Джудит Макуильямс Драгоценный бриллиант

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Ты где пропадала? Уже два часа!

Ливия Фаррел отбросила со лба мокрую прядь черных волос, выскользнула из плаща и повесила его на вешалку. С плаща капало.

— Сказала, что вернешься к часу, а тут еще такой ливень, — осуждающе продолжала Шона.

Ливия только усмехнулась, и в ее ярко-голубых глазах заиграли искорки.

— Прямо сторож, а не секретарша! Ничего не пропустишь! Особенно того, что касается меня.

— Да брось, — примирительно сказала Шона, — просто после твоего ухода здесь творилось черт-те что. Твоя мамочка названивала все утро. Несколько раз звонил твой клиент из компании стройматериалов. Да еще босс, — Шона кивнула на дубовую дверь за спиной, — каждые пять минут о тебе спрашивал.

— Конел искал меня? — Ливия почувствовала, как теплая волна словно нахлынула на нее.

Сазерленд разыскивал ее! Перед глазами возникла картина: вот он подходит к ней, обнимает и крепко прижимает к своей широкой груди. От этого воображаемого объятия Ливию бросило в жар.

Это было бы нечто невероятное, мечтала она. Его темно-карие глаза полны еле сдерживаемой страсти, а губы шепчут, что он, наконец, осознал: именно ее он искал всю жизнь. Что он не может дождаться…

— Чего это ты остолбенела? — окликнула ее Шона.

Есть с чего, с неохотой вернулась к действительности Ливия. Остолбенеешь тут! Я бы с удовольствием затащила его в постель и показала, на что способна.

Она попыталась стряхнуть с себя наваждение. Еще не хватало, чтобы Шона догадалась о ее истинных чувствах к Конелу. Можно представить, что за обстановочка сложилась бы в их маленькой конторе, если б Шона возомнила себя еще и брачным агентом. Хуже того, Конел наверняка решил бы, что это ее, Ливии, рук дело. Из жара Ливию бросило в холод.

— Что Конелу от меня нужно? — спросила она.

Шона пожала плечами.

— Откуда мне знать? Вы меня информацией особо не балуете. Сказать, что ты пришла?

Ливия постаралась сделать безразличный вид.

— Да нет, сперва разберусь с мамой. Будь добра, соедини меня с ней.

Она зашла в свой кабинет, налила себе остывшего кофе и устало опустилась в кожаное кресло за столом. Глотнув крепкого кофе, попыталась расслабиться: все мышцы болели от часовой беготни по магазинам.

Когда раздался звонок телефона, она поставила чашку на небольшую кипу бумаг и сняла трубку.

— Ливия, случилось нечто ужасное! — Мария даже не поприветствовала ее. — В ресторане, где я заказала продукты к золотой свадьбе твоих дедушки и бабушки, на кухне был пожар, и они теперь закрыты на неопределенный срок! — В ее голосе слышались истерические нотки. — Что мне делать?

— Для начала — успокоиться! — В Ливии заговорил профессионал. Она обращалась к матери подчеркнуто спокойным тоном, как если бы беседовала с клиентом. — Досадно, конечно…

— Досадно?.. — возопила мать.

— Очень досадно, — спохватилась Ливия, — но не столь ужасно, как ты представляешь.

— Да все поставщики в Скрэнтоне уже обеспечены заказами на уик-энд! А от твоей тетушки Розы никакой пользы. Она знай одно твердит: ты, мол, у нас старшая, тебе и разбираться.

— Ммм, — протянула Ливия, поняв, что матери нужен не совет, а сочувствие. Ну, сочувствие так сочувствие. В конце концов, мать права, жалуясь на своих сестриц: те палец о палец не ударили по случаю золотой свадьбы родителей и все взвалили на плечи Марии. Правда, если бы это дело доверили взбалмошной тетушке Розе, всей семейке пришлось бы довольствоваться бутербродами с арахисовым маслом. Что ни говори, старики заслуживают чего-нибудь получше. Ради них можно и всем потрудиться!

— А сколько я натерпелась, пока нашла кондитера, согласившегося сделать точную копию свадебного пирога мамы и папы. В наши дни никто не в состоянии придумать что-нибудь оригинальное, — не прекращала жалоб Мария. — Пусть в таком случае каждый сам приносит с собой провизию. Разве можно одному со всем справиться при такой-то лавине гостей?

