Достойная леди

Глава 10

Уже перевалило за полдень, когда мисс Уичвуд, войдя в свой дом, увидела в холле приметы, явно свидетельствующие о том, что ее незваные гости прибыли и сейчас пьют чай с дороги в столовой. Джеймс вместе с горничной тащили по лестнице огромный сундук, посыльный набирал в холле полные руки саквояжей и пакетов, горничная леди Уичвуд сердито ему что-то выговаривала и при этом не забывала напоминать Джеймсу, что с сундуком надо обращаться поосторожнее и ни в коем случае нельзя его уронить; а Лимбери как раз в этот момент вышел с подносом в руках из столовой. Он выглядел слегка смущенным, и не без оснований, потому что весь холл был уставлен чемоданами, саквояжами и шляпными коробками, между которыми ему приходилось лавировать. При виде хозяйки он смутился еще сильнее и принялся просить у нее прощения за беспорядок.

– Экипаж, в котором находился багаж, мэм, прибыл четверть часа назад, и поскольку няне что-то срочно понадобилось в одном из сундуков и она настаивала, чтобы немедленно найти нужную вещь неизвестно где, а вещь находилась в одном из чемоданов, мэм, то посудите сами…

Горничная подхватила объяснения дворецкого, сделав книксен и выразив свое искреннее сожаление, что мисс застала дом в таком беспорядке, чего, конечно, не случилось бы, если бы второй кучер так не отстал по дороге и если бы няня не оказалась настолько глупой, что не помнила где что лежит.

– Что ж, ничего не поделаешь, – ответила мисс Уичвуд. – Лорд и леди Уичвуд сейчас в столовой, Лимбери?

Люсилла, которая округлившимися от изумления глазами рассматривала загроможденный багажом холл, прошептала:

– Боже мой, мэм! Какое огромное количество багажа для нескольких дней! Можно подумать, что они собираются провести у вас несколько месяцев!

– Возможно, так оно и есть, – ответила мисс Уичвуд с горечью в голосе. – Беги наверх и переоденься, дорогая! Я полагаю, что ты должна прежде всего поздороваться с моей невесткой.

– Я сейчас принесу вам горячего чая, мисс Эннис. Может быть, хотите печеное яйцо или тарелку супа? – подал голос Лимбери.

– Нет, ничего не надо, спасибо. Я не голодна!

Лимбери поклонился, поставил поднос на один из сундуков и открыл дверь перед мисс Уичвуд, пропуская ее в столовую.

Брат, его жена и мисс Фарлоу сидели за столом, но они поднялись, когда она вошла, и Ама-бел, подбежав к ней, рухнула в ее объятия и тихо произнесла:

– О, Эннис, дорогая, как я рада наконец видеть тебя! Как ты добра ко мне! Ты не можешь себе представить, как сильно я хотела, чтобы ты была рядом со мной в это тяжелое для меня время! Не могу описать тебе, через что мне пришлось пройти! А теперь я снова могу чувствовать себя спокойно!

– Конечно можешь! – сказала Эннис, обнимая ее в ответ, а затем подтолкнула ее обратно к стулу, на котором сидела невестка. – Садись и расскажи мне, как Том!

Леди Уичвуд вздрогнула.

– О, мой бедный, дорогой сыночек! Он так храбро перенес все это, хотя он почти всю ночь проплакал от боли! Ничего не помогало, пока я не отважилась дать ему несколько капель опия, от чего он сразу же уснул, но, к сожалению, ненадолго, а больше я давать ему боялась, потому что я уверена, что поить детей опием весьма неразумно. А сегодня утром боль его усилилась настолько, что если бы сундуки уже не были упакованы, а лошади запряжены, то, я думаю, я пошла бы против желания Джорджа и все-таки отвезла бедного малыша к Меллингу!

Мисс Уичвуд бросила насмешливый взгляд на брата. Он был явно смущен, но храбро выдержал ее взгляд и сказал жене с укоризной:

– Не забывай, любовь моя, что это именно ты настояла на том, чтобы отвезти Тома к Уэсткотту!

– О, я уверена, что вы были правы, дорогая леди Уичвуд! – воскликнула мисс Фарлоу, и впервые в жизни ее вмешательство в разговор было воспринято всеми с облегчением. – Мой дорогой отец всегда говорил, что в таких случаях экономия на врачах оборачивается своей противоположностью! Я уверена, что этот Меллинг, о котором вы говорите, наверняка испортил бы все, но Уэсткотт, как только ему удалось уговорить Тома открыть рот, выдернул этот злосчастный зуб в мгновение ока!

– Что ж, это во всяком случае хорошая новость! – сказала мисс Уичвуд. – Я так понимаю, что сейчас у него ничего не болит, потому что я, войдя в дом, никаких криков не услышала.

– Он уснул, – сказала леди Уичвуд, понизив голос, словно боялась разбудить сына, который спал в своей кроватке тремя этажами выше. Затем она взглянула со слабой улыбкой на мисс Фарлоу и произнесла: – Кузина Мария пела ему колыбельные, пока он не задремал. Не знаю даже как отблагодарить ее за все, что она сделала для нас сегодня утром! Она даже пошла с нами к Уэсткотту и чрезвычайно поддержала меня в этом испытании. У нее даже хватило сил на то, чтобы держать руки Тома в роковой момент, чего я совершенно не могла заставить себя сделать!

– Но где же в роковой момент был Джоффри? – спросила Эннис с недоумением.

Леди Уичвуд принялась объяснить, что Джоффри, увы, не мог пойти с ними к дантисту, потому что у него была деловая встреча в городе, но тут в разговор вмешался Джоффри, хорошо понимая, что его любимую сестру не обведешь вокруг пальца.

