Дом с видом на закат

Глава 11

Час спустя Джон Эндрюс принял ванну, побрился и спустился вниз, чтобы обменяться обычными пожеланиями удачи с управляющим. В любом городке с единственным пабом управляющий был самой главной персоной. Джон знал, что должен засвидетельствовать ему свое почтение, словно это сам лорд-мэр Лондона.

— Большой у вас паб, — непринужденно заметил Джон, после того, как они обменялись дежурными любезностями и наслаждались первой кружкой пива. — Много людей здесь останавливаются?

— Больше, чем вы думаете. Мы находимся именно в таком месте, где владельцы ферм могут остановиться во время сезона дождей, пока циклоны бушуют над северо-западом. Но в засуху здесь страшно…

— Дождь летом и высокая вероятность дождя зимой! Наверное, поэтому тут такое обилие диких растений.

— А, так вы ботаник, который жил в старом доме Скелтона? Жаль его. — Управляющий покачал головой. — Соль просочилась на поверхность. Испортила пастбище. Дом стоит слишком близко к соляной равнине…

Управляющий поднял глаза и из-под набрякших век поглядел на Джона. Это был высокий, худощавый человек с дружелюбным выражением лица и глубоко посаженными умными глазами.

— Пару недель там с вами жила девушка? Она теперь в пятом номере. Моя дочь провела ее.

В его словах было что-то недосказанное. Джон это почувствовал.

— Моя сотрудница. Технический ассистент, — быстро ответил он, вынимая сигарету. — Иногда нам приходится брать женщин в научные экспедиции. Равноправие и все такое!

Управляющий принял предложенную сигарету и закурил.

— Она тоже ботаник?

Глаза Джона стали похожи на льдинки.

— Не совсем. Как я уже сказал, она технический ассистент. Без нее нам не обойтись.

— Не поймите меня превратно, доктор Эндрюс, — спокойно произнес управляющий. — Но вам лучше знать, что эти ребята… — он кивнул на деревянную перегородку, отделяющую главный зал от комнаты управляющего, — любят почесать языками. Им от этого жить становится веселее. На самом деле им на всех наплевать. Но…

— Да? Что «но»? — ледяным тоном спросил Джон.

— Ну, это, конечно, не мое дело, но если хотите знать, я вам скажу.

— Хочу. Продолжайте.

— Позавчера здесь проходил на запад поезд, груженный шерстью. Двенадцать вагонов. Вы видели такие поезда? В этом было два машиниста, четыре смотрителя, техник и парочка старателей, известных под именами Пек и Билл. Эти двое ехали бесплатно. Понимаете, к чему я клоню, доктор Эндрюс?

Взгляд Джона стал враждебным и настороженным.

— Продолжайте.

— Когда поезд остановился на станции, все были в городе. Бар был набит до отказа. Такое случается, когда наступает сезон стрижки овец раз в году. Пек и Билл тоже заявились, и старина Пек вновь оправдал свою репутацию любителя почесать языком. Он рассказывал одну небылицу за другой. В частности, о девушке, и мужчине, которые выбрали старую станцию, чтобы провести там медовый месяц. Мне продолжать?

—Да.

— Это был дом Скелтона?

— Ладно, — спокойно ответил Джон, — и что из того? В научных кругах такой образ жизни общепринят.

Управляющий задумчиво кивнул.

— Значит, девушки тоже должны участвовать в экспедициях? Мне-то все равно. — Он пожал плечами. — Но местные жители любят поболтать. Это патриархальный город. Попробуйте-ка убедить их, что девушка может отправляться с мужчиной в научные поиски в пустыню!

— Зачем? — очень вежливо переспросил Джон.

Атмосфера накалилась, однако оба собеседника пытались говорить непринужденно.

Управляющий наполнил стаканы по второму разу. Мужчины затушили сигареты, опять закурили и продолжили разговор.

— По-моему, на этом все ясно, — заметил Джон. — О чем теперь поговорим? О погоде?

Управляющий вытер подбородок и уставился на Джона:

— Лучше я доскажу вам остальное.

— А есть что-то еще?

—Да.

— Ладно, валяйте.

— Во-первых, здесь в округе и дальше на север существует негласный закон, запрещающий приводить женщин в бары. Вы его нарушили. Понимаете?

Джон кивнул.

