Дорогой Аарон (ЛП)

— А кто научил тебя готовить? — почти прохрипела я, прекрасно понимая, что он должен был услышать заминку в моем голосе.

— Мачеха, бывшая мачеха, — ответил он. — Она готовила только завтрак и ужин. Если мы хотели есть днем, то должны были сами себя накормить. Она любила говорить, что не нанималась нам в служанки.

Я улыбнулась.

— И моя мама так говорила.

Я видела, как он пытается встретиться со мной взглядом, но не могла заставить себя пойти ему навстречу. Я знала, что сейчас расплачусь. Мне просто нужна была… еще секунда. Или пять.

— Не поверишь, но я сам изобрел несколько неплохих рецептов, — саркастически произнес он.

У меня не было настроения для шуток, особенно когда чувствовала гигантскую пропасть в груди, которая увеличивалась с каждой секундой.

— Вот уж чудеса, — слабо ответила я.

Последовала пауза. Молчание. А потом вздох за секунду до того, как две руки обхватили меня сзади, а губы прошептали мне на ухо:

— Тебе не из-за чего грустить, поняла? Это не последний наш день.

Я сделала глубокий вдох.

— Меня беспокоит, насколько хорошо ты меня знаешь, — прошептала я.

— Вот черт!

Я рассмеялась, но вышло неубедительно.

— Видишь? Все будет хорошо. Пойдем завтракать на веранду, хорошо?

И мы пошли завтракать на веранду.

— Думаешь, ты купил достаточно дров?

Аарон хихикнул, бросив последние две связки дров на покрывало, которое я расстелила, когда он впервые попросил меня помочь ему все разложить.

— Это все, что у них было, — объяснил он. — Я удивлен, что вообще столько осталось, учитывая, что все праздновали четвертое июля. Передай мне, пожалуйста, четыре штуки, сталкерша.

Теперь была моя очередь хихикать, когда я протянула ему то, что он просил. Мы вышли на пляж сразу после ужина, найдя то место, которое присмотрели накануне — место для костра. Там уже были выложены большие тяжелые камни, образовав круг. В то утро, когда мы вышли на пляж вместе (а кто-то еще и в нелепой широкополой шляпе), я заметила, что здесь было только около половины тех людей, которые загорали и купались накануне. Это было еще одно болезненное напоминание о том, что поездка подходила к концу. Но я старалась никак это не показывать. Ни единым мускулом на лице. Я улыбалась Аарону каждый раз, когда он смотрел, и каждый раз, когда он не смотрел, я собиралась насладиться каждым мгновением, чтобы сохранить эти воспоминаниям, когда произойдет неминуемая разлука. Потом, я буду думать обо всем, что он сказал, и обо всем, на что он намекал, и обо всем, что он обещал мне. Я просто хотела впитать все происходящее как губка.

— Нужна помощь? — спросила я, когда он обошел по кругу кострище и хмуро уставился в его центр.

Аарон усмехнулся.

— Я знаю, что делаю.

— А я и не говорила обратного.

Он прошел прямо передо мной, нежно проведя пальцем по моей щеке. А потом уселся на корточки.

— Я был Игл-скаутом [30].

— Серьезно?

— Ага, — ответил он.

— За это трудно получить значок, да?

Он бросил на меня взгляд через плечо.

— Еще бы.

— Я всегда хотела быть скаутом.

Я видела, как он замер на месте, вытянув руки перед собой, и сложил поленья в виде вигвама.

— И не вышло?

— Не, не сложилось. Да и денег не было. У мамы не было времени возить меня на их встречи. — Я заломила руки. — Она работала и училась в вечерней школе. Было сложно. Может быть, когда-нибудь, когда я стану старше, то смогу возглавить свой собственный отряд или что-то в этом роде. Это было бы забавно.

— Твоя мама ходила в вечернюю школу? — спросил он, не оборачиваясь.

— О да. Вот почему было так тяжко. Она вернулась, чтобы получить диплом сразу же, после ухода отца. Она бросила колледж, когда они поженились. Именно так они и познакомились. Она была стажером в фирме, где он работал. Она была молода и хотела иметь детей. А потом она получила степень магистра и захотела стать аудитором. Она просто потрясающая. Когда я была ребенком, то не слишком задумывался об этом, и знала только, что она все время в разъездах, а за нами приглядывали бабушка с дедушкой всю неделю. Потом по субботам мы делали уроки, а по воскресеньям устраивали семейный праздник. Она несколько раз извинялась перед нами, когда мы стали старше, но мы все говорили ей, что ей не за что извиняться. Она надрывалась ради нас.

— Мой отец тоже все время работал, так что я понимаю, что ты имеешь в виду, но ему просто нравится работать.

От напоминания о работе его отца у меня свело живот. Стоит ли мне прикинуться дурочкой? Или все-таки что-то сказать? Глядя на линии его спины, я поняла каким будет мой ответ, когда произнесла:

— Аарон?

— Чего?

— Ты же знаешь, что мне все равно, что твой отец при деньгах, верно?

Медленно, очень медленно он повернулся на корточках и уставился на меня.

Я улыбнулась.

— Знаю-знаю, что я произвожу впечатление человека рассеянного, но я не такая. Я многое подмечаю.

— Руби…

— Я просто буду ждать, когда ты сам мне все расскажешь.

Он разинул рот, кожа на шее порозовела, щеки залил румянец.

— Я как раз собирался тебе рассказать. Просто…

Я подняла руку, чтобы остановить его.

— Это не мое дело. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я в курсе. Вот и все.

Аарону явно было неловко. Может он даже был смущен. И по правде говоря, я могла бы еще сотню раз повторить, что все путем, ну не был он откровенен по поводу своей семьи и относительно того, кому принадлежал пляжный домик и ладно… просто мне не понятно почему? Да и чего греха таить, когда я об этом узнала и сложила остальные кусочки пазла воедино, это слегка задело мои чувства. Но я понимала, почему он так поступил. Понимала.

Но…

И все же, он не рассказал и это болью отозвалось в сердце. Всего лишь кольнуло, но кольнуло же. Проблему недоверия не вылечить за один день.

— Ру…

Поднявшись на ноги, я схватила полено и обошла яму.

— Тут нужно поставить еще одно. Я, конечно, скаутом не была, но могу с уверенностью сказать, что скоро костер обрушится.

Аарон открыл рот, а потом закрыл, приклеил на губы натянутую улыбку и кивнул, а потом нервно сглотнул. Наверное, он посчитал, что я ничего не замечу, но я заметила.

— Ты все еще не разжег огонь? — раздался голос Макса радом со мной. Он остановился на краю ямы, уперев руки в бока. — Может лучше я?

Аарон издал сдавленный смешок, Макс бросил на него неприязненный взгляд.

— Ты? Ну да, ну да.

Макс закатил глаза.

— Некоторые из нас достигают зрелости, зная, как это делается, и не нуждаются в скаутах.

— Так вот почему ты заставил меня дважды менять тебе колесо?

Макс моргнул.

— Да пошел ты.

