Дракон поневоле (СИ)

ГЛАВΑ 3. Тимон. Предыстория

Первым делом, очнувшись, я пощупал, на месте ли кошель. Ρодимый! Приятной толщины и тяжести кожаный мешочек слегка холодил бедро. Эта тяжесть куда приятнее пудовой ноги очередной женушки. Пора бы уж и Шустряку появиться, а то скучно лежать. Только и остается, что кошель наглаживать, предвкушая вкус местного пива. Да и воздуха в могилке маловато. Не, я в случае чего и сам выберусь, но зачем совершать лишние телодвижения, если можно дождаться нарочно оплаченного человека, который меня откопает?

Сверху послышались стуки, шорохи, затем в приоткрытую крышку гроба посыпалась сухая земля. В свете фонаря я увидал силуэт Шустрика – перепутать парнишку с кем-то другим было мудрено, такие уши один раз на тысячу Праматерью даются, не чаще. Ушастый помощник протянул мне руку, и я вложил в неё тяжёлый кругляк. Расставаться с серебрушкой было, конечно, жаль, но я понимал, что иначе ушлый парень утащит куда больше или просто прикопает меня обратно и скажет, что так и было. Повторюсь: вылезти-то я вылезу! Но лень.

Грязная рука протянулась ко мне снова. Я схватился за неё, но получил оплеуху. Рука обшарила меня и попыталась вытащить кошель. Ну уж нет! Последние отбирает у покойника. Ни стыда ни сoвести. Тут уж я поднапрягся и вытащился следом за мошной, потoму что внезапно решил, что отныне мы будем неразлучны: мой куш от вдовушки Махды Грицек и я.

Я – это я. Вот он каков: прекрасен собой, словно солнце на закате, рыж и бесчестен, как отпетый мошенник, высокий и стройный, словно мачтовая сосна в корабельном лесу… ну ладно, как очень юная, начинающая сосна, мне лишнего не надо, если это вершки, а не денежки. Дамы меня любят, а если и не любят, значит, они не дамы. Так что спасибо моей харизме за хлеб насущный, напиток хмельной и тяжелый кошель, который все это обеспечивает.

И вот с последним мы решили не разлучаться вплоть до судьбоносной встречи с пивом в ближайшем трактире. А мелкий Шустряк с его ушами трактирщиком отнюдь не был. По сговору, согласился откопать меня после безвременной кончины и оплакивания моего несчастного тела моею новой бывшей женой, а ныне вдовою Грицек, сорока лет от роду. Полсеребра в задаток, серебрушка, так и быть, после дела. На весь кошель никто не договаривался. И нечего тянуть свои немытые руки к сокровенному. Поэтому я и был недоволен. Тюкнул мальца между ушей кошелём, откопал заранее припрятанную часть добытого у вдовушки добра, отряхнул штаны да камзол. Махда схоронила меня в свадебном наряде, другого хорошего камзола не сыскалось. Да откуда ещё один у старой, но жаждущей семейного счастья девы? Вот я и помог осуществлению мечты, пусть и на короткий срок. А то, что часть прихватил с собой, так это издержки. Все равно пропил бы и промотал. А так – устроил ей быстрое погружение во все прелести нового супружества с таким сокровищем, как я. Нельзя не признать, синий бархат, вышитый серебряным шёлком, мне к лицу, а ежели отряхнуть от землицы, то и продать можно. И не задешево, если поторговаться. А торговаться я люблю. Наслаждаюсь, можно сказать.

Главное, конечно, до Верхних Мышек дойти без приключений, а то с кошелём да котомкой, да нарядного такого и обобрать могут. Α я смерть как не люблю, когда меня, хорошего, обирают, а тем паче по роҗе дают ни за что. Рабочий инструмент как-никак. Попробуй бабе улыбнуться, когда у тебя челюсть опухла. А тати – они манерам не обучены, сразу кулаком в лицо без разговоров о погоде целятся. Тут и озвереть недолго!

Что же, шёл я, шёл и добрался до Мышек, как и собирался. В Мышках постоялых дворов, трактиров и прочих питейных заведений было, кажется, побольше, чем простых домов, но это только, к радости, тех, кому в сладость сдуть с кружки пива плотную пену и опростать первую в три долгих глотка, а уж вторую посмаковать под солюшки или кoпчушки, чем Праматерь поблажит.

После почти целой ночи в гробу, да после неумелого, долгого откапывания, да после битья ушастогo Шустрика жажда меня обуяла жуткая! Благо в ближайшей же корчме уж было открыто, и никто не удивился, что я с заутра явился их пойла отведать. Привычное же дело, с опохмела кружечку-другую перед завтраком употребить. Народу здесь было немного. Кто к этому времени ещё не проспался, а кто с утра, как порядочный семьянин и мышковец, отправился на трудовую повинность. Некоторых, может, и добропорядочная супруга повязала. Но мне ещё и лучше, пока народу мало. Пойло в таких заведениях практически не разбавляют, а значит, вкус и хмель мне обеспечены. Α потому настроение моё стремительно росло вверх, как и пена в пивных кружках. Вещи свои я заботливо сложил недалеко от ноги, чтобы если что, сразу почувствовать отсутствие оных.

Благодаря тому, что таких, как я, с честно заработанными трудом и потом серебрушками, было немного, а желание их спустить преобладало над разумом, две пышногрудые подавальщицы лихо обслуживали меня, не забывая подставлять свои прелести под мои руки. Сегодня я гулял. Негоже, когда у молодого и здорового мужчины сильно много забот. А что нам доставляет особенно много проблем? Естественно, бренчащие в кошельках деньги. От них у людей случается бессонница, несварение желудка от нервных колик и даже сердечная болезнь. А потому мой девиз гласил: «Легко заработал, приятно спустил!»

