Дом на краю звезд

Бонус

Думать о работе не получалось, вместо этого я уже полчаса сидела, не замечая ничего вокруг и рассматривая узкий темный браслет на своем запястье. С него все и началось…

За прошедшие пять лет я свыклась с ним настолько, что порой забывала о гладком ободке темного камня, обвивавшем левое запястье так плотно, что не получилось бы просунуть между ним и поверхностью кожи даже лист бумаги. Единственным украшением этого внешне неприметного браслета служил огромный рубин. Но заметить его было сложно – камень располагался с внутренней стороны запястья, над слегка проступавшими сквозь кожу голубоватыми венками.

И этот браслет невозможно снять. Мне так точно – пробовала. Ни единой трещинки, ни намека на защелку – безукоризненно гладкий по всей поверхности он производил впечатление цельного, изготовленного из монолитного куска камня.

Но я знала, что это не так. Ведь десять лет назад браслет на меня надели. И спустя годы я отчетливо слышу щелчок, с которым он закрылся, обвив мою руку словно… оковы. И чувствую ощущение первого холода соприкосновения с камнем. Впрочем, со временем я поняла, что прохлада предпочтительнее, тепло исходящее от него куда… страшнее.

- Когда ты мне понадобишься – он нагреется, - предупредил меня голос. Голос того, кого я не могла ни увидеть, ни почувствовать в кромешной темноте, окружавшей нас. Голос, который пугал настолько, что я не могла выдавить из себя и звука. Голос моего мужа. – Нажмешь на рубин и переместишься ко мне.

Ответ не требовался: мы оба знали, что я сделаю это. Сделаю немедленно, едва прохладный камень начнет излучать тепло. И делала уже много раз…

***

Во всех смыслах этого слова приятно быть обеспеченным человеком! И тем более обеспеченной женщиной. Я с детства привыкла к мысли, что могу позволить себе все – от понравившегося платьица до острова в любой точке мира. Повезло родиться в семье успешного банкира. Очень успешного – деньги всегда текли рекой в руки моего отца. Чтобы не происходило в мире, наше благосостояние лишь укреплялось. Это даже служило прессе поводом обвинить отца в сговоре с темными силами!

Он крепкой рукой управлял своим делом и так же – выверено и четко, без сантиментов – принимал решения в семейных делах. Слово отца – закон! Это единственное правило, которому я подчинялась с детства. Впрочем, вопреки возможностям, из меня не выросла ни аморальная лоботряска, ни глупая истеричка. Именно влияние отца сделало это – удержало нас, его детей от тлетворного влияния вседозволенности и всесильности.

«За все надо платить так или иначе - иногда говорил он. – Ничего не дается просто так»

И взгляд его при этом странно холодел.

Но в детстве не придаешь значения таким мелочам. Семья наша была большой – два брата и три моих сестры. Я – четвертая по счету, Юлия. Говорили, что я росла послушным и старательным ребенком. С этим не поспоришь – помню, что всегда стремилась радовать родителей, занимаясь со всей серьезностью. И о будущей профессии начала задумываться еще в школе. Ни о карьере модели или дизайнера, хотя внешность, фигура и возможности позволили бы мне стать «лицом» самых модных журналов. Нет, я искала для себя чего-то более основательного, всегда стремясь оставаться в тени и твердо стоять на ногах.

Наверное, я всегда была домашней девочкой, которой в мечтах чаще виделась любящая семья, чем модные показы и взоры тысяч глаз. Решила пойти путем отца, выбрав экономическое образование. Отец тогда задумался надолго, но в итоге решил: хорошо, учись, я обеспечу тебе хорошее место в семейной компании. Как иначе, не начинать же мне карьеру с разносчика пиццы?..

Все это мы обсуждали в старших классах. Но планы пошли наперекосяк, когда мне исполнилось семнадцать. Тогда я и узнала о причинах фантастической успешности нашей семьи.

Началось все с… темноты.

В первое мгновение я подумала, что… выключили свет? Случилась какая-то авария? Уже потом вспоминаешь про резервный генератор, автоматику и приходит осознание: случилось нечто невероятное. Мы всей семьей находились в столовой – ужинали. И когда внезапно наступила тьма (а была она абсолютной – без фиолетовой темноты ночи, размытой светом звезд и луны), резко замолчали – каждого накрыло страхом.

Не знаю, сколько прошло времени – я так и просидела, не шелохнувшись, не в силах произнести и звука. Когда внезапно все вернулось – свет, ощущение нормальности и привычное окружение – большой стол с едой и мои родственники.

И отец, который словно постарел лет на пятнадцать за одно мгновение…

- Юля, - рывком встав из-за стола, шагнул к кабинету, позвав меня за собой. – Нам необходимо поговорить.

Тогда я и узнала об уготованной участи – быть отданной в возмещение семейного благополучия. Кому?.. Злу! Демону, вампиру, монстру…

«Чудовищу» - как по прошествии времени мысленно я стала называть его.

Официально мы стали супругами. Впрочем, к чему этот блеф? Лгать себе нелепо. Супружество, пара, семья – все это подразумевает какую-то общность, равноправие, отношения в конце-концов. Между нами ничего этого не было. Да и как можно считать смертную женщину равной бессмертному сверх существу? Даже свадьба была бутафорской. Исключительно ради сохранения моей репутации в человеческом мире. Вместо жениха был какой-то нелепый субъект в сбившемся набок шейном платке и несуразном костюме. Он то и надел мне на руку ненавистный браслет, безразлично пояснив:

- Носить его огромная честь для смертной!

- И многие носили? – Вырвался у меня тогда вопрос.

От страха – не иначе. Мне толком никто не объяснил что предстоит, а неизвестность спровоцировала панику в душе. Даже отец сказал: будешь повиноваться мужу во всем, добавив, что это во благо семьи и что я сильная девочка, не зря у меня мужское имя, я справлюсь. Ах, да – на «вы» мне повелели обращаться к «супругу». Еще бы был повод… За пять прошедших лет мы едва ли обменялись парой фраз.

- Кто ж их считал… - не без иронии ответил незнакомец, представлявший неведомое зло.

Мне же вопросы задавать расхотелось сразу – слишком красноречиво указали на мое место. На значимость…

Никто.

***

Оторвав взгляд от браслета, взглянула в окно. Стемнело, повсюду засверкали новогодние гирлянды – на площади напротив, в окнах домов и витринах магазинов, даже на деревьях вдоль дороги. В большинстве своем люди воспринимают это время по-особенному, невольно поддаваясь навязанной традиции и привычным условностям: надо радоваться и праздновать.

Мне же оставалось только наблюдать за чужим праздником со стороны – из окна лимузина, проносясь по городским улицам, с экрана телевизора или вот так – в панорамное окно с видом на город из рабочего кабинета. Впрочем, потребности окунуться в атмосферу зимней сказки никогда и не возникало – не для меня все это. Участь стороннего наблюдателя устраивала, я всеми силами старалась не проникаться этим ощущением бурлящей жизни, тепла, семейными ценностями и атмосферой общности. Важнее было сохранить в душе ставшие неотъемлемой частью меня холодность, отрешенность и безразличие. Иначе мне не продержаться. Иначе станет очень больно… обидно… одиноко. Всплывут в голове вопросы, что я давно запретила себе задавать: почему? Именно я?

