Драконы Новы

— Я знаю, что такое вода. — Кварех в раздражении оттолкнулся от нее, и их тела на мгновение обмякли. — Мы пьем из ручьев и рек.

Настала ее очередь подтолкнуть его.

— Я имела в виду, откуда берется вода для рек?

Кварех надолго замолчал. Она знала, что он собирается сказать, еще до того, как он это произнес.

— Я не знаю.

— Никто не проводил расследования? — Арианна указала на высокий водопад, низвергающийся со склона дальней скалы. — Если бы мы туда вошли, откуда бы взялась вода?

— Полагаю, из источника.

— А что питает этот источник? Как он не иссякает? — Ей вдруг вспомнилось, как она разговаривала с молодыми посвященными в гильдии, когда они с трудом постигали самые очевидные понятия, и учила их учиться через вопросы.

— Я не знаю.

— Как это ты не знаешь? — недоверчиво спросила она.

— Я никогда не искал. — Он оглянулся через плечо, похоже, не менее озадаченный ее вопросом.

— И никто не искал?

— Сомневаюсь.

— Почему? А что, если она закончится? Что, если через неделю у вас не будет воды, а вы об этом не узнаете? Там может быть большой ледник, который таял сотни лет, запертый в какой-нибудь далекой горной долине, и скоро он иссякнет.

— Сомневаюсь. — Кварех пожал плечами. — Леди Лей дает Драконам все, что нам нужно для выживания. Она не допустит, чтобы наша вода иссякла до конца дней.

— Леди Лей, Заботливая.

Он был искренне удивлен тем, что она знает титул богини, и лишь слегка повернул голову.

— Я разговаривала с Каином.

— Похоже на то. — Кварех натянул поводья боко и потянул влево. Существо понеслось прочь от гор, в сторону покатых холмов, расстилавшихся по всему острову. — Услышать, как он заговорил с тобой, было неожиданностью.

— Мне нужно было с кем-то поговорить, иначе я могла сойти с ума. — Арианна прикусила язык, сдерживая остатки мысли: она была вынуждена поговорить с Каином, потому что Кварех ни разу не навестил ее. Она не стала бы говорить так отчаянно.

— Удивление было больше от осознания того, что он отвечает тебе взаимностью. Он не питает любви к Фентри и еще меньше к Химере. И, судя по тому, что я слышал — и видел воочию, когда мне в лоб вонзили кинжал, — ты мало что сделала, чтобы расположить к себе его.

— И с чего бы это? — Она фыркнула. — Я поняла, что мы не собираемся дружить, с первого раза, как он на меня взглянул.

— Сейчас вы похожи на друзей.

— Видимо, слово «друзья» имеет разное значение для Новы и Лума. — В их нынешнем состоянии она бы назвала их с Каином скорее недоброжелательными союзниками.

Кварех усмехнулся.

— Ты предпочитаешь его компанию или мою?

— У меня не было особого выбора в этом вопросе, — напомнила она ему.

— И все же?

— Твою. — В этом ответе было мало размышлений, даже несмотря на смятение и раздражение, которые Кварех вызывал у нее на протяжении последних нескольких месяцев.

В его магии зародился импульс восторга, от которого у Арианны покалывало ладони.

Честно говоря, общение с Каином в течение последних нескольких недель было почти таким же захватывающим, как отрезание собственных рук накануне вечером. Арианна сжала пальцы, тут же пожалев о своей аналогии. Они все еще ощущались странно, словно фантомные конечности, наделенные веществом.

Ей еще предстояло выяснить у Квареха их происхождение, но она оставила этот вопрос на потом. Время еще было. Теперь, когда она обрела свободу на Нове, у нее было больше времени на все. Не так много — Флоренс все еще нуждалась в ней, — но времени было достаточно. Однако тот факт, что у него оказались руки, похожие на ее уши, сам по себе расставил несколько точек. Она все ближе подходила к разгадке того, как он вообще узнал о ее схематических представлений, не говоря уже о том, как он смог их заполучить. Это означало, что тот, у кого забрали их, находится где-то рядом.

Арианна оскалила зубы при этой мысли. Дракон, известный как Рафанси, был совсем рядом, и она найдет его.

Кварех громко зашипел и рванулся вперед.

— Теперь у тебя есть когти.

Она убрала их, даже не заметив, что разжала при одной только мысли о человеке, предавшем ее и последнее сопротивление.

— Это не мешает иметь руки Дракона.

— Да, но… — Она увидела профиль Квареха, когда он рассматривал ее руку на своей талии. В том, как он рассматривал ее, чувствовалось узнавание, словно он увидел что-то знакомое. Он продолжил, прежде чем с ее губ сорвались вопросы о причине этого жеста. — Я полагаю, что умение выпустить когти тоже входит в требования. Размахивая ими или впиваясь в бока, ты привлечешь нежелательные конфликты.

— Ты собираешься вызвать меня на дуэль, Кварех'Рю? — поддразнила она. рассказывал ей отрывками — как и в большинстве их бесед — о важности дуэлей с Драконами.

Кварех рассмеялся. Смех был громким и, казалось, эхом отражался от холмов внизу и колыхался на ветру, как яркие краски. Это был совсем другой звук, чем на Луме. Арианна задумчиво посмотрела на мужчину. На Нове она вела себя совсем не так, как на Луме. Она была не в своей тарелке и в меньшинстве — нежеланный человек в чужой стране. Вполне логично, что при тех же обстоятельствах он повел бы себя странно с Лумом.

Это породило новое любопытство. Каким он был здесь, в Нове? Каким был настоящий Кварех, и какой из них предпочитала она?

— Кварех'Рю? — Его смех был неконтролируемым.

— Это твое имя.

— Да, но, двадцать богов, я никогда не думал, что услышу от тебя формальное обращение ко мне.

— А я и не обращалась формально. — Она использовала титул для иронического акцента.

— Это было очевидно. И все же странно слышать это из твоих уст. — В его словах прозвучала улыбка, которую Арианна не совсем поняла.

— Куда мы направляемся? — Она сменила тему, когда пейзаж под ней начал уступать место небольшим городам, которые только росли на фоне далекого горизонта.

— Вон там внизу — Абилла. Они известны своими мельницами и сапожниками. Некоторые из лучших тканей Новы производятся на их ткацких станках⁵.

Крыши домов были покрыты деревянной черепицей, а сами дома были самых разных форм и размеров. Арианна видела большие окна и маленькие. Между одними тянулись мосты, другие были увиты плющом, чтобы создать лиственную дорожку. Улицы были вымощены булыжником, гравием или грязью, они извивались вокруг домов, словно сплетенные корни.

Все они были покрыты штукатуркой и вымыты какими-то чернилами, или краской, или глиной. Желтые дома стояли на фоне пурпурных, отделанных лаком или окантованных рубином. Шестеренки ее разума создавали дым, застилающий голову, пытаясь найти во всем этом закономерность или логику. Но если и существовала какая-то логика или причина, то она ускользала от нее. Все выглядело так, словно ребенок размазал по мху макеты архитектора, а затем принялся рисовать высокие тонкие деревья между более короткими шарами листвы, соединенными тонкими стволами.

— Смотри, вон там. — Кварех указал на реку на окраине города, которая мощным потоком стекала с гор, где они начали свой путь. — Они смывают краски с тканей.

— Я знаю, как выглядит отмывание краски от ткани. — Арианна выразительно закатила глаза.

— Правда? — Он был искренне удивлен.

— Знаешь, есть целая наука, как получить нужный цвет и заставить его прилипнуть к волокнам. Я научилась этому во время базового обучения на Тер.0.

После упоминания о разрушенной территории на Луме Кварех на секунду замолчал.

— Я даже не мог подумать, что ты изучала что-то вроде окрашивания ткани.

— Почему? В этом есть практическая методология. Кроме того, иногда нужны разные цвета, чтобы обозначить корабли или предупредительные зоны.

— Практическая методология, — повторил он задумчиво. — Это что-то вроде этого.

— Дай угадаю: ты делаешь это для этих непрактичных, аляповатых тряпок, которые ты называешь одеждой. — Арианна придиралась к его любви к моде и одежде на одном дыхании.

Он фыркнул.

— В кои-то веки я не могу с тобой не согласиться. Это вульгарные лохмотья, которым почти целый год.

Она совершенно не понимала, почему у его одежды должен быть какой-то срок годности.

— Вот почему мы направляемся в Неаполь! — Кварех с восторгом повернулся вперед. Ветер вздымался под ними, унося их все выше.

Если Арианна не понимала логики, заложенной в планы строителей Абиллы, то, когда они прибыли в Неаполь, оказалась в полной безнадеге. Холмы продолжали спускаться вниз к конечной точке острова, а дома громоздились на них таким образом, что напоминали ей о замке и его игнорировании всякой логики. Строения опирались друг на друга, словно веселые пьяницы, шпили рисовали длинные тени на крышах, а арки тянулись вниз к оживленным дорогам.

Спустившись вниз, Драконы приостановились, прикрывая глаза длинными пальцами, чтобы посмотреть на боко, устремившееся к земле. Несколько Драконов подняли руки, а еще больше склонились в низком поклоне, едва заметном с высоты их роста. Арианна взглянула на свое предплечье, опасаясь, что ее иллюзия каким-то образом соскользнула и привлекла внимание. Ничего подобного.

