Дракон. Второй шанс (СИ)

Любой ценой (часть 1)

— Клан Огненных ходатайствует о разрешении разрабатывать утёсы Северных пределов, — обозначил Фиор следующий документ, поданный на подпись.

Алияс взял из его рук свиток и принялся читать.

День подходил к концу, за плечами осталась уйма рассмотренных прошений, подписанных актов и законов взамен старых, так что чем быстрее он разберётся с последним, тем скорее оставит тронный зал.

Размашистая закорючка украсила пергамент, сверху легла печать регент-правителя.

— Я з-сакончил, Фиор, — Инис Иврис ровным голосом сообщил секретарю, что на сегодня они свободны, как делал это вот уже не одну сотню лет.

— Э-э, Ваше величество…

— Да? — Алияс поднял на драко взгляд, но тот, конечно же, не увидел ничего кроме глухой непроницаемой маски.

— Ещё один дракон просит аудиенции.

— Это не мож-шет подож-шдать до завтра?

— Дракон настаивает, утверждая, что дело срочное. — Взволнованный секретарь ещё раз сверился с магическим списком, желая убедиться, что ничего не перепутал.

Регент раздумывал всего секунду.

— Прос-си.

Секретарь кивнул и поднял магический свиток выше.

— Шайс Крештус Арбидус Ньернен, — громко огласил он.

За высокими створками стояла фигура дракона. Стоило двери распахнуться, как Шайс чеканным шагом стал сокращать расстояние, отделявшее его от трона. Тяжёлый плащ ударился о высокие кожаные сапоги, стоило ящеру замереть перед невысокими ступенями.

Перед ним неподвижно восседал регент-правитель. Их разделяло не более шести шагов. Красные светящиеся глаза мутно горели в белоснежной кости глазниц дракона.

Шайс молча смотрел в них целую вечность.

Молчал и регент.

«Кхе-кхе», — после нескольких невероятно долгих минут вмешался растерянный Фиор.

— Рад приветс-ствовать Вас, Шайс-с, в пределах Нагорья. Ваш-ша матуш-щка очень скуч-шала.

— Благодарю, — не спеша склонил голову дракон. — Я уже имел счастье повидаться с ней, но надеялся, что скучала не только она.

Фиор, не совсем поняв замечание дракона, ожидал ответа регента.

— Уверен, Ваш-щим братьям и с-сёстрам вас тож-ше не хватало.

— Конечно, — отозвался дракон, но Фиору показалось, что его тон был недостаточно… почтителен?

— У Вас-с ко мне дело? — напомнил регент о причине их разговора.

— Да, я пришёл вернуть своё.

Секретарь озадаченно уставился на дракона.

О чём говорит ящер, которого вот уже более ста лет никто не видел в Нагорьях?

— И… чего ж-ше именно Вы хотите?

— Хочу вернуть себе то, что по праву моё. Но начну с наименее важного. Прежде всего, я хочу трон Северных Нагорий.

Выпучив глаза, Фиор уставился на дракона — похоже, за годы скитаний тот успел сойти с ума.

— Я вызываю Вас, Инис Иврис, на дуэль Двух заклинаний за утаивание правды.

У драко отвалилась челюсть. Он переводил ошеломлённый взгляд с чёрного дракона на регента, в ужасе от того, как будет наказан лишившийся разума ящер.

Какая наглость! Требовать трон! Такого не случалось, по меньшей мере, несколько десятков тысяч лет!

За право вести Вечных бились на состязании идов, когда правитель сам решал передать бразды правления следующему достойному кандидату. Но вот так, просто, прийти и предъявить претензии на трон!..

Конечно, Местофий, отец Шайса, был замечательным правителем, но возомнить о себе не духи весть что только на этом основании было поразительной наглостью со стороны чешуйчатого. Просто вопиющим нахальством! Фиор готов был метать молнии!

Впрочем, насколько помнил драко, Шайс имел репутацию балагура и смутьяна до того, как покинул Нагорья. Похоже, он совсем не повзрослел и не изменился.

Мало того, что у бесхвостой ящерицы хватило наглости бросать свои необоснованные требования в лицо регент-правителя, так он ещё намекал на то, что от него утаивали некую правду, и на основании этого бросался вызовом на древнейший ритуал, целью которого было восстановление справедливости!

Древняя, опасная магия справедливости была так же сильна, как и коварна. Взывать к ней без веского основания было чистым самоубийством.

Существо, полагавшее, что в отношении него было совершено несправедливое деяние, могло потребовать сатисфакции. Если вызов принимали, между дуэлянтами возникал магический договор, разрушить который можно было исключительно подношением крови. Подношением, совершённым в пылу битвы, окропившим поле сражения. Поединок мог длиться до первой крови или до последнего вздоха — соперники сами выбирали меру наказания, не сообщая об этом заранее.