В нашей большой семье новогодние праздники тоже отмечают. С размахом, и вопреки всему, семейным теплом. Сестры и братья со своими семьями, родители – все собираются в большом доме и, как положено, делятся теплыми пожеланиями и подарками. Меня обычно не приглашают. Поначалу я пробовала являться сама, но быстро поняла – не стоит. Проникнуться теплом и чувством нужности это не поможет. Скорее наоборот – члены семьи сторонятся меня, стараясь не замечать и полагая странной. Вероятно, никак не могут решить: стоит мне позавидовать или пожалеть. Они толком ничего и не знают.

А вот отец… Мне хочется думать, что ему стыдно.

Но ему не стыдно… Или это последствия моей оледеневшей души? Он при каждой из наших редких встреч хвалит меня, говорит, что ценит мою жертву, уверяет, что мне надо смотреть на племянников и племянниц, ради благополучия которых живу. Все это имело бы для меня смысл, если бы я сама не была на их месте и однажды не узнала истинную цену благополучию.

Знаю, родным я кажусь жесткой, бездушной, странноватой. Они убеждены, что я живу карьерой, вижу во снах новые прибыли, поглощения, финансовые стратегии. Что замужем за эксцентричным миллиардером, что предпочел существование отшельника, скрывшись от мира в своем охраняемом поместье в Швейцарии (тоже блеф, условная резиденция моего «супруга» для человеческого мира). Или что это в принципе фиктивный брак, а я просто не способна сблизиться с кем-то?.. Любить…

В чем-то они правы – трудно рассчитывать на близость и понимание, являясь… никем. Стараясь день за днем смириться с собственной никчемностью. Принять неотъемлемый факт собственного существования: я – вещь. Временная и легко заменяемая.

- Приготовьте машину, - нажав кнопку селектора, сухо распорядилась секретарю.

Тянуть время, надеясь «переждать» злосчастные часы, когда все встречают праздник в рабочем кабинете – нелепо. Глупое и какое-то детское желание спрятаться от правды. От всего мира.

Жизнь – бутафория. Если бы я могла смеяться, смеялась бы над ненавистью подчиненных, величающих меня Горгоной и мужененавистницей. С какой радостью я поменялась бы судьбой с любым из них. Но все это глупые рассуждения. Моя участь предопределена и неизменна – браслет на моем запястье защелкнулся десять лет назад.

В семнадцать лет жизнь пошла кувырком – случилась моя нелепая свадьба. После – почти три года тишины, когда я начала уже надеяться, что все рассказы отца – бред, какая-то абсурдная шутка. Что я совсем не замужем, и что зло не вошло в мою жизнь.

Но однажды рубин нагрелся…

Случилось это по пути на лекцию на третьем курсе финансового университета. Да, я все же решила исполнить свой план, хотя отец и сказал что «более все это несущественно». Действительно, я каждый день провожу на работе, являя первой и уходя последней, но совсем не в этом мой вклад в семейное процветание.

Рубин нагрелся, опалив запястье болью и в один миг воскресив все мои подзабытые страхи. Неужели?.. Это правда?

Трясущейся рукой тогда потянулась к браслету, вдавливая пальцем камень, подчиняясь инструкции. Только одно мне и разрешили: подчиняться. Немедленно!

Зачем зажмурилась? Тьма, в которой я оказалась через миг, скрывала от меня все тайны. Холод иегоприсутствие – единственное, что я знала о том мире с этого момента. Но появлениеегочувствовала мгновенно. Ни звука, ни дуновения воздуха, который там словно бы застывал и уплотнялся, делая мои движения вязкими и медленными – ничто не могло мне подсказать. Но я с самого первого раза знала, когдаоноказывается рядом.

Касания его тоже были холодны – теперь я знала их наперед. Казалось, что это веками заученный порядок. Скорее механическая, вызванная необходимостью, а не желанием, последовательность действий.

Каждый раз одинаково.

Его руки на моих плечах – ощущение легкого головокружения. И вот уже я лежу на чем-то прохладном и немного колышущемся. Впрочем, это последнее что занимает мои мысли. Страшнее другое.

Одежды уже нет – окружающий холод соприкасается с поверхностью тела, отбирая его тепло. Меня словно погружает в прохладный кокон. Единственный раз он обратился ко мне тогда – при первой встрече.

- Не мешай мне, чтобы не навредить себе, - я толком и не поняла: безразличный голос прозвучал в моей голове, или я услышала его ушами. – У меня мало времени, но необходима человеческая кровь и твое тело.

Количество прикосновений минимально – он, словно, сам избегает малейшего сближения. Только те, что неизбежны. Первое – плечи. Дальше – колени. Там толком не понять есть ли ощущение его рук или это давящий эффект сгустившегося воздуха. Мне трудно дышать, тело перестает слушаться – я, покорно обмякнув, подчиняюсь, распластав руки по немного подвижной поверхности кровати.

Третье ощущение – тяжесть, притиснувшая бедра. Но и тут он умудряется свести прикосновение к минимуму. Он – невидимый и пугающий – остается на расстоянии, нависнув сверху, не мешая холоду разделять наши тела. Только его плоть, неумолимо погружающаяся в меня, напоминает о жизни и движении. Настолько все вокруг, включая и меня, застывшую в невыразимом напряжении, кажется замершим в безжизненной неподвижности.

Мне с первого мгновения было страшно почувствовать боль. Напрасно. Холод, поглощающий меня, действует как анестезия – все ощущения притупляются. О возбуждении нет речи, со временем я заставила себя терпеливо пережидать это напористое движение в глубине собственного тела. И вопреки окружающей тьме, я каждый раз продолжаю инстинктивно сжимать веки. Глупо!

Сколько длится этот «этап» - не знаю. По ощущениям – долго. Я успеваю едва ли не закоченеть под ним, измученная давящей тяжестью, жесткими и неумолимыми движениями его тела. Но и звука протеста не вырывается из моего горла. Кажется, оно тоже замерзает или просто стиснуто спазмом страха – я дышу-то с трудом.

Финал так же известен наперед. Это предпоследнее прикосновение – его рта к моей шее. Продрогшее тело не реагирует на клыки, впивающиеся в кожу. Я лишь отстраненно «чувствую» его глотки, когда твердые губы прижимаются к коже. Три, порой четыре больших глотка, последний и самый сильный толчок, прежде чем он отстраняется. В одно мгновение пропадает мучительное ощущение тяжести.

Последнее касание – его пальцы мимолетно задевают мое запястье, когда он нажимает камень на браслете, что вернет меня домой – в тепло кровати. В мою огромную квартиру, что в обычные дни кажется мне холодной и пустой. Но только не в мгновения «возвращения» - тогда меня окатывает жаром облегчения и тепла: все лучше ледяного страха темноты и присутствия чудовища.

Вот она моя «семейная» жизнь. Каждый раз, вернувшись, я не один час отогреваюсь под одеялом, стуча зубами и заливаясь слезами от боли и обиды на судьбу. «Отмираю», отходя от пережитого, каждый раз, словно, заново возвращаюсь к жизни. И еду на работу, отчаянно цепляясь за остатки «нормальности» и смысла в своем существовании.

- Юлия Генриховна, машина подана, - обрывает поток воспоминаний голос секретаря.