— Но если такое произойдет, то не значит, что с леди случится что-то ужасное. Во-вторых, кое-кто особенно прислушался к болтовне Пека. Разгорелась потасовка. Нет, обошлось без травм! Причина в том, что тот парень работал на другого парня где-то на юге. На лесничего. Знаете, из тех, кто выращивает деревья для посадки в лесах? Этого лесничего зовут Джефф Вентворт, и он брал с собой в лес свою младшую сестру. Парень из бара несколько раз видел ее. Продолжать?

—Да.

— Слова, написанные красной охрой в доме старого Скелтона, стали своего рода легендой. Как бы это получше сказать?

В ответ Джон одарил его ледяным взглядом.

— По словам Пека и его приятеля, там было написано: «Здесь была Ким Вентворт». И кое-что еще. Имя совпадает.

Рука Джона не дрогнула, когда он стряхивал пепел с сигареты в пепельницу.

— И что же этот парень? — спокойно спросил он. — Приятель Джеффа Вентворта подрался в баре захолустного городка из-за его сестры? Вы об этом хотите мне рассказать?

— Простите, доктор Эндрюс. Я долго раздумывал над этим после того, как вы появились с мисс Вентворт. Понимаете, ее имя в журнале регистрации рядом с вашим. Я знал, кто вы. Об этом знают и другие обитатели городка. И об этой истории. Я решил, что должен вам сказать. Когда-нибудь, может через десять лет, кто-нибудь расскажет лесничему Вентворту об этой драке в баре. Девушка слишком хорошая, чтобы ее имя с насмешкой упоминал какой-нибудь Пек. Слухи будут только множиться.

— Спасибо. Я приму вашу информацию к сведению. Выпьете еще? Мне двух достаточно.

— Мне тоже. Но я хочу, чтобы вы знали, что я считаю за честь принимать ученых у себя.

— Приятно слышать! — ответил Джон, отворачиваясь. — Спасибо за рассказ. Вы были правы. Я должен это знать. Как глава экспедиции, я несу ответственность за мисс Вентворт.

— Я так и подумал. Рад, что вы не обиделись. Кстати, сегодня к ужину повар готовит отличную индейку. У нас тут хорошее меню. Надеюсь, вам понравится.

— Благодарю, — с достоинством произнес Джон. — Думаю, это продлится несколько дней. Я жду, когда пришлют запасные части к джипу. Их везут с юга.

Он вышел за дверь, пересек вестибюль и очутился во внутреннем дворике. По усыпанной гравием дорожке направился к единственным деревьям во всем городе, а потом бесцельно устремил взор за горизонт.

Управляющий провел рукой по подбородку и покачал головой.С веранды появилась его жена и уставилась на него.

— Сказал ему? — спросила она.

— Да, пришлось. Вот что Пек считает отличной небылицей. Если бы только это не перерастало в драку!

Жена согласно кивнула.

— Все здесь слышали радиосообщение от девушки Майри, — напомнила она. — Помнишь, ты передал его другому ученому, чтобы отнес в дом Скелтона? А сегодня утром появилось второе сообщение. Ты сказал о нем доктору Эндрюсу?

— Черт! Забыл. В нем опять это слово «люблю». Скоро в баре всем об этом станет известно. Чертово радио! Отправь с ним Теда. Скажу я тебе, что любовные приключения доктора Эндрюса до добра не доведут. В любое время может начаться другая драка.

— Мне нравится девушка наверху. И Кэти тоже.

— Все равно придется передать им это сообщение. По закону.

— Я не верю, что говорят об этой девушке, Джо. Пока не верю…

— Скажешь это ее брату, лесничему.

В пятом номере Ким уже успела принять ванну. Надела новые лифчик и рубашку, купленные в магазине. Уселась на табурет перед зеркалом и принялась выдавливать на лицо холодный крем. В зеркале ей был виден двор. Она увидела, как через него шагает Джон Эндрюс. Рука Ким, наносившая толстый слой крема, замерла. Она облокотилась на столик и подперла другой рукой намазанный кремом подбородок. Высокая, поджарая фигура Джона находилась в постоянном движении. Он сунул руки в карманы брюк и стоял, уставясь в никуда. «Наверное, думает, — решила про себя Ким. — О чем-то очень важном».

Она следила за ним. Сначала он покачивался на каблуках, потом закурил, потом швырнул сигарету на землю и затоптал ее. Задумчиво наклонив голову, пошел по двору. Наконец, вернулся к деревьям и опять уставился за горизонт.

«У него что-то на уме! — сочувственно кивнула Ким. — Наверное, duboisia и hopwoodi».

Ей стало его немного жаль. Ким опять погрузила кончики пальцев в холодный крем и нанесла следующий слой.

