Дорогая, где Бобстер?

3

Не знаю, сколько еще выводов я сделаю из своего путешествия, но один из них пришел мне в голову сразу, как только я, пересев с самолета на поезд, доехала до очередного пересадочного пункта. Вывод оказался простым — здесь точно не Филиппины. Не знаю, как у англичан обстоят дела с вуду, но одно я, простояв почти час на засыпанной снегом остановке, на которую теоретически должен был прийти автобус до вожделенного города Бервика, поняла точно: холод здесь просто ужасный.

Очень скоро выяснилось, что так думают не только двуногие неудачливые существа, но и четвероногие страдальцы. Через полчаса моего одинокого ожидания ко мне подошел очень симпатичный и, по всей видимости замерзший не меньше моего, пес. Это был недавно выросший из щенячьего возраста увалень с длинными ногами и лохматым туловищем, густая шерсть на котором позволяла принять его издали за помесь борзой и волкодава.

Я разделила с симпатягой свой так и не съеденный обед: сандвич, купленный еще в аэропорту.

Конечно, эта скудная трапеза не удовлетворила ни меня, ни моего товарища по несчастью.

Однако пес оказался крайне признательным существом и отблагодарил меня по-своему: свернулся калачиком прямо на моих, мягко говоря, не подходящих для столь снежной зимы сапожках. Я действительно немного согрелась и почувствовала какую-то обволакивающую жалость к нам обоим — существам, лишенным крова и тепла.

Поначалу я надеялась, что до Бервика меня довезет такси или попутка, но очень скоро одинокий прохожий — несмотря на то что было около десяти, улицы казались вымершими — сообщил мне, что таксисты ни за что не поедут в Бервик в столь поздний час, и мне осталось рассчитывать только на последний автобус, который должен приехать без четверти одиннадцать.

Слово «должен» меня немного утешило. Правда, жаль было оставлять в одиночестве моего лохматого приятеля. Но когда долгожданный, абсолютно пустой автобус притормозил у перекошенного козырька остановки и открыл старенькие двери, пес проворно поднялся с моих ног, запрыгнул на ступеньки автобуса и повернулся ко мне, словно вопрошая: «Ну что ты стоишь, ты ведь его дожидалась?». В собачьем взгляде мне почудился задор кавалера, который, вопреки всему, решил проводить до дома понравившуюся даму.

Водитель не обратил на пса никакого внимания, и мне оставалось лишь послушно залезть в автобус следом за своим лохматым приятелем.

— В-вы едете в Б-бервик? — стаскивая тонкие перчатки с окоченевших рук, поинтересовалась я у водителя.

Окинув меня недовольным взглядом, он буркнул:

— Я проезжаю Бервик.

— Т-то есть вы т-там не ост-танавливаетесь? — клацая зубами, уточнила я.

— Останавливаюсь по требованию, — рявкнул на меня водитель и с такой силой надавил на газ, что я качнулась и буквально рухнула на ближайшее ко мне сиденье.

Вопрос об оплате проезда почему-то отпал сам собой. Я подумала, что, если спрошу своего странного возницу о чем-нибудь еще, он ответит мне какой-нибудь грубостью. В обычном автобусе ко мне подошел бы кондуктор. Но этот автобус, проезжавший мимо Бервика, язык не поворачивался назвать обычным.

Лохматый скиталец, по всей видимости, решил проехать со мной остаток пути. Если честно, я была даже рада его присутствию: неприютный город, странный водитель, место, куда никто не хочет ехать, — все это нагнетало тревогу.

— Бервик! — раздался наконец зычный голос водителя, и я заторопилась к выходу: двери могли захлопнуться прямо перед моим носом.

Вместе со мной из автобуса выскочил и пес. Ответом на мой вопросительный взгляд было многозначительное молчание и влажный блеск темных карих глаз.

— Зря ты за мной увязался, — оглядевшись по сторонам, ласково пожурила я своего провожатого. — По-моему, этот Бервик не самое гостеприимное местечко.

В Бервике, маленьком городке с бело-голубыми домиками, усыпанными ватными клочками снега, должна была быть гостиница. Во всяком случае, о единственной гостинице в городе я вычитала из книжки-путеводителя, который купила сразу, как только вышла из самолета.