Тряхнув головой, отгоняя ненужные мысли и яркие образы, вызванные огоньками гирлянд снаружи, встаю и выхожу из кабинета. И продолжаю наблюдение за настоящей жизнью уже из окна машины. Праздничная ярмарка, смеющиеся люди, целующиеся счастливые парочки…

- Остановите! – В какой-то момент, таящаяся в глубине души боль, достигает предела. Сидеть и терпеть ее - нет сил. Даже мне, смирившейся уже с собственной участью, отчаянно хочется хоть на миг тоже почувствовать себя живой… настоящей… счастливой. Может быть, если поброжу среди этой, празднично настроенной толпы, немного полегчает?.. – Я пройдусь пешком.

Лицо водителя непроницаемо – он не имеет права оспаривать мои решения. Первый же шаг на тротуар и меня затягивает в поток движущихся в предпраздничной суете людей. Они спешат, они предвкушают, они… свободны. Но чем дальше я иду, тем отчетливей понимаю: не поможет! Мне не стать «своей» на этом празднике радости. С каждым шагом, наоборот, отчетливее ощущается пропасть, развернувшаяся между нами. И дело не в моем статусе и очевидном достатке. Просто им дано прожить жизнь так, как они это пожелают. А мне…

Смысл моего существования в том, чтобы служить вещью одного существа. Вряд ли дорогой и очень нужной. И точно легко заменимой.

Боль накатывает ошеломительным потоком – глаза застилают слезы, ноги дрожат, а руки суетливо обвивают собственные плечи. Я замираю посреди толпы совершенно чуждых мне существ. Одинокая, несчастная и не принадлежащая сама себе.

В этот момент вдруг нагревается рубин…

«Как не вовремя!»

***

Не знаю, что случилось сегодня. И что послужило причиной «сбоя»? Я достигла предела, не способная более выносить это самоуничижение? Жизнь… нет, существование в качестве вещи? Или это окружавшие меня люди, в массе своей сегодня с радостью спешащие домой в предвкушении праздника? В большинстве своем – счастливые и не одинокие. Люди, которых я избегала все эти годы, и вот сейчас так неосмотрительно приблизилась к ним.

Или это боль окончательно захлестнула мою душу? Чувство одиночества стало невыносимым… ощущение ненужности – подавляющим.

Кровавый камень вдавила рефлекторно, привыкнув к слепому подчинению. Думала, что и безропотно терпеть «использование» привыкла, но…

Тьма и холод так знакомо окутали тело. Мужские ладони на плечах, и я падаю на такое знакомое ложе – это ощущение не спутать ни с чем, пусть и не видела «матрас». Ветерок уже гуляет по моему телу, ледяным дыханием остужая горечь, притупляя чувства и служа «анестезией». Ни слова приветствия, ни звука радости от встречи. Меня привычно уже раздевают и наваливаются сверху. Впрочем, наваливаются это сильно сказано.Онкак всегда стремится избежать любого лишнего соприкосновения. Минимум касаний, необходимых для удовлетворения потребности.

Не во мне, а в теле. Женском покорном и безмолвном теле.

«Словно это я нечто безобразное… омерзительное… чуждое!»

Я одинока даже в своей отверженности. Эта мысль – такая знакомая и давно принятая мной – именно сегодня невыносима. Перед глазами все еще стоят счастливые лица горожан, отражающиеся в подсвеченных гирляндами праздничных витринах. Так нестерпимо обидно чувствовать себя пусть и на миг частью чего-то общего. Наши тела именно сейчас близки до предела.

«Он – самое близкое мне существо, - замираю я, потрясенная роковой мыслью. Ужасающей по своей безысходности мыслью. – Вопреки моему желанию, это так. Все эти годы ни с кем другим для меня не было большей близости. Пусть не душевной, но физической…»

Мысль вызывает оторопь. Я знаю правила этой невидимой встречи и уже на уровне рефлексов предугадываю миг, когдаеголицо склоняется к моей шее, чтобы укусить. И тут… в странном забытье потрясения, я так отчаянно жажду спастись от разъедающего душу изнутри одиночества, что, даже не осознавая это, вдруг касаюсь его рукой.

Правила известны. Мои руки всегда лежат вдоль тела, мне не позволено что-то делать. Никакой инициативы! Активного участия в происходящем, только пассивное смирение. Так было всегда… Да, иного и не предположить – так велик мой страх перед ним. Но сегодня…

Всего на секунду задумавшись, шокированная страшным откровением, я забываюсь. Ведь это так естественно – обнять за шею того, кто склонился так близко? Кто связан с тобой в этой миг теснейшей связью? Чье тело сейчас – продолжение твоего?..

Конечно, все это не про нас. Но на миг чувство одиночества затмевает страх. И я поступаю как свойственно моей природе – отвечаю сближением на сближение.

В первое мгновение сама толком не понимаю, что чувствую. Осознание свершившегося запаздывает, я обняла плечи склонившегося надо мной для укуса мужчины, что зовется моим мужем, обняла чтобы «почувствовать» близость всем телом. Испытать ощущение общности хоть на миг, хоть так… ограниченно и ущербно. Мозг быстрее анализирует тактильные образы, нежели факт страшной ошибки – я совершила непозволительное, словно страшится признать свершившееся!

Онзамирает тоже. С клыками, едва-едва прокусившими мою кожу. Я чувствую тончайшую струйку крови, что устремляется к груди. Вообще, чувствительность резко обостряется. Даже холод отступает под натиском прокатившейся по телу испарины – это жар паники. Чувствую что дрожу, готовая в следующий миг… к чему?

Сорвать с места в спасительном рывке побега? Но куда спешить в этой тьме. Погибнуть, в ярости уничтоженная «супругом»? Это вероятнее, но я не чувствую гнева. Скорее… недоумение! Оно разливается тонким флером в окутывающей наши тела тьме.

Мы оба не дышим несколько секунд в напряжении задумчивой паузы. Или это все мерещится мне в кошмаре?.. Даже наши тела замирают в вынужденной паузе –онотстраняется.

Моим предположениям не суждено сбыться –он, по моим ощущениям слегка прогнувшись, перехватывает кисть моей руки, повисшей поверх своей шеи. Едва уловимо двумя пальцами обхватив запястье, перемещает мою онемевшую от ужаса конечность назад – на поверхность кровати.

- Не делай так, - в забытом уже голосе (а кроме первого раза, он не говорил мне ничего) мне чудится некоторая доля сомнений!.. – Навредишь себе.

Но меня запоздало «накрывает» новым открытием – мозг наконец-то смог проанализировать тактильные ощущения. И я только сейчас понимаю что, скользнув ладонью по его спине, почувствовала совсем не кожу… Чешуйки? Тут же всплывает и другое – острая боль, словно от укола. Непроизвольно соприкоснувшись пальцами злосчастной руки, уверяюсь в правдивости собственных ощущений: палец поранила, есть крошечный порез, каплю крови из которого я только что размазала по подушечкам пальцев.

Прежде чем ответить, шепнув в темноту над собой, где предположительно находится его лицо, я делаю глубокий вдох.

- Это получилось невольно… Захотелось обнять, и я не сдержалась.

Оправдываюсь, сама не понимая зачем. Ясно одно – убивать меня не будут, катастрофой он случившееся не воспринял – я паниковала напрасно. Но вместе с облегчением, возвращается холод – пробежавшая по телу дрожь напоминает мне об ознобе. Невольно руками обнимаю себя за плечи, стремясь согреться и укрыться от невидимого в темноте взгляда. Не знаю как, но я чувствую его.

