Допрос с пристрастием

ГЛАВА 8

Рязань встретила меня неприветливо: проливным дождем в начале декабря, да таким сильным, что дворникам машины пришлось постоянно работать. А завтра обещают мороз. Если прогноз погоды оправдается, то будет весело, сплошной каток. Впрочем, я уже давно переобулся, да и не собирался торчать здесь так долго. Конечно, это иллюзия, самообман, но, когда я в родном городе, создавалось ощущение, что мне под силу влиять на ситуацию, и Кристи, хоть не рядом, но под моим присмотром. А значит, никуда от меня не денется, не сбежит больше. Гребаная сучка, любимая гадина, ненаглядная предательница, лгунья! Я чувствую подвох, но не могу понять, в чем он заключается, не могу разобраться, какая же она настоящая — та богиня секса, в глаза которой ныряешь, словно в темный омут, или та испуганная девочка, всем своим видом кричащая: «как вам не стыдно меня обижать!» Или же расчетливая стерва, презрительно кривящая губы в сторону любого, кто, по ее представлению, ниже рангом. Знаю одно, Кристи врет… И я не успокоюсь, пока не пойму, что она скрывает и почему, черт возьми, ведет себя так по-разному. Кроме того, внутри сидело ощущение, что это дело не такое простое, как казалось на первый взгляд. Да и ограбление загородного жилища Швецов не шло из головы. В доме перевернули все вверх дном, даже вспороли мягкую мебель, значит, искали более чем тщательно. Тогда почему многие дорогие вещи, лежащие на виду, остались на месте? Может, искали вовсе не деньги и ценности? Ладно, разберемся.

Посмотрел на часы, что-то я слишком рано приехал, до приземления самолета, на котором летел с отдыха сын Роберта Евгеньевича, еще почти два часа. Но ничего, сначала можно навестить первую жену убитого. Ее алиби по нашему запросу проверяла местная полиция, но по-серьезному еще никто не допрашивал.

***

— Игнатова Нина Руслановна? Я следователь, ведущий дело убийства вашего бывшего мужа. Откройте, пожалуйста, дверь.

Удостоверение, показанное через глазок, слава богу, убедило женщину впустить меня внутрь квартиры.

Первая мадам Швец была молодящейся дамой лет пятидесяти, очень красивая несмотря на возраст, с пышными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами.

— Не понимаю, чем я могу помочь в расследовании этого убийства. Мы не виделись с Робертом лет десять.

— Просто хочу поговорить. Вы прожили в браке с ним дольше всего, почти двенадцать лет, должны знать врагов и друзей убитого.

Женщина горько усмехнулась.

— Мне сказали, что его убила молодая жена. Зачем нужны сведения о врагах?

— Любое расследование требует всестороннего подхода. Так ведь?

Она лишь равнодушно пожала плечами.

— Почему вы не приехали на похороны супруга?

— Боялась, что моя радость будет неуместной на таком траурном мероприятии.

— Радость?! — невольно напрягся, как собака-ищейка, почувствовавшая след.

— Я ненавидела этого ублюдка.

Как интересно.

— Потому что он нашел себе жену помоложе?

— Нет, этот факт, помнится, несказанно обрадовал, я готова была петь и танцевать от счастья.

Все интереснее и интереснее.

— Так опостылел супруг?

Нина Руслановна нервно рассмеялась.

— Можно и так сказать.

— В чем же причина вашей ненависти? Насколько я знаю, материально он вас не обидел?

Горькая улыбка скривила лицо хозяйки дома.

— Да, Роберт был щедрым сукиным сыном.

— Почему сукиным сыном? Всеми уважаемый человек!

— Уходите! Я больше не хочу расстраивать себя разговорами о нем!

Убраться сейчас, особенно когда нащупал хоть какую-то ниточку?! Да ни в жизнь!

— Нина Руслановна, прошу вас продолжить, раз уж вы начали рассказывать. Чем была вызвана ваша нелюбовь к мужу?

Она нервно сжала руки… потом отошла к окну.

— Я не буду ничего говорить.

— Вы хотите, чтобы вас вызвали повесткой? Или же задержали до выяснения обстоятельств? Насколько я знаю, ваше алиби на тот вечер проверяли, однако в свете сказанных слов это будет вполне позволительная процедура. Вдруг вы кого-то наняли, чтобы убить ненавистного супруга.

