Догоняя свою душу

Глава седьмая. Дороги жизни

Полина, забытая как Сеней, так и Альбертом, в одиночестве сидела в своей, точнее даже не своей, квартире на шестнадцатом этаже небоскреба в новой Москве и в который раз перечитывала смятые страницы из написанного Сеней «Города каменных цветов». Она читала вслух, как-будто от звучащего в тишине звука собственного голоса содержание текста глубже проникало в сердце.

«Некоторые истории, как и человеческие жизни, начинаются так хорошо, а затем становятся страшными, полными страданий и драматизма, но всегда где-то скрыт уголок, в котором прячется Волшебство…

История жизни Николая Крошкина, напротив, начиналась совсем безрадостно. Коля родился в маленьком шахтерском городке на Урале. Его отец был шахтером, как и большинство мужчин города, а мама дни и ночи сидела над назойливо жужжащей швейной машинкой. Она работала портнихой в местном ателье, ну и само собой, подрабатывала частными заказами. Отец погиб при взрыве метана, когда Коле было семь лет. Старший брат Генка целыми днями шатался по округе с такими же бездельниками. Он ничего не умел и не хотел ничему учиться. Единственное, что у него пока получалось, это драться и впутываться в неприятности. Сестра Соня вышла замуж, как только окончила школу и уехала в другой город. Она жила собственной жизнью, редко вспоминая о маме и братьях.

Коля стал единственной радостью и надеждой матери. Мама не могла нарадоваться, что ее младшенький такой смышленый мальчуган. Он умный и любопытный, ему все интересно и все хочется узнать. В десять лет Коля уже знал, что станет геологом и будет исследовать земные глубины. Его, как магнитом, тянуло в старую угольную шахту и подземные пещеры. Для Коли лабиринты пещер были так же хорошо знакомы, как и улицы родного города. Он собирал разноцветные камни, образцы пород и минералов, безошибочно определяя их названия.

В это воскресное утро, наспех позавтракав, Коля по обыкновению полез в горы. Так далеко он еще не забирался. В прошлый раз он заметил щель между камнями. Уцепившаяся корнями за растрескавшийся камень сосна скрывала этот проход в неизведанные глубины горы. Худенький мальчик без труда бы туда пролез. Воображение рисовало сказочные картины переливающихся блеском самоцветов и невиданных пещер с причудливыми сталактитами.

– А вдруг там ничего нет? Может это просто щель между камнями, – подумал Коля. – Не поднимусь, так и не узнаю, что там.

Коля подготовился к приключению, бросив в рюкзачок моток веревки, молоток, кирку, а также прихватив с собой немного сухарей, три зеленых яблока и полуторалитровую пластиковую бутылку с водой. Вооружившись фонариком, он полез в пещеру.

На первый взгляд ничего необычного. Маленькая пещера с низеньким сводом, но что это там?! Коля увидел круглый, похожий на нору вход в тоннель, который, наверняка, приведет в другую пещеру. Держа в зубах фонарик, Коля пополз по узкому тоннелю, который метров через пятьдесят начал расширяться. Тоннель резко повернул вправо и оборвался. Внизу зияла пропасть.

Вовремя затормозив, любопытный Коля со страхом заглянул в кажущийся бездонным колодец. Где-то на дне он увидел неясный свет, идущий откуда-то из-под земли. Слабый и далекий свет, как будто он просачивался сквозь пыльное толстое стекло. Закрепив веревку о выступ стены, Коля отважился спуститься вниз. Ему было очень страшно, но так хотелось все знать…

Коля медленно сползал вдоль стены к светящемуся пятну на дне колодца. Он почти достиг дна тоннеля, когда наверху послышался ужасный треск и грохот.

Обвал! Веревка оборвалась и вместе с Колей упала на дно колодца со светящимся дном. К счастью, Коля благополучно приземлился, ничего не сломав. Не на шутку испуганный, он лег животом на светлый круг и ему послышалось, что внизу есть какое-то движение. Вернуться тем же путем, как попал в пещеру, Коля уже не мог. Вход был завален камнями. Коля постучал костяшками пальцев по похожей на стекло поверхности, на которой лежал. Звуки с другой его стороны стихли, но послышался неприятный треск. Только тут Коля сообразил, что под ним буквально на части разваливается хрупкое кварцевое покрытие, отделяющее его наверху от того неведомого мира, который светился призрачным огнем внизу. Коля с криком полетел вниз вместе с осколками «стекла». Он упал, больно ударившись спиной о камни, а дальше темнота…

Сколько Коля лежал там, на дне глубокой пещеры, он не знал. Он открыл глаза от того, что его тряс за плечо маленький человечек размером не больше щенка. Ничего не соображая, Коля сел, потирая ушибленную спину. Смешной маленький человечек посветил ему в лицо фонариком. Это даже был не фонарик, а какой-то неизвестного вида светящийся кристалл, спрятанный в треугольную железную клетку с большой круглой ручкой. Коля разглядел маленького человечка по-лучше. На него с тревогой смотрели большие черные круглые глаза на крошечной мордашке с длинноватым носом и пушистой рыжей бородой. Коричневая шляпа, похожая на ту, которую носил Колин дедушка, блестящие черные ботиночки, клетчатые черные штанишки и рубашка ярко красного цвета с рукавами, засученными до локтей…»

Следующие страницы Полине не удалось спасти. В порыве гнева Сеня их разорвал в клочья и выбросил в окно. Полина, сумев поймать хорошее настроение Сени, упросила его рассказать, о чем там дальше шла речь. Сеня сказал, что там подробно описывал, как Коля познакомился с маленьким человечком по имени Медный Ник, который показывал ему Город Каменных цветов. Сене в жизни не воссоздать те слова, которыми все было написано.