- Обнять?

Удивительно, но он снова откликается. В этот раз его голос звучит безразлично, не позволяя судить о впечатлениях на мои слова.

- Д-да… - с непривычки говорить с ним трудно. Я подспудно жду вспышки ярости. Угрозы! – Так… теплее. И это свойственно тем, кто занимается… сексом.

Заминка перед последним словом – я не могу подобрать название для происходящего между нами. Точно не любовь. Но и сказать – совокупление – язык не поворачивается, слишком стыдно признаваться в правде. В собственной незначительности, что сношу подобное отношение к себе.

- А тебе холодно?

Определенно в тоне удивление! Моя трактовка происходящего между нами его не заинтересовала.

- Д-да… - я с трудом выдавливаю из себя признание и тут же, словно прорывает плотину, льется поток оправданий – мне так страшно прогневить… супруга. – Это ничего, мне всегда удается не заледенеть до возвращения. А дома – толстое одеяло, горячая ванна и мне обычно удается избежать простуды.

- Простуды?

Словно бы ему не знакомо и не понятно это слово.

- Болезни… недуга.

Да, как нелепо это не звучит, но пневмонии мне однажды не избежать.

Тут, прерывая мои размышления, вокруг разливается тепло. Что там – жар! Миг и ощущения меняются: если раньше меня не покидала мысль о склепе, то теперь я как будто рядом с жерлом проснувшегося вулкана. Потрясенная переменой выдыхаю:

- Оо..

- Так лучше?

- Да! Спасибо, – с искренним восторгом откликаюсь я. И тут же опрометчиво добавляю. – А свет?

Но по мгновенно повисшей паузе осознаю, что захотела слишком много. Мне и так только что открылась потрясающая истина – мой супруг не чудовище! Иначе он не стал бы что-то менять. И не во внешности дело.

«Но почему тогда он так жесток ко мне во всем остальном?»

- Свет нельзя, – наконец, звучит заранее известный мне ответ.

- Как и обнимать, - киваю я, зная, что он видит и, стараясь продемонстрировать «понятливость».

Тут же нервно замерев, ожидаю дальнейшего – сегодня и так невероятнейшее «свидание» с супругом. Некоторое время он бездействует – нет ни ответа, ни единого движения рядом. Я уже начинаю волноваться, что невидимый муж и вовсе покинул меня.

«Но раньше он всегда перемещал меня назад»

Рядом возникает другое тело, в котором я узнаю супруга. От него веет теплом! Это, а так же состоявшийся между нами разговор, немного притупили страх перед ним, живущий в моей душе. И мое тело, лишенное «заморозки» реагирует куда податливей на давление притиснувших его мужских бедер. Я сама шире развожу ноги, подаваясь навстречу его рывкам. Ощущения куда острее!

Удивительно, но боли нет. Или она была надумана мной, или стала следствием онемения от «анестезии»?.. Наоборот, впервые в полной мере прочувствовав движение его плоти глубоко в себе, осознаю очередную изумившую истину – это приятно.

Он медлит. Непривычно долго и плавно двигаясь, словно ожидая чего-то?.. Я же впервые забываю об окружающей тьме, полностью погрязнув в самых сокровенных ощущениях. Стремительный рывок и… плавное, намеренно растянутое, скольжение наружу. И почему я раньше не замечала как это… восхитительно? Нестерпимо приятно, жарко, невыносимо остро?! Но сегодня впервые я во всей полноте прочувствовала наше «совокупление». Вероятно, раньше оледеневшее тело не способно было подарить мне эти ощущения?

Но сегодня… сейчас это случилось. И словно пробудив всю, неизвестно сколько дремавшую во мне женственность, потребность хотя бы так ощутить себя близкой и необходимой, мое тело откликнулось. Не осознавая этого, я больше не лежала, замерев неподвижной оледеневшей статуей, мечтая лишь о прекращении пытки и возвращении домой. Сжимая пальцы рук в кулаки, не осознавала, что выгибаюсь навстречу каждому движению мужских бедер, стискиваю их коленями в инстинктивной попытке удержать, мечусь по поверхности странного ложа, забыв о прическе и упираясь затылком в матрас. Но думать обо всем этом не получалось – слишком все мое существо захватила неведомая жажда… потребность… голод.

Но никто не протестовал моему вопиющему непослушанию!

Онсегодня не спешит. Возможно тоже изумленный переменами во мне, медлит. Привычный за годы «холодных» встреч стремительный натиск, имеющий целью скорее дойти до финала и избавиться от гнетущего присутствия друг друга – исчез. На смену ему пришло… теплое, какое-то живое и здоровое сближение. Сегодня впервые, происходящее между нами можно назвать близостью. Общностью!

В горячке охватившей страсти я не сразу осознала, что он впервые коснулся губами не моей шеи. И совсем не с целью укусить. Просто в какой-то миг этого долгого контакта (а время для меня как будто остановилось!) почувствовала его язык скользящий по моей груди… Не сразу вспомнила, что именно там немного раньше пробежала кровавая капелька.

Но прикосновение его языка возымели на меня эффект взорвавшегося снаряда – меня словно оглушило. Замерев от неописуемого удовольствия, вызванного этим плавным скольжением, я непроизвольно застонала, прогнувшись в груди. Супруг, кажется, вздрогнул и замер сам.

Но для меня это значения уже не имело – неизвестно откуда накатила волна абсолютной неги. Прокатившись по телу от макушки до кончиков пальцев волной жара, она сосредоточилась где-то в низу живота, чтобы начать пульсировать нарастающей с каждым мгновением… болью? Скорее да, но это была приятная боль, понукающая… требовательная… желанная. Она тугой пружиной скручивалась во мне, обещая восторг освобождения.

И он случился, стоило все быстрее двигавшемуся во мне мужчине, притянув вверх мои руки, лизнуть подушечки большого и указательного пальцев, которыми я размазала капельку выступившей на ранке крови. Вздрогнув, испытав неописуемое напряжение, осознала что скрытыми глубоко в моем лоне мышцами, стиснула мужскую плоть, прежде чем с громким стоном обмякнуть с ощущением выплеснувшейся из меня в окружающую тьму силы.

Словно меня отключили от подпитки, израсходовав все на эту вспышку грандиозного восторга, обмякла, безвольно рухнув на слегка колышущееся ложе. На секунды утратив способность слышать и ощущать, лежала в абсолютном потрясении – таких ощущений прежде не знала. Не предполагала что мое тело способно на такие… реакции.

Чудеса на этом не закончились. Замерший в мгновения моей неожиданной разрядки супруг, привычно потянулся к шее. Вот только когда его губы коснулись кожи, я почувствовала как его пальцы обхватили мою… руку.

- Обнимай, - единственное что произнес он, разрешив мне и это, прежде чем завел мою руку себе за шею.

Впрочем, опустил мое запястье очень осторожно, немного выше, чем я сделала это ранее. Тут не ощущалось ничего острого, наоборот – мягкость волос под моей ладонью. Изумленная его действием, расслабленная после неимоверного напряжения, скрутившего мышцы, я тут же зарылась пальцами в эту гриву, наслаждаясь еще одним открытием: его волосы фантастически приятны на ощупь.

