Дочь куртизанки

Глава 13

Маркиз Руанский стоял в углу боксерского зала «Джентльмен Джексон». Он с нарастающим интересом наблюдал за поведением лорда Эшдона. Естественно, он знал о слухах, как и все в Лондоне. Разница была лишь в том, что он узнал о них от графа Уэстлина, отца лорда Эшдона, в темном углу клуба «Уайтс». Они с Уэстлином не были друзьями. Маркиз подозревал, что у Уэстлина друзей было немного, при его-то характере и темпераменте. Руан ничего не имел против Уэстлина, поскольку был человеком, не любившим праздную и поверхностную дружбу. Его очень устраивало собственное общество, оно его не утомляло, как это бывало с остальными. Уединение становится удовольствием, когда приятен сам себе.

Что заставило Уэстлина довериться ему, молено было только догадываться,. и первая догадка весьма поэтично привела его к ногам Софии, графине Дэлби. Он один из немногих, кто не был с ней знаком, но знал о ней. Прошло больше двадцати лет с того момента, как она приехала Лондон, и город до сих пор не насытился ею. Правда это или вымысел, не имело значения. Она была одной из тех, кто вызывает разговоры и слухи, всего лишь пройдя по комнате. Ярким примером этого стал Уэстлин. Из того, что знал Руан, Уэстлин не общался с леди Дэлби в течение многих лет, тем не менее все еще страдал по ней.

Хотелось бы увидеть женщину, которая могла сотворить с мужчиной такое.

Из того, что рассказал ему Уэстлин, похоже, что дочь обладала таким же талантом. Внимательно посмотрев на Эшдона, можно было убедиться в этом. По всем признакам Эшдон был совершенно нормальным человеком, пока не встретился с Каролиной Тревелиан. Хорошо бы встретиться с ней тоже.

Наблюдая, как Эшдон вдохновенно колотит одного из боксеров клуба, можно было поучиться проявлению бешеных эмоций, спровоцированного либо Софией, либо Каролиной, а возможно, ими обеими. Ему действительно надо найти способ повидаться с этими леди, чтобы составить собственное суждение. Уэстлин казался весьма сомнительным свидетелем, поскольку был непостоянен и мстителен. Хотя неудовлетворенная страсть способна сделать с мужчиной и не такое.

Зная слухи о Софии, графе Дэлби и графе Уэстлине, как и все в Лондоне, Руан удивился, когда заметил, что Уэстлин как будто хочет, чтобы его сын преуспел с дочерью Дэлби.

Но в жизни редко бывало, чтобы дела шли так, как хотелось, и Руан знал это, как никто другой.

Эшдон нанес особенно сильный удар, и его партнер свалился на мат. Что бы ни говорили об Эшдоне, он вполне способен управлять собой в кулачном бою, хотя это умение едва ли поможет ему с леди Каролиной. К рингу подошел маркиз Даттон и вызвал лорда Эшдона.

– Вы ждали нашей встречи более часа, лорд Эшдон. С кем теперь мне драться? Вы едва ли в лучшей форме.

– Уверяю, что даже не в лучшей своей форме я вполне готов к бою с вами, лорд Даттон, – ответил Эшдон, убирая со лба темные волосы боксерской перчаткой. – Ставлю пять фунтов, что вы будете в нокауте через пять минут.

– Вы знамениты как плохой спорщик, Эшдон, – презрительно улыбнулся Даттон в ответ. – Можете присовокупить еще одну неудачу к своему общему счету.

– Только если я удвою ставку. – Эшдон хрипло засмеялся. – Десять фунтов. Пять минут. Договорились?

– Договорились, – обрадовался Даттон.

Эшдон сделал первый увесистый удар в красивую челюсть Даттона, и было видно, что это доставило ему наслаждение. Что произошло между ними? Волочился ли Даттон за леди Каролиной? Руан ничего об этом не слышал.

– Полагаю, он отыгрывается за прошлую ночь, – приятным голосом произнес лорд Генри Блейксли.

