Добрые соседи

2.03. Гроза

Катерина открыла глаза. Некоторое время она разглядывала относительно белый потолок с желтоватым пятном в углу и круглый матовый светильник. Переводить взгляд на стену, чтобы узнать, какого она цвета, совершенно не хотелось. Хотелось понять, отчего так болит нога. А еще — оказаться дома, в собственной постели, с твердой уверенностью, что все плохое — лишь воспоминание о дурном сне.

— Привет, подруга! Наконец-то ты очнулась! — воскликнула Рита, и Катерина невольно обернулась. Даже боль приутихла — столько в этом голосе было искренней радости и сочувствия.

— Как же ты нас напугала! — добавила Рита и напрочь все испортила. Не моментально, скорее — рывками и с множеством смазанных фрагментов, словно изображение на старинной видео-кассете в ускоренной перемотке, вернулись воспоминания. Что ж, по крайней мере, больше не хотелось знать, откуда взялись тугие повязки на руке и ноге, и почему одежда — чужая: появились совсем другие вопросы.

— Где… — начала было Катерина и захлопнула рот — вставить хоть слово в поток информации, выплеснутый Ритой, у нее просто не было сил.

— Ты застряла в том ужасном доме, а потом мы поехали тебя спасать, там была куча народу и машин кругом, менты, и все такое, но мы придумали, как пробраться, ну, то есть, не мы, а то забавное существо, а потом двери вдруг открылись и спасатели влетели внутрь прям вместе с дверями, ты бы видела, а тебя вынесли на носилках, и Лешка заорал, что поедет с тобой, я так напугалась, у тебя кровь на джинсах, я еле нашла ту больницу, опять припарковалась неправильно, ну да ладно, главное, что все хорошо закончилось…

На этом у подруги, видимо, закончился воздух в легких.

— Где Леша? — спросила Катерина и удивилась тому, как странно звучит ее собственный голос. Не голос даже — надтреснутый шепот.

— Разговаривает с врачом из скорой, — отчиталась Рита. — А до того сидел тут рядом и держал тебя за руку. Это так мило…

— А Майя?

— Забрала полиция. Ой, — всплеснула руками подруга. — Ты только не волнуйся, я уверена — ее очень скоро отпустят и…

— Где Хлюп? — перебила Катерина, увидала в глазах подруги полнейшее непонимание и добавила:

— Забавное существо. Где он?

— Тот, кто сидел в ведре? — уточнила Рита и беспомощно развела руками. — Не знаю, но я уверена…

— Тихо! — вместо нормального возгласа у Катерины получилось хриплое карканье, но подруга вмиг замолкла, растерянно моргая. Теперь можно было расслышать разговор в коридоре — очень важный разговор, потому что незнакомый голос у приоткрытой двери только что упомянул "жидкое мыло на одежде пострадавшей".

Молодой фельдшер даже не пытался скрыть радостное возбуждение. Еще бы: за все время работы — никаких интересных случаев, кроме, разве что, экспериментов бомжей с коктейлями из бытовой химии, и вдруг — такое! Стоявший напротив него муж пострадавшей радостным не выглядел, но парень этого не замечал. А даже заметив — не смог бы понять: как же тут ни радоваться, когда ситуация — прямиком из голивудского блокбастера, да еще никто при этом не умер. Ну, подумаешь, наложили пару швов на ногу — до серебряной свадьбы заживет. Зато — какое приключение!

Алексей покорно терпел счастливый идиотизм своего собеседника: в конце концов, именно этот человек оказал его жене первую помощь.

Успев запрыгнуть в скорую, он проследил, чтобы врачи сделали Катерине все необходимые уколы, в том числе — от столбняка: поди, узнай, кто или что ее истязало. Проводил ее до палаты, сунув кому-то денег, чтобы поместили в отдельную. Расписался в каких-то бумагах. Несколько раз уточнил, не надо ли сдать кровь. После этого он просто рухнул на стул у постели жены и уставился в стену.

В таком виде его и нашла соседка Рита. Выносить ее болтовню, пусть даже и не громкую, было тем еще испытанием, но, по крайней мере, Рита принесла кофе из автомата. Некоторое время Алексей рассеянно смотрел на пену поверх мутноватой жидкости, потом поставил стакан на тумбочку и выскочил из палаты. "Так всегда бывает," — думал он, разыскивая людей со скорой. — "Классика, мать ее. Ты забываешь единственную деталь, а потом оказывается, что она была самой важной. И Катерина, очнувшись, этому не обрадуется."