Гостиница называлась «Ред санрайз», и это название мне не очень-то понравилось. Не скажу, что уютным показался мне и сам городок: темные окна стареньких невысоких домишек косились на меня устало безжизненным, обескровленным взглядом. Я надеялась, что утро развеет мои ночные тревоги и город покажется не таким мрачным и пустым. Однако сейчас, в промозглой ночной тишине, я, некогда мечтавшая о жизни в тихом маленьком городке, с тоской вспоминала шумный и светлый город, из которого уехала.

Фонарей на широких улицах было немного — точнее, большая их часть не горела, — и мы с моим верным спутником плыли в этом тусклом свете как призраки. Вереница одинаковых домиков, казалось, никогда не кончится, и я даже испугалась, что выбрала неверный маршрут.

Наконец дорога повела нас вниз, и перед нами раскрылась удивительная панорама: под городом, расположенным на возвышенности, простиралась деревня, та самая деревушка Бервик-виллидж, о которой говорил мистер Стемплтон, а над деревушкой, почти что на обрыве, возвышалось угрюмое, но внушительное сооружение, напоминавшее средневековый замок.

— Ого! — присвистнула я, в последний раз видевшая высокие холмы лишь в детстве. — А Бервик начинает удивлять.

Гостиница — пятиэтажное здание с нелепыми колоннами, которые, по всей видимости, должны были придавать сооружению величественность, — располагалась неподалеку от бервикской церкви, в том месте, где главная дорога города ручьем стекала вниз по склону холма.

Очень скоро мы с моим лохматым приятелем оказались прямо под колоннами, на широком крыльце гостиницы, освещенном тусклым светом единственной лампы. Я испугалась, что «Ред санрайз» уже закрыта, но дверь со скрипом поддалась и распахнулась, впустив нас в просторный сумрачный холл.

Администратором «Ред санрайз» оказался низенький и сутулый человечек с нелепыми жидкими кудряшками, обрамлявшими его морщинистое лицо. Этот старичок с пронзительным взглядом чем-то напомнил мне гофмановского Крошку Цахеса.

— Я вас слушаю, — сухо пропищал маленький человечек.

— Добрый вечер.

— Скорее уж ночь.

— Да, пожалуй, — механически согласилась я, слишком уставшая, чтобы спорить из-за таких мелочей. — Мы могли бы у вас поселиться?

— Мы? — Человечек уставился на меня так, словно хотел проделать в моем лице дырку своим взглядом.

— Я могла бы? — уточнила я, а потом добавила: — Вместе со своей собакой.

— Вместе со своей собакой? — Человечка аж затрясло от смеха.

Конечно, мое заявление прозвучало довольно нелепо, но разве это повод так нахально и противно хохотать?

Маленький администратор так же резко оборвал свой смех, как и засмеялся. Он снова посмотрел на меня своими востренькими глазками и сухо ответил:

— В «Ред санрайз» с собаками не пускают.

— Но что же мне делать? — жалостливо посмотрела я на администратора в надежде смягчить его суровый приговор. — Это же моя собака. Куда я ее дену?

— Действительно куда? — посмотрел на меня администратор и снова издал свой пронзительный вопль, который, как видно, считал звонким смехом. — На улицу, надо полагать. Ей там самое место.

— Послушайте, я заплачу, — ощетинилась я. — К тому же собака не займет много места. И потом, у вас наверняка нет постояльцев. Насколько я успела заметить, даже водители не очень-то охотно едут в Бервик.

Позже я подумала, что сказала это совершенно напрасно. Взгляд маленького человечка уже не просто сверлил дырку в моем лице — казалось, он решил проделать в нем глубокий кратер, ведь я, нарушив все законы вежливости и гостеприимства, осмелилась намекнуть на то, что Бервик захудалый городишко.

— Это вы напрасно, молодая леди, — не отводя от меня гневного взгляда, произнес он. — В гостинице «Ред санрайз» всегда очень много людей. У меня столько постояльцев, что заняты все номера. И только вы позволяете себе прийти в столь значительное место, как «Ред санрайз», с безродным псом и оскорблять прекрасный город Бервик. К вашему сведению, молодая леди, эта гостиница — место для избранных. Лорды и пэры, люди не чета вам, безродным приезжим, останавливаются в нашей гостинице и всегда бывают довольны.

