приступ отчаяния нахлынул на нее.

– Ну, ну! Расскажи все кузине Харриет, – говорила Харриет с такой материнской заботой, что сдерживаемые слезы Брайони превратились в настоящий потоп. С помощью уговоров и настойчивых расспросов Харриет наконец-то смогла разгадать тайну этого чудовищно несправедливого отъезда Рейвенсворта.

– Ну что ж, я не вижу ничего, из-за чего стоило бы так убиваться, – ободряюще произнесла Харриет, когда почти бессвязное повествование Брайони подошло к концу. – Это всего лишь ссора влюбленных.

Брайони не убедила ее логика.

– Нет, Харриет. Я безнадежно испортила все. Как ты не понимаешь? Он влюбился в мою невинность, в мою добродетель, а теперь они потеряны навсегда. Я уничтожила его любовь.

– Фу! – успокаивающе возразила Харриет. – Что за чепуха! Если бы у тебя была хоть крупица здравого смысла, ты не была бы сейчас в таком затруднительном положении. – Она поставила пустой бокал на низкий столик около гобеленового кресла с высокой спинкой и стала рыться в сумочке. Через мгновение она вытащила руку и протянула Брайони усыпанную бриллиантами золотую табакерку.

Брайони с восхищением смотрела на изящную безделушку.

– Она великолепна, – выдохнула она.

– Свадебный подарок Эйвери, – застенчиво сказала Харриет. – Хочешь присоединиться?

Удовольствие Брайони сменилось недоверием.

– Ты хочешь сказать, что Эйвери считает приличным, что его жена нюхает табак? – спросила она, на секунду забыв о своих нескончаемых несчастьях.

– Конечно! Эйвери не ханжа. Он человек широких взглядов, и ему нравится, когда его жена бросает вызов обществу. – Харриет просто лопалась от распиравшей ее гордости. – Ты же не хочешь сказать, что бросила?

Брайони взяла шепотку ароматного порошка. Она изящно растерла его между пальцами с видом знатока и аккуратно вдохнула.

– Нет. Но Рейвенсворт мне не разрешает.

Харриет изумленно открыла рот.

– Не разрешает? Ушам своим не верю! Чтобы у моей кузины не хватало духу! Я никогда не думала дожить до дня, когда ты позволишь кому-то запугать себя, тем более человеку вроде Рейвенсворта.

Брайони напряглась, услышав несправедливое осуждение в резком тоне кузины.

– Меня никто не запугивает, кузина Харриет, – спокойно ответила она. – И я возражаю против твоего замечания о моем муже. Лорд Рейвенсворт гораздо лучше, чем ты думаешь. Если бы ты только знала, какие он все эти недели прилагал усилия, чтобы привести имение в порядок. Я признаю, что его характер может быть немного непостоянным... Ну хорошо, даже жестоким, – поправилась она, увидев, как изящные брови Харриет скептически взлетели вверх, – но в этом случае, – серьезно продолжала она, – не обвиняй его, будь любезна. Во всем произошедшем нужно винить только меня.

Харриет задумчиво посмотрела на кузину.

– Как скажешь, дорогая. Значит, если бы тебе пришлось пережить это снова, ты бы рассказала Рейвенсворту, что Колдвел американец, и позволила бы ему сдать беднягу властям?

– Нет, конечно, нет! Как бы я могла?

Харриет упорствовала:

– Тогда в чем ты поступила нечестно? Ты говоришь, что ты виновата, если бы это сделала, и виновата, если бы не сделала?

– Да! Я не знаю! А что это значит?

– Только одно, моя милочка. Ты много раз попадала в неприятности, но, насколько я знаю, никогда прежде не позволяла, чтобы последнее слово осталось за вспыльчивым лордом Рейвенсвортом. Права ты была или нет, но ты всегда смело спорила с ним. И он восхищался тобой! А теперь посмотри на себя! Ты как побитая собака с поджатым хвостом. Ни намека на бывшую бесстыжую девицу, которая поймала в сети пользующегося успехом, но такого неуловимого лорда.

– Я? Бесстыжая девица? – переспросила Брайони, смеясь над абсурдным для такой скромной квакерской мисс, как она, прозвищем.

– Кто меняет свой облик, как хамелеон, в одно мгновение превращаясь из истинно добродетельной мисс в роковую женщину?

– Ну, да, но у меня была на то причина!