– Эннис не проведешь, моя дорогая! – сказал он, смеясь. – Она слишком умна! Что ж, ты права, Эннис, и я признаюсь, что просто отказался туда идти, когда увидел, до какого состояния довел себя Том и как он брыкается и кричит, что не даст вырвать себе зуб. Что я мог сделать в такой ситуации?

– Выпороть! – ответила Эннис.

Он усмехнулся и признал, что у него и самого было сильнейшее желание так поступить, но Амабел, которую ужаснула сама мысль об этом, тут же запротестовала, а мисс Фарлоу заявила, что он конечно же шутит и что это было бы верхом жестокости – выпороть бедного маленького Тома, когда он просто был вне себя от боли.

После этого Эннис встала, сказав, что ей нужно переодеться, и посоветовала Амабел прилечь на часок-другой, чтобы прийти в себя после стольких бессонных ночей. Выходя из комнаты, она услышала, как мисс Фарлоу, горячо поддерживая это предложение, заверяла дорогую леди Уичвуд, что ей не стоит теперь беспокоиться о бедном маленьком Томе, и сообщила, что грелку ей в постель уже положили.

– Я велела сделать это еще перед тем, как мы отправились к Уэсткотту, зная, что вы будете совершенно измучены после всех тех испытаний, через которые вам пришлось пройти! – сообщила верная Мария.

Сэр Джоффри, который вышел из комнаты вслед за сестрой, догнал ее у лестницы.

– Подожди минутку, Эннис! – сказал он. – Я хочу кое о чем с тобой посоветоваться! Эти новые парные бани, о которых я так много слышал: ты согласна со мной, что они могут принести большую пользу Амабел? Меня беспокоит состояние ее здоровья – и беспокоит очень сильно! Она настаивает на том, что с ней все в порядке, но ты уже, наверное, заметила, как она осунулась! Я думаю, что она так и не оправилась полностью после родов, а тут еще этот абсцесс у Тома! Ты сделаешь мне большое одолжение, если уговоришь ее принять курс этих бань, которые, как мне говорили, творят в подобных случаях чудеса.

Она посмотрела на него долгим взглядом, и в ее глазах засветилась встревожившая его улыбка. Он совсем было растерялся, но она сказала только:

– Мне жаль, что это вызывает у тебя такое беспокойство. Она конечно же устала и выглядит взвинченной, но этого следовало ожидать после стольких бессонных ночей, не так ли? Когда я была у вас, она показалась мне совершенно здоровой!

– Ах, но ведь она никогда не жалуется на плохое самочувствие, и, позволю себе заметить, скорее улеглась бы в могилу, чем призналась в своем нездоровье в то время, когда ты гостила у нас!

– Не сомневаюсь в этом, – ответила мисс Уичвуд. – Я слышала, конечно, об этих новых банях на Эбби-стрит, но я ничего о них не знаю, если не считать того, что ими управляет доктор Уилкинсон. И я никак не могу предположить, дорогой братец, что Амабел поддастся на мои уговоры, если даже ты не смог убедить ее принять курс этих бань.

– О, я думаю, что это вполне вероятно! – ответил он. – Она очень высоко ценит твое мнение, поверь мне! Ты имеешь на нее большое влияние.

– Разве? Что ж, в таком случае я считаю совершенно неприличным использовать свое влияние в вопросе, который должна решать сама Амабел. Но можешь не волноваться! Амабел может оставаться у меня так долго, как сама того захочет.

– Я знал, что могу на тебя положиться! – радостно воскликнул сэр Джоффри. – Ты торопишься переодеться, и поэтому я не стану тебя больше задерживать! Я и сам должен спешить с отъездом, поэтому я прощаюсь с тобой прямо сейчас. Надеюсь, я смогу приехать через день-два, чтобы посмотреть, как идут дела со здоровьем Амабел, но я знаю, что могу быть спокоен, ты позаботишься о ней!

– Но ведь ты привез ее сюда для того, чтобы она позаботилась обо мне?

Он счел разумным оставить ее реплику без ответа и принялся спускаться по ступенькам, но на середине лестницы вспомнил и заметил:

– Кстати, Эннис! Ты просила привезти еще и горничную для детской, ведь так? У меня уже не было времени сообщить об этом Амабел, поэтому я договорился о найме подходящей девушки, которая могла бы выполнять эти обязанности.

– Не стоило тебе самому беспокоиться об этом, – ответила Эннис, тронутая словами брата.

– Никакого беспокойства. Я бы ни в коем случае не хотел нагружать дополнительной работой твоих слуг, – галантно ответил он. – Мария пообещала мне сегодня же пойти в бюро по найму и заняться этим делом.

Он помахал ей рукой и направился вниз с легким сердцем, чувствуя, что он сделал все возможное.

К тому времени, как мисс Уичвуд снова спустилась в гостиную, брат уже уехал, а леди Уичвуд, как сообщила ей громким шепотом Мария, отдыхала с грелкой у ног в своей комнате, где были задернуты шторы. Мисс Фарлоу, без сомнения, продолжила бы описание всего, что она сделала по устройству гостьи, если бы мисс Уичвуд не остановила ее. Пожаловал с визитом лорд Бекнем, который хотел поблагодарить ее за вчерашний прием. Лорд Бекнем поцеловал Эннис руку и сообщил ей, что сначала он намеревался оставить карточку, но, услышав от Лимбери, что хозяйка дома, решился зайти, чтобы взглянуть на нее одним глазком.

– Мисс Карлтонн рассказала мне, что вы катались верхом сегодня утром. Вы просто неутомимы, дорогая мисс Эннис! А теперь я еще слышу, что к вам приехала леди Уичвуд, так что на вашу долю выпала масса хлопот! Мне – да, я думаю, и всем нам – хотелось бы, чтобы вы хоть немного поберегли себя!