— Ты настолько знаменит? — спросила она, когда Кварех обратил внимание на склонившуюся группу.

— Я — Син'Рю, — сказал он так, словно это должно было быть очевидно. — Остров Руана принадлежит Син. Все здесь — Син.

Это было поразительно. Ариана с трудом постигала понятие семьи с тех пор, как Драконы впервые ввели его на Луме. Два родителя, воспитывающие ребенка, казались ей гораздо более неэффективными, чем общинное устройство Тер.0, в котором она воспитывалась. Но размер одной Драконьей семьи теперь казался непомерно большим. Как они вообще за всем этим следят?

— Здесь есть красные и зеленые Драконы, — заметила она, и цвета слились воедино, когда их тени пронеслись по крышам.

— Есть. Цвет кожи Дракона определяется островом, на котором он родился, его родным Домом.

— Значит, у двух красных Драконов может родиться синий Дракон?

— Технически, хотя я не представляю, зачем двум из Дома Рок переезжать на Руану.

— Это… абсолютно бессмысленно. — У Арианны уже голова раскалывалась от отсутствия смысла в окружающем ее мире. Если бы она была Алхимиком и обладала более чем рудиментарными знаниями биологии, у нее, скорее всего, случился бы конфуз.

— Почему?

— Потому что дети берут пример со своих родителей. Именно поэтому сильные и здоровые Фентри были отобраны для размножения на Тер.0, до того как Король Драконов испортил систему и навязал это нелепое понятие о семьях.

Ей показалось, что он напрягся при одном только упоминании слова «размножение», но, возможно, это ее воображение слишком сильно разглядело, как изменилось его тело, когда он вывел боко на широкую платформу. Вокруг копошились другие птицы, клевали из кормушек и перекликались друг с другом на понятном только им языке.

Здесь же находились молчаливые хранители, которые материализовались из тени. Они были вездесущим напоминанием об иерархии, в которую погрузилась Нова, — системе, которая вызывала у Арианны неприятные ощущения, от которых она с трудом избавлялась. Они принесли подносы с фруктами и тяжелые бокалы, до краев наполненные жидкостью цвета крови Фентри. Кварех взял бокал и отказался от фруктов. Арианна последовала его примеру, полагая, что Драконы ни за что не станут пить кровь Фентри.

— Кварех'Рю! — Женщина вышла из-под навеса, увитого цветущими лианами. Солнечные лучи без колебаний обнажили ее грудь. На Нове все было слишком ярко. — Прошло столько время.

— Я молился нашему Лорду в горах, — продолжал лгать Кварех.

— Так гласит молва. — Судя по ее тону, ложь была хорошо известна и так же непрочна, как и звучала.

Арианна отвела глаза от происходящего, поднеся бокал к губам. Ей еще только предстояло полностью привыкнуть к манере Драконов одеваться — или к отсутствию таковой. Даже когда Арианна облачилась в эту одежду, ее утешало то, что иллюзия будет наложена поверх голой кожи. Каждое дуновение ветерка напоминало о том, что все ткани на ней не надеты. Но, надев облик Дракона, она чувствовала себя менее незащищенной.

Она понюхала содержимое кубка. Оно имело странный аромат, похожий на виноград и серу, пьянящий, с резким привкусом, не похожим ни на что, с чем она сталкивалась раньше. Арианна сделала глоток, и в тот же миг ее охватил приступ кашля.

— Дорогой мой, с твоей спутницей все хорошо? — спросила женщина.

— Просто прекрасно, — ответила Арианна, прежде чем Кварех успел заговорить. Роюк был тяжел для ее языка, поскольку Арианна больше привыкла слушать, чем говорить, но ее рот все равно произносил звуки с уверенностью, которую давали годы обучения.

Должно быть, ее акцент был вполне приемлемым, поскольку женщина не стала ничего комментировать.

— Вино тебе не по вкусу?

— Все в порядке. — Арианна не знала, что еще сказать. Она взглянула на Квареха, надеясь, что он как-нибудь объяснит, что такое «вино» и как ей следует реагировать.

Ублюдок разразился хохотом. — Прости ее. — Он шагнул ближе к Арианне. Рука скользнула вокруг ее талии, длинные пальцы коснулись голой кожи на боку. — Это Ари Син'Анх, а с недавних пор — Бек.

— Значит, ты недавно на верхней стороне острова. — Женщина улыбнулась, сверкнув зубами.

Арианна была новичком в Нове. Она все еще придавала учебникам практическое значение. Но она знала, когда кто-то пытается запугать ее. Она широко улыбнулась в ответ и задумалась, достаточно ли длинными она сделала свои клыки в созданной ею иллюзии.

По всей видимости, так и было, поскольку женщина первой прервала зрительный контакт и снова повернулась к Квареху.

— Личный Анх, я так понимаю?

— Да. — Кварех еще не убрал руку с ее лица, и Арианна была готова убрать ее сама. Единственное, что мешало ей это сделать — его решительная хватка, вздымающаяся волна его магии у ее лица, которая словно стремилась поглотить ее.

— Тебе так повезло, Ари'Анх. — Арианне не понравилось, как прозвучало ее имя в устах этой женщины. — И тебя заметил Син'Рю.

Арианна ничего не ответила. Она просто продолжала улыбаться. И пить вино.

— Как долго вы пробудете в Неаполе? — спросила женщина.

— Ночь. — Кварех провел Арианну внутрь, заслужив на себя вопросительный взгляд. Он не изменил своего поведения. — Полагаю, у тебя найдется ночлег?

— Для тебя? Всегда. — Женщина улыбнулась, истончаясь и подчиняясь Квареху.

Их провели по длинного коридора. Завивающаяся лента вырезанная в дереве по обе стороны от них, создавала головокружительный узор от одного конца к другому, отделяясь от стены и превращаясь в перила широкой лестницы. Арианна размяла пальцы, протирая их. Пятый палец совершенно не реагировал, кость, скорее всего, рассыпалась в пыль от магического истощения.

— Подойдет ли это? — Трактирщица открыла широкую дверь, на поверхности которой был нарисован мотив птицы.

Сама комната сияла, как только что смазанный часовой механизм. Деревянные полы были отполированы до зеркального блеска, отражая свет от многочисленных порталов, высверленных в дальней стене. Они были отделаны серебром, извиваясь, как крошечные змеи, которые, казалось, извивались в солнечном свете, соединяя каждое окно с огромным зеркалом на потолке. Идеально квадратная кровать выделялась на фоне ненужных изгибов комнаты, а постельное белье смягчало жесткие линии деревянного основания. Арианна, прищурившись, оглядела мебель.

— Сойдет. — Кварех не выглядел впечатленным.

— Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится. — Женщина поклонилась, ее грудь эротично вздернулась.

Арианна не сводила с нее глаз. У женщины была конечно, хорошая фигура. Но такое зрелище нужно заслужить. Если его дарить всем подряд, оно не вызывало восторга, а значит, и интереса.

— Обязательно, Ксилия. — Кварех отпустил женщину и поспешно закрыл дверь. Он повернулся к Арианне, и они обменялись долгим взглядом. — Я подумал, что тебе нужно ослабить иллюзию и немного отдохнуть.

Все ее тело мгновенно напряглось от этой мысли. Он чувствовал ее состояние. Арианна поставила вино на соседний столик, схватила за шину, стянула ее и позволила иллюзии рассыпаться с той же силой, как песчаный дождь.

— Ты чувствуешь запах моей магии?

— Почувствовать что? — Он выглядел озадаченным.

— Иллюзия начала рассеиваться. — Арианна подняла руку. Пятый палец был совершенно вялым, словно желатин, заключенный в плоть. Синяки окрасили руку в синий цвет. Четвертый палец висел под болезненным углом. Она вправила его на место, скорчив гримасу.

— Нет, твоя магия пахла как обычно.

— Тогда откуда ты знаешь? — Арианне нужно было найти слабые места в ее иллюзии. Хотя она была уверена в своей способности справиться с большинство Драконов, особенно теперь, когда в ее распоряжении были когти, она не хотела оказаться она не хотела оказаться в положении, когда ей придется это сделать.

— Назовем это интуицией. — Он пожал плечами.

Арианна нахмурилась.

— И чем же я тебя так обидел? — Кварех слегка хихикнул.

Это только еще больше испортило ей настроение.

— Интуиция не имеет смысла. Интуиция — это всего лишь коллекция прошлых свидетельств, собранных в твоем подсознании. Есть причина, по которой ты так подумал. Точно так же, как есть причина для этого. — Она указала на окна.

— Для чего?

— Почему они расположены странно, и они круглые — ты хоть представляешь, сколько усилий нужно приложить, чтобы сделать круг настолько идеальным с архитектурной точки зрения?

Казалось, он действительно размышляет над этим вопросом, как будто впервые.

— Так они красивее.

Она была в отчаянии и хотела вырвать на себе волосы. Арианна, не обращая внимания на окружающих, развернулась на каблуках и направилась к кровати. Ее магия была на исходе и медленно восстанавливалась, пока пальцы заканчивали вязку. Схватив подушку, она сжала ее в руке и кинула через плечо.

