Дождь в моей душе

10.

Я запомнила дату в которую моя жизнь снова полетела в тартарары. Это был вечер воскресенья. Я успела два дня отработать в приемной, не найдя в этой работе ничего сложного. Роман Александрович вел себя максимально сдержано, я ни разу не нарвалась на грубость с его стороны. Просто выполняла поставленные мне задачи включая варку кофе в турке. Вот чего не умею, того не умею. Вроде бы ничего в этой процедуре сложного нет, но я знаю, что кофе я варю отвратный, по крайней мере мне самой он никогда не нравился. А вот Катя моя подруга и бывшая соседка по квартире, варит отменный кофе, она настоящая кофеманка. Научить этому делу она меня не смогла, сказав, что я только перевожу арабику и взяла эту обязанность на себя. Директор принимал мое варево и ни разу даже не скривился. Я спокойно ушла на выходные зная, что в понедельник с утра мне предстоит подготовить кабинет директора к расширенной планерке, а сразу после должно пройти совещание производственной группы. Я должна была обзвонить всех начальников смен и участков и предупредить об этом мероприятии.

- Шуруп! Он же выкарабкается!? Он ведь не умрет? Шуруп! - испугано спрашивает Матвей пока я сосредоточенно следую за каретой скорой помощи.

Дождь упругими струями сечет по лобовому стеклу, фары встречных машин слепят, и я не могу ничего ответить брату потому что меня саму трясет от ужаса, и я пытаюсь быть максимально внимательной. Дедуле стало плохо в тот момент, когда мы собирались домой. Было уже поздно, давно стемнело и дождь разошедшийся не на шутка всерьез меня беспокоил. Я все надеялась, что он вот-вот прекратиться, и мы сможем спокойно поехать домой, но с наступлением сумерек к проливному дождю добавился еще и порывистый ветер. Садиться за руль в таких условиях максимально не комфортно и у меня даже мелькнула мысль заночевать у дедушки, а рано утром смотаться домой, чтобы переодеться для школы и офиса. Но Матвей ошарашил меня своим признанием в том, что он еще даже не брался за уроки, а в понедельник у него контрольная по алгебре. Хочешь не хочешь, нужно ехать. Готовиться... Брат умудрился схлопотать две двойки подряд и ему срочно нужно было исправлять ситуацию.

Дедушка и с утра выглядел неважно, отказался от еды, ссылаясь на тошноту и головную боль. Я весь день уговаривала его поехать к нам хотя бы на несколько дней. Но он уперся, ни в какую не хотел оставлять свою квартиру. Думаю, ему тяжело находиться в нашем доме, вот он и упрямился. Его походка и до этого была шаркающей он передвигался по квартире опираясь на стены и мебель. В тот момент, когда он тяжело поднялся из кресла чтобы проводить нас и запереть за нами дверь, он пошатнулся и рухнул на пол. Я не сильна в медицине, но мне достаточно было лишь на секунда бросить взгляд на дедушкино лицо, чтобы понять, что у него случился инсульт. Скорая ехала долго. Около сорока минут мы с Матвеем хлопотали над дедушкой, в надежде на то, что бригада скорой помощи успеет. Мне было так страшно за дедушку Колю, но еще страшнее было смотреть на Матвея. На его лице застыл такой ужас, что я невольно проклинала все и вся за то, что мой брат вынужден переживать подобные моменты в таком возрасте.

Мы просидели в больнице до самого утра, мой мобильник сдох, а телефон Матвея и вовсе остался в квартире. Мот спал на моем плече, вздрагивая время от времени. Я искала глазами какие-нибудь настенные часы, но тщетно. Пришлось будить брата.

***

- Сашенька! Нужно было позвонить! - я уже испугалась вдруг с тобой что случилось. Ты же такая ответственная.

- Простите! Инна Геннадиевна, хотите верьте, хотите нет. Но мне было совершенно не до этого.

- Понимаю, - качает головой женщина. - Пусть все обойдется! Как показывает практика, люди, шагнувшие за семидесятилетний рубеж, те еще живчики. Взять хотя бы нашего директора, семьдесят шесть лет. Дважды "короной" переболел и ведь выкарабкался. Может еще на работу выйдет, хотя думаю, что сын этого уже не допустит.

- Его парализовало… - опустив голову произношу я.