– От чьей репутации остались одни лохмотья, потому что добродетельная мисс на глазах у всего света бесстрашно вошла в ложу самой известной куртизанки?

– Харриет, это нечестно. Я всего лишь выполняла свой долг, и ты знаешь это!

Харриет спокойно пропустила мимо ушей пылкое заявление кузины.

– Спящая красавица, – хладнокровно продолжала она, – у которой хватило смелости спать на ложе наслаждений, до которого каждый повеса и распутник в городе мечтает добраться.

– Но не когда я на нем! – в ужасе воскликнула Брайони. – Это Харриет Уилсон они домогаются, не меня. Кроме того, откуда мне было знать?

– А это не важно, – поджала губы Харриет. – Подумай о скандале, если эта история когда-нибудь выйдет на свет. Но это еще далеко не все.

– О!.. – неопределенно произнесла Брайони, поджимая губы.

Харриет не обескуражило очевидное нежелание Брайони продолжать эту тему.

– Нет! Это далеко не все! Кого, я спрашиваю тебя, практически изнасиловал слишком влюбчивый лорд, кто прибежал за защитой в объятия голого джентльмена и кого ничего не подозревающие друзья обнаружили за запертой дверью в его спальне?

– Он был не совсем голым! – запротестовала Брайони.

– Неужели? – В голосе Харриет прозвучало разочарование. – Значит, меня ввели в заблуждение. Но продолжим... – Тут она многозначительно посмотрела на кузину, которая настороженно скрестила руки на груди. – Кому предложил содержание не кто-нибудь, а наследник герцогства, который мог выбрать любую девицу из «Ковент-Гардена» или титулованную даму сомнительной репутации в королевстве?

Брайони изумленно открыла рот:

– Откуда ты знаешь?

– От Эйвери, конечно, – протянула Харриет, ничуть не раскаиваясь, что так жестоко нарушила хрупкое самообладание своей кузины. – Моя дорогая, такие «грешки» не случаются с благовоспитанными кисейными барышнями. Стала бы такая прятать красивого молодого джентльмена в имении своего мужа и убегать под покровом ночи на тайное свидание с ним? Отвечай!

Брайони пристыжено опустила голову.

– Если смотреть с этой точки зрения, я понимаю, что мое поведение было в высшей степени безнравственным. Неудивительно, что Рейвенсворт питает ко мне такое отвращение. Ты права, Харриет. Я бесстыжая девица и недостойна быть его женой.

– Ты что, не слышала ни слова из того, что я сказала? Рейвенсворту не нужна благовоспитанная, бесхребетная, образцово-нравственная жена. Такая надоела бы ему до смерти уже через неделю. Вопреки тому, что введенный в заблуждение маркиз сказал тебе, он восхищается твоей отвагой. Не подлизывайся к нему. В глубине души он совсем не хочет укротить тебя. Поверь мне, Брайони, я разбираюсь в таких вещах. – При этих словах Харриет загадочно улыбнулась каким-то своим воспоминаниям.

Брайони уже открыла рот, чтобы отрицать правдивость рассуждений Харриет, но внезапная ослепляющая вспышка озарила ее мозг, и она откинулась на подушки кресла, обомлев от изумления.

– Это правда! Это правда, – повторяла она, как будто не могла поверить.

– Ну, конечно же, правда. А, ты что думала? – прозаично спросила Харриет. – Что он влюбился в твои квакерские принципы? О, я не говорю, что они не были частью твоей привлекательности, но, как я припоминаю, при вашей первой встрече ты покорила джентльмена в мчащейся куда глаза глядят карете, и мы все знаем, как это началось.

– Нет-нет, – сказала Брайони, на ее щеках появились ямочки. – Это была наша вторая встреча. В первый раз, когда я увидела его, он меня поцеловал.

Харриет не поверила своим ушам и уставилась на кузину со смешанным выражением уважения и ужаса.

– Черт побери, Брайони, как ты могла ему позволить?

– Как я могла остановить его? – парировала Брайони, краснея, и, чтобы скрыть смущение, отвернулась поправить букет душистых желтых роз, стоящий около нее на столе.

