Докричаться до небес

6

И если парни чуть ли не вопят в голос от восторга, то он никак не реагирует на новость о том, что его песню крутят на радио. Я даже не понимаю, как такое возможно. Ведь это то, о чем мечтают. Или нет? Фил медленно поднимается, идёт к сцене и музыка обрывается так же резко, как и начала звучать. И бухающий кашель раздается в тишине, словно перекат грома. Парень на сцене, застыв истуканом, смотрит сперва на Фила, а потом переводит взгляд на другого, стоящего рядом со мной:

– Макс? Мы что-то не то сделали? – спрашивает он. И в голосе столько неподдельного удивления, что я поворачиваю голову к этому Максу и тоже жду ответа.

– Э-э-э… Вроде нет, – смотрит на Фила, переключается на меня и, облокотившись на спинку диванчика, елейно произносит, – А кто это у нас тут такая цыпа?

Я вздрагиваю. Не от вопроса, а от ледяного рыка:

– Завали хлебальник, если хочешь, чтобы зубы остались на месте!

– Все-все-все! Понял, не дурак, – парень делает шаг назад и поднимает руки, сразу же признавая поражение. – Пс-с-с… Пс-с-с, девушка, – шепчет он, – Могу предложить первый диск восходящей звёзды практически даром.

– Я сказал заглохни!

– Я просто хотел узнать, как ее зовут, Фил. Никаких лишних телодвижений, – Макс улыбается, покачивая диском, зажатым между пальцев, – О'кей? Братка, все норм? Можно? Я сейчас медленно отдам диск… О'кей? – пластиковая коробочка, осторожно переходит из одной руки парня в другую. Так, будто это не диск, а, пикающая последними секундами обратного отсчета, бомба, – Вот так… Никаких глупостей я делать не буду… Просто отдам диск… О'кей? Ты же хотел мнение со стороны? Пусть девочка послушает, да? Я сейчас отдам ей диск и уйду, а ты успокоишься. Все ништяк, братка… Никаких резких движений… Вот так…

Фил взглядом затравленного волка провожает коробочку, зависшую в нескольких сантиметрах от моей руки. По его щекам пробегает нервная судорога, костяшки на стиснутых кулаках побелели от напряжения, которое вот-вот вырвется наружу. Если этот Макс сделает что-то не то. Если он совершит хотя бы малейшую ошибку. И мне становится страшно. Я никак не могу решиться – брать диск или лучше не стоит. А в голове, как назло, прошлись пылесосом до состояния сферического вакуума, и ещё этот, леденящий душу, взгляд. Слишком непонятна такая резкая смена настроения, слишком пугающе повисает тишина, в эпицентре которой оказываюсь я и коробочка с диском. Фил, перескакивает взглядом, когда моя рука осторожно начинает подниматься. Подушечки пальцев обжигает похлеще кислоты, и я замираю, едва дотронувшись до пластика. Отдергиваю руку, но Макс чуть разжимает свою ладонь, и коробочка, повернувшись, уголком ткнулась в мою.

– Мама… – зажмурившись, пискнула я, ожидая, что сейчас разразится полнейший кошмар.

«Господи, зачем я вообще сюда пришла?»

Но в тишине зала гулко раздается бухающий кашель, а сбоку выдох облегчения.

– Мистик, принесешь полотенце и вызовешь такси. Скажешь, чтобы отвезли туда, куда попросит, и расплатишься. Стас, двери, – грубо, жестко, без намека на просьбу.

И это была не просьба. Скорее приказ, который не стоит обсуждать и нельзя проигнорировать без угрозы для жизни.

Меня зацепило лишь краем потока воздуха, когда Фил прошел мимо. Но даже этого хватило, чтобы я скукожилась от острых колючек слепой животной ярости, впивающихся своими иглами во все, до чего они только могли дотянуться. Никаких «пока» и «до свидания». Лишь леденящий холод и непонятное ощущение звенящей пустоты внутри, высасывающей все эмоции. Превращающей все в пыль.

– Э-э-э… – решился подать голос парень на сцене, спустя пару минут, после того, как Фил ушел. – Макс, ты это проверь – она там живая?

Я кивнула, с опаской открывая глаза.

– Мистик, а это чё за хрень сейчас была? Вроде же все норм было?

– На кой ты со своими подкатами тут начал его злить? Совсем тормоз?

– Я? Ты уверен, что это с меня началось? Крайнего нашел? Кто тут на полную радио врубил?

Парни, не стесняясь в выражениях, стали выяснять, кто из них виноват, абсолютно не обращая внимания на меня. А я была этому только рада. Сейчас быстренько оденусь и смоюсь подальше отсюда. Пока никто на меня не смотрит. Вот только сбежать незамеченной у меня не получилось. Стоило только подняться, как Мистик (вроде так его все называли) спрыгнул со сцены, а Макс в два шага перегородил мне дорогу:

– Не-не-не. Погоди! Ты сейчас сбежишь, а Фил потом с нас три шкуры спустит, – замотал он головой. – Мы тут и так накосячили, хрен знает в чем… Сейчас, ты только не убегай! – вытащил из кармана мобильник и, прислонив его к уху, быстро протараторил адрес клуба, кивнул и выдохнул. – Сказали, что через две минуты приедет машинка.

– Я сама как-нибудь, – заартачилась я, мечтая как можно быстрее оказаться снаружи.

– Не-не-не! Подумай о нас! Нам-то потом куда сваливать?