Удивительно, но в состоянии блаженной лени, что накрыла меня откатом после безумств страсти, я едва осознала укус. Впервые, он не стал болезненным «вгрызанием» в мое тело.

- Спасибо, - закрывая глаза одновременно с первыми глотками супруга, я чувствовала, что проваливаюсь в пучину усталой сонливости. Но это была сонливость приятного свойства – я устала, но не была измучена.

Но стремительное движение – мужчина вдруг резко отстранился, отчего по моему телу скользнул холодок – ощутила.

- Никто никогда не благодарил меня…

***

Его шепот остался на границе сна. Глаза открыла я уже в собственной кровати. Впервые ощущая толику сожаления от расставания с… тьмой.

«Как это возможно? Что вообще случилось в этот раз?» - Резко сев, я прижала ладони к щекам, пытаясь осмыслить воспоминания о последней встрече с супругом.

Сегодня впервые я подумала о нем в этом качестве без болезненной иронии – кем бы он ни был, сейчас я впервые не страдала после нашей встречи. Больше того – ощутила небывалый прилив сил. Жажду жизни! Потребность действовать.

Возможности для меня избежать этих встреч – нет. Но что, если они станут для меня не так невыносимы? Или даже… приятны?.. В душе вспыхнула надежда на лучшее, как мало нам надо для ее зарождения.

Вскочив, отправилась на кухню – хотелось кушать. Бросив взгляд за окно, вновь напоролась на сверкавшие огнями новогодние гирлянды. Но сейчас они не вызывали раздражения! Взглянув на часы, убедилась, что сегодня первое утро Нового года!

«Вот это встретила праздник! - никогда раньше я не задерживалась с визитами кнемуболее чем на полчаса! Сегодня же… - Сколько же часов я провела в объятиях жаркой тьмы?!»

Вдруг захотелось… прогуляться. Побродить по магазинам, насладиться красотой зимней природы и… стать частичкой общего веселья. Пусть у меня несколько иной случай, но сейчас впервые за многие годы, я ощущала себя легко. Готовой в полной мере разделить с окружающими праздничный настрой.

- Юлия Генриховна, - стоило мне собраться и спуститься вниз, бросился швейцар, - вызвать вашу машину?

- Нет, - судя по мелькнувшему в его взгляде изумлению, я улыбалась. – Хочу пройтись пешком.

Я знала по опыту, что теперь меня призовут минимум через пару-тройку недель. А значит, можно отринуть все застарелые (и не всегда оправданные!) страхи и сомнения и просто насладиться приятным утром. Такое редкое в моей жизни настроение не хотелось упустить.

Закутавшись в мягкую шубу, я почти час бродила по парку, рассматривая заснеженные ели и гроздья алой рябины, увенчанные шапками снега. Купив большой пакет крупы в специальном киоске, кормила птиц, радуясь такой обыденной возможности сделать кому-то добро. Отчего-то сегодня хотелось обнять весь мир…

Греться забрела в ближайшее кафе, сжав двумя руками кружку с горячим капучино с восторгом предвкушала появление заказанной выпечки. Как давно я так наслаждалась жизнью? Действительно чувствовала ее ход, подмечала оттенки? Вдруг подумалось, что последние пять лет воспринимались, словно, темный провал.

Ощущения одиночества не было. Пусть я находилась тут одна, но взгляд то и дело устремлялся к браслету на руке, возвращая меня в воспоминания о темной и жаркой страсти. Какая мелочь, а как все для меня преобразилось в этих странных «семейных» отношениях?..

Даже крошечный отклик со стороны супруга прогнал ощущение безысходности. А уж воспоминания о мягкости его волос меня преследовали навязчивым желанием ощутить это снова.

Согревшись, решила отправиться домой, по пути прогулявшись по магазинам – их как раз начали открывать к полудню. Накупив пакет сладостей, решила перейти улицу – до дома оставалось всего ничего, когда…

Поначалу я даже не поняла, что за звук насторожил. Скрип снега, шум автомобилей, музыка, льющаяся из динамиков на перекрестках – все заглушали. Но инстинктивно отреагировав на жалобный скулеж, я обернулась, оглядываясь в поисках его источника. И нашла – крошечная собачка, явно сильно замерзнув, жалась к фундаменту ближайшего здания, стараясь укрыться от ветра.

Растерянно оглянувшись вокруг, не заметила никого, кто бы искал потерявшегося питомца. Ошейника на собаке тоже не было. Еще вчера я бы не обратила внимания на несчастное брошенное животное. Еще вчера любое живое существо рядом было для меня однозначным табу. Но сегодняшняя ночь что-то во мне изменила. Сделала… добрее? Оживила? Очеловечила?..

Шагнув ближе, подхватила на руки дрожащее существо. Собака не сопротивлялась, смиренно приникнув ко мне. Еще недавно и я сама безропотно подчинялась судьбе.

Спешно добравшись до дома, первым делом накормила и отогрела животное. Заказав все необходимое, вызвала на дом ветеринара и отправилась мыть собаку.

- Как же мне тебя назвать?

Удивительно, но впервые в моей одинокой жизни рядом поселился кто-то еще. И это очень… вдохновляло.

«И почему я раньше не завела питомца?»

- Удача! – Укутав малышку одеялом, чтобы не простыла, определилась я с именем. Теперь она всегда будет ассоциироваться у меня с Новым годом, с праздником и радостью.

К вечеру, когда все необходимые прививки были сделаны, а моя квартира «укомплектована» необходимым пропитанием, я отправилась в кровать с чувством достойно прожитого дня. Сегодня я знала, что рядом есть кто-то, нуждающийся во мне! И словно, испытывая эти же чувства, Удача запрыгнула ко мне, притулившись сбоку. Поначалу я хотела отнести малышку обратно – в ее корзинку, но потом и сама прониклась теплом крошечного тельца и решила не прогонять зверя.

Уже задремав, вдруг осознала, что рубин на браслете нагрелся! Ошеломленная таким скорым призывом, в полудреме вдавила камень, не выпустив собаку из рук. Так мы и оказались во тьме вдвоем…

***

- Кто это? – Темнота встретила не безмолвным прикосновениемегорук, а недоуменным вопросом.

- Удача… - не менее растерянно откликнулась я, оборачиваясь на звук голоса. Казалось, что он раздался откуда-то сверху справа. Но тут же, опомнившись, принялась спешно пояснять. – Я подобрала на улице собаку, она бы погибла там от голода и холода.

По привычке мне стало страшно его гнева.

- Ей не место тут, - ожидаемо воспротивился супруг. – Отдай ее мне.

- З-зачем? – Испугалась я худшего, что этого «нарушения правил» мне не простят. И отчаянно желая потянуть время в надежде на чудо, забормотала. – И где это: тут? Удача без меня не сможет…

- В мире мертвых, - озвучил голос шокирующий ответ. – Ты хочешь ее гибели? Если оставить ее тут – это неизбежно случится. Отдай, я верну собаку в твое жилище. К живым…

Потрясенная его словами, безропотно протянула питомицу вперед.

«Мир мертвых?!» - подобного я не ожидала. Кто же тогда мой супруг?

- А… как же я?

- Ты – принадлежишь мне, и мне решать, когда придет твое время остаться тут навсегда, - сухо прозвучало в ответ. Тут же я почувствовала как Удачу забрали из моих рук, а спустя миг оборвался звук ее встревоженного сопения. – Собака в твоей квартире, с ней все хорошо.

