Долина кукол

январь 1946

Нью-йоркские критики были единодушны в том, что шоу «Небесный Хит» заслуживает самых лестных эпитетов. Всплеск обожания Элен Лоусон достиг небывалой высоты. О Нили в газетах тоже появилось несколько весьма благожелательных отзывов. Ни один из них не был, правда, настолько блестящим, чтобы вызвать враждебное отношение к ней со стороны Элен, однако они были достаточно яркими, чтобы превзойти самые смелые ожидания Нили.

Сама Нили была поражена больше всех. Один критик даже назвал ее самым оригинальным новым талантом, взошедшим над эстрадным горизонтом за последние несколько лет. Благодаря таким дифирамбам в сочетании с новой квартирой она сама почти поверила в то, что представляет собой нечто незаурядное.

Она никак не могла привыкнуть к роскоши новой квартиры. Анна – просто волшебница! Ей постоянно сопутствует удача. И всегда это так или иначе связано с Алленом. Только на этот раз с отцом. Джино бросил свою подружку-Адель, которая так переживала из-за этого, что устроилась танцовщицей в варьете ресторана. Перед самым ее отъездом Анна случайно наткнулась на нее и перехватила великолепную квартиру. Нили с неизменным замиранием сердца прикасалась ко всему: постельным покрывалам, лампам… Ей и не снилось, что у нее когда-нибудь будет гостиная, устланная белым ковром.

Конечно, квартиру они сняли только на время: Ад ель планировала вернуться к первому июня. Но к тому времени Дженифер, по всей вероятности, выйдет замуж за Тони; Анна, возможно, выйдет за Лайона, а сама она выйдет за Мэла. Особенно если у него выгорит с новой работой. Это был совершенно нежданный-негаданный подарок к Рождеству: Джонни Мэллон принял Мэла сценаристом радиошоу с двухнедельным испытательным сроком! Если он хорошо зарекомендует себя, они могли, бы разбогатеть. «Сценаристы на радио зарабатывают до пяти сотен в неделю, – сказал ей Мэл. – И даже больше». Для начала Мэлу положили двести плюс ее двести, да еще со своим шоу они начали выступать в Нью-Йорке на три недели раньше намеченного, потому что отпала нужда в Бостоне. Ух ты! Дела идут лучше некуда! И еще она собиралась пошикарней одеться: в этом платье из красной тафты она уже всем глаза намозолила. Ух ты! Дженифер-то приехала из Филадельфии и привезла столько нарядов, что в шкаф едва втиснула. Неудивительно, что она вечно сидит без денег. Говорит, что Тони Полар скупердяй, но как же можно так его называть, если на Рождество он подарил ей шикарный перстень с огромным голубоватым камнем? Дженифер говорит, что это всего-навсего аквамарин. Ух ты! Да она бы рада-радешенька была, если бы ей подарили аквамарин. Ладно, для начала она купит себе новое зимнее пальто, сейчас как раз крупная распродажа в магазине готовой одежды Орбаха.

На новогодний вечер их с Мэлом пригласили к Мэллону. Но старый год они проводили в гримерной Элен.

– Вы ни за что не уйдете из театра раньше полуночи, – настаивала Элен, разливая шампанское.

Вечер у Джонни был бесподобен. Никогда еще Нили не была на вечере, где собрались одни знаменитости. И все они знали ее? Вот что было совершенно поразительно: каждый знал, кто она такая! Она никак не могла привыкнуть к этому. А потом Джонни Мэллон сказал Mэлу, что тот «может считать себя постоянным членом их команды». Ух ты! Вот здорово! Надо бы ей кончать вею дорогу твердить это «Ух ты!». Кое-кто уже смеялся, когда она говорила так. Нет, нет, смеялись по-хорошему… думали, что она просто шутит. Но может, если она подольше потолкается с этими оборванными приятелями Мэла, она научится каким-нибудь приличным выражениям. За кулисами она сроду не слышала ничего, кроме тех слов, которые ей даже не хотелось вспоминать. А у Мэла такой хороший язык… он ведь окончил колледж. Ух ты! Парень, окончивший колледж, такой, как Мэл… и влюбился в нее!

Ей никогда не забыть этот Новый год. Мэл сказал, что ему – тоже. В ту ночь, когда они пришли к нему в гостиницу, она обняла его.

