Дочь молнии

20

На Габрию навалилась тишина, она ничего не сознавала, кроме непрекращающейся острой боли в глазах. Она попыталась открыть их и не увидела ничего, кроме черноты, перемежающейся огненно-красными пятнами. Она ослепла!

Габрия заставила себя отогнать эту мысль прочь и прислушалась, что говорил ей в самое ухо чей-то мягкий голос. Она могла поклясться, что никогда не слышала его раньше, но этот нежный, спокойный тон был страшно знакомым.

— Тэм? — прошептала она из темноты, окружающей ее. Она попыталась сесть, но каждая кость и мускул ее тела болезненно запротестовали.

Тихий голос с чувством неподдельной радости ответил:

— Да, леди, я здесь. Не двигайтесь. Вам придут на помощь.

Габрия повиновалась. Она лежала на холодной и твердой земле, чувствуя, как по ее телу стекают струйки воды. Тэм прикрывала ей лицо, но Габрия не могла этого видеть.

— Тэм, где горфлинг?

— Он исчез, — возбужденно заговорила девочка. — Молния, которую вы поймали, разрушила его. Не осталось и кончика пальца.

Габрия не смогла сдержать улыбку. Среди всего этого хаоса Тэм неожиданно обрела дар речи.

К ним подошел еще кто-то, и знакомый голос сказал:

— Дай-ка я помогу тебе, Габрия.

Жрица Амары завернула колдунью в теплый плащ и помогла ей сесть.

— Ты можешь подняться? — спросила жрица.

Габрия проглотила подступивший к горлу комок тошноты и покачала головой. Боль пронзила ее мозг и желудок. Она дрожала всем телом, она была слепа и слаба, как новорожденный котенок.

— Не двигайся и ничего не предпринимай, — приказала жрица. — Я найду остальных.

Габрия услышала ее шаги, удаляющиеся к тому месту, где упал Этлон. Подошла Нэра и встала рядом. Тэм прикрыла голову Габрии капюшоном плаща.

— Нэра, Этлон и Сайед серьезно ранены?

«Они очень измучены, но все будет в порядке, я знаю».

Габрия повернула к кобылице свои незрячие глаза.

— Ты тоже устала? Твой голос слаб. С тобой ничего не случилось?

«Я истощена. Сила, которая потребовалась, чтобы защитить нас от молнии, была даже больше той, которой я обладала».

Девушка нащупала рукой сильную ногу лошади.

— Спасибо, Нэра.

Ржание Нэры напоминало смех.

«Добрая была битва. Горфлинг ушел, а мы здесь все еще живы».

Габрия вздохнула.

— Что происходит вокруг? К Этлону и Сайеду уже позвали лекаря? Эфер сломал ногу. Кто-нибудь пришел ему на помощь?

Тэм ответила, и ее юный голос дрожал от гнева:

— Жрецы и жрицы не разрешают никому и шагу ступить на остров, но и сами не спешат помочь нам. Только у жрицы Амары из вашего клана хватило смелости прийти сюда.

Габрия почувствовала, как в ней закипает обида. Она и ее друзья столкнулись лицом к лицу со смертью, а теперь, когда им нужна помощь, люди не спешат с ней. Тошнота отступила немного, и она выпрямилась.

Только сейчас она осознала, что же, собственно, совершилось. Гнев ее понемногу утих, когда она попыталась представить себе, как этот поединок выглядел со стороны. Они же все страшно напуганы.

Габрия поняла, что имеет прекрасную возможность произвести нужное впечатление на упрямых и подозрительных скептиков. Они своими глазами видели всю жестокость горфлинга и злобу его магии. Теперь она может показать им и другую сторону магии: удовольствие победы и радость исцеления.

Габрия, превозмогая боль, ухватилась за сильную ногу Нэры и, заставив себя подняться, оперлась на ее плечо. Холодный дождь хлестал ее по лицу, но они не обращала ни это внимания. Она собрала все силы, стиснула зубы, чтобы стоять прямо, но ее шатало, и она вцепилась руками в гриву Нэры.

