Дом там, где сердце

Глава 17

Утром спустя несколько дней Мюйрин сонно повернулась в по­стели, чувствуя чье-то теплое присутствие рядом с собой. Улыб­ка появилась на ее губах, когда она крепко прижалась к тепло­му телу. И только когда оно уткнулось своим мокрым носом ей в лицо, чтобы поцеловать, она открыла глаза, подскочила и села на кровати.

Локлейн добродушно расхохотался над ее изумленным ли­цом, когда она воскликнула:

– Кто это?

– Это щенок, глупышка. А что, в Шотландии собак нет? – поддразнил он.

Мюйрин осторожно протянула руку, чтобы погладить ры­жевато-черное создание с такими длинными лапами, каких она не видела никогда в жизни, и с густой шерстью, слегка топорщившейся между крошечными, высоко посаженными ушами.

– Нет, Локлейн, я спрашиваю, что это за порода, – засмея­лась она. – Чуть-чуть похож на эрдельтерьера, но шерсть не­много другая.

– Вообще-то, это ирландский терьер. Ты права, они с эрдель­терьерами похожи, но у этого черные пятна на спине и под­бородке исчезнут с возрастом, вся его шерсть станет рыжеватой, будет прямой и твердой, а не мягкой, – объяснил Локлейн, поглаживая ласковое создание, когда оно уютно устроилось между ними.

– Он такой красивый, и к тому же игривый, – восхищенно проговорила она, когда щенок играл с ее пальцами, как коте­нок. – Но как он здесь оказался? Откуда он?

– Сучка полковника Лоури ощенилась незадолго до твоего приезда. Когда ты заговорила о проблеме мышей и крыс, я по­думал, что тебе очень понравится один из этих щенков. Ирланд­ские терьеры очень преданны, и их можно дрессировать, как охотничьих собак. У них очень мягкий голос, и сами они очень послушные собаки среднего размера. Они также удивительно общительны и любят детей, так что можно не волноваться, что он что-то натворит на ферме.

– А как насчет скота?

– Он наверняка будет бегать за тобой повсюду, но, как я ска­зал, при правильной дрессировке можно добиться, что он не будет гонять овец.

– Так это мне? – восторженно спросила она. Локлейн улыбнулся.

– Я знаю, что еще рано, Мюйрин, но все-таки с днем рож­дения. Его только отлучили от матери, поэтому я хочу, чтобы он сразу же стал членом нашей семьи. Тебе он действительно нравится?

– Он просто превосходный. Спасибо, – сказала она, целуя его в губы, когда щенок в очередной раз ласково ее лизнул. Она снова засмеялась и спросила: – А как мне его назвать?

Локлейн на миг задумался, а затем ответил:

– Одного известного ирландского терьера в «Книге Лайнстера» звали Тэйдж. Можешь назвать его так.

– Как ты сказал? – спросила Мюйрин;

– Т-Э-Й-Д-Ж, – повторил Локлейн. – Этим именем на­зывали поэтов и сказочников в Ирландии сотни лет назад.

– Тэйджи, – произнесла она, перебирая варианты име­ни. – Мне нравится. Ему подходит. – Щенок шаловливо рез­вился на кровати, и она заметила: – Посмотри на него. Скачет как лошадь.

– Это порода такая. Они могут вести себя очень гордо и вы­сокомерно с другими собаками, а вообще очень игривы.

– Похоже, ты о них много знаешь. У тебя когда-то был такой пес?

– Нет. Я хотел его завести, но моя тетя, которая нас вырас­тила, не разрешала нам этого. Я так много работал, что у меня не было бы времени, чтобы его дрессировать. Насколько мне известно, у Кристофера Колдвелла была их целая свора. К со­жалению, их почти не дрессировали. Тебе следует быть постро­же с этим малышом, – предупредил он.

– Ты будешь помогать мне дрессировать его. У меня тоже никогда не было собаки.

– Я постараюсь помочь советом, но, думаю, ты и сама пре­красно справишься. С днем рождения, Мюйрин, даже если еще немного рановато.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и собака тоже вскочила и лизнула его в подбородок.

