Дом, где сбываются мечты

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Я хочу уйти».

Эти слова звучали в голове Люка Кеймэна, когда он паковал чемоданы на следующий день после помолвки своего брата Примо.

Я должен был остаться и бороться за нее.

Однако он сел в свой спортивный автомобиль последней модели и покинул Неаполь.

Выехав на автостраду, Люк почувствовал облегчение: двигаясь на предельной скорости, до Рима можно добраться за два с половиной часа.

Приехав туда, он забронировал номер в пятизвездочном отеле в Париоли, самой респектабельной части города, и вволю насладился лучшими блюдами итальянской кухни и вином.

Я должен был остаться.

Но он помнил, каким счастьем светилось лицо Олимпии, когда она смотрела на своего будущего мужа. Кого он пытается обмануть? У него не было никаких шансов.

Вдруг кто-то дружески похлопал его по плечу.

— Ты должен был сообщить мне о своем приезде, — послышался приветливый голос.

Бернардо, менеджер отеля, был полным добродушным мужчиной лет сорока пяти. Люк часто останавливался здесь во время своих деловых поездок, и постепенно они с Бернардо сдружились.

— Это решение было принято в последнюю минуту, — ответил Люк, стараясь говорить непринужденно. — Внезапно я стал владельцем недвижимости в Риме.

— Недвижимости? Я думал, ты занимаешься промышленным производством.

— Так и есть. Дом, о котором идет речь, я получил в качестве уплаты долга.

— Где-нибудь поблизости?

— Нет, в Трастевере.

Бернардо удивленно вскинул брови. Если Париоли был самым респектабельным районом Рима, то Трастевере самым колоритным.

— Скорее всего, дом находится в плохом состоянии, — сказал Люк. — Я продам его, когда сделаю ремонт.

— Почему бы тебе не продать его прямо сейчас? Пусть кто-то другой возится с ремонтом.

— Синьора Пепино ни за что не позволит мне этого сделать, — произнес Люк, ухмыляясь. — Она адвокат, живет и работает в Трастевере и уже засыпала меня письмами с подробными указаниями того, что я должен предпринять.

— И ты пойдешь у нее на поводу?

— Это не женщина, а настоящий дракон. Поэтому я и не сообщил ей о своем приезде. Я хочу осмотреть дом, прежде чем она начнет изрыгать огонь.

— Это единственная причина? — спросил Бернардо, проницательно глядя на друга.

Люк пожал плечами.

— Значит, тебе разбила сердце очередная красотка, и ты…

— Ни одна женщина не разбивала мне сердце, — отрезал Люк. — И я не допущу этого впредь.

— Очень умно.

— Я позволил себе слишком близко подойти к Олимпии, хотя знал, что она любила другого. Это было ошибкой, но ошибки можно исправить. Мудрый человек видит опасность и заранее принимает меры.

— Ты известен как человек, который во всем любит порядок, держит свои чувства под контролем и остается неуязвимым. Я завидую тебе. Наверное, так проще жить. Но сейчас тебе нужно напиться до чертиков в компании хороших товарищей, которые после этого благополучно отвели бы тебя в отель.

— Ради бога, Бернардо, как часто ты видел меня в подобном состоянии?

— Довольно редко. Даже как-то странно.

Люк вымученно улыбнулся.

— Может быть, но зато это помогает оставаться хозяином собственной жизни. Спокойной ночи.

Внезапно почувствовав себя неловко в обществе Бернардо, он быстро ушел к себе в номер. На мгновение Люк увидел себя глазами друга. Перед ним предстал холодный, безжалостный делец, просчитывающий каждый шаг.

Это не так уж далеко от истины, подумал он. Но раньше это его не беспокоило.

Проверяя сообщения на сотовом телефоне, он увидел слова «позвони матери». Улыбаясь, Люк набрал номер Хоуп Ринуччи, своей приемной матери — самого близкого ему человека.

— Здравствуй, мама. Да, я хорошо доехал. Все в порядке.

— Ты уже познакомился с синьорой Пепино?