Руан обернулся, услышав эти слова, кивнул в знак приветствия и спросил:

– Эшдон?

– А вы ничего не слышали? – удивился Блейксли. В голосе его прозвучали циничные нотки. – Леди Каролина, дочь леди Дэлби, дала ему пощечину прошлой ночью в гостиной своей матери.

Лорд Руан подумал над этим минуту.

– Возможно, ее спровоцировали.

Блейксли кивнул.

– Полагаю, это зависит от того, кого вы спрашиваете. Суть истории – в том, что леди Каролина вбила себе в голову идею стать «ночной бабочкой». Трудно представить, что обидного можно сказать ей после этого, если вы понимаете, что я имею в виду. Мне довелось быть свидетелем милой сцены, и, по моему мнению, все выглядело так, словно Эшдон предложил ей покровительство, а она отказалась. Весьма резко. А вы об этом не слышали?

Нет, Руан ничего не слышал.

Эшдону можно было только посочувствовать.

– Мне его нисколько не жаль, – сказала Каро Анни, когда они сели пить чай в белой гостиной. – Я чуть ли не набросилась на него, и ему оставалось только поймать меняла он не смог сделать даже этого.

– Он тебя не поймал?

– Не так, как ему следовало это сделать, – резко ответила Каро.

Анни кивнула и продолжила помешивать чай. Она провела большую часть дня у себя в комнате, размышляя о том, стоит ли принять предложение лорда Ставертона или отказать ему. Можно ли упускать такой шанс, когда надо лишь протянуть руки и поймать лорда Ставертона, если он все-таки желает этого?

От этих мыслей только голова разболелась. Она слышала, как говорила Каро, слышала ее слова, но не могла хорошенько понять их смысла. После встречи Каро с лордом Эшдоном ее мысли были заняты только им. Нет ничего хорошего в том, что девушка так поглощена мужчиной.

Анни же размышляла о том, как ей устроить свое будущее, а также о том, какова будет судьба Каро. Ей было совершенно ясно, что и ей самой, и Каро лучше всего и спокойнее будет в надежном замужестве. Это было вполне вероятно, и она решила сделать для этого все возможное и проследить, чтобы Каро сделала то же самое.

У куртизанки просто не было никакого будущего.

– Что говорит твоя мама? – спросила Анни, размышляя о куртизанках.

– О, она мурлычет от удовольствия, словно кошка, – ответила Каро. – Считает, что все идет совершенно очаровательно. И должна признать, что она предвидела реакцию Эшдона до последнего слова.

– Каро, ты же не собираешься стать куртизанкой? Ты серьезно настроена выйти замуж за лорда Эшдона? Лучше выйти замуж, чем стать куртизанкой.

Видимо, Анни сказала больше, чем хотела, потому что взгляд Каро вдруг преисполнился сожаления.

– Это о твоей матери, да? Почему я не догадалась сама, когда мы впервые встретились и сошлись, словно две лошадки, которые пахали на одном поле всю жизнь? Наши матери, наши жизни – они такие одинаковые.

– Одинаковые? – резко прервала ее Анни. – Ничего общего, Каро.

– Прости, Анни. Не хотела тебя расстроить, – повинилась Каро, наклонившись и взяв ее за руку. Руки Анни были холодны, как снег в январе, снова выдав гораздо больше, чем ей хотелось. – Не могу не думать, что мы одинаковые. Или это не так?

– Каро, – тихо произнесла Анни. – Твоя мама уникальна, и благодаря ей твоя жизнь стала совершенно особенной, по крайней мере для дочери куртизанки.

В глаза Каро Анни увидела вопрос, но смолчала. Если она собиралась рассказать эту историю – а все говорило о том, что она должна это сделать, – то следовало быть осторожной, потому что ее одолевали воспоминания слишком мрачные и спутанные. Она делала это неохотно и только ради дружбы. У Каро до сих пор оставались романтические представления о жизни куртизанок, и она хотела вырвать эти мысли из ее сознания, даже если придется вспомнить детство.