– Спасибо, Локлейн. Это как раз то, что нужно, чтобы меня подбодрить и развеселить.

– Надеюсь, ты не расстроена, Мюйрин? – взволнованно спросил он.

– Нет. Я просто пересматриваю свою жизнь. Мне ведь ско­ро исполняется двадцать два.

– А мне в конце этого года стукнет тридцать семь. Куда ле­тит время? Я тебе почти в отцы гожусь, – вздохнул он.

– Ты, наверное, был развитым не по годам.

Она широко улыбнулась, а потом откинулась назад вместе с щенком, и при этом выглядела такой уставшей, какой он ее еще никогда не видел.

— Прости, что мы тебя разбудили, но я не мог дождаться, когда увижу твое лицо. Я оставлю вас с Тэйджем, чтобы вы немного подремали, хорошо?

– Нет, что ты. Я только минутку полежу и буду одеваться. Нам сегодня предстоит так много сделать, если мы завтра едем в Донегол за водорослями.

Внезапно он хлопнул себя ладошкой по лбу:

– Чуть не забыл. У меня для тебя еще один подарок. Локлейн вернулся через несколько минут с чашкой горячего кофе.

Она удивленно спросила:

– Ой, Локлейн, где ты его взял?

– Купил вторую пачку из тех, что ты продавала в феврале, чтобы подарить тебе на день рождения. Я знаю, что ты эконо­мила, но он у тебя все равно закончился на следующий день, и вот теперь у тебя есть этот.

– Спасибо за приятный сюрприз – и за щенка, и за кофе, – сказала она, целуя его в губы.

– Ты больше не грустишь?

– Как же я могу грустить, глядя на эти прекрасные карие глаза и изумительную бородку? – рассмеялась она, нежно по­гладив Тэйджа, когда тот нырнул под одеяло в поисках ее пя­ток. – Он гораздо лучше, чем шотландские терьеры или белые вест-хайленд-терьеры, такие как у нас.

– Это, говорят, собака королей, – сказал Локлейн, застеги­вая жилет, и надел пиджак. – Ну а теперь я, наверное, пойду.

Опять надо лес рубить.

– Ты точно знаешь, как сделать, чтобы я почувствовала себя королевой.

Он залился краской.

– Я стараюсь.

– И у тебя получается. Спасибо тебе. И хорошего дня.

– И тебе, дорогая.

Мюйрин встала и в последний раз поцеловала его, провожая взглядом, когда он выходил из комнаты.

Локлейн был рад видеть, что Мюйрин и Тэйдж подружились. Он везде бегал за ней по пятам, скакал вверх и вниз по ступень­кам и даже попытался залезть на дерево, когда она пробиралась сквозь лес, чтобы повидаться с Локлейном, и длинная ветка раскачивалась из стороны в сторону.

– Там к докам подплывает корабль. Не хочешь пойти его встретить? – позвала она.

Локлейн нервно сглотнул слюну и отказался.

– Нет-нет, мне нужно сегодня здесь все закончить, если мы собираемся завтра утром уезжать.

– Хорошо.

Мюйрин пожала плечами, разочарованная тем, что его, ка­залось, абсолютно не интересовали ни ее семья, ни письма, которые она получала из дома, в основном от сестры и матери, в которых спрашивалось о ее здоровье и благополучии.

Мюйрин молила Бога, чтобы они не надумали неожиданно приехать. Она с облегчением увидела, что на палубе стоит ее двоюродный брат Майкл со своим младшим братом Арчи – ве­селым, энергичным рыжеволосым парнем года на два младше Мюйрин, которому ужасно понравился щенок, и он Постоянно говорил, что хочет встретиться с полковником Лоури и попро­сить у него еще одного такого же.

– Если мне удастся достать хорошую суку, мы сможем ор­ганизовать свой собачий питомник, – сказал он, глядя на Тэйд­жа, вскочившего на палубу.

– А они похожи: оба рыжие и длинноногие, – пошутил Майкл, но тут же они перешли к делу.

Мюйрин порадовалась еще одной партии продовольствия по отличным ценам, а также как всегда роскошным гостинцам от Нила. Было там и много подарков к ее дню рождения.