Женщина тяжело вздыхает. - Бедные дети, - произносит тихо.

- Ладно. Я пойду.

- Иди! Меняй эту истеричку. Я уже думала сама пойду сегодня роль секретаря исполнять. Правда, я ему там с три короба за тебя наврала. Я же ситуации не знала…

- Что сказали?

- Что тебя соседи затопили.

- Какие соседи? Я живу в частном доме.

- Ну ты уж будь добра поддержи легенду. Не знаю… Водопроводную трубу то у тебя и в частном доме могло прорвать. Давай, давай! Беги, - подгоняет меня начальница.

Сменив недовольную Катю на посту я принялась за работу. Минут через сорок Роман Александрович вышел из кабинета в пальто и с папкой в руках. Строго зыркнул на меня своими серьезными глазами. Я подскочила с места как школьница, приветствующая учителя заходящего в класс и молча на него уставилась. Наверное, общее волнение в котором я находилась последние сутки, сказались на моем состоянии, меня в буквально смысле трясло.

- Разобрались со своим наводнением? - низкий голос ударил по барабанным перепонкам.

- Да!

Я посмотрела на мужчину и тут же отвела глаза. Да что со мной происходит? Откуда взялся этот мандраж? Нужно прикупить себе что-нибудь успокоительное. От легких седативных я отказалась, как только села за руль. Я и так не слишком то резвая, так что заторможенность реакции мне совершенно ни к чему. Невролог прописывал мне рецептурный препарат, но я так и не решилась начать его принимать, хотя тетя Нина очень настаивала. Именно она, в буквальном смысле за руку, отвела меня тогда к врачу.

- Я на производство. Если будет что-нибудь срочное, позвоните на сотовый. По рядовым вопросам отправляйте к Хлебникову.

Хлебников Глеб Алексеевич главный инженер и не очень то приятный тип. Мужику далеко за полтинник, а ведет себя как мачо двадцатипятилетний. Была вынуждена несколько раз столкнуться с ним по рабочим вопросам, и он оставил о себе не самые приятные впечатления. Разговаривал со мной как с давней подругой, будто бы между нами нет возрастной пропасти в тридцать лет, улыбался по-идиотски, а когда в ходе разговора узнал мою фамилию, сразу изменился в лице и даже попытался пособолезновать.

- Возможно сегодня я уже не вернусь, поэтому перенесите на завтра встречу с Молотовым. Он должен был приехать к четырем, - поясняет он. Будто бы ни я сама в пятницу записывала некого Молотового Владимира Ивановича на прием к директору сегодня к шестнадцати ноль ноль.

- На сколько?

- На это же время. Только позвоните ему сейчас. Не забудьте, - говорит он и направляется к двери.

- Здравствуй Шурочка! - слышится через несколько минут после того как Роман Александрович выходит из приемной. Этот противный голос я узнаю из тысячи. С чего он вообще взял, что может так фамильярно ко мне обращаться?

- Меня зовут Александра, - сухо произношу я не отрывая взгляда от монитора.

- Здравствуй Александра Вячеславовна, - противно тянет начальник охраны, не переставая гадко улыбаться. - Большой босс у себя?

- Роман Александрович на производстве. Если у вас что-то срочное обратитесь к Глебу Алексеевичу.

- Сашенька! Ну что ты как не родная? - произносит этот противный мужик прямо над моим ухом, он стоит позади и дышит на меня своим смрадным дыханием. Пододвигаю кресло ближе к столу в попытке отдалиться от этого типа. - Твой папка мне как брат был…

Звук шагов раздающийся по коридору, заставляет его выпрямиться, а меня снова вскочить с места. Ну что я за попрыгунчик? На каждый шорох реагирую как сурикат стоящий в стойке.

- Александра! Зайдите ко мне, - бросает Роман Александрович, не обращая внимания на Лисицкого. Тот пытается, что-то ему сказать, на что получает короткий ответ: - Завтра!

Хватаю со стола ежедневник и ручку и спешу вслед за мужчиной. Странные мысли начинают роиться в моей голове. Я разглядываю его широкую спину в черном пальто, темные волосы с легкой проседью на висках, зачем-то пытаюсь уловить запах его парфюма. Он снимает пальто и повесив его на плечики отправляет в шкаф.

- Проходите! Присаживайтесь, - говорит он, поворачиваясь ко мне.

