Дом Эмбер

— Ты ещё здесь? — я, должно быть, издала какой-то утвердительный звук, потому что она продолжила. — Она хочет его со всей меблировкой, со всем, что есть, как только мы сможем закрыть сделку. Так что мы заберем личные вещи и на этом всё. Тем временем ты должна прибыть в больницу. Мне нужно идти. Твой отец вышел, чтобы поговорить со мной. — Я услышала щелчок на её конце провода.

Для этого не было времени. Я поднялась, вытирая слезы с уголков глаз, и повернулась к Джексону, придумывая план.

— У нас есть час, чтобы со всем разобраться. После этого, сюда прибудет полиция, чтобы доставить меня в Балтимор. И я не думаю, что когда-нибудь вернусь назад. Дом Эмбер продан.

Боль на его лице совпадала с моей собственной. Он выглядел так, как будто хотел задать вопрос или запротестовать. Но он просто кивнул.

— Сперва нам нужно вернуться в домик на дереве.

— Я была вполне уверена, что шкатулки там больше не было, но все-таки решила перепроверить. И посмотреть, смогу ли я вызвать видение и увидеть того, кто переместил её.

Когда я прикоснулась к дереву, чтобы забраться вверх, прошлое открылось. Появилась вспышка — женщина и ребенок позировали для фотографии. Фотографии из Дома Сердца подумала я. Я была достаточно близко, чтобы понять, что маленькая девочка, это совсем не девочка в белом. Они были очень похожи, — обе красивы и обе смешанной расы. Но маленькая девочка, дочка Маеве, — это не та маленькая девочка, которую я видела.

Для этого нет времени. Я вынырнула и начала подниматься. Я подняла паркетную доску, прежде чем Джексон успел просунуть голову в люк. Определенно её здесь нет, — сказала я. Я сконцентрировалась на прикосновении, пытаясь отыскать нужный момент в прошлом. Но я ничего не видела.

Хотя. Кое-чего я не заметила раньше. Нитку бус, зажатую между краем доски и веткой. Я осторожно подняла сгнившую нить и увидела бусы такими, какими они были раньше — целые, сверкающие на полу домика на дереве, среди других детских сокровищ высыпавшихся из шкатулки Мэтью.

Женская рука подняла коробку. Затем другая рука начала яростно перебирать сокровища, бросая их в воздух. Я услышала всхлипывания.

— Так глупо, — сказала она. — Как приманка, чтобы заманить её сюда.

Бабушкин голос.

— Господи, — сказала, я, схватившись руками за голову. — Что она сделала со всем этим? Куда она могла её положить?

И потом меня осенило. В Доме Эмбер было лишь одно место, куда бы моя бабушка спрятала то, что причиняло ей столько боли.

— Она в сундуке, на чердаке.

Должно быть, он увидел, как что-то сжалось на моем лице, что-то, что выдало ужас, который я ощутила при мысли о том, чтобы вернуться к тому одинокому сундуку.

— Ты не должна идти туда, — сказал Джексон. — Я заберу её.

— Нет. Я могу увидеть что-то ещё, что-то, что может помочь. Я пойду.

Я спустилась с дерева и снова бросилась бежать. Время утекало. На площадке второго этажа Джексон схватил меня за руку и потащил меня в сторону восточного коридора.

— Так будет быстрее, — сказал он.

Возле стены с потайной панелью он остановился и нажал на неё ладонями. Я увидела, как напряглось его тело, голова слегка откинулась и вырвался рык. Затем он расслабился. Он уверенно потянул за литую ручку, которая щелкнула под его пальцами, и панельная стена открылась. Я поняла, что он только что видел будущее, увидел себя, как он это делает. У меня не было времени, чтобы задумываться над тем, как это работает.

— Тебе больно? — спросила я, забираясь внутрь.

— Не настолько, чтобы это имело значение, — ответил он. — Нельзя не нажимать слишком сильно. Нельзя зайти слишком далеко. Подожди секунду. — Он забежал в морскую комнату, поднял что-то с пола и вернулся через полминуты с фонариком Сэма. — Держи.

Когда я знала, к чему прислушиваться, я услышала всхлипывания, которые наполняли длинную комнату на верху в Доме Эмбер. Несмотря на то, что я сейчас очень торопилась, я тихо подошла к сундуку, чтобы не потревожить собравшуюся там печаль. Я опустилась на колени, чтобы открыть замок и появилась Фиона, вся в слезах, и моя бабушка тоже была в слезах и много других женщин, проливавших реки слез.

Деревянная шкатулка, которую я помнила с нашего последнего визита сюда, была похоронена под слоем вещей, которые мне пришлось сдвинуть. При прикосновении, горе столетий пронеслось перед моим взглядом: ребенок в гробу в голубой дымке; мужчина, кричащий, пока хирург отрезает ему ногу; женщина в ванной с розовой плитой, в луже крови, текущей из её порезанной руки. Я закрыла свои мысли от всего этого, заставляя себя увидеть настоящее. И вот она.

Шкатулка Мэтью.

Я открыла крышку, отчаянно желая найти что-то, что поможет мне спасти Сэмми. Но внутри шкатулка была пуста, за исключением зеркала под крышкой.

Я недоверчиво покачала головой. Здесь должно что-то быть. Здесь должно быть то, за чем послала меня Ниангу.

— Стоп, — вспомнив, сказал я. — это же шкатулка с секретом. — Я начала нажимать на стенки, пытаясь определить фрагмент, который может сдвинуться.

— Дай я попробую, — сказал Джексон. Он осторожно осмотрел края, затем сильно нажал на заднюю часть боковой стороны. Вся панель сдвинулась вперед.

— Да! — сказала я. — Именно так он и делал! — Джексон по очереди убирал все части, пока полностью не открылся маленький потайной ящичек. Внутри лежала брошь с двумя переплетающимися прядями волос, спрятанных под стеклом с серебряной основой.

— Это любовный узел, — сказал Джексон. — Пряди волос двух влюбленных, связанные вместе. Своего рода знак привязанности.

Я поднесла её к глазам, чтобы рассмотреть. Слова были нацарапаны сзади. ЭННИ И МЭГГИ НАВСЕГДА.

И это то, что Ниангу хотела, чтобы я нашла?

Так это или нет, но у меня не было времени искать что-либо ещё. Осталось чуть меньше получаса. Я опустила любовный узел в основное отделение шкатулки и встала. Нужно двигаться дальше.

— Нам всё ещё нужно выяснить, каким образом Сэмми мог заблудиться, — сказала я. — Идем в морскую комнату. И… если я найду след, я не могу его потерять. Потому что у меня может не получиться найти его снова. Я не могу допустить, чтобы что-то нарушило мою концентрацию. Никакого шума, никакой мебели у меня на пути. Никаких закрытых дверей. Ты можешь помочь?