— Я только что приехал и едва успел поесть. Дай мне собраться с духом, прежде чем я встречусь с этой фурией.

— Не притворяйся, будто боишься ее, — послышался сердитый голос матери.

— Клянусь, я весь дрожу.

— Если ты будешь продолжать лгать, то попадешь в ад. И поделом.

Люк засмеялся. Ей всегда удавалось поднять ему настроение.

Он представил себе, как Хоуп стоит на террасе виллы Ринуччи, возвышающейся на холме, и любуется Неаполитанским заливом. За окном темно, на черном бархате неба зажглись первые звезды.

— Ты, наверное, устала после празднования?

— У меня нет времени на себя. Я готовлюсь к приему по случаю помолвки Примо и Олимпии.

— Тогда что же было вчера?

— Окончание празднования свадьбы Джастина, — ответила Хоуп, назвав имя своего старшего сына. — Свадьбы следуют одна за другой, и мы, разумеется, выпили за счастье Примо и Олимпии. Но они заслуживают своего собственного праздника.

— И получат его, хотят они того или нет, — саркастически заметил Люк.

— Не жди, что я упущу возможность устроить еще одну вечеринку, — заверила Хоуп.

— Я в этом не сомневаюсь. Если только мать Олимпии не захочет заняться приготовлениями сама.

— О, нет, мы разговаривали с ней вчера, и она сказала, что во всем полагается на меня.

— Просто она боится тебе перечить, — усмехнулся Люк. — Я с нетерпением жду их свадьбы и ни за что не упущу возможности позлорадствовать над братцем Примо.

— Ты тоже встретишь свою единственную, — сказала Хоуп.

— Я решил остаться холостяком.

Хоуп рассмеялась.

— Такой красивый мальчик, как ты?

— Мальчик? Мне уже тридцать восемь.

— Для меня ты навсегда останешься мальчиком. Твоя свадьба на очереди. Не забывай об этом. А сейчас иди и хорошенько развлекись.

— Мама, уже одиннадцать часов.

— Ну и что? Самое подходящее время для того, чтобы немного развеяться.

Люк ухмыльнулся. Его мать никогда не была ханжой — одна из причин, по которой сыновья ее обожали. Тони, ее муж, был более строгим.

— Перед встречей с синьорой Пепино я должен сохранить ясный ум.

— Не говори глупости! Пусти в ход свое обаяние, и она сделает все, как ты хочешь.

Хоуп Ринуччи была убеждена в том, что ее сыновья чертовски обаятельны и ни одна женщина не устоит перед ними. Может, в отношении младших она и была права, но Люк знал, что обаяние не является его сильной стороной. Он был высоким, хорошо сложенным мужчиной с правильными чертами, но улыбка редко появлялась на лице.

С Олимпией все было по-другому. В течение нескольких недель, проведенных с ней под одной крышей, он вел себя по-джентльменски, зная, что ее сердце уже отдано счастливчику Примо. Люку с трудом удавалось скрывать свое увлечение, которое постепенно переросло в любовь.

Люк понимал, что под влиянием Олимпии сделался мягким, если не сказать, обаятельным. Но он не хотел, чтобы это повторилось снова. Властность, бескомпромиссность, упрямство — вот его главные козыри.

Но с матерью было бесполезно спорить, и Люк промолчал. Отключив телефон, он снова почувствовал себя неловко.

И как обычно, когда его что-то беспокоило, Люк нашел утешение в работе. Он достал папку с информацией о недавно приобретенной недвижимости.

Дом носил многообещающее название Резиденца Таллинн. Согласно плану, это было четырехэтажное здание с внутренним двориком. Большую часть папки занимали письма синьоры Минервы Пепино, суровой и безжалостной женщины, одно имя которой приводило его в трепет.

Бороться с мужчиной было легко. В крайнем случае можно добиться своего кулаками. С женщиной нужно быть хитрым, но хитрости как раз ему и недоставало.

Начало их вражде положило сдержанное письмо синьоры Пепино, в котором она спрашивала, не собирается ли новый владелец приехать в Рим и начать ремонтные работы.