– А, вот… Это когда Коля исследовал гномий город, – воскликнул Сеня, показав на залатанную скотчем следующую страницу. – Это один из моих любимых эпизодов.

Полина продолжила читать вслух:

«Коля спросил своего словоохотливого спутника:

– А кто руководит вашим городом, да и всей страной?

– Что значит руководит? – не понял его Медный Ник.

– Ну, вот у нас есть президент, правительство, парламент, а у вас кто руководит всем?

– А, наставляет? Я понял, о чем ты! У нас есть Верховный мудрец Рац и Совет Старцев, – ответил Ник.

– Совет Старцев? Как интересно! И сколько их там? – поинтересовался Коля.

– Кого? – не понял вопроса Ник.

– Стариков. Сколько стариков в Совете? – ответил Ник.

– Девять. Их еще называют Совет Девяти Мудрецов. Они настолько старые гномы, что даже не помнят, сколько им лет, – тихонько рассмеявшись, ответил Ник.

– А как же они руководят, ну, то есть, наставляют, если они такие старые и ничего не помнят? – задал резонный вопрос Коля.

– Так они ничего и не делают. Верховный мудрец сам решает, что нужно делать. Он и сам знает, что для всех нас лучше. Старикам ничего и не нужно делать, главное, им не мешать Верховному мудрецу творить свою мудрость. У нас шутят, что если сложить возраст Старцев, то мы придем к дате основания мира, – сказал Медный Ник и рассмеялся.

Коля не понял, что тут смешного.

– А что именно делает Верховный? Командует? – поинтересовался Коля.

– То, что нужно, – почему-то шепотом ответил Ник.

– А почему ты стал говорить шепотом? – тоже понизив голос, спросил Коля.

– У нас не принято говорить о Верховном. Он может быть где угодно и кем угодно. Может он даже сейчас находится здесь и все слышит, – еще тише произнес Ник.

– Это как? Здесь ведь только ты и я. Я не понимаю, – честно признался Коля.

– Дело в том, что никто уже несколько столетий не видел Верховного. Никто не знает, как он выглядит. Некоторые утверждают, что никакого Верховного вообще нет, а все решения принимает некая таинственная группа во Дворце, но мне кажется, это все враки. Говорят, что Верховный может быть кем угодно: горняком, мастером-ювелиром, исследователем… Да кем угодно. Он всегда где-то среди нас, – сказал Ник, на всякий случай оглянувшись по сторонам. – А ты кем был на земле?

– Я? Я был обычным мальчиком, учился в школе, гонял на велике, и, как говорила мама, вечно во что-то влезал, – ответил Коля, не совсем понимая, что именно хочет узнать его новый друг.

– Ну а кем ты хотел стать, когда вырастешь? – уже понятнее спросил Ник.

– Я точно не хотел быть шахтером, как мой папа. Три года назад на шахте произошел взрыв метана. Тогда погиб мой папа и еще семь шахтеров, – вздохнув, сказал Коля. – Я хотел стать исследователем. Зачем, ты думаешь, я полез тогда в пещеру. Мне было интересно узнать, как далеко идет тот лаз от Малахитовой горы к реке.

– Так ты исследователь! Это как раз то, что нам нужно! – радостно воскликнул Медный Ник.

– Что нужно? – снова не поняв его слов, спросил Коля.

– Понимаешь, у нас каждый занимается каким-то одним делом. Каждый гном делает то, что умеет хорошо делать и, обычно, это то, что он делал при жизни на земле.

– Подожди, так я что, умер? – воскликнул Коля.

– Не хочу тебя огорчать, но, да, – опустив глаза сказал Ник. – Теперь ты один из нас. Ты гном, как и я, как и все мы.

– Так я не стану геологом? – огорченно ответил Коля. – И больше не увижу маму…

– Не грусти. Все равно, ничего уже не изменишь. Отныне ты гном. Гномом может стать только тот человек, который лишился жизни под землей, – пояснил Ник. – Чаще всего, это шахтеры, но бывают и исследователи, геологи, а в прошлом году в подземной реке утонули два спилиолога.

– Спилиологи? Это те, которые лазают по горам и исследуют пещеры? – уточнил Коля.

– Вот именно. Так теперь они у нас отвечают за освещение города и туннелей. Они развешивают на потолках пещер фонарики с осколками звездного камня. Он светится ярко, почти как ваше солнце и луна. Иногда к нам попадают очень необычные личности. Одна художница сорвалась с обрыва, когда хотела нарисовать Аметистовую гору. Она и у нас рисует. Кстати, вот, посмотри! Красиво, правда? – сказал Ник, показав пальцем на разукрашенный самоцветами, подсвеченный потолок одной из пещер.