Фельдшер Денис охотно разговорился о случившемся, не упуская подробностей.

— Конечно, я видел! — возбужденно жестикулируя, рассказывал он. — На ее одежде, и на руках. Какая-то белесая фигня. Я сразу подумал: а вдруг, — фельдшер понизил голос и заговорщицки подмигнул Алексей. — вдруг — эктоплазма. Ну, ты понял, мужик, — как в том фильме про охотников на привидений.

— И?.. — как можно небрежнее поинтересовался Алексей.

— Да я же говорю — фигня, — разочарованно махнул рукой Денис. — Соскреб немного и отнес в лабораторию. Ни-че-го. Жидкое мыло, волокна ткани, частицы пыли и кровь твоей жены, что, согласись, неудивительно.

— А куда вы потом дели эту… фигню? — все так же небрежно спросил Алексей, невольно покосившись в сторону палаты.

— Куда-куда, — пожал плечами фельдшер. — Вылил в раковину, разумеется. Говорю тебе: в том образце не было ничего интересного… Эй, мне показалось, или твоя жена разговаривает с той девчонкой? Сообщу-ка я кому следует.

Рита тем временем пыталась удержать Катерину и не дать ей встать с кровати.

Алексей вбежал в палату — как раз вовремя, чтобы подхватить Катерину, которая явно не рассчитала силы: ни стоять, ни, тем более, идти она не смогла. Он хотел уложить ее обратно, но Катерина не позволила, помотав головой:

— Забери меня отсюда. Пожалуйста! Просто поверь на слово: дома мне будет лучше. Дома стены помогают, — добавила она совсем тихо. — Понимаешь, о чем я?

С женой на руках Алексей выглянул за дверь и сдавленно выругался: группа людей в белых халатах явно направлялась к ним. По коридору ходило еще немало народу, но сбежать незаметно не было ни шанса.

— Что бы вы без меня делали, соседи! — Рита выглянула следом, вернулась в палату, поплевала на ладонь и широким жестом размазала по лицу остатки косметики.

— Уверена? — отрывисто спросил Алексей.

— Ой, бегите уже, — отмахнулась Рита. — Я по вашей милости больше вообще ни в чем не уверена.

Она выскочила за дверь и устремилась к врачам, делая то, что у нее всегда получалось просто великолепно. Женские рыдания вперемешку с бессвязной болтовней кого угодно собьют с толку. После того, как Рита оказалась в центре внимания, Алексей выскользнул в коридор. Не побежал — тогда бы их непременно заметили, но ухитрился сдержаться и дойти до лестницы спокойным шагом. В сторону лифта он даже не глянул. Катерина посмотрела на мужа с благодарностью: одна мысль о лифте приводила ее в ужас.

Еще многих из пресловутого бизнес-цетра доставили в ту же больницу, так что пробраться незамеченными через холл, забитый взволнованными родственниками, оказалось нетрудно, хотя это и стоило беглецам нервов.

— Нельзя бросать Ритку! — выпалила Катерина, когда Алексей наконец-то усадил ее на скамейку в скверике и достал мобильник, чтобы вызвать такси. Муж усмехнулся в ответ и ткнул пальцем куда-то за ее плечо. Катерина обернулась, и как раз вовремя: с ее места хорошо были видны двери больницы. И двое охранников, которые буквально выкинули Риту через эти самые двери.

— Я еще много могу рассказать!.. Обращайтесь, если что! — прокричала Рита вслед мужчинам. Через несколко секунд телефон в руках Алексея зазвонил.

— Ау, соседи! — раздался из мобильника жизнерадостный голос. — Вас подбросить?

Это походило на плоскую шутку из второсортных комедий, когда взрослый человек ноет "Не хочу в школу, мамочка!". Но именно так она себя и чувствовала. До тех пор, пока глаза закрыты, ты в полной безопасности. Ничего плохого не случится — это просто не по сюжету, и кто-то бережно поправляет одеяло и гладит тебя по голове.