Я поняла, что исправить ситуацию уже невозможно. Да и как тут исправишь, когда безумный старик твердит о своих призрачных постояльцах: лордах, пэрах, мэрах. Посмотрев на своего лохматого спутника — пес, словно догадавшись, по чьей вине произошел этот неприятный инцидент, виновато опустил морду, — я приняла пусть и неправильное, но твердое решение. Даже если мне суждено замерзнуть на безлюдных улицах Бервика, я умру, но не предам своего верного друга.

Поджав хвосты — в моем случае это, конечно, метафора, — мы с моим новообретенным другом вывалились из «значительного места», куда нас, безродных, так и не захотели пустить.

— Вот тебе и Рождество, — вздохнула я, присев на корточки рядом с псом. — Вот тебе и рождественская сказка по-бервикски. А я, дуреха, могла бы заранее позаботиться о ночлеге.

Честно сказать, я уже приготовилась умереть от холода возле дверей негостеприимной гостиницы, как вдруг увидела то, что мгновенно заставило меня позабыть о своих печальных планах.

На центральной дороге оглушительно пустого города показался автомобиль. Честно говоря, мне было абсолютно все равно, кто сидит за рулем. Главное, что в этом автомобиле можно было хотя бы погреться!

Точно не помню, но, кажется, от радости я начала подпрыгивать и махать руками.

Дуреха Джо… Конечно, я выглядела глупо. Бервик вовсе не необитаемый остров, а я не жертва кораблекрушения. И все-таки в тот миг мне казалось, что машина, которая катилась по бервикской безлюдной дороге, мой единственный шанс на спасение.

Конечно, теперь, когда я сижу в тепле, закутанная в мягкий плед, и наслаждаюсь горячим питьем, которое приятно нежит мои скукоженные от холода внутренности, та ситуация кажется мне смешной и нелепой. Но тогда, продрогшая и потерявшая, надежду… Честное слово, тогда я и впрямь поверила, что скоро умру и только сказочный принц на старомодном авто сможет спасти меня от верной гибели.

Впрочем, подпрыгивая и размахивая руками, я вовсе не задумывалась о том, кто едет на авто: принц или принцесса. Мои нелепые прыжки не ускользнули от внимания человека, который повернул к «Ред санрайз». Очень скоро машина остановилась неподалеку от колонн и ко мне подошел приятного вида мужчина, которому, насколько мне удалось разглядеть в тусклом свете бервикских фонарей, было около сорока. Лицо его я бы назвала скорее благообразным, нежели красивым: высокий лоб, глубокие темные глаза, широкие и черные, словно подрисованные тушью, брови, сухие обветренные губы, чуть изогнутые в приятной улыбке. Если мой спаситель и не был красавцем, то он показался мне очень обаятельным мужчиной.

Я сразу почувствовала, что спасена. Точнее, мы спасены — ведь не за себя же я страдала, отказавшись от номера в странной гостинице, населенной призраками лордов, пэров и прочих значительных особ. Мой новый лохматый друг тоже оживился, но первым делом подбежал к автомобилю, чтобы оставить отметину на одном из колес.

Через несколько минут я уже сидела в салоне старенького, но довольно уютного авто, а мой мохнатый спутник снова улегся у меня в ногах, согревая их своим густым и теплым мехом. Незнакомца, нашего спасителя, звали Стивеном Скипером. Он пытался развеселить свою продрогшую спутницу, а она, то есть я, смеялась и растирала руками озябшие плечи.

— Считайте, что вам повезло, мисс Уаскотт, — подмигнул мне Стив, выворачивая машину к той дороге, что вела в деревню. — Если бы вы отправили пса на улицу и остались в гостинице, Клайд Мортингер свел бы вас с ума рассказами о регалиях, чинах и доблестях своих постояльцев, которые, впрочем, живут только в его воображении…

— Если честно, я догадалась, что он сумасшедший. Вот только не понимаю, зачем его держать администратором в гостинице?

— Гостиница почти не приносит прибыли, а Клайд Мортингер работает в ней за сущие гроши. Все, что он имеет, — это ощущение собственной значимости. И знаете, мисс Уаскотт, «Ред санрайз» — рай для такого безумца.

— Выходит, вы здесь живете? — полюбопытствовала я, разглядывая в зеркало лицо своего собеседника.

Мне показалось, мой вопрос вызвал в нем какие-то противоречивые чувства. Во всяком случае, высокий лоб покрылся рябью морщин, а губы подернула грустная, едва заметная усмешка.