Они препирались еще целый час, пока Аарон разжигал костер, ворча на растопку. Затем Бриттани, Дес и Минди пришли на пляж с пластиковыми пакетами с едой в руках, как раз когда солнце совсем скрылось за горизонтом и все потемнело. Не вдалеке от нас кто-то разжег еще один костер. Я пристроилась на одном из стульев, которые они принесли из дома, и принялась растирать ладонями икры, чтобы согреть их, пока огонь разгорался все сильнее. Минди подошла и села рядом со мной, почти все время печатая на своем телефоне. С каждой минутой становилось все труднее смириться с тем, что это была моя последняя ночь здесь, и не придавать этому большого значения.

Аарон был в своей стихии со своими друзьями, споря с Десом и Максом обо всем и ни о чем. Я просто наблюдала за ним. В какой-то момент, когда они начали вытаскивать пакеты с зефиром, крекерами и шоколадными батончиками, мы встретились взглядами. Я подмигнула ему.

— Пожалуй, я пойду посижу… вон там, — резко сказала Минди, без колебаний вставая и переходя на другую сторону.

Я видела, как Аарон улыбнулся, когда тоже поднялся на ноги и похлопал ее по плечу, когда они проходили мимо друг друга. Затем настала моя очередь улыбнуться, когда он остановился передо мной, обхватив обеими руками мою макушку, прежде чем скользнуть вниз, пока они не легли мне на плечи.

— Что ты делаешь, сидя здесь в полном одиночестве?

Я пожала плечами.

— Ничего. Стул выглядел таким одиноким.

Он нахмурился и опустился на колени на песок, раздвинув мои ноги. Аарон подвинулся ближе, прислонившись спиной к сиденью, и мои колени оказались по обе стороны его плеч. Его руки легли на мои лодыжки, обхватив их. Его щека лежала на внутренней стороне моего колена. Я чувствовала на нем его дыхание, и это подсказывало мне, что он говорит.

Я подалась вперед.

— Что ты сказал?

Он взглянул на меня краем глаза, когда убрал мою руку с того места, где она лежала на моем бедре, и положил ладонь прямо на эти идеально сложенные грудные мышцы. Мускулы напряжены, тело излучало тепло. Но именно ощущение того, что его сердце бьется ровно, расслабило меня.

— Я сказал, что могу просидеть здесь всю оставшуюся жизнь.

— О? Это все, что ты сказал?

Я заметила, как уголки его губ приподнялись и медленно растянулись в улыбке.

— Ага.

Я провела ладонью по его груди.

— Прости, что не рассказал тебе всего, — сказал он, уткнувшись мне в колено.

— Ничего.

Он покачал головой.

— Вот и нет. Мне жаль, Ру. Просто.

Я протянула руку, чтобы пригладить короткие волосы на его голове, и он наклонился ко мне.

— Там, откуда я родом, все знают о моей семье. Это не секрет

— Не сомневаюсь.

— Нет, я хочу сказать тебе, что я просто… ты так долго живешь в тени своей семьи, и когда ты больше не хочешь быть в ней, все думают, что ты тупица.

— Ты не тупица. С чего ты это взял? Кто тебе это сказал?

— Все. — Его губы коснулись внутренней стороны моего колена. — Вот почему я пошел в армию. Я не знал, чем хочу заниматься, но знал, что не хочу поступать в колледж и заниматься семейным бизнесом, как это делал мой брат, а до него — мой отец. Именно этого все и ждали. Это то, что все всегда делали. Присоединялся к одному из семейных предприятий.

Он говорил о ком-то еще? Но спросила другое:

— Но ты не хочешь?

Одна из рук Аарона обхватила мою голую икру.

— Нет. Не то чтобы. — Пауза. — Я больше ничего не знаю наверняка, Ру.

— Тогда забей, — сказала я ему так же легко, как он всегда говорил мне, что я могу делать все и вся. — Или присоединись к семье. Это прозвучит банально, но ты можешь делать все, что пожелаешь. Что угодно. Со временем ты разберешься. Просто потому, что ты не хотел поступать в колледж много лет назад, это не значит, что ты не сможешь поступить в будущем. Если хочешь, можешь остаться в армии. Ты можешь делать все, что угодно. Невозможно быть неудачником, если ты счастлив. Тебе не нужно зарабатывать кучу денег, чтобы быть успешным. Посмотри на меня, я предпочла быть бедной и истощенной, нежели постоянно работать и делать то, что я ненавижу. — Я помолчала. — Может быть, я не самый лучший пример. Все, что я хочу сказать, — делай все, что хочешь. Именно это ты мне всегда и проповедуешь, не так ли?

Аарон некоторое время молчал, не отрывая взгляда от огня.

Я коснулась его мягких светлых волос и наклонилась ближе к его уху.

— Я тоже не знаю, что делать со своей жизнью. Но кто-то из моих знакомых сказал мне не отказываться от своих мечтаний. Ты же знаешь, что я помогу тебе во всем разобраться, как только смогу, так же как и ты поможешь мне. Рурон, помнишь?

Он склонил голову и задумчиво посмотрел на меня через плечо. Прежде чем я успела среагировать, прежде чем успела подумать, он прижался своим ртом к моему. Губы к губам, а потом улыбнулся и нерешительно кивнул, как будто почти поверил в то, что я сказала.

И это было нормально. Потому что я не собиралась прекращать говорить ему то, что он хотел услышать. Никогда.

Больше мы особо и не разговаривали. Жарили на костре еду, с удовольствием ее ели, а потом еще сидели несколько часов у костра, пока тот почти не погас. Мы затушили костер и поплелись обратно в дом. Моя голова была полна всевозможных мыслей, над которыми хотелось думать и над которыми совсем не хотелось размышлять.

Но была одна вещь, о которой я не могла перестать думать.

И эта одна конкретная мысль не выходила у меня из головы, когда мы вошли в дом, а после я пошла в душ, потому что насквозь пропахла дымом. С той же мыслью я одевалась. В общем, я сказала себе, что живем лишь раз. Всего раз.

И где-то в глубине души я была тем самым храброй двадцатилетней личностью, которая уже совершила то, что недавно еще даже вообразить не могла. За исключением того раза. Теперь когда я была с кем-то, кто по-настоящему любил меня. Любил и не скрывал этого. Потому что не боялся.

Потому что нечего было бояться.

Но если бы это было так, Аарон никогда бы не выдал мне свою «грязную» тайну.

Никогда.

Поэтому, когда я увидела полоску света, проникающую из-под двери его комнаты, дверь слегка приоткрылась, я стряхнула покалывание, исходящее от моих пальцев, и сказала себе, что я стала другим человеком. Я уже не та, кем была еще несколько недель назад.

Я еще немного приоткрыла дверь, нервы под кожей гудели, пытаясь убедить меня, что я испугалась. Я старался не обращать на них внимания.

Если я и собиралась быть храброй для кого-то, так только для Аарона.

— Аууу? — попыталась позвать я, но вышло очень тихо, почти шепотом.

Поэтому, когда я увидела полоску света, проникающую из-под двери его комнаты, дверь слегка приоткрылась, я стряхнула с себя оцепенение, и сказала себе, что я стала другим человеком, чем была всего несколько дней назад.