Парень выглядел настолько растерянным, что я недолго думая согласилась подождать такси. Две минуты меня не убьют, а вот Макс даже улыбнулся, услышав:

– Хорошо. Только две минуты.

– Фух, блин… – выдохнул он, не скрывая облегчения, – Хоть кто-то адекватный сегодня… Фил же вообще краев не видит. То молчит часами, уставившись в одну точку, то психовать начинает с пустого места, как сейчас. У него в башке хрен знает, что творится. И ты, это, не подумай ничего. Я ж реально только имя узнать хотел. Кто ж знал, что Фил так пробесится? – парень шумно втянул воздух, беря передышку, а потом представился. – Макс. Ну или Клейстер. Этот задохлик – Мистик. Мстислав, если так проще.

– Маргарита, – кивнула я, отметив, что задохликом Мистик-Мстислав точно не является.

– Ну чё, выкусил? – заулыбался он и протянул мне диск. – Ты это… На столе забыла.

– А может не стоит?

– Ну, как хочешь, конечно. Мы не гордые, навязывать не станем, – Мистик присмотрелся ко мне внимательнее, а потом мотнул головой, – Стопэ. А это не ты тогда была, когда Фил фристайлил? Типа, ангел Рита, бла-бла-бла?

– Я.

– Ы! То-то у меня в башке щелкнуло, что лицо знакомое. Макс, это перед ней Фил извинялся, прикинь?

– Э-э-э…

– Не. Реально она! – Мистик хлопнул себя по бедрам, едва не выронив диск, и снова протянул его мне. – Не, ты возьми! Теперь, по-любой, возьми! Тут, конечно, не идеал по звуку, но я, как знал, ту телегу записал! Ну, память же.

– Спасибо.

Я убрала коробочку в сумку и посмотрела на двери, а Клейстер-Макс выглянул наружу и закивал:

– Тачка приехала. Мистик, денег дай, цы… э-э-э… Маргарите.

– Не надо, – отказалась я.

– Э-э-э! Мы, вроде, только договорились, а ты нас решила прокинуть? Не-не-не! Фил по любой узнает, и нам тогда точно венки заказывать можно будет. Не парься, не последнее отдаем же.

– Ну-у-у… Ну ладно.

– Во! Другой разговор! – Макс распахнул двери, и они вдвоем с Мстиславом проводили меня до такси.

– Командир, отвезешь девушку туда, куда скажет. О'кей? – Мистик вытащил из кармана, сложенную в несколько раз, купюру и протянул ее водителю. – Только не лихачь там. Считай, что сдача – это компенсация за доставку в целости и сохранности.

– Любой каприз за ваши деньги, – ухмыльнулся мужчина в ответ, забирая деньги.

– Ну, типа тогда бывай! – Мистик с Клейстером по очереди похлопали меня по спине, и я глупо улыбаясь повторила этот ритуал.

– Пока.

Махнула рукой, села в машину и назвала адрес, закрывая за собой дверь. А парни зубоскалили и что-то обсуждали между собой, пихая друг друга в плечо. И они казались на фоне Фила чуть ли не ангелами. Если отбросить их манеру разговаривать и эти похлопывания.

Приехав домой, я долго не могла решиться включить и послушать диск. Подходила к музыкальному центру, набиралась смелости, нажимала кнопку «Play», а потом тут же ставила на паузу. Реакция Фила даже на расстоянии стопорила и вгоняла в непонятное состояние. И сколько бы я не пыталась охарактеризовать его, никак не могла найти верное определение. Но чем дольше нарезала круги по комнате, тем ярче понимала, что пока не послушаю, точно закопаюсь в дебрях. Выдохнула, сходила на кухню и, вернувшись с кружкой чая в руках, решительно нажала кнопку.

В рэпе, если честно, я не понимала ничего. Вообще. Эта часть музыки всегда оставалась для меня уделом брата в четырнадцать лет. И какая-то часть слов звучала чем-то вроде химических названий сложных полипептидов для простого человека, никак не связанного с химией. Есть и есть, а что значит – не понятно. Но больше всего меня поразило то, как Фил жил тем, о чем пел (или читал?). Каждую строку, словно частичку своей жизни, он вплетал в музыку, нанизывал бусинками на ритм так, что я дослушала диск до конца на одном дыхании, улыбалась на последнем трэке под названием «Ангел Рита», а потом включила снова. И снова. И снова. А в какой-то момент я перестала вникать в слова, прислушиваясь к тому, как голос Фила отзывается внутри. Он проникал в глубь сознания, цепляя какие-то тонкие струны, собирая картинку из разрозненных нервов в одно целое. Важно было не то, что он говорил, важно было – как он это делает. Я закрыла глаза и осторожно попробовала повторить – слова уже плотно поселились внутри головы. Постоянно сбиваясь с ритма, задыхаясь там, где он выдавал куплет на одном дыхании, я никак не могла отделаться от мысли, что все эти песни – его ответ миру, который объявил ему войну. А когда услышала строку: «В этой войне я на той стороне, что навсегда будет скрыта во мне» только сильнее в ней убедилась. Взяла телефон, достала из сумки салфетку с его номером и написала сообщение.

«Это ОЧЕНЬ сильно.»

Стёрла, поражаясь тому, как глупо оно прозвучит. И долго думала, стоит ли писать то, что на самом деле хотелось. Набрала всего одно предложение и нажала кнопку «Отправить».