Я была благодарна за обнадеживающую информацию. Но прочее… как осмыслить новость? Выходит, отец заключил сделку со… смертью? Или кто же он, мой супруг?

- Кто ты? – Вырвался вопрос.

Возникшая недавно надежда на лучшее исчезала, утекая, как вода в песок. Страх вновь вернулся.

- Константин. Я повелитель загробного мира.

«Демон» - по-своему интерпретировала я. Тело сковало холодом ужаса – одно упоминание загробного мира наводило на тело паралич.

Супруг вздохнул:

- Мне только стало казаться, что ты отличаешься от других.

- Чем? – собственный голос прозвучал глухо.

- Ты заговорила со мной…

Изумленно уставилась в темноту туда, откуда доносился его голос. Я бы не заговорила, все вышло как-то случайно. Я же слишком боялась его, чтобы заговорить. Терпела бы до конца, сколько смогла бы выносить ужас собственного существования, прежде чем решиться и… покинуть мир живых.

- Все происходящее между нами не располагает к… разговорам, - грустно хмыкнув, призналась. – Мне очень страшно… тут. В таком состоянии трудно сказать хоть что-то.

Невысказанным прозвучало: страшно с тобой!

- Страшно? – Определенно, в его голосе прозвучало недоумение. Ну, вы подумайте!

- Очень! – Уже увереннее кивнула я в темноту. – Тут вечно темно, всегда было холодно (кстати, не сегодня!) и… - я глубоко вздохнула, зажмурилась и решилась. – Ощущать себя никчемной вещью – ужасно.

- Никчемной вещью? – Он опять переспросил.

- А кем еще мне считать себя при таком отношении? От меня потребовали слепо подчиняться, не сочли достойной узнать кому и зачем, да и все эти годы… эти встречи… все было так омерзительно… невыносимо. Унизительно.

Говорила с трудом, задыхаясь от боли и стыда. Пусть сегодня не было ощущения пронизывающего холода, но пережитое за прошедшие годы не отпускало – все это уже практически довело меня до желания умереть.

- Унизительно?.. – Голос супруга зазвенел. Я со страхом распознала в его тоне… гнев! – Что ж, ничего нового. Так всегда воспринимают меня человеческие женщины. Для каждой из вас при жизни я – чудовище, монстр из ада. Пусть я и стараюсь призывать вас только по необходимости. И не задерживать здесь ни на миг больше, чем нужно. Все делаю для того, чтобы сгладить ощущения от присутствия в моем мире. Опять же и награда значима – гарантированный успех и благополучие для каждой из вас и ваших близких. И это отношение к «никчемной вещи»?

Онемев от изумления, слушала гневную отповедь супруга. И почему я не отважилась заговорить с ним раньше? Почему терпела?.. Как жалела я сейчас о собственном малодушии, вдруг осознав, насколько иначе все видится ему.

- При жизни? – невольно повторила больше всего поразившую меня фразу.

Именно эта «посмертная» составляющая сущности супруга никак не укладывалась у меня в голове. За годы «брака» я передумала на его счет многое, но вариант с загробным миром мне и в голову не приходил. Чаще я полагала его древним безразличным ко всему живому вампиром…

- Да, как-то мои жены долго не живут, - с очевидной грустью откликнулся мужчина. – Вопреки всем моим стараниям (а представьте, сколько сил уходит на одно поддержание температуры?), быстро попадают ко мне на… постоянное место жительства. И вот тогда…

- Что? – Я невольно подалась вперед, испытывая приступ острого любопытства. Открывшееся мне стало чем-то невероятным. Сейчас я даже забыла о том, что разговариваю с невидимкой, что изводил меня последние годы.

- Они несносны! Преследуют меня своими сожалениями и мольбами вернуть все назад. Одного никак не поймут – это не в моих силах. Я отвечаю за мир мертвых, а на живых мое влияние не распространяется. И в пару могу взять только женщину из плоти и крови. Это необходимое условие – ее кровь и ее тело залог моего бессмертия. Именно поэтому я вынужден призывать тебя – без этих встреч мне не выжить. Но я каждый раз оттягиваю этот момент до предела, зная, что я отвратителен тебя.

Вот удивительна женская душа: я давно уверилась, что ненавижуегобольше всего на свете, но стоило услышать про «домогательства» предшественниц, как в душе шевельнулось… недовольство?

- А откуда возникла мысль о холоде?

Не осознавая, я сделала шаг вперед, протянув руку – хотелось почувствовать собеседника. Это впервые стало значимым и желанным.

- Очень давно одна из моих жен все время стонала что не хочет ничего чувствовать… Вот я и подумал, что так вам проще.

- Не проще, - уверенно качнула я головой. – Этот холод ужасен. Он убийственно ужасен и он – одна из причин желать смерти. Я каждый раз с огромным трудом отогревалась, вернувшись.

В ответ он промолчал, но мне почудился вздох раскаяния.

- Константин, - я отважилась обратиться к нему по имени, испугавшись, что больше он не ответит, - но почему ты сам не сказал мне обо всем этом?

- Давно понял, что разговаривать с вами – только усугублять ситуацию, - глухо признался он. Казалось, что он отдалился – я в тревоге сделала еще пару шагов во тьме ближе к нему. – После таких попыток вы очень быстро оказывались в моих владениях, добровольно расставаясь с жизнью.

- Я тоже была близка к этому решению! – призналась искренне. Супруг в ответ только вздохнул:

- Тогда я оказался прав: ты особенная. Не поддалась страху, рискнула попытаться что-то изменить. И я рад, что мы многое прояснили, надеюсь, ты не совершишь ошибки предшественниц.

- Я – человек и когда-нибудь состарюсь и умру.

- Нет, - спокойно заверил меня он. – Смерть, как и время, послушна мне. Она не придет за тобой по моей воле, лишь по твоему желанию – тут я противостоять не могу.

- Я что, бессмертна? – Онемев от изумления, представила себе разочарование предшественниц: узнать об этом «по факту» гибели!

- Ну… если захочешь, то да. Ничто в мире не способно лишить тебя жизни, кроме собственной воли.

Очуметь! Эта новость меня сразила: вот так подарок на Новый год! Бессмертие!

- И знаешь… - вдруг поняла, что просто обязана признаться. Кем бы он ни был, он был мужчиной! – В последний раз… вчера… мне не было противно. Наоборот!

Выдохнув, улыбнулась: я решилась и призналась. При этом ни на миг не покривив душой – последнее «свидание» с супругом пришлось мне вполне по душе. И дело тут не только в окружающей температуре (хотя заниматься сексом на морозе любому было бы трудно), но и в отклике собственного тела.

- Да?.. – Он выдохнул вопрос совсем рядом. – Мне тоже ненадолго показалось… но я опасался поверить…

- Да! – Отвергла я любые сомнения, устремившись вперед. Руки сами взмыли вверх, желая… обнять?

- Не спеши, - запястья рук перехватили его пальцы, слегка сжав. – Я все же не человек, ты можешь пораниться, действуя вслепую.

«Так может пора уже позволить мне увидеть?» - вопрос успел только созреть в голове, но не слететь с губ.

Но время разговоров прошло. Удивительно, но нам нестерпимо захотелось другого – близости тел. Для меня это давно стало чем-то архиважным, для него, как выяснилось, тоже.