— Да, — сказала я, открывая дверь шире. — Можно войти?

— Ты не должна спрашивать, Рубс, — сказал он с упреком в голосе. — Как будто я когда-нибудь скажу тебе, что не хочу тебя видеть.

Как он мог так поступать со мной?! Проглотив комок в горле, я наконец широко распахнула дверь и шагнула внутрь, закрыв и заперев за собой дверь. Аарон не сводил глаз с моего лица все это время, очевидно осознавая, что я только что вышла из душа, потому что мои волосы были влажными, собранными в узел на макушке. Я улыбнулась ему, когда подошла к его кровати и села на край ближайшего к нему угла.

— Накупалась? — спросил он, поднимаясь на ноги, держа в руке чистую футболку и боксеры.

Я кивнула, изо всех сил стараясь не обращать внимания на бабочек в моем животе, сходящих с ума от того, что, черт возьми, я собиралась сказать.

Должно быть это было написано на моем лице, потому что Аарон спросил:

— Что случилось?

— Ничего, — прохрипела я.

Он приподнял бровь.

— Точно тебе говорю.

Его бровь не опустилась.

— Аарон.

— Руби.

— Аарон, без шуток.

— Руби, без шуток.

Я застонала и со вздохом упала обратно на его кровать, уставившись в потолок, как будто он мог дать мне волшебные стальные шары, которых мне не хватало всю жизнь. Матрац прогнулся, и мне не нужно было видеть лицо Аарона, чтобы знать, что он был прямо рядом со мной… придвинувшись ближе к моему бедру по тому, как двигалась кровать и от жара, охватившего мою кожу.

Его рука опустилась на мою, и он произнес.

— Говори, в чем дело?

Хотела ли я смотреть ему в глаза, когда собиралась сказать то, что хотела? Не, не очень-то.

Или все-таки нужно поднять глаза?

Этот ответ был неудачным, да.

Скользнув локтями вверх по одеялу, которое, как я только что поняла, было аккуратно застелено в какой-то момент, я приподнялась и сделала глубокий вдох, только после этого заметила, что задерживала дыхание. Я почистила зубы и прополоскала рот, пока была в ванной, так что, по крайней мере, хоть в каком-то смысле я приготовилась. Эти карие глаза пристально смотрели на меня, и его рот искривился ровно настолько, чтобы на щеке появилась ямочка.

«Сейчас или никогда, Руби. Время пришло».

Проглотив застрявший в горле грейпфрут, я почти прошептала:

— Можно мне сегодня спать с тобой?

Карие глаза моргнули.

«Сейчас или никогда», — повторил я про себя. Мир был создан для сильных.

Поэтому я продолжила:

— И под спать, я думаю ты правильно понял, что я имела в виду.

Он знал, что я имела в виду. Он всегда знает, что я имею в виду.

— Ты не обязан этого делать, если не хочешь, — выпалила я, чувствуя, как мои воображаемые яйца скукоживаются и исчезают прямо на глазах.

Розовое и красное поползло вверх от воротника футболки Аарона, поднимаясь все выше и выше, пока он сидел на корточках, глядя на меня так, словно не мог поверить в то, что я только что сказала. Я тоже не могла. Выскользнув из его хватки, я поднесла сжатые в кулаки руки к глазам и застонала.

— Мы можем просто притвориться, что я этого тоже не говорила. Ну как вариант. Это, наверное, самый лучший вариант. А знаешь что? Давай так и сделаем. Договорились?

Его смешок прозвучал не сразу. А потом прошло несколько секунд, как тихий смех превратился в громовой. Аарон походил на довольного кота. В то же время матрац просел и затрясся еще сильнее. Тепло его тела пронизывало все мое тело. Я неспешно отняла руки от лица и когда я почувствовала, что кровать опустилась прямо у моей головы, я открыла один глаз и увидела Аарона, склонившегося надо мной. Эта его ямочка на щеке вот-вот разрушит мою жизнь.

И он улыбался, хотя его шея была розовой, и он выглядел так, словно разрывался между несколькими разными эмоциями, которые я не могла точно определить.

Пришла моя очередь моргать.

— Чему улыбаешься?

Он рассмеялся. Громко.

— Кто-то в настроение.

Я закрыла глаза и простонала.

— В общем… что насчет того костра?

Аарон снова рассмеялся, вытянувшись во всю длину своего тела рядом с моим, и я поймала себя на том, что снова смотрю на него. Он положил ладонь мне на щеку, при этом не переставая ухмыляться.

— Руби, мы не будем притворяться, что этого не было.

— В смысле?

— Твои слова.

Сохраняя нейтральное выражение лица, я полностью открыла глаза и пожала плечами под его пристальным взглядом.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Его хихиканье заставило меня улыбнуться, хотя я и не хотела этого делать.

— Ты на секунду поджарила мне мозг, — спокойно объяснил он, улыбаясь так, словно я была самой забавной вещью на свете. Или самый тупой. — Ты не можешь сказать такое, а после ожидать, что я буду в состоянии думать в принципе.

— Я не должна была ставить тебя в такое положение, — попыталась я извиниться, отстраняясь. — Нам это и не нужно…

Аарон поцеловал меня. Не чмокнул. Его рот прижался к моему, а язык целую секунду ласкал мою верхнюю губу, прежде чем я впустила его. И мы продолжили так целоваться, когда он навис надо мной. Он целовал и целовал меня, погружаясь все глубже с каждым движением своего языка. Настойчиво двигая им, целуя и целуя меня.

Правда заключалась в том, что я понятия не имела, что делаю. Что я должна делать. Я и раньше целовалась с парнями, но ни разу в постели. Но самое главное — это никогда не был Аарон. Кто-то, от кого я была без ума. Кто-то, о ком я не могла перестать думать. Кто-то, кто заставлял меня чувствовать себя живой и особенной, и как будто я могла взять на себя все, что угодно.

Он знала, что довольно неопытна. Я знала, что он — наоборот. Но я хотела, чтобы он запомнил это. Что бы там ни случилось.

Надеюсь, именно этого я и хотела.

Потому что именно об этом я не могла перестать думать. Я ждала всю свою жизнь, чтобы однажды заняться сексом. А теперь… Ну, теперь мне не хотелось ждать. Тот единственный раз не был ни потрясающим, ни легендарным. Это было больно и неловко, и к тому же торопливо.

И это ничего не значило, черт возьми.

И Хантер никогда не целовал меня так, как Аарон. Как будто он забирал мою жизненную силу каждый раз, когда его рот касался моего, как будто он не мог перестать целовать меня. Как будто он не мог насытиться.

Именно с этой мыслью я обвила его руками. Одна рука легла ему на затылок, а другая-на поясницу, скользнув под подол футболку, чтобы прикоснуться к гладкой, теплой коже. Он был всем на свете. Всем.

— Господи, как я люблю твои губы, — прошептал он, внезапно отдернув руку. Его лицо было всего на дюйм или два выше моего, его грудь касалась моей с каждым вдохом. Карие глаза на мгновение скользнули по моему лицу, прежде чем он снова опустил свой рот, осыпая поцелуями мою челюсть, раз, другой, третий, затем вниз по моей шее, оставив на коже жесткий засос, который заставил меня запрокинуть голову. Мне хотелось еще, еще и еще. Аарон застонал в мою кожу, его тело двигалось, пока локоть рядом с моей головой не сдвинулся, и рука скользнула под подол моей футболки. Большая ладонь покрыла большую часть кожи на моем животе.

