Дорога любви (Эйна Ли) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 7

Для несчастных погорельцев палаточного городка железнодорожная компания спешно доставила вагоны и палатки. Но никто не мог возместить им то, что погибло в палатках с огнем. И потому жители Огдена решили собрать для пострадавших пожертвования.

Многие вклады оказались весьма щедрыми, и скоро отцы города уже могли приступить к распределению помощи среди пострадавших.

Так случилось, что собранные горожанами средства подоспели именно в тот день, когда ирландцы празднуют день своего самого главного святого. Как известно, любой истинный сын Ирландии в День святого Патрика обязательно принимает участие в параде.

Никогда еще на улицы Огдена не выходило столько жителей, как в этот день. На праздник вместе со своими семьями прибыли самые богатые фермеры штата. Решиться отправиться в путь им помогло известие, что правительство заключило новое соглашение с индейцами. На парад прибыли и мормоны, узнав, что в нем примет участие сам Бригем Янг.

Увидев из фургона в толпе зрителей Кэтлин Рафферти, Роури поспешила к этой отважной женщине, чтобы выразить ей свое восхищение. Поскольку парад был ирландским, Кэтлин не могла на него не прийти.

Парад возглавлял паровоз Калеба Мэрфи. «Бетси», как он называл свой локомотив, возвестила о начале марша свистками и звоном колокола. С будки паровоза и с угольного тендера свешивались бесчисленные разноцветные ленты. Солнце, отражающееся от начищенных по случаю праздника деталей, слепило глаза. Калеб Мэрфи важно махал толпе рукой из окна с одной стороны будки, в то время как Джек Кейсмент, непосредственный руководитель строительства, приветствовал зрителей с другой стороны.

Перед паровозом гордо вышагивал гранд-маршал парада Мичелин Дэннехи, размахивая жезлом, но не забывая и о сигаре, дымящейся в другой руке. Иногда маленький человечек замедлял ход и кланялся тем, кого узнавал в толпе.

Поскольку бригада Майкла Рафферти уложила больше всех рельсов, ей была оказана честь идти первой. Следом шли другие бригады, затем – оркестр школы Огдена с трубами, флейтами и тромбонами. На оркестрантах была ярко-красная форма с белыми кантами.

За ними в открытой повозке, приветственно поднимая руку, ехал Бригем Янг, духовный лидер мормонов и бывший губернатор штата Юта. Его участие в параде свидетельствовало о важности прокладки железной дороги.

Также в параде принимал участие бродячий цирк, который по счастливой случайности гастролировал в соседнем городке Бригем-Сити.

– Такого праздника в Огдене не было со времен прибытия первого паровоза, – воскликнула Роури, когда по окончании парада толпа начала понемногу расходиться. – Кэтлин, ты никуда не спешишь?

Кэтлин знала, что ее муж либо уже находится в местном кабачке, либо направляется к нему. И с первым же стаканом он совершенно забудет, что у него есть жена.

Она улыбнулась Роури.

– Нет. Думаю, я могу немного погулять по городу.

– Тогда, может, пойдем выпьем лимонада или чаю? А потом вместе посмотрим город.

– С удовольствием, – сдержанно ответила Кэтлин, стараясь не выдать, как благодарна за такое внимание.

У нее не было подруг: ее робость и застенчивость, а также грубый характер мужа не способствовали поддержанию знакомств. Но с Роури Коллахен они почему-то подружились сразу – может, потому, что у Роури была та твердость характера и уверенность в себе, которых столь не хватало Кэтлин. Та была слишком строга к себе, чтобы признать, что покорность и забитость не были врожденными свойствами ее характера, они появились в результате ее супружеской жизни.

Роури схватила ее за рукав и потащила за собой по улице. Хозяева ранчо и местные предприниматели, прибывшие на праздник, собрались вместе в зале городских собраний. Главной темой их разговоров было новое соглашение между индейцами и правительством Соединенных Штатов.

