Добыча (ЛП)

Глава 23

Дождь так и шел. Мгновение Энджи обдумывала этот печальный факт, но тут же отбросила размышления, потому что поделать ничего было нельзя. Она села, зевнула, убрала волосы с лица и сказала Дэйру:

— Если у тебя нет кофе, возможно, мне придется тебя убить.

Он открыл один ярко-голубой глаз, секунду в молчании обозревал ее, потом буркнул:

— Черт, я тебе верю.

— И?

— И, пожалуй, встану и приготовлю тебе этот самый кофе.

— По рукам.

Она была практически уверена, что кофе у него найдется, в конце концов, есть же кофейник? Хотя вдруг, он приберегал кофейник только для клиентов, а сам относился к тем странным созданиям, что пьют только воду?

Дэйр потянулся всем длинным телом, руки стукнулись о комнатную перегородку, а спальник соскользнул в сторону. Энджи пришлось сглотнуть неожиданно заполонившую рот слюну; он выглядел одновременно и неприлично и восхитительно, с двухдневной щетиной и взъерошенными после сна темными волосами. Энджи намеренно отвернулась от игры мускулов, и вместо этого сосредоточилась на более обыденных вещах, таких как банальная физическая нужда.

Может, сегодня удастся перенести часть веса на больную лодыжку, и путешествие наружу пройдет гораздо легче. Энджи вытащила из-под одеяла правую ногу и осмотрела. Пальцы все еще припухшие, но уже не так сильно. Она очень осторожно шевельнула ими, просто чтобы проверить, получится ли. По ощущениям все было нормально, и Энджи подвигала ими еще немного.

— Если лодыжка сломана, будет больно шевелить пальцами?

— Не знаю. Я ломал руку, три ребра, ключицу, нос и заработал трещину в колене, но лодыжку — никогда.

Нахмурясь, она повернулась посмотреть на него:

— Ты что, любитель влипать в неприятности?

— Мне больше нравится «искатель приключений». Нос я сломал в восемь лет, пытаясь перепрыгнуть на велосипеде через яму.

— А так и не скажешь.

Действительно, переносица выглядела идеально ровной.

— Дети восстанавливаются лучше, чем взрослые. Перелом ребер я получил в четырнадцать, когда меня лягнула лошадь. Трещина в коленной чашечке — спасибо футбольному матчу. Сломанная рука и ключица — результат несчастного случая на учениях.

— Что произошло?

— Мы совершали восхождение. Парень надо мной не смог удержаться и упал, прихватив с собой меня и еще одного приятеля.

Он мог погибнуть. Если бы ударился головой или позвоночником… Энджи пришлось отвернуться прежде, чем Дэйр смог бы прочитать внезапный ужас на ее лице. Ей поплохело от одной только вероятности. Всякий раз, при виде шрама на его шее, Энджи с ужасом думала, как легко этот осколок шрапнели мог перерезать сонную артерию и убить его. Слишком часто Дэйр оказывался на волосок от смерти, в миллиметрах, в секундах от гибели…

Она его любит. Или как минимум может любить. Энджи прижала руку к животу, пытаясь справиться c тошнотворным чувством, сродни тому, что однажды испытала, когда решила прокатиться на чертовом колесе. Опыт подсказывал: испытывать чувства к кому-то вовсе не означает непременное счастье, романтику, вино и цветочки. Безусловно, между ними возникло сексуальное притяжение — Дэйр ясно дал это понять, — но вполне вероятно, что этим все и ограничится.

— С тобой все хорошо? Ты как-то позеленела, — заметил он, надевая ботинки.

— Голова болит, — машинально ответила Энджи, что вполне соответствовало истине: вот уже два дня она не пила ничего бодрящего. — Мне необходим кофе.

Оставалось надеяться, Дэйр не обратит внимание, что она прижимает руку к животу, а не к голове, потому что Энджи не хотелось снова с ним откровенничать. Инстинкт подсказывал отступить, закрыться. Возможно, более уверенный в себе человек среагировал бы по-другому, но она таким человеком никогда не была. Энджи не сомневалась в своей профессии, в каких-то разумных вещах, но похоже, что эмоции не имели ничего общего со здравым смыслом.

