Дом там, где сердце

Глава 1

Дублин, январь 1845

Звук выстрела разнесся по коридорам отеля. Локлейн сделал глоток воды из стакана и бросился наверх, перепрыгивая через ступеньку.

– Миссис Колдвелл, миссис Колдвелл, откройте дверь! Мюйрин! Откройте, пожалуйста! Это Локлейн Роше! – кричал он, барабаня в дубовую дверь.

Из номера слышался чей-то плач. Подергав щеколду и не добившись никакого результата, Локлейн навалился всем весом на тяжелую дверь.

– Мюйрин! Откройте, пожалуйста! – взывал он между уда­рами.

Наконец управляющий отеля «Гресхем», оглушенный звуком выстрела и суматохой, созданной в коридоре Локлейном, при­нес свой ключ. Ловким движением Локлейн быстро повернул ключ в замке и бросился в спальню своей госпожи. Там он уви­дел Мюйрин, склонившуюся над телом мужа.

По положению его головы (или того, что от нее осталось) было очевидно – Августин мертв.

– О Господи, нет, только не это! Это не могло произойти со мной! – всхлипывала молодая женщина с волосами цвета воронова крыла, раскачиваясь из стороны в сторону и не отрывая рук от лацканов пиджака Августина, словно хотела его заду­шить. – Как ты мог! Господи, ну почему! Что мне теперь де­лать? – причитала она, все более впадая в истерику, вновь и вновь повторяя одни и те же слова. Наконец Локлейн, не зная, что ему сделать, оттащил Мюйрин подальше от тела и доволь­но сильно ударил ее ладонью по щеке.

Она упала в его объятия, как тряпичная кукла. Он подхватил ее, не дав рухнуть на пол, и крикнул управляющему:

– Выделите другой номер для миссис Колдвелл! Сейчас же! Невысокий человек, изумленно глазея на развернувшуюся перед ним сцену, не слышал ни слова Локлейна.

– Я сам прослежу, чтобы перенесли вещи миссис Колдвелл. И не беспокоить ее, ясно?

– Думаю, надо послать за доктором, – неуверенно прого­ворил управляющий, кивая головой.

– Да, мистер Берне, для дамы, – суровым голосом ответил Локлейн. – Августину он уже, очевидно, не понадобится.

Управляющий с ужасом таращился на привлекательного чер­новолосого управляющего поместья. Как тому удается сохранять такое спокойствие при столь шокирующих обстоятельствах?

Взгляд серо-стальных глаз Локлейна стал немного мягче, когда он попытался успокоить мистера Бернса.

– Простите, что я так резко с вами разговариваю. Просто все должно быть законно. Полагаю, в таких случаях необходи­мо соблюсти некоторые формальности. Я попрошу вас при­смотреть за вещами.

Подняв Мюйрин, он поспешил за седовласым человеком вниз по коридору в номер у черного хода отеля, подальше от шума повозок, колесящих по оживленным улицам Дублина.

– Этот номер поменьше, но здесь есть довольно большая кровать, а под ней – низенькая кровать на колесиках. Леди не следует оставлять одну, – сказал управляющий отеля, с сожалением глядя на находившуюся без сознания девушку, которую Локлейн держал на руках легко, как пушинку.

– Она не будет одна. Я присмотрю за ней, не беспокойтесь, – заверил взволнованного мужчину Локлейн, кладя Мюйрин на кровать. – И не были бы вы так любезны, чтобы попросить доктора осмотреть ее, как только он закончит с мистером Колдвеллом?

– Да, конечно, сэр. Какая ужасная трагедия. И надо же было этому случиться в моем отеле, – пожаловался управляющий чуть не плача.

– Где бы это ни случилось, когда человек кончает жизнь са­моубийством – это всегда ужасная трагедия, – сквозь зубы заметил Локлейн, расстегивая верхние пуговицы платья Мюй­рин и снимая с нее ботинки.

– Но, конечно же, сэр, это был несчастный случай! – тяже­ло дыша, проговорил проворный маленький человечек. – Он просто чистил ружье и…

Локлейн неодобрительно смотрел на человека, глаза его вы­ражали угрозу.

– Вы хотите, чтобы я солгал, мистер Берне?

– Не то чтобы солгали, мистер Роше, скорее, выдвинули еще одну правдоподобную версию случившегося. В конце концов, его бедная молодая жена… Ей и так нелегко, ведь она потеряла мужа в медовый месяц, а еще подвергать ее ненужным сплетням и, смею сказать, скандалу.

Локлейн вздохнул.

– Я не подумал об этом. Вы абсолютно правы, мистер Берне. Сомневаюсь, что если предать огласке всю правду, то это кому-то поможет. Спасибо за вашу деликатность в отношении миссис Колдвелл. Уверен, я могу рассчитывать на вас!

Маленький человечек кивнул и сочувственно посмотрел напривлекательную темноволосую женщину, распростертую на кровати.