— Вызывайте, задерживайте, — спина и затылок женщины красноречивее всяких слов говорили — она нисколько не испугалась моих липовых угроз.

Что же делать-то? Ведь я всем нутром чую, мне нужны ее слова, в них может содержаться разгадка если не к преступлению, то, во всяком случае, к непонятному поведению Кристины. А что если сказать правду?

— Нина Руслановна, понимаете…это не просто обычное дело для меня. Тут кое-что личное. Я знал Кристину Сергеевну раньше...

Бывшая жена убитого повернулась и с любопытством посмотрела в мою сторону.

— Вы ее любите?

Даже вздрогнул от этого прямого вопроса. Не знаю, что там выражала моя физиономия, но черт возьми, в самую точку.

— Д-да... — признался я, даже не ей — самому себе.

Люблю... все это время любил... ненавидел, хотел забыть и лелеял воспоминания о каждом моменте. А теперь, когда жизнь опять нас столкнула, пепелище в моей душе снова заискрилось, запылало всеми цветами радуги.

— Роберт — страшный человек, — вдруг неожиданно заговорила Нина Руслановна, — уверенный в своей исключительности и безнаказанности. Он всегда оценивал людей с точки зрения их полезности для себя. Еще тот паучара — затягивает в свои сети, а потом выпивает тебя до дна, без остатка.

Невольно скривился. След, кажется, оказался липовым. У дамочки, похоже, слегка больное воображение, свихнулась на почве обиды к бывшему мужу.

— Если хорошо копнуть, у него найдется куча врагов в самом близком окружении. Думаю, каждая из его жен... да что там, большинство друзей и знакомых втайне желали ему смерти, а решилась только эта хрупкая девочка. Я ведь помню ее совсем маленькой, большеглазым темноволосым ангелом. Мой сын когда-то играл вместе с ней. В своем желании иметь самое лучшее Роберт даже дочку друга не пожалел. Подлая низкая скотина, способная на все, чтобы удовлетворить свое Эго. Вот, посмотрите!

Нина Руслановна протянула левую руку с изуродованными, покореженными пальцами. Такое ощущение, что кто-то давно их размозжил тяжелым предметом, потом они срослись, навсегда запечатлев следы этого издевательства.

— Что с вами случилось?

Она пожала плечами, и снова горькая улыбка появилась на ее лице.

— Отметина от Роберта Евгеньевича, доказательство его любви. Хорошо хоть жива осталась…

По телу прошелся холодок догадки. Мне вспомнился ужасный шрам на плече моей Кристи. Неужели это тоже след мужниной любви?

— Он вас избил?

— Бил постоянно, все двенадцать лет нашего брака. Поводом могло быть что угодно, не так посмотрела, не на того посмотрела, опоздала на пять минут, плохо приготовила ужин. Роберт внушил мне мысль, что я плохая, недостаточно его люблю, тогда как он все делает для процветания нашей семьи, наряжает и балует свою женушку. Я словно под гипнозом ходила, не знаю, как с ума не сошла. Бьет, значит любит, думалось мне. А по этой логике выходило, что его чувства более чем сильны. Ха! Потом я узнала, что он мне изменяет.

Она снова показала изуродованную руку.

— Я тогда имела глупость устроить скандал и пригрозить разводом. Самое интересное, Роберт все перевернул с ног на голову, выставив меня стервой, а себя все понимающим мужем, которого лишь моя холодность толкнула в постель к другой. Но для него это просто тело, ничего не значащая девица, тогда как я любимая женщина, которой он дал свою фамилию, с которой растит сына. Я должна быть благодарной ему за заботу, а не изводить своей глупой ревностью. Чтобы растолковать эти простые истины, он использовал молоток, Роберт тогда очень сильно рассвирепел.

— Не понимаю, что заставляло вас терпеть подобное отношение?

Из красивых голубых глаз побежали слезы.

Опешил, не зная, как помочь этой израненной женщине.

— Сначала я его любила. А потом... Кто я? И кто Роберт? Он не дал бы мне спокойно жить, мог спокойно убить, пойди я против. И учитывая его должности, ничего бы ему за это не было. Он сделал все, для того чтобы стать всемогущим Робертом. Поэтому я терпела и действительно обрадовалась, когда он захотел со мной развестись.

— Думаете, с другими женами он обращался так же?

Снова горькая усмешка появилась у нее на губах.

— Уверена, человек вряд ли изменится, особенно в таком солидном возрасте. Ему доставляло удовольствие измываться над женщинами.