Почему он вернулся? Почему изменил свои планы? Я не знаю ответов на эти вопросы, но я все равно благодарна ему за то, что он избавил меня от компании папиного "друга".

- Алексанра! На этой недели вас ждет большая работа. Как у вас с языком?

Я смотрю на него вытаращив глаза.

- Я имею ввиду английский, - говорит он, уголок его губ слегка дергается вверх. На секунду изменив его выражение лица с серьезного на насмешливое.

- Upper-Intermediate, - прочистив горло произношу я.

- Отлично, - он поднимается из-за стола, выпрямившись в свой богатырский рост. Он выше папы или нет? Нет. Примерно такого же роста. Смотрю на него снизу-вверх, на этот раз я сижу словно приклеенная к стулу, наверное, сломалась та пружинка, которая заставляла меня сегодня подскакивать с места при виде начальника. - Хотите кофе? - совершенно будничным тоном спрашивает он. А нет… Не сломалась. Я тут же подскакиваю с места.

- Я не пью кофе, - зачем-то вру я. - Вам как обычно? - пытаюсь выйти из-за стола. Но он кладет руку мне на плечо и мягко опускает на стул.

- Сидите! Я сам сварю.

Так я и знала, что мое варево ему не понравилось. Почему тогда молчал?

- А что пьете? – его громкий голос доносится из соседнего помещения.

Интересный кабинет. Вдоль всей стены огромный книжный шкаф из красного дерева полностью заполненный книгами. На одной стороне расположены встроенные двери, не выбивающиеся из общей композиции. А за ними оказывается целые апартаменты. Ну или комната отдыха с кухней, душем и прочей необходимой атрибутикой для комфортной жизни.

В первый рабочий день в качестве секретаря я потеряла своего начальника. Я точно знала, что он находится в кабинете, но поскольку не была в курсе этой потайной комнаты, прибывала в настоящем замешательстве, когда трижды в течении получаса пыталась разыскать Романа Александровича. Даже в окно выглянула, проверив нет ли там веревочной лестницы. Кто его знает? Мало ли какие причуды могут быть у человека. Наконец я додумалась позвонить Инне Геннадиевне, и она посоветовала мне проверить шкаф. Так и сказала: - Посмотри в шкафу… Меня немного улыбнула эта формулировка. Но этот совет оказался дельным. Мужчина лежал на диване закрыв глаза изгибом локтя и спал. Выглядел он очень уставшим. Сразу вспомнился папа, он тоже время от времени так отдыхал, закрыв глаза от света предплечьем.

- Зеленый если можно, - пищу я. Боже… Да что с моим голосом? Снова прочищаю горло. Я ненавижу зеленый чай и обожаю кофе. Кофе, который варю не я. Мой язык живет сегодня какой-то собственной жизнью.

Роман Александрович выходит из шкафа, несет поднос на котором стоит две чашки и вазочка с печеньем. Рукава его белой рубашки закатаны до локтей, я невольно залипаю на его оголенные предплечья, когда он ставит чашку с зеленым чаем передо мной.

Он садиться в свое кресло. Легкая улыбка гуляет на его губах.

- Перейдем к делу? - будто бы спрашивает он и смотрит мне в глаза. Сколько ему лет? Тридцать семь? Тридцать восемь? В уголках его темных глаз небольшие морщинки. Складка между бровей напоминает о том, что он часто хмурится. Я впервые рассматриваю его так близко. - Александра. В четверг вам придется провести день на производстве. Мы закупили итальянское оборудование, его будут сопровождать иностранные специалисты. В четверг будет производиться настройка покрасочной линии, возможно главному инженеру понадобится переводчик.

- Глебу Алексеевичу? - зачем-то уточняю я.

- Да! Он как выяснилось, знает английский на уровне "London is the capital of Great Britain", - с улыбкой произносит он.

- Я говорю на итальянском, - фраза слетает с моих губ сама собой. Но на сей раз я говорю правду. А не то что я выдала попросив отвратительный зеленый чай взамен ароматному кофе.

- Вы меня приятно удивляете.

- Я могу изъясняться и понимаю спокойную размеренную речь, конечно же не углубляясь в техническую терминологию, - пытаюсь пояснить я.

- Я думаю ваших знаний будет достаточно, - произносит мужчин и отпивает кофе из своей чашки.