— Да, мэм, сию минуту ставлю воду на огонь, — протянул Дэйр, хотя все еще был занят завязыванием шнурков.

— Вижу-вижу.

Решив сделать что-нибудь полезное, Энджи зажгла обогреватель и заглянула в кофейник. На дне оставалось еще сантиметров пять воды.

— Сколько чашек ты пьешь?

— Две или три.

— Я тоже. Передай мне три бутылки воды, а пока она греется, мы сходим на улицу.

Он сделал даже лучше: не только вытащил из упаковки на полу три бутылки воды, а порылся по сумкам и достал молотый кофе. Внутри полупустого пакета даже нашлась ложка. Энджи приоткрыла упаковку и глубоко вдохнула; один только запах молотых зерен приносил удовольствие. Она любила варить кофе по четким пропорциям, поэтому тут же начала мысленный подсчет, бормоча под нос:

— Три бутылки по шестнадцать и девять десятых унций… пятьдесят и семь… плюс шесть… разделить на пять… одиннадцать с чем-то… поделить надвое…

— Что ты несешь? — недоверчиво спросил Дэйр, явно борясь с ужасом и удивлением.

— Считаю, сколько ложек кофе положить. — Разве это не очевидно? Энджи нахмурилась. Она ведь конкретно упоминала бутылки, так чем еще могла заниматься?

— Умножая и деля?

— Ну хорошо, а ты как делаешь? — спросила Энджи, скрестив руки.

— Наливаю воды и кладу столько кофе, сколько считаю нужным.

— Ну и каков он на вкус?

Дэйр выдохнул.

— Иногда получается довольно неплохо, — осторожно выдал он.

— С моим методом результат получше, чем «иногда».

— Но чтобы рассчитать, нужен греб… дурацкий калькулятор!

— Ой, правда? — Она демонстративно огляделась. — Что-то я ни одного не вижу и прекрасно управляюсь сама.

Надо же. Дэйр только что оборвал себя на полуслове, заменив ругательство на более приличный вариант. Когда он в последний раз утруждался следить за языком? Хм. Энджи даже немного развеселилась.

— И что же это за волшебная формула? — не выдержал Дэйр несколько секунд спустя, видя, что она так и продолжает косо и выжидающе смотреть на него.

— Посчитать, сколько унций воды имеется, разделить на пять…

— Зачем?

— Потому что по неизвестным науке причинам кофеварки считают, что в чашке кофе пять унций, а не восемь.

— Чушь собачья.

— Нет, это правда. Разве ты никогда не замечал, отмеряя воду в кофеварку, что объемы не совпадают?

— Я не обращаю внимания на такую хрень. Да это и не кофеварка. Это кофейник.

— Но количество ложек завязано на объем чашки в пять унций, поэтому тут без разницы. Опять-таки, имеет значение помол…

— Не хочу ничего слышать. Ты все усложняешь.

— Я делаю хороший кофе. — Да как он смеет сомневаться в ее способностях варить кофе?

— Это ты так говоришь. Доказательств я пока не видел. Давай, заканчивай со своей математикой. — Дэйр буравил ее взглядом так, будто только узнал от нее, что Санта-Клауса не существует.

— Если помол грубый, надо взять чуть больше, если мелкий — то чуть меньше. Похоже, тут помол средний, но ложка большая, поэтому, думаю, одной на две чашки хватит. Но когда я разделю количество унций на пять, а результат разделю на два, то узнаю точно, сколько ложек кофе мне потребуется.

Все еще хмурясь как грозовая туча, Дэйр указал на кофейник.

— Ну ладно, вари свой кофе. И лучше бы ему оказаться хорошим.

— Или что? — поддела она. — Рискнешь жизнью ради лишения меня кофейных привилегий?

— Просто свари гребаный кофе!

— Тебе нравится крепкий, слабый или средний?