Стоило принять вызов, и обратного пути не было, если только существо не желало быть проклятым древней, как сам мир, силой. Которая, в конце концов, изводила целый род, будто пятно с бумаги, отнимая энергию, словно чёрная бездонная воронка.

Однако… Фиор замер, позабыв сделать вздох. Глупая и идиотская затея вдруг обрела иной смысл.

Будь у Шайса право сразиться с регентом, неважно, по какой причине… и одержи он в схватке верх… по всему выходило, что он становился бы тем, кто должен вести драконов дальше. Ведь проигравший, более слабый, не мог возглавлять Вечных. Слабые не ведут за собой племя Вечных! Так было испокон времён.

Фиор нахмурился — от чёрного дракона вдруг потянуло злым умыслом. Хорошо, что никаких счётов между регент-правителем и драконом просто не могло быть, и потому принимать вызов чёрного не было нужды.

Драко нисколько не сомневался в силе регента, несмотря на более чем скромный вид последнего, и всё же не желал, чтобы с его головы слетел хотя бы один волосок. И уж тем более не считал чёрного достойным просто разговаривать с Инисом Иврисом, не то что вызывать на бой…

— Я принимаю выз-сов, — разбил ответ регента повисшую тишину.

Фиор решил, что слух сыграл с ним злую шутку.

— Прекрасно. Через три дня, на восходе солнца, — невозмутимо откликнулся Шайс, словно именно этого и ждал, склонил голову, как того требовал этикет, и, развернувшись на каблуках, покинул тронный зал.

— Ваше величество… — едва дыша, вымолвил раздавленный драко.

— Вс-сё хорошо, Фиор. Отправляйс-ся домой.

Регент поднялся и, не спеша, тоже покинул залу.

Шайсу потребовалась вся его выдержка, чтобы разговор прошёл именно так, как он того хотел. Всё должно было идти согласно его плану, иначе ему не добиться цели.

Услышав правду от дроу, он едва мог поверить собственным ушам. Но подливая вино тому в бокал и задавая всё новые вопросы, Шайс осознавал, что загадки, сводившие его с ума, разлетались пылью, оседая на древних томиках в библиотеке.

Если верить всему тому, о чём поведал ему Нортон — а в это было очень нелегко поверить, и, тем не менее, история дроу объясняла многое — получалось, что Алияс оказался в Нагорьях именно из-за него. Оставалось неясным, что случилось после того, как они перенеслись в холодные земли около полутысячелетия назад, но то, что срок совпадал с возрастом дракона, говорило о многом.

К тому же Шайс отчётливо помнил себя ребёнком и подростком, и значит, ему не приснилась его жизнь, которую он с успехом проживал как хотел… но куда делась та, другая?

На этот вопрос он нашёл ответ позже, оказавшись в Нагорьях, а пока дракон летел к холодным пикам, темнеющим вдали, и думал об эльфе.

Что бы между ними ни случилось, их дороги разошлись. Алияс остался на землях Вечных, поселился в жалкой лачуге и продолжил учительствовать, как делал это в Тихом Омуте. И если дракон забыл всё, будто начал жизнь с чистого листа, то Светлый помнил.

Совсем по-другому виделись Шайсу долгие взгляды учителя. Теперь дракон понимал, почему эльф позвал его тем вечером к себе, когда в академии казался таким холодным и неприступным. Понимал, почему Светлый стал о нём заботиться и почему разрешал себя целовать… Если бы Шайс тогда захотел большего… на нём уже, наверное, был бы браслет истинности…

Нортон, увидев чистое, лишённое отметин запястье дракона, решил, что серьёзно перебрал, и откланялся.

Что же могло случиться с ними двумя, если не осталось даже магических меток?

На этот счёт у Шайса были только подозрения.

Он всё ещё не знал, какую роль во всем этом сыграл Борей, но сомнений в том, что это его рук дело, оставалось всё меньше. Питал ли он к Алиясу какие-либо чувства или преследовал другие интересы, пока можно было только догадываться, но он сделал всё, чтобы избавиться от Шайса.

Сначала помог покинуть Нагорья, а затем вручил в руки шкатулку. Первая медвежья услуга выглядела цветочками по сравнению со второй.

Своё слово Шайс был намерен сдержать и потому, оказавшись в Сильёне, первым делом разыскал гнома и забрал посылку.

Как только ни крутил он небольшой ящичек в руках! Любопытство требовало выхода, но он сумел удержаться. Чутьё, так часто предупреждавшее об опасности, трубило что было сил, чтобы Шайс выбросил вещь немедленно.

Однако дракон не стал этого делать. Он пообещал себе, что доставит посылку сам или с помощью кого-то позже. Заключая сделку с элементалем, они не говорили о времени, и этого было достаточно, чтобы ящера не настигли последствия договора, решись он его нарушить.