– Я так счастлива, Мэл… мне даже страшно.

– Вот уж действительно, 1946 год начинается у нас с крупного везения, – сказал Мэл, когда они приготовились ложиться спать. – Но, знаешь, сегодня вечером мне стало немножко жаль Элен Лоусон. Она выглядела такой одинокой, когда мы уходили из ее гримерной.

Нили наморщила носик.

– Послушай-ка, у Элен никогда никого нет. Сегодня ей еще повезло, что она пошла на какой-то там вечер с этим гомиком-модельером. Ух ты! Мэл, гостиница у тебя и впрямь паршивая: уже почти утро, а тепла все не дают. А у нас батареи горячие почти всю ночь. – Она забралась в постель, вся дрожа от холода в его объятиях.

– Хорошо, назови день, и я перееду отсюда. Можем пожениться в любое время, когда пожелаешь. Я подыщу для нас хорошую квартиру.

Нили теснее прижалась к нему, обвивая его ногами, чтобы согреться.

– Ну, так как, Нили? Ты же слышала, что говорил сегодня Джонни. Со мной все решено – я получаю две сотни в неделю.

– И я столько же.

– Вот и давай поженимся.

– О’кей. Первого июня.

– Почему нам нужно столько ждать?

– Потому что до этого срока мы с девушками снимаем квартиру. Мне придется выкладывать причитающуюся с меня треть платы, даже если я съеду раньше. Мы с ними так договорились, потому что все собрались замуж.

– Мы с тобой это осилим. Заплатим им.

– Смеешься, что ли? Стану я платить за две квартиры!

– Но Нили, я хочу тебя. Она хихикнула.

– Я твоя. Ну, давай же, возьми меня… прямо сейчас.

– Но, Нили…

– Первого июня поженимся. Давай, Мэл, люби меня. Нет, не так… у меня не вставлен колпачок. Давай по-другому… пожалуйста. Как тогда. Ну, пожалуйста, Мэл…

февраль 1946

Не веря своим глазам, лишившись от изумления дара речи, Анна и Дженифер смотрели, как Нили небрежно показывает грузчикам, куда поставить огромное пианино.

– Я только что подписала договор на юридическое обслуживание с фирмой Джонсона-Гарриса, – объявила Нили.

– А что произошло с Генри? – спросила Анна.

– Ну, в общем, у нас с ним вчера был длинный разговор. Я сказала ему, что на меня вышла фирма Джонсона-Гарриса. Он сразу же пошел мне навстречу и разрешил расторгнуть наш с ним договор. Я еще недостаточно крупная фигура, чтобы иметь своего собственного менеджера. Мне нужно, чтобы за мной стояла солидная фирма. Генри согласился. И вот, смотрите, что получилось…

– Они подарили тебе пианино? – спросила Дженифер.

– Нет, но оплачивают его прокат. И устроили меня в «Ла-Руж», там через три недели мое первое выступление.

– Но ты же в «Небесном Хите», – сказала Анна.

– Я буду и там, и там. В «Ла-Руж» я дам только одно полуночное шоу. И за это буду получать три сотни в неделю! Вот кошмар, а! Да, и знаете что? Фирма Джонсона-Гарриса дает мне Зика Уайта – платить ему будут они сами, – он займется всеми приготовлениями и будет ставить мое шоу. Зик работает только с самыми крупными звездами. Когда он услышал, как я пою, то сказал, что если мне немного поработать, я стану великой певицей. Говорит, будто я нечто среднее между Джуди Гарленд и Мэри Мартин.

– Хорошо, но только не позволяй, чтобы сюда вкралась еще какая-нибудь Элен Лоусон, а не то мы вышвырнем отсюда всю троицу, – сказала Дженифер, подмигивая Анне.

– Правда ведь, великолепное пианино? – спросила Нили, любовно проводя рукой по исцарапанной крышке «Стейнвея». – Зик настоял именно на этом пианино. Оно как-то преображает комнату, разве нет?

Дженифер кивнула.

– Ну конечно. Придает ей вид настоящего зала для репетиций.

Детское личико Нили печально вытянулось.

– Ну-у, вам не нравится, что оно здесь? Дженифер улыбнулась.

