Дождь в моей душе

16.

- Пригласишь? - делаю шаг в сторону пропуская его во двор. Рука в кармане пальто до сих пор сжимает перцовый баллончик.

Мой ночной гость чуть было не уехал. К тому моменту, когда я наконец решилась взглянуть на того, кто к нам пожаловал. Человек у калитки сменился на соседского мальчишку Игната. Он ровесник Матвея и они дружат с самого раннего детства. Игнат не редкий гость в нашем доме, точно так же как Матвей в его. Друг брата прошмыгнул во двор, как только я распахнула калитку. А Роман Александрович снова вышел из своего автомобиля и направился ко мне на встречу. Выглядел он довольно странно. Я привыкла видеть его в костюме и гладко выбритым. А сейчас на нем были черные джинсы и такого же цвета бомбер накинутый на серую футболку. Волосы на голове были какими-то взъерошенными, а на щеках и подбородке уже проглядывала темная щетина. Утром он определенно выглядел иначе.

- Ты забыла, - он продемонстрировал мне пару моих лакированных лодочек висящих в данный момент у него на пальцах.

- Вы решили привезти мне туфли? Как это мило с вашей стороны. Но вы зря старались… Боюсь, что они мне больше не понадобятся.

- Почему? Они тебе о-о-очень идут, - слегка улыбнулся он.

- Думаю, что кассиры в супермаркетах обходятся более практичной обувью.

- Саша! - его улыбка стала шире. - Думаю, ты рано разжаловала себя в кассиры. - Может ты пригласишь меня в дом или мы так и будем мокнуть? Ты попала в аварию? - его взгляд задержался на разбитой машине.

- Проходите! - не желая развивать эту тему я распахнула перед ним дверь.

- Расскажешь, что случилось? - он поставил туфли на верхний ярус этажерки для обуви. Что происходит? Еще утром он обращался ко мне исключительно на "вы", а сейчас тыкает мне как ни в чем не бывало. Будто бы не он с утра указал мне на дверь.

- Роман Александрович, я так понимаю вас привело сюда какое-то дело, - продолжая держать его в коридоре спросила я.

- Я привез тебе туфли, - произнес он слегка склонив голову на бок.

- Вы издеваетесь?

- Увидел их в шкафу и понял, что ни мне ни Елене Михайловне они не пригодятся. И подумал, а не отвезти ли мне их законной хозяйке, заодно посмотрю, может чем помочь нужно. Ее соседи недавно затопили… Как она там одна со всем этим справляется?

Закрываю глаза и вздыхаю.

- Саш! А свари мне кофе!

- И вы будите его пить?

- Конечно.

- Ну проходите, - я жестом приглашаю его на кухню. Сейчас я сварю тебе кофе… Достаю турку. Не отмеряя сыплю в нее кофе прямо из банки, точно так же насыпаю в нее сахар из сахарницы. Сверху лью воду прямо из-под крана и наконец плюхаю ее на конфорку.

- А я то думал, как ты это делаешь?

- Все на глаз… Я профессионал в этом деле, - поворачиваюсь к нему. Его глаза улыбаются и пусть в их уголках лучатся небольшие морщинки сейчас я не дала бы ему больше тридцати трех.

- Обижаешься?

- Нет! Что вы? - с остервенением мешаю кофе в турке.

- Саш! Все по справедливости… Ты нарушала трудовую дисциплину. Я не спускаю такого никому. Некоторые вылетали у меня после первого опоздания.

- Вот скажите мне! Вы робот? - отключаю конфорку и выливаю сваренный кофе в большую чашку с сердечками. Это моя кружка. Мне еще в школе подарили ее на день Святого Валентина. Ставлю ее перед ним.

- Странный вопрос? - пожимает он плечами и подносит к губам это варево. Пьет обжигающий кофе и совсем не морщится. Я даже не хочу представлять, что за зелье на вкус у меня получилось.

- Если бы вы знали почему я опаздывала…

- Расскажи.

- Не хочу.

- Почему?

- Потому что теперь это не имеет никакого значения!

Он продолжает пить кофе и с прищуром смотрит на меня. А мне хочется провалиться сквозь землю. А точнее сквозь пол. Я стою босыми ногами на прохладном гранитном полу и ощущаю, как у меня начинают гореть ступни. Мне становится жарко. Только сейчас до меня доходит, что я стою перед ним в тонком домашнем костюме, а он фактически ничем не отличается от пижамы. Открытые участки кожи начинает нестерпимо жечь, и я думаю только о том, чтобы не покраснеть как вареный рак. Под моей футболкой нет белья и это невозможно не заметить.