Шкатулка и по сей день была при нём, но за эту сотню лет он сумел узнать, что же именно его просили доставить. Шкатулка была смертельно опасна для любого дракона. Кого собирался убрать Борей в Нагорьях, Шайс не знал, но догадка о том, что она предназначалась никому иному, как ему самому зудела на краешке сознания.

Неужели Борей был настолько проницательным, чтобы догадаться о любопытстве ящера, и покончить с ним навсегда, находясь за тысячи вёрст от жертвы?

Поняв, насколько опасен Борей, Шайс всё же свернул с пути и направился в Сильён. Ему следовало узнать о возможном противнике больше, если он не хотел проиграть свою Пару и свою жизнь. И уже очень скоро понял, насколько оказался прав.

Элементали — древние, как само время, существа, лишённые души. Тягаться с ними было не просто, и у каждого имелись свои особенности.

Расставшись с весомой порцией золота, Шайс выяснил, что дух воздуха слышит всё, что только ни говорится на подвластной ему земле. И поэтому, если Шайс намеревался скрыть своё появление и увидеться с Алиясом, ему следовало держать язык за зубами. Иначе он рисковал встретиться с другой ловушкой Борея или с ним самим гораздо раньше, чем со своей Парой. За все эти годы дракон так и не забыл силу элементаля.

Решение выглядело простым и изящным. Оказавшись недалеко от Нагорий, Шайс прибился к одному из караванов, прикинувшись немым, и так, не произнеся ни слова, проделал обратный путь домой пешком. Крылья тоже несли опасность, ведь их поддерживал ветер…

Добравшись до родных пещер, Шайс прибег к помощи своей второй ипостаси. Обернулся ящеркой и проник во владения чёрных. Там подстерёг мать в её покоях и, не дав вымолвить ни слова, вручил записку.

Ганеш понадобилось много времени, чтобы прийти в себя и оторвать взгляд от блудного сына, переступившего порог давно покинутого дома.

«Мне всё известно, — говорилось в записке. — Не произноси моего имени вслух. Никому не говори о возвращении, пока я не увижусь с Алиясом. Мы можем только писать друг другу…»

Ганеш оторвала взгляд от строк; мать была растеряна и не понимала причин странного поведения сына и ещё более странных просьб.

Шайс кивнул, привлекая её взгляд обратно к пергаменту.

«… Расскажи мне всё о том, что случилось пятьсот лет назад. Я хочу знать, почему не помню Алияса и почему он стал регентом.»

Другая часть загадки тоже невероятно гладко вписалась в общую картину.

Нортон утверждал, что эльф его Пара. Но этого решительно не могло быть, потому что Шайс абсолютно точно знал, с кем связала его судьбу магия… если только… если только…

Перед глазами возникла хрупкая фигура, тонкие изящные руки, длинные светлые волосы…

… Если только Алияс и Инис Иврис не были одним и тем же существом.

Маска!

Виною всему была проклятая маска!

Шайс был готов биться головой о стену. Как же он раньше не заметил сходство!

Иврис всегда был рядом и спускал ему с рук любые проказы и вольности. Позволял грубить себе и подшучивать вместе с друзьями…

Новое воспоминание озарило память.

Тогда, на одном из балов в честь Весны, регент позволил себя вести. Позволил и Алияс на дне рожденья Асабы. Его младший супруг признавал его в качестве Старшего в любом обличье и статусе, будучи могущественнее и старше…

В груди тоскливо потянуло.

Почему же он его не почувствовал?

Ответ нашла Ганеш. Ненадолго поселившись в библиотеке и пообщавшись с умудрёнными жизнью драконами, глава клана пришла к единственно возможному выводу — виною всему была магия. Но никакие чары не способны, разорвать нити Пары.

И действительно… Шайс ощутил беспокойство и стал рваться прочь из Сильёна, когда достиг совершеннолетия. В этот важный момент силы дракона увеличивались, зверь внутри становился сильнее. Дракон — истинный дух Шайса — уже чуял свою пару, знал её запах раньше и не желал находиться вдали, став половозрелым самцом.

Вот откуда взялось странное беспокойство Шайса. Необычная любовь к эльфам и имя Пары, так и не позабытое им вдали от родных земель, окончательно нашли своё место в странном водовороте жизни, где отчаянно барахтался Шайс.

Ещё тяжелее было читать рассказ матери. Они извели ночь и день пока Шайс разобрался в том, что же произошло много лет назад.

После того, как к дракону снова вернулась способность мыслить здраво, он первым делом поздравил себя с осмотрительностью. Получается, что точно такая же шкатулка, которая покоилась в полах его плаща, чуть не лишила его жизни. Это значило только одно — элементаль был его врагом.

Бой между ним и этой тварью будет смертельным, но, чтобы одержать победу, следует хорошенько подумать. Шайс всё ещё не знал истинных мотивов Борея.