— Мам… Не буду… — пробормотала Катерина сквозь дремоту. Некоторое время она балансировала на грани сна и яви, наконец собралась с силами и открыла глаза. Рассматривать стены Катерина не стала — теперь она была уверена, что вернулась домой. Только дома может быть так спокойно на душе.

Еще мгновение — и она проснулась окончательно. Секунды ей как раз хватило, чтобы заметить Ненилу, которая шарахнулась от кровати, старательно изобразив традиционную презрительную мину.

Это не работало.

— Здравствуй, — улыбнулась домовушке Катерина.

— Кхм-м… И тебе не хворать, — на конкурсе "Самое безразличное выражение лица" Нениле досталось бы первое место.

— Спасибо за то, что угробила мои шорты.

— Всегда пожалуйста, — фыркнула домовушка и направилась к двери. На пороге она обернулась и все тем же небрежным тоном добавила:

— Стало быть, ты говорила со Стариками.

Это не было вопросом, и Катерина не стала отвечать. И уж тем более — удивляться: у домовых свои способы узнавать все и обо всем.

— Может, ты и тетеря, — задумчиво сказала домовушка. — Но, по крайней мере, небезнадежная.

Заслужить подобный комплимент от Ненилы было все равно что получить Нобелевскую премию мира в комплекте с рыцарским званием и парочкой "Оскаров". Катерина кивнула, давая понять, что оценила похвалу.

— С возвращением, хозяйка! — вдруг возник из ниоткуда Сам, радостно улыбаясь. Покой и умиротворение улетучились, и вовсе не по вине домового. Ну, разве что, — чуть-чуть, ведь он невольно напомнил о том, что было так важно.

— А Хлюп вернулся? — с надеждой спросила Катерина. Домовой лишь развел руками в ответ.

Человек способен привыкнуть к очень многим вещам, но к противоестественной жаре обитатели города П. привыкать не желали, с каждым днем ненавидя ее все больше. О том, что жара станет решением чьей-то проблемы, еще накануне Катерина даже подумать не могла. Но факт оставался фактом: интернет, телевидение, газеты — все дружно свалили вину за трагедию в бизнес-центре на погоду. Майя Денисовна несколько часов изучала новостные сайты и передачи — на сверхъестественные причины не было и намека. Только жара-жара-жара, да пару раз помянули нерадивых подрядчиков.

— Видишь? Волноваться не о чем. Никто за тобой не явится. Сейчас ма закончит врать по телефону твоим родителям, и все будет окей, — подбадривал Алексей жену, пока менял ей повязки. — Вот и Ненила со мной согласна. Согласна, да? — Он очень выразительно подмигнул домовушке, передававшей ему чистые бинты.

— Эк тебя перекосило-то, хозяин, — усмехнулась та в ответ. — Меня уговаривать не надо. Лучше поразмысли, как уболтаешь незваного гостя, если он все-таки явится с вопросами.

Незваный гость явился в восьмой коттедж тем же вечером.

Он выглядел абсолютно безобидно: ни тебе похоронно-черного костюма, ни зловещего автомобиля. Костюм был серый, неновый и слегка помятый, а старенькая "Волга" — под стать одежде. Гость назвался следователем по особым делам, предъявил документы и всем своим видом выражал Катерине сочувствие. Он не бросал по сторонам любопытных взглядов, не задавал странных вопросов, и не чесал нос и уши. Сам и Ненила затаились и внимательно наблюдали за серым типом. В конце концов они решили считать его подозрительным вдвойне. Вскоре к ним присоединились домовые-соседи, и Чур тут же подлил масла в огонь:

— Я нашел в бардачке удостоверение "особого департамента" Съем свою гитару без соли, если это полиция! Он — не коп, сердцем чую! Эй, ты чего дерешься? — Чур обиженно покосился на Марфу, которая легонько стукнула его по затылку.

— А ты выражайся по-русски. Какой-такой "коп", что за зверь?

— Да ладно, — отмахнулся Сам. — "Полицейские" — тоже не наше слово, называли бы уж тогда жандармами.

— Еще стрельцов припомни! — фыркнула Ненила. — Главное, он что-то вынюхивает, а бедной хозяйке сейчас и без того тяжело… Ну, чего уставились? — мгновенно приняла она оборонительную позу в ответ на удивленные взгляды. — Это я про старшую хозяйку.