В ответном письме Люк заверил ее, что приедет сразу, как только сможет, и намекнул, что она преувеличивает насчет «плачевного» состояния дома.

Она восприняла его недоверие с презрением и в следующем письме представила полный список того, что нужно отремонтировать, вместе с приблизительной стоимостью, при виде которой Люк чуть не лишился дара речи.

Но сейчас он, кажется, раскусил ее. Эксперты, давшие эту оценку, скорее всего, были родственниками или друзьями синьоры Пепино и рассчитывали на хорошие комиссионные. Приготовившись к бою, Люк повторно заверил ее, что приедет в Рим сразу, как только это будет возможно.

По мере того, как их раздражение нарастало, письма становились все более вежливыми. Люк представлял себе чопорную особу лет пятидесяти, готовую уничтожить любого, кто ей перечит. Даже ее имя тревожило его. Минерва была богиней мудрости, которая обладала блестящим умом и родилась в доспехах и с копьем в руке.

Как бы там ни было, он приедет в свой новый дом и будет вести себя как полноправный собственник. Он не позволит сесть себе на шею.

Люк отложил папку. Вдруг в номере стало очень тихо. Роскошная обстановка давила на него словно тяжелое одеяло. Приняв неожиданное решение, мужчина вытащил деньги из бумажника, положил их в карман и, заперев дверь, спустился вниз.

Такси проехало по Виа дель Корсо мимо горящих вывесок ночных баров и магазинов. В конце улицы Люк попросил свернуть направо, к мосту Гарибальди. Наконец он очутился в Трастевере. Название этого района означало «по другую сторону Тибра». Это была самая старая часть города и самая колоритная. Отовсюду доносились пение, смех и аппетитные запахи.

Люк направился в ближайший бар и присоединился к всеобщему веселью. Затем он зашел в другой бар, где ему налили лучшего местного вина. Еще три подобных заведения — и он познал всю прелесть итальянского гостеприимства.

Выйдя на улицу, он уставился на полную луну. Затем, оглядевшись, понял, что не знает, где находится.

— Вы что-то ищете?

Обернувшись, Люк увидел молодого человека, сидящего за одним из уличных столиков. Это был почти подросток с подвижным лицом и живыми темными глазами. Когда он улыбнулся, Люка поразила белизна его зубов.

— Ciao! — фамильярно воскликнул молодой человек, поднимая бокал.

— Ciao! — ответил Люк, садясь рядом с ним. — Кажется, я заблудился.

— Вы не здешний?

— Только сегодня приехал.

— Ну, раз уж вы здесь, вам следует остаться. Это отличное место, здесь живут хорошие люди.

Люк подозвал официанта. Тот принес два бокала и бутылку, взял у Люка деньги и удалился.

— Очень хорошие люди, — повторил юноша.

— Наверное, мне не следовало этого делать, — произнес Люк, внимательно посмотрев на нового знакомого. — Думаю, на сегодня с тебя и так уже достаточно.

— Хорошего вина никогда не бывает достаточно. — Юноша наполнил оба бокала. — Я уже много выпил, но мне все равно мало. — Вдруг ему в голову пришла мысль. — Я очень мудрый человек. По крайней мере я говорю как мудрец.

— Думаю, твои слова не лишены смысла, — согласился Люк, пробуя вино. Оно было вкусным. — Кстати, меня зовут Люк.

Молодой человек нахмурился.

— Люк? Лючио?

— Да, Лючио, если тебе так удобно.

— А я Чарли.

Теперь нахмурился Люк. Итальянец по имени Чарли?

— Ты имеешь в виду Карло?

— Нет, именно Чарли. Это сокращенное от Чарл-магн, — доверительно добавил юноша. — Я об этом никому не говорю, только моим лучшим друзьям.

— Спасибо, — Люк с улыбкой принял оказанную ему честь. — А теперь скажи своему другу, почему тебя назвали в честь императора Карла Великого.

— Разумеется, потому, что я его потомок.

— Но ведь он жил двенадцать столетий назад. Как ты можешь быть в этом уверен?

Чарли выглядел удивленным.