– Мой дорогой Бекнем, вы говорите так, словно я – одна из тех дамочек, которые вечно находятся на грани полного упадка сил! Вам следовало бы знать меня лучше! Не думаю, что я проболела хотя бы один день с тех пор, как приехала в Бат! Что же касается моей якобы усталости после такой скромной вечеринки – то хорошего же вы обо мне мнения! – Мисс Уичвуд обернулась к Люсилле со словами: – Моя дорогая, ты, кажется, собиралась прогуляться по Сидни-Гарден вместе с Коризандой, Эдит и мисс Фрэмптон сегодня после обеда. Я хотела проводить тебя до «Лора-Плейс» и поболтать с миссис Стинчкоумб, но, боюсь, мне придется отказаться теперь, когда ко мне приехала леди Уичвуд. О, не огорчайся! Брайем проводит тебя до «Лора-Плейс», а я пошлю экипаж, чтобы тебя доставили домой к обеду. Ты извинишься за меня перед миссис Стинчкоумб и объяснишь ей, в чем дело, не так ли?

– О да, конечно, мэм! – воскликнула Люсилла, и грустное выражение исчезло с ее лица как по мановению волшебной палочки. – Я только сбегаю наверх, надену шляпку! Если… если, конечно, вы не хотите, чтобы я помогла вам здесь в чем-нибудь?

– Нет-нет, ничего не надо! – ответила мисс Уичвуд, ласково улыбнувшись Люсилле. – Попрощайся с лордом Бекнемом и отправляйся, не нужно заставлять себя ждать! – Когда дверь за Люсиллой закрылась, мисс Уичвуд обратилась к мисс Фарлоу со словами: – Тебе тоже пора идти, Мария, если ты и вправду собралась нанять подходящую горничную для детской, как сказал мне сэр Джоффри.

– О да! Я была убеждена, что ты одобришь это! Если бы я знала, что нам понадобится еще одна горничная, я бы заглянула в контору по найму еще утром. Только тогда я бы непременно опоздала встретить нашу дорогую леди Уичвуд, поскольку мне нужно было сделать так много покупок, что я и так почти опоздала. Я не жалуюсь, нисколько. Но я увидела, как экипаж останавливается перед нашим домом как раз тогда, когда проходила мимо дома с зелеными ставнями, и я буквально бежала остальную часть пути и оказалась у нашего дома в тот момент, когда Джеймс помогал няне выйти из кареты. Я отдала все свои покупки Лимбери и велела ему отнести их на кухню и смогла, хоть и слегка запыхавшись, поприветствовать дорогую леди Уичвуд и объяснить ей, как получилось, что тебе пришлось переложить эту приятную обязанность на меня. А потом, ты уже знаешь…

– Да, Мария, я знаю, поэтому не надо мне больше об этом рассказывать! Эти мелочи наверняка не интересуют лорда Бекнема.

– Конечно! Джентльмены никогда не интересуются домашним хозяйством. Я отлично помню, как мой дорогой отец называл меня настоящей трещоткой, когда я рассказывала ему о разных небольших домашних происшествиях, которые, как я искренне надеялась, могут его немного развлечь! Что ж, не стоит мне отвлекать вас своими разговорами, я вижу, что уже почти час, а значит, я должна немедленно идти!

Лорд Бекнем не выказал намерения последовать ее примеру; он просидел с мисс Уичвуд еще час и остался бы еще на час, если бы в этот момент не спустилась вниз Амабел. Ее появление дало мисс Уичвуд возможность отделаться от докучного визитера, заявив, что Амабел должна вернуться в постель, потому что она очень устала и находится не в том состоянии, чтобы сидеть в гостиной. Лорд Бекнем тут же заявил, что он уходит, выразив надежду, что целительный воздух Бата, а также нежная забота, которой, он уверен, ее окружат в доме ее золовки, вскоре позволят ей наслаждаться ее прежним здоровьем.

Оставшись наедине с Эннис, леди Уичвуд сказала:

– Как же он предан тебе, моя дорогая! Не стоило отсылать его из-за меня!

– Да, я знаю, ты к нему неравнодушна, – ответила Эннис, сокрушенно покачав головой. – Прости, что поступаю так нелюбезно, но я чувствую, что это мой долг перед Джоффри – держать этого лихого парня подальше от тебя.

– Как не стыдно, Эннис! Очень дурно с твоей стороны насмехаться над беднягой! Держать его подальше от меня! Ну ты шутишь!

– Не более, чем ты, моя дорогая.

Леди Уичвуд посмотрела Эннис прямо в лицо и спросила дрогнувшим голосом:

– Почему… Что ты имеешь в виду?

– А разве ты приехала сюда не для того, чтобы держать подальше от меня Оливера Карлтон-на? – задала ей Эннис ответный вопрос, и ее губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– О, Эннис! – воскликнула леди Уичвуд, ее щеки вспыхнули от смущения.

– Не надо таких трагических восклицаний, трусишка! – рассмеялась Эннис. – Я прекрасно сознаю, что эта абсурдная мысль пришла в голову не тебе, а Джоффри!

– О, Эннис, прощу тебя, не сердись! – произнесла умоляюще леди Уичвуд. – Я бы никогда не осмелилась предположить… Я была совершенно уверена, что ты никогда не совершишь неподобающего поступка! Я просила Джоффри не вмешиваться! Я даже зашла настолько далеко, что заявила, что ничто не сможет убедить меня приехать к тебе! Я никогда еще не была так близка к ссоре с ним, потому что я знала, как возмутит тебя подобное вмешательство!