Руки от бессильного гнева сжались в кулаки. Однако картинка не складывалась, Кристина, которую я знал, никогда бы не стала терпеть подобное отношение.

— Кристину Калашникову было кому защитить — отец, брат, да и она совсем другая, она бы не позволила…

Нина Руслановна лишь пожала плечами.

— Значит, была причина. Этот паучара чем-то ее держал.

В груди нарастало что-то темное, страшное, звериное… Гнев… Если это правда… я разорву… весь мир разорву.

— Какие отношения были у вашего сына с бывшим мужем?

— Я не мешала им общаться. Попробовала бы только. Сына Роберт по-своему любил, наследник, как-никак, а самое страшное, пытался внушить ему свои взгляды на мир. Хорошо, что он больше мой мальчик.

— Чем я могу вам помочь?

Опять грустная, несколько нервная улыбка появилась на женских губах.

— Помогите Кристине. Мне всегда нравилась эта ласковая, веселая девчушка. Вы будете очень красивой парой.

Попрощался и вышел на улицу. Во всю ширь легких жадно вдохнул холодный воздух. Слова Нины Руслановны меня потрясли, мысли, как стая бешеных голодных собак в поисках пропитания, рыскали в голове, пытаясь найти ответы на мучающие меня вопросы. А еще хотелось кричать, кричать во все горло и биться головой о стены, чтобы хоть как-то справиться с эмоциями. Однако что-то не сходится, почему Кристи сейчас молчит? Почему семья настаивает на счастливом браке? Ведь дай эту историю в руки хорошего адвоката — и минимальный приговор гарантирован, даже если она в самом деле убила своего мужа.

Кристи, девочка моя темноглазая, что же ты скрываешь?

Другая жена Роберта Евгеньевича жила в Краснодаре. Съездить туда сейчас не представлялось возможным, но мне очень нужно было с ней поговорить. Немедленно.

— Дим, привет. Найди, пожалуйста, телефон второй супруги Роберта Евгеньевича.

— Окей, подожди чуточку, вышлю смс.

— Жду.

Нервно закурил сигарету. Может, это поможет успокоиться. Эффективнее, конечно, настучать кому-то по роже. Нет, держи себя в руках, Вовчик, мордобоем делу разве поможешь. Никотин горечью оседал на языке, а от сдерживаемого гнева горечь скапливалась в душе.

Вот и СМС пришло. Чуть подрагивающими пальцами набрал присланный Лапугиным номер. Мне ответил приятный женский голос.

— Лилия Анатольевна?

— Да.

— Я следователь по убийству вашего мужа.

— Что вы хотите?

Не стал юлить.

— Я только что разговаривал с первой женой Роберта Евгеньевича. Скажите, вас муж тоже избивал?

Молчание красноречивее всяких слов. Черт, Нина Руслановна не обманывала.

— Это как-то поможет следствию?

— Возможно.

— Да, он был еще тем садистом. Только не путайте, пожалуйста, с БДСМ-ными играми.

***

До безумия хотелось быстрее попасть домой, поэтому я решил перехватить сына убитого прямо в аэропорту. Евгений Робертович был похож на отца, хотя черты матери в виде светлых волос и голубых глаз тоже проглядывали. Красивый парень. Он был чуточку младше меня, примерно Кристинкин ровесник, а у нас с ней разница в четыре года.

— Евгений Робертович, я Карпов Владимир Константинович, веду дело об убийстве вашего отца, хотел поговорить.

— Пощадите, только самолет приземлился, — недовольно начал он, — устал.

— Понимаю, но вы так долго были недоступны для разговора. Я специально приехал в этот город, чтобы взять у вас показания. Войдите в мое положение. Или вы предпочитаете тащиться к нам за триста пятьдесят километров?

— Милая, — обратился он к довольно симпатичной блондинке, — мне нужно поговорить со следователем, получи, пожалуйста, багаж.

"Милая" прошлась по мне любопытным взглядом и согласно кивнула.

Мы отошли в сторону, подальше от толпы, ожидающей раздачу своих чемоданов.

— Почему вы не приехали на похороны отца? — задал сразу вопрос в лоб.

— Я отключил свой телефон на время отпуска, меня нашли уже слишком поздно, отца как раз хоронили в тот день. Я не успевал. А потом, к чему было уезжать, ведь тур и обратные билеты оплачены.