Аарон провел своим прекрасным ртом по моей шее, его губы задержались на ее середине, чередуя легкие поцелуи с засосами, всякий раз от которых у меня перехватывало дыхание. Пальцы на моем животе медленно двигались по кругу, дразня и касаясь, не поднимаясь слишком высоко.

Все, что я могла сделать, это наклонить голову, чтобы поймать рот Аарона в еще одном поцелуе.

Я точно не знаю, кто начал раздеваться первым, то ли это я стянула его футболку через голову, то ли он сделал с моей майкой то же самое, но раньше. Все, что я знала, это то, что какое-то время мы оба оказались без маек. Взгляд Аарона скользнул по моей груди, его дыхание было намного более резким, чем я ожидала.

— Я подготовилась, — прохрипела я, указывая на свою грудь без лифчика, пытаясь разрядить обстановку.

Он как будто не слышал меня, так пристально смотрел на меня.

Я сглотнула, когда его рука потянулась ко мне, сжимая мою грудь в своей ладони, фактически поглощая ее полностью в темно-золотом цвете его кожи, заставляя меня выглядеть почти бледной, несмотря на часы, которые я провела под солнцем на прошлой неделе. Его рука была теплой, а движения нежными, но его пальцы были полной противоположностью, когда его большой и указательный пальцы провели по моей коже, чтобы ущипнуть сосок, который затвердел сразу же, когда он начал целовать меня.

— Ты так чертовски красива, Ру, — прошептал Аарон, снова обхватив ладонью всю мою грудь. Он смотрел то мне в лицо, то переводил взгляд на мою грудь. — Я смотрю на тебя и ни одной связной мысли в голове, кроме «Вау». — Он улыбнулся, наши глаза снова встретились, и он наклонился, чтобы поцеловать меня. — Ложись на спину, — сказал он, отодвигаясь всего на дюйм.

Мне было немного страшно. Совсем чуть-чуть. Больше всего нервничала, честно говоря, в основном потому, что я сидела там, практически голая, и просто, как бы говорила: Привет, посмотри на меня. Этот прекрасный, совершенный мужчина, который, скорее всего, встречался с кучей красивых женщин до меня, смотрел на меня и только на меня. Никакого давления. Какой давление? С чего бы это…

Но я подчинилась. Я перекатилась на спину, наблюдая, как он перевернулся на живот, его ладонь обхватила мою грудь, потом его ладонь поползла к моему животу и остановилась над пупком. Аарон смотрел на меня, и он не переставал смотреть на меня, его веки отяжелели, дыхание стало громче. И он сдвинулся, его голова нависла прямо над моей грудью, и в одно мгновение его рот опустился вниз.

Он поцеловал мою грудь рядом с соском. С одной стороны, потом с другой. Сверху. Снизу. Язык Аарона описал вокруг моего затвердевшего соска окружность, а потом втянул его в рот.

Я выгибала спину, как сумасшедшая. Шумно втягивая воздух через рот. И вообще я производила какие-то звуки, на которые, как мне казалось человек был не способен. Я почувствовала, как он прерывисто выдохнул. Потом он проделал то же самое со второй грудью, его рука двигалась вверх и вниз по моему животу, от промежутка между грудями, вниз, вниз к самому низу моих пижамных шорт.

— Руби, Руби, Руби, — прошептал он, снова посасывая мой сосок, мягко и напористо.

Я извивалась как сумасшедшая, желая большего, желая всего, что я видела в кино и в порно. Я дрожала, меня трясло.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Пожалуйста.

Но Аарон отстранился. Он наблюдал за мной. И он медленно перекатился на спину рядом со мной, его руки уперлись в бедра, и когда я села, то увидела, как он стягивает плавки. Я наблюдала, как появилась линия светло-коричневых волос, а потом подстриженные волосы, а затем медленно дюйм за дюймом бледно-розовый фаллос. Он стоял. Он был длинный, толстый у основания и с темно-красной головой, на кончике которой, казалось, была маленькая белая слезинка. Его пресс вздымался. Он скинул плавки и оказался полностью обнаженным.

Не знаю, что я сделала в прошлой жизни клёвого, чтобы заслужить это тело рядом со мной, но что бы это ни было, я бы повторила это снова и снова, только за этот единственный шанс увидеть Аарона обнаженным. Эти стройные бедра, бугры мускулов вдоль его косых мышц, которые, казалось, указывали прямо на большой пенис, и это лицо…

— У меня такое чувство, что сегодня мой день рождения, — прошептала я ему, не в силах перестать улыбаться. Аарон покраснел еще сильнее, но улыбнулся в ответ. — А можно мне…

— Все, что ты захочешь, — сказал он, с трудом сглотнув, наблюдая, как я выпрямляюсь и медленно сажусь.

Сначала я потянулась к его животу, двигая рукой от одного ребра к другому. Я провела рукой вниз до пупка, проходя по дорожке светло-каштановых волос, ведущих вниз, к более толстому участку у корня его пениса. Я только коснулась его лобковых волос, и Аарон сразу же выгнул бедра вверх с хриплым дыханием, когда я начала двигать рукой вверх, к его груди, наблюдая за его лицом, чтобы убедиться, что я не делаю ничего плохого.

Положив ладонь на его грудь, я провела ею по его соскам, чувствуя, как волосы на его груди щекочут кожу. Его мускулы были твердыми и теплыми. А потом я еще раз провела ладонью вниз, проводя кончиками пальцев по его прессу, наблюдая в трансе, как он задерживает дыхание, пока я это делаю.

— Ну почему ты такой красивый? — спросила я, проводя по его животу и другой рукой, словно другого шанса больше не представится.

Аарон испустил вздох, который мог бы сойти за смех, если бы не прозвучал так судорожно.

— Можешь поблагодарить моих родителей как-нибудь, — простонал он, выгибая спину и отвечая на мои прикосновения.

Я улыбнулась. А как же иначе. Опустившись на бок, я в свою очередь потянулась к нему, к этому прекрасному обнаженному мужчине, который похоже был моим. Принадлежал мне. И только мне. Подняв глаза, я коснулась губами его ребер, наслаждаясь тем, как он шумно втягивает воздух ртом. Он был таким гладким и теплым, поэтому все, что мне хотелось, это обернутся вокруг него и погрузить его в себя.

Но я этого не сделала. Я прижалась губами к его пупку и поцеловала кожу прямо над ним.

— Руби, — прошептал он. — Иди сюда.

— Я здесь, — сказала я, целуя его кожу ниже пупка.

Он застонал.

— Нет, сюда, — сказал он, его руки поднялись, чтобы похлопать прямо по центру его пресса.