— Что верно, то верно, — поддакнула Ливия, размышляя, как должны себя чувствовать люди, так долго прожившие вместе. Она даже зажмурилась, пытаясь вообразить Конела в качестве супруга, прожившего с ней полвека. Это ей не удалось: перед мысленным взором Конел представал только женихом. В его темно-каштановых волосах запутались свадебные конфетти, глаза пылали страстью… Правда, ее воображение с трудом рисовало картину, как Конел произносит заветное «да», что понятно, если вспомнить, с какой твердостью он всегда декларировал свое «нет» браку.

Ливия подавила вздох. Увы! В качестве жениха Конел мог фигурировать только в ее мечтах.

— Впрочем, есть и добрая новость.

Дрожь в голосе матери заставила Ливию насторожиться: сработал инстинкт самосохранения.

— Какая именно? — осторожно спросила она.

— Я тут встретила Терезу, нашу соседку. Она говорит, что у них гостит сын двоюродного брата ее мужа и что у него никаких планов на уик-энд.

— Ну и что?..

Тяжелый вздох Марии свидетельствовал о том, что непроходимая тупость дочери приводит ее в отчаяние.

— Но ведь в этот уик-энд у твоих дедушки и бабушки юбилей!

— Мне это известно. Я весь обеденный перерыв и еще час потратила на поиски подарка.

— Но он же может поехать с тобой к ним на юбилей, — не давала увести себя от темы Мария.

— Ну, уж нет! — отчеканила Ливия.

— Но он согласен, — убеждала ее Мария. — Тереза спросила его, и он сказал, что пойдет с превеликим удовольствием.

— Он, может, и с превеликим удовольствием, но я — нет! — не сдавалась Ливия, имея богатый горький опыт, испорченных визитов к матери по причине ее горячего желания видеть свою младшую дочку замужем.

— Но, дорогая! Тогда мне придется выслушивать нотации твоей бабушки по поводу того, какой это позор: тебе уже под тридцать, а ты все еще не замужем! А твоя тетушка Мей с ее вечными шпильками, что в Нью-Йорке, мол, миллион мужчин и ни один не горит желанием жениться на тебе… — Голос у Марии задрожал.

Ливия отняла от уха раскаленную трубку, сообщавшую о дальнейших происках коварной тетушки Мей. Ей самой глубоко безразлично, что думает по этому поводу родня, но вот матери…

— Но послушай, мам…

— Ведь это только на уик-энд, — торопливо вставила Мария. — Тереза заверяет, что он хороший мальчик. Просто попал в дурную компанию и…

Мальчик? Дурная компания? Ливию передернуло. Похоже, чем ближе она к тридцати, тем ниже требования Марии к будущему зятю; но этого, судя по всему, в прямом смысле откопали на помойке.

— Нет, — еще раз твердо сказала Ливия, прерывая явно подготовленную речь матери. — И хватит об этом!

К ужасу Ливии, мать разразилась потоком слез.

— Но ведь это всего лишь на уик-энд, — всхлипывала она. — Ну что такое два дня? Зато все будут знать, что и у тебя есть дружок. Ну, пожалуйста, милая, сделай это ради меня.

— Но я не могу… я уже пригласила другого, — выпалила Ливия первое, что пришло на ум.

— Как? — Слезы Марии мгновенно высохли. — Что ж ты раньше не сказала?

— Потому что он еще не сказал «да», — продолжала импровизировать Ливия. — Он ответит, когда будет точно знать свои планы.

— Сразу видно, обстоятельный человек, — одобрительно отозвалась Мария. — Ушам своим не верю. Наконец-то. Годами толкую тебе, что надо заарканить какого-нибудь нью-йоркского бизнесмена. Чем он занимается, дорогая?

— Как и я, рекламой, — пробормотала Ливия.

— А вдруг он не сможет? — забеспокоилась Мария. — Я на всякий случай попридержу и того…

— Нет!

— Но…

— Я ни с кем другим не пойду, мама. — Ливия лихорадочно подыскивала подходящую причину. Не могла же она сказать матери, что считает нечестным встречаться с другими мужчинами, потому что по уши влюблена в одного, для которого брак есть не что иное, как освященное договором рабство.

Вся ирония заключалась в том, что, столько лет думая только о карьере, она наконец влюбилась и хотела бы выйти замуж за человека, который явно не желал попадать в брачные сети.

Уж коли врать, то врать по-крупному! Ливия прикрыла глаза и продолжила:

— Он предложил мне выйти за него замуж, но я еще не решила, хочу я или нет.

— Замуж!..