«Что, если я оставлю его на час? — подумала она, имея в виду крем. — Поможет он моему бедному лицу или нет?»

Она наклонилась и испытующе уставилась в зеркало.

Потом начала смазывать кремом руки и ладони. Когда Ким опять выглянула в окно, Джона уже не было видно.

«Совсем потерянный. Бедный доктор Эндрюс! Такой величественный и надменный. И ему приходится гулять по двору в одиночестве».

О чем он думает? Наверное, о чем-то более важном, чем растения. Через несколько минут Ким услышала шаги на лестнице, потом в коридоре. Они замерли перед ее дверью.

Стук в дверь прозвучал очень требовательно. Затем раздался голос Джона:

— Ким? Ты одета? Я могу войти?

Ким резко развернулась на табурете:

— Да, на мне кое-что есть, — с сомнением протянула она, — но, боюсь, ты меня не разглядишь. У меня на лице крем.

Джон повернул ручку двери и вошел в комнату. Закрыл за собой дверь и прислонился к дверному косяку. Он внимательно глядел на девушку, сидящую напротив него. Свет от окна создавал ореол вокруг ее только что вымытых волос.

Ее босые ноги теперь показались ему совсем крошечными. Шорты и рубашка были безупречно чистыми. Руки, шея и лицо были покрыты густым слоем белого крема, кроме узенькой щелочки рта и серых глаз, которые с удивлением взирали на него.

— Прошу прощения за вторжение, — начал Джон. — Я хотел задать тебе важный вопрос.

— Что ж… — Ким пальцем смахнула с брови капельку крема и взглянула на него:

— Я о чем-то забыла? Ничего, что я в креме? Это все из-за загара.

Она заметила очертания письма в кармане его рубашки. Вне всякого сомнения, в такой красный конверт кладут радиосообщения. Странно, но мысль о Майри, посылающей письма, когда Джона спасали от песчаной бури, вызвала у нее бешенство. В груди Ким словно разыгрался маленький чертенок. Майри не шла четыре дня и четыре ночи по пустыне, ее лицо и руки не обгорели от солнца!

— Ты можешь послушать меня внимательно несколько минут, Ким?

Судя по выражению его лица, Джон собирался сказать что-то серьезное. Ким удалось унять чертенка.

— Если ты не против моего внешнего вида, — начала она, — может, мне стоит торжественно одеться по такому случаю?

«Черт! Опять она сболтнула что-то не то! А он так серьезен».

Джон поймал ее взгляд, это уникальное выражение испытующего удивления в ее глазах.

Он медленно подошел к ней. Он был такой высокий, что Ким пришлось задрать голову. Комочек крема упал с ее щеки на рубашку.

— Ты выйдешь за меня, Ким?

Она не шевельнулась. Джон тоже молчал.

Он смотрел вниз, а она подняла глаза. Его взгляд уже не был ледяным, а почти нежным — или это ей только показалось? А может, он или она сошли с ума?

— Прошу прощения? — вежливо произнесла Ким, не веря своим ушам.

— Ты выйдешь за меня, Ким? — повторил он.

Она поднесла руки к лицу и вытерла крем со лба. «Черт! Теперь опять придется мыть голову».

Выражение его лица изменилось.

— Я подумаю, — сказала она, словно это было предложение совершить прогулку. — Спроси завтра утром. — Ей казалось, что она играет на сцене, произнося заранее написанный монолог.

Джон наклонился и положил руки ей на плечи:

— Ким. Ты выйдешь за меня? Не думай, просто выходи за меня, а потом все решим.

— Значит, тебе нравятся мои рисунки? Тебе будет удобно, если я все время буду рядом, чтобы рисовать. А ты станешь известным ботаником. Так же, как я помогала Ральфу Синклеру писать диссертацию!

— Что-то в этом роде. — Джон убрал руки, повернулся и принялся ходить по комнате, уставясь в пол. — Так думаешь ты. Но ты мне нужна. Необходима все время. — Его голос слегка смягчился. — Мы могли бы добиться успеха, Ким. Ты отлично готовишь. Ты была отличной хозяйкой в том старом доме. Конечно… — Он замолчал.

— Жаль, что ты упомянул последние два достижения, — серьезно сказала Ким, глядя на него. — Потому что у меня был ключ к решению твоих проблем. Только я не знала, подойдет ли он.

Джон прекратил кружить по комнате.

— О чем ты, Ким?