Нервничая, чертовски нервничая, я перекинула ногу через его талию, так что я оседлала его живот, выпрямив спину, так что я встала на колени над ним, не уверенная в том, что он просил именно это. Он мягко улыбался мне, румянец покрывал его грудь и шею. Ощущение его рук, приземлившихся на мои бедра, заставило меня слегка дернуться. Но он наблюдал за мной, пока его руки тянулись вверх под моими шортами, пока его пальцы не добрались до моих половых губ.

А потом одна рука исчезла на мгновение, и следующее, что я почувствовала было приятное давление внизу. Аарон наблюдал за мной, двигая подушечкой большого пальца вверх-вниз по тонкой ткани белья. Я с шумом втянула воздух.

Он улыбнулся.

И он сделал это снова.

Снова и снова…

— Еще, — умоляла я, словно обезумевшая.

И он повиновался. Его прикосновения были нежными и легкими. Он касался и трогал меня, пока я не почувствовала насколько мокрым стало мое белье, а тело разболелось от желания. Аарон никак не мог этого не заметить, особенно когда его другая рука скользнула в штанину моих шорт и потянула мои трусики в сторону за мгновение до того, как рука, которая сводила меня с ума, сделала то же самое снова, только на этот раз по обнаженной коже.

Затем он просунул палец внутрь меня. Сначала один, потом два, вынудив меня опуститься на четвереньки. Это было впервые, когда кто-то, кроме меня или моего вибратора был возле сосредоточения всего в моем теле. Даже идиот из прошлого не решился на такое.

Я только знала, что задыхаюсь, потому что слышала себя. Я двигалась все быстрее и быстрее. И когда я поняла, что вот-вот почувствую оргазм, он остановился.

Он блядь остановился.

— Аарон, пожалуйста, — выкрикнула я, застигнутая врасплох, когда он сел. Его руки отчаянно начали сдергивать с меня шорты и трусы. Мы действовали судорожно и от того еще более неловко, потому что оба отчаянно стремились избавиться от любых препятствий между нами.

В мгновение ока он снова оказался на спине, а я оседлала его бедра. Аарон наблюдал за мной, и обхватив ладонью член, выставил его напротив моих половых губ. Он дважды провел ладонью вверх и вниз, прежде чем прижаться к тому месту, где я была теплой, влажной и такой нуждающейся в его ласке. И если бы я успела над этим поразмыслить, то сочла бы себя жалкой. Головка его члена, коснулась моего клитора, когда он провел ладонью вверх и вниз, облизывая ее еще раз, прежде чем сделать это движение снова.

Затем он положил руку мне на бедро. Я затаила дыхание, пока он продолжал растягивать меня, продвигаясь туда, куда раньше осмелился зайти только один человек. Но я почему-то ничего не могла вспомнить о том разе.

А потом, надавив, вошел в меня. Не скажу, что было чертовски больно, но довольно неприятно, и потому мне захотелось хотя бы на мгновение замереть. Мы оба замерли: не двигались, не дышали… Мы не делали ничего, просто… существовали.

— Ты в порядке? — прохрипел он. Его голос будто принадлежал другому человеку.

Я кивнула, напрягая свои внутренние мышцы, как будто это помогло бы им привыкнуть к новому другу, которого они завели, который даже близко не был маленьким или худым. Аарон застонал, рвано, длинно. Его пресс вздымался. Он заморгал будто от боли.

— Ты в порядке? — выдохнула я, когда он вроде как бы напрягся внутри меня.

Аарон улыбнулся, сглатывая, прерывисто дыша.

Я ткнула его кулаком в плечо, в ответ из его горла вырвался стон. Он задвигался внутри меня.

— Эй, если ты сейчас накинешься на меня, то мне не быть прежним.

На его губах появилась болезненная улыбка, и он почти простонал:

— Я не в порядке. Я никогда не буду в порядке.

Я рассмеялась, и это только заставило его застонать еще сильнее.

Аарон откинул голову назад, выгибая верхнюю часть тела.

— Руби, — прошептал он, — подвинься, только подвинься немного, и я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. Я сделаю все, что ты захочешь, клянусь Богом… я могу умереть, если ты этого не сделаешь, — прохрипел он.

Что ж…

Ну раз он так говорит…

Я проглотила комок в горле, когда приподняла бедра всего на дюйм и опустилась обратно. Ладно, ладно. Затем я проделала это снова, вверх и вниз, принимая его каждый раз немного больше, чувствуя себя намного лучше, намного лучше после каждого движения. Я понятия не имела, правильно ли я это делаю, но я пыталась повторить увиденное в кино. Это не было похоже на ракетостроение. Переместив руки на его грудь, я начала вбирать в себя все, каждый дюйм его длины, пока не почувствовала, что он почти вышел.

Именно руки Аарона на моей талии, заставили меня начать двигаться еще интенсивнее. А потом случилось потрясающее и даже больше и лучше, чем просто потрясающее. С каждым касанием моего клитора об его лобковую кость потребность в оргазме становилась все более выраженной. И по тому, как дышал Аарон, он тоже был близко.

Я замерла, зависнув над ним, но он заставил меня продолжить двигать бедрами, и я кончила. Кончила с криком. А после со стоном рухнула ему на грудь, прижавшись щекой к его коже.

А потом Аарон застонал, его тело напряглось, каждый мускул, когда он внезапно вырвался из меня, горячее, липкое тепло покрыло мои бедра, когда он прижал меня к себе.

Через мгновение я отстранилась и посмотрела на него, дыша так тяжело, что не была уверена, что когда-нибудь смогу прийти в себя, и произнесла слова, которые он должен был знать, которые были в моем сердце. Единственный раз, когда я произнесла их вслух и одному человеку… и, возможно, это было доказательством, которое мне сейчас не нужно. Любовь к Аарону не была чем-то таким, что я могла просто держать в себе, она вырвалась наружу, растягивая каждый шов в моей душе и теле. Когда ты любишь кого-то, ты говоришь ему об этом. Другого выхода не было.

И я сказала ему свою величайшую правду, как будто это было чем-то, чем я гордилась и могла бы рассказать кому угодно… потому что я могла и хотела.

— Может, сейчас и неподходящее время, но мне все равно. Я люблю тебя, сталкер.

Я лежала, прижавшись щекой к теплой, влажной коже его груди, а он прошептал мне в ответ, когда другая рука опустилась на мою поясницу.

— Я тоже люблю тебя, Рубик Кубик. И ты это знаешь.

Глава 24

Мне было грустно.

Даже больше, чем грустно.

Мне было так грустно, что было такое ощущение, будто на губах у меня пепел. А сердце так ныло, что словами не передать.

Я никогда раньше по-настоящему не испытывала горя, но это было чертовски близко к нему. До сих пор мне везло, что никто из близких мне людей никогда не умирал, но это… я могла понять, как некоторые люди никогда не оправляются от этого. У меня было такое чувство, что я теряла его.

За последние полтора часа, с тех пор как мы покинули пляжный домик по пути в аэропорт, никто из нас не произнес ни слова. Он снова принес мне завтрак на рассвете, но на этот раз мы проснулись в его постели вместе. Мы вместе принимали душ, он мыл мне спину, целовал плечи и обнимал меня, пока мы были мокрые и скользкие. Я сидела на кухонном островке, пока он готовил, а потом мы вместе отправились на веранду, чтобы съесть вафли, которые он приготовил, с ягодами.