Сильная рука легла ей на плечи.

— Ну пожалуйста, Габрия. Тебе нужен отдых.

— Не сейчас. Где Этлон?

— Я здесь, — голос Этлона был слаб, но тверд.

Габрия вскрикнула от радости. Он медленно обошел большую кобылицу и приблизился к Габрии. Он хотел сказать что-то еще, но запнулся, заметив странное выражение ее лица. Ее глаза были закрыты, а голова склонена набок, словно ей стоило больших усилий слушать его.

— Ты ранен?

— Нет, только ударился головой, но чувствую себя скверно. — Он потер виски и посмотрел вокруг, полузакрыв глаза. — Что произошло?

Ответила Тэм:

— Колдунья уничтожила Бранта ударом молнии.

— Боги мои! — воскликнул он.

Перейдя реку, до них добрался Король хуннули, а с ним и весь табун. Черные их спины были мокрыми и блестящими от дождя.

— Этлон, — прошептала Габрия, — помоги мне подняться.

Он бережно помог ей сесть в седло и отступил на шаг назад, глядя, как тоненькая, высокая девушка обернула лицо к Королю.

Черный жеребец тряхнул гривой:

«Ты хорошо потрудилась. Колдунья».

Габрия махнула рукой в сторону его табуна.

— Спасибо за помощь. Я не могу выразить словами, как я вам благодарна.

«Валориан должен гордиться тобой. — Он неожиданно приблизил к ее лицу свою большую черную голову. — Что с твоими глазами?»

— Я ничего не вижу, — сказала она просто.

Сердце Этлона упало.

«Молния ослепила тебя».

— Это излечимо? — спросила Габрия со слабой надеждой.

Жеребец тихо фыркнул:

«Возможно. Попозже».

Она грустно кивнула и поспешила переменить тему.

— А Эфер? Мы можем что-нибудь для него сделать?

В ответ на этот Король наклонил голову: «Мы, хуннули, обладаем сильнейшим талантом в магии среди всех животных во Вселенной. Но здесь мы так же бессильны, как и любые другие лошади. Все ваши лекари не смогут излечить его сломанную ногу, и магия тут не поможет».

Габрия чуть не разрыдалась.

— Значит, мы должны освободить его от страданий?

— Нет! — донесся из-за камней крик Сайеда.

Юноша, с кровоточащим куском ткани на голове, пытался наложить повязку на покалеченную ногу лошади.

Тэм побежала на помощь ему.

— Вы не убьете его, — решительно сказал Сайед.

— Сайед, у него сломана нога, — сказал Этлон, стараясь говорить как можно мягче. — Ты же знаешь, ни одной лошади не удавалось поправиться после такой травмы.

— Одной удалось! Лучшей кобылице моего отца. Она сломала ногу во время состязания, и у отца не поднялась рука убить ее. Он подвязал ее ремнями, пока ее нога не зажила настолько, чтобы выдерживать ее вес. Это нелегко, но возможно. Пожалуйста, — Сайед почти кричал, — дайте ему шанс.

Воцарилась долгая тишина.

— Мы постараемся, — сказала наконец Габрия.

«Благодарю тебя, Колдунья. Мы без страха оставим Эфера на твое попечение».

Король тряхнул головой и заржал так громко, что задрожали камни. Лошади склонили головы, прощаясь с четырьмя магами равнин, и одна за другой вслед за Королем вошли в реку, затем, выбравшись на берег, направились на восток, в свой горный дом.

Грохот их копыт по земле был заглушен грохотом грома, но их удивительное появление осталось в памяти кланов на долгие годы. Нэра, Эурус и жеребенок ржанием попрощались с ними.

Пальцы Габрии перебирали гриву Нэры, по щекам ее струились слезы. Она не видела ухода хуннули, но сердце ее разрывалось от боли расставания. Она резко тряхнула головой, чтобы успокоиться. Боль снова резанула ее по глазам, и она охнула.