— Натравлю на него кошек, — мрачно ухмыльнулся домовой в бархатном кафтане, до того молчаливо скрывавшийся в тенях. — Ежели незваному гостю кошка в туфли нагадит, тот более в доме не задерживается, проверено. А еще, — злая ухмылка сделалась шире. — Можно тормоза в машине испортить.

— Совсем с глузду двинулся?! — возмутилась Марфа. — Вот из-за подобных выходок нас и считают чертовой родней.

— Даже думать не смей! — отрезал Сам. — Пока просто наблюдаем. Если он — не тот, за кого себя выдает, значит, только и поджидает, когда случится что-нибудь необычное.

В ответ из теней раздалось презрительное "Пфф".

Вскоре следователь попрощался и ушел. Напоследок он внимательно оглядел изнывающую в душных сумерках улочку, и был вынужден признать, что самое подозрительное на ней — искромсанные кусты у заборов. А еще у следователя сложилось прочное мнение, что в поселке живет слишком много кошатников. Всю обратную дорогу он проклинал их самих, и их драных питомцев, по вине которых пришлось заезжать на мойку. Но даже после мойки едкая вонь не исчезла из машины до конца.

Около полуночи дед Василий заглянул на минутку в кухню — выпить воды. Он уже перестал обращать внимание на то, что кошка вообразила себя скаковой лошадью. Не удивлялся, почему, совершенно не задумываясь, ставит под кухонный стол два блюдца с молоком вместо одного. Но тихий смех, донесшийся из темного угла за плитой, был настолько злораден, что мурашки побежали по спине от страха.

— Ты того… не хулигань, ладно? — сказал старик чуть дрогнувшим голосом и ушел, позабыв свою чашку.

Смех оборвался. За плитой презрительно хмыкнули.

— Прежний-то хозяин уже все углы бы хлыстом высек, — прошипел домовой, — Куда катимся…

Кастрюли загремели в шкафу, словно литавры. Тонким противным звоном откликнулись оконные стекла. Любимая чашка деда Василия слетела со стола и непременно разбилась бы, не приземлись она точнехонько на кошку. Отважная спасительница чашек прижала уши и с воплем бросилась прочь, едва не сбив с ног хозяина.

Не обращая внимания на звон и грохот, старик снова вошел в кухню, подобрал чашку и сел за стол.

— Ну-ка, выходи! — строго прикрикнул он.

Рядом с чашкой на стол опустился длинный предмет.

Домовой выглянул из своего угла и недоуменно посмотрел на бамбуковую лыжную палку.

— Хлыстов не держим, — все так же строго сказал дед Василий. — Но если желаешь по-плохому — можем и по-плохому.

Он достал из футляра очки, неспешно протер их, водрузил на нос и оглядел домового с головы до ног. Тот скорчил в ответ злобную рожу.

— Давай-ка, подверни свою какофонию — кругом люди спят! — велел дед Василий. — Ишь, металлист нашелся. Зовут-то тебя как?

— Забыл! — непостижимым образом домовой ухитрился прошипеть слово без единого шипящего звука. Старик только усмехнулся в ответ:

— Это не имя. И даже не прозвище. Ты будешь… пожалуй, Марк. Хотел так внука назвать, но дочка уперлась, — старик вздохнул, тяжело поднялся со стула и недвусмысленно указал на палку. — Заканчивай греметь, понял? Может, ты теперь и молоток, но только не по ночам.

Домовой неохотно кивнул, избегая глядеть человеку в глаза.

— Вот и молодчина, Маркушка. Спокойной ночи. Проголодаешься — еда в холодильнике. И не забывай закрывать дверцу, — старик подмигнул домовому. — Иначе Елена нам обоим такое устроит — мало не покажется.

Посреди притихшей кухни маленькая фигурка продолжала стоять, не двигаясь.

— Марк… Марк-марк-мар-р-рк, — бормотал домовой, перекатывая слово во рту, будто камешек. Его одежда вдруг замерцала, пошла рябью, изменяясь, перетекая в нечто новое. Кошка Джинджер осторожно выглянула из-за двери и вытаращила круглые глаза, наблюдая, как вытертый бархат уступает место черной коже. Наконец превращение завершилось. Брутально звякнули кастрюли на полках. Старинный кафтан сменила куртка-косуха, которую дополнили кожаные штаны и тяжелые ботинки.