От восторга матери у Ливии глаза полезли на лоб. Столько счастья в ее голосе она слышала, только когда у ее сестры Ферн родился ребенок, единственный внук Марии. Можно представить, как расстроится мама, когда она явится к старикам одна, сказав, что отвергла воображаемого жениха.

— Ладно, мам, мне надо бежать; у меня тысяча дел.

— Конечно, конечно, милая. Я буквально горю желанием увидеть твоего Прекрасного Принца.

— Никакого Прекрасного Принца нет. Человек как человек. Пока! — Ливия поспешно положила трубку.

Она сделала еще глоток холодного кофе, чувствуя себя неблагодарной дочерью. И не просто неблагодарной, а еще и упорствующей в своей неблагодарности. Даже ради матери не желает провести уик-энд с сыном двоюродного брата мужа соседки. Который, всего лишь, «попал в дурную компанию». Ливия передернула плечами. Может, при таком наплыве народа Марии будет не до нее и не до отсутствующего дружка?

Внезапно раздавшийся звонок застал Ливию врасплох. Она вскочила, пролив кофе на свою кремовую шелковую блузку, и в отчаянии уставилась на растекающееся пятно. Только этого не хватало! Пятно на новой блузке. Достойный конец злополучного дня.

Телефон зазвонил вновь. Ливия сняла трубку, назвала себя — и тут же пожалела, услышав голос Уолта Ларсона, клиента, заказавшего их агентству рекламу своей компании стройматериалов.

— Вы были не правы, мисс Фаррел, — весело пробулькал он.

Не желая, чтобы клиент, хорошее настроение которого обязана поддерживать фирма, почувствовал ее раздражение, Ливия нарочито рассмеялась:

— И боюсь, мистер Ларсон, не в первый и не в последний раз. Но что конкретно вы имеете в виду?

— Я проверил: нет ничего противозаконного, если большегрудая девушка в бикини появится в телерекламе.

— Это не противозаконно, но против правил хорошего вкуса! — решительно выпалила она. — Мистер Ларсон, вы торгуете стройматериалами для любителей все делать своими руками. Какое отношение к этому имеют полуголые красотки?

— Секс — двигатель торговли! — не сдавался тот. — Вы рекламный агент. Кому, как не вам, это должно быть известно?

Ливия закусила губу, сосчитала до десяти и только потом ответила:

— Это слишком упрощенно…

— Послушайте, мисс Фаррел…

Раздался громкий стук в дверь. Ливия обернулась, но не успела ответить, как та распахнулась. Нагловатый голос Ларсона куда-то отдалился, напоминая теперь жужжание назойливой мухи: все поле зрения заняла крупная фигура Конела. Ливия бегло взглянула на его лицо. В глазах его тлели угольки еле сдерживаемого возбуждения, которое сразу передалось ей.

Взгляд ее невольно задержался на крепко сжатых губах. Она не знала, в чем причина его возбуждения, но причину своего знала четко — вот он сейчас обнимет ее и его губы крепко прижмутся к ее губам. У нее даже мурашки по коже пробежали.

— …платите по счетам! — донесся откуда-то раздраженный голос Ларсона.

— Конечно, мистер Ларсон, но…

Ей никак не удавалось сосредоточиться. Конел присел на краешек стола, а Ларсон продолжал свою тираду. Она чувствовала соблазнительное тепло, исходящее от тела Конела.

— …большие буфера! — раздались заключительные слова Ларсона.

— Буфера? — вскрикнула Ливия.

Гнев моментально вытеснил из ее сознания соблазнительную фигуру Конела.

— Груди, — сценическим шепотом перевел Конел.

Клиент, конечно, всегда прав, но есть же и пределы! Ларсон, кажется, их перешел.

Ливия сощурила глаза от внезапной идеи.

— Мистер Ларсон, я, конечно, не могу не согласиться с вами, что секс — двигатель торговли, но у вас как-то слабо с воображением. Что, если нам вместо красотки в бикини взять стриптизера из мужского клуба?

— Что? — опешил Ларсон.

— Нет, вы только представьте, как это здорово! — продолжала она, как ни в чем не бывало. — Этакий мускулистый красавчик в красных плавках с золотыми блестками и…

— Что вы несете? — заорал Ларсон.

— А что тут такого? — Повернувшись, Ливия увидела, что Конел буквально сотрясается от еле сдерживаемого хохота. А ведь он бы подошел на эту роль, мечтательно подумала она. Прикрыть его клочком чего-то золотистого, а над головой мощная бензопила… Ливия даже глаза закрыла от удовольствия. Она бы купила. И добрая половина женщин Нью-Йорка тоже.