Бла-бла-бла… В общем, сыночек не счел нужным прервать свой отпуск ради такой незначительной причины, как смерть отца. Что ж, собаке собачья смерть. Даже дети на похороны не приехали.

— Вы, как я вижу, не очень-то ладили с отцом?

Это немного разозлило Евгения Робертовича.

— У нас были нормальные отношения. Но мы жили в разных городах, редко общались.

— Как вы относились к мачехе?

— Вы последнюю отцову жену имеете в виду? Да никак, я помнил ее ребенком, потом увидел на свадьбе. Позавидовал даже, Кристина стала очень красивой женщиной. Не будь она невестой отца, непременно попробовал бы за ней приударить.

Руки самопроизвольно сжались в кулаки. Нашелся тут, пробовальщик. Черт, Карпов, ты ревнивый идиот.

— Как думаете, она могла убить Роберта Евгеньевича?

Младший Швец отвел глаза, но я успел понять — он знал о специфике общения отца с женщинами.

— Папа.., — мой собеседник замолчал, подбирая слова, — очень жесткий человек.

Решил внести ясность:

— Это называется бытовым насилием.

— Мама нахлебалась с ним, — продолжил Евгений Робертович. — И да, возможно, у Кристины были основания его убить.

— Только у Кристины?

— Не только... Думаю, причины были у многих... Родитель умел давить на людей. В мою жизнь тоже постоянно вмешивался, пытаясь ее определять.

— И что вы?

— А что я? Плохой, хороший, но ведь он мой отец. Кроме того, у папы были связи, деньги, глупо ото всего этого отказываться из-за детских обид и его деспотичного характера. Поэтому я делал вид, что слушаюсь, но поступал в большинстве случаев по-своему.

Мудро. Ничего не скажешь.

— Знаете, на самом деле очень хорошо, что вы приехали, дело в том, что примерно полгода назад отец попросил меня арендовать на свое имя ячейку в банке. Насколько я знаю, никаких ценностей он там не хранил, только бумаги. Папа сказал тогда, если с ним вдруг что-нибудь случится, передать документы следствию и разослать в газеты.

Значит, Роберт Евгеньевич чего-то боялся. Теперь стало понятно, что так тщательно искали в загородном доме Швецов. Зачем Роберту Евгеньевичу нужно было хранить бумаги в другом городе, да еще в банковском ящике на имя сына?

— Надеюсь, эти бумаги будут полезны следствию. Только вот ключа у меня нет.

— Поскольку ячейка зарегистрирована на вас, то банк обязан выдать дубликат. Надеюсь ваша "милая", — кивнул в сторону скучающей девушки возле ленты выдачи багажа, — справится одна.

— Даже отдохнуть не дали, — заворчал сын убитого, но все же пошел объясняться с блондинкой.

В банке после проверки документов нам без лишних вопросов дали другой ключ.

Весь собрался, как перед прыжком, когда Евгений Робертович открывал небольшую дверцу в хранилище банка. Как он и говорил, никаких денег там не оказалось. В ящике лежали конверты. Но что-то подсказывало мне — содержимое этой банковской ячейки ценнее и опаснее всяких там бумажек, даже самого высокого номинала. «Аптекарь», «Новатор», «Бабник» мельком прочитал я подписи, кое-где стояли просто инициалы. На одном из конвертов, где размашистым почерком было выведено слово «Калаш», сердце начало вести себя странно, словно подсказывая мне, что в нем информация, которая может многое объяснить. Компромат… Уверен, в каждом таком конверте какие-то сведения о людях, позволяющие Роберту Евгеньевичу их контролировать. «Он все сделал для того, чтобы стать всемогущим Робертом», — вспомнились мне слова Нины Руслановны.

Мелодия мобильного телефона прозвучала слишком громко в тишине банковского хранилища. Вздрогнули и я, и Евгений Робертович. А может, просто нервы ни к черту. Как же не вовремя зазвонил телефон. Что понадобилось Димке Лапугину?

— Привет!

— Карпов, у меня есть новости по делу.

— Давай, слушаю.

— Поражаюсь твоему чутью Вовчик. Я все думал, зачем следственный эксперимент проводить, если и так все ясно.

— Короче, — нетерпеливо перебил его я.

— Короче, эксперты сказали, что один из ударов подозреваемая точно не могла нанести. Для этого она должна быть как минимум на голову выше и килограмм на пятнадцать, а то и все двадцать, тяжелее.

Значит, все-таки Кристина не убийца.