- Как вам кофе? - прерываю затянувшуюся паузу.

- Божественный, - отвечает он не сводя с меня глаз.

- Сварить еще!? Но предупреждаю сразу, второй раз точно такой может не получиться.

Он в один шаг преодолевает расстояние между нами. Я так и стою прислонившись поясницей к столешнице кухонного островка, а он ловит меня в капкан упираясь руками по обе стороны от меня.

- Прости. Я не мог поступить иначе, - шепчет мне на ухо. Мое дыхание учащается, волоски на теле становятся дыбом, пульс частит. - Я никому не делаю поблажек, Саша… Хотя, я все равно бы тебя уволил, даже если бы ты была идеальным сотрудником и вообще не покидала стен офиса.

- Почему? - переведя дыхание спрашиваю я.

Стою как приклеенная, все тело парализовало, и я даже не пытаюсь сделать попытки освободиться из этого плена. Одна его рука поднимается и обхватывает мой затылок. В один миг его губы накрывают мои, и я понимаю, что погибла. Нет меня... Я растворяюсь в каком-то эфире. Подушечки пальцев пронизывают тысячи иголочек, когда я прикасаюсь к его спине. Тело само прижимается к нему. Я испускаю тяжелый вздох разочарования, когда он разрывает наш поцелуй и смотрит мне в глаза.

- Поэтому, Саша… - отвечает он на вопрос, о котором я уже успела позабыть. Мне становится стыдно и неловко. Пытаюсь опустить голову и разорвать наш телесный контакт, но он держит меня крепко, не позволяя даже пошевелиться. - Только не вздумай брыкаться и истерить! По глазам вижу, что ты что-то задумала.

- Отпустите меня!

- Не хочу! произносит улыбнувшись. - И ты не хочешь, - продолжает он.

- В доме двое детей, - я не хочу что бы мой брат был свидетелем подобного.

- Когда ты отвечала мне, ты не думала о своем брате.

- Я о нем всегда думаю, - начинаю злиться я и он ослабляет хватку.

- Я бы выпил еще чашечку, - говорит он окончательно отпуская меня возвращаясь на прежнее место.

- Я этого не оценю... Думаете, я не в курсе какая бурда у меня выходит.

- Не понимаю, о чем ты! По-моему, ты варишь отличный кофе, - он снова одаривает меня улыбкой. - И заканчивай обращаться ко мне на "вы". Пару минут назад, мы познакомились достаточно близко, теперь ты можешь спокойно обращаться ко мне на "ты".

- Здрасти! - мы оба поворачиваем головы в сторону входа. - Шуруп. У тебя все нармально? - с опаской поглядывая на нашего гостя спрашивает брат.

- Все хорошо. Это мой бывший начальник, Роман Александрович. Он уже уходит. - Мужчина смотрит на меня удивленно.

- Александра не захотела делиться информацией о том, что случилось с ее машиной. Может ты мне расскажешь? - обращается он к Матвею сквозь меня. Матвей кладет обратно на стол яблоки, которые успел нагрузить за край оттянутой футболки.

- Матвей! Можно просто Мот, - он протягивает мужчине правую руку, тот с легкой улыбкой на губах пожимает его ладонь.

- Роман, - представляется он. И Матвей начинает свой рассказ:

- Один чипушила…

***

- Я не приму от вас никакой помощи! Я сама разберусь! Я взрослый человек, а не котёнок с перебитой лапкой. Не нужно мне помогать, - чуть ли не топая ногами возмущаюсь я, пока папину многострадальную машину грузят на эвакуатор. Ощущение дежавю не покидает меня. Мне уже помог один помощник, как теперь от него отделаться ума не приложу.

- Саша, не нервничай! Завтра во второй половине дня, ты получишь ее обратно.

- Да я вообще не собиралась ее ремонтировать. Я не планирую больше садиться за руль. Никогда! - ворота закрываются, и я поворачиваюсь к Матвею, который несколько минут назад дирижировал всем этим процессом. - Лучше скройся с моих глаз, потому что когда я до тебя доберусь, я обязательно откручу тебе уши. Мелкий засранец! Брысь отсюда! - пытаюсь говорить максимально строго, но высокие нотки делают мою речь визгливой и, наверное, комичной. Не просто же так Матвей пытается прятать улыбку, а Астахов и вовсе лыбится во все тридцать два.