— В чем дело? — спросил обеспокоенный Этлон. — Ты и вправду ослепла?

Габрия улыбнулась:

— Ничего. Это пройдет. Ты сможешь ехать верхом?

Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой. Он не удовлетворился ее уклончивым ответом, но решил не тревожить ее и сказал:

— Да.

— Тогда поехали. Тэм, Сайед, догоняйте. Нам нужно объехать кланы.

Этлон с трудом взобрался на Эуруса, Тэм оседлала жеребенка.

— Жрица, — крикнула Габрия, — принесите, пожалуйста, маску.

Жрица Амары направилась к храму.

Навстречу ей вышли восемь пленников горфлинга и остановились напротив колдунов. Гутлак с уважением приветствовал вождя, лорд Уортэн подошел к Габрии.

— Спасибо вам, леди, — сказал он с неподдельной признательностью. — Нам можно уйти?

Она лишь кивнула.

Восемь человек пошли к реке. Сначала они шли медленно, затем чувство радости и освобождения прорвалось наружу, и они побежали к другому берегу, шлепая по мутной воде, где были встречены с распростертыми объятиями членами своих семей.

Жрица Амары отыскала золотую маску Валериана, оставленную на каменных плитах храма. Когда тяжелое золото оказалось у нее на ладонях, руки ее задрожали. Она осторожно принесла ее Габрии.

— Воистину, — сказала она, и в голосе ее звенело торжество и радость, — тебе покровительствует Амара. Поезжай, Колдунья. Кланы ждут.

Жрица подняла маску над головой, на вытянутых руках, и запела гимн благодарности Богине Матери.

Любопытные люди, все еще толпившиеся на берегу, не вполне понимали, что творится на острове. Ими было увидено и услышано много странных вещей, вещей, одновременно ужасных и удивительных. Брант, или кто бы то ни был, казалось, исчез, осталась четверка магов, все они были живы и здоровы; целый табун хуннули с почестями попрощался с ними на глазах у всех; заложники были свободны; а теперь жрица воспевала заботу Богини Матери.

Люди не знали, что и подумать. Этот поединок добра и зла, смелости и жестокости, уважения и презрения был выше их понимания. Магия была заклеймена как всеобъемлющее зло, разложение и ересь. Многие уже склонялись признать Габрию своей, но как быть с остальными тремя колдунами, двумя мужчинами и ребенком, так же, как и Габрия, рисковавшими жизнью, чтобы спасти их всех? На поверку магия оказалась не тем, чем ее так долго стремились представить. Чувства путались.

Четверо всадников и четыре хуннули брели через реку. Они шли очень медленно, потому что Нэра и Эурус поддерживали Эфера, и у сбитых с толку людей было достаточно времени, чтобы рассмотреть всю группу. Никто так и не решил, кричать ли им «Ура!» или швырять в них камнями.

У берега, около рощи Совета, хуннули остановились. Они стояли перед стеной людей, по колено в бурной воде, гривы их стали тяжелыми от дождя и прилипли к черной шерсти.

Вожди и маги молча смотрели друг на друга, и тишина эта, казалось, никогда не кончится. Грохот грома уходил дальше к востоку, небо начало светлеть, и сильный ливень перешел в моросящий дождик.

Габрия ничего не видела, но чувствовала напряжение и смущение людей настолько отчетливо, будто смотрела им в лицо. Она всегда надеялась убедить Совет отменить закон о колдовстве, но никогда не думала, что все это зайдет так далеко.

Она слышала, как чей-то голос произнес:

— Добро пожаловать в Совет, лорд Этлон. Простите, что я не имел возможности приветствовать вас раньше.

Габрия узнала голос: это был лорд Хилдор, вождь Вилфлайинга.

Его спокойный дружелюбный тон частично рассеял напряжение. Вожди посторонились, давая дорогу хуннули, каждый спешил приветствовать магов. Толпа людей разделилась на говорящих и наблюдающих, и никто не спешил вернуться в кланы.