Мы оба знали, что был за день. Что означала поездка в аэропорт. Это означало — отпуск закончился. Наше время подошло к концу.

Это означало, что Аарону придется ехать обратно в Шривпорт, прощаться со своими близкими, а затем ехать до Кентукки, чтобы вернуться на свою базу.

Это означало, что я больше его… не увижу.

Каждая мысль, которая рикошетом так и металась у меня в голове, как реальность стала настолько осязаемой, что ее можно было резать ножом, была сосредоточена на том факте, что я понятия не имела, когда в следующий раз увижу его или буду рядом с ним.

И честно говоря, я все это время сдерживала слезы. Это казалось несправедливым. Мне казалось несправедливым, что теперь, когда он мой, я должна его отпустить. Я должна была вернуться домой. Впервые за целую вечность это меня совершенно не радовало.

— Ты уже зарегистрировалась на рейс? — донесся откуда-то издалека голос Аарона. Мы выехали позже, чем следовало, но я слишком сильно переживала из-за того, что вот-вот произойдет.

Я с трудом сглотнула, борясь с грустью, которая, казалось, могла раздавить мои легкие.

— Нет, — пробормотала я, когда мы проезжали мимо указателя на аэропорт.

Оказывается, это не игра моего воображения, Аарон сбросил скорость.

— Руби…

Я не хотела смотреть на него.

— Я бы хотела остаться здесь с тобой подольше, — сказала я, не отрывая взгляда от размытого пейзажа за окном. — Мне плохо, и не то чтобы я не хотела видеть папу… но мне так грустно уезжать от тебя.

— Ру, — прошептал он, сглотнув так громко, что я это услышала.

Я не собиралась поднимать глаз. Неа.

— Эй, — позвал он, направляя машину к скоплению выстроившихся машин. Они всем своим видом демонстрировали, что наше время истекло. — Я тоже не хочу с тобой сейчас расставаться, ты ведь это знаешь, да?

Я мотнула головой, упорно продолжая смотреть в окно. Где же чертов ливень, когда он так нужен? Я даже икнуть не могла, потому что он бы это услышал.

— Руби, — повторил он, и я сжала губы, когда он свернул на обочину, изо всех сил стараясь не заплакать. Но поняла, что потерпела неудачу, когда пять слезинок, таки сбежали по щекам.

— Рубик-Кубик, — произнес он. — Может все-таки взглянешь на меня?

Я помотала головой. Две не прошенные слезы все-таки предательски скатились по щекам.

— Эй.

Я сглотнула и медленно повернула голову, чтобы посмотреть на него, полностью осознавая, что в моих глазах стояли слезы, и я не надеялась скрыть их, прекрасно осознавая, что в ту же секунду, как взгляну на него — заплачу.

Так оно и случилось.

Вот я смотрела в окно, а в следующую секунду уже ерзала на пассажирском сиденье, глядя в его теплые карие глаза, а потом четыре слезинки превратились в сотню, и я прошептала:

— Почему у меня такое чувство, будто я тебя больше не увижу. — Я всхлипнула.

Прежде чем я успела осознать, что он делает, Аарон расстегнул ремень безопасности и потянулся ко мне, его руки легли на мое лицо. Он сжал его в ладонях и прижался лбом к моему лбу. Его губы зависли в миллиметрах от моих, полные и розовые. А потом он произнес слова, которые полностью завладели моим разумом:

— Это не прощание. Ты ведь это знаешь, не так ли? — его голос сорвался, почти оборвав мою жизнь.

Но мне не выпало шанса ответить, потому что он это сделал за меня. Его голос срывался и звучал резче, чем обычно:

— Ты же знаешь. Ты знаешь, что увидишь меня снова, — заявил он мне, себе, всем в мире.

Сжав губы, я хотела сказать ему, что это не так. Что это было похоже на прощание навсегда, но, возможно, это была просто часть меня, которая не совсем понимала или принимала разлуку. Я могла это признать. Когда мой отец только вернулся в Калифорнию, я плакала каждый день в течение нескольких месяцев. Я уже свыклась с этой мыслью, но на это потребовалось время. Это было невозможно скрыть. И все же… это было именно так, но еще хуже, потому что я не знала, что случится с Аароном на военном поприще.

Я хотела его всего без остатка. Это было эгоистично, но я ничего не могла с собой поделать.

Он был нужен мне весь.

Все еще прижимаясь лбом к моему, он поцеловал меня в одну щеку, потом в другую. Он коснулся моих губ своими, нежно-пренежно. Сначала один уголок, потом другой. Его руки были нежнее нежного. И он говорил в мою кожу, в сердце, в душу.

— Я не хочу покидать тебя. Я хочу развернуть машину и забрать тебя с собой домой, а потом отвезти в Кентукки, и ты будешь там, пока я буду думать о своей жизни в следующем году. С тобой. — Он сглотнул и замолчал.

Звук, который вырвался из меня, был чем-то средним между смехом и всхлипом, и я заметила улыбку, которая промелькнула на его лице.

— Это совсем ненадолго. Ты ведь это знаешь, не так ли? — увещевал он меня. — Скажи, что ты это знаешь.

Знала ли я это? Не нужно было долго копаться в душе, чтобы понять, что это так. Я знала, что он не хочет высаживать меня в аэропорту, чтобы я вернулась в то место, которое я почти всегда называла домом.

Он провел большим пальцем по моей щеке. Его нос соприкасался с моим. Его голос был слабым, когда он прошептал:

— Ты можешь навещать меня, когда захочешь, и ничего не говори о деньгах. Навещай меня каждый месяц. Каждую неделю. Каждую чертову неделю, — предложил он. — Это временно, понимаешь?

Я закрыла глаза и кивнула, не смея произнести ни слова, потому что иначе они прозвучали бы как крики и мольбы взять меня с собой: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Я люблю тебя, Рубс, и знаю, что ты тоже любишь меня, — прошептал он. — Ты же сама говорила мне, что несколько тысяч миль — пустяк. Если рассматривать их в масштабе жизни, помнишь?

Я чуть не развалилась на части. Я была сама на себя не похожа.

— Да, — прохрипела я.

— Ты и я, у нас получится, вот увидишь. Мы справимся.

Я снова сжала губы и кивнула, еще несколько слезинок стекли по щекам из-за бесконечной печали, которая давила на меня, хотя я знала, что он говорил правду.

— Я люблю тебя, сталкерша. Время. Расстояние. Ничто этого не изменит. Мы разберемся с этим, обещаю. — Он снова поцеловал меня в губы, и на этот раз я ответила ему тем же. Теплые губы на теплых губах, и я пожалела, что у нас нет мотеля, где мы могли бы остановиться, чтобы забраться под одеяло вместе, кожа к коже, его грудь у моего лица, его ноги обернуты вокруг моих, в последний раз, только в последний раз. Я должна была бы смутиться от того, насколько прилипчивой я была, но я не могла найти это в себе. Даже чуть-чуть.

— Ты мне веришь? — спросил он, проводя кончиком своего носа по моему.

Я кивнула.