— Я справлюсь с этим, — ответил он.

Я засунула шкатулку Мэтью в рюкзак Сэмми и просунула руку в одну из лямок. Затем я легла на причал в морской комнате и сжала в объятиях медведя. Я закрыла глаза и представила Сэмми, попытавшись вернуться туда, где он был прошлой ночью.

Я представила, как он лежит, свернувшись под одеялом, прижимая к груди Злобного Мишку. Я представила, как он тихо дышит, его глаза двигаются под веками, брови хмурятся из-за снов. И я услышала его голос.

— Никто?

Я открыла глаза в темноту эхо. Рядом со мной, не просыпаясь, Сэмми встал и пошел к двери. Я сделал то же самое, что и Сэмми в моем видении. Я смутно услышала, как Джексон следует по пятам за нами.

Он тихо прошел по коридору в своей мягкой пижаме. Его глаза были открыты, но я знала, что он не просыпался. Балансируя, он остановился на верхней ступеньке. Бесполезная и беспомощная, я беспокоилась за него, стоящего там, окруженного темнотой, на вершине длинной лестницы. Затем он пошел вниз.

Я проследовала за ним к восточному крылу и дальше, к двери в конце коридора. Сэмми открыл её и кажется, кого-то увидел.

— Никто, — снова сказал он и спрыгнул вниз, на каменную дорожку. Он пустился бежать, как будто его кто-то преследовал, в сторону входа в лабиринт.

Мы бежали по коридорам из листьев, наполненными светом и тенями, отбрасываемыми полной луной, которая светила прошлой ночью. Ткань на ногах от пижамы Сэма намокла от росы, оставшейся после дождя, но он не проснулся и продолжал бежать дальше. Даже во сне он знал, как найти путь к центру лабиринта.

Он остановился в конце последнего коридора, где изгородь открывалась вокруг кованой беседки. Когда я встала рядом с ним, он снова устремился вперёд, к мраморным ступенькам, где он опустился на колени и потянулся за чем-то.

Сэм стоял, держа вещь перед собой, затем всмотрелся вглубь беседки. Он прошел пару шагов, его ладонь растопырилась, как будто он собирался взять за руку кого-то, кто был выше его. Затем он рухнул, как марионетка, ниточки которой внезапно обрезали.

— Сэмми, — вскричала я и, подбежав к нему, опустилась на колени, не имея возможности прикоснуться к его маленькому телу, упавшему здесь накануне ночью.

Он кого-то видел. Он поднял какой-то предмет и это вызвало видение человека, который предложил ему руку. Кто же это мог быть? Мог ли дар Сэма отличаться от моего? И человек, которого он видел… может это кто-то, кто мог видеть будущее?

Я должна увидеть то, что видел Сэмми.

Я мельком видела это в видении прошлой ночи, золотой блеск на полу беседки, недалеко от того места, где лежал Сэмми. Это была моя маска с вечеринки. Я потянулась за ней, но почувствовала лишь холодные мраморные плиты. Я могла видеть её перед собой, но в том времени, где находилось мое тело, маска была где-то ещё.

Мои глаза ослепил яркий дневной свет. Я моргнула. Я была в беседке, и Джексон присел рядом со мной.

— Сэм прикоснулся к моей маске и затем, кажется, увидел кого-то, — сказала я ему. — Он протянул руку, как будто собирался дотронуться до кого-то. Мне нужно найти…

— Маску. — Он уже нашел её там, где она лежала. Протянул её мне.

— Я не понимаю, как такое возможно, — сказала я ему. Я не могла прикоснуться ни к чему в моем видении. Как он мог взять кого-то за руку?

Он на миг задумался.

— Сэмми был лунатиком. Спал.

Он прикоснулся к кому-то во сне? Он прикоснулся… и упал. Я всё поняла. Наконец-то я разобралась. Прикосновение было причиной того, что он потерялся. Нет. Прикосновение было причиной того, что его забрали. Кто-то уговорил его спящий дух покинуть его тело.

— Боже, мой, — сказала я, тряхнув головой. — Как же мне отправиться следом за ним?

— Та игра, в которую вы играете — Горячо-Холодно — ты же не прикасаешься к его телу, Сара. Ты ощущаешь его дух. Этот дух всё ещё здесь, в ловушке Дома Эмбер. Ты найдешь его, — сказал Джексон. — Всегда находишь.

Я кивнула, проглотив свои сомнения, как комок в горле. Затем я взяла маску из его рук и закрыла свои глаза от солнечного света.

И открыла их для сумерек. В зелёных стенах вокруг меня шумели сверчки и лягушки, глициния была в полном цветении, а живая изгородь доставала мне примерно до плеч. Это было время, когда лабиринт был всё ещё молод. Я огляделась вокруг, но Сэмми не увидела.

Вот только… я снова могла чувствовать его. Он был здесь. Он был близко. Я чувствовала его жар, мне просто было нужно сконцентрироваться.

Молодая женщина вышла из лабиринта, темноволосая, в зотолисто-серебряном платье. Дейрдре. У неё на лице была моя золотая маска. На мужчине, который шел следом за ней был фрак, отделанный золотой тесьмой — военная форма. Высокий, светловолосый, голубоглазый, с полными губами и слегка искривленным носом. Капитан, такой молодой, каким я его никогда не видела. Он казался внимательным и флиртующим, но также отстраненным, как будто бы он танцевал и восхищался собственными шагами. Я ненавидела его. Он наклонился и пробормотал что-то девушке на ухо, затем протянул руку и сорвал с неё маску.

Ей было лет шестнадцать, красотка с кожей цвета слоновой кости. Она смотрела на него с застенчивым желанием. Он запустил пальцы в её волосы, и прикоснулся губами к её губам.

Мое внимание привлекло движение. Маленькая девочка в белом платье спускалась через люк в недавно построенной беседке. Это была не та, кого я ожидала, — это не была моя девочка в белом. У этого ребенка была бледная кожа и голубые глаза. И черты моей мамы.

— Мэгги, — произнесла я.

Она посмотрела на меня. Она посмотрела прямо на меня. Это не было похоже на Ниангу, которая смотрела в будущее, в то время как я смотрела в прошлое, или даже на Фиону, догадавшуюся о моем присутствии. Мэгги из будущего был здесь в точности, как и я. Так каким же образом она могла меня видеть. Или я её?

Казалось, был единственный возможный ответ. Хотя её тело давным-давно умерло, её дух всё ещё бродил по Дому Эмбер. И из-за того, что она попала в тот же момент прошлого, что и я, её дух каким-то образом был в курсе моего присутствия. Также как и я знала о ней.