— У вас извращенное представление о моем бизнесе! — рявкнул Ларсон. — Насколько я понимаю, придется передать заказ кому-нибудь другому.

Если ты вообще что-нибудь понимаешь, с ехидством подумала Ливия.

— Мы будем огорчены, — вслух сказала она. — Впрочем, поступайте так, как находите нужным. — Она спокойно положила трубку.

— Что все это значит? — спросил Конел.

— Несоответствие полов, — пробормотала она, не желая вдаваться в подробности относительно пристрастия Ларсона к полногрудым дамам.

— Несоответствие полов? Разве такое возможно в нашем обществе? — усмехнулся Конел. Ровные зубы ярко сверкнули на его загорелом лице, а глаза сощурились от смеха.

Глубоко вздохнув, она сказала:

— Забудь о нашем клиенте и скажи, что случилось.

Конел замер. У него тут же вылетело из головы, зачем он, собственно, пришел. Он смотрел на расстроенное лицо Ливии и думал только о том, как бы хорошо было заключить ее в объятия и утешить страстными поцелуями. Целовать до тех пор, пока остатки озабоченности не сменит блаженство откровенного желания.

Он заглядывал в ясную голубизну ее глаз, отчаянно желая увидеть в них дымку страсти. Страсти к нему.

Он даже зубы сжал, с трудом сопротивляясь той силе, что влекла к ней. Пустое дело, с горечью подумал он. Ему не удавалось соблазнить ее пойти с ним хоть куда-нибудь, не то что в постель. Терпение, твердил он про себя. Он твердил это как магическое заклинание с тех самых пор, как Ливия появилась в его агентстве. Терпение, и рано или поздно он пробьет брешь в ее обороне.

— Мне позвонили из компании «Супы бабушки Бетти».

— И что? — с интересом спросила она.

— Нам предлагают рекламировать их новые супы! — Конел произнес это так, словно преподнес ей подарок.

— Фантастика! — воскликнула Ливия.

— Иначе не назовешь. Как кто-то там сказал, это начало великих дел.

Не слишком ли великих? Ливия внутренне напряглась при мысли о том, что агентство Конела будет расширяться. Ей нравилось работать с ним бок о бок, и потеря привычной домашней обстановки ее не радовала.

— Это еще не все. — Конел явно тянул.

— Если дело не в бикини, то я ко всему готова.

— Дело не в бикини, а во времени. Они уже обращались в другое агентство, но там ничего не вышло.

— И какой же срок?

— Презентация должна состояться через шесть недель.

— Через шесть недель? Но это невозможно! Ты забыл, что у меня с пятницы отпуск?

— Уйдешь попозже.

— Я и так его перенесла. Я ведь должна была уйти в августе и отложила из-за срочной рекламы для магазинов грамзаписи. К тому же у меня уже заказан билет и забронирован номер в Экстаке.

Ливия упорствовала не случайно. Она специально задумала эту поездку в Мексику, надеясь, что расстояние поможет ей излечиться, наконец, от своей одержимости Конелом.

— Ты перенапряглась. — Конел внимательно посмотрел на ее озабоченное лицо. — Этот болван Ларсон достал тебя. Выбрось его из головы.

— Легко сказать — выбрось, — отозвалась Ливия, довольная, что Конел взял неправильный след. — Мне…

Мысли ее разлетелись, словно листья, гонимые резким порывом ветра. Конел подошел к ней сзади и положил свои руки на ее плечи.

— Расслабься! — Глубокий, проникновенный голос Конела действовал успокаивающе. — Ни о чем не думай, представь, что плывешь в прохладной воде.

Пальцы его сжались на плечах и начали нежно массировать напряженные мышцы под тонким шелком.

Ливия невольно вздохнула. От него потрясающе здорово пахло. Как от… Она затрепетала, когда его пальцы проникли под воротничок блузки и начали растирать шею. Веки у нее налились свинцом. Ах, как здорово! Блаженство…

— Ну вот. — Конел отступил на шаг и начал ходить по кабинету. Лицо его напряглось, на скулах выступили желваки, но в глазах была нежность, и это потрясло ее.

— А почему ты сам не принял предложение? Можно было и без меня обойтись.

Конел с досадой провел рукой по своим волосам.

— Нет, нельзя. Им нужны легкость и юмор — в духе того, что ты сделала для кондитерской Эббингсов. У меня же с юмором слабовато.

Перед таким комплиментом Ливия не могла устоять. Они вместе действительно неплохая команда.