– Мы учим своих детей читать, писать и считать, – громко произнес Коллахен. – Эти ленивые индейцы учат своих тупоголовых детишек единственной науке – воровать. Что толку от этого соглашения, если индейцам вдруг придет в голову увести наших лошадей?

– В горах и так много диких лошадей, Ти Джей, – осмелился заметить один из собеседников.

– Конечно. А вы видели, чтобы индейцы пытались какую-нибудь из них поймать и объездить? Нет. И никогда не увидите. Потому что все они чертовски ленивы. Гораздо легче украсть наших.

– Тогда индейцы не ленивы, а умны, – возразил кто-то. – Мой сын как раз вчера сломал руку, пытаясь объездить кобылу.

В ответ раздался дружный смех.

– Нам пора начать их вешать. В большинстве штатов вешают белых, если они украли лошадь или скот. Надо делать то же и с индейцами.

– Ладно, Ти Джей. Они, как правило, воруют только овец, чтобы прокормиться. До сих пор они не причиняли нам серьезных проблем. Их, правда, в последнее время вспугнула железная дорога.

Коллахен мрачно взглянул на него.

– А ты не хочешь сходить на кладбище и посмотреть на могилу моей Сары?

Говоривший опустил голову.

– Прости, Ти Джей. Я забыл, кого ты потерял.

– А я не забыл. А пару недель назад индейскую стрелу вытащили из моей дочери. Наши женщины больше не могут считать себя в безопасности. Что было бы с палаточным городком, если бы мои люди не оказались поблизости? Это была бы просто-напросто резня. Хотя я не знаю, что хуже – индейцы или этот сброд с железной дороги. – Здесь Коллахен посмотрел в сторону Томаса Грэхема и Кина Маккензи, которые прислушивались к беседе, стоя у стены.

Вдруг разговоры стихли – в комнату вошли Бригем Янг и один из его последователей. Хотя из-за артрита Янг передвигался с трудом, он до сих пор продолжал пользоваться большим авторитетом, каким пользовался всю четверть века, с того самого дня, как стал духовным лидером мормонов. Усевшись на стул, он отставил трость, снял с головы цилиндр и осторожно положил его на стол.

Томас смотрел на него со жгучим интересом. Он впервые видел известного проповедника вблизи. Нельзя было сказать, что этот приземистый человек с густой черной бородой имел особо утонченные манеры. Он был одет в очень простой, костюм домашнего пошива. Единственным украшением, которое он позволил себе, была цепь от часов, тянувшаяся к карману жилетки. Хорошо ухоженная борода доходила до седых висков; он был подслеповат, но очками не пользовался. Глаза на его скуластом, с крупным носом и маленьким ртом лице были посажены очень близко.

Хотя проповедник и оставил свой пост губернатора, он оставался в этих краях самым влиятельным лицом, и никто, даже Т. Дж. Коллахен, не осмеливался это оспорить.

За Бригемом Янгом признавали большие заслуги в освоении этого края, но доктрина его религии, утверждающая полигамию, сделала его предметом острых нападок со стороны тех, кто считал проповедника всего лишь неграмотным и развратным проходимцем. Самым ходким при этом было обвинение, что от своих шестнадцати жен он стал отцом пятидесяти шести детей.

Проповедник действительно не мог похвастаться широким образованием, но те, кто беседовал с ним по религиозным или политическим вопросам, неизменно делали вывод, что человек этот не был ни шарлатаном, ни распутником.

От других проповедников Бригем Янг выгодно отличался тем, что жил именно так, как учил других. Каждый час своей жизни он посвящал пути к достижению Царства Всемогущего Бога.

Подобно библейскому Моисею, поведшему некогда своих приверженцев к земле обетованной, в 1846 году лидер мормонов призвал сторонников своих идей следовать за ним из Иллинойса через прерии в штат Юта, где он годом позже основал Солт-Лейк-Сити. Под его руководством город поднялся, вырос и обзавелся большим количеством общественных, экономических и образовательных учреждений. За последние двадцать лет Янг основал на Дальнем Западе триста пятьдесят общин мормонов.