Если это было правдой, то, когда Сэм пришел сюда прошлой ночью, какая-то другая женщина из Дома Эмбер могла тоже оказаться здесь. Могла увидеть его. И забрать.

Я усиленно соображала. Почему Мэгги здесь? Какое безумное совпадение перенесло её сюда в тот же момент, как и Сэма и его… похитителя душ? И я поняла, что это не было совпадением. Мэгги привела сюда Сэма. Что он там говорил во сне, когда вставал с постели? Он сказал «Никто»? Может быть, он так её называл. Своего воображаемого друга, который играл с ним в прятки и показывался в зеркалах по всему дому. Никто. Я меня по коже побежали мурашки.

Мэгги умышленно привела сюда Сэма. Но зачем? Кто бы это ни был, но Мэгги не могла быть тем человеком, который увел его. Сэм потянулся, чтобы взяться за невидимую руку.

У меня не было ни малейших мыслей о том, что же здесь происходило, но мне казалось, что я должна поговорить с Мэгги. Если такое вообще возможно.

И именно в этот момент она поманила меня за собой. И спрыгнула в дыру, к сердцу лабиринта.

Глава 29

— Мэгги! Стой, — закричала я, побежав вслед за ней. Я перекинула ногу на ступеньку и опустилась позади неё.

Часть меня удивилась, как мне это удалось, пройти через дверь в моем видении, которая не была открыта в настоящем. Потом я поняла, что Джексон делает то, что обещал — создает мне условия для того, чтобы я оставалась в видении. Он, должно быть, предвидел то, что мне нужно будет спуститься в люк, и открыл его. Я благословила его и задумалась, чего это ему стоило, но я сфокусировалась на преследовании Мэгги. Мэгги, которая определенно хотела, чтобы я следовала за ней. Мэгги, которая двигалась по направлению к той теплой энергии, что влекла меня.

Она исчезла в темноте, когда я оказалась внизу. Я бы хотела, чтобы здесь был свет, но знала, что мне придется обойтись без него. Туннель был прямым, а его пол достаточно ровным. Я заставила себя двигаться, прикасаясь рукавом своей рубашки к стенам, чтобы иметь возможность продвигаться. Я снова услышала, как Джексон следует за мной.

Моя рука наткнулась на дерево. Я добралась до двери в Дом Сердца. Она была открыта. Я слепо вошла внутрь, держа руки прямо, боясь, что могу наткнуться на что-нибудь. Дверь в комнату отца была приоткрыта, из неё шел слабый свет. Прижав руки к груди, я вошла туда.

Мегги была там, держа в руках свечу и смотрела на меня. Может быть, даже ждала меня. Она повернулась и нажала на скрытую панель, открыв проход, который я раньше никогда не видела. Она вошла внутрь, с ней вошел и свет.

— Нет, — простонала я. — Ещё одна потайная дверь, — ещё одна, которую нельзя открыть в моем времени. Но затем, я вспомнила про Джексона. — Рычаг находится футов на пять вверх, возле центра стены. — И я услышала, издалека, щелчок, треск. Я почувствовала, услышала запах, волна спертого воздуха окатила меня. Проход был открыт.

Тьма, окутавшая меня, была холодной и безликой; черный проход был мерзким, я не хотела входить туда. Но Сэмми был там, на другом конце. Я поставила правую ногу на ступеньку, пробуя её ширину. Затем сделала шаг вперёд. Поставила обе ноги на первую ступеньку, затем повторила процесс и спустилась на вторую.

Я чувствовала — на своем лице, на руках — мягкие, тоненькие нити, которые становились всё гуще с каждым новым шагом. Казалось, все пауки Дома Эмбер сделали всё возможное, чтобы закрыть и скрыть этот проход. Хорошие матери, подумала я. От моего виска к щеке пробежали маленькие ножки. Но я не закричала. Я следовала за тоненькой нитью моей связи с Сэмми всё дальше и дальше.

Более чем через дюжину шагов вверх, моя голова ударилась о дерево. Я ждала, боясь прикоснуться к нему руками, держась за свои чувства к Сэмми, думая и не думая о Джексоне. Я отказывалась слышать приглушенные звуки движения позади меня. Но когда меня окатила волна свежего воздуха, я снова начала двигаться вперёд, в уборную в кухне Дома Эмбер, её дверь открылась к свету огня в сердце того времени, в котором я оказалась.

Какая-то часть меня, физическая часть ощущала налипший на меня покров из паутины. Я посмотрела на свои руки и увидела, что они чистые, но при этом я чувствовала, что они липкие от паучьего шелка. Я пробежалась руками по лицу и волосам, одновременно чувствуя и не чувствуя серые нити, свисающие с них, которые я сгребала своими пальцами. Я не увидела паука, который пробежался от запястья до ладони и вонзил клыки в её центр, боль расцвела на моей руке. Я лишь стряхнула его и продолжила идти.

Через столовую и в дверь. Я чувствовала сердцем свой путь и знала, что нужно подняться по лестнице. Я посмотрела наверх и Мэгги была там, оглядывалась на меня. Она развернулась и побежала.

На полдороге вверх по лестнице, мое внимание отвлекла тревожная пустота справа от меня — там висело зеркало. Я увидела свое отражение, задрапированное в паутину, стоящее в тени освещённого коридора, Джексон был позади, его лицо исказилось от беспокойства, руки были слегка приподняты, как будто он хотел помочь. Мое зрение наполнилось солнечным светом, я потеряла связь.

Я зажмурилась и снова сконцентрировалась на Сэме. Я ждала растущей теплоты, отвернув свое лицо от зеркала, Когда я открыла глаза, я снова вернулась в тени давно прошедшего вечера.

И я чувствовала Сэма, становилось горячо. Он был наверху.

На площадке второго этажа, я увидела движение в портале восточного крыла. Кто-то стоял там, наблюдал за мной. Я чувствовала её присутствие, как ледяную статую, как холодную ярость. Я попятилась на два шага, затем повернулась и побежала дальше по лестнице.

Тьма скрывала узкие ступеньки на самом верху. Когда я добралась до последней площадки, из приоткрытой двери в конце коридора показался свет. Я проскользнула внутрь.

Большое чердачное помещение, которое в мое время было пыльным и захламленным, в этом времени было у детской, пустой и заброшенной. У дальнего окна стояло два пустых каркаса от кроватей; два детских стульчика стояли посреди комнаты перед простым сундуком из нешлифованного дерева. Остальное пространство пустовало.

На этих стульчиках сидели Сэмми и Мэгги и оба посмотрели на меня, когда я вошла.