– Да нет. Просто мне интересно, где ты намереваешься поставить балетный станок. Ведь в следующий раз втащат и его, так или нет?

Анна рассмеялась.

– Пусть хоть она будет честолюбивой, Джен. Это же так здорово – иметь звезду в своей семье.

Нили скривилась.

– Я иду на это только ради денег. В июне мы с Мэлом поженимся, и я хочу накопить денег, чтобы обставить нашу квартиру так же уютно, как эту.

– Когда же ему представится возможность писать сценарии для Джонни Мэллона? – спросила Дженифер. – Похоже, весь рабочий день он только тем и занимается, что вкалывает на тебя в качестве секретаря по связям с прессой. Я еще не видела никого, кому бы создавали такую шикарную рекламу.

– Почему бы ему и не повкалывать? – возразила Нили. – В конце концов, все, что я зарабатываю, – это для нашего же с ним будущего.

– Ты и впрямь равнодушна к тому, чтобы пробиться на вершину и стать звездой? – спросила Дженифер.

– А для чего? Чтобы в результате в новогоднюю ночь сидеть вдвоем с каким-нибудь гомиком? Нет, я, конечно, буду работать после замужества, но на первом месте у меня всегда будет стоять семья. И уж кто мне это говорит! Разве ты не отказалась от контракта с «Твенти» из-за Тони?

Дженифер пожала плечами.

– Тот контракт немного стоил – всего сто пятьдесят долларов в неделю.

– Но Генри считал, что тебе следовало согласиться, – стояла на своем Нили. – Если бы сумма была чуть больше, ты подписала бы?

– Может быть… да, наверное. Но у меня нет таланта, Нили, а у тебя он есть.

– Да, но одного таланта тут мало. Ой, давайте-ка приберемся. Зик явится сюда с минуты на минуту.

– Да здесь же все сверкает, – возразила Анна. Нили заметалась по комнате, вытряхивая окурки из многочисленных пепельниц.

– Джен, ты гасишь сигареты во всех пепельницах, что есть в квартире. Зик говорит, он рад, что я не курю. Даже если просто дышать дымом, у певца портится голос.

Брови у Дженифер резко взметнулись вверх.

– Значит, на твоем первом выступлении в ночном клубе курить будет запрещено?

– Нет, но к чему мне травиться у себя дома? Все последующие три недели Зик Уайт не вылезал из их квартиры. Он репетировал с Нили, совершенно не щадя ее. Когда бы Анна и Дженифер ни являлись домой, они неизменно обнаруживали его.

Зик был женственно красив, вполне осознавал свою значимость, строго требовал выполнения всех заданий и был отличным музыкантом.

Нили он гонял безжалостно.

– Ну чего он хочет от меня? – вопрошала она, вбегая в спальню вся в слезах. – Сроду не брала уроков музыки, и ничего, всегда прекрасно справлялась. А он вдруг вознамерился сделать из меня Лили Понс – это за три-то недели! Анна, пойди и скажи ему, чтобы отвязался от меня!

Тут в дверях появлялся Зик.

– О’кей, Нили… довольно истерик. Время приниматься за работу.

– Не могу, – рыдала она. – Ты слишком многого от меня хочешь.

– Разумеется, многого. Чего ради тебе быть просто хорошей артисткой, если ты можешь стать великой?

Нили всегда покорно шла обратно… разучивание гамм продолжалось… затем очередная истерика… опять гаммы… казалось, этому не будет конца.

– Но самая крупная размолвка произошла на исходе второй недели. Нили ворвалась в контору «Бэллами и Бэллоуз».

– Где он? – требовательно обратилась она к Анне.

– Кто?

– Генри! Хочу, чтобы он опять стал моим менеджером. Он нужен мне. Он должен избавить меня от Зика.

– Генри на Эн-Би-Си. Чем Зик не угодил тебе на этот раз?

– Требует, чтобы я сожгла всю свою одежду!

– Что?

– Что слышала! Чтобы я все сожгла! Говорит, что даже не позволит мне раздать ее бедным, настолько она ужасна. В том числе и это новое пальто. – Она любовно погладила рыжий лисий воротник. – На распродаже у Орбаха я выложила за него семьдесят долларов.

Анна с трудом сдержала улыбку.