— Куда смотрел патологоанатом, делающий первое заключение?

— А вот тут самое интересное, его нашли мертвым в своем кабинете.

— Патологоанатома?

— Да.

— Отчего он умер?

— Представляешь себе, передоз. А ведь дядечка не употреблял наркотики.

Вот оно — закрутилось, завертелось! Кажется, улей со злыми пчелами, который держал в узде Роберт Евгеньевич, проснулся. Теперь они так могут покусать, мама не горюй!

Сын Роберта Евгеньевича нервно переминался с ноги на ногу возле ячеек, было видно, что ему не нравилось промедление.

— Подследственную надо отпускать, — продолжал говорить Лапугин.

— Черт, нет, подожди, дай мне вернуться!

— Это не такая уж быстрая процедура, успеешь.

— Хорошо, давай, до связи.

— Евгений Робертович, мне срочно нужно возвращаться. Документы я изымаю для дальнейшего ознакомления. Кстати, открылись новые обстоятельства по делу убийства вашего отца, кажется, последняя жена все-таки не виновата в его смерти.

Для проформы достал из портфеля файл, перчатки, запихнул туда конверты из ячейки, типа опечатал. Надеюсь, что сын, несмотря на должность отца, не сильно разбирается в тонкостях уголовного расследования, ведь я нарушил все мыслимые процедуры по изъятию документов. Но что-то подсказывало мне — это ящик Пандоры, и стоит хорошенько подумать, прежде чем его открыть, вытаскивая на свет содержимое.

— Держите меня в курсе расследования.

— Конечно, Евгений Робертович, вот моя визитка, если у вас появятся какие-то мысли о том, кто может быть причастен к смерти вашего отца, то прошу позвонить...

Распрощались мы почти по-дружески. Хотя мне очень хотелось набить ему рожу. Во-первых, потому что, несмотря на появившуюся к нему симпатию, факт оставался фактом — Евгений Робертович — сын этого урода, укравшего и мучившего мою девочку, во-вторых, внутри сидело нетерпение, быстрей посмотреть, что в конвертах, быстрей начать движение в сторону дома, то есть поближе к Кристине, а мне пришлось еще минут пятнадцать трепаться с младшим Швецом и даже поведать некоторые детали расследования. Наконец мы разошлись каждый к своей машине. Там, отгороженный металлом и стеклом корпуса автомобиля, я быстро нашел конверт, подписанный словом «Калаш». А теперь посмотрим, чем этот паучара держал мою кису Кристи. Открыл конверт и принялся изучать документы. Н-да, откаты, мошенничество в особо крупном размере, да еще и с использованием служебного положения. Лет на десять как минимум. По телу прошелся холодок. Вот, значит, как! Картинка сложилась, все пазлы стали на свои места — Кристина стала женой Роберта Евгеньевича, чтобы спасти отца от тюрьмы. Ее назначили жертвой, пытаясь заткнуть пасть этому старому развратнику. Кулак с силой впечатался в пластмассовую панель служебной машины. Жаль, что Роберт Евгеньевич — покойник. Тело просто жаждало насилия, я бы хотел сам отправить его на тот свет. Медленно и методично избивать этого всеми уважаемого представителя закона, постепенно превращая лицо и тело в кровавое месиво.

Девочка моя темноглазая, как же так… Что же тебе пришлось выстрадать? А я… Зачем ее отпустил?! Почему поверил?! Ведь за тот год, который мы были вместе, Кристина не дала мне ни одного повода усомниться в своих чувствах. Готовила мне ужины, ждала с работы, радостно встречала, даже если я опаздывал на три часа. В постели же… она была просто фееричной любовницей. Отдавалась вся без остатка, была готова на любые эксперименты, лишь бы я оставался довольным. Все дело в моих чертовых комплексах, извечной классовой неприязни со стороны простого работяги к людям с большими деньгами. Ведь я всегда думал, что ей не пара, что Кристи побудет со мной немножко, побалуется, а потом улетит к такому же золотому мальчику, как она, кушать черную икру из серебряных ложечек. Ожидал ее предательства, потому так легко одурачился. Идиот, дебил, чурбан бесчувственный!

Остальные конверты не стал рассматривать, они мне были малоинтересны, небрежно засунул их в бардачок машины. Быстрее, быстрее, Володька, нужно возвращаться назад! Забрать мою Киску из этого ужасного места, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Теперь никто не посмеет у меня ее забрать.