Анни встала, подошла к одному из фронтальных окон белой гостиной и посмотрела на улицу, но не увидела ничего, кроме картинок воспоминаний.

– Моя мама убежала из дома, чтобы выйти замуж, – заговорила она. – Но так и не вышла. Это обстоятельство стало началом и концом всех ее планов. Она не могла вернуться домой и не могла заставить его жениться на ней. Она не могла никому рассказать о своем позоре. Ей оставалось только найти способ выжить. И она нашла выход, возможно, единственный.

– Она была очень храброй, – осторожно произнесла Каро.

– Храброй? Думаю, что она была в отчаянии, – поправила Анни. – У нее не было ничего, кроме красоты. Но одной красоты недостаточно, Каро. Женщина не может выжить, полагаясь только на красоту, потому что красота недолговечна, а еще потому, что красота мало что значит без других качеств, усиливающих ее. У моей мамы была только красота.

– Ты на нее похожа?

– Да, – ответила Анни, повернувшись к Каро. – Я всегда так думала, но я совсем не знаю своего отца.

– О, Анни, – тихо произнесла Каро. – Разве он был не тот человек, за которого твоя мама хотела выйти замуж?

Анни отвернулась к окну.

– Нет, Каро. Я появилась гораздо позже. Маме пришлось пройти через руки многих мужчин. Некоторые из ее любовников оставались с ней больше года, но таких было немного. Она переходила от мужчины к мужчине, и ее красота ушла, как и ее мужчины. Она никогда не привлекала титулованных особ, ни разу не удалось ей удержать и богатого поклонника. Она плыла по течению, и я вынуждена была плыть по течению вместе с ней.

– Поэтому ты не желаешь плыть по течению теперь?

Анни снова повернулась к Каро – лицо подруги было полно сочувствия.

– Вот именно, неразумно полагаться только на красоту, потому что красота уходит. Женщине лучше всего полагаться на ум и расчет, как делает твоя мама.

– Хочешь сказать, что мужчин в ней привлекает не только красота?

– Именно это я хочу сказать. И даже еще больше. Твоя мама теперь не куртизанка, Каро. Она оставила эту жизнь, как только появилась возможность. Повторить это было бы совершенной глупостью. Обещай мне, что никогда не сделаешь этого.

– Обещать легко, – сказала Каро, вставая и направляясь к окну. – Теперь у меня другие планы.

– Планы, в которые входит лорд Эшдон?

– Бот именно. Тебе следовало остаться прошлой ночью до самого конца приема, а не уходить спать. Кстати, о чем вы с лордом Даттоном говорили той ночью? Так и не видела тебя, после того как вы с ним удалилась в эту комнату.

– Забудь про лорда Даттона. Что было, когда я ушла?

Если она и дальше станет обсуждать лорда Даттона и его противные голубые глаза, то все ее советы и рассказы о тяготах жизни куртизанок вылетят прямо в окошко. Лорд Даттон очень плохо влиял на нее.

– После того как я дала лорду Эшдону пощечину, у меня было самое изумительное прозрение, Анни. Мне больше не хочется быть куртизанкой. Хочу стать женой лорда Эшдона.

– Нет слов, как я рада. Но почему такая перемена в сердце? Зачем выходить замуж за мужчину, которого тебе купили?

– Да, купили. Теперь мне эти слова не кажутся такими неприятными, как прежде. – Каро улыбнулась. – Интересно, будет ли у меня повод дать ему пощечину, когда мы поженимся? Очень на это надеюсь.

– Она его ударила? – взревел Уэстлин, побагровев.

Маркиз Руан кивнул и сделал еще глоток виски.

В компании графа Уэстлина никогда не было слишком рано выпить виски. Тот был самым непредсказуемо-неуравновешенным человеком, какого Руан когда-либо встречал в жизни.

– Девушка хочет быть кокоткой, и мой негодный сын провоцирует ее на грубость?

– Так говорят, – спокойно произнес Руан. – Если это поможет; но, по словам Блейксли, леди Каролина выглядела не особенно несчастной, даже несмотря на то что ударила его. Полагаю, общее впечатление было таково, что у них что-то вроде примитивной прелюдии.