— Мне сказала моя мама.

— И ты веришь всему, что говорит твоя мать?

— Лучше верить в то, что она говорит, иначе пожалеешь.

— Да, моя такая же, — ответил Люк, ухмыляясь.

Они чокнулись бокалами. Чарли залпом осушил свой, затем наполнил его снова.

— Я пью, чтобы забыть, — весело сообщил он.

— Забыть что?

— Какая разница? А ты почему пьешь?

— Пытаюсь собраться с силами перед битвой с драконом. Иначе она меня съест.

— А-а, женщина-дракон. Они самые ужасные. Но ты убьешь ее.

— Не думаю, что эту леди так легко запугать.

— Ты должен показать ей, что не потерпишь всяких там глупостей, — посоветовал Чарли. — С женщинами нужно быть построже.

Теперь у Люка в распоряжении было целых два совета — пустить в ход несуществующее обаяние или воспользоваться своим «мужским авторитетом».

Они заглянули в следующий бар, потом еще в один.

Вдруг с соседней улицы донесся крик, за ним последовал детский плач и визг животного. Затем из темноты показалась группа молодых людей. Один из них нес щенка, который извивался у него в руках. Рядом бежал мальчик лет двенадцати. Он все время пытался забрать, свое животное, но парни поочередно передавали щенка друг другу.

— Bastardi! — яростно воскликнул Чарли.

— Не могу не согласиться, — сказал Люк.

Они пошли навстречу хулиганам.

Увидев их, парни на миг опешили, и этого времени Чарли оказалось достаточно, чтобы схватить щенка. Двое хулиганов бросились на него, но их задержал Люк, дав возможность мальчику забрать у Чарли щенка и убежать.

Несмотря на то что обидчиков было четверо, Чарли и Люку удалось оказать им достойное сопротивление. Бой продолжался до тех пор, пока не послышалась полицейская сирена и всех шестерых не забрали в участок.

В дверь постучали. Это могла быть только Нетта Пепино. Ее стук нельзя было перепутать ни с чьим другим. Улыбаясь, Минни пошла открывать.

— Я не слишком поздно? — спросила Нетта.

— Нет, я еще не ложилась.

— Ты слишком много работаешь, и я решила купить для тебя продукты. Я знаю, тебе некогда сделать это самой.

Так продолжалось уже несколько лет. У Минни была дорогая юридическая практика на Виа Вене-то и секретарша, которая могла вместо нее ходить за покупками. Но с тех пор, как Минни в восемнадцать лет стала невестой Джанни Пепино, она привыкла полагаться на эту милую, отзывчивую женщину — его маму.

Так было в те годы, когда Минни изучала юриспруденцию, и продолжалось вплоть до нынешнего времени. После смерти Джанни прошло четыре года, но Минни не переехала в другой дом, не ослабила свою связь с Неттой, которую любила как мать.

— Проскитто, пармезан, паста — все твое любимое, — произнесла нараспев Нетта, ставя сумки на стол. — Проверь.

— Ты всегда покупаешь то, что надо, — с улыбкой сказала Минни. — Сядь и выпей чего-нибудь. Кофе? Виски?

— Виски, — ответила Нетта, грузно опускаясь в кресло.

— А я выпью чаю.

— Ты истинная англичанка, — заметила Нетта. — Четырнадцать лет живешь в Италии и до сих пор пьешь английский чай.

Разбирая покупки, Минни обнаружила небольшой букетик цветов.

— Я подумала, они тебе понравятся, — улыбнулась Нетта.

— Они замечательные, — ответила Минни, целуя ее в щеку. — Давай поставим их рядом с Джанни.

Наполнив водой маленькую вазочку, она поставила ее на полку рядом с фотографией бывшего мужа, сделанной за неделю до его смерти. На ней был изображен молодой человек с ослепительной улыбкой и красивыми темными глазами. Его длинные вьющиеся волосы доходили до плеч и делали его еще более обаятельным.

Рядом стояла фотография молоденькой девушки. Это была восемнадцатилетняя Минни. Черты ее лица были мягкими, глаза — полными надежды. Она еще не познала, что такое горе и отчаяние. Все это пришло позже.