– Ну-у, для тебя это пальто несколько претенциозно.

– Послушай, всю жизнь я донашивала вещи после сестры. И теперь имею право сама выбирать себе одежду.

– А что Зик хочет, чтобы ты носила?

– Кто его знает! Мы должны встретиться с ним сегодня у какого-то модельера. Вот почему мне и нужен Генри пусть скажет, что я тоже имею какие-то права.

– Послушай, Нили, для этого тебе не нужен Генри. Это ты можешь сказать Зику и сама.

– Нет, я не хочу сама бороться с ним. Пускай уматывает. Ух ты! Слушай, Анна, он так здорово сделал что-то с моим голосом. Мне иногда даже не верится, что я – это я. И всего за какие-то две недели. Знаешь, впервые в жизни я почувствовала, что, может, и впрямь сумею стать великой. Я могу брать ноты, о которых и не подозревала, и держать их долго и сильно. Он просто гений, настоящий гений.

– Тогда, может быть, он прав и насчет одежды? Нили вздохнула.

– Ну ладно, пускай выберет мне костюм к дебюту в ночном клубе. Он должен быть скроен по особой модели. Зик хочет, чтобы я станцевала и немного подвигалась в нескольких номерах. Но от этого пальто я не откажусь ни за что…

На следующей неделе она отправила пальто своей сестре вместе с платьем из ярко-красной тафты и шестью новыми платьями, которые она купила сразу же после премьеры «Небесного Хита». Зик заставил ее купить вечернее платье для дебюта, два шерстяных платья на каждый день и сшить на заказ темно-синее пальто. Нили с отвращением смотрела на свой скудный гардероб. Она по очереди носила эти два платья, боясь есть в них: одно-единственное пятно, и, считай, половина гардероба вышла из строя.

– Представь себе, я выложила за него сто двадцать пять монет, – говорила она Мэлу, аккуратно расстилая салфетку у себя на коленях, обтянутых голубой шерстяной тканью. Они сидели в «Сарди» [34], здесь для Нили теперь оставляли самый лучший столик, чему она не переставала поражаться.

– Выглядит оно элегантно, – отметил Мэл. – Но уж, конечно, не на такую сумму.

– Зик говорит, что я должна создать свой имидж и всегда соответствовать ему на людях.

– И какой же имидж должно создавать это платье? Она пожала плечами.

– А я почем знаю? Вот тебе оно о чем говорит? Ты же колледж окончил.

Откусив сандвич, Мэл задумчиво и критично осмотрел ее новое платье.

– Ну-у, восходящей юной звездой Бродвея ты в нем не выглядишь, это уж точно. Скорее, старшеклассницей. Да-да, именно так – будто ты прямиком из какого-то привилегированного колледжа.

– Это хорошо?

– Не знаю» дорогая. Я люблю тебя в любой одежде… даже в том ужасном ярко-красном произведении портновского искусства.

– Мэл! Ты ни разу не говорил мне, что мое платье из тафты тебе не нравится.

– Ты была в нем, когда мы впервые встретились с тобой, и я не хотел оскорблять твои чувства.

– А мое черное пальто с воротником из рыжей лисицы?

– Ну-у, оно и в самом деле выглядело совершенно заурядным… и немного старило тебя.

– А это простое синее пальто, оно что – незаурядное какое-нибудь?

– Не знаю, дорогая, но, по-моему, оно как раз для тебя. Уж что-что, а вкус у гомиков отменный.

– О-о, ну ладно. – Она вздохнула и осторожно откусила сандвич.

март 1946

Никто даже отдаленно не предполагал, что первое сольное выступление Нили произведет такую сенсацию. Анна пришла с Лайоном и Генри. Дженифер сидела за большим столом в другом конце зала с Тони Поларом, его сестрой, сценаристами и несколькими спонсорами. Элен Лоусон явилась с помощником режиссера.

Она помахала рукой Генри, Анну же демонстративно проигнорировала.

Выступление началось как типичная премьера в ночном клубе. Газетчики пришли потому, что получили задание. Знаменитости явились для того, чтобы их заметили газетчики. Чего-то необычного никто не ожидал. Подобное не раз происходило и раньше: никому не известная девчонка, пользуясь тем обстоятельством, что шоу с ее участием стало хитом, стремится еще немного подзаработать в дополнение к своему скудному гонорару. Пришли они единственно из уважения к ее одержимости и честолюбию, ушли же, став ее восторженными поклонниками.