– Как красиво! – воскликнул Коля, глядя на светящийся разноцветными огоньками свод пещеры.

Медный Ник также показал на стену пещеры, разрисованную Феей – так назвали художницу в подземном гномьем мире. На стене были изображены гномы в ярких рубашках и шляпах.

– Ник, так мой папа, получается, тоже здесь, в городе Каменных цветов? – с надеждой спросил Коля.

– Он-то здесь, но мы стираем всем попавшим к нам память, чтобы они не страдали от воспоминаний о жизни наверху. Твой папа тебя не узнает, даже если вы встретитесь, – вздохнув, произнес Ник.

– Жаль, – огорчился Коля. – А мне тоже память сотрут?

– Нет. Исследователи должны помнить все, – ответил Ник. – Таков Закон.

Далее Ник продолжил знакомить Колю с жизнью города Каменных цветов.

– Самым необычным «пришельцем» в наш мир был вор Гера. Он спрятал в пещере награбленное добро, а когда удирал от полиции, свалился в колодец и сломал себе шею. Мы долго не знали, что с ним делать. У нас раньше никогда не было воров. Около года Гера без дела слонялся по городу, пока мы не стали замечать, что некоторые камни неизвестно куда пропадают. Мы проследили за Герой и нашли его тайник с украденными самоцветами в небольшой пещерке под самым потолком. Что он собирался делать со всем этим добром, не понятно. Тогда и было решено назначить его главным казначеем в сокровищницу гномов. Старик Бирюза не справлялся один. Теперь у нас в сокровищнице идеальный порядок. Все камни разделены по видам и размерам и ведется строгий учет каждого выданного мастеру самоцвета…»

Это все, что сохранилось от написанной Сеней сказки. Полина капала слезами на полурванные, измятые страницы. Жизнь самого Сени стала похожа на обрывки этих страниц: бесполезная, изодранная в клочья и смятая, без начала и конца, лишенная какой-либо логики и смысла. Просто яркий фрагмент неизвестного произведения.

Сеня почти перестал выходить из дома, игнорировал Лину, очень редко заходя к ней, а ей Альберт категорически запретил показываться у него дома. Босс потребовал, чтобы Полина уволилась из его компании, а еще лучше, вообще покинула Москву, впрочем, она может и остаться в его квартире на шестнадцатом этаже, но при условии, что не будет путаться под ногами. Альберт выдал ей все заработанные ею за пятнадцать лет деньги, а это была немалая сумма, но ничтожная, в сравнении с той, которую Полина скопила за последние десять лет, сливая информацию о клиентах «Аль-Пако» конкурентам. Полина, естественно, брала наличными и все переводила в доллары, храня в банковской ячейке. Альберт удивлялся, почему он теряет клиентов одного за другим. Полина мстила Альберту, день за днем подтачивая изнутри его империю. Он недооценил ее ум и степень ненависти к себе.

Дела в PR-компании Альберта действительно шли не очень хорошо. Он закрывал филиалы один за другим, сократил часть персонала в центральном офисе и не переставал удивляться, почему спрос на его рекламные услуги неуклонно падает. Кроме того, он неудачно инвестировал крупную сумму и теперь подсчитывал убытки. Впрочем, бедным или банкротом его все равно еще невозможно было назвать. Альберт и сам в последнее время охладел к делам своей компании. Его больше волновал Сеня.

Для Сени теперь жизнь стала полной душевных страданий тропинкой под вечно-серым небом.

– Жизнь мучительно длинна… Нет, она чудовищно коротка и понимаешь это, почему-то, став ее тенью, – написал он в своем блокноте.

Чтобы развлечь возлюбленного, Альберт ни раз пытался уговорить Сеню поехать куда-нибудь заграницу, сменить обстановку, набраться свежих ощущений. Он бы и сам, не задумываясь, бросил все дела и отравился в путешествие вместе с единственным человеком, которого любил в этой жизни, но Сеня наотрез отказывался покидать столицу и свою комфортную клетку. Какой смысл? Клетка есть клетка! Если Альберт все равно увяжется с ним и всегда будет рядом?! Станет только хуже.

Сене действительно день ото дня становилось все хуже. Он казался спокойным, даже стал меньше пить, но это было обманчивое спокойствие сломленного человека. Он стал воспринимать жизнь также, как в свое время Полина. Он смирился со своей ролью вещи, а вещам не полагается шуметь и качать права. Их приобретают для того, чтобы использовать по назначению.

Отчаяние пряталось, пока на расшатанную психику Сени не упало настоящее несчастье – трагическая весть из Крыма о том, что его старший брат погиб в горах, спасаю какую-то туристку. Гриша с детства был одержим альпинизмом и хотел стать профессиональным спортсменом, но нужно было кормить семью и он пошел на прилично оплачиваемую работу в МЧС. Работа ему нравилась, да и сам Гриша не был желторотым новичком. Он знал, что безопасных гор не бывает, хотя и обожал их. Как получилось, что крепление оказалось неустойчивым и Гриша вместе с девушкой упал в пропасть, разбившись насмерть?!