– Примитивной… – проворчал Уэстлин, пытаясь закурить трубку. – Тогда понятно.

– Я подумал, что вам стоит это знать, – сказал Руан. – Как далеко это должно зайти, лорд Уэстлин? Не могу же я скакать за вашим сыном весь год. В конце концов, у меня есть и свои дела.

– Это не продлится весь год. – Уэстлин стал прочищать свою трубку.

– Мало успокаивает. – Руан криво улыбнулся. – Хочу определить временные ограничения по нашему договору.

– Что вы хотите услышать? – Уэстлин глядел на него холодными голубыми глазами из-под густых бровей. – Скажем, до конца сезона. Не буду задерживать дольше этого срока. Земля перейдет к вам первого июля. Договорились?

Провести три месяца, преследуя Эшдона, который, вероятнее всего, будет преследовать леди Каролину, которая, несомненно, станет преследовать свою мать, леди Дэлби… Если подумать, это не самое плохое времяпрепровождение. Больше узнать о знаменитой Софии, добиться, чтобы его ей представили, возможно, познакомиться с ней поближе… Ну что же, чем больше он об этом думал, тем больше предстоящие несколько месяцев погони за спиной Эшдона и перспектива оказаться на пороге дома Дэлби казались ему прекрасной возможностью провести сезон в городе.

– Договорились, – произнес Руан и отхлебнул большой глоток виски, чтобы закрепить сделку.

Эшдон и Даттон сидели молча, поглощая виски в приятной и привычной атмосфере клуба «Уайтс». Даттон получил солидную порцию ударов, щедро отплатил тем же и остался совершенно доволен. Эшдон, осторожно дыша, чтобы не болел солидный синяк на боку, рассматривал Даттона теперь с большим уважением. Что для мужчины может быть лучше хорошей драки?

Можно ли такое же сказать о женщинах? Конечно, Каролина сильно изменилась после пощечины. Он вовсе не собирался поощрять такое поведение в женщине, каков бы ни был результат. Но чем внимательнее он смотрел на эту ситуацию, тем больше понимал, что, как только пощечина была отвешена, девушка изменилась, стала более мягкой с ним. И он не ошибался. Он имел дело с женщинами уже много лет, и теперь с определенной уверенностью мог утверждать, что при правильном подходе он получит Каро… за нитку жемчуга.

Синяк болел по-прежнему.

Она все еще хотела быть куртизанкой, хотя он никак не мог понять ее логику. У нее, вероятно, было какое-то романтическое представление на этот счет, подогретое ее мамашей, и она думала, что получит весь мир, свободно выбирая мужчин, вместо того чтобы довериться руководству и защите одного мужчины.

Предполагалось, что этим мужчиной будет он, что он ее добьется, завладеет и бросит, и все это на виду у общества. Все ради забавы света, но больше всего для забавы Уэстлина: пьеса с моралью, разыгранная ради наказания Софии за ее поведение в обществе и ради полнейшего удовольствия высшего света, – месть Уэстлина за то, что сделала Дэлби двадцать лет тому назад.

Но с самого начала ничто не шло так, как хотел его отец. С некоторым чувством вины перед семьей Эшдон признавал, что все, что Уэстлин предпринимал в отношении Софии, никогда не происходило по задуманному плану. И он всегда обвинял Софию, как и его отец, но, встретившись с ней, удивился тому, что она ему почти понравилась. А то, что он испытывал к Каролине, было гораздо больше, чем простая симпатия. Каролина Тревелиан, с ее пылающими, выразительными глазами, безупречной кожей и восхитительными губами, с ее непредсказуемым характером, сотворила с ним то, чего он никак не ожидал и не приветствовал.

По планам Эшдона и Уэстлина, Каролина должна была расплатиться за все. Проблема заключалась в том, что Каро не собиралась сидеть тихонько и ждать, когда станет чьим-то орудием. Девушка была способна сама владеть ситуацией. Она не будет скована ни ожиданиями, ни необходимостью, ни чем-то другим, что ограничивает женщин в обществе. Каро была мощной, эксцентричной, буйной силой.