Анна не могла поверить своим глазам. Во время выступления она переглянулась с Дженифер, и встретила взгляд, полный восторженного изумления.

Генри Бэллами, затаив дыхание, сдвинулся на самый краешек стула.

Нили была бесподобна. Умело подобранное освещение делало ее детское личико почти красивым, а ее сценический костюм – простая белая атласная блузка с длинными рукавами и короткая темно-синяя атласная юбочка – во всей красе демонстрировал ее великолепные ноги.

Анна была просто поражена, она никогда не замечала раньше ни их, ни ее идеальной фигурки с тонкой талией и подростковой грудью.

– Это звезда, и она ушла от нас, – прошептал Генри. – Боже мой, Лайон, да как же это мы допустили, что она выскользнула у нас прямо из рук?

Лайон сокрушенно покачал головой.

– Да, уж если мы совершаем ошибку, то вселенского масштаба!

– Нили в самом деле великолепна, правда? – прошептала Анна.

– Великолепна – не то слово. Она не правдоподобна. Никто даже отдаленно не может сравниться с нею.

Из-за ажиотажа, возникшего вокруг Нили, жизнь в их квартире превратилась в кромешный ад.

Телефон трезвонил непрерывно, в гостиной брали интервью, проводили фотосъемки, репетировали.

Нили выступила во всех ведущих радиошоу, подписала контракт с крупнейшей фирмой грамзаписи.

Ее добивалась «Метро» [35].

Ее добивалась «Твенти».

А Элен Лоусон перестала с ней разговаривать.

Нили чувствовала себя ужасно.

– Представляешь, она больше со мной не здоровается, – пожаловалась она Анне.

Дженифер усмехнулась.

– Это означает, что ты – звезда. Со мной она по-прежнему сама любезность.

– Я собиралась остаться в этом шоу на следующий сезон, – объяснила Нили.

– Но теперь – ни за что. Гилберт Кейс предложил мне заключить с первого июня новый контракт с широкой рекламой и прибавкой – сто долларов в неделю. Но я не могу работать, когда Элен так ко мне относится.

– Да полно, Нили, – рассмеялась Анна, – у вас же нет с ней совместных номеров. Ты просто успокаиваешь свою совесть, потому что с первого июня решила оставить шоу.

– А почему, спрашивается, я должна считать себя чем-то обязанной Кейсу? Я никогда бы не получила эту роль, если бы не ты, Анна… и если бы Элен не испугалась Тэрри Кинг.

Наконец она остановилась на том, что подписала контракт с «Сенчури продакшнс».

– Эта киностудия не такая крупная, как другие, – пояснила она, – но фирма Джонсона Гарриса считает, что для меня это самое лучшее. Две их картины в прошлом году получили награды Академии. Они берут всех начинающих звезд, и я пройду школу становления настоящей звезды.

Мэл отнесся к контракту с киностудией без особенного энтузиазма.

– Но это же прекрасно, – убеждала она его. – Я остаюсь в шоу до конца мая. Адель прислала письмо, пишет, что приезжает в середине июня и хочет свою квартиру назад, так что…

– А как же Дженифер и Анна? – спросил Мэл.

– Ну, «Небесный Хит» будет идти еще год. Дженифер останется в труппе, пока не выйдет замуж за Тони, хотя этим, похоже, пока не пахнет. Они только встречаются, а о женитьбе никаких разговоров.

– Но где они будут жить?

– А-а, сейчас с этим легче. Могут временно перебраться в отель «Орвин». За вполне умеренную плату там можно снять приличный люкс.

– А как же мы?

– Поженимся первого июня, как и запланировали.

– Здорово, а я уж думал, что ты забыла. Нили сжала ему руку.

– И укатим на медовый месяц в Калифорнию. Шеф достает мне там дом.

– Шеф?