С Сеней случилась жуткая истерика. Он с Линой всего три месяца назад ездил к брату в Симферополь. Альберт тогда скрипя зубами отпустил своего любимца, велев Полине не спускать с него глаз и снарядив его в дорогу всеми привычными таблетками, которые Сеня по наивности считал витаминами. Для Полины это была самая счастливая неделя в жизни за последние шесть лет, со времени ее первой поездки в Крым. Полина тогда помчалась вдогонку за возлюбленным, чтобы вернуть его в адский круговорот своей столичной жизни, а для Сени то были последние счастливые дни в жизни.

Сейчас он стал похож на зомби и совершенно перестал контролировать свое поведение, ведя себя самым непредсказуемым образом. Например, по пути в Симферополь он в вагоне-ресторане устроил отвратительный скандал, возмутившись вкусом салата «Цезарь». Сеня начал бить посуду и кричал, как резанный, обещая все рассказать генеральному директору и грозя всем увольнением. Буйного пассажира хотели передать в руки полиции, но Полина упросила проводников не поднимать шум и войти в положение психически нездорового человека. Пара таблеточек антидепрессантов избавили Сеню от приступа нахлынувшей волны немотивированной агрессии. Он крепко уснул в своем купе, а проснувшись, с блаженным видом потягивался, жмурясь на ярком солнышке и совершенно не помнил о вчерашнем инциденте.

Сеня с Линой вместе поехали на похороны Гриши. Полина примчалась, как только Альберт сказал, что она нужна Сене. С помощью антидепрессантов Сеню удалось поставить на ноги. Он не кричал и не плакал, но в его затуманенные, словно опустевшие, как пересохший ручей, глаза лучше было не смотреть. Он вел себя даже слишком тихо. Несмотря на сумасшедшее горе, обрушившееся на нее, Зарина с ужасом заметила произошедшую с Сеней перемену. Она его едва узнала. Зарина спросила Лину:

– Что с Сеней? Он болен?

– Ты что, не понимаешь, за брата переживает, – со злостью ответила Лина.

Вернулись в Москву. Альберт пытался, как мог, успокоить Сеню. Он бы исполнил любое его желание, от чего Сеня ненавидел его еще больше. Сеня всерьез решил стать свободным.

– Так больше продолжаться не может! – решил он.

Окна и двери не заперты, а он ощущает себя в клетке, из которой не видел и не видит выхода. По-настоящему утешала мысль всадить нож в бок старому извращенцу, но тогда он окажется в еще большем аду, променяв невидимую решетку золотой клетки на вполне очевидную, за которой его будут использовать по тому же назначению, при этом не кормя с серебряной ложечки черной икрой и не укутывая в шелка и меха.

Собственноручно положить конец своим земным мучениям или сбежать он тоже не мог. Иначе бы его проклятие перешло по наследству семье брата. Оставалось только молчать и терпеть, пытаясь забыться в дурмане.

Сеня по-настроению писал стихи, еще более угрюмые и пронзительные, чем прежде. В них изнывала от боли душа поэта, певшая грустными словами, выл ветер, плачущий поэтичными строками. После гибели брата Гриши Сеня стал еще больше пить. Он теперь в чем-то стал свободнее. Каким бы чудовищем ни был Альберт, он не станет обижать детей. Сеня это понял, когда Альберт заговорил о наследнике. Он хотел, чтобы Сеня с Полиной подарили ему сына, наследника его империи. Сеня ничего об этом даже слышать не хотел.

– Миру хватит одного обдолбанного гения! Зачем же обрекать на мучения еще одно существо?! – ответил он, отмахнувшись от Альберта, как от назойливой мухи.

С годами Сеня понял, что он является единственной настоящей слабостью сумасшедшего старика. Сене было дозволено все в пределах отведенного ему периметра свободы. Сеня с удовольствием пользовался этим, наслаждаясь каждой возможности побольнее уколоть Альберта, унизить его, ощущая собственную безнаказанность. Античному Божеству можно было что угодно, а хотелось лишь одного – неограниченной свободы!

– Так чего же я жду? – спросил себя Сеня, восторженно глядя вверх из окна высотки. – вся Москва под ногами, а хочется взлететь выше и никогда ее больше не видеть.

Самоубийство. Эта мысль давно уже преследовала Сеню. А как-же Бог? Его гнев и неминуемая немилость? В одно время он очень даже был верующим, но затем вера испарилась вместе с иллюзиями. Ей на смену пришли честолюбивые мечты и желание перепробовать все на свете наслаждения и пороки.

Лины больше не было в жизни Сени. Он в самых оскорбительных выражениях прогнал ее, сказав, что ненавидит даже больше, чем Альберта. Лина ушла и он ее больше никогда не увидит. Альберт сказал, что она куда-то уехала, а куда, он не знает, хотя, конечно же знал, что она поехала в единственное место, которое знала, кроме столицы, в Крым, поближе к родственникам Сени.

Сеня не мог себе простить того, что так обошелся с единственной женщиной, которую любил. Он оскорбил и прогнал Лину. Что ему теперь остается? Он даже не знал, где ее можно искать. Да и Лина, он уверен, не захочет его больше ни слышать, ни видеть. Вот здесь Сеня очень сильно заблуждался. Лина отчаянно надеялась, что он ее позовет, попросит вернуться. Она специально поехала в Симферополь и поселилась недалеко от семьи его брата, чтобы оказаться рядом, если Сеня вдруг вспомнит о ее существовании, но Сеня не вспоминал даже о племянниках. Он знал, что они живы и здоровы, у Зарины тоже все в порядке, да и долго тосковать без Гриши ей не позволил всегда втайне влюбленный в нее кузен Рустам.