За это она очень нравилась Эшдону.

– Судя по вашему лицу, – проворковал Даттон, – вы размышляете, что же делать с леди Каролиной.

Эшдон заерзал в кресле и выпил еще виски.

– Не привык, чтобы мои мысли читали. Пожалуйста, прекратите.

Даттон ухмыльнулся и слегка пожал плечами.

– Мой дорогой Эшдон, – сказал он, откинувшись на спинку стула. – Женщинами надо наслаждаться легко, недолго, мимолетно. Без всякого сердечного пыла.

– Сердечного пыла? – повторил Эшдон, усмехнувшись вопреки собственному желанию. – Весьма поэтично.

– Вы смеетесь надо мной, но знаете, что я прав. При малейшей возможности ваше сердце воспылает страстью и преданностью к леди Каролине.

– Ерунда.

– Как изволите, – спокойно произнес Даттон. – Предлагаю соглашение, Эшдон. Я необычайно заинтересовался миссис Уоррен и абсолютно уверен, что и она интересуется мною, хотя и по совершенно другому поводу. Я помогу вам в ваших отношениях с леди Каролиной, а вы поможете мне в моих ухаживаниях за миссис Уоррен. Договорились?

– Интересно. – Эшдон разглядывал маркиза Даттона поверх края своего бокала. – Не вижу, чем вы можете мне пригодиться. Мои отношения, как вы изволили выразиться, с леди Каролиной развиваются весьма успешно. Что же касается миссис Уоррен, то, боюсь, не понимаю, о чем вы.

– Не осудите меня за откровенность, лорд Эшдон? – спросил Даттон, едва улыбнувшись. Дождавшись кивка Эшдона, он продолжил: – Недавно я обнаружил, что миссис Уоррен – дочь куртизанки, а это возвышает ее в моих глазах. Я крайне заинтересован. Эта прекрасная, уравновешенная, скромная женщина… что она видела? Что она знает, чего не знает другая прекрасная, уравновешенная и скромная женщина? Возможности меня окрыляют. Постараюсь узнать больше.

– Могли бы облегчить себе ситуацию, обзаведясь собственной куртизанкой и получив ответ на все свои вопросы.

– Да, но как это просто, Эшдон. Какая рутина! Хочу испробовать, не заплатив. Хочу экспериментировать бесплатно. И сделать это я хочу с миссис Уоррен.

– Надеетесь, что я раздобуду ее для вас? Этого я сделать не могу. Вы с ней знакомы, действуйте самостоятельно.

– Мы в Странном положении, Эшдон, – произнес Даттон, глядя на свой бокал. – Женщина, которую хотите вы, собирается стать куртизанкой. Женщина, которую я хочу для развлечения, мечтает выйти замуж. Надо найти способ помочь друг другу получить женщин, которые нам нужны именно для того, что надо нам.

Даттон, будь он проклят, был прав. Ситуация была странной.

– Я вам не доверяю, Даттон, – отрезал Эшдон, изучая его. Даттон безжалостен, это очевидно, но благороден ли он? Более того, можно ли ему доверять?

– Вы считаете меня безжалостным, – сказал лорд Даттон равнодушным, почти тоскливым голосом. – Да, я такой. Но я не злой. Меня удерживает честь – и вас тоже. Однако в этой борьбе между мужчинами и женщинами не следует ли мужчинам сражаться на одной стороне? Я не пойду против вас. Мне это невыгодно.

Возможно, он говорил правду, но честь мужчины – очень хрупкое явление. Стоит лишь взглянуть на Уэстлина, чтобы убедиться в этом. Его честь была задета отказом куртизанки, и в течение двадцати лет от Эшдона требовалось восстановить доброе имя семьи.

– Вы знаете леди Каролину так же, как я, – начал Эшдон. – Вы ничем не можете мне помочь… заполучить ее.

– Чтобы заполучить, надо что-то иметь, – проговорил Даттон. – У вас есть то, что нужно леди Каролине?