– Не может быть! Неудивительно, что он был без ума от тебя, несмотря на все твои ханжеские манеры и праведность. Он, должно быть, разглядел за этой серьезной личиной твою истинную сущность. К счастью для меня, Эйвери понятия не имеет, какой характер скрывается за этой чопорной внешностью. Но сейчас не об этом! Что нам нужно, так это план действий, стратегия, как привести битву к скорому и удачному завершению.

Обе новобрачные сидели в глубокой задумчивости, поглощенные сложностью проблемы, которую представлял собой лорд Рейвенсворт. После длинной паузы Брайони прервала тишину:

– Харриет, что мне делать? Я же не могу гоняться за ним по всему городу как ревнивая отвергнутая жена. Тогда весь Лондон скоро будет знать о нашем разрыве.

– Я думаю, – протянула Харриет. Золотые часы на дубовой каминной полке пробили час. – Брайони, я не хочу совать нос не в свое дело, но я права, предполагая, что ты независима в средствах?

– Мне принадлежит весь доход от моего капитала, которым я могу распоряжаться, как пожелаю. А почему ты спрашиваешь?

Харриет просияла:

– Другими словами, ты богата, как набоб, и тебе не нужно обращаться к мужу за каждой безделушкой или платьем, которое тебе взбредет в голову купить. Готова ли ты промотать несколько тысяч, чтобы приманить его обратно?

Брайони вся обратилась в слух.

– Ты еще спрашиваешь!

– Хорошо. Тогда у меня есть идеальное решение.

Эйвери заглянул в комнату.

– Могу я войти? – учтиво поинтересовался он. – Или мне проваливать к дьяволу?

– Дорогой, – проговорила Харриет, ее сердце, как обычно, сильнее забилось при виде его дорогих черт. Она грациозной походкой приблизилась к нему, и его руки обвились вокруг нее собственническим жестом любовника. – Вы никогда не догадаетесь, что кузина Брайони собирается сделать для нас!

– Жду не дождусь услышать, – ответил Эйвери с преувеличенной серьезностью.

Глаза Харриет сияли.

– Брайони решила устроить бал в нашу честь. Как это мило с ее стороны, правда?

Эйвери вежливо поклонился Брайони.

– Даже чересчур мило, кузина Брайони. Могу я спросить, где этот бал будет происходить? – Он заметил быстрый вопросительный взгляд, который Брайони бросила его жене. Он предостерегающе поднял бровь, глядя на Харриет, и крепче сжал ее талию.

– Ну, Эйвери! Где же еще, как не здесь, в Оукдейл-Корте? – с наивным видом промолвила она.

– Харриет! – Его голос был тихим, почти умоляющим. – Подумайте, что вы затеваете.

– Эйвери, доверьтесь мне в этом, хорошо?

Он ощутил легкий укол беспокойства, но умоляющему выражению на любимом лице не мог противостоять. Он подавил свои опасения и ответил с достойной похвалы силой духа:

– Моя дорогая, вы знаете, что я вам доверяю.

Это было все, чего она хотела.

– Сколько гостей может принять Оукдейл, кузина Брайони? – Ее мозг уже усиленно обдумывал стратегию предстоящей схватки.

Брайони быстро посчитала в уме.

– Пятьдесят со всеми удобствами, я думаю.

– Отлично! Тогда мы пригласим сотню.

Лорд Эйвери встретил это скандальное предложение с невозмутимым спокойствием.

– Всего сотню? – удивился он. – Харриет, дорогая, осмелюсь сказать, это влетит в копеечку. Однако я прекрасно знаю, что не стоит мешать вам, дамам, в вашем заговоре против благосостояния моего отсутствующего друга. Я так понимаю, что Рейвенсворт тоже должен быть приглашен на собственный бал?

– Рейвенсворт? О, я не думаю, что нам нужно посылать ему приглашение! – беззаботно заметила Харриет. – Что скажете, кузина Брайони?

Брайони сидела со слегка рассеянным видом, расправляя складки платья. Она невозмутимо посмотрела прозрачными серыми глазами на собеседников.

– Приглашать хозяина? Вот уж нет! Что за неуважение!

Эйвери постарался терпеливо и даже добродушно объяснить обстоятельство, которое дамы, очевидно, не учли.

– Но когда до него дойдут слухи о бале, ничто на свете не сможет удержать его от приезда сюда.

– Вот именно! – воскликнула супруга лорда Эйвери. Она высвободилась из его нежных рук и сделала реверанс кузине, триумфальная улыбка играла на ее очаровательных губах.