— Произнеси вслух. — Он продолжал тереться носом о мой нос. — Скажи, — сказал он почти с болью в голосе.

— Я тебе верю, — сказал я. — Головой я понимаю, что я увижу тебя снова, но сердце думает, что ты оставишь меня здесь, и я больше никогда тебя не увижу.

— Никогда не увидишь? Я не смогу забыть тебя и через сто лет, даже если постараюсь, Ру. И ничто не заставит меня даже предпринимать попытки. Вообще. Все происходит по какой-то причине, помнишь? Не случайно?

— А что произошло не случайно?

— Ты нашла меня в программе. Мой адрес с именем мог достаться кому угодно, но достался тебе.

Я едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Я думала, это ты меня нашел.

— Неа, Рурон. Это все ты, — произнес он низким голосом.

Я зажмурилась и кивнула, наклоняясь к нему так, что уткнулась лицом в его шею.

— Я, наверное, буду дерьмовой прилипчивой девушкой.

— Это невозможно.

Я рассмеялась.

Ты моя, РК. И этого ничто не изменит.

Я сглотнула, чувствуя, что тону. Со всхлипом, застрявшим в горле, я кивнула, быстро, быстро, быстро. Я чуть не расплакалась. Я собиралась заплакать по-настоящему, но не хотела.

— Я хотел припарковаться…

— Все в порядке. Мне все равно надо бежать, — процедила я сквозь зубы, уставившись на приборную доску. Я сглотнула. — Ты хотя бы обнимешь меня снаружи?

Он хохотнул, открывая свою дверь и выходя прежде, чем я успела отстегнуть ремень безопасности. К тому времени, как я закрыла дверь, он уже вытащил мой чемодан и сумку, сложив ее поверх чемодана. Я окинула его взглядом, изучая каждый дюйм, который видела прошлой ночью. Его руки были сжаты в кулаки, и я могла сказать, что Аарон тяжело дышал, судя по тому, как его рубашка обтягивала грудь. Я не торопилась поднимать взгляд выше, пока он не остановился на тех чертах, о которых я думала все время. Он смотрел на меня с самой грустной улыбкой, которую я когда-либо видела на его лице. Она была наполнена такой нежностью и любовью. Эта улыбка разбила мне сердце.

— Иди ко мне, — сказал он, протягивая руку.

Я подошла, обняла его за талию и прижалась к нему так, словно никогда больше не увижу. Его рот был у моего уха, когда он прижимал меня к себе, как будто он пытался соединить нас.

— Ру, если бы мог, я бы взял тебя с собой, клянусь. Повеселись с отцом. У нас все получится. Обещаю.

Я не плакала в самолете, и не плакала, когда моя мама подъехала к аэропорту, чтобы забрать меня, а затем когда она всю дорогу домой болтала о том, что Жасмин собирается снова тренироваться у своего тренера.

Я не плакала и когда оказалась в своей комнате.

Но когда легла в постель, это чувство безумной тоски по Аарону ударило меня прямо в солнечное сплетение.

И я расплакалась. Не сильно. Пустила две слезинки и все.

Руби: Похоже я заболеваю. Скажи что-нибудь веселое.

Я написала Аарону, воспользовавшись той же фразой, что и он когда-то.

Спустя тридцать секунд от него пришел ответ.

Аарон: почему туалетная бумага не смогла пересечь дорогу?

Я не успела ответить, потому что от него пришло следующее сообщение.

Аарон: птм чт застряла в дорожной трещине.

Через десять секунд мой телефон снова звякнул.

Аарон: Не помню, говорил ли я тебе сегодня или еще нет: как же я счастлив, что ты со мной

Ну и как можно грустить после такого?

Эпилог

17 мая, 2012

10:03

Аарон: С добрым

Руби: утром

Аарон: Тебе лучше?

Руби: Нет. Я только сбила температуру, а она опять поднялась до 38.

Аарон: Прими аспирин что ли

Руби: Уже. Я нашла бутылек на тумбочке рядом с термометром.

Руби: Спасибо за него.

Аарон::]

Аарон: Я перед уходом потрогал твой лоб. Он был горячим. Иди к врачу.

Руби: Знаю. Надо бы. Мне не хочется, чтобы и ты разболелся.

Руби: Я сказала Жасмин, что заболела, а она тут же спросила не беременна ли я. Почему это первое, что она всегда спрашивает?

Аарон: Потому что это Жасмин.

Руби: Lol. Ты совершенно прав.

Руби: Кстати о ней, в итоге мы поругались из-за ее желания перейти в парное катание.

Аарон: Так чем все закончилось?

Руби: Норм. Мне кажется, я все еще застаю ее врасплох, когда заговариваю об этом, поэтому думаю, что раунд за мной, когда она не может сразу же что-то ответить. Посмотрим, что она решит. Ты же знаешь, какая она.

Руби: Пойду приму душ и посмотрю, не станет ли мне лучше от этого. После позвоню доктору и узнаю, смогу ли к нему попасть.

Аарон: ОК.

Аарон: Звони в случае чего.

13:15

Руби: Угадай что?

Аарон: Что?

Руби: Это не грипп, просто инфекция верхних дыхательных путей.

Аарон: Тебе выписали лекарства?

Руби: Да.

Аарон: Мне жаль, милая

Аарон: Хочешь я заберу твой рецепт по дороге домой?

Руби: Все в порядке. Я уже в аптеке.

Руби: Врач трижды сообщил, что пока я на антибиотиках противозачаточные будут не столь эффективными.

Аарон: А ты разве не сказала ему, что мы планировали их больше не принимать, после регулов?

Руби: Сказала. Это было так странно. Он будто притворился, что не слышал меня.

Аарон: Lol. Как мило, сама невинность.

Руби::)

Руби: А у тебя-то день как?

Аарон: Норм.

Аарон: мой командир в дерьмовом настроении

Руби: Прости. Еще год, и ты сможешь снова подумать над тем, чем хочешь заниматься.

Аарон::] всего год

Руби: Он быстро пролетит.

Аарон::]

14:55

Руби: [picture attachment]

Аарон: [picture attachment]

Руби: Что это???

Аарон: Тако из новой передвижной закусочной в городе

Руби: Купи и мне, а то мой сандвич по сравнению с этим полный отстой.

Аарон: Кто первый — того и тапки

Аарон: Пообедай завтра со мной

Аарон: Если тебе станет лучше

Руби: «если тебе станет лучше»

Руби:…..

Аарон::] люблю тебя

Руби: Ага, конечно.

Руби: Я тоже тебя люблю, но я буду любить тебя больше, если ты принесешь мне тако

14:50

Аарон: Что у нас будет на ужин?

Руби: Все, что ты решишь купить домой.

Аарон: Я так и подумал

Аарон: Вьетнамскую?

Руби: Да, пожалуйста.

Аарон: ОК

Аарон: ты лежишь?

Руби: Да. Я попыталась нарезать несколько бандан для того большого заказа в Канаду, который я получила, но порезалась, потому что была не внимательна, и разволновалась, что испачкаю ткань, а потом еще и этой тканью заражу других людей, поэтому решила остановиться.