Прошел год после гибели Гриши. Состояние и настроение Сени нисколько не изменились, а вот у Альберта в компании дела шли все хуже и хуже. Сеня находил утешение и убежище в своей поэзии, отгородившись ею, как щитом, от всего мира. Да и Альберт уже был не тот, что прежде, и все реже донимал его своими ласками. Сеню не удивило известие, что менее, чем через год после гибели Гриши Зарина вышла замуж за Рустама.

– Ну, что же?! Видимо, так и должно быть! Теперь очередь Рустика быть счастливым, он ведь всегда был влюблен в Заринку, – хмыкнув, подумал Сеня. – Он хороший парень, а племянникам нужен отец, но Зарина все же слишком быстро забыла Гришу. А, впрочем, это не мое дело.

Жизнь для кого-то продолжается, а для других, как для него, она испаряется с каждым новым днем, теряя последние капли смысла и надежды, обнажая свое пересушенное страданиями мертвое русло. Сеня и так слишком многим пожертвовал ради благополучия племянников. Теперь он не желал о них ничего знать, как и о Полине, ни разу не давшей о себе знать. Мало он ей говорил всякого, от чего любая мало-мальски уважающая себя женщина немедленно бы его покинула, а его Лина с собачьей преданностью каждый раз приползала вновь, готовая на что угодно ради его внимания. Так что изменилось?! Почему она не возвращается?

Изменилось. Полина поверила, что действительно приносит любимому Сене одни лишь несчастья. Альберт еще не утратил свое умение манипулировать чужим сознанием. Он внушал эту мысль Полине на протяжении нескольких лет и в конце-концов добился своего. Полина решилась добровольно навсегда расстаться со свои возлюбленным. Кроме воспоминаний о наполненных счастьем недолгих мгновений прошлого, Лине остались на память о Сене обрывки его рукописей и чудом спасенные ею мятые бумажки с его прекрасными стихами. Отпуская ее на волю, Альберт выдал ей крупную сумму денег, сказав, что если потребуется, готов дать еще денег, но только при условии, чтобы Сеня больше никогда не слышал о ней. Для его же блага будет лучше, если он поскорее забудет о ее существовании. Альберт также потребовал, чтобы Сеня и Полина официально развелись. Сеня был в таком состоянии, что едва ли понял, что за документы подписал, а увидев в последний раз Лину, нагло заявил:

– Ну что, получила свои деньги? Теперь ты довольна?

Полина не знала, что Альберт наговорил Сене о ней всякие гадости, в частности, что все эти годы Полина изображала любовь к ним обоим лишь для того, чтобы выбраться из нищеты и откусить кусок побольше от его компании. Он показал Сене чек с астрономической суммой, выписанный на имя Полины Линьковой. Как ни странно, Сеня ему поверил. Полина стала мешать Альберту. Он искал способ избавиться от нее. Альберт сказал, что Полина их обоих бросила. Она неблагодарная тварь. Сеня начисто замкнулся в себе. Его даже выпивка перестала интересовать. Он никогда не был так трезв и ясно не ощущал бесконечную пустоту в сердце. Он разозлился на предательство Лины и сам прогнал ее. Альберт не долго торжествовал победу. Без Полины Сеня впал в затяжную депрессию, от которой не помогали никакие лекарства. При разбитом сердце и в клочья изодранной душе антидепрессанты оказались бессильны.

Бессмысленность… Бессмысленность и тишина, которую уже не могли наполнить никакие звуки извне. Пустота внутри, без нее, ее нежных голубых глаз, звездным камнем освещавших каждый темный закуток его души. Без нее, оказывается, все потеряло смысл. Он не мог больше слышать голос Альберта, выносить его прикосновения даже закрывая глаза, он видел перед собой его прямую, словно вылитую из железа, фигуру и буравящие, колющие глаза. Единственное дорогое для него на всем свете существо навсегда покинуло его, оставив после себя пустоту и тишину.

– Все к черту! – с грустной улыбкой подумал в стельку пьяный Сеня, покачиваясь, стоя на стуле спиной к распахнутому окну. – Ветру пора на волю, вслед за своей душой. Может, еще догоню ее… Еще один несмелый шаг назад и полет в бесконечность…

Именно наполненной звуками жизни больше всего не хватало Сене. Он был еще здесь, в мире людей, а жизнь для него уже погрузилась в вечных сумрак безмолвия. Чтобы окончательно все расставить на свои места, осталось лишь сделать крошечный шаг назад…

– Бог не радовался со мной, когда я был счастлив со своей единственной настоящей возлюбленной, и не сопереживал мне в моих несчастьях. Наверное, считал их одинаковой проверкой на прочность или искуплением ему одному ведомых грехов. Так с какой стати я должен верить в него, если он не слышит и не видит меня? – подумал Сеня, сознательно обрекая себя на проклятие вечностью и безмолвием.