— Привет, — сказал Сэм и Мэгги повторила:

— Привет.

— Сэм? — позвала я.

— Сэм — это мой мишка, — ответил мне мой брат. — Ему пять лет. А ты кто?

Кто я? Про себя повторила я, ощутив холодок.

— Я — Сара, Сэмми. Разве ты не помнишь?

— Сара? — Сэмми рассмеялся. — Мою сестру тоже зовут Сара. — Он махнул рукой в сторону Мэгги.

— Тоже Сара, — кивнула Мэгги.

— Ты — Сара? — с недоумением повторила я.

— Ты видела мои игрушки? — спросил Сэм, спрыгивая, чтобы забегать по комнате, показывая. — Это моя лошадка. А это мой кораблик. А это мой тигр.

Казалось, он не замечал того, что каждое место, на которое он указывал, было пустым.

Я напомнила себе, что он спит, видит сон. Правда в том, что он был в том же прошлом, что и я, иначе как ещё я могла разговаривать с ним. Но он пришел сюда во сне и во сне он и оставался. И этот его сон не имел никаких связей с реальностью. Там, где я видела заброшенную детскую, он видел комнату полную несуществующих игрушек. Мне стало интересно, видела ли их и Мэгги.

— У тебя чудесные игрушки, — сказала я ему. — Как тебя зовут?

— Меня зовут Мэтью.

Мэтью. Чьей сестрой была Сара. Сэмми снилось, что он кто-то другой, в точности как я видела себя на месте Сорчи, Фионы и Сары-Луизы.

Мне необходимо разбудить Сэмми. Нужно заставить его вспомнить, кто он такой, заставить его вспомнить реальный мир. Но я не могла даже прикоснуться к нему. Как же мне его разбудить?

Я смутно ощущала, как Джексон смотрит на меня, и чувствовала благодарность за это его присутствие. Но потом я снова вернулась к детям.

— Как ты здесь оказалась? — спросила я у Мэгги.

Она пожала плечами, в поисках собственных слов.

— Мама забрала меня, — сказала она.

Мама. Дейрдре. Она забрала Мэгги в смерть, подумала я и затем до меня дошло: Персефона. Мэгги ушла в подземный мир, чтобы никогда не вернуться оттуда.

Как такое могло произойти? Каким-то образом, Мэгги упала с дерева, потеряла сознание — её спящий дух путешествовал в прошлом, как Сэм и как я несколько раз. Затем её дух попал здесь в ловушку, не имея возможности вернуться назад в свое тело, назад к жизни. Из-за этого её тело умерло.

И сейчас то же самое происходит с Сэмом.

И «мама», Дейрдре, сделала это. Дейрдре, женщина, которая сошла с ума после потери её детей. Я вспомнила, что она провела последние недели своей жизни, почти не просыпаясь, не смотря на то, что Сара-Луиза изо всех сил пыталась её разбудить. Может быть, спящий дух Дейрдре наткнулся на Мэгги и каким-то образом увлек её в свои безумные видения. Затем она начала искать и Мэтью. Чтобы воссоединиться с обоими своими детьми. И она нашла Сэмми в момент своего первого поцелуя.

Мне нужно было забрать Сэма отсюда. Необходимо разбудить его прежде, чем с ним случится то же самое, что и с Мэгги.

— А ваша мама разрешает вам выходить? — спросила я у Мэгги.

— Нет, — ответил Сэм. — Мы никогда не выходим отсюда. Там не хорошо. Там всякие темные создания. И пауки.

— Пауки, — повторила Мэгги.

— Мама закрывает все замки, — сказал Сэм.

— Не все, — сказала Мэгги.

Нет, не все, подумала я. Только не потайную дверь, которая ведет в Дом Сердца. Которую нашла Мэгги. Умная девочка. Вот как она путешествует по прошлому, подумала я, так она встретила Сэма, и стала Персефоной Фионы.

— Ты искала кого-то, кто бы мог помочь, — сказала я ей.

Она кивнула, её глаза наполнились болью.

— Кого-то, кто может помочь.

— Кого?

Она пожала плечами и тряхнула головой.

— Кого-то, — сказала она.

Никого, кого она могла бы вспомнить, с тоской подумала я. Но может быть, она искала свою любимую старшую сестру. Которая больше не могла бродить по тем же путям.

Тут заговорил Сэм, его голос был немного злым.

— Нам не нужна помощь. Мама дает нам всё, что нужно. — Он просветлел, подумав о чем-то. — Хочешь увидеть самое интересное? — Он рванулся вперёд, чтобы остановиться прямо передо мной, и указал на что-то невидимое, стоящее на уровне груди. Он сделал движение, напоминающее поворот ключа. — Видишь? — спросил он. — Карусель! С мелодией. — И начал что-то напевать.

Я закрыла глаза и постаралась услышать через слух Сэмми, увидеть его глазами. Попыталась представить карусель, установленными на ней животными, которые кружились по кругу, пока изнутри лилась мелодия.

Когда я открыла глаза, я почти увидела воображаемую детскую Дейрдре, как проблески на периферийном зрении. Зоопарк, с животными, запертыми в клетках. Лошадку-качалку, разрисованную вручную. Модель трехмачтового корабля. Игрушки и мячики, и книги, и головоломки всех форм и размеров.

Голые стены, на границах моего зрения, стали уютными, благодаря стенам, задрапированным в ткань, красно-желто-белым рисунком. Плетеный коврик утеплял пол, а посреди комнаты стоял стол, накрытый скатертью. Воображаемая детская, украшенная с безумным великолепием для двух детей, которые попали сюда в своих снах и теперь не могли проснуться.

И в центре всего этого находилась китайская карусель, играющая мелодию, которую я очень хорошо знала. Мелодия из шести нот, которую Сэмми напевал с тех пор, как начал говорить. Как такое возможно?

Мне стало холодно под ложечкой.

— Это прекрасно, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

— Спасибо тебе, — жизнерадостно ответил он.

— Всегда пожалуйста, — ответила я в стиле нашей старой шутки, наклонив голову, чтобы поймать его взгляд. Он быстро посмотрел на меня, между его бровями пролегла крошечная бороздка.

Издалека, как будто через эхо в туннеле, я услышала стук молотка о входную дверь в Доме Эмбер. Должно быть это полиция. У меня вышло время. Детская ускользнула и темнота скрыла края комнаты.

Я сфокусировалась на Сэмми. Я держалась за него. Музыка прекратилась, тени были пусты, но я всё ещё была там. И Сэмми был рядом.

— Я должна скоро уходить, — сказала я ему.

— Это плохо, — сказал он.

— Я хочу, чтобы ты пошел со мной.