— И что теперь? — Кварех прислонился к двери, уголок его губ забавно дернулся. Она собиралась вырезать это выражение с его лица, если он продолжит в том же духе.

— Мне сказали, что здесь есть кровать. — Она продолжала отбрасывать в сторону подушки. — Я намерена воспользоваться ею, чтобы моя магия быстрее восстановилась.

— Удобнее спать на подушках, знаешь ли.

Арианна сделала паузу, драматично вздохнув.

— Кварех, ни одному Дракону, Фентри, Химере или существу на Луме, Нове или где-либо еще не нужно столько плюшевых предметов для сна. Стеклянная кукла назвала бы это чрезмерным.

— Как тебе будет угодно. — Он протянул руки в знак отказа, но его магия по-прежнему искрилась весельем.

Она отвернулась от него, не желая видеть сияние, которое, казалось, почти явственно искрилось вокруг него. Магия не пропускала свет, если только не была направлена через золото. Она действительно сходила с ума в этом отсталом месте, если начинала верить в обратное.

— Да, запомни это. — Она целеустремленно опустилась на кровать. — Я собираюсь поспать достаточно долго, чтобы восстановить свою магию, а потом ты покажешь мне этот Неаполь всерьез.

— Если тебе будет так угодно, Ари. — Его голос был ближе. Матрас, при всей своей мягкости, выдавал его вес, когда он присел на край кровати.

Арианна хотела сказать Дракону, что его присутствие нежелательно. Несмотря на всю его доброту, знакомство с его магией, теплоту его голоса, она просто не желает его присутствия. Она не давала ему прямого разрешения делить с ней постель. Но она не могла заставить себя отказать ему в этом.

Ей хотелось яростно наброситься на него. Но ее магия оказалась более истощенной, чем она могла себе представить. Веки отяжелели, а кровать — даже оставшиеся подушки — оказалась удобнее, чем она предполагала. Она услышала, как Кварех устроился среди облаков подушек, и плюшевые изделия создали барьер между их телами. Арианна закрыла глаза и не стала ничего противиться, чтобы убрать его привычное присутствие.

19. Кварех

Его загадка спала.

Нова стала другой, когда Арианна оказалось здесь. Привычные общественные нормы вдруг стали вызывать беспокойство, как и потенциальные взаимодействия, которые могли раскрыть ее такой, какая она есть. За то, кем она была.

Эта мысль снова и снова прокручивалась в его голове, пока он продолжал наблюдать за спящей. Он не шевелился, боясь ее потревожить, его рука то затекала, то немела от непривычного положения. Он не в первый раз видел, как она спит, но без Флоренс, прижавшейся к ее груди, что-то ощущалось иначе.

Она все еще была одета в Драконью одежду, и ее тело впервые предстало перед ним. Арианна на Луме всегда была наглухо застегнута, сдержанна и закрыта. Здесь же его глаза провели линии по ее бедрам, проследили твердые мышцы на животе, вздутие бицепсов на прикрытых грудях. Они остановились на темных отметинах, вытравленных на ее коже. Татуировки, но не такие, как та, что должна быть выбита на ее щеке. Цифры, похожие на сценарий, прокручивались по ее правому запястью, чуть в стороне от скромного декольте, на левом плече.

Он хотел только одного: нежно провести по ним когтем. Узнать их расположение глазами, рукой, ртом…

Эта женщина должна быть его смертельным врагом, а он любуется ею. Наконец Кварех перевернулся на спину и уставился на свое отражение в потолке. Он, конечно, выглядел по-прежнему, но что-то в Луме изменило его.

Мысль на мгновение затуманилось, и в памяти всплыло лицо Финнира, когда Кварех сказал, что нужно отрезать руки. Он убил своего брата. Конфликт захлестнул его грудь. Конечно, Петра благословила его, даже прямо приказала, как Оджи, и нельзя было ни сомневаться, ни возвращаться назад, когда был принят такой прямой указ. Кроме того, они с Финниром никогда не были особенно близки. После того как Финнир проиграл Петре в борьбе за место Рю и был отправлен в Лисип, ему было трудно наладить особенно глубокую связь с братом. Кварех пытался, но когда Петра выбрала его своим Рю, а не Финнира, это только усугубило проблему.

Тем не менее Финнир был его братом. В нем текла прямая кровь Дома Син. И Кварех больше переживал из-за отсутствия конфликта, чем из-за того, что не смог добиться его.

Кварех улыбнулся про себя. Петра была бы горда.

Как только Арианна зашевелилась, она надела приспособление, которое сконструировала для пальцев. Получилось просто великолепно. И только благодаря этому иллюзия осела на ней, сплетаясь, словно тысяча нитей света, в идеальную маскировку. Все это свидетельствовало о ее изобретательности и силе, и Кварех не считался с ее внутренним разочарованием, видя ее в образе Дракона, а не в ее естественном состоянии.

Когда они уходили, он еще раз положил руку ей на бедро. Эта близость означала, что она принадлежит ему. Она подтверждала для всех Драконов, что она принадлежит самому Син'Рю. Как бы мала ни была мера защиты, он с радостью предоставил бы ее ей.

— Как долго ты намерен прикасаться ко мне? — пробормотала она, явно не разделяя его чувств по поводу контакта.

— Ты поверишь мне, если я скажу, что это в твоих интересах?

— Вряд ли. — Она отвернулась, не сводя глаз с прилавка, где продавали ветряные колокольчики. Кварех ненадолго задумался, не означает ли это слово, что она думает, будто он делает это потому, что это ему нравится. — Что это такое?

— Они издают звук, когда дует ветер.

— Я вижу. — Она отвлеклась от своих мыслей и перевела на него взгляд. — Это для штормовых ветров? Предупреждение?

— Нет, просто потому, что это красиво звучит.

Все ее вопросы были в том же духе. Арианна спросила, почему некоторые дорожки подвешены, а некоторые лежат на земле. Он вспомнил город Ворона и то, что каждый уровень служил отдельной цели. Но на Нове таких мотивов не было. Все было таким, как есть, потому что кто-то был вынужден сделать его таким.

Ее недовольство росло в течение дня. Кварех старался водить ее везде, где ему было хорошо. Он водил ее в свою любимую лавку, к портному, к лучшим мастерам во всей Руане. Но Арианна лишь продолжала отстраняться.

Он был измотан, а ведь он даже не создавал иллюзию.

Они зашли в один из его любимых чайных салонов в более тихом районе города. Обычно он посещал более фешенебельные места, чтобы увидеть и быть увиденным. Но сегодня Кварех избегал их. Он не думал, что он или Арианна справятся с ожиданиями, связанными с появлением на публике. К тому же портной еще не успел сшить ему ничего подходящего для нынешнего сезона. Его точно не увидят в одежде годичной давности — хотя этот факт наверняка уже дошел до ушей сплетников.

Завсегдатаи салона склонили головы, когда он вошел. С толстых балок, прочертивших линии по гипсовому потолку, свисали травы. Они благоухали в воздухе и одурманивали нос, обещая заварку, которая будет еще более восхитительной, чем их аромат. Чайный мастер из-за барной стойки кивнул в знак признания, когда Кварех повел Арианну к железным воротам, служившим задней дверью салона.

Она открывалась в частный сад магазина. Восхитительный уголок Неаполя с благоухающей лавандой, солнечными ромашками, чайными растениями и… Кварех замер. Его любимый аромат витал над всеми в резной беседке, обрамлявшей одинокий столик, приютившийся среди зелени. В воздухе витала жимолость, сладкие цветочные ноты которой одновременно приглашали и успокаивали.

Он вдруг посмотрел на женщину, сидящую рядом с ним.

— Что? — Арианна, как и следовало ожидать, ничего не заметила.

— Ничего… — При одной только мысли об этом он почувствовал на языке вкус ее крови. Неужели он знал об этом с самого начала? Он чувствовал это с первого момента встречи с ней, слабые ароматы, которые всегда оставались на женщине благодаря самой сути ее магии? Запах, который он так любил, был в ее жилах.

Неважно, что он знал раньше. Сейчас она была нужна ему больше, чем когда-либо. Он хотел вонзить свои клыки в ее плоть. Он хотел размазать ее кровь по их плоти, смешав со своей. Он хотел утонуть в ее магии. Он хотел…

— Что я могу для вас приготовить? — Чайный мастер был желанным прерыванием.

— Все, что положено по сезону, — пробормотал Кварех в ответ. Его взгляд остановился на женщине, которая опустилась в одно из трех кресел вокруг стола. Кварех снова сократил расстояние между ними, придвинув свой стул чуть ближе, чтобы сесть. — Ты понимаете, что такое чай?

— На Луме можно найти заваренные травы для лечения простуды и других подобных заболеваний.

Он не смог удержаться от смеха, хотя и знал, что это вызовет ее гнев.

— Это исключительно для удовольствия, а не в лечебных целях.

— Похоже, все, что делают Драконы, делается ради удовольствия. — Она уставилась на сад, и, хотя он надеялся, что в ней промелькнет искра интереса или вдохновения, в ее глазах так и осталось недоумение. — Вы строите для красоты, а не для пользы. Вы тратите бесчисленные часы на украшения. Вы издаете звуки ртом и инструментами, называя их песней, двигаешься под них и называете это танцем, но они не служат какой-то более важной цели. — Она разочарованно покачала головой. — Вы даже не знаешь, откуда берется ваша вода.