– Я знаю, что еще рано, но все хотели чем-то тебя порадовать. А вот и самый большой подарок – «Андромеда».

– Подарок? Не понимаю… – Мюйрин уставилась на кузена.

– Филип Бьюкенен и Нил отдают ее тебе в полное распоряжение. Единственное, что от тебя требуется, – это кормить команду. Какую торговлю ты будешь вести и какие сделки за­ключать – твое личное дело, хотя корабль будет считаться флагманом Бьюкенена, чтобы тебе не пришлось самой платить налоги! – объяснил Майкл.

Она изумленно уставилась на кузена. Когда дар речи вернул­ся к ней, она произнесла:

– Я не могу его принять! Это слишком щедро со стороны Филипа! Он не может просто взять и подарить мне один из кораблей!

– Нил сказал, что для тебя это хорошее вложение денег, а за­платила ты за него своими ценными бумагами. Филипу все равно больше не нужен корабль, ведь он возвращается из Ка­нады с еще тремя новыми судами.

Мюйрин была так ошеломлена, что могла лишь с трепетом любоваться кораблем. Ее?

– А как же вы все доберетесь домой?

– Мы просто дождемся, когда тебе понадобится перевезти груз в Шотландию, и отправимся домой.

– Мы собирались поехать завтра в Донегол, чтобы достать водорослей для удобрений, так что, если мы погрузим лес, вы сможете нас туда подбросить. Вернемся мы на повозках, а вы сразу же попадете домой, – предложила Мюйрин.

– Неплохо. Я займусь отгрузкой и всем, что еще потребуется от нас, а Арчи ты можешь поручить поместье.

Мюйрин гордо ответила:

– С тех пор как вы были здесь в последний раз, многое из­менилось. Теперь у нас в три раза больше крестьян, и поместье несколько переполнено, но, я думаю, мастерские вас приятно удивят.

– Меня здесь все приятно удивляет, малышка. С такой го­ловой на плечах ты должна была родиться мужчиной.

– Иногда гораздо приятнее быть женщиной, – заговорщи­чески подмигнула она.

– Ах да, а как поживает поразительно милый мистер Локлейн Роше? У него все в порядке? – спросил Майкл, нежно теребя ее волосы.

– Как всегда, прекрасно, – Мюйрин улыбнулась кузену и от­вернулась, чтобы попросить всех еще не занятых работой муж­чин выйти и помочь.

Мюйрин подошла к дому, чтобы посмотреть, хватит ли обе­да на голодную команду и на рабочих. Зайдя в кухню с пре­данным Тэйджем, что брел за ней по пятам, она резко остано­вилась, когда услышала, как Циара уронила нож на доску и все нарезанные овощи разлетелись в разные стороны, к радости щенка, бросившегося их ловить и поедать.

Циара в ужасе остановилась.

– Откуда, черт возьми, это у вас? – завизжала она, вскаки­вая на стол.

Думая, что это игра, Тэйдж залез вслед за ней на скамейку и пытался дотянуться до Циары на столе.

– Помогите! Помогите! – истерично вопила Циара. Мюйрин и Арчи, который шел за кузиной, побежали за щен­ком и оттащили его.

– Он вас не укусил? Покажите! – бросилась к ней Мюйрин, когда Циара вся съежилась, обхватив ноги руками.

– Отойди! Не прикасайся ко мне! Не прикасайся ко мне больше, подлец! – прошипела она. Ее взгляд бешено метался по комнате, как будто ища, на чем бы остановиться. Ошелом­ленная Мюйрин отошла от стола, а остальные работники в кух­не с ужасом уставились на Циару. Арчи, присевший на корточках на полу рядом с собакой, растерянно смотрел на двух женщин.

Мюйрин предприняла еще одну попытку.

– Циара, это я, Мюйрин. Я не причиню вам вреда. Я даже не буду вас трогать, если вы не хотите. Мне просто надо знать, не укусил ли вас Тэйдж. Все ли с вами в порядке?

Циара сильно вздрогнула, вдруг разомкнула руки и спусти­лась со стола.