Было известно, что сам он никогда не употреблял табака, кофе или чая, следуя собственной религиозной доктрине.

– Пожалуйста, джентльмены, продолжайте свой разговор, – произнес он, кивнув присутствующим.

Продолжая разглядывать лидера мормонов, Томас подумал, что находится в присутствии великого человека, и вспомнил время, когда Роберт Ли во время войны посетил их полевой госпиталь. Хотя Бригем Янг совсем внешне не походил на утонченного, аристократичного командующего войсками Конфедерации, Томас ощутил в себе то же чувство благоговения, что охватило его тогда.

– Эти проклятые Богом индейцы совсем не имеют прав на эту землю, – продолжил свою речь Коллахен. – Они всего лишь бродячая банда воров и убийц.

Янг, чья религия не терпела брани, поднял руку.

– Мы не знаем, проклял ли Бог эти заблудшие души, мистер Коллахен. Кроме того, не стоит упоминать Бога всуе.

Коллахен проигнорировал его замечание.

Правительство заключает договора с народом сиу, с народом чейеннов, с народом юта, – продолжал он запальчиво. – Дьявол, но это же не народы. Англичане – это народ. Пруссаки – народ. А индейцы – просто племена, племена ленивых бездельников, которые не хотят работать. Все, что они могут, – это убивать беззащитных женщин и воровать скот. Он отставил стул и выставил вперед руку. – Почему мы должны заключать с ними какие-то договора? Если они живут в этой стране, то пусть и подчиняются законам этой страны.

– И пользуются теми же правами, – вставил Кин.

– Не суйся со своими замечаниями, парень, – прорычал Ти Джей, нацелив палец на разведчика компании. – Это ваша дорога растревожила индейцев!

– Вообще-то говоря, о железной дороге их никто не предупреждал, и они вполне могли воспринять строительство как посягательство на свои земли, господин Коллахен, – заметил Янг.

Но Коллахен не желал прислушиваться к возражениям. Он стукнул кулаком по столу, возле которого сидел проповедник.

– Это не их земля. Это наша земля. Мы выросли здесь и принесли в эти края цивилизацию.

– Что они тут сделали? Засеяли поля? Начали выращивать скот? Нет. Они настолько ленивы, что даже не хотят построить себе приличное жилье. – Ударив себя кулаком в грудь, он прорычал: – Дьявол, да у меня за эти двадцать пять лет лопнул зад от работы, но зато сейчас «Округ Си» – самое большое ранчо в этих краях. Каждый год я отправлял индейцам полдюжины коров, чтобы они зимой могли накормить своих детей мясом, – сами индейцы о своих детях заботиться не хотят. А что я за это получил? Эти вонючие ублюдки убили мою жену, а сейчас они ранили мою дочь. – Он открыл дверь. – Что касается меня, то я соглашения правительства соблюдать не стану! – И он, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Бригем Янг покачал головой.

– Конечно, мистер Коллахен понес тяжелую утрату, но его горячность может ему сильно повредить. Я надеюсь, что соглашение положит конец всем конфликтам. Белым и индейцам удавалось мирно сосуществовать в прошлом, и, я уверен, они смогут делать это и в будущем.

– Мистер Янг, – произнес Томас, делая шаг вперед. – Мы не знакомы, сэр. Мое имя – Томас Грэхем. Я доктор с «Юнион пасифик». В этом вопросе у меня нет никакой личной заинтересованности. Я хотел бы только заметить, что могу понять горе мистера Коллахена. Я сам был в палаточном городке, когда ранили его дочь. Думаю, подобные несчастья могут повториться и в будущем. Но это не должно препятствовать строительству дороги, связывающей берега Атлантики и Тихого океана. Возможно, это предприятие – самое значительное из всех, которые осуществлялись в этой стране, и, я думаю, оно окажет в конечном счете влияние на весь мир.