Он почти забыл об этом утреннем анекдоте.

— В таких вещах ты не ошибаешься.

— Но что же делать? — спросила она. — Лум дал Драконам золото, планеры, науку, математику, истинный способ понимания мира. Мы…

— Это неправда, — перебил он. — Нова понимает мир так, как не понимает Лум. Мы понимаем его через Двадцать Богов сверху. Мы понимаем его через магию. — Она поджала губы, пока он продолжал. — Ты права, мы не создаем паровых машин и не пишем арифметику, способную поднять людей в небо. Но мы понимаем жизнь, и смысл ее богаче, чем в Луме, и мы создаем радость.

— Син'Рю. — Молодая девушка с кожей Там принесла кружки с жидкостью янтарного цвета. Арианна так пристально посмотрела на нее, что ребенок едва не испугалась.

— Спасибо. — Кварех отстранил ее от себя, избавив от того, что вызвало злобный интерес Арианны.

Девочка поклонилась и повернулась, радуясь возможности убежать.

— Теперь я понимаю, откуда взялась эта идея, — прошептала Арианна.

Он не мог понять, о чем она говорит, пока женщина не поднесла руку к щеке. Кварех даже не заметил метку. Он не придал ей значения, как не придавал ей значения всю свою жизнь. Это была часть его мира, такая же несущественная, как ледяные вершины гор или бесконечные водопады. У него не было повода взглянуть на него по-другому, пока Химера не заставила его посмотреть на него ее глазами.

— Татуировки — это то, как мы узнаем, что кто-то покинул родной Дом, — объяснил он.

— Татуировки должны быть выбором, а не клеймом. — Она попыталась пригвоздить его к месту убийственным взглядом.

— Это выбор. Они решают покинуть свой Дом и присоединиться к новому. Так я и все остальные здесь узнаем, что они дружны, что они родственники. Это их решение. — Он протянул руку и взял ее за запястье, прежде чем она успела отстраниться: — Как и эти.

Арианна долго смотрела на его руку, на которую падали ее собственные татуировки. Если бы ее глаза были настоящими кинжалами, он был бы порезан от большого пальца до щеки.

— Отпусти меня.

— Объясни их.

— Отпусти меня, — повторила она чуть громче.

Он согласился, но только потому, что не хотел устраивать сцену. Его рука была холодной после ее тепла.

— Я никогда не видел их раньше. Я хочу понять их.

Она резко отвела взгляд, словно он мог исчезнуть, потому что ее глаза больше не смотрели на него. Но он не исчез. Ей оставалось только собраться с силами, чтобы заговорить.

— Мы называем их метками связи. Они означают важную дату, связанную с… человеком.

А у нее их было три. Для кого? Он мог предположить, что Флоренс — одна. Другим — ее потерянная любовь… А третьим, возможно, был другой любовник? Даже с учетом короткого срока жизни и отсутствия понятия о семье, он не понимал, как Фентри могла установить столь глубокую любовную связь с таким количеством людей.

— Ты видел их, когда я сбросила иллюзию. — Она слегка помассировала запястье в том месте, где он к нему прикоснулся.

— Видел. Я думаю, они прекрасны. — Он действовал на инстинкте, подбадривая ее, когда она сомневалась.

Такое решение ее позабавило.

— Да, потому что они важны. — Фиолетовые глаза Арианны встретились с его глазами, и Кварех почувствовал себя беспомощным. — Это был выбор. Ибо ничто не коснется моего тела, если я не сделаю выбор.

Что это значит?

Кварех открыл рот, чтобы заговорить, но его прервал человек в бархатной одежде.

— Кварех! Не ожидал встретить тебя в городе, друг мой.

— Зурут. — Кварех встал и обнял мужчину в знак приветствия. — Это была спонтанная поездка.

— Несомненно, к портному. — Мужчина двумя пальцами перебирал ленту на плече Квареха, словно вышедший из моды цвет мог каким-то образом испачкать его весьма пышную и роскошную одежду. — Ты пытаешься сделать новое заявление?

— Вряд ли. Ты прав, пришло время навестить мастеров швов. — Кварех мысленно проклял Петру за то, что она не заказала одежду, чтобы встретить его по возвращении.

— И как раз вовремя! Я только что был там и заказывал новую камзол, чтобы надеть его на сбор Двора.

— Двор? — повторил Кварех, уверенный, что ослышался.

— Как ты не слышал? — Зурут был в шоке. — Багровый Двор состоится на Руане в течение двух недель. Сегодня днем об этом говорили по всему городу. — Глаза его друга переместились на Арианну. — Хотя, как я вижу, твое внимание было занято другим.

Кварех всегда знал, что выбор спутницы жизни, помимо излишней игры, вызовет немало разговоров. Это было естественно для Рю, и порой в чайных салонах Руаны было не протолкнуться от сплетен. Но сегодня был не тот день.

Он пробормотал какое-то вступление, но мысли его были заняты другим. Он даже не мог точно сказать, какое имя и титул он дал Арианне, если они совпадали с теми, что он выдумал раньше. Да его и не волновало.

Багровый Двор на Руане.

Доно намеревался омыть улицы золотой кровью Син. Не будет ни гавани, ни оправданий, почему ключевые члены их Дома не могут присутствовать. Их загоняли в угол и вели на убой. А теперь он выставил Арианну в качестве своей потенциальной любовницы, Син’Анх, легкой наживы для любой женщины, которая добивалась расположения Квареха и престижа, который он ей обеспечивал. Кварех тяжело сглотнул. Скорее всего, это будет его первый суд в яме.

— Ари. — Она замерла от одного только тона в его голосе. — Нам нужно вернуться в поместье Син. Немедленно.

Он волновался за себя. Он волновался за сохранение иллюзии Арианны. Но его мысли были сосредоточены на одном: на своем Доме. Он должен был вернуться к сестре.

20. Ивеун

Под основными континентами Новы находились «нижние». Подводные части айсбергообразных островов были вырезаны и выдолблены в перевернутый муравейник из лабиринтов, ледяных переулков и грязных притонов, где велись всевозможные дела. Такая торговля могла вестись только там, где не светит солнце.

Внизу было место, где нити, связывающие структуру Новы воедино, едва держались на узлах. Здесь находились Анх и низшие Дома Да. Еще ниже находились беки. А еще ниже жили те, у кого почти не было имени. Близко к Линии Богов, близко к вульгарному миру Лума, где использовались только имена и была утрачена всякая изящная социальная структура.

Король никогда не должен был туда соваться, ибо это было гораздо ниже его достоинства.

Но именно в этих местах он выкапывал золото из камня и необработанного металла своего общества. Леона пришла из этих холодных и промозглых залов. Ему нашептали и подсказали, какую женщину он найдет здесь, в Колетте, и Ивеун вытащил Леону на солнечный свет, превратив ее в то, что действительно сияло, подчиняясь его прихотям. Так он снова найдет своего следующего Мастера-Всадника.

В капюшоне и мантии он держал лицо опущенным вниз, сосредоточившись на гладкой, тонущей лестнице, которая огибала здание. Ветер хлестал его по левому боку, намереваясь сорвать его с высоты и опрокинуть в бездну внизу. На стене под его ладонью тянулись граффити, покрытые влагой от вечной прохлады. Мечи и книги Син были нарисованы на коронах Рока, превосходящих по размерам чешую Там.

В воздухе висела густая кровь. Он почти видел, как она зажглась в переулке, куда он свернул. Яркий коктейль из запахов Драконов, погибших в незаконных поединках.

Сколько органов было скормлено Фенам внизу после неудачных поединков? Удивительно, что раса под облаками не узнала о Нове раньше. То, что их мир и мир внизу так много лет были разделены, было случайностью. И случайно они соединились.

Он уже несколько часов шел по следу крови. Она вела его к нелегальным ямам и сомнительным кормушкам, которые занимались самым темным видом торговли, какой только можно представить на Нове, — пожиранием живых. Поговаривали, что, когда Дракон отведает живого хозяина, ничто не сможет утолить его голод, кроме еще большей крови. Это позволяло кормовым залам оставаться в бизнесе, имея множество преданных покровителей. А еще это доводило Драконов до безумия, когда они слишком долго обходились без последнего кусочка.

И все же именно в одном из таких мест он знал, что найдет ее. Его нынешний Мастер-Всадник был тактичен, как таран, и, что неудивительно, ничего не обнаружил, когда решился задать вопросы. Ивеун знал, что некоторые вещи ему придется делать самому, если он вообще хочет, чтобы они были сделаны. Он не мог послать для этого другого, ибо это было не лучше, чем полумера в худшем смысле этого слова. Лучший враг — это тот, кто убит собственными когтями.

Когда он приблизился к боевой яме, до его ушей донеслись крики и споры. Ивеун беспрепятственно вошел внутрь и занял свое место среди толпы. Распорядитель ринга сидел за низким столом, определяя бойцов, называя коэффициенты и принимая ставки. Это напомнило ему о том, что до Багрового двора ему еще предстоит занять эту должность, чтобы у Петры не возникло мысли о том, что она может предложить кого-то из своих, когда суд будет проходить на Руане. Неудивительно, что женщина, управлявшая здешней ямой, оказалась Там. Хранители равновесия Новы не имели себе равных в обеспечении лучших поединков, чувствуя мастерство бойцов.