– Нет-нет, со мной все в порядке. Право же, я уверена, это прекрасный пес. Я просто их боюсь, вот и все, – неестествен­но заверяла она:

– Теперь я постараюсь держать его как можно дальше от вас, – пообещала Мюйрин, но только зря сотрясала воздух, поскольку сестра Локлейна уже исчезла за дверью.

Наконец Арчи громко присвистнул:

– Ничего себе! Что это, черт возьми, было? Мюйрин недоуменно покачала головой.

– Понятия не имею.

– Клянусь тебе, Мюйрин, я к ней и пальцем не прикоснулся.

Я просто схватил собаку.

Она покачала головой.

– Я не думаю, что она обращалась к тебе, Арчи.

– Ну, к тебе она уж точно не могла обращаться, она же ска­зала «подлец».

– Она, наверное, имела в виду собаку, – подумав мгновение, пробормотала Мюйрин.

– Что ж, собаки ведь не женятся на суках, правда? – не­ловко пошутил он.

С обычным для молодежи легкомыслием он быстро забыл об инциденте и энергично исследовал с Марком и Майклом все поместье, пока Мюйрин освобождала место для гостей на новом чердаке в сарае.

Когда Локлейн пришел на кухню обедать, Мюйрин умудрилась оттащить его в сторону и спросила: – Ты видел Циару? – Нет, а что?

– Я немного за нее волнуюсь. Она ужасно расстроилась, ког­да увидела Тэйджа. Она что, панически боится собак? Он нахмурился.

– Я об этом ничего не знаю. В детстве она их очень любила, хотя их у нас никогда не было.

– Ну что ж, тогда не говори ей о нашем разговоре. Она, на­верное, все еще в шоке. Но не упускай ее из виду, хорошо?

Локлейн кивнул – Спасибо за заботу.

– Да, и еще одно. Нил и его брат Филип отдали нам в рас­поряжение «Андромеду», чтобы мы могли свободно торговать. Так что в Донегол мы завтра поплывем на корабле, а повозки пусть подъезжают к рынкам. Отличная новость!

Локлейн попытался улыбнуться, несмотря на то, что это сто­ило ему больших усилий. Он знал, что ему пора перестать злить­ся каждый раз, когда речь идет о ней и Шотландии.

Но с каждым новым письмом или с каждым прибытием ко­рабля он все больше убеждался, что потеряет ее. И в груди его закипала ревность к человеку, который мог так одарить ее в то время, когда самому ему нечего было предложить.

Он попытался вникнуть в смысл ее слов, но ожидание раз­луки затмевало его сознание.

Она повторила громче:

– Прекрасная новость, правда? Но чем ты так обеспокоен?

– Вовсе нет. Я просто задумался, – солгал он.

– Но у нас небольшие проблемы. Я не хочу, чтобы Майкл узнал, что все ценные подарки, которые он привез сюда, при­дется продать на рынке. Ты бы не мог проверить, весь ли кофе упакован, а ящики открыты? Мы можем уложить множество вещей в повозку, которая выедет завтра в Донегал, а в четверг в Кловер и в Эннискиллен.

– Нам действительно необходимо все это продать?

– Думаю, да. И маленькие подарки ко дню рождения тоже Мне нужно будет их распаковать, чтобы отправить всем открытки с благодарностью.

– Но, Мюйрин…

– Нет, правда. У меня есть Тэйдж и пачка кофе. Разве мож­но мечтать о лучшем подарке? Зачем мне все эти побрякушки, драгоценности, платья?

– Но твоя семья хочет, чтобы они у тебя были.

– Она хочет, чтобы они были у Мюйрин Грехем. Теперь я Мюйрин Грехем Колдвелл, землевладелец, и у меня нет времени на эту мишуру.

Локлейн нехотя согласился с ней.

– Хорошо, я прослежу, чтобы их погрузили в повозки перед отъездом, и ничего не скажу Майклу.