Он снова и снова возвращался мыслями к Полине, тоже бросившей его, как и все остальные, как мама, как папа, как брат.

– Почему все так сложилось? – с грустью подумал Сеня.

Он мрачно прошептал навеянные грустными мыслями строки:

Он перестал себя чувствовать мужчиной, да и человеком уже себя практически не ощущал, став рабом озабоченного психопата. Осталась только рвущаяся на волю плененная душа поэта – душа ветра, пойманного в капкан жизни. Он надеялся, что каждый день положит конец его бесконечным мучениям, но безжалостный Бог не спешил извлечь его из земного ада. Не помогали ни литры крепкого алкоголя, ни наркотики. Так он мог лишь меньше видеть и ощущать своего мучителя, испытывавшего к нему самые нежные чувства, на какие был способен.

Сеня с кривой усмешкой подумал, что ему не для кого даже написать прощальную записку да и нечем. В голову занесло ветреную мысль, обрушившуюся рифмой, а чем записать последний стих в своей жизни? Не кровью же?! Это додумался до него сделать другой поэт, намного более талантливый и еще больше отхлебнувший от жизни. Хоть напоследок нужно сделать что-то оригинально. Сеня слез со стула и обошел квартиру. Он сумел обнаружить маркер в прихожей.

– К счастью, не красный, – подумал Сеня.

Он толстыми печатными буквами написал на оконном стекле строки, долго еще синевшие в потухших от горя глазах Альберта:

Сеня без сожалений выпрыгнул бы из окна тридцатого этажа квартиры Аотберта. Ему было двадцать восемь лет. Еще или уже?! Много это или мало? Сеня в нерешительности смотрел вниз. Он живо представил себе, как летит вниз, как его прекрасное лицо размажется по тротуарной плитке, как он превратится в отвратительный окровавленный кусок мяса. Ему стало так противно, что он отвернулся от окна.

– Почему я, молодой, красивый, талантливый, должен умирать? – спросил он себя.

Сене неожиданно захотелось жить. Жить, как никогда в жизни. Он все изменит в своей жизни, бросит пить, ляжет в наркологическую клинику и вылечится. Он вернется в родной Крым, навсегда бросив и проклиная Третий Рим. Он встретит хорошую девушку и у него будут такие же чудесные дети, как Тимур и Ренат у Гриши. У него все будет как у нормальных людей. Сеня хотел стереть надпись со стекла, но она упорно не желала исчезать, как вечное напоминание его обреченного существования и малодушия.

– Ну и хрен с ней, пусть остается, – махнул рукой Сеня, твердо решивший начать жизнь с чистого листа.

Бог не дал второго шанса. Шанс всегда один и дается он при рождении. Потерял – жди другой поезд в следующей жизни!

Размышляя о жизни в проеме распахнутого окна на зимнем ледяном ветру, Сеня сильно простудился. Он привык к простудам и не особо обратил внимание на сильный кашель и боль в груди. Собрав вещи, он сел в поезд до Симферополя. Прощай, Москва!

В дороге Сене становилось все хуже, его знобило и лихорадило.

– Ничего, приеду домой, а там тепло, солнышко, даже мороза нет, – утешал себя Сеня. – Само все сразу пройдет.

Зарина с Рустамом и мальчики очень удивились и обрадовались неожиданному приезду Сени. Дети, со свойственной им прямолинейностью, спросили:

– Дядя, Сеня, ты что, стал вампиром? Ты такой бледный!

– Отстаньте от дядя Сени, – вмешалась Зарина. – Не видите, дядя Сеня заболел. Ему нужен покой.

Вначале, в кругу близких, Сене, вроде как, немного полегчало, но, встав из-за стола, он упал обморок. Скорая, больница и неутешительный диагноз: двухстороннее воспаление легких. Сеню подключи к ИВЛ и погрузили в искусственную кому, из которой он так и не вышел. Семен Полин скончался, как того и желал, но в кругу самых близких для себя людей и на родной земле, в которой и нашел вечное упокоение.

Узнав о смерти Сени Альберт выл, как дикий зверь. Лишь оттолкнув от себя Полину и навсегда потеряв Сеню, он понял, что ему больше совершенно не для кого жить. Он бился головой о стену, истерично кричал, а затем потерял сознание. Его доставили в больницу, где провели обследование. Неожиданное открытие врачей после томографии: неоперабельная злокачественная опухоль головного мозга. Может, именно она, годами отравляя его мозг, превращала гениально умного человека в сумасшедшего монстра? Как бы там ни было, этот монстр до безумия любил Сеню. Узнав свой смертельный диагноз, как и то, что на завершение земных дел ему дается не более полугода, Альберт даже обрадовался, он не хотел оставаться без него, своего златокудрого античного Бога, который его люто ненавидел и презирал, но оставался для больного старика единственным бесценным сокровищем.

Никакие деньги здесь не помогут и не исправят ситуацию, не излечат его, как и не вернут Сеню или Полину. Он знал, что Полина поехала в Симферополь к семье покойного брата Сени, но какой смысл ее искать или возвращать? Конец ведь все равно неизбежен!