Дэйр стиснул зубы.

— Средний сойдет.

— Ну хорошо. — Занявшись делом, Энджи не удержалась от еще одной шпильки. — А твоим клиентам нравится то, что ты варишь?

Его челюсть напряглась еще сильнее.

— После первого дня кто-нибудь из них обычно берет это дело на себя, — в конце концов признался он.

— Моим клиентам нравится мой кофе, — самодовольно сообщила Энджи. Она добавила еще пол-ложки: скорее всего он предпочитает чуть покрепче, а такое количество казалось прекрасным компромиссом. Потом зажгла плитку и поставила кофейник на огонь. К тому времени, как они вернутся с улицы, кофе должен уже свариться.

С этой мыслью она осторожно повернула лодыжку; боль была не такой уж страшной.

— Думаю, сегодня я попробую встать на вторую ногу, если ты поможешь мне подняться.

— А по-моему, ты слишком торопишься, — заметил Дэйр, но встал и подал ей обе руки. Энджи ухватилась, и он безо всяких усилий поднял ее на ноги, затем выпустил, чтобы взять за талию для поддержки.

Не совсем так она это себе представляла… а он все еще был без рубашки. Энджи постаралась не обращать внимание на то, что оказалась прижата к обнаженной груди и ее обхватывали сильные руки, и вместо этого сосредоточилась на поиске равновесия, балансируя на левой ноге. Потом осторожно поставила правую ступню на пол, затаила дыхание и перенесла часть веса на травмированную лодыжку. Больно. И даже очень. Но вовсе не та простреливающая пытка, как сразу после падения, и нога под нагрузкой больше не подкашивалась.

— Давай посмотрим, смогу ли я шагнуть.

Его низкий голос прогремел возле ее виска:

— Я держу тебя. Иди вперед.

И он действительно держал. Энджи не могла перенести весь вес на ноги, даже если бы хотела. Она сделала короткий, хромой шажок.

— Ой. Ух. — Энджи облегченно выдохнула. — Определенно лучше, чем было, поэтому, думаю, это растяжение, а не перелом.

— Достаточно. Будешь слишком стараться, сделаешь только хуже. Давай, спустимся вниз и поскорее покончим с делом.

«Покончить с этим делом», разумеется, означало, что она вновь совершила путешествие вниз по лестнице, свисая с его плеча — так было быстрее. Но это также означало, что Дэйру пришлось надеть рубашку, и Энджи признала сделку удачной. Еще неизвестно, как долго она могла выдержать вид всех этих мускулов.

Но теперь ее взгляд уперся в кое-что другое.

— Что-то я уже устала пялиться на твою задницу, — пробурчала она, вцепившись в носильщика, чтобы не миновать весь пролет вниз головой с последующим приземлением на оную.

— Ну-ну, ладно тебе, — укорил он, с легкостью спускаясь вниз по лестнице, будто нёс ребенка. — Про твою попку я бы такого не сказал.

— Ты не пялился на нее часами, иначе запел бы по-другому.

Достигнув пола, Дэйр похлопал упомянутую часть ее тела, потом спустил ношу с плеча и поставил на ноги, глядя на нее сверху вниз. Они стояли так близко, что почти соприкасались носами.

— Ошибаешься. Я пялился на твою задницу при каждом удобном случае.

Ух-ух! Сердце вновь начало отбивать барабанную дробь. И как на это прикажете реагировать? Неужели он заигрывает, чтобы затащить ее в постель? Или говорит серьезно? Чувствуя себя, как олень в свете фар, Энджи ошалело уставилась в пронзительно-синие глаза, силясь сообразить, свести все к шутке или нет. Да и как он вообще мог быть серьезен?

Учитывая прошлую вражду между ними, тот факт, что он покупает ее дом, а она скоро уедет, чтобы вновь развернуть бизнес в менее конкурентном месте, Дэйр наверняка думает только о сексе. Мужчины на это способны: они могут складывать эмоции в одну сторону, физическое влечение в другую, и эти две половинки никогда не сойдутся. Не дай бог здесь произойдет то, что внесет сумятицу в ее размышления, когда они выберутся из этой ситуации и все придет в норму.