Бригем Янг кивнул.

– Согласен с вами, доктор Грэхем. Нам надо понимать, что мистер Коллахен сейчас движим своим горем. Он реагирует на проблему эмоциями, а не разумом, и это делает его похожим на индейцев. Они, как и он, боятся чудовища – железной дороги, которая ползет по их землям, и армии чужаков, которые ее сопровождают. Но, конечно, прогресс не может быть остановлен. Этого не в силах сделать ни мы, ни индейцы. – Бригем Янг поднялся со стула. – Однако потеря любимого человека может заслонить собой все. И требуется время, чтобы снова себя обрести. Мы все должны молиться Всевышнему, чтобы мистер Коллахен благополучно миновал темную долину скорби прежде, чем эта скорбь обрушит на него какое-нибудь другое несчастье.

Он пожал руку Томасу.

– Был рад познакомиться с нами, доктор Грэхем. А откуда вы сюда приехали?

– Из Виргинии, сэр.

– Колыбель свободы, – тихо произнес Янг и похлопал Томаса по плечу.

Вернувшись к Кину, Томас взволнованно выпалил:

– Ну теперь, когда я вернусь в Виргинию, мне будет что рассказать.

– Думаю, пока мы строим железную дорогу, у тебя появится кое-что, от чего ты не захочешь возвращаться в свою Виргинию.

Перед глазами Томаса тут же возник образ рыжеволосой головки с удивительными зелеными глазами.

– Кое-что… Или кое-кто? – переспросил он. – Ладно, пойдем посмотрим на праздник.

Роури и Кэтлин слушали выкрикивания знахаря, предлагающего публике свой чудодейственный эликсир, способный вылечить все на свете – от крапивницы до женской холодности.

– А от чего страдаете вы? – спросил Томас, подобравшись к Роури сзади.

– Томас! – радостно воскликнула она. – Сейчас я не страдаю ни от чего.

– А я так очень, – удрученно признал он.

– Вот как? – В ее глазах появились озорные искорки. – Это говорит доктор Грэхем или Томас Грэхем?

Он показал свои руки.

– Я без саквояжа. Для меня, как, надеюсь, и для вас, сегодня праздник.

Томас повернулся к Кэтлин.

– А как вы, миссис Рафферти? Вам понравилось на ярмарке?

К своему удивлению, он увидел, что щеки Кэтлин залились краской, да так, как он еще ни у кого не видел.

– О да, доктор Грэхем, – поспешно ответила Кэтлин. Затем глаза ее остановились на Кине Маккензи. – Добрый вам день, мистер Маккензи.

Кин наклонил голову.

– Миссис Рафферти.

– А что это здесь делают две такие прелестные леди? – осведомился Томас.

– О, мы просто смотрим на город, – беспечно бросила Роури.

– Вы не разрешите присоединиться к вашей компании? – поинтересовался Томас.

Роури кокетливо наклонила голову.

– Вы это говорите от своего имени?

– Ну… И от имени Кина тоже, – улыбнулся Томас.

Роури немедленно взяла его под руку.

– Мы будем этому очень рады. Верно, Кэтлин?

– А… да, конечно, – вымолвила Кэтлин, ошеломленная таким поворотом событий.

Неподалеку зазвучала скрипка, и все четверо двинулись на звук к танцевальной площадке, где с десяток пар кружились в ирландской джиге.

Самым самозабвенным танцором из всех оказался Мичелин Дэннехи. Его партнершей была дама из местного публичного дома. Дэннехи так кружил партнершу, что остальные танцоры остановились и отошли в сторону подивиться на его искусство. Толпа хлопала в ладоши и подбадривала Дэннехи, и чем громче она хлопала, тем более зажигательным был танец маленького повара.