— Но у меня на самом деле все уже забронировано, — повторила Ливия, надеясь, что это звучит достаточно убедительно.

Перспектива провести пару недель в Мексике померкла при мысли о совместной работе с Конелом над заказом.

— Отмени все. Подумай об агентстве. Подумай о будущем.

Я и так только об этом и думаю, мысленно произнесла Ливия. О будущем здравии собственного рассудка. Да еще тешу себя слабой надеждой, что за время моего двухнедельного отсутствия Конел наконец поймет, как ему меня не хватает, и пересмотрит свое отношение к браку.

— Я буду у тебя в долгу, — добавил он.

В долгу? Ливия взглянула в его блестящие глаза, и все в ней сжалось от внезапного желания. И тут ее осенило. Она даже глаза прикрыла от удовольствия.

Она обещала матери приехать к старикам со своим предполагаемым женихом. А что, если попросить Конела представиться этим женихом в обмен на отказ от отпуска? Она прищурилась. Это не только снимет напряжение из-за вечного беспокойства матери о ее судьбе, но и даст ей возможность, раз Конел будет играть роль чуть ли не жениха, целовать его, а то и спать с ним… Внутри у нее сладко заныло при одной мысли об этом. Разве это не шанс удовлетворить свою страсть к Конелу? А если ей удастся переспать с ним, может, она сама убедится, что ничего сверхъестественного в этом нет. Как знать: может, все это лишь наваждение. А то, чем черт не шутит, Конелу так понравится роль жениха, что он захочет им стать по-настоящему!..

Ливия подавила вздох, прекрасно понимая, что шансы на самом деле равны нулю. Сколько она уже с ним работает, а его отношение к женитьбе не изменилось ни на йоту. Ей так и не удалось понять, почему он противник брака.

И вообще, когда дело касалось Конела, оказывалось, что она многого не знает. Ее охватило чувство бессилия. Если у нее осталась хоть капля здравого смысла, лучше все бросить. Найдутся другая работа и другой мужчина, у которого не будет предубеждений против семейной жизни.

Впрочем, у нее еще есть время. Ей и тридцати нет. Она пока может позволить себе эту зачарованность Конелом.

— В огромном долгу, — закончил Конел. Ливия посмотрела ему в глаза. Что ей терять?

— Кое-что ты действительно мог бы для меня сделать, — протянула Ливия, пытаясь получше сформулировать предложение. — В этот уик-энд у моих дедушки и бабушки золотая свадьба. Съедется вся родня.

— Я с малых лет мечтал иметь большую семью.

Ливия только усмехнулась, уловив грустные нотки, прозвучавшие в его голосе.

— Видишь ли, моя мать вбила себе в голову, что меня надо выдать замуж, ведь мне через месяц стукнет тридцать, — спокойно продолжала она.

— Я ее понимаю. Когда женщине за тридцать, ее песенка спета. Это мужчина после тридцати только входит в пору зрелости.

Попридержал бы свои сентенции при себе, а то не доживешь до поры зрелости! — подумала Ливия, а вслух сказала:

— Дело приняло столь крутой оборот, что моя мамочка нашла мне подставного женишка на уик-энд.

Конел весь напрягся, пытаясь подавить гнев, захлестнувший его при мысли о том, что Ливия будет с другим мужчиной.

— Я отказалась, а она в слезы. И я совсем растерялась. Я ей сказала, что собираюсь выйти замуж за другого, которого и приглашу на уик-энд.

У Конела даже лицо перекосилось. Он знать не знал, что Ливия с кем-то встречается, не говоря уж о том, что собирается замуж… В Ливии было все, что нужно от женщины мужчине, если его, конечно, прельщает перспектива брака. Не его случай, разумеется. Жена и дети — это вообще не для него. Этот вопрос он решил раз и навсегда.

— Я его знаю? — Конел с удовольствием услышал свой ровный голос. Нельзя показывать Ливии, что она его интересует. Это грозит потерей и того немногого, что он имел. Почувствуй она себя не в своей тарелке, сразу уйдет. И он больше не услышит взрывы ее смеха, и некому будет выслушивать его идеи и неожиданные проекты.

— Да никого и нет, — вздохнула Ливия, — это я так сболтнула, лишь бы мать прекратила плакать.

Конел вздохнул с облегчением и мысленно поблагодарил судьбу. Словно камень с души свалился.

— Словом, если б ты согласился провести этот уик-энд… — Ливия помедлила, — в качестве претендента на мою руку, я бы перенесла отпуск и занялась с тобой рекламой этих супов.