Со вздохом облегчения Ша Умар подошел к Нэре и помог Габрии спешиться. Как и остальные, он обратил внимание на ее закрытые глаза, но ни о чем не спросил ее, лишь крепко взял ее за руку и повел к шатру Совета. Остальные последовали за ними.

Сесен, Валар и Кет уже приехали и ждали в шатре. Трое воинов отсалютовали колдунам с явным удовольствием встречи. Пирс, сообщил Габрии Сесен, уже начал работу со своими целебными камнями.

Охрана Этлона водрузила над шатром одиннадцатое, золотое, знамя.

Битва с горфлингом была выиграна, но битва с законом только начиналась. Этлон и Габрия хорошо знали, что люди кланов слишком упрямы и что неприязнь к магии стала неотъемлемой частью их жизни. Они могут быть очень признательны за избавление от горфлинга, но они не забудут двухсот лет ненависти и подозрительности.

У входа в шатер стоял лорд Ша Умар, уже долгие годы бывший председателем Совета. Он поднял руку, утихомиривая шум.

— Завтра, если лорд Кошин и лорд Этлон будут в состоянии, мы начнем заседание. Лорды, в этом году у нас огромное количество вопросов, требующих немедленного решения.

Предложение Ша Умара было встречено шумом.

Он продолжал:

— Если вы не возражаете, я бы хотел созвать вас всех на митинг, на специальный митинг, посвященный искусству колдовства. Леди Габрия, Турик, Тэм приглашаются особо.

Вожди с готовностью закивали. Дело было решенным. У Габрии словно гора с плеч упала. Она обвила руками шею Нэры и зарылась лицом в ее теплую гриву.

Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда чей-то голос рядом произнес:

— Леди Габрия? Лорд Кошин просил передать вам вот это. Он думает, что это может вам понадобиться.

Она почувствовала, как в руку ей скользнул тяжелый кожаный сверток.

— Он пришел в себя? — спросила она.

— Совсем недавно. Лекарь Пирс сказал, он будет… — голос воина Дангари смолк, на лице его появилось выражение страха и смущения.

Почувствовав это, Габрия рассмеялась.

Ей не пришлось долго ломать голову над содержимым свертка. Пальцы ее сжимали древний фолиант. Книга Матры наконец-то была в ее руках.

Вожди тоже узнали этот переплет и теперь опасливо на него косились. То была книга, уже многие годы служившая причиной раздоров и смертей. Они гадали, что будет делать с ней Габрия.

— Спасибо, — сказала Габрия воину. — Вас не затруднит передать это лорду Ша Умару? Пусть книга будет у него, до тех пор пока Совет не решит, что с ней делать.

Ша Умар, пожав плечами, встретил усмешку Этлона и передал книгу своим охранникам.

Отдав Книгу Матры Ша Умару, Габрия отправилась искать Пирса. Она нашла его, помогающего раненым, пострадавшим от магических ударов Бранта. Пирс как раз закончил пользовать целебным камнем очередную жертву и разговаривал с родственниками, когда увидел Габрию. Ему было достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять, что с ней. Он взял ее за руку и отвел в свой вновь возведенный тент.

Проснувшись на следующий день, Габрия вновь ощутила страх. Мир вокруг нее был все так же погружен во тьму. Пальцы ее потянулись к глазам и нащупали повязку вокруг головы.

— Тише, тише. Все в порядке, — успокоил ее мягкий голос Пирса. Он взял ее руки и неназойливо отвел их в сторону. — Я наложил повязку на твои глаза, чтобы дать им отдых.

Она почувствовала, как медленно отступает страх.

— Я буду видеть?

— Честно говоря, не знаю, — печально ответил лекарь. — Я никогда не сталкивался со случаем слепоты такого рода. Я осмотрел твои глаза и не нашел никаких повреждений. Нам остается только ждать.

— Я слышу голоса, — произнес кто-то снаружи. — Она проснулась?