— Хочу уйти, — тихо сказала Мэгги.

— Нет, — сказал Сэм. — Я не могу выйти.

— Смотри на меня, дружок. — Я опустилась на пол, где мир был тверже, и я могла смотреть Сэмми в глаза. — Я твоя сестра. Сара.

— Я так не думаю, — сказал он. — Я уверен, что я бы помнил это.

— Ты должен всё вспомнить, Сэмми. — Я протянула к нему руку. И одернула саму себя. Мои пальцы прошли сквозь него, но не могли к нему дотронуться. — Сэммиус, — умоляюще произнесла я. — Сэм, дружок.

Тут он заколебался.

— Нет! — выкрикнул он.

Моя ладонь болела, боль просачивалась на всю руку. Джексон говорил, что добрая матушка была ядовитой. Я устала, очень устала. Я опустила рюкзак Сэма. И вспомнила, что там находится — необходимая вещь.

Я открыла рюкзак и вытащила шкатулку Мэтью. Открыла крышку. И увидела саму себя, сидящую на пустом чердаке. Зеркало покажет тебе правду, давным-давно сказала мне Нанга.

Едва ли я смогу увидеть Сэмми снова. Мальчик из дыма. Я закрыла глаза и постаралась почувствовать его. Теплее, теплее. Я повернула зеркало в его сторону, представляя его там, смотрящим в зазеркалье Мэтью. Утвердив эту мысль в своем сознании, я попыталась удержать обе эти вещи — Сэма и зеркало.

— Я принесла твою шкатулку. Разве не её ты искал? Ты можешь видеть её? — Я с усилием открыла глаза, он был там.

Он посмотрел на предмет у меня в руках. В его взгляде появилось беспокойство. Но присмотрелся.

— Я не отражаюсь в зеркале.

Я устало кивнула.

— Потому что по-настоящему тебя здесь нет, дружок. Ты спишь. Тебе нужно проснуться.

— В зеркале темно.

— Я пришла, чтобы найти тебя, Сэм.

Он посмотрел на меня, затем прошептал.

— Ты — мой Джек.

Дверь открылась. За моей спиной повеяло холодом. Я повернула голову, чтобы посмотреть, что там. Это была женщина с чердака — безумная Дейрдре — одетая в мешковатую рубашку, её спутанные волосы были седыми.

— Тебя здесь быть не должно, — испуганно сказала она. — Кто ты?

— Я — Сара. — Я сделала жест рукой в сторону Сэма. — Он не… твой сын.

— Как ты смеешь говорить, что я не узнаю своего сына? — возмущенно спросила она. — Мой муж послал тебя? Он всё ещё пытается запутать меня.

Я устала, подумала я. Мне нужно поспать.

Она подошла ближе и посмотрела прямо на меня. Я не знаю, почему она меня пугала. Сейчас она выглядела славной. Красивой. И доброй.

— Приляг ненадолго, — ласково произнесла она.

Я забылась. Я повернулась к своему брату. Он исчезал в темноте.

— Сэм? — проговорила я.

Наверное, он ответил.

— Я должен идти.

— Мэтти? — закричала Дейрдре, страх вернулся в её голос. Она протянула к нему руки.

— Нет, — ответил мой младший братишка. Часть меня улыбнулась. Всё хорошо, Сэмми.

Смутно я увидела, как он идет в сторону двери в своей пижаме.

— Пошли, Сара, — сказал он. Затем он исчез.

Мэгги всё ещё была здесь. Из её глаз капали слезы. Персефона, снова подумала я. Я почувствовала досаду. Я хотела спать.

— В зеркале темно, — повторила она. Тени сгустились вокруг неё, скрывая. Мэгги, которую я никогда не знала, её дух был пойман здесь в ловушку ещё до того, как я родилась.

Я вспомнила вещь внутри шкатулки, которую Нанга послала меня найти. Брошь с любовным узлом. Я могла сделать эту последнюю вещь. Я вытащила её из своего кармана и положила на сундук передо мной. Может быть, я увидела, как Мэгги смотрит на неё. Может быть я увидела, как её губы шепчут «Энни».

Тьма нарастала. Комната кружилась, превращаясь в торнадо. Призрачная девочка поднялась с пола и пошла к двери, где остановилась, чтобы посмотреть на меня. Затем она тоже исчезла.

— Он не был Мэтью; а она не была Сарой, — полным скорби голосом проговорила леди.

— Я — Сара, — сказала я, опуская голову на плетеный ковер в красно-бело-желтой комнате.

Прекрасная леди опустилась на колени рядом со мной, прикоснулась к моей щеке.

— Сара, — сказала она, как будто видела меня впервые. — Сара-Луиза.

Когда-то, — тупо подумала я, — я была Сарой-Луизой. Но это был сон, ведь так? Ещё один человек, которому нужно проснуться, поняла я с пугающим нежеланием. Я готова была разрыдаться. Мой язык вяло шевелился. — Я не, — проговорила я, — ваша дочь.

— Моя дочь, — мягко сказала леди, её прикосновение к моей голове было легким. Я не могла вспомнить, чтобы кто-нибудь так раньше так до меня дотрагивался. Так сладко. Так нежно. Прикосновение доброй матушки…

— Нет! — попыталась прокричать я, но это был лишь шепот. Было больно говорить, слезы катились из моих глаз. Но я должна попытаться. — Не… дочь. — Что там было ещё? Ах да. — Вы. Спите.

— Сплю? — Она непонимающе посмотрела на меня. Глупая женщина.

— Просто сон. — Я хотела просто спать. Соль моих слёз коснулась губ. Что-то настоящее. Я снова дернула головой. — Сара-Луиза. Держит вас за руку. Вы её чувствуете?

— Я чувствую тебя, моя сладкая девочка, — сказала она.

— Проснитесь, — прорычала я. У меня едва оставался воздух для следующих слов. — Вы ей нужны. Она боится. Капитана.

— Я боюсь Капитана.

— Нужно. Помочь ей. — Разбудить её! — Ей нужна. Её мать.

— Ей нужна её добрая матушка, — повторила она. — Да. — И тут в её глазах наконец-то появилось понимание. — Боже мой. Что же я наделала? Я заставила себя забыть, но она не должна… оставаться с ним одна. — Ты в точности, как моя Сара. Мне жаль тебя. Но я должна идти. — Она посмотрела в сторону двери. — Я нужна Саре-Луизе. — Её слова улетали, как эхо. И я больше не видела её.

Я знала, что лежу на пыльном полу чердака. Я не чувствовала собственного тела и холод просочился в мою голову. Мелькнула равнодушная мысль.

— Это сон, после которого ты не проснешься… если твой дух улетит, ты навечно останешься здесь.