- А как ты планировала ездить на работу?

- Ее ударили уже после моего увольнения… Я надеюсь моего расчета хватит, чтобы покрыть всю эту вашу самодеятельность! - я поправляю накинутое пальто и присаживаюсь прямо на мокрые ступеньки. Смотрю в одну точку.

- Ты замерзнешь, вставай, - он протягивает мне руку, а я делаю вид что не слышу его. Присаживается передо мной на корточки. Просматривает что-то у себя в телефоне. Замечательно! Нам только семечек не хватает, жаль, что подмораживает, а то так и сидели бы всю ночь. Он на корточках, а я на ступеньках как воробей на жердочке. Семечки и по бутылки пива вот что нам сейчас нужно для полноты картины… Мороз начинает рисовать свои замысловатые узоры на мокром металлическом заборе. Он разворачивает телефон экраном ко мне, и я не сразу понимаю, что он хочет мне показать.

- Зачем вы показываете мне заводскую парковку?

- Смотри внимательно.

- Я забираю телефон из его рук и приблизив видео рассматриваю, занимательнейшую картину. Лисицкий прохаживается взад и вперед по парковке, в какой-то момент он останавливается около моей машины и открыв крышку бензобака задерживается около нее секунд на пятнадцать. Качество видео оставляет желать лучшего, но все равно видно, что он высыпает или выливает что-то в горлышко бензобака.

- Представляешь, какой бесстрашный? Он даже не попытался удалить запись. Теперь ты понимаешь, что на заводе тебе лучше не появляться.

- Я догадывалась, что это он ее повредил. Двигатель работал странно, и он точно так же, как и вы сейчас забрал ее, чтобы "помочь" мне, - делаю кавычки пальцами. - Я надеюсь его вы тоже уволили! Не думаю, что я первая стала жертвой этого мошенника!

- Сколько ты ему заплатила за "помощь"? - он повторяет мой жест.

- Сорок тысяч. Больше у меня не было. Но он хотел сто… Вы мне не ответили! Вы уволили его или нет?

Астахов не обращая внимание на мой вопрос сосредоточено производит какие-то манипуляции у себя в телефоне. За тем отвлекается и смотрит на меня.

- Пока нет... Мне мало его уволить, я хочу его посадить.

- Насколько я понимаю, этого не достаточно? - киваю на телефон в его руках. - Вы хотите поймать его на преступлении по серьезней?

- Да, этого маловато будет, - произносит он и поднявшись подхватывает меня под руку поднимая с ледяных ступенек.

- Почему у вас нет собаки? - поглядывает он по сторонам рассматривая видимый периметр двора.

- Наш алабай умер три года назад, другого пса мы не завели. Слишком тяжело было прощаться с Бруно. Папа очень его любил. Да и Матвею было не просто…

- Саш, - он берет мои замерзшие кисти в свои руки. Они у него почему-то горячие. - Не переживай за работу…

- Что возьмете меня обратно? - зачем-то перебиваю его я.

- Нет! Не возьму. Ты не дашь мне нормально работать. На работе я привык думать о делах, а не…

- Не надо! - снова перебиваю его. - Вы зря тратите время. Я же понимаю к чему вы клоните.

- К чему? - на его губах играет легкая ухмылка.

- Ни один мужчина не станет помогать девушке просто так. Вы уже взяли меня на работу перешагнув через свои принципы. Вы же знали кто я такая… Не вы ли не терпите родственных связей?

- Из любого правила есть исключение.

- Вероятно я какое-то бракованное исключение.

- Саш. Ты понравилась мне, в тот момент, когда перекрыла мне дорогу. Знаешь, я подумал тогда: ну почему если красивая, то обязательно такая бестолочь! Кто тебя за руль то пустил? - снова улыбается он. - Даже собирался изменить свое решение и на следующий день, чуть было не дал отбой Зубаревой. Подумал, зачем мне здесь очередная Барби… Только разогнал половину.

- Вот спасибо, - с досадой отвечаю я, а он подносит мои ладони к своим губам согревает их дыханием. Я снова начинаю гореть. На улицы минус. Я в пальто накинутом поверх пижамы и в домашних тапочках, стою и совершенно не чувствую холода.