В шатер ворвался Сайед, принеся с собой запах солнца, ветра и лошадей. Он улыбнулся Пирсу и подошел к постели Габрии.

— Я уже начал подумывать, что ты собираешься проспать все время сборов, — сказал он, усаживаясь подле нее.

— Габрия, выпей это, — Пирс подал ей чашку. — Пэра говорит, что это придаст тебе силы.

Колдунья села на постели и поднесла чашку к губам. Сделав глоток, она улыбнулась. Чашка была до краев наполнена густым и теплым молоком лошади. Габрия выпила все до капли и сразу почувствовала, как ей полегчало.

— Что произошло за то время, пока я спала?

Пирс и Сайед сообщили ей обо всем, что случилось за последние два дня. Сайед с радостью и гордостью упомянул об Эфере.

— Они продолжают твердить, что ни одна лошадь не излечивалась от такого. Но они не знают моих методов лечения. Они не берут в расчет необыкновенный ум хуннули. Мы подвязали его к двум хлопковым деревьям. Тэм кормит его свежей травой и плодами. Он скоро поправится, вот увидите. Все конюшие будут носить меня на руках.

Габрия улыбнулась. Какой же он еще мальчишка!

Они продолжали. Лорд Кошин вполне поправился — спасибо целебным камням Пирса. Совет вождей состоялся. Этлон во всех подробностях описал их многодневную погоню за горфлингом.

— Я думаю, что они начали склоняться на нашу точку зрения, только когда лорд Этлон сообщил о трагедии в клане Багедин, — объяснил ей Сайед. — Когда они вчера вечером вышли из шатра, лица у всех были белее бумаги. — Он хлопнул себя по колену. — Хотел бы я послушать, о чем говорили в лагерях прошлой ночью. Сказки о Бранте, о горфлинге, о нашем путешествии в Пра-Деш поистине будоражат умы.

Пирс усмехнулся:

— Кроме тебя, вряд ли кто-нибудь смог уснуть прошлой ночью. Слишком много разговоров.

— И впечатлений. Жрица Амары и Этлон выставили маску Валериана для всеобщего обозрения. Кого там только не было, — потряс головой Сайед, — и старцы, и дети. Горфлинг, поединок магии, маска Валериана, — он загибал пальцы, — разговоров хватит на долгие годы.

Габрия улыбнулась:

— Я тоже так думаю. Что касается Совета, они уже поднимали вопрос о магии?

— Нет. Они ждут тебя, — ответил Пирс.

— Этлон сейчас в шатре и пытается лично убедить лорда Кауруса, что магия не несет разрушения в кланы, — сказал Сайед.

— Ему придется потрудиться.

Имя Этлона растревожило Габрию. Ей нужно было сказать Сайеду нечто важное, но она боялась. Она любила молодого турика как брата, как друга, он заполнял в ее сердце пустоту, возникшую со смертью Габрэна, ее брата-близнеца. Она боялась говорить ему правду, не зная, как он отреагирует на нее.

Но Сайед удивил ее. Взяв ее ладонь в свою, он сказал:

— Хорошо, что ты жива и здорова, Габрия. Когда ты покинула нас и уехала на поиски горфлинга, мы предполагали самое худшее. Лорд Этлон был похож на жеребца, рвущегося в битву. Я никогда не видел, чтобы человек настолько не владел собой. — Он наклонил голову. — Если ты не выйдешь за него замуж, ему будет очень плохо, Габрия.

Она подскочила как ужаленная:

— Ты понимаешь это?

Он бережно накрыл своей ладонью ее пальцы:

— Я знаю это уже давно. Я просто пытался отмахнуться от правды, потому что любил тебя, но его и твои чувства для меня священны. Вы созданы друг для друга.

— Спасибо, — прошептала она.

— Надеюсь, это не значит, что ты отказываешься учить меня колдовству?

Она крепко стиснула его пальцы:

— Ты останешься?

— Габрия, — серьезно сказал Сайед. — Моя любовь к тебе не умерла. Я только немного притушу ее огонь. Я нашел тебя, чтобы выучиться колдовству, и я останусь здесь, если ты не возражаешь.