В яме мелькали два Дракона. Синий Син с символом Дома Рок на щеке и зеленый Там с таким же. Это была битва отреченных, и кто бы ни победил, все красные уроженцы Рока были бы довольны результатом.

Ивеун наблюдал за пятью боями. Никто не блистал. Ни одна женщина, вышедшая на ринг, не сражалась с той грацией и жаждой крови, которые, как он предполагал, должны были быть у ее цели. Разочарованный, Ивеун покинул арену.

Он продолжал идти вперед, пока облака внизу не стали окрашиваться в пурпурный цвет с первыми лучами рассвета. Но женщина все еще ускользала от него. Возможно, это были просто слухи, великая история о неудачнике, которую с удовольствием рассказывали те, кто был ниже, о безымянном, не имеющем ранга, возвышающемся над теми, кто имел титул и престиж. Не в первый раз и не в последний.

Ивеун поднимался вверх, взбираясь по сомнительным лестницам и шатким ступенькам. По мере того как он приближался к верхней части острова, условия неуклонно улучшались, но вес мира над ними становился только тяжелее. Вся скала, поддерживавшая Лисипа, была зажата под почти осязаемой тяжестью, как будто все пространство острова могло внезапно обрушить свою тяжесть на его легкие. Физическое напоминание о мире, который был так близко и в то же время так далеко.

Все дороги сходились в одном главном туннеле, проходящем через весь остров. Он был закрыт и постоянно охранялся. Ивеун направился к нему с легкостью, как будто уже был дома, надвинув капюшон на лицо, готовясь встретить Всадников, охранявших портал.

Из темноты высунулась рука. Она обвилась вокруг его шеи, когти впились в горло. Ивеун лишь улыбнулся.

— Вот ты где, — прошептал он.

— Скажи мне, Доно, — прошептал ему в ухо глубокий женский голос из-за спины. — Что будет, если я убью тебя здесь? Стану ли я Доно Лисипа?

— Не совсем. — Он не сделал ни малейшего движения в сторону, оценивая силу предплечья женщины, напряжение ее магии, мастерство, необходимое для того, чтобы удержать его на месте с помощью когтей и при этом не пустить кровь, которая могла бы насторожить его Всадников своим запахом. — Колетта'Рю будет Колетта Доно, так как это не санкционированная дуэль.

— Значит, убить тебя можно только для того, чтобы похвастаться. — Ее пальцы напряглись.

— Как ты узнала, что это я? — спросил он.

— По твоей походке. — Она глубоко вдохнула. — Твой запах.

— Откуда ты это знаешь?

— Мы знаем о солнце здесь, внизу, даже если никогда его не видим, — ответила она. Пока что он позволял ей хранить свои секреты. Это выдавало ее хитрость. Было достаточно правдоподобных объяснений: она видела его на прошлом Багровом Дворе. Она работала в поместье. Ее взяли в качестве личной Анх для одного из его То. Она работала с одним из цветов Колетты. Все это не имело для него никакого значения.

— Ты хочешь увидеть его? Солнце?

Она задыхалась от смеха, держа рот возле его уха.

— Ты думаешь, что можешь купить свою жизнь за красивые вещи? Блестящими безделушками и обещанием рубиновых коридоров, которые так вожделенны в твоем великом дворце?

— Надеюсь, что нет. Или ты не та женщина, на которую я рассчитываю. — Она помолчала, давая ему выговориться. — Я полагал купить твою жизнь обещанием того, чего, как я думаю, ты жаждешь больше всего на свете.

— Чего, по-твоему, я жажду? — промурлыкала она, касаясь пальцами его горла.

— Крови. Больше крови, чем ты сможешь выпить. — Драконы не становились такими сильными, как эта женщина, если оставались чистыми и не употребляли алкоголь. Она явно не заботилась о запретах, и он не стал ее за это сторониться. Он накормил бы это маленькое чудовище, если бы оно стало его питомцем.

— Как ты мне ее дашь?

— Пойдем со мной. Пойдем как мой новый Мастер-Всадник, и я позабочусь о том, чтобы у тебя было столько крови и падали, сколько пожелают твои когти и клыки.

Она отпустила его. Ивеун повернулся. Женщина, как и он, была в плаще с капюшоном, и Ивеун смог разглядеть в тени плаща лишь волевой подбородок и крючковатый нос, но не смог различить в слабом свете оттенок ее кожи. Ее рот украшала ухмылка, и Ивеун был уверен, что победил.

— Я подумаю над этим. — Она повернулась, словно намереваясь доказать ему, что он ошибается.

— Ты поступишь мудро, если не ослушаешься своего Короля, — предостерег он, выпустив из пальцев когти.

Она лишь взглянула на них.

— Я вернула тебе твою жизнь, а ты терпишь мое неповиновение. Справедливый обмен, Доно.

Женщина махнула рукой и, оттолкнувшись от стены, упала в глубину. Он не слышал, как она приземлилась, — ее движения были более точными, чем у кошки. Ивеун оскалил зубы в темноте, разочарованный и восхищенный одновременно.

Он даже не узнал ее имени.

21. Флоренс

Флоренс буквально исчерпала запас нецензурных слов. Она говорила непристойности с той же свободой, с какой нажимала на газ. Поезд ехал быстрее, когда она ругалась на него.

Она повернулась к манометрам, только три четверти из которых она могла похвастаться пониманием их цифр. А из этих трех четвертей у нее были лишь элементарные рабочие знания. Ари была бы просто в шоке. Хелен и Уилл рассмеялись бы при одном только виде ее за рулем. Но сейчас никого из них там не было.

У Флоренс не было бесконечного запаса цифр, извергающихся из глубин ее сознания, только несколько вульгарных фраз. Она, конечно, не была одним из самых одаренных Воронов, которые ходили по залу гильдии в Холксе, просто маленькая Ворона на побегушках. У нее была смекалка, базовое образование в нескольких областях, два трупа и много эндвигов в качестве мотивации для быстрого мышления.

Поезд загрохотал и затрясся, набирая ход. Из ворот локомотива выплеснулись угли, опалив ее одежду и кожу. Транспорт резко дернулось, и она попыталась ухватиться за какую-нибудь опору, чтобы не вылететь за борт вагона. Зубы заскрежетали, когда эндвиг едва не задел ее плечо.

С ворчанием она выпрямилась в машинном отделении, а ее руки снова нащупали рычаги. Эндвиг уже брызгал в сторону поезда. Их гипнотический гул заглушался стуком колес по рельсам и визгом стали по стали, когда они огибали угол в лесу.

Похоже, они набрали достаточно пара — наконец-то — обгона реальной угрозы со стороны монстров. Но Флоренс все равно сильно толкала поезд, как пулю из патронника. Это было не Подземелье, где нужно было действовать тихо и осторожно. Эндвиг спал днем и питался в сумерках. Она проведет их через рассвет в единственное «безопасное» время, которое у них сейчас было.

У них. Флоренс надеялась, что все же «у них», а не только «у нее». Норе и Дереку пришлось недолго сражаться с эндвигом, пока она не разогнала поезд до нужной скорости. После этого оставалось только не свалиться. Флоренс начала сбавлять обороты. Если они не смогут удержаться в поезде, у нее не будет надежды помочь им доехать до Тер.1.

Поезд катился по рельсам, постепенно теряя ход. За время полета они растратили много угля, и ей предстояло растянуть то, что осталось. Это означало, что нужно как можно меньше пользоваться тормозами и выжимать из пара все до последней капли тепла. Когда они наконец остановились, был уже почти полдень.

Она рухнула на землю, обессиленная, все еще потея от жара двигателя и напряжения. Флоренс прислонилась к стене, откинув голову назад. Она долго вдыхала воздух и наслаждалась тишиной. На полу вокруг нее запеклась кровь Андерса и Ротуса. Она бросила их тела еще на рассвете, надеясь, что они отвлекут эндвига. Но их кровь осталась, и, вероятно, будет оставаться еще какое-то время.

Поезд тихо выпускает пар, когда сзади послышалось движение. Флоренс услышала шаги, приближающиеся к двери вагона. Она выхватила револьвер, держа его на расстоянии вытянутой руки.

В поле ее зрения попала пара знакомых глаз угольного цвета. Дерек медленно поднял руки.

Револьвер был тяжелым в ладони Флоренс. Как будто она поднимала пушку из чистого свинца, а не револьвер. Ее палец напрягся на спусковом крючке. Молоток ударил по стволу.

Но ничего не произошло.

— Бах. — Канистры у Флоренс закончились три часа назад. — Если бы ты была эндвигом, ты была бы мертва, — солгала она.

— Хорошо, что я не эндвиг. — У Дерека хватило ума не указывать на лживость утверждений изможденной Револьвер, ведь она только что спасла ему жизнь.

— Хорошая штучка. — Она опустила оружие на металлический пол и закрыла глаза. — Нора выжила?

— Да.

— Я почувствовала один из ваших взрывов. Меня чуть не выбило из двигателя, — пробормотала Флоренс. Изнеможение навалилось на нее разом. Ей больше не хотелось открывать глаза.