– Мистер Бернс, вы бы не могли остаться здесь на несколь­ко минут, пока я перенесу сюда вещи миссис Колдвелл?

– Да, конечно.

Вскоре Локлейн вернулся с несколькими чемоданами и охап­кой платьев.

– Я подожду здесь, пока вы пришлете горничную присмо­треть за миссис Колдвелл, – сказал он. – Затем я освобожу комнату и заберу свои вещи из коляски.

– Спасибо, мистер Роше. Я позабочусь о вашей… э-э-э… проблеме. Всего доброго, – сказал мистер Берне и выскочил из комнаты.

Оставшись с Мюйрин наедине, Локлейн снял с ее безволь­ного тела окровавленное платье, бросил его в огонь, затем укрыл ее одеялом, которое нашел в углу кровати. После этого он под­тянул кресло ближе к кровати, тяжело опустился в него и об­хватил голову руками.

Почему это случилось именно теперь, когда он только начал обретать надежду, что для имения Колдвеллов забрезжил свет в конце тоннеля? Почему все самое дорогое он теряет именно сейчас, как только, впервые за многие годы, все начало стано­виться на свои места?

Разочарованный в любви, он покинул Барнакиллу – помес­тье, в котором вырос с сестрой Циарой, – спасаясь бегством от воспоминаний.

Старый лорд, Дуглас Колдвелл, был тогда еще жив. Барнакилла была хорошо управляемым процветающим имением, несмотря на расточительность Августина, которую ему как единственному сыну привили родители. Но Дуглас Колдвелл умер, а вслед за ним скончалась и его жена, отдав Августину бразды правления и позволив со свойственными ему азартом и беспечностью пустить поместье по ветру.

Локлейн убежал из дома, хранившего столь горько-сладкие для него воспоминания, и объездил весь мир в поисках славы и удачи. В общем у него все складывалось неплохо, вот только Австралия, по его мнению, не шла ни в какое сравнение с Ир­ландией по красотам, прославившими его родину. Минуло дол­гих три года, прежде чем Августин Колдвелл позвал его обрат­но в Барнакиллу. И эта его просьба отвечала самым заветным чаяниям Локлейна.

Однако что готовит ему будущее? И что ему делать с изящной молодой красавицей, лежащей в постели без сознания? Бед­няжка. Какое она имеет отношение ко всему этому?

Ведь она, похоже, любила Августина. Он вспомнил ее не­давнюю истерику в спальне. Мне всегда чертовски не везло, уныло подумал Локлейн, вытянув руку, чтобы погладить ее светлую, мягкую, как лепесток, кожу. Он прикоснулся к ее во­лосам цвета воронова крыла, восхищаясь ее красотой. Кожа ее была такой бледной, будто она явилась из другого мира. Ее внешность – высокие скулы, длинный, в меру тонкий, чуть вздернутый, нос, рубиново-красные полные губы (может, такая нереальная, она и не во вкусе каждого), но Локлейну она каза­лась неописуемо прекрасной.

Он никогда не верил в любовь с первого взгляда, пока не увидел нимфу, смотревшую на него потрясающими аметисто­выми глазами в тот день, когда он встречал своего господина и его невесту по их возвращении из свадебного путешествия по Шотландии и Англии с парохода, следовавшего из Ливер­пуля.

Довольно высокая для женщины, хоть и крошечная по срав­нению с ним, Мюйрин Грехем Колдвелл спустилась на причал, как королева, с высоко поднятой головой, ясными глазами, устремленными прямо на него. Казалось, этот взгляд проника­ет в самую душу. Она приветствовала его рукопожатием, и, потрясенный, он ощутил дрожь в руке, которую ему удалось унять, когда он с трудом обрел над собой контроль, проклиная себя за это странное ощущение.

И вот теперь перед ним лежит прекрасная вдова, прямая наследница поместья Колдвеллов, не подозревающая, вероятно, о плачевном финансовом состоянии, в котором оказался перед смертью ее муж.

Однако Мюйрин наверняка вышла за него по любви! В кон­це концов, как могла она не знать о всех его неудачах? Возмож­но, она была такой же недалекой, самовлюбленной и азартной, как и Августин. Если так, да поможет им всем Господь, подумал Локлейн, тряхнув головой, и посмотрел на чудесное лицо с не­которой долей досады.

Если Мюйрин глупа настолько, чтобы любить Августина, она заслуживала всего, что с ней произошло. Его кольнуло чув­ство вины, когда он поймал себя на этой злорадной мысли. По натуре он не был злым человеком, но горький опыт – хороший учитель.

Он нетерпеливо вскочил с кресла и принялся вышагивать взад-вперед перед окном, пока наконец не остановился посмо­треть, как солнце садится за крыши Дублина.

Черт возьми, как могла такая милая, великодушная девушка, как Мюйрин, выйти за такого бездельника и пьяницу, как Ав­густин Колдвелл?

И что она сделает теперь с его родной Барнакиллой?