– Я действительно возмущена и очень хотела бы, чтобы ты не уступила Джоффри, – ответила Эннис. – Но теперь поздно об этом рассуждать, как я понимаю! О, не плачь! Я сержусь не на тебя, дорогая!

Леди Уичвуд стерла набежавшие на глаза слезы и, всхлипнув, произнесла:

– Но ты сердишься на Джоффри, а я не могу этого перенести!

– Ну, об этом теперь тоже поздно рассуждать!

– Нет, нет, не говори так! Если бы ты знала, как он был обеспокоен! Как он любит тебя!

– Не сомневаюсь. Каждый из нас очень любит другого, но больше всего мы любим друг друга, когда находимся на приличном расстоянии, и тебе об этом прекрасно известно! Его любовь ко мне ни в коей мере не помогает ему помнить мой характер. Он продолжает упорно считать меня маленькой, легкомысленной девочкой, у которой здравого смысла не больше, чем у лунатика на крыше, и которая настолько глупа, что нуждается в постоянном руководстве, наставлениях, запретах и одобрении со стороны старшего и умного брата, что – прости меня за эти слова – очень далеко от истины.

Слова невестки заставили робкую Амабел дрогнуть, но она все же храбро попыталась защитить своего мужа от негодующих замечаний его сестры.

– Ты ошибаешься на его счет, дорогая! Правда, ошибаешься! Он всегда говорит всем, какая ты умная, – он очень гордится твоим умом, твоей красотой, но… но он знает… и как же ему не знать?.. что в житейских делах ты не так опытна, как он, и… и он боится, что ты можешь невольно увлечься этим… этим городским хлыщом, как он назвал в разговоре со мной мистера Карлтонна!

– Интересно, почему это бедный Джоффри так невзлюбил мистера Карлтонна? – спросила Эннис, которую эти слова невестки весьма удивили. – По всей видимости, Карлтонн когда-то нелицеприятно высказался насчет Джоффри. Я помню, как Джоффри как-то сказал мне, что Карлтонн – самый грубый человек в Лондоне, чему поверить совсем несложно! Он, безусловно, самый грубый человек, которого я когда-либо встречала!

– Эннис, – сказала леди Уичвуд, понизив со значением голос, – Джоффри сообщил мне, что он распутник!

– О нет! Неужели он запятнал твой слух этим словом? – воскликнула Эннис звенящим от смеха голосом. – Мой девственный слух он запятнать побоялся! Он, конечно, именно это имел в виду, когда сказал, что мистер Карлтонн – это отвратительный тип, которого он никогда бы не осмелился мне представить, но, когда я спросила, имеет ли он в виду именно это слово, Джоффри только принялся укорять меня за то, что я так неизысканна в выражениях! Что ж! И ты, Амабел, и я – мы обе давно уже не дети, поэтому, ради бога, давай называть вещи своими именами! Я была бы удивлена, если бы выяснилось, что холостяк в возрасте мистера Карлтонна не имеет никаких отношений с женщинами, но я еще более удивлена тем, что он, по-видимому, пользуется у них необычайным успехом! Должно быть, это объясняется его богатством, потому что, по моему мнению, это никак не может быть объяснено его обходительностью! С момента нашего знакомства он не упустил ни одной возможности сказать мне резкость, он даже дошел до того, что заявил мне, будто Марии не стоит волноваться, что он может соблазнить меня, потому что такого намерения у него нет.

– Эннис! – ахнула леди Уичвуд. – Ты, наверное, шутишь! Он просто не мог сказать тебе такую… такую непростительную грубость!

Она явно была гораздо сильнее поражена этим свидетельством грубости манер мистера Карлтонна, чем сообщением Джорджа о его распутстве. В глазах мисс Уичвуд зажглись искорки веселья, но она только сказала:

– Подожди, вот познакомишься с ним сама!

– Надеюсь, мне не придется с ним знакомиться! – тут же ответила Амабел с видом оскорбленной добродетели.

– Но ты не сможешь этого избежать! – заметила Эннис. – Вспомни, что его племянница – и подопечная – находится сейчас под моим присмотром! Он часто приходит в этот дом, желая убедиться, что я не позволяю ей поощрять таких записных охотников за приданым, как Денис Килбрайд, или переступать границы строжайших приличий. Дело в том, дорогая, что он не считает меня человеком, подходящим для того, чтобы заботиться о Люсилле, и, нисколько не колеблясь, постоянно мне об этом сообщает! Мне говорили, что с распутниками всегда так: они становятся не в меру щепетильными, когда речь идет о женщинах их собственной семьи. Я полагаю, это происходит потому, что им слишком хорошо известно об уловках совратителей из их личного опыта! И кроме того, моя дорогая, как ты собираешься охранять меня от него, если ты будешь выбегать из комнаты тут же, как только он войдет в нее?

Леди Уичвуд не нашла, что ответить на это, кроме как пробормотать, что она говорила Джоф-фри о том, что ничего хорошего из ее пребывания здесь не выйдет.

– И вправду не выйдет! – согласилась Эннис. – Но пусть это тебя не огорчает, дорогая! Надеюсь, мне не надо заверять тебя в том, что я всегда счастлива видеть тебя в моем доме!

– Дорогая, дорогая Эннис! – воскликнула леди Уичвуд, тронутая до глубины души. Затем она смахнула с глаз вновь набежавшие слезы и сказала: – Ты так всегда добра ко мне! Гораздо добрее, чем мои собственные сестры! Поверь мне, одно из самых горячих моих желаний – увидеть тебя в счастливом браке с человеком, достойным тебя!

– Бекнемом? – спросила Эннис. – Не Думаю, что кто-либо из моих знакомых представляется тебе более достойным, чем он.