Мюйрин ушла писать письма и готовиться к завтрашней поездке в Донегал. Она собрала немного одежды, еду и другие необходимые вещи для них с Локлейном и для Патрика с Сиобан, которые повезут первую повозку. Локлейн и Мюйрин по­плывут на «Андромеде» в Донегал и начнут собирать водоросли и выброшенные на берег деревянные обломки. Она с нетерпе­нием ожидала этой поездки к морю, и не в последнюю очередь из-за того, что они с Локлейном проведут почти целый день наедине.

Корабль отплыл на рассвете, и попутный ветер радовал их в пути. Скоро они прибыли в гавань Донегола, где Майкл вы­садил их на пристани.

– Не забудь передать мои письма! – крикнула Мюйрин.

– Как я могу забыть! Еще несколько – и они потопили бы корабль!

Мюйрин показала Майклу язык и крикнула:

– Пока, Арчи! И помни, маме и папе ни слова!

Арчи помахал в ответ лапой своего нового щенка. Он умуд­рился выпросить у полковника Лоури хорошенькую сучку, ко­торую они назвали Эрк. Локлейн объяснил, что это имя озна­чает «рыжая».

«Андромеда» отчалила и уплыла в сторону Шотландии. Мюй­рин тоскливо наблюдала за ней какое-то время, затем поверну­лась к Локлейну, стоявшему за ней в ожидании, когда корабль скроется из виду и они наконец останутся вдвоем.

В ее аметистовых глазах блеснули непролитые слезы, но она выдавила из себя улыбку. Взяв Локлейна за руку, она прогово­рила:

– Ну, Локлейн, пришло время показать мне достопримеча­тельности.

Донегол был симпатичным торговым городом, построенным вокруг зеленой ромбовидной поляны с изумительным замком, выложенным рыжевато-коричневым камнем.

– Разве он не прекрасен? – восхитилась Мюйрин.

– Изначально он принадлежал династии О'Доннелов. До­негол, или Дан на Голл, «Форт чужестранцев», в данном случае викингов, которые основали его в десятом веке. Это была сто­лица территории О'Доннелов, известная как Тир Хонейл. Но англичане захватили эту территорию, и замок был заново от­строен в тысяча шестьсот десятом году.

– Мне нравятся эти башни. Очень красиво, – отметила Мюйрин, когда они проходили мимо.

– А там, у плотины, остатки старого францисканского мона­стыря. Он был построен в тысяча четыреста семьдесят четвертом году, но сильно разрушен в тысяча шестьсот первом году Хью Роу О'Доннелом, когда тот держал в осаде своего кузена Гарбана и английский гарнизон. Он пытался объединиться с англи­чанами, хотя ему это не удалось, и был заточен в темнице до самой смерти в тысяча шестьсот двадцать девятом году, – рас­сказывал ей Локлейн, пока они, разглядывая витрины магази­нов, шли по дороге на рынок вдоль ромбовидной поляны.

– Откуда ты так хорошо знаешь историю своего края? Я, например, всегда была равнодушна к истории Шотландии, – сказала она, пораженная знаниями Локлейна.

– Было несколько великих историков, известных как «четыре мастера», которые в семнадцатом веке взялись написать историю Ирландии, – пояснил он.

Он повел ее к углу ромба, где находился странного вида ка­мень с высеченной надписью.

– Они были отсюда, и это маленький памятник, увековечи­вающий их. Они записали историю аббатства, на месте кото­рого сейчас стоит этот отель.

– Удивительно. Я бы ее когда-нибудь с удовольствием про­читала, – ответила Мюйрин, взяв его за руку и направляясь к отелю, где им удалось немного отдохнуть. Локлейн поинте­ресовался, кто сможет отвезти их в Россноулаг, чтобы они при­ступили к сбору дров.

Через полчаса он сообщил:

– Нас подвезут.

Они ехали на повозке для перевозки мебели, которая от­правлялась из города после того, как рано утром был продан весь товар.

Проехав несколько миль, Локлейн предложил:

– Давай сойдем и немного прогуляемся.

Он помог ей спуститься с повозки, и его руки на один счаст­ливый миг задержались на ее тонкой талии. Они прошли пеш­ком около трех миль, пока наконец достигли лучшего из пля­жей, которые Мюйрин видела за всю жизнь. Он простирался на мили золотой лентой, с водорослями, с ценными обломками дерева и морскими ракушками – единственным, что выделя­лось на его гладкой поверхности.