— Уже нет. К счастью, нет, — поправился он. — Я провел тут детство. Масса впечатлений, знаете ли.

Как видно, не самых светлых, подумала я, но на этот раз решила не выпускать дуреху Джо из бутылки и не требовать откровенности от едва знакомого человека.

— У меня что-то вроде вашей командировки, мисс Уаскотт, — продолжил он, вспомнив, что мой вопрос так и остался без ответа. — Вы пишете статьи о сверхъестественном, а я уже много лет корплю над трудом о вампирах.

— Неужто? — уставилась я на затылок своего собеседника.

— Думаю, нам с вами интересно будет поболтать об этом. Но только не сегодня. Вы слишком устали и единственное, что вам сейчас нужно сделать, это принять горячую ванну, выпить стакан чего-нибудь не менее горячего, чем ванна, укутаться теплым пледом и отсыпаться до завтрашнего утра.

— Слушайте, — оживленно затараторила я, проигнорировав слова о горячей ванне и прочих вещах, о которых еще совсем недавно не могла и помыслить, — да вы же для меня находка. Нам обязательно нужно встретиться, мистер Скипер. Надеюсь, вы еще побудете в Бервике?

— Не волнуйтесь, мисс Уаскотт, — мягко улыбнулся мой собеседник, — если я приехал в Бервик, то мне придется здесь остаться надолго. Так что мы с вами еще увидимся, поговорим и, я надеюсь, станем добрыми приятелями.

— Конечно, — живо отреагировала я. — Вы, можно сказать, спасли мне жизнь.

— Не преувеличивайте. Я думаю, очень скоро вы бы добрались до какого-нибудь дома и сами попросились бы на ночлег.

— Здесь, по-моему, не очень-то любят приезжих, — снова поежилась я. — Да и городок, вы уж извините меня, мистер Скипер, какой-то не очень уютный. Здесь как будто вообще никто не живет. Пустые темные окна, всего лишь несколько фонарей. Я слышала о скелете вампира, но не думаю, что местные жители настолько верят в эти средневековые страсти, что закупорились в своих домах и дрожат от страха при мысли о нежити.

— О, вы плохо знаете местных жителей, — усмехнулся Стив Скипер. — А сами вы, значит, не верите в то, о чем пишете?

— Ну, это сложный вопрос. Иногда мне кажется, что верю каждому слову людей, у которых беру интервью. А иногда думаю, что мир сошел с ума. И я вместе с ним, если кому-то от этого станет легче.

— Мир действительно сошел с ума. А Бервик действительно странный городок с мрачноватым прошлым, жутковатым настоящим и неизвестным будущим. Знаете, а я верю в то, о чем пишу, безусловно верю… — Скипер осекся и покосился на меня, словно боясь показаться таким же безумцем, как Клайд Мортингер. — Что же касается тьмы на улицах, не переживайте. Очень скоро наступит Ночь свечей, и тогда вы увидите, что в Бервике тоже умеют праздновать Рождество.

— Ночь свечей? — переспросила я.

— Да, ночь сочельника. Никогда не слышали об этой традиции?

Я отрицательно покачала головой.

— Все окна домов будут украшены свечами. Большинство здесь все еще украшает эти свечи своими руками. Это и отличает Бервик от больших городов — здесь свято чтут традиции. Женщины по-прежнему соревнуются в том, кто сделает лучшую свечку. Они часами корпят над своими свечками с фольгой, серебряными и золотыми нитками, ленточками, яркими и пестрыми, как само Рождество. А потом лучшую свечу относят в церковь пастору, и там она гордо горит, напоминая о том, что родившийся Иисус принес свет в этот мир.

— Боже, как красиво! — искренне восхитилась я. Честно говоря, я никогда не считала себя верующей, но Стив Скипер только что открыл передо мной такую картину Рождества, которой я, привыкшая к банальной индейке, елкам, шарикам и гирляндам, никогда не представляла.

— Да, красиво, — кивнул Скипер, и снова я увидела в зеркале гримасу противоречия, на мгновение исказившую его лицо. — Но Рождество проходит, и в Бервике, чтущем традиции, шестого января убирают и елки, и свечи, и все то, что хоть ненадолго дарило городу ощущение праздника и света.

— Вы так странно говорите об этом… — осторожно начала я, но он остановил машину возле маленького домика, укутанного снегом, и сообщил, что мы наконец приехали.