Дерек шагнул в двигатель и подошел к ней без колебаний и вопросов. Рука просунулась под ее колени, а другая обогнула спину.

— Не надо, — приказала она, когда он попытался поднять ее.

— Нора уже спит. Я заберу тебя в вагон вместе с нами.

— Нет. — Флоренс покачала головой. — Эндвиги еще на хвосте. Я должна спать в двигателе на случай, если нам придется совершить внезапный и неожиданный побег.

— Теперь ты наш Ворон?

— И ваш Клепальщик. И ваш Револьвер. — Флоренс усмехнулась, открыв глаза наполовину. Она чувствовала себя пьяной от усталости и под кайфом от остатков адреналина. — Неважно, как вы хотите меня называть. Я обещала Наместнику Алхимиков, что доведу вас до Тер.1, и можете не сомневаться, я так и сделаю.

Дерек перекатился на бок и устроился рядом с ней. Она смотрела на него до тех пор, пока ее веки не опустились, а шея не обессилела, чтобы бороться с гравитацией еще хоть минуту. Ее голова опустилась на его плечо, и Дерек обнял ее.

От них обоих воняло потом и кровью, но это никого не волновало. Он наклонил голову и положил ее на ее плечо.

— Не становись Алхимиком в следующий раз.

— Почему?

— Тогда тебе не понадобятся ни Нора, ни я.

Она хмыкнула.

— Вы мне и сейчас не нужны.

Он усмехнулся в знак согласия.

— Но мне нравится, когда вы оба рядом, — призналась Флоренс. Эти двое раздражали ее, но без них в путешествии было бы одиноко. В чужом тепле можно было найти утешение, а лучистое тепло на мгновение напомнило ей, что она не одна.

22. Кварех

Кварех мчался по коридорам Поместья Син. Арианна снова уединилась в своей комнате, успокоенная только обещанием, что он вернется позже и все подробно расскажет о Багровом Дворе. С тех пор как Зурут сообщил ему, что Двор собирается в Руане, он только и думал о том, как помочь Петре и его дому.

Несмотря на все порывы, которые он испытывал к Арианне, Кварех не позволял поколебать свою верность Син. Она была чем-то новым в его жизни, и ему не хотелось признавать, что она, скорее всего, будет рядом временно. Но его Дом навсегда останется его семьей. Это был его дом, его наследие, общая картина, в которой он был лишь малой частью.

Он не обращал внимания ни на что другое, сосредоточившись на том месте, где ожидал найти сестру. По извилистой лестнице он поднялся в самое сердце Поместья Син. Вдоль стен выстроились древние. Над головой парили Драконы с могучими крыльями, похожими на крылья летучей мыши, и пастями с острыми зубами, вылепленными с реалистичной точностью. Огонь свечей мерцал над их лицами, постепенно исчезая в небытии.

Кварех вышел из удушающей черноты в комнату, наполненную чистым светом, и почувствовал себя так, словно заново родился. Его глаза сузились, привыкая к внезапной смене яркости. Они нашли центр внимания в комнате. Не какое-нибудь произведение искусства, а женщина. На ее коже вздулись мускулы, подпитываемые разочарованием, от которого Петре еще предстояло избавиться. Ее взгляд остановился на храме Лорда Сина, видневшемся вдалеке сквозь стеклянные окна, которые составляли большую часть стен, чем камень.

— Брат. — Петра слегка подвинулась на постаменте, где сидела.

Он принял ее приглашение и сел на противоположный край. Он наклонился так, чтобы их спины и головы соприкасались. Единый разум, единое тело, единое целое, существующая для Дома Син. Кварех закрыл глаза и приготовился слушать слова Оджи.

— Ивеун стремится искоренить слабость в нашем Доме.

— Так и есть.

— Я сообщила Каину, что все должны быть готовы, что именно нам предстоит сражаться на поединках. Мы откроем наши земли для его двора, но я не отдам ему нашу кровь так просто.

Кварех не ожидал меньшего.

— Я разыщу Финнира, чтобы обсудить возможность поединка.

— Да будет так.

Никто и никогда не мог сказать, что Петра колеблется. В считанные мгновения она могла оценить ситуацию на предмет возможностей и принять решение о наилучшем варианте действий. Это было больше, чем Кварех мог сделать за несколько часов в некоторые дни.

— Я не могу отстранить тебя от этого суда. — Ее голос слегка дрогнул при одном только упоминании о нем.

Кварех одарил мир усталой улыбкой.

— Мы знали, что этот день настанет.

— Я не могу бороться за тебя.

— Я понимаю.

Петра могла бороться за почти любого в Доме Син, но только не Квареха. Он был ее братом и избранным Рю. Все взгляды были обращены к нему, чтобы он защищал Дом от ее имени и носил титул Оджи, если ее постигнет какое-либо несчастье, кроме санкционированной дуэли. Он должен был защитить себя, иначе его никогда больше не примут как Рю.

— Скольких ты сможешь убить?

Кварех долго размышлял над этим вопросом. Первый раз он по-настоящему применил тренировки на Луме, и в целом это был провал. Хотя использовать любой бой против Арианны было совершенно несправедливо… Ответственность внезапно раздавила его, и подпорки, удерживающие ее над головой, сломались в тот момент, когда он осознал истинную правду о своем положении.

— Не более трех бусин. — Он перевел это в ранг Королевских Всадников — некий универсальный стандарт могущества воина.

Молчание было для Петры способом выразить свое недовольство.

— Ты должен тренироваться с Каином.

— Хорошо.

— Ежедневно.

— Хорошо.

— Кварех. — Ее тело было так напряжено, что он удивился, как ее мышцы еще не затрещали от напряжения.

— Петра.

— Ты не должен умереть из-за меня. Это приказ Оджи ее Рю. — В комнате стало так тихо, что он услышал, как она сглотнула. — Мы прошли этот путь вместе не для того, чтобы ты пал перед отбросами Рок. Иди под землю, ищи дуэли, тренируйся убивать.

Несанкционированные дуэли должны были пресекаться Оджи любой ценой. Но она делала прямо противоположное. Цель должна быть превыше идеалов, которыми жертвуют ради ее достижения. Они были Син.

— Хорошо.

Между ними воцарилась тишина иного рода. Комфортное разделение реальностей, где Нова существовала в другом месте, а они были единственными в мире медитационной башни Петры. Кварех мысленно произнес имя Арианны, пытаясь понять, как лучше затронуть эту тему.

— Выбрось это из головы. — Петра почувствовала его волнение.

— Арианна и я… Мы отправились в Неаполь, и она приняла облик Син.

— Хорошо. Я бы не смогла общаться с простым населением, если бы они узнали, что мы укрываем странную Химеру.

— Я представил ее как Анх.

Петра не двигалась, казалось, она едва дышала.

— Ты действительно идиот, брат.

— Я не ожидал сбора Багрового Двора.

— Нет, и ты хотел дать понять, что нашел потенциального партнера. — В тоне Петры прослеживались смех, досада и отчаяние. — Она могла быть не более чем рабыней, и все же ты решил дать ей имя нашего Дома.

Так вот что это было? Кварех задался вопросом.

— Я просто пытался защитить ее.

Петра нарушила тишину комнаты неприкрытым смехом.

— Судя по твоим словам о нашей Химере, это тебе следует больше беспокоиться о своей защите. Я не думаю, что эта женщина хочет или нуждается в том, чтобы ты сражался с ней.

— Ты знаешь ее удивительно хорошо для того, кто говорил с ней всего один раз.

— Каин мне кое-что рассказывает.

Настала очередь Квареха напрячься. Не секрет, что Каин радовался счастью сестры. Да и пара у них была не самая плохая. Но Кварех не нравилась мысль о том, что с Петрой может быть любой мужчина. К тому же последний, кто стремился к этому, в итоге получил несколько дырок в неожиданных местах и вырванное горло, когда вконец разонравился сестре Квареха. А Квареху на самом деле нравился Каин.

— Ты представил ее как свою пару. Если ей бросят вызов, ты встанешь на ее защиту. — Долг вырвал приказ из уст Петры.

— Ей не бросят вызов, — обнадежил он, не желая задерживаться на том факте, что Петра только что практически заявила, что жизнь Ари в конечном итоге будет стоить больше, чем его. — Те, кто знает о ее существовании, не захотят прерывать ход поединков, которые мы будем устраивать в Рок. Это было бы против духа Суда.

Петра хмыкнула в знак легкого согласия, но не убежденно.

— Просто убедитесь, что она выделяется не больше, чем уже выделилась, став первой рядом с тобой

Кварех выпрямился, и Петра сделала то же самое. Как бы ни было приятно находиться рядом друг с другом, у них обоих было много работы. Кварех ушел первым, пробираясь обратно к Арианне. Мысли его были серыми и затуманенными, не то что Линия Богов в угасающем свете солнца.

Он вернулся к другой женщине, которая наполнила его дни смыслом. Кварех сразу же направился в ее комнату, даже не переодевшись в вечерний наряд.

Он тихонько постучал в дверь, ожидая разрешения, прежде чем войти. Арианна расположилась за своим столом у окна, выходящего на западную сторону. Он подумал бы, что там слишком светло, чтобы кто-то сидел на солнце, но она сидела там день за днем. Впервые Кварех задумался, счастлива ли она вообще на Нове.