— Охохонюшки, — уныло вздохнул домовой, — Так мне и надо. Здравствуй, современная жизнь. И где тут у вас прокачивают кошек до мотоциклов?..

То утро стало самым незабываемым утром лета. А может быть — и всего года.

Неизвестно, кто заметил их первым, но телевидение с интернетом тут уж точно было ни при чем. Незнакомые люди просто окликали друг друга на улицах, указывая вверх. Все новые прохожие застывали на месте, уставившись в блекло-голубое небо. "Автобус!", "Жираф!", "Нет, похоже на динозавра!" — смеялись дети.

После полутора месяцев нестерпимого зноя в небе наконец появились облака. И с каждым часом их становилось больше.

Катерине рассказал про облака домовой. Сама она не могла даже добрести до кухни и поставить чайник, не то что выйти на улицу. Ненила помогла ей перебраться на диван в гостиной и принесла поднос с завтраком, холодно бросив: "Тут не ресторан, заказы не принимаем". Вопреки угрозе домовушки еда оказалась вкусная. Сам, пытаясь развлечь хозяйку, включил телевизор и немедленно наткнулся на местные новости. Впрочем, новостями их можно было назвать лишь с натяжкой: журналисты продолжали на все лады обсуждать события в бизнес-центре.

— Оставь, пожалуйста! — окликнула Катерина злобно ворчавшего домового, который, судя по виду, был готов перекусить пополам ни в чем неповинный пульт. — Я хочу знать подробности.

— Какие?! — всплеснул всеми руками домовой. — Ты же там была! В самом пекле, или типа того!

— Так ведь Хлюп… — начала было Катерина, но домовые уже исчезли.

— Не понимаю… — горько прошептала она. — Неужели им до такой степени наплевать?

Спустя несколько часов домой вернулся Алексей. С утра, вместо работы он отправилися прямиком к бизнес-центру, но только зря потерял время. Не помогли ни осторожные намеки, ни внезапные вопросы "в лоб" о маленьком полупрозрачном существе. К тому же детективом-любителем очень быстро заинтересовалась полиция.

— Тут такое дело… — начал было Алексей. Катерина лишь покачала головой в ответ:

— Давай без долгих вступлений. И так все ясно.

— Зашибись, как ясно! — сердито фыркнул Алексей. — Чтоб ты знала, все только начинается. Чаю хочешь? Да, — спохватился он и стал шарить по карманам. — тут тебе подарочек.

— Хочу, — рассеянно кивнула она. — А от кого подар… А. Понятно.

Катерина слабо улыбнулась — живопись малышки Светы была неповторима. Как и ее упорное нежелание подчиняться любым правилам: кто-то из родителей чуть заметно написал простым карандашом под картинкой "Выздоравливайте", но девочка старательно не заметила подсказку, начеркав поверх нее красным фломастером "ВыздАраввлЕвай!!!"

Сам рисунок оказался по дстать пожеланию: мало кто смог бы понять, что за существа пляшут на нем, держась за руки и улыбаясь. Катерина поймала себя на мысли, что испытывает гордость: для многих и многих на картинке была обычная детская мазня, но для нее — хоровод людей и домовых.

— Либо Ненила ночью устраивала посиделки, либо я просто что-то не понимаю! — донесся из кухни голос Алексея. — Вчера тут была полная пачка твоего любимого "Нури". Сегодня — ни одного пакетика. Потерпи немного, ладно? Я схожу в минимаркет на станции. О! — добавил он от входной двери. — К тебе гость! Не пугайся: гость — в хорошем смысле.

В одной руке соседка Рита сжимала листок бумаги, в другой — удерживала на манер профессиональной официантки блюдо, накрытое салфеткой. Она осторожно присела на диван рядом с Катериной и поставила блюдо на журнальный столик.

— Угадай, что? — радостно улыбаясь, потребовала Рита.

Катерина вдохнула сладкий аромат совсем чуть-чуть подгорелого теста, отметила жирные пятна на салфетке и решительно помотала головой:

— Никаких версий. Сдаюсь. Что там?

— Та-да! — Рита сдернула салфетку. — Это тебе. Печенье. Марфа научила. Оно хорошее, правда! Свекровь уже пробовала.