– Увы, нет! Я очень хотела бы, чтобы он смог привлечь твое внимание, но я знаю, это невозможно: ты считаешь его занудой, хотя я и думаю, что ты не видишь всех его достоинств.

– О нет! Я знаю, что он просто переполнен достоинствами, но печальная правда заключается в том, что, как бы сильно я ни уважала в мужчине его многочисленные достоинства, это все равно не вызывает во мне ни капли любви к нему! Я либо выйду за человека, переполненного недостатками, либо останусь старой девой – и это я считаю более вероятным! Не будем больше говорить о моем будущем! Расскажи мне о себе!

Но леди Уичвуд сказала, что ей нечего рассказывать. Эннис спросила у нее, правда ли, что она собирается принять курс русских паровых бань. В ответ на это Амабел, хихикнув, сказала:

– О нет, о чем я и сказала Джоффри!

– Ну, он рассчитывает, что я смогу убедить тебя! На что я сказала ему, что считаю неприличным заставлять тебя делать то, чего ты сама не хочешь. Это правда, что ты не очень хорошо себя чувствуешь?

– Нет, нет! То есть у меня была небольшая простуда, но сущие пустяки! А потом, конечно, я так волновалась из-за Тома, что стала выглядеть совершенно измученной. Наверное, именно это и заставило Джоффри подумать, что у меня проблемы со здоровьем. Наверное, я смогу попить воду, просто… просто чтобы сделать ему приятное! В конце концов, от воды никакого вреда не будет!

– Если только тебе не станет так же дурно, как стало мне, когда я впервые ее попробовала. Посмотрим! С тех пор как Люсилла приехала ко мне, я хожу в галерею почти каждый день, так чтобы она могла встречаться там со своей новой подругой. Мне кажется, ты уже знакома с миссис Стинчкоумб, это мать Коризанды – она, кажется, приходила к обеду, когда вы с Джоффри приезжали ко мне в прошлом году?

– О да! Очень приятная женщина! Я помню ее очень хорошо и с удовольствием возобновлю знакомство. Но эта твоя Люсилла! Где она?

– Скоро увидишь. Она отправилась на прогулку в Сидни-Гарден вместе с Коризандой и Эдит Стинчкоумб. Они с Коризандой стали неразлучными, чему я очень рада! Я очень привязалась к девочке, но, признаюсь, мне скучновато ходить повсюду с ней! Присматривать за девушкой на выданье нелегко, поверь мне!

– Конечно! Я была потрясена, когда услышала, что ты взяла на себя такую обязанность. Ты слишком молода, чтобы быть дуэньей для юной девушки. Джоффри считает, что ты должна отвезти ее обратно к тете, и мне кажется, что он совершенно прав. Она хорошая девочка, Джоффри был приятно удивлен ее манерами и сказал мне, что воспитана она безупречно, – но ведь какую огромную ответственность ты на себя взвалила, моя дорогая! Мне это совсем не нравится.

– Ну, если бы речь шла о том, чтобы остаться со мной навсегда, мне бы это тоже не нравилось, – призналась мисс Уичвуд. – Это очаровательное невинное создание, но в Бате она уже завоевала огромный успех! Вокруг нее вьется множество молодых людей, и я должна очень пристально следить за ней. Помимо этого она еще и наследница большого состояния, что делает ее настоящей приманкой для охотников за приданым! К счастью, у Стинчкоумбов есть гувернантка, которую девочки просто обожают, и даже Люсилле она понравилась, а ведь до этого она просто на дух не выносила гувернанток! Поэтому я могу поручить Люсиллу ее заботам. Как мне хотелось бы, чтобы Стинчкоум-бы жили в «Кэмден-Плейс», но, к сожалению, их дом расположен в другом месте, и поэтому я должна обеспечить Люсилле сопровождение, когда она отправляется к ним. В любом случае мистер Карлтонн дал мне право нанять горничную для Люсиллы, которой я теперь могу доверить присматривать за ней, когда меня нет рядом.

– Но, Эннис, разве так уж необходимо повсюду сопровождать девушек в Бате? Мои сестры рассказывали мне, что даже в Лондоне сейчас можно видеть девушек, которые гуляют парами даже без сопровождающего их лакея!

– Двух девушек – да! – согласилась мисс Уичвуд. – Но не одну девушку! Миссис Стинчкоумб – весьма снисходительная родительница, но я совершенно уверена, что она не позволила бы Коризанде отправиться в «Кэмден-Плейс» одной, без всякого сопровождения. Что же касается Люсиллы – нет и нет! Это даже не обсуждается! Мистер Карлтонн, пусть и неохотно, доверил ее все же моему попечению до тех пор, пока он не найдет подходящую родственницу, которая могла бы позаботиться о племяннице, и в каком же положении я окажусь, если с ней что-нибудь случится!

– Он не имел никакого права взваливать на тебя такую ответственность!

– Он и не взваливал. У него не было выбора, поскольку он сам, как он весьма жестко выразился, не выносит детей и не имеет ни малейшего желания заботиться о Люсилле. Я признаю, что у него хватило чувства ответственности по отношению к своей племяннице, чтобы временно поручить ее попечению… леди с безупречной репутацией, каковой я считаю себя! Но ему очень не хотелось этого, и, как мне кажется, он просто ждет от меня какого-то промаха! – Она замолкла на минуту и по некотором размышлении продолжила: – Нет! Наверное, я думаю о нем слишком плохо! Ему, безусловно, доставила бы удовольствие моя промашка, но он конечно же не хотел бы чего-то плохого.

– Лучше бы, Эннис, тебе не встречаться с ней! – вздохнула леди Уичвуд.