От услышанного у Конела округлились глаза. Ливия хочет, чтобы он провел с ней уик-энд в качестве жениха? Он чуть не задохнулся от восторга. Это значит, что он сможет целовать ее и обнимать сколько душе угодно, а если она начнет противиться — скажет, что все это лишь для пущей убедительности. С первого же момента, как он положил на нее глаз, он искал удобного случая, чтоб затащить ее в постель, и надо же: фортуна бросает ее прямехонько в его объятия! Не слишком ли здорово, чтобы быть правдой? Это-то и смущает. Все, что слишком здорово, чтобы быть правдой, обычно…

— И как же я должен себя вести? — осторожно спросил он.

— Будь самим собой! — Ливия несколько воспрянула от его деловитого вопроса. — Моя мамочка всегда твердила, что я должна заарканить какого-нибудь молодого, перспективного дельца, которых в Нью-Йорке можно встретить на каждом углу.

— Что-то не видал я здесь дельцов на углах…

— Зато моей матери кажется, что их пруд пруди. Впрочем, подвернись ей настоящий преуспевающий бизнесмен, готовый жениться на мне, и она б запела по-другому.

— Это надо понять как оскорбление? — хмыкнул Конел.

— Вовсе нет. Просто у мамы образ идеального мужа — мой отец. Он вкалывал на шахте, а все вечера и уик-энды проводил дома в семье, — сухо прокомментировала Ливия.

— Понятно, — отозвался Конел. Не такое ли и у Ливии представление об идеальном муже? Не потому ли она отвергала всякие его посягательства? Конечно, ей нужен солидный, не витающий в облаках человек, ни в чем и никогда не пытающийся рисковать. Мысль удручающая, но Конел предпочел на ней не зацикливаться. — Заметано, — как можно спокойнее заявил он, стараясь, чтобы Ливия не заметила торжествующих ноток в его голосе. — Я сыграю роль твоего жениха, а ты подготовишь все для презентации.

— Вообще-то я не говорила маме, что ты мой жених, я сказала, что еще размышляю над этим, — поспешно поправила его Ливия.

— Жених и невеста — лучше. Это дает нам большую свободу действий. А какой, скажи на милость, молодой парочкой мы должны быть? — спросил он, прежде чем она успеет сообразить, о какой свободе действий идет речь. — Помолвка, как у Берти Вустера, когда я могу называть тебя «старушка» и похлопывать по плечу?

— Тебе тоже нравятся «Дживс и Вустер»? — вопросом на вопрос ответила Ливия, чтоб отвлечь его.

— Я купил весь сериал, когда прошлой весной был в Англии. Если сделаешь хорошую презентацию — дам посмотреть. Но если это жениховство не на манер Берти Вустера, тогда, может, что-то вроде старых добрых фильмов шестидесятых с Дорис Дей и Роком Хадсоном? Тех, где он целует ее вот так?

К немалому изумлению Ливии, он нагнулся и прижался губами к ее губам. Она почувствовала запах его одеколона и невольно прикрыла глаза.

Однако, к ее разочарованию, Конел тут же отстранился от нее.

— Нет, это, пожалуй, не то, — пробормотал он.

Ливия облизнула губы и уставилась на Конела. В глубине глаз у него плясали огоньки. Как бы ей хотелось, чтобы это были огоньки страсти!

— Нет, ты не Дорис Дей, ты больше похожа на героиню зарубежных фильмов.

— Разве? — слабым голосом спросила она, еще не оправившись от неожиданного поцелуя.

— Да, да, полную неведомых тайн и устремлений.

На этот раз он положил ладонь на ее затылок и приник к ее губам. Ливия невольно приоткрыла рот, и его язык незамедлительно проник внутрь. Она вся затрепетала, и ее руки невольно вцепились в его плечи. Она словно лишилась опоры. Все плыло и кружилось. Пальцы ее скользнули по накрахмаленной рубашке и впились в мускулистые плечи. Поцелуй был именно таким, каким она его и воображала.

Когда Конел оторвался от нее, он пристально посмотрел на ее пылающее лицо. Целоваться с ним опасно, напомнила она себе. Надо быть начеку и не терять головы, когда он рядом.

— Я прав. Ты определенно типичная героиня зарубежного кино, — пробормотал Конел.

Ливия смотрела на него во все глаза. Ничего, она все контролирует, убеждала она себя, впрочем, без особой уверенности.

Загрузка...