Часа через три, когда мой мир, наконец, принял привычное для него слегка плывущее состояние, и кошель полегчал, в корчму зашли двое. Οсмотрелись, и заприметив меня, направились в мою сторону бодрым шагом. Я особо не расстроился, пить в обществе двух красоток было неплохо, но хотелось развлечься и по-другому.

Одеты они были по-дорожному, то ли шли мимо, то ли откуда-то приехали. Выяснять мне пока не хотелось.

– Свободно? - спросил один из них, высокий светловолосый, с небритым лицом и небольшими глубоко посаженными глазками, которые постоянно бегали. Я даже хотел поинтересоваться, видит ли он что-нибудь?

– Не занято, - ответил я, – присаживайтесь. Места не куплены.

Второй осмотрелся. Корчма уже порядком набилась, время шло к обеду, но свободные мėста ещё были.

– А только у тебя енти не купленные места лучше прочих, - сказал он как бы между прочим. – То бишь неплохо тут у тебя, говорю!

– Неплохо, - согласился я, потягивая очередную кружку с пивом, - мух нет, да и девочки ничего.

Через минут двадцать мы с ними уже весело переговаривались, обсуждая пиво в этой корчме и делясь информацией о достоинствах этого напитка в других. Одного звали Лукаш, вторoго – высокого и долговязого – именовали Ростиком. Через пару часов мы уҗе были почти друзьями и со скуки решили организовать стол для желающих сыграть в «Плешивого дракона».

Меня ничуть не смутило, что у моих новых знакомых оказались несколько нераспечатанных карточных колод. Деньги у меня были, удача – капризная женщина, но, как все женщины, чаще мне благоволила, чем отворачивалась, а потому я был полон азарта и приятных ожиданий.

Люду, как обычно, это бывает, вокруг стола собралось немерено. Играло нас человек шесть. Банкометом был Ростик, так как поставил больше нас всех на кон. Мне торопиться было некуда. День только перевалил за полдень, а там ещё и ночь никто не отменял.

Мы перетасовали карты, следом за нами это же проделал Ростик. Как всегда, первая игра самая простая. Никто ещё не проиграл, никто не выиграл. Все в равных условиях, все одинаково горят жаждой снять банк.

Банкомет сдал карты, считаю очки, мало, всего семь, беру прикуп и вылетаю сразу на девятку. Забираю себе весь банк. Я ещё никогда так не играл. Девятка преследовала меня через раз. Два раза, когда я был поинтером, у меня на руках была плешь дракона – ноль очков, и снова выигрыш становился мой. Игроки уже косо поглядывали на меня, а под конец я стал ловить на себе откровенно злобные взгляды.

Вы замечали, что когда мужчинам везет, то хорошенькие җенщины сразу стремятся скрасить им досуг и слегка облегчить их заботы о тяжести кошелька? Крошка Софи с золотистыми кудряшками и глазами голубыми, словно кусочки неба, появилась за нашим столом неожиданно. Подошла, встала напротив меня, слегка подтянув вырез вниз, выставила на обозрение мужского населения два полновесных полушария. Она не сводила с меня взгляда, слегка наклоняясь вперед и призывно покусывая нижнюю губу. И я понял, что мой скакун слегка застоялся в стойле. Потому я указал ей глазами на него, предлагая заняться им на досуге. Она пожала плечиками и, улыбаясь, пошла ко мне, отбивая по дороге руки других претендентов. Уселась на колени и обняла за шею.

– Я Софи, - прошептала мне в ухо и провела рукой по затылку, взъерошивая волосы. - Мне нравится, как ты играешь.

– Мне тоже, - подмигнул ей, притискивая к себе поближе, чтобы ощущать как можно ближе ее тело. Кажется, мне начинает надоедать эта игра, и я уже сходил бы поразвлечься. Но карта шла, а значит, уходить ещё было рано. Но вот залезть рукой под юбку, когда есть пауза вполне можно, главное, никто не против.

К полуночи я всё же решил завязывать, терпеть сил не было, штаны стали казаться совсем тесными от мягкого зада Софи и её шаловливых ручек. Кое-как с её помощью приняв вертикальное положеңие, я под завистливые вздохи зевак собрал деньги, забрал свои вещи и отправился с девушкой к её дому. Ведь так приятно ощущать под руками упругие прелести! Могу я оторваться и отдохнуть от слегка несвежих форм дамочек ищущих себе мужей. Как вспомню телеса Махды Γрицек, так вздрогну. Как я это пережил? Да мне за это полагался отпуск в постели юной Софи. Можно недельку или две, не вылезая. От этих мыслей мои руки ускорили хватательно-щупательные движения.

Софи томно вздыхала и поглаживала мне спину. В её дом мы ввалились, почти готовые. Я хотел сорвать с неё платье, но она усадила меня, сказав, что будет раздеваться сама. У меня от этого глаза чуть не вылезли. Но девица оказалась настырной. Пока всё аккуратно не сняла с себя и с меня, к телу своему не подпускала. Наконец, я добрался до её прелестей. Но не успел войти в райский сад, как кто-то треснул меня по голове. Последнее, что услышал, было щебетанье прекрасной птички Софи:

– Где вас носило уроды? Меня этот пьяный мерин чуть не отымел.

«Кто это тут мерин?» – успел удивиться я и умер.