Мюйрин сняла ботинки и чулки и подняла до колена юбки, наслаждаясь ощущением прохладного гладкого песка под но­гами. Тэйдж, который был с ними и послушно просидел у нее на коленях в течение всей поездки, носился, играя с бурунами, и через некоторое время даже последовал примеру своей хо­зяйки и стал собирать деревяшки и складывать их в кучу.

Он оказался к тому же и прекрасным ловцом морской жив­ности. Когда солнце поднялось высоко в небе, Локлейн пред­ложил наловить крабов и моллюсков на обед. В шаль Мюйрин, завязанную у нее на талии как фартук, они стали собирать мол­люсков, труборогов и мидий. Локлейн развел небольшой костер из вынесенных на берег обломков, и они приготовили обед в предусмотрительно взятой Мюйрин небольшой кастрюле с пресной водой. За этим обедом втроем Мюйрин с Локлейном обсудили все, что им предстояло сделать за день.

– «Андромеда» – хороший корабль.

– Да, очень. С ним мы сможем сделать очень много. Знаешь, Локлейн, я действительно чувствую, что все наконец-то начи­нает меняться к лучшему.

– Я надеюсь на это.

Он улыбнулся ей и, чтобы скрыть свои эмоции, ласково по­трепал по голове щенка.

Закончив обед, они еще час собирали дрова, но солнце стало припекать, и Мюйрин сняла свое красно-черное платье и все остальное, кроме нижней юбки и сорочки, и бросилась в воду. Тэйдж кинулся за ней, гадая, что за новую игру затеяла его хозяйка.

– Мюйрин, сейчас же холодно! Немедленно выходи! – крик­нул Локлейн, стоя босиком у воды.

Он испугался, что Мюйрин утонет, но вскоре убедился, что плавает она так же хорошо, как и делает все остальное. Он несколько минут наблюдал за грациозной наядой, а потом со вздо­хом разделся и бросился в прохладную воду.

– Мне было интересно узнать, умеешь ли ты плавать, – рас­смеялась она.

– Не слишком хорошо, – признался он, останавливаясь там, где его ноги едва касались дна.

Мюйрин подплыла и поцеловала его. Спустя некоторое вре­мя они вышли из воды и побежали к уединенной песчаной дюне, оставив Тэйджа, радостно играющего на пляже.

Они судорожно слились друг с другом, торопясь и изнемо­гая в тревожном ожидании открыть что-то новое для себя, испытывая особое волнение от того, что видели реакцию друг друга в свете дня. От песка и ледяной воды их кожа покрылась мурашками, и каждое соприкосновение их рук казалось слад­кой пыткой. Поглаживая ее грудь и живот, он лег сверху, войдя в нее одним уверенным ударом. Еще быстрее, чем обычно, почти мгновенно Мюйрин достигла оргазма, чуть раньше Локлейна.

– Какое блаженство, – промурлыкала она, расслабляясь. Она потерлась щекой о его влажную грудь, прижимаясь к нему, как довольный котенок.

– Вот что я всегда ненавидел на пляже.

– Что, заниматься любовью в дюнах?

– Нет, то, что здесь столько песка.

Локлейн, весь красный, пытался отчистить от песка свои сокровенные места, и чувствовал, как весь горит желанием.

Она поцеловала его, но подавила желание, помня о деле.

– Идем. Еще раз искупаемся и пойдем собирать дрова.

– Но ты же замерзнешь во всем мокром, – заволновался Локлейн.

– У меня свои секреты. Твоя сестра дала мне для тебя чистое белье, и я кое-что взяла с собой. Так что давай искупаемся, переоденемся и соберем еще немного. В конце концов, нам нуж­ны удобрения. И помни, скоро приедут все остальные.

Момент был упущен, и, хотя Локлейн пытался вернуть его теплым возбуждающим поцелуем, дела оказались важнее. Ему нравилось быть с ней наедине, слушать ее детские воспомина­ния, переживания и рассказы о жизни в Шотландии. Раз, на­клонившись за деревяшкой, она спросила:

– А ты никогда не рассказываешь о своем детстве, о себе. Почему?