Кин Маккензи взглянул на Кэтлин Рафферти. Она смеялась и хлопала в ритм музыке. Никогда еще он не видел ее такой. Голубые глаза сияли, а лицо, казалось, излучало свечение.

Музыка наконец стихла, но Мичелин, которого танец совсем не утомил, схватил свою партнершу и поднял ее над собой.

От столь яркого проявления удали дама подняла брови.

– Ну, малыш, с такой силой ты должен заглянуть ко мне и посмотреть, что ты там мне можешь испечь, – произнесла она.

– Она говорит не о картошке! – радостно завопили Мичелину железнодорожники.

Мичелин опустил ее и обвил ее талию рукой.

– Ну, синеглазый плюшевый котик, для тебя я испеку все, что ты захочешь. Мичелин Дэннехи – это человек с перцем.

Кэтлин Рафферти заметила, с каким изумлением смотрит на нее Кин, и, вспыхнув, поспешила к детям, соревновавшимся в беге парами. В этом соревновании нога одного из пары привязывалась к ноге другого. Побеждала та пара, чьи действия были более согласованны. Когда победители были выявлены, распорядитель соревнований бросил вызов померяться силами взрослым.

– Померяемся? – спросил Томас Роури. Та отступила.

– О, не знаю.

– В Виргинии я всегда побеждал в этом конкурсе. Давайте, Роури Коллахен, где же ваша отвага? – Он схватил ее за руку и, не обращая внимания на сопротивление, потащил за собой.

Их появление среди соревновавшихся толпа встретила криками и аплодисментами. Статный доктор был популярен не только в лагере железнодорожников, но и в городе.

– Поверьте мне, Роури, это так же легко, как сложить ладони, – уверил он ее и сложил пальцы, чтобы доказать правдивость своих слов.

– Чтобы соревнование было интересней, ребята, – объявил организатор, – каждый из вас должен надеть вот это. – И он извлек из ящика несколько снегоступов.

Самоуверенность Томаса мигом поблекла.

– Снегоступы? Но я никогда в своей жизни их не носил. И снега тут никакого нет.

– Ну, Томас, и втянул же ты меня, – уперла руки в бока Роури.

– Какую ногу ты предпочтешь, – поспешил осведомиться Томас, – правую или левую?

– Правую, если не возражаешь.

Он нагнулся и помог ей натянуть снегоступ на правую ногу, затем надел такой же на свою левую.

– Но разницы большой нет, – неуверенно протянул он. – В снегоступах мы пойдем так же, как и без них. Главное – это начать бег вместе.

– Твой оптимизм вдохновляет, – недовольно проворчала Роури.

Они сунули ноги в снегоступах в мешок, взялись руками за его края и поковыляли к линии старта. Старт не заставил себя долго ждать. Для Роури и Томаса соревнование закончилось очень скоро: не удержав мешок, Роури выпустила его из рук, Томас запутался в нем, и оба потеряли равновесие. Падая, Томас ухватился за Роури, и она свалилась на него.

Смеясь, они сели на землю.

– Ты не ушиблась?

Роури, отряхиваясь, произнесла:

– Нет, но, надеюсь, это последнее соревнование, в котором я участвую.

– Сказать по правде, я рассчитываю еще на одно, но не на публике, – быстро проговорил он ей на ухо.

Она чуть улыбнулась, и они оба направились к месту, где стояли Кэтлин и Кин. Однако, как выяснилось, соревнования в беге доставили удовольствие не всем зрителям. К ним медленно приближался мрачный как туча Т. Дж. Коллахен.

– Чем, черт побери, ты занимаешься, Роури? Ты катаешься в пыли у всех на виду с этим малым с железной дороги, который от тебя никак не отвяжется. Отправляйся немедленно в фургон, мы едем обратно на ранчо.

– Сэр, это не ее вина. Это я ее уговорил.