Но когда Эннис вечером представила ей Люсиллу, леди Уичвуд была, так же как и ее муж, приятно удивлена. Поговорив с девушкой, она вечером сообщила Эннис, что ей было трудно поверить, что такое очаровательное и хорошо воспитанное дитя, может находиться под опекой человека с такой репутацией, как у Оливера Карлтонна. Помимо этого ее озадачило присутствие за обедом Найниэна, а также его поведение с Эннис и с прислугой. Он вел себя так, будто был любимым племянником или по меньшей мере знал Эннис всю жизнь, и было совершенно очевидно, что он чувствует себя в доме своим человеком. Леди Уичвуд пришла в голову мысль, что, возможно, он родственник Люсиллы, и, когда Эннис рассказала ей о нем, она сначала просто не поверила, а потом, потрясенная абсурдностью всей этой ситуации, хохотала до слез.

– Ох, я так не смеялась с тех пор, как ветер унес шляпу миссис Престон вместе с ее париком! – простонала она, совершенно обессилев от смеха. – В конечном итоге они, конечно, поженятся!

– Боже упаси! Да они же всю жизнь будут ссориться, как кошка с собакой!

– Не знаю, не знаю. Ты говоришь, что они спорят абсолютно по любому поводу, но, когда я слушала их за обедом, мне так не показалось. Я даже думаю, что у них очень много общего. Подожди год или два, когда они оба станут постарше, и увидишь, была я права или нет! Сейчас они еще похожи на постоянно задирающих друг друга детей, но, когда станут постарше, они перестанут цапаться, как было у нас с сестрами!

– Не могу представить тебя ссорившейся с кем-либо! – улыбнулась Эннис. – А что касается Люсиллы и Найниэна, то Айверли больше не хотят этого брака и, я уверена, будут весьма сильно ему сопротивляться. Меня не удивит, если и мистер Карлтонн тоже станет сопротивляться этому союзу. Ему совершенно не нравится юный Айверли.

– О, тогда успех обеспечен! – воскликнула леди Уичвуд, смеясь. – Сопротивление окружающих – это как раз то, чего им обоим не хватает!

Эннис тут же подумала, что сопротивление со стороны мистера Карлтонна вполне может принять безжалостные формы, вынести которые будет невозможно, но предпочла оставить эту мысль при себе.

Через несколько часов мисс Уичвуд столкнулась с серьезной проблемой. Люсилла, вернувшись из «Лора-Плейс», заглянула к ней в спальню, чтобы поблагодарить ее за то, что она прислала за ней экипаж, и рассказать, как ей понравилась первая прогулка в Сидни-Гарден с его тенистыми рощицами, гротами, лабиринтами и водопадами. Ее щеки раскраснелись, а глаза сверкали, когда она добавила:

– А мистер Килбрайд говорит, что летом там всегда бывают иллюминация, и праздники с фейерверком по ночам, и публичные завтраки! О, дорогая мисс Уичвуд, вы поведете меня на такой праздник? Умоляю вас, скажите, что да!

– Да, конечно поведу, если уж ты так этого хочешь, – ответила мисс Уичвуд. – Мистер Килбрайд рассказывал тебе о праздниках и иллюминации вчера вечером?

– О нет! Это было сегодня после обеда, когда я сказала ему, что мы собираемся погулять в саду с Коризандой. Мы с Брайем встретились с ним, не успев даже отойти от дома. Он сказал, что собирался навестить вас, но тут же решил проводить меня! Очень мило с его стороны, не так ли, мэм! И он так меня развлекал всю дорогу! Я так хохотала над его смешными рассказами! Я думаю, он просто очарователен, а вы как считаете?

Мисс Уичвуд потребовалась добрая минута, чтобы собраться с мыслям и дать ответ на этот вопрос, при этом она сделала вид, что все ее внимание поглощено брошкой, которую она прикалывала к корсажу. По правде говоря, она просто не знала, что сказать. С одной стороны, она чувствовала, что ее долг – предупредить Люсиллу и рассказать ей об уловках очаровательных, но не слишком щепетильных мужчин, которые ищут богатую жену; с другой же – ей не хотелось ни разрушить невинный взгляд Люсил-лы на мир, ни – что было бы еще опаснее – пробудить в девушке дух сопротивления, который отвратил бы ее от советов, которые ей дают старшие, и побудил бы Люсиллу поощрять Килбрайда.

Мисс Уичвуд решила пойти на компромисс. Она сказала, снисходительно рассмеявшись:

– Ну, очаровательных манер и живого ума у мистера Килбрайда действительно не отнять. Прошу тебя, дорогая моя, не стремись потешить его тщеславие, прибавив себя к списку его жертв! Он – записной повеса и просто не может пройти мимо привлекательной особы женского пола. Я давно уже потеряла счет глупым девочкам, которые влюблялись в него.

Услышав это, Люсилла нахмурилась и неуверенно спросила:

– Может быть, он не любил по-настоящему ни одну из них, мэм?

– Или, может быть, ни у одной из них не было того количества денег, на которое он рассчитывал!

Не успела мисс Уичвуд произнести эти горькие слова, как тут же пожелала об этом. Глаза Люсиллы вспыхнули, и она воскликнула:

– Как вы можете говорить такие… такие отвратительные вещи о нем, мэм? Я думала, что он – ваш друг!

Люсилла выбежала из комнаты, а мисс Уичвуд оставалось только винить себя в том, что она сказала как раз то, чего ни в коем случае говорить не собиралась. Она надеялась лишь, что никто из местных сплетников не сообщит мистеру Карлтонну, что его племянницу сопровождал по всему городу человек, который был известен, как записной охотник за приданым.