— Спасибо, — Катерина с благодарностью улыбнулась подруге. Все звонки с соболезнованиями от коллег и родственников не стоили единственного кусочка этой кривоватой, бессистемно утыканной изюмом выпечки.

— Спасибо, — повторила Катерина. — Мне очень приятно. А это что? — она кивнула на листок.

Бумага была торжественно развернута и впихнута ей в руки.

— Я сама рисовала! — гордо сообщила Рита. — Это логотип будущего портала "Мой домовой и я".

Пару мгновений Катерина отчаянно соображала, что бы такого похвалить на рисунке, рядом с которым картинка Светы выглядела почти профессиональным искусством.

— Ты держишь вверх ногами, — немного обиженно пояснила Рита, забрала листок и перевернула его. — Вот как надо!

— А!.. Прости, — с облегчением выдохнула Катерина. — Вот что значит не надеть ни очки, ни линзы.

Что именно зрители должны увидать на рисунке, она на всякий случай уточнять не стала.

— Знаю, так себе получилось, — покачала головой подруга. — Я в этом деле чайник, а ты делаешь сайты, ну, я и подумала…

— Я помогу, — кивнула Катерина. — Обязательно.

Рита возбужденно вскочила с дивана и вскинула вверх руку со сжатым кулаком:

— Мы — тайное общество!

Она скосила глаза на кулак и поморщилась:

— Над секретным опознавательным жестом еще придется поработать. Пойду — подумаю.

Рита бросилась к двери. Уже снаружи донесся ее радостный крик:

— Дождь начался! Кать, слышишь? Ааа!!! Как льет!.. Мамочки…

Только теперь Катерина заметила, что снаружи стемнело. Шелест дождя с каждой секундой становился все громче, и вот уже он превратился в рокот ливня, капли выбивали оглушительное стакатто одной им понятной мелодии по крышам и подоконникам.

— Ох, Лешка… — Катерина огляделась в поисках мобильника и неловко слезла с дивана.

— Сам? Ты мне не поможешь? — позвала она и тут увидела, что рисунки упали на пол. Она подобрала их, машинально развернула и застыла, в недоумении глядя на сияющую точку посреди яркой картинки. Миг — и Катерина с воплем отбросила горящие клочья рисунков в стороны.

Темнота, куда более черная, чем та, что была снаружи, придвинулась вплотную, заставив девушку отшатнуться, снова упасть на диван, вжаться в него, не обращая внимание на боль в растревоженных ранах.

По ковру, по столу, по обивке дивана побежали язычки пламени.

— Ты! — выдохнула Катерина. — И пожар во дворе… все — ты!

Ей стало страшно. Очень страшно, но не настолько, чтобы забыть про молоток. Тот самый молоток, которым она запустила в тварь, когда ей стало страшно на этом самом месте в прошлый раз. Не сделай она этого тогда — может быть, и твари никакой не было.

— Давай погово… — начала она и прикусила язык. Да и кто бы на ее месте не прикусил: от крика домового заложило уши, все прочие звуки — шум ливня, грохот грома — стали деликатным шепотом на заднем плане.

— Закрой глаза!!!

— А?.. — выдавила она и непременно получила бы заряд порошкового огнетушителя прямо в лицо, но тут диван попросту опрокинулся назад. Чьи-то сильные руки сгребли ее в охапку и оттащили к двери.

— Леша? — растерянно спросила Катерина, попыталась обернуться и охнула от боли в ноге.

— Не ведаю, где его носит! — бросила Ненила. — Давай-ка убираться отсюда.

— Нет! Сам… надо помочь ему!

— Думать не смей! — отрезала домовушка. — Сам должен все исправить САМ!

Тут Катерина наконец-то увидела домовушку: она снова сделалась обычного роста — маленькая фигурка в сумраке комнаты, которую быстро затягивал едкий химический туман. Катерина невольно закашлялась. Ненила прижала к ее лицу лоскут ткани, сварливо буркнув:

— Еще желаешь воевать?

Она стояла совсем рядом с Катериной, только потому та и услышала домовушку. Рев твари сливался с шумом грозы, трещала мебель, что-то с грохотом рушилось, но воинственные вопли Сама легко перекрывали все звуки:

— Н-на тебе, на!!! Получай!