Ей нужно жемчужное ожерелье. Дьявольщина, но у него этого нет. Эшдон молча уставился на Даттона. И Даттон ответил за него:

– Что она хочет?

Эшдон сглотнул и уставился в свой бокал. Он ничего не теряет, но, возможно, получит жемчужное ожерелье. Он должен защитить честь отца, дать Каролине то, что она хочет, если надеется увидеться с ней вновь. А ему сильно этого хотелось. Что же касается миссис Уоррен, ее репутация в безопасности, пока она живет в доме леди Дэлби. Кроме того, разве миссис Уоррен не отвечает за себя сама? Он не в ответе за нее. У него обязательства только перед Уэстлином. И перед желанием обнять Каро и поцеловать. Это обязательство он выполнит с удовольствием.

– Жемчужное ожерелье, – признался Эшдон, тем самым бросив свой жребий. Он не станет уповать на Даттона, но небольшая помощь с его стороны не помешает.

Даттон кивнул и сделал глубокий вдох. Под руководством Софии он сможет отличить подделку, вне сомнения. Жемчуг должен быть настоящим.

С какой-то гордостью Эшдон понял, что ему в голову ни разу не пришла мысль надеть на нежную шейку Каролины поддельный жемчуг.

– Эшдон, хочу вам помочь, но не знаю, где нам раздобыть нитку жемчуга.

Эшдону это чувство было знакомо. Жемчуга не появлялись волшебным образом. У его матери было прекрасное ожерелье, но он не сомневался, что Уэстлин давно его продал. И не только это – по темным глазам Каро он понял, что она имела в виду очень длинное ожерелье. Он мечтал, что подарит ей жемчуг, поцелует каждый дюйм ее обнаженного тела и покинет ее, сокрушив ее репутацию до самого основания. Честь семьи будет восстановлена… а у нее появится ценное жемчужное ожерелье.

Сколько мороки с этой честью семьи!

– Знаете что, – медленно проговорил Даттон, не отводя взгляда от свечи на столе. Его голубые глаза заблестели так, словно в них заплясал сам дьявол у врат ада. – Думаю, я знаю, как раздобыть подарок для Каро…

– Ее зовут леди Каролина, Даттон, – раздраженно прервал его Эшдон.

В конце концов, у нее есть титул, как бы ее мать ни получила его. Проклятое высокомерие Даттона. Как это характерно для него!

– Конечно, – спохватился Даттон, чуть улыбнувшись. – Но я сказал, что знаю, как найти нитку жемчуга для прелестной шейки леди Каролины.

Даттон замолк, словно ожидая возражения. Эшдон хранил молчание. Шея у Каро в самом деле была прелестная.

– Знаю, у кого есть очень красивое ожерелье. Если я достану его вам для леди Каролины, тогда попрошу, чтобы вы помогли мне склонить миссис Уоррен в мою сторону.

– Не собираюсь добывать ее для вас, – огрызнулся Эшдон, – если вы думаете именно об этом.

– Не будьте смешным, – усмехнулся Даттон. – Я не такой плохой, как вы считаете. Но потребуются не просто добрые слова обо мне, которые вы шепнете в маленькое прелестное ушко Анни.

– Что именно?

– Пока не совсем уверен, но точно знаю, как вам нужно жемчужное ожерелье, – засмеялся Даттон. – Договорились?

Эшдон не сомневался, что собирается заключить договор с дьяволом, но, когда в мужчине сталкивались честь и страсть, разве можно было задумываться, с кем заключаешь сделку? Эшдон рисковал своей способностью получать все, что хотел, Теряя ради этого все остальное, включая отца. Но вопреки очевидному он был гораздо более удачным игроком, чем думали окружающие.

– Договорились. – И он залпом допил виски.

– Ты ведь согласилась делать так, как я велю, – сказала София Каролине.

– Знаю, что согласилась, но мы обе также знаем, что лорд Эшдон не может позволить себе даже одной жемчужины, не говоря уже о целом ожерелье. Я никогда его больше не увижу, – простонала девушка. – Это же так просто понять, мама. Мы запросили слишком высокую цену, и он не сможет заплатить ее.