— Ты ходил к Оджи?

— Оджи? Ты начинаешь говорить как Дракон. — Он закрыл за собой дверь и подошел к ее столу.

Она резко повернулась. Он услышал саркастический тон в том, как она использовала титул Петры. Но Кварех знал, что ее больше разозлит, если она будет играть на этом, чем поднимать шум. Похоже, оценка оказалась верной.

— Над чем ты работаешь?

— Над гипотезами, — неопределенно ответила она.

Схемы отличались странной красотой. Темное накладывалось на светлое, как чернила на пергамент. Кажущиеся хаотичными концепции приобретали четкие очертания, подкрепленные расчетами, которые были собственным языком. И если Арианна не собиралась расшифровывать для него их смысл, то уж точно не собирался он расшифровывать это сам. Поэтому Кварех оставалось лишь тихо восхищаться, видя форму, а не функцию.

— Ты должен мне объяснения, — напомнила она ему.

Кварех поймал ее взгляд, в котором явно читалось требование.

— Должен. — Он сел обратно на кровать, и Арианна повернулась к нему лицом. — Через две недели здесь, на Руане, состоится Багровый Двор. Обычно его проводят в Лисипе, где живет Дом Рок и нынешний Доно. Но Ивеун решил провести его здесь, на Руане.

— Это важно.

Он видел, как Арианна пытается собрать воедино все, что ей передали, но, к ее раздражению, у нее было слишком много пробелов в знаниях, чтобы понять всю серьезность ситуации.

— Так и есть. Все названные члены принимающего Дома должны присутствовать. Обычно Рок слишком счастлив, чтобы иметь преимущество на своей территории и неизбежное превосходство в численности…

— Но на этот раз они хотят загнать вас в угол.

Кварех придержал язык, чтобы не поправить на «тебя», ведь он был известен тем, что избегал Суда.

— Мы с Петрой так считаем, да.

— Так в чем же истинное беспокойство? Благородный двор вряд ли послужит поводом для долгих мучений. Волнуешься, что у тебя не будет самого модного наряда? — Она хмыкнула, но улыбка медленно исчезла с ее губ при виде его торжественного выражения.

— Двор — это не место, где мы собираемся и сплетничаем; для этого есть чайные салоны и винодельни. Единственный способ продвинуться в обществе Драконов — это убить того, кто стоит выше по рангу. Чтобы поддерживать порядок, дуэли обычно санкционируются Оджи, за исключением суда. Тогда почти все дуэли заслушиваются и разбираются… Исключение составляют случаи, когда сам Доно решает вмешаться.

Арианна смотрела на него долгое, тяжелое мгновение. Она быстро постукивала ногтями по столу и смотрела через плечо на угасающий свет за окном. Ее магия была столь же беззвучна, как и губы, а мысли заперты в недоступном для него месте.

Она снова повернулась к нему с решительным взглядом, который он связывал с явной опасностью.

— Тебе будет брошен вызов.

— Я в этом не сомневаюсь. Возможно, и тебе тоже.

— Мне? — Эта мысль не должна была привести женщину в восторг.

— Сегодня я представил тебе как Син’Анх. Не исключено, что какая-нибудь женщина, мечтающая стать моей подружкой, может бросить тебе вызов, пытаясь заслужить мое расположение.

Арианна задумалась, сложив руки за головой. Ее ухмылка стала еще шире.

— Кто-то желает тебя — это почти комично.

Кварех закатил глаза, слегка задет ее словами. Не слишком сильно, но чуть больше, чем ему хотелось бы признать.

— Я здесь, на Нове, кое-что собой представляю. — Он никогда не откажется от титула, который дала ему Петра, и от того, что он значил для его Дома.

— Да, — легко согласилась она, пружинисто встав на ноги. Пальцы Арианны были похожи на извивающихся червей, прикрепленных к ее ладоням. — И именно поэтому ты заслуживаешь настоящую женщину, если, конечно, она тебе нужна.

Арианна придвинулась к нему, и Кварех откинулся назад, его ладони легли на тяжелое пуховое одеяло, укрывающее ее кровать. Она облокотилась на его колени, возвышаясь над ним. Она была внушительной и доминирующей, и от этого ему хотелось повалить ее на пол. Он хотел покориться.

— Кто для тебя «настоящая женщина», Фентри? — Его голос перешел на едва знакомый ему тон. Ему нравилось, как патока обволакивает его горло и обволакивает язык.

— Та, что не таится в тени, поджидая удобного случая, потому что знает, что в противном случае ты никогда бы не поддержал ее рядом. — Она говорила так, словно этот факт должен быть очевиден, но для Драконьей крови Квареха это было несколько чуждое понятие. Чужое, но не нежелательное.

Кварех выпрямился, сократив расстояние между ними на ширину ладони. Арианна была слишком умна, чтобы он мог предположить, что она не осознает, что делает. Но что она делала? Кварех не имел представления, но он не был подвержен ее логическому мышлению. Он был тем, кто может наслаждаться красотой и расслабляться, зная, что что-то происходит потому, что так и должно быть.

Когда она была рядом с ним, как сейчас, все было так, как должно быть.

— Итак, когда мы начнем?

— Начнем? — Он сглотнул: это слово имело, казалось, бесконечное количество значений.

— Мне могут бросить вызов. Тебе будет брошен вызов. — Арианна протянула руки.

Нет, руки моего брата, напомнил себе Кварех. Эта мысль немного отрезвила его. Эта очаровательная женщина, которая, казалось, держала на языке целую вселенную возможностей — если только она соизволит ими поделиться, — была сделана из частей его рода.

Из ее пальцев, как по волшебству, вырвались когти. Рот Арианны искривился в диком оскале, и прежняя чувственная женщина полностью утратила свою дикую и столь же захватывающую сторону. Магия Квареха усилилась, когда он по-новому осознал, что он зажат у нее между ног, и каждая жизненно важная точка находится на расстоянии вытянутой руки.

— Мне нужно научиться пользоваться ими. — Арианна зачарованно перебирала руками. — Почему бы нам не помочь друг другу?

— Хочешь со мной померяться силами?

— Я всегда могу уговорить Каина, — сказала она так легко, словно гордый Дракон уже согласился.

Кварех положил руки ей на бедра. Они были широкими, под мышцами и плотью скрывались крепкие кости. Он оттолкнул ее настолько, что она осталась стоять. Лицом к лицу, на одном дыхании, он держал ее в своей хватке гораздо дольше, чем это было необходимо, просто чтобы почувствовать ее пульс под своими пальцами.

Она не отстранилась, она позволила ему держать себя. Этот факт он почему-то прекрасно осознавал, несмотря на то что у него не было причин на это. Ни он, ни кто-либо другой никогда не прикоснется к ней, не обнимет ее, не удержит, если она сама этого не пожелает.

— Ежедневно на закате. — Кварех боролся с желанием притянуть ее к себе. Прижать ее к своему телу так крепко, чтобы они уже не знали, где кончается один из них и начинается другой.

— Уже закат, Кварех'Рю, — тихо заметила она.

— Наверное, да. — Хотя он уже давно любовался тем, как закат освещает ее белые волосы. — Ты готова?

— А разве я когда-нибудь не готова? — Она одарила его тем, что Кварех осмелился бы назвать жеманной ухмылкой.

Это был вопрос, на который он был в восторге от того, что не мог ответить.

23. Петра

Петра провела когтями по недостроенным перилам, которые вели вниз с ее личного насеста в Поместье Син. Пусть никогда не говорят, что она не шла на жертвы ради своего Дома. Ради строительства амфитеатра для Багрового Двора она перераспределила всех рабочих и ремесленников от отделки разных частей поместья.

Прошло несколько сотен лет с тех пор, как на Руане проводился последний суд — давно, когда Дом Син еще был у власти и собрание называлось Кобальтовым Двором. Разрушающееся напоминание о давних днях славы Дома Син, амфитеатр страдал от неиспользования. Никто из Син не хотел смотреть на него, как на позорный шрам, который никогда не перестанет кровоточить.

Петра была полна решимости увидеть это место не только в прежнем виде, но даже лучше, чем прежде. Рабочие будут трудиться без остановки до самого Суда, чтобы завершить ее грандиозные замыслы. Но по сравнению с ними обычное место проведения Багрового Двора на Лисипе выглядело бы скромно. Она хотела установить выдвижные тенты над сиденьями стадиона. Подушки, специально предназначенные для этого суда, были сделаны для каждого места. Водопровод, места в ложах, подача еды и вина — ничего не должно было остаться без внимания.

Если Ивеун собиралась передать им Суд, она должна была показать всем, почему они этого заслуживают.

— Как продвигается строительство? — Каин ждал ее у подножия лестницы.

— Медленнее, чем хотелось бы. — Как это обычно и бывало. — Но достаточно хорошо. Мастер уверяет меня, что мы закончим его вовремя. — До начала суда оставалось всего две недели.

— Собрать сведения о преступлениях Дома Рок оказалось не так уж сложно.

Она фыркнула, как будто так и должно было быть.

— Что-нибудь слышно от Финнира по этому поводу?