Стив так и не объяснил мне, в чьем доме мы оказались. Хозяйка дома, миссис Мобивиш, милая и заботливая старушка, была не то дальней родственницей, не то хорошей знакомой его матери — вот и все, что я смогла понять из туманных ответов Стива.

Я не очень-то рассчитывала на теплый прием, а потому была обескуражена горячими объятиями, в которые меня немедленно заключила миссис Мобивиш, и теми причитаниями, которые излились при виде «замерзшей несчастной девочки», которую «чокнутый Мортингер выгнал на холод».

Я робко напомнила о том, что явилась на постой не одна, а со своей собакой, но миссис Мобивиш, казалось, ничто не могло смутить. Она погладила песика и поинтересовалась, как зовут «такого красавца». И тут — да простит меня мой мохнатый друг — я дала ему первое же имя, которое пришло мне в голову.

— Нильс, — уверенно брякнула я. — Его зовут Нильс.

— Нильс? Ей-богу, чудное имя, милочка.

— Да, чудное, — согласилась я. — Вообще-то его зовут Нильсон, но все уже привыкли называть его Нильсом.

Новорожденный Нильс покосился на меня с недоумением, и я виновато опустила глаза. Впрочем, чем плохо имя Нильс? По-моему, оно очень милое. Кажется, так звали какого-то сказочного героя. Только я совершенно не помню, чем он отличился. Странно, что я еще могу хоть что-то вспоминать и о чем-то писать — меня так сильно клонит в сон. Кажется, эта сладкая и горячая штука, которой напоила меня миссис Мобивиш, валит с ног куда серьезнее, чем усталость…».

Крышка деревянного люка хлопнула, и Эмми, вздрогнув, подняла голову. Перед ней стояла красивая, хоть и слишком броско одетая девица, на губах у которой играла подозрительно счастливая улыбка.

— Кузина, дорогая, а где Бобстер? — поинтересовалась у Эмми эта юная модель, только что сошедшая с обложки журнала.

— Мэган? — во все глаза вытаращилась на нежданную гостью Эмми. — Откуда ты взялась?

— Мы с тетей только что приехали. Прокатились по распродажам, накупили шмотья. Уф-ф… — Мэган театральным жестом положила ладонь себе на лоб и с деланой усталостью опустилась на старенькую табуретку, предварительно проверив, не слишком ли она пыльная для ее красивой коротенькой юбки.

— Не думала, что ты сюда заглянешь, — констатировала Эмми, закрывая недочитанный дневник.

Кузина Мэган, дочь тети по маминой линии, никогда особенно не нравилась Эмми. Скорее даже раздражала ее. Мэган всегда была жуткой истеричкой и слишком уж носилась со своей внешностью, Бобстер, которого она вечно норовила вытащить на прогулку — а точнее, на демонстрацию очередной новой шмотки, — прятался от нее по всем углам дома.

Эмми просунула руку под куртку, где пес сопел еще совсем недавно, и поняла, что он, учуяв Мэган, успел перебраться в более укромное местечко.

Кроме прочих недостатков, Мэган была еще чертовски любопытна и назойлива, поэтому Эмми была очень сердита на дядю Монти, который раскрыл одной своей племяннице маленькую тайну другой.

— Может, хоть изобразишь, что рада? — насмешливо произнесла Мэган, и Эмми улыбнулась, всем своим видом показав, что вовсе не собирается играть по правилам кузины. — А зря, — вздохнула Мэган. — Я, например, скучала. Дядя Монти сказал, что ты сейчас очень занята, но я все-таки решила зайти. Спросить, не у тебя ли Бобстер.

— Нет-нет, — прикрыла друга Эмми. — Я выпустила его с чердака. Наверняка бегает по двору или в квартире дрыхнет.

— Может, расскажешь, как дела? — поинтересовалась Мэган.

Кузина была настроена подозрительно благодушно, и Эмми не оставляло ощущение, что за этим что-то кроется.

— Да так, живу себе, — пожала плечами Эмми. — Учусь, ну и все такое.

— А как у тебя с другом?

— С каким другом? — Неужели дядя Монти разболтал этой сороке про Ника?!

— С Тайлером, — развеяла Мэган сомнения Эмми. — Вы еще не встречаетесь?