Затем эта мысль ускользнула из моего разума, и я не могла вернуть её назад. Всё, что находилось в моей голове, — образы, плоские и сжатые, — как будто унесло ураганом, и я не могла вернуть ни один из них.

Начали наступать стены, свет становился всё более тусклым и скрывался за дверью слишком маленькой, чтобы пройти через неё. Я сжалась и вслушивалась в вой бури за границами этой крошечной комнаты. Темнота внутри меня заполнила всё пространство. Стены сжимались. Потолок нависал над моей головой. Дом Эмбер наваливался на меня. Время пришло.

Пора уходить.

Рука — большая, теплая, сильная, крепкая — взяла мою и рванула меня на ноги, в кольцо его объятий.

Я посмотрела в его зелёные глаза. Мы были связаны, он и я, ведь так? Я чувствовала это. Течение, как дыхание плыло между нами, когда мы встретились в этом месте, в последнем месте, которое когда-либо могло быть. Мы стояли в центре, а шторм бушевал вокруг. Я проговорила

— Джексон…

— …Джексон. — Маленький мальчик с зелеными глазами. Автомобиль скользит по дороге, визжат шины, кричит женщина, её пальцы отчаянно пытаются разжать ремень. Огонь наполняет мир…

Затем боль, жгучая боль, ослепляющая боль. Я обмякла, удерживаемая им… мальчиком с зелеными глазами.

— Шшш, шшш, — успокаивал он меня, его рука со шрамами обнимала меня. Я чувствовала прикосновение тысяч других времен, других возможностей, неудержимо притягивающих меня, и он был единственной постоянной вещью, оставшейся в мире. Он гладил меня по волосам своими длинными пальцами хирурга. — Не ускользай от меня, — сказал он. — Останься со мной. Проснись.

— Проснись.

— Мама только что открыла глаза, просто открыла, Нанга. — Сара-Луиза сжимала в объятиях Ниангу, которая слепо смотрела на меня. Я чувствовала, как она ищет.

— Ты слышишь меня, Сара, девочка? Это возможно. Ты должна вспомнить…

— …Ты должна вспомнить, — сказала бабушка, засовывая янтарь в отверстие под лапой медведя. Затем она снова зашивает его. Она наклонилась, чтобы посмотреть в глаза Сэмми, и сказала ему. — Нанга сказала, что ты будешь единственной, кто не забудет. Скажи ей…

— Ты изменила вещи один раз, сможешь изменить снова, это воз…

— …можно, — закончил мальчик, всё ещё удерживая меня. Его странные зелёные глаза были наполнены такой надеждой, что это было больно. — Я тоже это вижу. Я вижу, что ты видишь, Сара. Мы просто должны помнить…

— …должны помнить, — сказала моя безумная пра-прабабушка, кладя перевернутый Мир¹¹ на накрытый скатертью стол, — что когда карта перевернута, как сейчас, то это значит, что события ещё не пришли к своему завершению. — Маленькая девочка с зелёными глазами и медового цвета кожей стояла рядом с ней и смотрела на меня.

— Но их необходимо завершить, — закончила Фиона. — Она смотрела на меня, её лицо закрыли тени, но глаза были странно яркими. Я видела в них жалость. — Ты…

— …Ты спишь, Сара? Сара? Детка? Проснись.

Эпилог

В ушах чувствовалась пустота, как будто шум должен быть, но его там не было. Только птичья трель. Умиротворяющий звук. Я лежала на траве под старым дубом, и кто-то осторожно похлопывал меня по руке. Я почувствовала, как легкие наполняет воздух, как будто раньше я не могла дышать, а теперь могу. Было слегка больно.

Я посмотрела вверх, лицо скрывало солнце, светившее в спину, — затемненное лицо в ореоле света. Так похожее на лицо моей мамы, но мягче, проще.

— Мэгги, — произнесла я, вспомнив, где я нахожусь и зачем. — Мама послала тебя за мной?

— Да, — сказала моя тетя. — Твоя мама послала меня.

— Уже пора?

— Да, — снова согласилась она. — Уже пора.

— Тогда, наверное, нам лучше пойти. — Я взяла Мэгги за руку. Я потянулась, чтобы прикоснуться к броши на её воротнике, которую она никогда не снимала: любовный узел, который они с мамой сделали, когда были детьми. Однажды, она едва не умерла; после падения она впала в кому, а когда проснулась, то попросила эту брошь, и с тех пор носила её всё время.

— Твоя счастливая булавка, — сказала я.

— Да, — ответила она. — Очень счастливая.

Мы стояли на холме, за чугунной оградой внутри семейного кладбища. Был поздний октябрь, приближалась зима, воздух становился морозным, с деревьев начали опадать листья, укладываясь влажным покрывалом у корней.

Мы собрались возле открытой могилы, как стая скворцов. Священник пел торжественным голосом. Мой младший братишка, Сэмми сам с собой играл в прятки среди надгробий, только он и Злобный Мишка. Все остальные казались замороженными, включая мою маму.

Папа взял её за руку и сжал её. Должно быть, это хорошо, подумала я в сотый раз, так сильно кого-то любить.

За забором, в отдалении стояли Роза и Джексон. Когда я посмотрела на них, Джексон отвернулся, как будто его застали за подглядыванием. Ещё выше на холме, чуть в отдалении от остальной группы, стояло семейное трио, все высокие и светловолосые, отец, мать и сын. Я заметила, как несколько скорбящих тайком указывали на них. Это были старые друзья моей мамы, Сенатор и миссис Хэтэуэй и их сын, Ричард.

— И будет время для всего под солнцем, — голос священника поднялся на заключительной ноте… — время для смеха и для танцев. Я верю, что даже сейчас, Ида танцует в лунном свете в объятиях своего любимого Марка.

Я посмотрела вдаль, за кладбище, через поля и деревья на дом моей семьи, дом, притаившийся за густой границей сада. Порыв ветра сдул волосы на лицо, зашептал мне в ухо. Я услышала эхо голосов, возможно, долетающих с каких-то лодок на реке.

Казалось, мы с Сэмми были единственными, кто слышит голоса.

Поток спустился с холма к дому, где Роза приготовила обед. Я была одной из последних, вошедших в двери. У меня болела голова с тех пор, как Мэгги разбудила меня, боль была тупой, доводившей до оцепенения.

Дом был битком набит людьми, многие уже держали в руках тарелки с едой. Они тихо беседовали, разбившись на маленькие группки, как я предположила, о моей бабушке. Она была заметной фигурой здесь. Участвовала в деятельности церкви, сообщества. Организовала сбор средств для исследований функций мозга и неврологических отклонений.