Аарон: Господи, РК

Аарон: Угомонись

Аарон: Ты еще успеешь наверстать. Лучше побереги здоровье. Вот, что важно

Руби: Я тебе сегодня уже говорила, что ты лучший?

Аарон: Я знаю

Аарон: Но сегодня еще не говорила.

Руби: Выпендрежник

Аарон: Раньше ты не жаловалась.

Руби: Я знала, что этим все закончится.

Аарон::]

Руби: почему скелеты не смотрят страшные фильмы?

Аарон: Потому что у них нет живота, чтобы его сводило от ужаса

Руби: Ты знал???

Аарон: ДОГАДАЛСЯ

Руби: Прощай

Аарон: У меня слезы навернулись

Руби:….

Аарон:….

Аарон: Рурон, через секунду отчаливаю.

Руби: Ок, Рурон.

Аарон: Придумай шутку получше, пока я еду домой.

Аарон: Кстати, теперь, когда я думаю об этом, хочу сказать, выбрасывай-ка таблетки.

Руби: Тебе известно, что ты настоящая заноза в заднице.

Аарон: Известно.

Руби: А я болею.

Аарон: И? Я не боюсь подцепить инфекцию.

Руби: Вот блин.

Руби: я чувствую себя плохо, но не настолько.

Руби: Но если ты заболеешь, то не вини меня.

Аарон: Ни за что

Руби::)

Аарон::]

Больше книг на сайте - Knigoed.net

Сноски и примечания

[1] Aurora Borealis — лат. Северное сияние.

[2] Вторник на масленой неделе — народный праздник в некоторых городах;

[3] Главную роль в фильме исполнял Мел Гибсон, а не Брюс Уиллис.

[4] Здесь игра слов: приспущенный флаг или на сленге — слабая эрекция.

[5] Это традиционное празднование пятнадцатилетия (исп.)

[6] Письмо дорогому Джону[en] — в англоязычных странах письмо мужу, жениху или бойфренду от жены, невесты или подруги (соответственно), в котором автор сообщает, что их отношения окончены в связи с тем, что она нашла другого.

[7] Двухгодичный колледж, а-ля техникум.

[8] Высокофункциональный аутизм (англ. High-functioning autism (HFA)) — общее нарушение развития, одна из форм аутизма. Термин относится к людям с аутизмом, чей коэффициент интеллекта (IQ) больше 70, поэтому их когнитивные способности оцениваются как «высокофункциональные». Характерными чертами высокофункционального аутизма считаются трудности в социальных навыках и некоторая неуклюжесть, а также задержки в речевом развитии, характерные и для некоторых других форм аутизма. В настоящий момент спорным является вопрос о том, существуют ли отличия высокофункционального аутизма от синдрома Аспергера, так что многие врачи и исследователи объединяют эти понятия.

[9] Здесь непереводимая игра слов: Описание события или ситуации, которая характеризуется смехотворно чрезмерным количеством неистовой активности. Дезорганизация и хаос до абсурдной степени. Часто связано с крайней неумелостью /некомпетентностью и внезапным и неожиданным сбоем.

[10] Речь идет о покетбуках, которые продаются во всех крупных магазинах типа Ашан.

[11] Помимо прямого значения «пума», это слово так же имеет значение — женщина среднего возраста; женщина, обычно между 30 и 45 годами, которая предпочитает заниматься сексом с молодыми мужчинами.

[12] Дословно: столкновение облаков.

[13] Непереводимая игра слов: im-pasta пишет Аарону Руби и impasta — это месить; превращать в однородную массу. Тонкий американский юмор.

[14] MILF — mom i'd like to fuck — я б трахнул эту мамочку.

[15] Это почти 188 см.

[16] «Левая рука Тьмы» (англ. The Left Hand of Darkness) — роман американской писательницы-фантаста Урсулы Ле Гуин. Роман опубликован в 1969 году; был удостоен обеих высших наград в жанре фантастики — Небьюла (1969) и Хьюго (1970).

[17] Golden Corral — американская сеть ресторанов «семейного» типа, расположенная на территории 40 штатов.

[18] Instant Messaging — система мгновенного обмена сообщениями.

[19] Руби ссылается на пятую поправку.

[20] Газета электронных объявлений.

[21] Монуме́нт Ско́тта (англ. Scott Monument) — неоготический памятник, посвящённый шотландскому писателю Вальтеру Скотту. Памятник находится в Эдинбурге на Принсес-стрит близ вокзала Эдинбург-Уэверли, названного в честь романа «Уэверли» Скотта.

[22] Бассейны феи (the Fairy Pools) считаются одном из самых красивых мест острова Скай и одним из самых изумительных зрелищ во всей Шотландии.

[23] Shamu это КЛИЧКА тренированного дельфина-касатки, который содержится в развлекательных парках морских животных SeaWorld в Орландо, Сан-Антонио и Сан-Диего, США.

[24] Средство для удаления волос (Название средства для удаления волос производимого компанией "Church & Dwight").

[25] Га́лвестон(англ. Galveston) — город в США, расположенный в юго-восточной части штата Техас, на острове Галвестон у побережья Мексиканского залива. Административный центр одноимённого округа. Население — 57466 жителей (по состоянию на 2005 год). Морской курорт.

[26] Аллюзия на американский художественный фильм Николаса Рэя (1955) «Бунтарь без причины». В главной роли снялся Джеймс Дин, поп-икона американской молодёжи 1950-х. Получил три номинации на премию «Оскар». В 1990 году фильм был внесён в Национальный реестр фильмов США как обладающий «культурным, историческим или эстетическим значением». Джим Старк (Джеймс Дин) живёт словно в западне: он не понимает, что его гложет, но в душе нет спокойствия. Он не находит общего языка с родителями, хотя и пытается вписаться в образ тихого юноши из приличной семьи. Но его бунтарская натура… Она заставляет его принять участие в опасном состязании, цель которого — доказать крутому Баззу и его «банде», что он не трус. Приняв вызов Базза, Джим с неизбежностью вовлекается в цепочку драматических событий.

[27] Балют (балут) — варёное утиное яйцо, в котором уже сформировался плод с оперением, хрящами и клювом. Употребляется в пищу в странах Юго-Восточной Азии (Вьетнам, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Таиланд, южные провинции Китая), а в особенности на Филиппинах. Это блюдо для данного народа является исключительно мужским, так как считается, что он воздействует на потенцию (то есть приписываются свойства афродизиака). Особенно подчёркиваются свойства околоплодного сока, который сохраняется в качественном балюте. Производство балюта на Филиппинах поставлено на индустриальную основу, и рассматривается возможность поставок в Европу. Яйца едят под соевым соусом, в жареном виде. Вкус у балюта напоминает отварную говяжью печень, этот вкус имеют все части яйца и плода. Употребляют его, предварительно выпив околоплодную жидкость, а сам балют — посыпав смесью черного перца и соли. Иногда гарнируют пряными травами и листьями базилика.

[28] Хрустящая пата — это филиппинское блюдо, жаренные свиные рыльца с соевым уксусом.

[29] Свежий соус из размельчённых помидоров, лука и чили.

[30] Высший ранг в американской бойскаут организации.