— О Майри Болтон. Она может рисовать почти так же хорошо, как и я. Но не совсем. Но ей не нужен помощник, как Ральфу Синклеру. Она настоящий ботаник. В следующем году она получит степень. А сейчас…

Ким подумала о сложенном письме в кармане рубашки Джона рядом с сердцем.

— Мне известны все достоинства Майри, — довольно резко ответил Джон. — Я подумывал о том, чтобы предложить ей работу в институте в следующем году.

Странно, как она, Ким, уступала Майри своим возможным будущим работодателям! Сначала Ральф, а теперь Джон. Майри бы сошла с ума, если бы узнала. Ким дарит ее подходящим мужчинам!

Ким подумала, на что может намекать Джон. «Я в задней комнате готовлю в свободное от рисования, печатания и наклеивания ярлычков время, возможно, между супом и замороженными овощами! А Майри тем временем в гостиной. Две кровати или одна?»

Ким вздернула подбородок, ее глаза потемнели. Не выйдет, доктор Эндрюс! Не выйдет!

— Дорогой Джон, — произнесла она с рассчитанной мягкостью, — благодарю тебя за комплимент. Подожди, пока не попробовал мое ирландское рагу. Такие вещи у меня частенько подгорают. — Ким повернулась к зеркалу и посмотрела на Джона. Ее сердце не выдержало. — Я подумаю — поспешно добавила она. — Дам ответ утром. Ты дождешься?

Он сунул сигарету в карман и стоял, глядя во двор. Ким замерла. «Если он не уйдет через минуту, — печально подумала она, — я встану и брошусь к нему на грудь. Вместе с остатками крема!»

— Справедливо, Ким, — тихо произнес Джон. — Это серьезное решение. Подумай до утра.

Он развернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Его удаляющиеся шаги уже не были такими тяжелыми. «Кто-то из нас сошел с ума», — подумала Ким, и ей так захотелось плакать.

— Я могла бы изменить имя и стиль поведения. Какой девиз подходит к фамилии Эндрюс?

Ким думала об этом странном предложении весь вечер и когда просыпалась ночью. За ужином Джон был сама любезность, словно средневековый рыцарь. Прежде чем войти в столовую, он дождался Ким. Уверенным жестом отодвинул для нее стул, словно это было для него обычным делом, а не просто проявлением хороших манер. Передавал ей посуду, прежде чем она успевала попросить.

Он расспрашивал ее о доме, семье и брате Джеффе. Почему его так интересовал Джефф? Он улыбался и с любопытством посматривал на нее, когда она рассказывала ему о диване с порванной обивкой и садике с дикими цветами. А также о бочке, чтобы собирать зимой капающую с крыши воду.

— Диана и Селия считают, что бочка портит несравненную красоту двора, — говорила Ким. — Как будто они не замечают сорняков или сломанного желоба у гаража. Все представители женского пола в нашей семье имеют отношение к лесу. Нет, мои сестры не лазают по деревьям и не валят их, как Джефф и отец. Они сидят в офисе, ведут записи и составляют таблицы. Но все равно они обе учились в университете. Хотя ничего не смыслят в диких растениях. Для них поросль — всего лишь угроза лесу.

— Ты, правда любишь дикие растения? — спросил Джон. — Поэтому ты хотела рисовать их?

— Да, — задумчиво протянула Ким, — мне так неприятно, когда я вижу их нарисованными по частям. Мне нравится, когда они цветные. И чем меньше рисунок, тем лучше…

Джон, собирая одной рукой крошки хлеба со стола, а другой вращая бокал, не отрываясь глядел на Ким. Он любовался широко распахнутыми честными серыми глазами, полу-смущенной, полу-дерзкой улыбкой. Она была похожа на озорника, который в любую минуту может вытащить из пачки сигарет скорпиона.

Его охватила острая жалость, когда он увидел ее сильно обгоревшие на солнце лицо, шею и руки, коричневые царапины на руках и следы усталости в серых глазах. Она прошла через такое тяжкое испытание, которое миновало его. Однако она ни словом не обмолвилась об этом. Тогда, в лагере, его волновали только их отношения со Стивеном Коулом. Конечно, ему было любопытно, почему она оставила Ральфа Синклера. Тогда он решил, что если найдет что-нибудь ценное, то об этих находках никто не узнает.

— Ты подумала над вопросом, который я задал тебе? — почти резко спросил он.

Ким сжала губы, склонила голову и принялась рассматривать облупившуюся краску на потолке.

— Да, — медленно произнесла она и лукаво улыбнулась. — Берегись, — предупредила она, — а то я могу согласиться. Тогда что ты будешь делать?