— И я тоже, — сказал Этлон, стоящий у входа.

Вождь Хулинина ступил в глубину шатра. Пирс незаметно вышел, чтобы оставить трех магов одних.

Лорд Этлон сел на пол у постели Габрии. Он нервничал, собираясь сказать ей что-то важное, и тщательно подыскивал слова.

— Мы о многом успели переговорить за последние дни, — медленно начал вождь. — Мы обсудили множество неприятных вопросов. Я понял многое о магии, я понял многое о себе. Помнишь, ты спрашивала меня, смогу ли я всю жизнь прожить бок о бок с магией. Сейчас я могу сказать тебе твердо: да, смогу, но только в том случае, если ты уедешь со мной.

Габрия застыла, что-то напряженно обдумывая.

— Если мои глаза… Ты сможешь жить бок о бок с моей слепотой?

— Я люблю тебя такой, какая ты есть, — просто ответил он.

Повисла напряженная пауза, затем она протянула ему руку ладонью вверх.

— Тогда я даю тебе свое слово.

Он сплел свои пальцы с ее пальцами, и клятва была дана.

Этлон кинул быстрый взгляд на Сайеда. Юноша молча кивнул. Он потерял любимую женщину, зато обрел новых друзей.

Наутро, собираясь на заседание Совета, Габрия одевалась с особой тщательностью. Присев в ожидании Этлона, она терпела, пока Пирс менял повязку у нее на глазах.

Он вздрогнул, когда ее пальцы железной хваткой вцепились ему в руку.

— Я вижу свет! — закричала она.

Пирс был вне себя от радости. Он быстро осмотрел ее глаза и, несмотря на ее протесты, снова наложил повязку.

— Твоим глазам нужен отдых, — сказал он.

Когда наконец пришли Этлон, Сайед и Тэм, Габрия находилась в эйфории. Трое магов осторожно взяли ее под руки и повели к двери, радуясь ее радости.

Габрия запомнила это заседание Совета навсегда. Выслушав ее страстную речь в защиту магии, вожди несколько часов спорили о судьбе Габрии и судьбе колдовства. Этлон, Сайед и Тэм сидели подле нее на длинной и низкой скамье. Наконец горячее обсуждение закончилось, но никто из колдунов не решался гадать, к какому решению пришли судьи.

Ранним вечером этого дня Кошин и Ша Умар одержали окончательную победу. Лорд Каурус поднялся со своего места:

— Я вижу, мне придется присоединить свой голос к голосу большинства. Я даю согласие на отмену смертной казни за использование колдовства. Однако я требую введения ограничений на ее употребление. Власть магии должна находиться под контролем.

Лорд Ша Умар поднял руку:

— Решено. Я предлагаю продлить сбор на несколько дней, чтобы установить новые законы относительно колдовства. Это слишком серьезное дело, чтобы откладывать его до следующего года.

Когда Ша Умар вернул Габрии Книгу Матры, она нашла страницы, касающиеся горфлинга, вырвала их и сожгла, переворошив пепел.

— Следует очистить человеческий мозг от знаний такого рода, — сказала она, повторяя слова Валериана.

Тремя днями позже, великолепным, чистым летним вечером лорд Этлон из клана Хулинин обвенчался с леди Габрией из клана Корин. На церемонии присутствовали все одиннадцать кланов.

Габрия надела алое платье, подаренное ей Хан'ди, и золотую вуаль, подаренную матерью Этлона: алый — цвет клана, который она покинула, и золотой — цвет клана, в который она наконец-то была официально принята. Лорд Этлон облачился в свои лучшие одежды и в золотую мантию.

Пирс, Сайед и Тэм первыми поздравили молодую чету.

Когда церемония закончилась, Этлон откинул вуаль и поцеловал свою жену, обняв ее.

Три хуннули подняли свои головы к ранним вечерним звездам, и их радостное ржание разнеслось над долинами Рамсарина.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