Даже со всеми этими людьми, дом казался пустым без неё. Впервые за всё время, я чувствовала все эти пустые пространства. Впервые я ощутила высокие потолки, длинны коридоры, пустые комнаты, казалось, они ловили звуки и удерживали их там, в тусклом эхо.

Наверное, это всё просто головная боль.

Я нашла маму в маленьком зале справа от лестницы. Она в одиночестве сидела на диване, на коленях стояла нетронутая тарелка с едой. Она сделал мне знак сесть рядом с ней.

— Где папа? — спросила я.

— Помогает миссис Виппл с её машиной.

— А почему закрыты все зеркала? По всему дому.

— Должно быть это сделала Роза, — ответила мама. — Южное суеверие. Чтобы помочь духу бабушки перейти на другую сторону. — Она сделала глубокий вдох. Я накрыла её руку своей. — Она прожила хорошую жизнь, как ты думаешь? — спросила она. — Это случилось так неожиданно, понимаешь? Удар. И всё. Я никогда такого не ожидала.

— Да, — сказала я.

— Но сегодня я проснулась и было такое чувство, что это не было неожиданностью. Как будто… я давно об этом знала… — Её голос слегка надломился, но она успокоилась, — Я рада, ну, что мы смогли отпраздновать твой День Рождения до того, как мы все узнали.

— Да, — сказала я. — Я тоже.

Она потерла свой висок ладонью.

— У меня жутко болит голова. Ты не могла бы принести мне аспирин, детка? Пожалуйста?

Я продиралась сквозь толпу, пробивая себе дорогу к вращающейся двери в конце коридора. Я добралась до кухни.

Роза повернулась и уставилась на меня.

— Ой, — сказала я, — Простите. — У меня в ушах звенело, и я была слегка сбита с толку.

— Что-то не так? — спросила Роза.

— Нет, хм… Я… Разве Джексон не должен быть здесь?

Понятия не имею, почему я так сказала. Очевидно, что Роза тоже ничего не поняла.

— Ты что-то хотела? Может быть перекусить?

— Я бы убила за вишневую колу.

Она подошла к холодильнику и порылась в его содержимом. Я подошла к узкому шкафчику, в котором бабушка хранила аспирин.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросила Роза, заметив таблетки, когда передавала мне напиток.

— У мамы болит голова.

— Кажется, это сегодня со всеми происходит.

— Точно, — сказала я. — Спасибо за содовую.

— Мне нужно вернуться туда, убрать часть тех тарелок. Крошки будут повсюду. У нас…

— …под диванами появятся тараканы, — закончила я. Она уставилась на меня. — Простите, — снова сказала я, — я не собиралась заканчивать за вас ваше предложение.

— Не забудь стакан с водой, — сказала Роза, подозрительно осматривая меня.

— Что?

— Для твоей мамы.

— Точно, — сказала я.

После того, как я отнесла маме аспирин, я пошла на поиски Сэмми. Я нашла его там, где, как я знала, он должен был быть — в морской комнате наверху. Он жил здесь каждый раз, когда мы приезжали сюда.

Сэмми сидел за столом, во вращающемся кресле, и медленно крутился в нем. Он вопросительно посмотрел на меня.

— С тобой всё хорошо, дружок? — спросила я.

— Болит голова, — в конце концов, ответил он, — но я в порядке.

— Хорошо, — сказала я. — Думаю, тогда я пойду вниз. — Я повернулась, чтобы уйти.

— Сейчас лучше, чем было раньше, — сказал он.

— Лучше? — повторила я. — А что лучше, дружок?

— Вещи, — ответил он. В этом был весь Сем. Мастер конкретики. — Я должен тебе кое-что отдать, Сара. Кое-что, что я нашел.

— А что ты нашел, Сэммиус?

Он вытащил Злобного Мишку и пальцы в дырку под лапой игрушки. Он потянул за конец цепочки, которую он выудил из отверстия. Кулон на другом конце выскочил из дырки.

Сокровище, глупо подумала я.

— Что это? — спросила я у него.

Он вложил его в мою руку. Это был гладкий камень, желто-оранжевый и полупрозрачный. Янтарь. И внутри него находился паук с длинными, тонкими лапками. По моей коже пробежали мурашки. Я всегда ненавидела пауков.

— Он ядовитый. Укус никогда не проходит даром.

— Я знаю, Сара.

— Он восхитительный, — сказала я.

— Всегда пожалуйста, — кивнув ответил он.

— Точно, спасибо, дружок. — Я одела его на шею. И тут мне показалось, что я должна увидеть кого-то ещё, сказать что-то. — Мне нужно идти, Сэм, хорошо? Мне нужно найти… Джексона.

Он оценивающе осмотрел меня.

— Ага, — сказал он. — Тебе нужно найти Джексона.

Я вышла на улицу. Пошла к конюшням и заглянула внутрь. Лошади тихо ржали. Я побродила по передней лужайке и в садах. Спустилась вниз по каменным ступенькам, к причалу, где покачивался «Янтарь».

Поднимаясь назад к дому, я свернула в сторону и вошла в лабиринт. Я отыскала путь к центру, поднялась по мраморным ступенькам кованного домика.

Он был там.

Он улыбался. Мне нравилась его улыбка. Она ему подходила. Теплая, дружеская, открытая.

Я знала Джексона всю жизнь. Мы вместе играли иногда, когда были детьми, когда мы приезжали сюда. Я даже не замечала его шрамы… Джексон был просто Джексоном. Так странно, что я заметила его улыбку. И мускулы под тканью его рубашки. И то, что его руки в точности напоминали руки отца… руки хирурга, огромные и квадратные, с длинными пальцами. Было странно, когда я задумалась, на что это будет похоже, когда эти руки обхватят мое лицо чтобы…

Додумав до этого места, я остановилась. Я увидела, что он наблюдает за мной, как будто точно знает, о чем я думаю. Я попятилась.

— Я надеюсь, что мы теперь переедем сюда, — сказала я.

— Так и будет. — Он едва кивнул.

Я улыбнулась в ответ на его уверенный тон.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я.?

— Я много чего знаю, — с ухмылкой сказал он.

— Заткнись, — фыркнув, ответила я. Я потерла лоб. На этом места у меня когда-то была огромная шишка. Или нет? Сейчас лоб был холодным и гладким. — У меня был этот сон. Хотелось бы мне его вспомнить. Но он всё время как будто ускользает от меня, понимаешь? И было ещё что-то… — мой голос оборвался. — Что-то важное.

— Скажи мне, — попросил он.

— Это возможно. — Слова ускользали.

Его глаза расширились. Зелёные глаза наполнились надеждой.

Почему я это сказала?