Но эта надежда была тщетной. На следующее утро она отправилась с леди Уичвуд и Люсил-лой в галерею. Миссис Стинчкоумб, которая надеялась излечить свой ревматизм, выпивая каждое утро по стакану знаменитой минеральной воды, была уже там с обеими своими дочерьми, и Эннис тут же подвела к ней леди Уичвуд. К ее глубокому удовлетворению, обе дамы тут же погрузились в оживленную дружескую беседу. Она оставила их, чтобы принести стакан минеральной воды для леди Уичвуд, и как раз пробиралась сквозь толпу обратно, когда увидела, что прямо к ней направляется мистер Карлтонн. Она собралась с духом, но первые слова его, казалось, не таили в себе никакой опасности.

– Вот так встреча, мисс Уичвуд! – жизнерадостно произнес он. – Должен ли я выразить вам свое сочувствие? Вы тоже – жертва ревматизма?

– Нет, конечно нет! Это для моей невестки, не для меня! А что привело вас сюда сегодня утром, сэр?

– Надежда увидеть вас, конечно. Я хотел бы кое-что вам сказать.

Сердце ее упало, но она ответила довольно спокойно:

– Ну, вы, конечно, сделаете это, но сначала я должна отнести этот ужасный напиток своей невестке. И кроме того, я бы хотела познакомить вас с ней.

Сделав несколько шагов, она оказалась рядом с леди Уичвуд и протянула ей стакан со словами:

– Пожалуйста, моя дорогая! Мне кажется, это нужно пить теплым, поэтому соберись с духом и выпей все залпом!

Леди Уичвуд оглядела с сомнением стакан, который она держала в руке, но все же послушно отхлебнула немного. Затем она отпила еще немного и заявила, что вода и наполовину не так отвратительна, как она ожидала, наслушавшись рассказов Эннис.

– Из чего я делаю вывод, что она не так ужасна, как, судя по рассказам, хэрроутейтская вода! Позволь мне представить тебе мистера Карлтонна: это дядя Люсиллы!

Мистер Карлтонн, который обменялся коротким приветствием с миссис Стинчкоумб, поклонился и сказал, что счастлив познакомиться с леди Уичвуд. Голос его при этом звучал скорее равнодушно, чем счастливо, и леди Уичвуд, несколько холодно ответив на его приветствие, заподозрила, что ее дорогой Джоффри сильно ошибался, полагая, что Эннис может поддаться очарованию «этого распутника». По мнению леди Уичвуд, он вообще не обладал никаким очарованием: его даже нельзя было назвать симпатичным! Вспоминая прошлых поклонников Эннис, которые все как один блистали красотой и утонченными манерами, она подумала даже, что Эннис нарочно поддразнивает своего брата, что (к сожалению) она слишком часто делала. Леди Уичвуд не видела в мистере Карлтонне ничего, что могло бы привлечь внимание женщины столь утонченной и разборчивой, как Эннис. В итоге она смягчилась по отношению к нему и даже сказала ему несколько комплиментов по поводу его очаровательной племянницы, заявив, что Люсилла ей очень понравилась.

Он еще раз поклонился:

– Вы очень добры, мэм. Имеете ли вы намерение задержаться в Бате надолго?

– О нет! То есть я еще не знаю, но думаю, не больше, чем на неделю-другую. А вы?

– Я, как и вы, еще не знаю точно. Это тоже зависит от кое-каких обстоятельств. – Он обернулся и сказал Эннис: – Уделите мне несколько минут, мисс Уичвуд! Я хотел бы посоветоваться с вами… о Люсилле.

– Конечно! Я в вашем распоряжении, – ответила Эннис.

Мистер Карлтонн вежливо, но без улыбки попрощался с дамами и отошел в сторону вместе с мисс Уичвуд. Как только они отошли на безопасное расстояние, он резко спросил:

– Как это случилось, что вы позволили вчера Килбрайду сопровождать Люсиллу по городу, мэм? Я думал, что достаточно ясно выразил вам свои пожелания по этому поводу!

– Моего разрешения никто не спрашивал, – холодно ответила мисс Уичвуд. – Мистер Кил-брайд встретил Люсиллу и ее горничную, когда они направлялись в «Лора-Плейс», и решил проводить Люсиллу до места.

– Вряд ли можно считать горничную подходящим сопровождением.

– Не знаю, чего бы вы от нее хотели, – раздраженно ответила Эннис. – Килбрайд не какой-нибудь незнакомец! Люсилла приветствовала Килбрайда, будучи уверенной, что это мой друг, и я не сомневаюсь, что и Брайем восприняла его именно так.

– И в этом она была совершенно права!

Мисс Эннис шумно вздохнула:

– Хорошо! Он – мой друг, но я, так же как и вы, мистер Карлтонн, сознаю, что он – неподходящее знакомство для юной, впечатлительной и неопытной девушки, и я сделаю все возможное, чтобы удержать его на приличествующем расстоянии. В будущем, если я не смогу сама сопровождать Люсиллу, я буду отправлять ее в экипаже! А когда она начнет возражать против этого, а она, безусловно, будет возражать, я скажу ей, что я всего лишь подчиняюсь вашим указаниям!

– Но ведь я не давал такого неразумного указания! – возразил он. – По правде говоря, я вообще не давал никаких указаний.

– Нет, вы сказали, что выразили свои пожелания достаточно ясно, и вполне могли бы употребить слово «указания» вместо «пожелания», потому что вы именно это имели в виду! Вы так отвратительно высокомерны, так уверены в том, что я должна подчиняться вашим пожеланиям, словно у меня нет ни собственной воли, ни собственного ума!