Локлейн ответил не сразу.

– Должен признаться, мое детство было трудным. Тетя за­рабатывала на жизнь шитьем. Ей было очень тяжело прокор­мить нас троих. Она и замуж не вышла потому, что никто не хотел брать на себя такую обузу.

– Это, наверное, ужасно – чувствовать, что ты никому не нужен.

– Да. Раньше мы с Циарой были более близки, но, когда по­взрослели и пришло время подумать о своей семье, она изме­нилась.

– Каким образом? – спросила она, глядя ему в глаза. В них отразилась боль воспоминаний.

– Я не знаю. Она вела себя так, будто я был для нее недо­статочно хорош. Она всячески манерничала и важничала. Она, можно сказать, утратила радость жизни.

Мюйрин удивила такая характеристика сестры Локлейна.

– Действительно, мне тяжело представить ее счастливой, если даже крошечный щенок может вызвать у нее истерику.

Локлейн перевел разговор на другую тему.

– Мы целый день только и делаем, что разговариваем. По­чему бы нам не поиграть?

– И во что же ты предлагаешь поиграть?

– В слова. Для начала авторы, а потом, может быть, цита­ты? – предложил он.

– Хорошо, – согласилась Мюйрин.

Они провели остаток дня, весело играя в слова и распевая песни.

– Ты, наверное, немало тренировался, – сказала Мюйрин, когда он пропел «Та те то shui» и несколько других песен.

– Признаюсь, я узнавал значение нескольких слов.

Он усмехнулся и провел рукой по волосам, проверяя, успели ли они высохнуть.

– А теперь ты спой, – попросил он, начиная собирать новую кучку.

– Хорошо, но, по-моему, уже пора ужинать, как ты считаешь? Скоро стемнеет, а нам нужно побольше дров и место для ночлега.

– Иди за моллюсками. А я соберу сухие дрова и разобью лагерь.

Мюйрин сумела приготовить роскошный ужин из того, что добыли из моря, и продуктов, которые привезла в своей ма­ленькой черной сумке. Они ели, залитые розовым светом садя­щегося за горизонт солнца, и ей никогда еще не было так хоро­шо. Они даже выпили по чашке кофе после ужина.

– Мой маленький вклад в ужин, – он протянул ей корич­невый бумажный пакет. – Я купил еще один из того, что от­правили сегодня на рынок.

– Надеюсь, им удалось удачно продать весь товар.

– Что ж, об этом ты можешь спросить их сама, – ответил он. – Кажется, они уже едут.

Патрик и Сиобан издалека увидели костер и направили свою повозку прямо к пляжу.

– Она может служить защитой от ветра, заслоняя нас от мор­ских бризов, – предложил Патрик, спрыгивая с ящика кучера.

– Идите ужинать, если хотите, – пригласила их Мюйрин.

– Пахнет здорово, – сказала Сиобан, принюхиваясь и от­кидывая назад свои рыжие волосы, когда их растрепал лег­кий ветерок.

– Что ж, тогда поторопитесь, пока моллюски не стали рези­новые или их не доел Тэйдж, – рассмеялся Локлейн, когда бо­родатая мордашка терьера уткнулась в кастрюлю.

Они вчетвером поделились впечатлениями от Донегола, за­тем Локлейн встал и потянулся.

– Если вы меня простите, да и для Мюйрин это тоже был тяжелый длинный день, мы пойдем устраиваться на ночлег вон за той дюной.

Мюйрин покраснела, но взялась за протянутую Локлейном руку. Они нашли на пляже укромный уголок, и Тэйдж не отстал от них. Они лежали на спине обнявшись и смотрели, как мил­лионы звездочек всходят на небе. Локлейн поразил ее осведом­ленностью в названиях разных созвездий.

Мюйрин казалось, что никогда у нее еще не было такого за­мечательного дня. Когда губы Локлейна нашли ее губы, она буквально растворилась в его объятиях. Там, где он, мелькнуло где-то глубоко в ее подсознании, там и мой дом.