Судя по настороженному прищуру Дэйра, он почти ожидал, что Энджи сейчас ему врежет. В общем-то, руки и правда чесались, вот только, по какой-то непонятной причине, желали обвить шею Дэйра; а этого позволить нельзя, нельзя допустить, чтобы любые части тела двигались независимо от ее воли. Поэтому Энджи твердо заявила:

— Тогда перестань. Хватит смотреть на мою задницу.

Он усмехнулся.

— Заставь меня. Так уж вышло, что я считаю твою попку одним из чудес света, поэтому ни за что не стану лишать себя этого зрелища.

Энджи отрицательно замотала головой и замахала перед ним руками, будто стирая его слова, одновременно отступая на пару неловких, хромых шага назад.

— Нет, нет, нет. Даже не думай. Выброси все это из головы, между нами ничего быть не может.

— Я бы на твоем месте не зарекался, — предупредил он; в уголках его глаз собрались морщинки, будто ее протесты его только забавляли.

Должно было существовать средство, способное заставить его отстать, и внезапно Энджи поняла, какое именно.

— Я тебе очень благодарна, — резко произнесла она, бросая слова словно кинжалы. — И согласна продать тебе свой дом без всяких условий. Тебе не нужно использовать секс, чтобы добиться своего.

Он выпрямился, будто получил удар копытом, темные брови сошлись над переносицей, а вспыхнувшие огнем голубые глаза сузились еще сильнее.

— Черт подери, не пытайся свести все это к гребаному куску земли!

— А что ты мне прикажешь думать? — сухо поинтересовалась она. — Ни с того ни с сего ты ведешь себя так, будто я не женщина, а подарок для мужчины, хотя мы оба знаем правду. Либо ты ищешь легкого секса, либо думаешь, что сможешь с его помощью добиться своего. Ни то, ни другое меня не прельщает.

Поджав губы, Дэйр схватил ее дождевик с перекладины и сунул ей в руки.

— Давай-ка поскорее покончим с этим, — рявкнул он.

Натягивая плащ, Энджи задумалась, верно ли поступила, разозлив мужчину, которому еще предстоит поднимать ее вверх по крутой лестнице, но нельзя было позволить ему продолжать свои неприличные намеки, совершенно выбивающие ее из равновесия. А вдруг он просто поддразнивает, а она принимает его всерьез? Энджи и так непоправимо себя опозорила. Отчасти она поборола смущение от своего поведения на свадьбе, но только отчасти; ей все еще становилось плохо от одной только мысли встретить свидетелей ее срыва, и она использовала любой предлог, чтобы не общаться с друзьями из Биллингса. Но принять слова Дэйра за чистую монету, а потом узнать, что он просто пошутил, было бы ужасно.

Он вынес ее на улицу, и Энджи закрылась в пластиковой кабинке, торопясь поскорее уступить ему очередь. По возвращении в дом она услышала, что кофе уже забулькал. Без единого слова Дэйр поднял ее обратно наверх, и Энджи мысленно пообещала себе, что в следующий раз, как бы долго и больно это ни оказалось, она совершит этот путь сама, даже если придется прыгать на одной ноге. Для равновесия есть за что ухватиться.

Он разве что не бросил ее на матрас и проскрипел:

— Как ты пьешь свой кофе?

Мелькнула мысль рявкнуть, что она сама все приготовит, но Энджи придержала язык. Если вступить в перепалку, то бог знает, что они в итоге друг другу скажут или сделают. Ее главная цель — чтобы все оставалось под контролем.

— С одной ложкой сахара. Спасибо. — Голос прозвучал так чопорно, что Энджи захотелось себя шлепнуть.

Он разлил напиток, высыпал один пакетик сахара в ее кружку и намного больше — в свою. Энджи только открыла рот, но рассудила, что промолчать разумнее. Она даже не рискнула спросить, понравился ли ему кофе — это было равносильно попытке раздразнить зверя. Забрав у него протянутую кружку, Энджи придвинулась спиной к стенке, вытянула ноги и сделала глоток.