— С кем? С Тайлером? — Эмми натужно улыбнулась, вспомнив, что этот якобы друг даже не удосужился зайти к ней и узнать, что у нее случилось. — Глупости, мы просто друзья.

— Да? — оживилась Мэган. — Значит, этот милашка никем не занят?

— Милашка? — прыснула Эмми. — Это ты про Тайлера-то?

— А что? — обиделась за Тайлера Мэган. — Мне он кажется очень милым. Он такой умный, внимательный, вежливый. Не такой, как все мои парни…

— Твои парни? У тебя их много?

— Нет, я имею в виду своих лузеров-одноклассников. — Мэган скорчила презрительную мину. — Все такие идиоты. С ними даже поговорить не о чем. Не то что с твоим Тайлером. Они все бегают за мной, но с ними чертовски скучно. Я даже не скрываю, что ни один из них мне не нравится.

— Слушай, ты так изменилась, — невольно вырвалось у Эмми. — И не только внешне. Я даже не думала, что такие ребята, как Тайлер, могут тебя заинтересовать. Ты же всегда любила крутых. — Вроде Ника, чуть не вырвалось у Эмми, но она вовремя замолчала.

— Да ну их, — махнула рукой Мэган. — Все пустоголовые и без перспектив. Лучшее, что их ждет, работа тренера в школьной команде по бейсболу. Обалденная перспектива — стать женой школьного тренера. Нет уж, я хочу найти парня, у которого будут интересы, кроме пива, телика и бейсбола. Значит, сердце нашего очкастого милашки никем не занято и я могу замутить с ним, пока мы будем у вас гостить? А потом, — мечтательно закатила глаза Мэган, — Тайлер будет писать мне длинные письма, звонить и приезжать на попутках каждый уик-энд.

Эй ты, полегче! — чуть не вырвалось у Эмми. Несмотря на то что она была сердита на него, несмотря на то что он был для нее всего лишь другом, перспектива такого будущего для Тайлера ей почему-то очень не нравилась.

— Ну не знаю, Мэган, — раздраженно заметила Эмми. — А если это угробит твою популярность?

— Чихала я на популярность, — бросила Мэган. — Любовь гораздо круче всякой там популярности.

Эмми порадовалась тому, что сидит, а не стоит. Таких глубокомысленных речей от Мэган ей еще не доводилось слышать. А ведь Эмми думала точно так же: Тайлер милый, внимательный, на него можно положиться, ему можно верить. Он действительно умен, ведь только благодаря тем книгам, которые он постоянно подсовывал Эмми, она получила такой высокий балл по литературе.

— Да, Тайлер клевый, — согласилась Эмми.

— Еще какой, — кивнула Мэган. — А ты, я смотрю, повзрослела, сестричка. И даже похорошела.

— Да ну, — покраснела Эмми. — Если сравнить с тобой, то я жалкий заморыш. Ты кажешься такой взрослой, а ведь у нас разница всего в полгода.

— А ты кажешься такой хрупкой… как цветок, — улыбнулась Мэган.

— Жуть. — Эмми окинула свою фигуру взглядом, полным ненависти. — Я плоская как доска. И у меня совсем нет груди. Зато у тебя все как надо.

— Да уж, — скептически улыбнулась Мэган. — Думаешь, это так прикольно? Парни болтают не со мной, они болтают с моей грудью. Мне иногда кажется, что у меня там лицо. Знаешь, как это бесит?

— Нет, я знаю, как бесит вата в бюстгальтере.

Мэган и Эмми посмотрели друг на друга и расхохотались. Эмми никогда не думала, что можно так весело посмеяться со своей кузиной.

Решив окончательно сразить Эмми, Мэган, вместо того чтобы продолжить трещать о Тайлере и своей груди, сообщила, что не намерена больше мешать сестре и пойдет досаждать тете Айрис.

— Эмми, — окликнула ее кузина, наполовину скрывшись в проеме. — Знаешь, а будет здорово, если ты все-таки спустишься к сочельнику.

Когда крышка люка захлопнулась за Мэган, Эмми подошла к окну. Уже стемнело, но вся улица была освещена праздничными огнями. Снег падал на землю лохматыми клочьями разорванного куска ваты.

Родные сядут за стол еще нескоро, да и Эмми пока не хотелось уходить с чердака. Слишком уж тяжело было на душе, а чужая история, написанная убористым, немного детским почерком, ложилась на душу целебным бальзамом…