- Саш! Если хочешь я устрою тебя в турфирму. Филиал турфирмы моего хорошего друга есть в нашем городе. Я думаю, работать там тебе будет гораздо интереснее. И график более гибкий, пятьдесят процентов рабочего времени можно организовать удаленно. Теперь я знаю твою ситуацию. Думаю, тебя должно заинтересовать такое предложение…

- Да! Спасибо Матвею! Как оказалось, в разведку с ним ходить нельзя!

- Ну скажем, я разузнал о тебе по своим каналам… Матвей лишь внес больше ясности в ту информацию, которой я владел.

- Что вы захотите взамен? Не смотрите на меня так! Я уже стреляный воробей!

- Для начала мне будет достаточно того, что бы ты начала обращаться ко мне на ты.

- И все?

- Поживем увидим, - пожав плечами произносит он. - На завод больше не приезжай. Я сам привезу тебе документы. На звонки Лисицкого не отвечай. Вообще было бы хорошо, если бы ты посидела некоторое время дома.

- Это еще зачем?

- Саш. Сделай пожалуйста так, как я тебя прошу. Очень скоро ему будет не до тебя, а пока посиди дома, - он наклоняется ко мне, чувствую, что собирается поцеловать. Смотрю на него во все глаза, и он почему-то передумывает, вместо этого целует мое запястье и развернувшись направляется к калитке.

- Доброй ночи, Саша! - произносит он покидая мой двор. А я так и стаю как примороженная, потому что не могу сдвинуться с места.

***

- Это, что еще такое? - смотрю в телефон, оставленный на кухонном столе. Перезваниваю Астахову и слышу:

- Ты уже соскучилась по мне?

- Что это за деньги? Почему у меня не получается вернуть их обратно?

- Моральная компенсация.

- Не вы должны мне возвращать эти деньги! К тому же здесь гораздо больше!

- Расслабься! Мне так проще. Все что сверх сорока - это премия. Ты отлично поработала в четверг.

- Но!

- Спокойной ночи, Александра! - произносит он и отключается.

Я подтягиваюсь и усаживаюсь прямо на стол, прокручиваю последние пару часов в голове и не понимаю своего поведения. Все это мне жутко не нравится и нравится одновременно. Мне кажется я никогда не испытывала ничего подобного. Ни один поцелуй Андрея не дарил мне даже малой доли эмоций, которые я пережила только лишь от одного его прикосновения. Может я просто истосковалась по человеческому теплу и поддержке? Может мне просто хочется забыться? Я не знаю, что со мной происходит, но отлично понимаю, что я опять во что-то влипла…

Второй час ночи. Интересно, спит ли Катя? Собираюсь написать подруге что бы обсудить всю эту ситуацию, но меня отвлекает грохот который раздается на верху. Игнат остался у нас с ночевкой, поэтому мальчишки сегодня спать не собираются. Спрыгиваю со стола, чтобы проверить что они там натворили и задеваю кружку, стоящую на столе. Она летит на пол и вдребезги разбивается об гранитную плитку. Присаживаюсь на присядки чтобы собрать осколки. Пол усеян бело красными черепками. Надо же… Мне казалось, что разбить ее невозможно. Она почти десять лет прослужила мне верой и правдой, я получила ее в подарок лет в тринадцать от Женьки Горохова. Он увивался за мной целый год, но не дождавшись взаимности в итоге махнул на меня рукой и переключился на Полинку. В те годы она была моей лучшей подружкой. Вот тут то у нас и пошел разлад. Я записала ее в предательницы, поскольку она с энтузиазмом стала принимать его ухаживания. В чем парадокс, Женька никогда мне не нравился и только после того, как он решил оставить меня в покое, я вдруг умудрилась что-то в нем рассмотреть. Помню, как однажды, пришла домой после школы и в обиде швырнула ее на пол. Но она не разбилась и даже не треснула, я внимательно ее осмотрела, она продолжала быть такой же целехонькой. Белая керамика не отбилась, и красные сердечки так и продолжали улыбаться своими дурацкими мордочками, я просто открыла первый попавшийся шкафчик и убрала ее с глаз долой. Со временем обида на лучшую подружку прошла. У нее к слову, с Женькой так ничего и не сложилось, погуляли с месяц, и он переключился на следующую понравившеюся ему девчонку. Постепенно это чашка вернулась в обиход, и я сто лет не вспоминала этой истории. А сейчас она разбилась и мне стало ее жаль. А может я в принципе стала слишком плаксивой и сентиментальной...