Несмотря ни на что, на вкус кофе вышел просто божественным. Она отхлебнула еще немного, откинулась к стене, закрыла глаза и ощутила, как головная боль затухает по мере того, как кофе проникает внутрь. Может, не настолько быстро, как хотелось бы, но определенно стало лучше.

Она почувствовала, как Дэйр уселся рядом, услышала, как он сделал глоток. Потом буркнул:

— Хороший кофе.

— Спасибо.

Боже, какая вежливость!

Ладно, лучше всего продолжить… ну, просто продолжить. В голове щелкнула одна мысль, и Энджи поинтересовалась:

— Кстати говоря, ты так и не сказал… почему ты здесь? Разведывал местность для будущей припозднившейся охотничьей группы?

— Нет, приехал немного порыбачить и сбежать от бумажной работы. Мы с тобой разминулись всего на несколько часов.

Энджи открыла глаза и повернулась взглянуть на Дэйра.

— Счастливое совпадение. Для меня. Если бы ты не приехал, кто знает, была бы я сейчас жива. А чего тебя понесло в лес ночью в грозу?

— Искал твою стоянку. — Обхватив руками кружку, он отпил еще немного, потом шевельнул плечами, принимая более удобное положение. — Меня разбудила гроза, а потом я услышал выстрелы. Понял, что стреляли из пистолета, и не смог найти ни одной хорошей причины для такой пальбы посреди ночи. Если бы на стоянку напал медведь или пума, ты бы воспользовалась ружьем. Выстрелы из пистолета означали неприятности от людей, — просто сказал он.

— Да, — согласилась она и вздохнула. — Так оно и было.

— Тогда я оседлал этого брыкающегося сукина сына и выехал в самую жуткую грозу из всех, что тут видел с тех пор, как был еще ребенком. Я сбился с просеки и возвращался назад, когда услышал тебя. Остальное ты знаешь.

— Но как ты узнал, где моя стоянка? То есть, можно было угадать общее направление, откуда слышались выстрелы, но…

— Харлан мне рассказал.

— Харлан?

— Он беспокоился.

Энджи в молчании переваривала услышанное. Вероятно, Харлан переживал потому, что она женщина, а оба ее клиента мужчины — факт, который она и сама не могла полностью сбрасывать со счетов, потому что всегда перестраховывалась в этом отношении.

— Значит, ты знал, что мы сюда направляемся, и… — Энджи в замешательстве остановилась. И что? Решил присмотрел за ней? Домик находился в километрах от стоянки, и если бы не пальба посреди ночи, Дэйр бы никак не узнал, что в ее лагере что-то произошло. Если бы Чед подождал до утра и убил их с Дэвисом из ружья, Дэйр бы ничего не заподозрил, ведь ружейные выстрелы на охоте естественны.

Он выпил еще кофе, задумчиво прищурился, а потом сказал:

— Нет, не совсем так.

— Не совсем?

— Я не собирался сюда ехать. Харлан беспокоился и попросил меня приглядеть за тобой, так, на всякий случай. И я решил, раз уж я сюда еду, то можно немного порыбачить.

От изумления Энджи чуть не выронила кружку. А потом уставилась на Дэйра, силясь осознать все обрушившиеся на нее умозаключения.

— И ты… Я…

— Да. Это вовсе не совпадение, что я здесь оказался.

Он приехал на гору, собираясь потратить практически целую неделю своего личного времени, чтобы оказать услугу Харлану? Учитывая, как она держалась с Дэйром, Энджи не сумела придумать ни единой причины, почему он на это согласился.

— Не могу даже выразить, насколько рада, что ты здесь оказался, — призналась она. — Но я просто представить не могу, почему ты согласился поехать.

— Я же говорил, — ответил он, глядя на нее поверх края кружки. — Я засматривался на твою попку уже два года как. И кстати говоря, кофе просто чертовски хорош.