— Что должно произойти? — спросила я, чувствуя необходимость, которую я не понимала.

На мгновение мне показалось, что он хотел что-то сказать, но затем он лишь улыбнулся.

— Нам нужно лишь подождать и мы всё увидим. Ведь так?

Он протянул руку, прикоснулся к краешку моего глаза, и показал мне кончик своего пальца.

— Слеза, — сказал он.

Она блеснула, поймав свет. Я закрыла глаза.

Что будет, если он проведет рукой вдоль моей щеки? И разделит мои губы своим пальцем? И склонится так близко, что его дыхание станет моим дыханием?

Что будет если он, наконец, наконец… поцелует меня?

Благодарности

Мы узнали, что нужно свернуть горы, чтобы сделать что-то в своей жизни, в том числе для того, чтобы замысел о книге добрался до книжных полок. Нам нужно поблагодарить много людей, которые превратили Дом Эмбер в книгу.

Во-первых, нашу бабушку и Капитана, Лори и Лунди Муров, которые разделяли любовь к старинным вещам, и нашего мальчика, Синджена Рида, который разделяет любовь к рассказыванию историй и который предложил много полезных идей для этой книги. Эти трое всегда поддерживали нас во всех начинаниях, какими бы безумными они ни были. Следующей будет наш самый первый читатель и критик — Джессика Вандершейд. Джеси — твой энтузиазм давал нам силы продолжать дальше, даже во время сложностей процесса передачи на рассмотрение.

Бесконечная благодарность нашему благословенному, восхитительному, нежному, проницательному, терпеливому, бесстрашному агенту Дженнифер Велтц из Jean V. Naggar Literary Agency. «Дом Эмбер» стал гораздо лучше благодаря её критике и предложениям. Также спасибо замечательным Джессике Ригел и Лакре Биаджи в JVNLA.

Мы также благодарим небеса за наше второе благословение, Черил Клейн, чей пристальный, дотошный взгляд просто поражает. Всегда весёлая и обнадеживающая даже при острой критике, Черил это редактор, иметь которого повезет каждому писателю. Также в Scholastic мы должны поблагодарить наших тружеников, координатора Элизабет Старр Майо, дизайнера Уитни Лил, и издателя Лорен Фелсенштейн.

И наконец мы благодарим наших друзей, которые нашли время чтобы прочитать и прокомментировать: Джона Хикса, Дэвида Лейванта, Дэвида Наггара и Тэмми Стинки. Спасибо Морин Грейди и Ненси Харевуд, которые помогли представить раннюю версию этой истории. Спасибо Деборе, которая сделала достоверными все морские элементы. И спасибо всем в Annapolis Small Boat Rentals, кто предоставил нам карту и лодку, чтобы мы смогли исследовать прекрасные воды Северна и залива Чесапик.

И спасибо вам, великодушным читателям, — вы бесподобны.

Об авторе

Кэлли Мур впервые задумалась о «Доме Эмбер», когда училась в юридической школе, и первый черновик истории был написан в середине 1980х годов. Когда её дочери Такер и Ларкин Рид обнаружили рукопись несколько лет назад, то втроем, они решили переписать её. Такер сейчас учится в Университете Южной Калифорнии, а Келли и Ларкин живут в Джексонвилле, штат Орегон, в доме, битком набитом антикварными вещами.

Пожалуйста, посетите их вебсайт www.theamberhousetrilogy.com.

Notes

[

←1

]

Волосы, растущие треугольным выступом на лбу — примета, якобы предвещающая раннеё вдовство.

[

←2

]

Синдром дефицита внимания с гиперактивностью.

[

←3

]

Чириоуз (англ. Cheerios [ˊtʃɪǝrɪˊǝuz]) — товарный знак сухого завтрака из цельной овсяной муки и пшеничного крахмала с минерально-витаминными добавками в форме колечек.

[

←4

]

Бранч (англ. brunch, образовано слиянием двух английских слов breakfast и lunch) — в США и Европе приём пищи, объединяющий завтрак и ланч. Бранчи проводятся в ресторанах по выходным дням между 11 часами утра и 16 часами дня. Обычно бранч проходит в формате «шведский стол», гостям предлагаются несколько десятков блюд: закуски и горячие блюда, десерты, а также напитки, в том числе и алкогольные, без ограничений.

[

←5

]

Глубокий или Дальний Юг — обозначение географических и культурных регионов на юге США. Исторически сложилось, что он отличается от «Верхнего юга» как штаты, которые больше всего зависели от плантационного типа сельского хозяйства в период Гражданской войны в США. Глубокий Юг также называют Нижний Юг или Хлопковые штаты. В первую очередь термин относится к штатам Алабама, Джорджия, Луизиана, Миссисипи и Южная Каролина. В меньшей степени это относится к Техасу, Флориде и Теннесси.

[

←6

]

Подпольная Железная Дорога — обозначение тайной системы, применявшейся в США для организации побегов и переброски негров-рабов из рабовладельческих штатов Юга на Север. Действовала вплоть до начала Гражданской войны в США в 1861 году.

[

←7

]

Эхолалия (др. — греч. ἠχώ, «эхо, повторение» и λαλιά, разговор) — неконтролируемое автоматическое повторение слов, услышанных в чужой речи. Наблюдается у детей и взрослых при различных психических заболеваниях (шизофрении, аутизме, фенилпировиноградной олигофрении, поражении лобных долей мозга и других расстройствах), но иногда встречается у нормально развивающихся детей как один из ранних этапов развития и становления речи.

[

←8

]

Эспланада — отрезок музейно-парковой зоны в центре г. Вашингтона между Капитолием и мемориалом Линкольна.

[

←9

]

Abercrombie&Fitch — это яркий молодежный бренд с некоторым намеком на шик и на «элитарность». Когда говорят «Abercrombie&Fitch», всегда представляется образ молодого, увлекающегося спортом, подтянутого юноши англо-саксонского типа, студента престижного американского вуза, одетого в неизменное облегающеё поло или джемпер с логотипом «лося». Это и есть стиль «Abercrombie&Fitch» — яркий, дерзкий, запоминающийся, молодежный и, при всей яркости, удивительно консервативный.

[

←10

]

Крэпс (Кости) — одна из древнейших игр. Инструментом для игры являются кубики (кости) в количестве от одного до пяти в зависимости от вида игры. При правильной разметке противоположные грани костей должны в сумме составлять 7 (6 против 1, 5 против 2, 4 против 3). Суть игры состоит в выбрасывании кубиков и дальнейшем подсчёте очков, количество которых и определяет победителя. Разновидности игры предполагают разный подсчёт очков.

[

←11

]

Мир — карта Таро.