– Думаю, ты его недооцениваешь.

– Я просто реально смотрю на вещи.

– Ах да, твой знаменитый реализм. Именно он и твоя логика привели тебя сюда, не так ли?

На это ничего вежливого сказать было нельзя, поэтому Каро промолчала.

– Если бы ты просто взяла мужа, которого я тебе купила, всего бы этого можно было избежать.

– Извините меня, – проговорила Анни, вставая.

– Нет, останься, – велела София, указав ей на стул. – Тебе не требуется тот уровень наставления, который Каро не…

– Ну что же, спасибо, мама, – возмутилась Каро.

– Но вам обеим не помешает немного остроты, – закончила София.

– Не хочу быть острой, – заявила Каро. – Звучит не очень-то привлекательно.

– В делах с мужчинами лучше быть поострее, – настаивала София. – И я говорю именно о том, что тебе еще предстоит это понять. А теперь садитесь обе и слушайте меня.

Они сели, но Каро не обещала, что будет слушать.

София элегантно подняла руку и спросила:

– Вы, наверное, давно заметили мое кольцо с сапфиром?

Трудно не заметить это украшение, потому что камень был почти с голубиное яйцо.

– Конечно, – ответила Каро.

– А где, по-вашему, я его взяла?

– Полагаю, подарок отца.

– Твое предположение неверное, – сказала София. – Я ясно дала понять герцогу Уилтону, что хотела бы иметь очень большой сапфир. Герцог предоставил мне это кольцо и себя в течение недели. Мне сообщили, что ему пришлось продать свои акции корабельной компании, чтобы сделать мне этот подарок. Я этого не забыла, как и все, что он сделал, по крайней мере с его точки зрения.

– Мама! Это же совершенно ужасно!

– Не будь смешной, Каро, – устало произнесла София. – Как еще ты собираешься получить то, что хочешь, если не попросив об этом?

– Мужчины принимают ту цену, – медленно произнесла Анни, и в ее зеленых глазах засветилось понимание, – которую вы за себя назначаете. Все начинается с того, чего вы ожидаете, не так ли, леди Дэлби?

– Именно так. – София царственно улыбнулась.

– Но, мама, я не хочу быть куртизанкой. Мне не нравится такая торговля.

– Я тоже не хочу, чтобы ты была куртизанкой, дорогая. Никогда не хотела, но считаю, что тебе не повредит, если ты будешь мыслить именно как куртизанка.

– И торговаться, как куртизанка? – возмутилась Каро. – Это ужасно.

– Представь, что это переговоры. Всякие отношения не что иное, как переговоры в какой-то форме. Ты просто ведешь переговоры о том, что ты хочешь… В данный момент ты хочешь лорда Эшдона.

– Но разве я уже не имею лорда Эшдона?

– Конечно, но имеешь ли ты его так, как тебе хочется? – спросила София. – В этом-то все отличие.

– Конечно, так, – решительно проговорила Анни. – Моя мама не была настолько разборчивой и привередливой, как твоя, Каро. В этом вся разница, и разница эта определяется только женщиной.

– Но что стало с герцогом Уилтоном? – спросила Каро. – Он продал свои акции, чтобы купить украшение для женщины. Невозможно не пожалеть его. – Все поняли, что, говоря это, она думала не о его светлости, а об Эшдоне.

– Каро, дорогая, если мужчина тебя хочет, он готов сделать многое, чтобы получить тебя. Он готов на все, и прежде всего он желает доказать это самому себе. Поставь ему самую невозможную задачу. И, выполнив ее, он будет любить тебя, потому что в твоем лице сумел достичь неожиданных для него самого высот.

После таких слов Софии в комнате воцарилась полная тишина. Неужели это так? Если это правда, тогда Эшдон возжелает ее еще больше, Особенно если за это придется бороться. Когда его просто купили, он ее не хотел. Но теперь он должен купить ее, чтобы она возымела определенную ценность для него. Это неправильно. Это переворачивало все ее представления о мире с ног на голову.