За окном полыхнула молния, на миг осветив комнату и намертво впечатав Катерине в память две сцепившиеся в схватке фигуры: бесформенное нечто, черное, как сама сущность темноты, и двухметрового косматого верзилу, воздевшего ярко-алый меч. Впрочем, насчет последней детали Катерина уверена не была. Это мог оказаться и огнетушитель, но чем на самом деле домовой сразил чудовище, она так никогда и не узнала.

За шумом битвы Катерина не услышала, как хлопнула входная дверь. Алексей ворвался в дом с граблям наперевес. Садовый инструмент — не самое эффективное оружие, но, когда на звонки никто не отвечает, а из дома, полного сверхъестественных существ, несутся жуткие вопли и грохот, долго раздумывать не приходится.

До комнаты он не добрался — три или четыре едва различимые в темноте фигуры, возникнув ниоткуда, преградили ему дорогу. То, что это домовые, Алексей не усомнился ни на секунду.

— Прочь с дороги, засранцы мифические! — крикнул он и тут же оказался на полу. Грабли исчезли неведомо куда. В поле зрения появилась костлявая старческая рука с совершено нуместным кожаным напульсником на ней и погрозила Алексею пальцем.

— За мифического — ответишь! — прошипели ему в ухо.

— Ты не понимаешь, человек, — с мягким упреком добавил другой, более молодой голос. — Если в доме появился чужак, домовой обязан выгнать его сам.

Внезапно буря утихла — и внутри дома, и снаружи, остался только мерный, успокаивающий шум дождя. В комнатах сам собой включился свет.

Ненила помогла Катерине подняться на ноги и поддерживала ее, пока не подошел Алексей.

— Все кончилось? — спросила Катерина.

— Очень на это надеюсь, — скептически хмыкнула домовушка. — Убытков-то убытков… Глаза б мои не глядели!

Слова "комната лежала в руинах" звучали бы никчемным пафосом — не так уж много в этой самой комнате было вещей, но беспорядок получился просто жуткий. Диван обгорел, ковер — тоже, вернее — не столько обгорел, сколько оплавился и отвратительно вонял, от журнального стола остались только щепки. Книги попадали с полок, разбитые цветочные горшки живописно дополнили кавардак. И совершенно неправдоподобным, режущим глаз островком чистоты посреди бедлама выделялось пианино без единой царапинки или пятнышка.

Катерина не обратила внимание ни на бардак, ни на пианино. Она смотрела на косматую фигуру посреди комнаты, сжимавшую в одной из шести рук бесформенную красную железяку.

— М… Мимикрия, — пробормотала Катерина.

— А? Ой! — Сам оглядел себя, выронил железяку и сделался обычного размера. — Бывает. Увлекся, знаете ли.

— У тебя уши дымятся, — вздохнула она и неловко присела на краешек бывшего дивана. Алексей пристроился рядом.

— Да ладно… На себя посмотри, жертва параллельной цивилизации, — усмехнулся Сам. — Шутка, если что, — добавил он. — Опаньки! И правда, дымятся. Пойду — умоюсь.

Ненила тем временем растолкала столпившихся у двери домовых, вышла из комнаты и тут же вернулась с совком и шваброй, бормоча под нос то ли страшные проклятья, то ли волшебные слова, а может быть — все вместе. Так или иначе, с каждым взмахом швабры беспорядка в комнате становилось все меньше. Катерина машинально следила за движениями домовушки, пока ее взгляд не уперся в пианино. Она тяжело вздохнула.

— Черт бы побрал этот гроб с музыкой. Все могло быть иначе.

— Или не быть вообще. Легко винить гроб с музыкой, когда все уже позади, — сварливо бросил Марк.

— Думаю, вы правы… — кивнула Катерина, помолчав немного. — Разумеется, инструмент тут ни причем.

— Я шестой век прав! — зло фыркнул домовой. — Всегда так было: люди напортачат, а разгребать домовым. А в благодарность что? Отказали нам в бессмертной душе, спасибо обльшо… ой!

Обломок стола угодил старому домовому точно в лоб.

— А ну, вали отседова, персонаж второго плана! Сказал одну философскую реплику, и будет с тебя! — рявкнула Ненила, уперев руки в бока.

Алексей судорожно закашлялся, пытаясь сдержать смех, но не слишком успешно.

— Вот что бывает с теми, кто слишком часто смотрит телевизор в компании с ма, — прошептал он, склонившись к жене.