– В том, что касается Люсиллы, я действительно считаю, что вы должны подчиняться моим пожеланиям, – заметил мистер Карлтонн. – Вспомните, что вы сами решили взять на себя миссию опекать ее, не согласуясь при этом с моими пожеланиями. Я сказал вам тогда, и повторяю это сейчас: я не считаю вас человеком, подходящим для того, чтобы опекать Люсиллу.

– Тогда я предлагаю вам, сэр, взяться за это самому! – резко ответила ему мисс Уичвуд.

– Мне следовало бы помнить, что вы не упустите возможности загнать меня в угол, – пробормотал он.

Эннис невольно рассмеялась:

– Я полагаю, что это какой-то боксерский термин, и даже догадываюсь, что он означает! Хотелось бы мне, чтобы это было правдой! Полагаю, что вам бесполезно напоминать, что не следует употреблять жаргонные слова и выражения в разговоре с дамой!

– О, безусловно! – любезно согласился он.

– Вы просто кошмарны! – воскликнула она. – И вы гораздо меньше, чем я, подходите для того, чтобы заботиться о Люсилле!

– Вы даже не можете себе представить, насколько я рад, что вы наконец поняли это! – сказал мистер Карлтонн.

Мисс Уичвуд в отчаянии закатила глаза.

– Когда я пытаюсь выйти победителем из словесной дуэли с вами, я понимаю, что могла бы с тем же успехом пытаться сбить луну с неба!

– Вы ошибаетесь. Вы нанесли мне сокрушительный удар еще при первой нашей встрече, моя дорогая!

– Разве? – спросила она, нахмурившись. – Даже не представляю, как мне это удалось.

– К сожалению, я понимаю, – ответил он, грустно улыбнувшись. – И здесь не место говорить вам, что я имею в виду!

Мисс Уичвуд тут же почувствовала, что ее щеки запылали, потому что, услышав эти слова, она сразу поняла, о чем он хотел сказать ей. Она торопливо заметила:

– Похоже, мы отклонились слишком далеко от темы, сэр. Мы обсуждали нежелательную встречу Люсиллы с Денисом Килбрайдом. Не буду пытаться уверять вас, что я не сожалею о ней, но неужели тот факт имеет такое большое значение? Что, собственно, в этом плохого?

– Больше, чем вы думаете! – ответил мистер Карлтонн. – Я нахожусь в Бате не так давно, но даже за это время я успел оценить, сколько сплетен распространяется в Бате досужими языками! Репутация Килбрайда всем прекрасно известна, и я считаю чрезвычайно важным, чтобы Люсилла нигде не появлялась в его обществе. Разговоры уже идут, и кто может сказать, нет ли у местных сплетников родственников или друзей в Лондоне, которых они развлекают в письмах пересказами местных слухов? Не подумайте, что это кто-то из батских сплетников предупредил меня! Мне сказала миссис Мандевилль, с которой я вчера обедал!

– О боже мой! – воскликнула с тревогой в голосе мисс Уичвуд. – Меньше всего на свете я хотела бы, чтобы миссис Мандевилль сочла Люсиллу нескромной девушкой!

– Можете этого не бояться. Она так не считает, но, так же как и я, она прекрасно знает, что ничто не может нанести больше вреда репутации невинной, очаровательной девушки, чем поощрение ею типов, подобных Килбрайду.

– О, конечно, конечно! – с жаром подхватила мисс Уичвуд. – Могу вас заверить, что предприму все меры, чтобы этого больше не случилось. – Печальная улыбка коснулась ее губ, и она с трудом проговорила: – Только боюсь, что она не… не слишком устойчива по отношению к его очарованию, и я, наверное, должна предупредить вас, что я не очень хорошо знаю, как с этим бороться. Я думаю… нет, я уверена, что вчера я поступила неразумно. Когда она рассказала мне о том, что он проводил ее до «Лора-Плейс» и она сочла его очень милым человеком и приятным собеседником, я сказала ей – в шутку, конечно, – что я потеряла счет глупеньким девушкам, которые потеряли покой из-за него. Если бы я остановилась на этом, то, возможно, это оказало бы нужное воздействие, но в ответ на ее слова, что, наверное, он не любил ни одну из них по-настоящему, я не удержалась и предположила, что ни одна из них не оказалась столь богатой, как он рассчитывал. Она… она тут же рассердилась и спросила меня, как я могу говорить такие отвратительные вещи о своем друге, и выбежала из комнаты. Прошу вас, не корите меня за то, что я совершила такую глупость! Я сама упрекаю себя в этом со вчерашнего вечера!

– Тогда перестаньте это делать! – ответил мистер Карлтонн. – Мене не волнует то, что Люсилла может влюбиться в него. В этом возрасте не испытывают настоящих чувств, а небольшой опыт ей не повредит. Меня беспокоит только, чтобы она не совершила какого-нибудь неблагоразумного поступка.

– Вам не кажется… мне только что пришло в голову, что вы могли бы, наверное, и сами сказать кое-что Килбрайду?

– Моя дорогая девочка, в этом нет ни малейшей необходимости. Он может флиртовать с ней, но дальше он не зайдет никогда, поверьте мне! Он не трус, но он в той же степени не хочет навлечь на себя риск ссоры со мной, в какой и мне бы самому не хотелось этого. Вы можете быть уверены, что я не стану делать ничего подобного, потому что ничто не сможет нанести большего ущерба репутации Люсиллы, чем скандал, который неизбежно в таком случае возникнет! Перестаньте же хмуриться! Вам это не идет! Я вижу, что леди Уичвуд пробирается к вам, поэтому нам лучше расстаться; она явно считает своим долгом вмешаться в нашу беседу! Интересно, какой, по ее мнению, вред я могу принести вам в таком переполненном людьми месте?