Вслед за руками впервые встретились губы. Поцелуй вышел неловким и сумбурным. Впрочем, я успела почувствовать клыки, которымионкусал меня каждую нашу встречу. В этот раз прикосновение его рук не было мимолетным. Он не просто уложил меня на такое знакомое по ощущениям ложе, но и коснулся груди, очертив ладонью линию ключиц, прежде чем сместиться ниже.

Впервые его пальцы прикоснулись к моим соскам, словно электризуя воздух рядом с ними, вынуждая твердеть в напряженном ожидании большего. Я с удивлением осознала собственные чувства: хотелось большего! Та ноющая боль, что предшествовала феерической разрядке и умилительной расслабленности тела, манила меня. Хотелось испытать это снова…

- Обниму? – С трудом, борясь с ускорившимся дыханием, выговорила я.

- Да, - ответный шумный вдох и его ладонь, обхватив мою кисть, переместила мою руку, как и в прошлый раз, на собственную шею.

Я с восторгом и ощущением радости обретения зарылась пальцами в мягкую шевелюру мужчины.

«Каким бы он не был, ощущение его волос – волшебно»

Но тело жаждало большего – полного единения. Поэтому я довольным ерзаньем приветствовала притиснувшую мои бедра тяжесть мужского тела. Удивительно, но одно ощущение тепла его тела уже заводило меня!

«И лесом всех предшественниц: я не в ответе за их глупость, а своего не отдам»

В этот раз мы оба совершенно не сдерживались. Словно и не делали этого вчера, как изголодавшиеся по близости безумцы яростно стремились к обладанию друг другом. И никто не желал уступить! Я и не подозревала, что способна так распалиться. Что могу рычать и стонать как дикий зверь, требуя его двигаться быстрее, когда Константин, намеренно подразнивая и усиливая мою страсть, двигался медленно – сантиметр за сантиметром выходя из меня. Мышцы моего лона сжимались до боли в отчаянной попытке удержать его плоть, сжать ее, вынуждать выплеснуть всю свою силу одним мощнейшим рывком, что неминуемо спровоцирует и мой взрывной отклик.

Наслаждение легко становится наркотиком. А в прошлый раз я вкусила его лишь чуть-чуть…

В импульсивном танце сейчас слились не только наши бедра, но и губы. Пусть он так и не позволил нашим телам приникнуть друг к другу полностью, но его губы стали касаться моей кожи не только ради живительных глотков крови. Он целовал меня… терзал, слегка прикусывая или лаская языком… всюду. Лицо, шея, грудь, даже живот попали под натиск его поцелуев. Я млела в восторге, ощущая уверенные касания его теплых губ. Они заводили и навевали истому одновременно – как шампанское!

«Каким бы миром он не заправлял, сам он более чем живой!»

Пальцы все яростнее стискивали прядки его волос, безмолвно требуя прекратить террор, подарив мне едва открывшееся удовольствие. Я жаждала взрыва! Отчего вертелась и извивалась под ним как огненный вихрь, полностью растворившись в самых плотских ощущениях.

Все органы чувств сейчас сосредоточились на движениях супруга. Я изнемогала от желания, что тугой струной выгибало мое тело навстречу его. Хотелось одного – чтобы это фантастичное, полное жара и твердой нежности трение не прекращалось. Вперед – и назад. И снова: вперед – и назад. И опять, и еще. Быстрее и быстрее с каждым разом!

В темноте не было времени, не было стыда иди сомнений. Я забыла даже собственное имя! Жила лишь ощущением извечного движения наших тел, связанных на бесконечные мгновения теснейшей связью. Страстью! Общей жаждой…

Миг вспышки стал обоюдным – мы оба поняли что терпеть, играя в эту ошеломительную и желанную игру, больше не способны. И сдались, позволяя телам победить в борьбе друг с другом. Его тело в финальном – сильнейшем – усилии, когда разумом правит только эгоистичное желание обладать, притиснуло мое. А я уцепилась за этот миг, алчно желая продлить его, сдавила мужские бедра ногами, едва ли осознавая собственную силу, мечтая, чтобы эта агония разрядки длилась вечно. Так сжимая друг друга, мы и встретили волну нахлынувшего удовлетворения.

- Хочешь вернуться в свой мир или останешься еще немного со мной? – спустя несколько минут ошеломительного умиротворения, прозвучал тихо вопрос Константина.

- Останусь, - не раздумывая, откликнулась я.

Желания покидать эту, впервые ставшей уютной и жаркой тьму, не было. Мне больше всего хотелось уснуть рядом с ним, чтобы проснуться тоже вместе.

«Одиночество? Забыто…»

***

Отреагировав за сигнал таймера, с трудом открыла глаза. И не удивительно – бурная ночь совсем не позволила выспаться. Константин вернул меня домой под утро – за пару часов до ежедневного призыва пробудиться и отправляться на работу.

Обычно я просыпалась бодрой и решительно собиралась в офис семейной компании. Работа стала смыслом жизни, единственным, что заполняло пустоту. Но сегодня… сегодня все было иначе. Вставать не хотелось. Прикрыв глаза, я погрузилась в воспоминания о собственных ощущениях – иного мне было не дано.

Сегодняшняя ночь стала первой, которую мы провели действительно вместе. Не жалкие мучительные полчаса, наполненные холодом и мукой, а долгие часы и упоительный жар страстной близости. Я трижды отдохнувшая пробуждалась рядом с ним во тьме, чтобы попытаться приникнуть теснее. А он, словно и не спал вовсе, каждый раз мгновенно отзывался на мой призыв.

Прикасаться к своей спине не позволял, перехватывая мои ищущие руки, но и не отправлял меня назад… Каждое из этих пробуждений приводило нас на пик удовольствия, даря упоение телесной близостью. Говорить о чем-то большем между нами было рано, но даже это обретенное нами на физическом уровне взаимопонимание принесло мне умиротворение. И чувство довольства. Работа сегодняшним утром отошла для меня на второй план. Все вытеснила загадочная личность моего супруга. Он более не воспринимался мной монстром!

- Гав!

Требовательный лай и в мою ладонь уткнулся влажный нос, напоминая мне об еще одной перемене в моей жизни.

- Удача, - распахнув глаза и резко сев, засмеялась я. – Доброе утро!

Так выгуляв, накормив и наигравшись с питомицей (что только укрепило мое отличное настроение) я отправилась на работу. Сегодня весь мир виделся мне в новом свете: не раздражали ни люди, ни атмосфера праздника.

Весь день я то и дело уносилась мыслями в свои воспоминания, ощущая возрастающее желание полностью скинуть завесу тайны, узнав своего супруга полностью. Мы связаны, если верить ему, то очень надолго. И впервые я была сегодня рада этому навязанному браку.

«Не в бессмертии дело, т.к. вечные муки не могут радовать. Но с ним рядом мне грозят совсем не муки – это поняла за последние сутки» - чувство близости и тепла наполнило мою душу. Я так ошибалась на счет своего «чудовища»!

Оттого вечером, устроившись на диване с питомицей, советовалась с ней, мучимая нетерпением.

- А что, если я нажму рубин первая? Перенесусь к нему? Или это действует только по его желанию, когда есть призыв и рубин нагревается?

- Гааа-в! – важно и одобрительно откликнулась Удача. Она явно поддерживала хозяйку в любых начинаниях.