— Хватит зубоскалить! — окончательно вышла из себя Ненила. — Вон! Все — вон, не видите — уборка!

Домовые исчезли моментально, люди — чуть медленнее, сразу после того, как еще один обломок стола просвистел мимо уха Алексея.

— Намек понял! Выброшу-ка я из дома труп ковра. Все равно его не любили в соседних галактиках, — ухмыльнулся Алексей и подмигнул Катерине.

Он сгреб в охапку клочья ковра и все, что замела на них Ненила, и выскочил из дома. Назад он прибежал, фыркая и отряхиваясь:

— Надо же, до сих пор так льет… Хлюпыч, подбрось полотенце! — крикнул Алексей в строну ванной. Замер, покачал головой.

— Черт. Забыл. Простите…

А Катерине показалось, что муж забыл закрыть входную дверь, а может быть — Ненила перестаралась с заклинаниями, и оттого дождь вдруг оказался прямо в комнате. Странный соленый дождь, застилающий глаза.

— Хозяйка, не плачь, а? — похлопал ее по руке Сам. — Мы ведь застрахованы, свалим все на короткое замыкание. Делов-то…

Она уставилась на домового, открыла рот, но поняла, что подходящих слов просто нет. Алексей подхватил ее на руки, отнес в спальню и уложил на кровать.

Закончив подметать, Ненила обошла дом, распахивая окна. Дождь кончился. Воздух наполнила ни с чем не сравнимая послегрозовая свежесть, аромат цветов и — совершенно необъяснимым образом — запах молодой листвы, как будто на дворе был май, а не начало августа. Некоторое время было совсем тихо, даже скандальные обитатели клена помалкивали, в кои-то веки пережив грозу без осложнений.

— Мама! Мама, смотри!

Тишина исчезла. Запели птицы. Вороны петь не стали, зато принялись что-то бурно обсуждать, не иначе — капризы погоды, а может быть — смешную девочку в желтых резиновых сапогах и синем платье, самозабвенно скакавшую по лужам.

— Света, домой, немедленно!

— Ну ма-а-ама!.. Посмотри же!

Алексей вошел в комнату.

— Хочешь посмотреть?

— На что? — слабо усмехнулась Катерина. — На Свету в луже?

— Нет. На радугу.

Алексей снова взял жену на руки и вынес на крыльцо. Сам притащил для нее стул из кухни, а после забрался на перила и устроился там рядышком с Ненилой. Домовые сидели, совершенно не скрываясь, болтая ногами, словно дети, и жмурясь от яркого солнца.

Над поселком изогнулась двойная радуга.

— А помните, как Хлюп гонялся за ней? — тихо спросила Катерина, глядя в небо.

— Еще бы, — весело отозвался домовой. — Всю округу перекопал. Забудешь такое, как же.

— Я думаю, — еще тише сказала Катерина. — Я думаю… наверное, он был эльфом.

Три пары глаз и еще один, украшенный солидным фингалом, уставились на нее. Повисла неловкая пауза.

— Эээ… — нарушил наконец молчание Сам. — Хозяин, мне кажется, хозяйку надо уложить обратно в постель.

— Вот-вот! — озабоченно добавила Ненила. — И поставить градусник.

— Но ведь он боялся железа! — воскликнула Катерина. — Вы что — уже совсем не помните, какой он был?

Домовой спрыгнул с перил, встал перед Катериной, некоторое время пристально смотрел на нее, и вдруг с размаху хлопнул себя всеми шестью ладонями по лбу. В другое время подобный жест развеселил бы ее, но сейчас она просто отвернулась. И тут же повернулась обратно, не веря своим ушам: домовой давился со смеху:

— Во-первых, — сказал он, утирая тремя руками выступившие от смеха слезы. — Про железо придумал я. Да-да, знаю, врать не хорошо, — он подмигнул Катерине. — Но ведь сработало. И ты позволила ему остаться. А во-вторых, — Сам перестал смеяться и взял Катерину за руку. — Хозяйка, когда ж ты наконец усвоишь, что мы — не люди. Кончай оплакивать того, кто в этом не нуждается — он еще тысячу раз успеет надоесть тебе до чертиков. И давай поменьше всяких "был". Лично я предпочитаю слово "будет".