– Ой, я совсем забыла рассказать тебе о нем, – затараторила Нили. – Он приезжал сюда на прошлой неделе. Это Сирил Бин, но его никто не зовет ни Сирил, ни мистер Бин. Все зовут только Шефом. Милый старикашка лет под пятьдесят, загорелый, с беленькими волосиками. Такой добренький, как папашка. Снимает сейчас для меня большой дом в Голливуде. Три сотни в месяц, зато с бассейном. Только он сказал, чтобы я не вылезала на солнце, а то выступят веснушки. И еще сказал, что если у меня все пойдет в гору и я пробьюсь наверх, то могу заиметь свой собственный дом в Беверли-Хиллз [36].

– А какая разница?

– Почем я знаю? Может этот – на плохой стороне улицы. Он даже вроде как извинялся за то, что дом в Голливуде. Я прикинулась, что понимаю, о чем он. Ты только представь себе, Мэл: дом с бассейном!

– Нили, – Мэл протянул руку и сжал ее ладонь. – Ты знаешь, я люблю тебя…

– Да, Мэл, и с самого начала я буду получать тысячу в неделю! Только подумай, сколько у нас будет денег.

– Нили… но ведь шоу Джонни Мэллона поставлено в Нью-Йорке.

– Завязывай с ним.

– Как, прямо сейчас?

– Мэл, ты с ума сошел? Ты же получаешь у него всего две сотни в неделю.

– С начала следующего года буду получать три.

– Но мне-то будут платить тысячу! И это, не считая денег за пластинки. В фирме Джонсона-Гарриса мне сказали, что только на пластинках я заработаю в будущем году двадцать пять тысяч. Представляешь!

– А я там что стану делать, сидеть в бассейне днями напролет?

– Мэл, ты же со мной. Мы – единое целое. Ты нужен мне. Мне нужна вся реклама, какую только можно создать. Сейчас – больше, чем когда-либо.

– В киностудии к тебе приставят кого-нибудь.

– Приставят, конечно. Но это уже будет не то, что ты. У их секретаря по связям с прессой будут кроме меня и все остальные звезды. А я хочу, чтобы ты работал на одну меня. И еще, Мэл, тебе придется вести все денежные дела. Я в жизни ни единого чека не выписала. Даже за нашу с девочками квартиру: они говорили, сколько с меня, и я отдавала им наличными. Да, и еще. Ух ты! Я ведь не знаю, как разговаривать и вести себя ни с горничной, ни с поварихой, ни даже как их нанимать. Дома-то своего у меня сроду не было. Вот ты всем этим и займешься. Мэл, ты должен поехать, без тебя я буду там ничто.

– Нет, Нили. Не получится.

– Почему? Во всем этом ты ведь вон как мне помог. Без тебя-то как бы я сразу получила «Ла-Руж»?

– Тебе его организовала фирма Джонсона Гарриса, а вовсе не я.

– Но, Мэл, ведь эта фирма заинтересовалась мной только благодаря рекламе, которую мне создал ты. Они же не бросились подписывать со мной договор после моего дебюта в «Небесном Хите». Может, я вообще не стала бы певицей. Конечно, это сделал Зик, но заметили-то меня с твоей подачи.

Он взял ее за руки.

– Не Зик вложил в тебя твой голос, и не я сделал тебя. Все это было у тебя всегда. Мы просто помогли обратить на это внимание, вот и все.

– Вот и продолжай помогать мне, Мэл. Ты нужен мне… Я люблю тебя.

– Но, Нили, я не знаю, как с этим все получится. Я никогда не был в Голливуде, но слышал, как там делаются подобные дела. Я стану «мистером О’Хара». Меня попросту не будут уважать, я сделаюсь пустым местом.

– Ты ведь не думаешь, что я стану бегать по всем этим шикарным голливудским званым приемам или якшаться со знаменитостями, а? Все будет так же, как здесь. Меня заваливают приглашениями на премьеры, и мы иногда ходим на них. Тебя же не называют за это «мистер О’Хара».

– Здесь все по-другому, Нили.

– Но мы-то те же самые. Послушай, Мэл, я хочу здорово поработать, заколотить денег, и, может, лет через пяток завязать со всем этим. Все будут знать, что командуешь у нас ты. Ну же, Мэл. Я не поеду туда без тебя.

– Но, Нили…

– Мэл… ну пожалуйста…

Он опять крепко сжал ее ладонь.

– Ну хорошо. Всегда мечтал иметь голливудский загар. Ну и обалдеют же все мои в Бруклине…