– Леди София, – заговорила Анни, сверкая своими зелеными глазами, – хочу изменить свое решение относительно лорда Ставертона, если не слишком поздно. Если он все еще интересуется мной, я очень хотела бы стать его женой.

Каро повернулась к Анни и посмотрела на нее в немом недоумении. В лице ее она увидела полнейшую решимость и кое-что еще, очень похожее на мрачное лукавство.

– Острое решение, – сказала София, кивнув головой и подмигнув. – Думаю, что твое время настало, Анни.

– Благодарю, леди София, – тихо произнесла Анни. – Надеюсь, что смогу осчастливить его.

– Дорогая, он будет вне себя от радости. Любой мужчина был бы счастлив иметь такую жену.

– Ты уверена, Анни? – спросила Каро.

Анни не могла желать выйти замуж за лорда Ставертона лишь потому, что она просто хотела его. Это, должно быть, из-за того, что Каро выходит замуж за лорда Эшдона. Все разговоры о женитьбе и о том, как управлять мужчинами, вынудили ее принять поспешное решение. В конце концов, лорд Ставертон, каким бы милым он ни был, не мог вызвать интереса у женщины.

– Совершенно уверена, Каро, – ответила Анни, безмятежно улыбаясь. – Мне в голову не приходит ни одного довода, почему я не должна принять его предложение, но вполне достаточно причин, по которым я была бы дурой, если бы отказала ему. Я более чем уверена.

– Я согласна. – София откинулась на спинку дивана.

– Мама, – заговорила Каро, – думаю, своим решением Анни обязана тебе, и сомневаюсь, что ты совершенно беспристрастна. Лорд Ставертон – один из твоих старых знакомых. А ты хочешь, чтобы у него была жена, верно? Анни, будучи моей компаньонкой, не встречается с мужчинами, которые…

– Я встречаюсь именно с теми мужчинами, которые мне интересны, – перебила ее Анни. – Именно потому, что я твоя компаньонка, я с ними вижусь.

– Вот именно, – подтвердила София. – Каро, тебе действительно надо учиться видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Кстати, о встречах с мужчинами: вы обе должны немедленно пойти погулять, если хотите, чтобы лорд Эшдон не потерял надежду соблазнить тебя.

– Извини? – удивилась Каро, все еще продолжая размышлять о союзе матери с Анни.

Казалось, что добрая, милая Анни вдруг стала совершенно безжалостной и непоколебимой, пообщавшись с Софией, наслушавшись ее пугающих рассказов о мужчинах. Каро не сомневалась, что мать знает гораздо больше практически обо всем, и также верила, что ее мать не понимает, о чем сама говорит.

– День становится довольно утомительным.

– Каро, – произнесла София с нетерпеливым вздохом. – Ты сообщила лорду Эшдону, что он не может видеться с тобой, пока не раздобудет нитку прекрасного жемчуга. На то, чтобы раздобыть ожерелье, уйдет какое-то время. Большинство мужчин, если только у них нет щедрой мамы, не могут запросто выложить какие бы то ни было драгоценные украшения. Короче, лорд Эшдон должен быть либо слишком занят, добывая жемчужное ожерелье, достойное тебя, либо быть готов пересмотреть свое предложение. Ты, моя дорогая, должна напомнить ему, почему для него так жизненно необходимо раздобыть жемчуг.

– Жизненно необходимо? Не слишком драматично? – усомнилась Каро.

– Именно так, – улыбнулась София. – А теперь иди и будь умницей, дорогая. Позволь лорду Эшдону найти тебя. Разожги в нем страсть к тебе. Страсть, которую можно удовлетворить только жемчужным ожерельем.

– Собирайся, Каро, – позвала Анни, вставая. – Твоя мама совершенно права. Настало время напомнить лорду Эшдону о том, что ему недоступно.

Каро поднялась, но она ясно ощущала, что теперь Анни, говорившая о лорде Эшдоне, на самом деле думает о ком-то другом.