Решено! И я надавила на камень на браслете, мгновенно провалившись во тьму – действует!

Впрочем, радость оказалась преждевременной. В одиночестве во тьме оказалось неуютно, а сегодня меня не ждали и не встречали. Прошло не меньше десяти напряженных минут, когда я неуверенно топталась в вязком небытие, прежде чем я услышала голос супруга.

- Юлия?..

«Ему известно мое имя!»

Определенно – в тоне его сквозило изумление. Но и радость! Именно она придала мне уверенности, позволив набраться храбрости и признаться:

- Это не очень плохо? Что я перенеслась сама? Но вдруг так захотелось… к тебе.

Тьма вокруг безмолвствовала. Это ужасно напрягло, заставив смутиться и отступить: неужели я ошиблась? И чувство общности и возникшего между нами тепла мне показалось? А может и вовсе: нельзя являться в мир мертвых по собственной воле?

- Ты действительно особенная, - наконец откликнулся он. Голос звучал очень тихо. – Никто из твоих предшественниц не совершил бы подобного шага – это немыслимо! Добровольно отправиться к… чудовищу.

Я поморщилась: упоминание о предшественницах мне не нравилось. Но тут же успокоила себя мыслью: прошлого не изменить, в моих силах сделать так, что на мне все остановится.

«Вечность с этим мужчиной – это… мое желание. Мой выбор. И не имеет значения, какой он, мне близка его суть»

- Признаюсь, без тебя здесь не очень уютно, - немного нервно, отходя от испуга, вызванного его паузой, хихикнула я. – В темноте страшно. А в безмолвной темноте – тем более.

- Я могу сделать в этом мире небольшой уголок для тебя. Там будет свет. Не совсем настоящий, но похожий. Ты будешь попадать туда при перемещении. Хочешь?

Естественно! Это очень заманчивое предложение: была уверенность – к тьме привыкнуть не смогу. Но…

- А куда я обычно попадаю? – осторожно спросила я.

- В мою спальню.

О!

- А здесь может быть свет?

- Нет…

Хм!

- Тогда куда я буду попадать в случае согласия?

- Пусть рядом появится твоя спальня, там и будет светло, - с толикой усмешки откликнулся он на мои вопросы.

- Это трудно для тебя?

- Нет, освещение не будет солнечным светом, лишь его имитацией. Но я не смогу приходить и туда. Появляться при свете я могу лишь один день в году.

- При свете дня? – уточнила я, затаив дыхание: неужели я смогу увидеть его?

- При любом свете, даже в твоем мире. Но в облике человека. На один день в году.

- Ясно… - не смогла я скрыть разочарования.

Впрочем, один день вместе в мире живых тоже не плохо – я постепенно покажу ему все самые любимые и удивительные места моего мира.

- Ты так желаешь увидеть меня?

Константин встал рядом – его ладони опустились на мои плечи.

- Я не настаиваю, - призналась я с трепетом в душе. – Но если это возможно, то да.

Какое-то время он молчал.

- Что ж… Если ты так хочешь, это будет мучить тебя. Мне бы не хотелось ничего мучительного между нами больше. Но… я не человек.

- Да! Я понимаю и… готова к чему-угодно.

Хоть к змеиному хвосту вместо ног! Любого его я приму – в душе была уверенность. Но неизвестность будет изводить меня.

- Хорошо, - вдруг впереди вспыхнула узкая щель приоткрывшейся двери. За ней был свет. – Иди вперед – это твоя спальня. Не оглядывайся, пока я не позову.

Я послушно двинулась вперед.

Оказавшись в соседнем помещении, с удивлением увидела полную копию моей спальни в собственной квартире. Только Удачи не хватало.

«Как дома…»

Впрочем, это не могло отвлечь меня от главного – от ожидания первой встречи лицом к лицу.

- Юлия, обернись, - наконец, позвал он меня.

Плавно двинувшись, я развернулась. В пятне слегка развеявшего тьму света из моей комнаты увидела… его. Своего супруга. Существо, которое выторговало меня у отца в обмен на неиссякаемое благополучие для членов нашей семьи. Шагнув вперед, двинулась ближе, всматриваясь в его лицо. Бледное, с аристократичными чертами и высокими скулами, оно более всего поразило меня видом его глаз: абсолютно белых, лишенных радужки и зрачка глаз. В контрасте с темными, немногим не достигавшими плеч волосами, при виде которых запокалывало подушечки моих пальцев в нестерпимом желании коснуться их, это смотрелось… устрашающе.

Константин не отводил взгляда от моего лица, я чувствовала его пристальный взор. Руки его плавно скользнули вверх, расстегивая крошечные пуговки темной рубашки. Через мгновение она медленно скользнула с плеч, опав к его ногам и открывая мне сильный торс, обтянутый ремнем темных же брюк.

Слегка качнув головой, повелитель мира мертвых, обернулся ко мне спиной, чтобы я увидела… темные, слегка поблескивавшие в отблесках света из дверного проема, крылья! Невидимым мне усилием он расправил их, заставив меня изумленно охнуть от величественности представшего зрелища – такими мощными и неукротимыми они выглядели.

- Перья имеют острые края, - тихо прозвучал комментарий супруга. – Помни об этом и не поранься, обнимая меня.

- О, да… - с трудом выдохнула я, задохнувшись от восхищения: какой красивый, могучий и… опасный!

Просто не верилось, что моя учесть – принадлежать этому мужчине! Это же великолепно! Какой подарок от судьбы – долгая и наполненная страстью жизнь рядом с ним.

- Константин… - я запнулась, подбирая слова. Супруг обернулся, свернув крылья и подхватив с пола рубашку. – А почему ты выбрал меня?

- Я всегда выбирал женщин вашего рода. Было предсказано, что среди вас я обрету суженую. Ждал тебя…

Счастливо зажмурившись, чтобы не расплакаться, я шагнула вперед, вслепую ищи его руками. Осторожно обняв за пояс, приникла к груди, радуясь тому, что однажды поддалась безрассудному порыву и заговорила с ним.

«У нас много времени друг для друга, мы обязательно научимся любить - теперь знала это точно. – Это неизбежно для нас»

Меня ласково прижимали его руки, а губы мягко коснулись макушки.

- Сейчас мне надо идти, управление целым миром требует немало времени. Ты же оставайся у себя. Ты вольна приходить и уходить, когда пожелаешь. Твоя спальня – уголок твоего мира в моих владениях, делай там что захочешь. Я скоро вернусь.

***

И через пару десятков быстро промелькнувших лет я продолжала радоваться своему однажды обретенному чуду – пусть и странной, но любви. Близкому по духу существу. Своему мужу!

Каждый день, что мы проживали вместе, позволяя открыть что-то новое друг в друге, сближал нас сильнее, усиливая общность и связь, объединившую нас.

В своей спальне в мире мертвых я проводила не меньше времени, чем в мире живых, наполнив этот свой уголок любимыми книгами, музыкой и значимыми мелочами. Даже повзрослевшая Удача бывала тут со мной. Я знала, что однажды в этой спальне будет спать и мой ребенок - Повелителю мира мертвых обязательно подарит мне и это чудо.

Но только мне дозволено было шагнуть дальше – за порог соседней, всегда погруженной во тьму спальни. Пройти несколько шагов напрямую от двери, чтобы оказаться возле кровати мужа, где меня неизменно ждала… сказка!

Конец.