Зарина тепло встретила Лину, которая удивилась, что жена Гриши так быстро повторно вышла замуж за своего кузена Рустема. Пока еще жизнерадостные близняшки Тимур и Ренат невероятно напоминали внешне Сеню, особенно синими раскосыми глазами. Такие же кудрявенькие сорванцы, только их золотистые локоны, в раннем детстве светлые, как и у Сени, теперь заметно потемнели. Весельчаки и немножко хулиганы, с радостью бросились навстречу тете Лине. Зарина велела им идти поиграть на улицу и не мешать разговаривать с тетей Линой. Может, они раздражали ее своими шумными мальчишечьими играми и звонкими голосами, но скорее всего, все дело было в ее беременности. Она ждала дочку от любимого мужчины, хотя Гришу, разумеется, тоже очень любила.

– Сеня прогнал меня, – честно призналась Лина. – Он попал под влияние страшного человека, вывернувшего ему всю душу. Он так изменился…

– Ха! Он вечно умудрялся во что-нибудь вляпаться! Еще в детстве Сенька, бывало, залезет на самый высокий утес, и орет навстречу ветру: «Я тоже умею летать! Я лечу!» – улыбнувшись, вспомнила Зарина. – Мы с Рустиком вечно его стаскивали со скал. Мы смеялись, считая его чудаком. Вот его брат Гриша всегда был серьезным и ответственным. Когда Сенька заблудился в пещерах, он не побежал звать на помощь взрослых, а сам направился на поиски брата. А ведь Грише было только десять лет! Казалось, что он не на три года старше Сени, а лет на десять.

Лина ничего не ответив, разревелась. Она не могла жить вдали от Сени, хотя он давно уже был не с ней и прогонял ее, как надоедливую собаку. Альберт нашел нужные слова, чтобы объяснить ей, что она действительно лишняя в жизни Сени. Только это убедило Полину уехать из Москвы.

– Не плачь, Лина! Он тебя любит, я уверена! – попыталась успокоить подругу Зарина. – Останешься на эту ночь у нас, а завтра мы и так все вместе собирались поехать к моим родителям в Бахчисарай. Не спорь, Лина! На тебя смотреть страшно! Не обижайся, но одни глаза! Так нельзя. Поедешь с нами, немного развеешься.

Лина не стала спорить. Она поехала в Бахчисарай вместе с семьей Зарины и натянуто улыбалась, чтобы другим не портить настроение своей кислой физиономией. Перед отъездом Лина отдала Зарине сумку со всеми своими деньгами и попросила ее сохранить в каком-нибудь надежном месте.

Поездка в Бахчисарай немного развеяла тоску Лины, но она совершенно не знала, что ей делать дальше, одной, без Сени, с кучей ставших бесполезными денег. Зарина сделала ей неожиданное предложение:

– Знаешь, у меня к тебе деловое предложение. У нашей бабушки проблемы со зрением. Ей восемьдесят три года, а она скачет, как молодая девушка, вот только видеть стала плохо, да и совсем тоскливо ей живется без дедушки. Пока Сенька не одумается, прошу тебя, поживи с бабушкой Зарой. Это небольшое татарское селение недалеко от Бахчисарая.

– Предложение так себе, хотя идти мне все равно некуда и занять себя нечем. Хоть помогу человеку, – подумала Лина.

– Она говорит по-русски? – спросила Лина.

– Шутишь? Да она русский знает лучше тебя и меня вместе взятых. Совдеповская подготовка! Меня назвали в ее честь Зариной. Бабушка Зара в Бахчисарае сорок пять лет проработала учительницей русского языка и литературы. Сейчас она не может читать, но до сих пор по памяти так стихи декламирует. Закачаешься! Ни за что не переживай, я поговорю с Сенькой, вправлю ему мозги. Мы с тобой ведь сестры? Значит, должны помогать друг другу! Сеня, он же неуловимый, как ветер, так что не обижайся на него. Все устроится.

Полина осталась у бабушки Зарины, с которой действительно было очень интересно общаться. Здравости ума у нее точно было больше, чем у многих молодых. Красивая природа, горы – все это еще больше усиливало страдания Полины. Горы напоминали Лине о Сене. Именно они вдохновили его на написание своего «Города Каменных цветов». Что бы Лина ни делала, мысли все равно возвращались к Сене.

– Господи, еще хоть разок бы увидеть его, – думала Лина, стоя на краю обрыва и глядя в заманчивую бездну.

– Лина, детка, не стой там на ветру! Ты простудишься, – издали крикнула бабушка Зара. – Поди сюда, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь. Я потеряла свои очки.

Лина побежала в дом. Бабушка Зара видела, что бедной девочке невыносимо тяжело. Она такая худенькая и бледная, смотреть больно.

Известие о смерти Сени просто убило Полину. Она реагировала, как всегда, беззвучно. Молча упала в обморок и даже в больнице ее не сразу откачали. Шли месяцы без Сени, но жизнь не желала восстанавливаться. Для Полины время словно остановилось. Она тенью бродила среди гор и молча сидела в своей комнате, ни на что не реагируя. Бабушка Зара ее не трогала, помня, что после смерти своего мужа Рената она чувствовала себя ничуть не лучше, но ей было намного больше лет и у нее были дети, ради которых она заставляла себя вставать по утрам и заниматься привычными делами. А что остается этой несчастной бледной девочке, кроме ее одиночества и воспоминаний?