– Я сказал все, что хотел, – отрезал Коллахен. – Живо! – прикрикнул он на Роури и зашагал прочь.

Роури улыбнулась, чтобы скрыть свое замешательство.

– Будет лучше, если я пойду. – Она пожала руку Кэтлин. – Я обязательно к вам заеду.

– Извини, Роури. Я не думал, что испорчу тебе праздник, – сказал Томас.

– Ты мне его не испортил. В самом деле, – мягко ответила она.

– Почему ты так покорна? – удивился Кин.

– Ну ты-то должен это понимать. Он один, и ему очень плохо. К тому же он мой отец. – И Роури поспешно направилась следом за отцом.

Кэтлин Рафферти некоторое время провожала ее взглядом.

– Думаю, судьбы всех женщин одинаковы. Бог отдает их на милость мужчин – того или другого. – Она горько улыбнулась. – Желаю вам хорошо провести этот день, джентльмены.

Вечером того же дня, устав от долгого одинокого блуждания по городу, Кэтлин Рафферти прошла в двери питейного заведения Джека О'Брайена, чтобы разыскать там своего мужа.

Майкл Рафферти был в это время поглощен соревнованием с завсегдатаями заведения по количеству выпитых кружек пива. За прошедший день он проглотил уже много больше любой мыслимой нормы. Но сейчас под крики зрителей он осушил еще одну кружку и, поскольку последний его противник поднял руки, отпраздновал победный финиш стаканом виски.

– Ну, кто следующий? Майкл Рафферти может перепить любого из вашего паршивого городка, – прохрипел он с вызовом. Его злые глаза обвели зал и остановились на Кэтлин. – А тебе чего здесь надо?

– Майкл, могу я с тобой поговорить? – тихо спросила она.

– Что тебе нужно? – взвыл он. – Ты что, не видишь, я занят?

– Лучше узнай, что нужно твоей жене, – посоветовал кто-то из соседей.

– Ладно, говори, женщина, – раздраженно буркнул Рафферти.

Кэтлин очень смущало обилие любопытствующих глаз.

– Майкл, я очень устала. Ты когда собираешься уезжать?

Он с силой ударил кружкой по стойке бара.

– Я вернусь, – крикнул он своим сотоварищам и, с силой схватив жену за руку, потащил ее к двери. – Я сейчас выбью из тебя дурь! – прорычал он. – Ты что, хочешь опозорить меня перед друзьями?

– Майкл, пожалуйста, отпусти руку. Мне больно, – взмолилась она.

– Тебе будет еще больнее, если ты когда-нибудь поступишь как сейчас. Его пальцы сжали ей руку еще крепче. Кэтлин испугалась, что сейчас ее кость хрустнет. – И только я буду всегда решать, когда нам пора уезжать. А сейчас я еще не готов.

Он поднял руку и наотмашь ударил ее по лицу. Кэтлин отпрянула и закрылась свободной рукой. Он занес кулак для нового удара.

– Рафферти, – послышался негромкий окрик, и из тени деревьев вышел Кин Маккензи.

– Чего тебе надо? – свирепо развернулся к нему Майкл.

– Двое парней ждут тебя у стойки. Они говорят, что ты проиграешь матч-реванш, – бесстрастно произнес Кин.

Когда до затуманенной пивом головы Рафферти дошло, что кто-то бросает ему вызов, он отпустил руку Кэтлин, выпятил грудь и ринулся к двери.

Кэтлин прикрыла щеку, не решаясь взглянуть на своего спасителя.

– Ну, сейчас я оказался на месте. А что будет в следующий раз?

Стараясь скрыть слезы, она собрала всю свою гордость и посмотрела ему в глаза.

Некоторое время они молчали.

– Это очень благородно с вашей стороны, мистер Маккензи. Но это мои дела.

Кин молча посмотрел ей в глаза, поблескивающие в лунном свете.

– Почему вы не бросите его, Кэтлин? – спросил он.