Сейчас ее черты стали тоньше и резче. Светлые волосы, которые на фотографии были длинными, сейчас доходили ей лишь до плеч. Такая прическа была гораздо удобнее.

— Ему они понравятся, — сказала Нетта. — Он любит цветы. Помнишь, как часто он дарил их тебе? К свадьбе, ко дню рождения, к юбилею…

— Да, он никогда не забывал.

Обе женщины говорили о Джанни одновременно в настоящем и прошедшем времени. Словно он все еще был с ними.

— Как поживает папа? — спросила Минни.

— Как всегда, жалуется на жизнь.

— Значит, ничего не изменилось. — Обе женщины рассмеялись. — А Чарли?

При упоминании о младшем сыне Нетта застонала.

— Скверный мальчишка. Считает себя взрослым мужчиной только из-за того, что где-то шляется допоздна и много пьет.

— Для восемнадцатилетнего юноши это вполне нормально, — возразила Минни, хотя сама была не в восторге от поведения своего деверя.

— Он вел себя лучше, когда был влюблен в тебя, — сказала Нетта.

— Мама, он не был в меня влюблен. Ему восемнадцать, мне — тридцать два. Это было всего лишь юношеское увлечение, которое быстро прошло. Чарли меня не интересует.

— Тебя вообще не интересуют мужчины. Это ненормально. Ты красивая женщина.

— Я вдова.

— После смерти Джанни прошло уже слишком много времени. Тебе пора бы кого-нибудь подыскать.

— И это говорит моя свекровь! — недоумевала Минни.

— Нет, это говорит женщина. Целых четыре года у тебя не было мужчины. Scandoloso!

— Было бы не совсем правильно утверждать, что в моей жизни нет мужчин, — заметила Минни. — И раз ты живешь напротив, тебе должно быть это известно.

— Да. Я видела, как они входят и выходят, но никогда не замечала, чтобы они оставались.

— Потому что я не приглашала их остаться, — спокойно сказала Минни.

Нетта обняла ее за плечи.

— Ни у одного мужчины не было жены лучше, чем у моего Джанни. Но пришла пора подумать и о себе. Тебе нужен мужчина.

— Нетта, пожалуйста…

— В твоем возрасте у меня было…

— …пятеро детей, — закончила за нее Минни.

Нетта вздохнула.

— Я вполне счастлива без мужчины, — настаивала Минни.

— Чепуха! Женщина не может быть счастлива без мужчины.

— Даже если бы он был мне нужен, я не выбрала бы Чарли. Я не нянька.

— Конечно, нет. Но вдруг бы он к тебе прислушался? Где он сейчас? Я не знаю. Но наверняка в плохой компании.

— А я уверена, что он уже дома, — возразила Минни.

— Тогда я прямо сейчас пойду домой и пристыжу его.

— Я пойду с тобой.

Квартира Минни находилась на третьем этаже. Ее окна выходили во внутренний дворик. Члены семьи Пепино занимали еще несколько квартир в этом доме. Спустившись вниз, они пересекли небольшой двор и вошли в противоположную часть здания, где на четвертом этаже жила Нетта с мужем, братом и младшим сыном. Чарли дома не было.

— Он скоро придет, — успокаивала Минни Нетту.

Поцеловав свекровь, она вернулась в свою маленькую квартирку. Когда она вошла, там было очень тихо. Как всегда, с тех пор как се молодой муж умер у нее на руках.

Внезапно она ощутила сильную усталость. Разговор с Неттой затронул вопросы, о которых она старалась не думать.

Казалось, Джанни наблюдает за ней со своего места на полке. Она улыбнулась ему, пытаясь, как обычно, обрести поддержку в его присутствии. Но на этот раз он не улыбался ей в ответ.

На кухонном столе возвышалась кипа бумаг. Минни неохотно села, чтобы закончить работу, но так и не смогла сконцентрироваться. Она испытала облегчение, когда зазвонил телефон.

— Чарли! Мама о тебе беспокоится. Где ты?