Полина снова и снова перечитывал страницы из «Города Каменных цветов», как булгаковская Маргарита, страдая и рыдая над каждой буквой, написанной ее возлюбленным, только в отличие от главной героини «Мастера и Маргариты», у нее не было ни единого шанса когда-нибудь снова увидеть своего златокудрого античного Бога с глазами цвета ясного неба, и никакая нечистая сила их уже не воссоединит, по крайней мере, на земле. Полина рыдала над тщательно склеенными скотчем обрывками страниц рукописи Сени.

– Зарине от Григория осталось двое прекрасных сыновей, а мне лишь эти клочки бумаги, – с грустью подумала Лина. – Наверняка, последние мысли Сени были не обо мне.

В очередной раз она прочла:

«Некоторые истории, как и человеческие жизни, начинаются так хорошо, а затем становятся страшными, полными страданий и драматизма, но всегда где-то скрыт уголок, в котором прячется Волшебство…

– Где же прячется этот волшебный уголок? – подумала она. – Может, в глубине какой-нибудь пещеры? Сеня ведь так их любил исследовать.

Гуляя среди скал, Полина заметила между камнями какую-то щель. Она была столь узкой, что даже не каждый ребенок пролез бы в нее, но Полина так исхудала от страданий последних месяцев своей жизни, что без труда проникла внутрь. Сухо, свежий воздух, откуда-то сверху, из другой щели, просачивается солнечный свет. Она двинулась дальше, вглубь тоннеля. Свод еще больше прижимался к голове, потом пришлось ползти на четвереньках, но где-то впереди мелькал свет. Так, во всяком случае, показалось Полине. Она поползла навстречу ему и неожиданно перестала чувствовать под собой твердую почву. Полина провалилась в какой-то колодец с влажными, гладкими стенками. Руки скользили, ломались ногти, а выбраться без посторонней помощи не представлялось возможным. Полина поняла, что это конец, но даже не расстроилась, а так хотелось верить в волшебство, что дно колодца сейчас осветится и откроется вход в другой мир, гномий город Каменных цветов.

Полина молча сидела на дне каменного колодца, прекрасно понимая, что уже никогда не увидит солнце. Она закрывала глаза и видела лишь улыбку Сени, который больше никому не посвятит ни одно стихотворение, не скажет ни единого слова. Жизнь без него стала для Полины страшной пыткой, от которой она, похоже, невольно нашла лекарство. Полина тихо угасала от истощения, с каждым мгновением приближаясь к своей единственной любви, к своему, похожему на эльфа возлюбленному, к ее гениальному поэту Сене, который так нелепо разлил всего себя по жизни, ничего не оставив назавтра. Она умерла, как и жила – безмолвно и на коленях.

Узнав свой страшный диагноз, Альберт старался не думать о том, какое будущее его ожидает. Как это будет? Нестерпимая боль, перед которой бессильны все опиоиды? Слепота? Безумие? Потеряв Сеню, он уже ощутил себя безумным слепцом, душевную боль которого сможет навсегда заглушить лишь смерть. Альберт привел все свои дела в порядок, продал PR-компанию, московские квартиры, как и всю остальную недвижимость и прочее имущество, купил многомесячный круиз на роскошном океанском лайнере, а все деньги перевел в какой-то благотворительный фонд. Альберт дал своему адвокату все необходимые распоряжения и, навсегда попрощавшись с Москвой, уехал в длительный морской круиз, понимая, что обратной дороги не будет.

Москва… волшебный город, исполнивший все его мечты и самые честолюбивые желания и обнулившая его счастье. Он и не подозревал, что весь смысл жизни для него составляли бледная, затравленная им же Полина, а затем похожий на юного Бога Сеня. Без Сени Альберт почувствовал себя нищим и никакие миллионы не могли вернуть сияющих синих глаз этого мальчика, его нежный смех и дерзкие остроты. Альберт верил, что внушал им еще хоть какие-то чувства, кроме чистой ненависти. Неужели ни Полли, ни Сене он не доставил хоть малейшей радости в жизни, способной если не искупить, то хотя бы отчасти нейтрализовать то зло, которое он им причинил, заключив их в клетки их собственного же сознания?!

Альберт зря тешил себя надеждой. Он сломал две жизни и погубил тех, кого, в принципе, по-своему любил. Полину и Сеню он любил очень по-своему, через страсть и унижение, но для него с самого детства любовь была чем-то запретным и грязным, и путь к ней лежал через самоуничижение и унижение тех, кто становился объектом его любви. Для Альберта в этом и заключалось его пожизненное проклятие. Лишь сейчас Альберт увидел в себе того монстра, с которым имели несчастье встречаться другие люди. Страшно подумать, что будет, если каждый из нас осмелится заглянуть в себя… Каких монстров мы рискуем обнаружить в глубинах собственного подсознания?

Еще страшнее, когда человек, от рождения наделенный всем, о чем только можно мечтать и награжденный Богом фантастическим талантом превращает в дым собственную жизнь.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора Сербиновой Милы (Сербинович Людмилы Юрьевны), «Догоняя свою душу», 2022 г.