— Он передал мне несколько хороших крупиц информации. Те, кто может предъявить обвинения, уже работают над тем, как им самим «раскрыть» эти преступления. — Петра доверяла Каину. Она доверяла ему так же, как и любому другому мужчине — по длине рук и глубине когтей. Но он оказался верным лидером в Доме Син и верным другом Квареху. За эти две вещи она смогла оценить его резкие манеры и сосредоточенный характер.

— Финнир оказался полезен.

— Каким-то чудом, — неохотно согласилась она. Самой полезной информацией, которую она когда-либо выуживала из Финнира, было знание схем Философской Шкатулки. Петра слышала о шкатулке из тех отрывочных сведений, которые ей удалось получить во время последнего восстания. Но только однажды ночью, когда Финнир уже изрядно набрался, он похвастался, что видел эти планы собственными глазами.

После этого оставалось только пить больше вина, почаще посылать Квареха навестить брата и запастись терпением. Мысли о Кварех переключили ее внимание.

— Как поживают мой брат и Химера? — Петра не очень удивилась, когда Каин сообщил ей, что Кварех предпочел тренироваться с Арианной, а не с ним. В этой женщине была определенная привлекательность для Квареха, которой не было у Каина. Петра была склонна позволить Кварех удовлетворить его желания, лишь бы он был готов к выступлению при Дворе, когда придет время. Она поставила Каина в известность об этом.

— Удивительный прогресс. — Каин указал на ближайшую лестницу, и Петра кивнула.

Они молча двинулись вверх, и лестница выровнялась на высокой площадке. С высоты они могли смотреть вниз, на частную яму, которая, как она видела, предназначалась только для ее ближайших родственников. В этой яме было несколько окон, и Петра знала, кто имеет доступ к каждому из них. Она опустила глаза вниз.

Впервые она увидела иллюзию Дракона Химеры. Она была искусной, плотно облегающей ее и гладкой. В ней не было ни единого излома, ни одной причудливой пульсации магии. Пульсация, исходившая от нее, была не более чем обычной магической аурой Дракона. В ней не было ничего, что могло бы насторожить даже Петру, если бы она не знала о ее присутствии.

Арианна широко развернулась вокруг Квареха и впилась кончиками пальцев в его шею — убит. Петра наблюдала, как они отступили и снова набросились друг на друга. Женщина подставила брату Петры подножку, а когда он споткнулся, схватила его за горло — убит. Они снова разошлись и вскоре уже кувыркались, переваливаясь с ноги на ногу, пока Химера не уселась на Квареха, как на подбитого жеребца, прижав кончики пальцев к его сердцу — убит.

— Она очень хороша, не так ли?

— Она известна как Белый Призрак, — нехотя признал Каин. — По крайней мере, она, похоже, заслужила свою дурную славу.

Петра смотрела, как они обходят друг друга, снова и снова. Чем дольше она наблюдала, тем больше тревожилась. И дело было не только в том, что Квареху явно требовалось навести лоск⁶ за то короткое время, что оставалось до суда. Перед ней была странная теневая марионетка; она была глубже, чем иллюзия, и загадочнее, чем очевидное мастерство женщины.

— Почему они не используют свои когти? — Женщина оскалилась, оскалила зубы и оскалилась, но при этом не пустила кровь. Но ни одна из них не пролила крови.

— Кварех сказал мне, что это было ее решение. Оговорка к их соглашению.

— Он сказал, почему? — Эта мысль показалась Петре слишком нежной. Она не могла представить, что требование Арианны продиктовано простыми сентиментальными чувствами.

Каин покачал головой.

Петра продолжала смотреть, пытаясь осмыслить увиденное. Что-то было не так. Она почти, почти… чувствовала этот запах.

— В ней что-то… не так. — Каин озвучил мысли Петры. — Я подумал об этом в первый день ее приезда. Я ошибочно списал это на то, что она просто Химера, но все гораздо глубже.

— Объясни. — Петра не стала ломать голову над тем, в чем Каин уже начал разбираться.

— Она двигается как Дракон, ведет себя как Дракон.

— Она явно хорошо обучена. — В конце концов, эта женщина разработала Философскую Шкатулку. Так утверждал Кварех.

— Она выше, чем обычный Фен. Ее тело крепче. В ней есть настоящий вес. — Петра не стала возражать, позволив Каину продолжить, надеясь, что он расскажет ей что-то более значимое, чем манеры и мускулы. — От нее не пахнет гнилью.

Петра глубоко вдохнула, словно с высоты своего неясного положения могла почувствовать запах женщины в яме далеко внизу. Так оно и есть, поняла она. Все Химеры, с которыми ей доводилось сталкиваться, яростно пахли гнилью, грязной кровью и украденными органами. От Арианны такого запаха не исходило.

— Даже когда она прикрепила руки Финнира… В ее покоях не было тряпок крови. Она сожгла их вместе с отрезанными частями тела. Вони от этой процедуры должно было хватить, чтобы половина поместья сбежала, чтобы избежать запаха.

— Не было ли в ее комнате следов крови Химеры? — Только кровь Дракона исчезла в воздухе. Кровь Химеры и Фентри оставляла пятна, как и само их существование.

Каин покачал головой. Петра подумала о том, чтобы самой отправиться туда просто ради проверки.

— След крови был, но он не был похож ни на что из того, что я знал — ни на Дракона, ни на Химеру. Она пахла Синским кедром, как Финнир, и жимолостью.

— В комнате должно было пахнуть Финниром, — рассуждала Петра, вспоминая отрубленные руки старшего брата. Но это не объясняло хрусткости и чистоты. — Как ты думаешь, в чем причина?

— Я не знаю… — Каин с трудом справлялся с представленными ему доказательствами. Если бы внешность могла убивать, Химера, которая все еще превосходила Квареха внизу, была бы сражена и молила об освобождении. — Но я знаю, что у нее есть по крайней мере четыре органа Дракона.

— Четыре?

— Глаза и уши были видны с самого начала, даже если она закрыла уши металлом, чтобы они не вытянулись и не стали на концах острыми.

Петра не могла удержаться от того, чтобы не потрогать собственное ухо, приходя в ужас при мысли о таком изувечении одной из самых ярких черт Дракона.

— Руки — теперь, благодаря Финниру, — продолжал Каин. — И ее живот.

— Живот? — с надеждой повторила Петра. Это была не та информация, с которой можно было столкнуться случайно.

— Я видел, как в ее еду добавляли горошины остролиста.

Красный и непритязательный горошек был похож на любую другую блестящую ягоду. Но он вызывал сильное несварение желудка как у Дракона, так и у Фентри. За употреблением небольшого количества обычно следовал день рвоты и поноса. Не смертельно, но крайне неприятно, если съевший не владеет магией в желудке.

— Как подло с твоей стороны, Каин.

— Прости меня. — Он избегал ее сузившихся глаз.

Подрывная деятельность была тем, чего Петра не терпела; это было оскорблением их устоев. Но дело было сделано, и женщина, о которой шла речь, все равно не была Драконом.

— Только не делай из этого привычки. Ты выше этого.

— Я бы не стал. — Он выглядел в ужасе.

— Хорошо. — Петра удовлетворенно продолжила разговор. — Были последствия?

— Никаких признаков.

— Она никак не могла от них избавиться?

— Если она вообще знает, что это такое? Нет. Их добавили в клубничный джем.

— Ты действительно безжалостен. — Она оскалила зубы в благодарной улыбке. Именно это ей и было нужно от Каина. Ей нужен был тот, кто был бы настолько предан их Дому, что рискнул бы разгневать ее ради его защиты.

Он слегка склонил голову. Все восторги улетучились, когда Каин повернулся обратно к яме. Арианна снова победила Квареха.

— Петра'Оджи…

Ей была непривычна нерешительность Каина. Это заставило ее уделить ему еще больше внимания.

— Будь осторожна с ней.

Петра сузила глаза до щелей.

— Думаешь, я не смогу ее убить?

— Я в тебе не сомневаюсь. — Но прозвучало прежде, чем было сказано. — Но она — нечто иное. У нее столько органов, а она не падает. Подумай, какой она могла бы быть, если бы у нее было больше. Больше магии? Больше силы? Она…

— Тебя услышали, Каин, — резко отстранила его Петра. Она не терпела инакомыслия и сомнений в своих рядах. Каин заслужил доброе отношение к себе за то, что расследовал дело этой женщины, — странное сочетание, учитывая его нетрадиционные методы. Она не хотела бы видеть, как он растрачивает ее впустую.

Каин отвесил короткий поклон и грациозно спустился по лестнице. Глаза Петры не отрывались от женщины, стоявшей далеко внизу. Каин не знал этого, но он боялся Совершенной Химеры. Существо, которое было настолько могущественным, что могло поспорить даже с Драконом.

Петра безумно усмехнулась.

Страх одного стал спасением для другого.

24. Ивеун

Драконы всех цветов заполонили Ишвин, самый восточный город острова Руана. Невозможно было взглянуть в любую сторону и не увидеть алого, лазурного или виридианского⁷. Со своего места Ивеун обозревал в целом непритязательный город. Находиться где-либо, кроме Лисипа, для Багрового Двора было непривычно, но теперь было слишком поздно сомневаться в его игре.

— Сколько людей работало над тем, чтобы привести амфитеатр в надлежащий вид? — спросил он через плечо. Рабы молча наносили на его обнаженную грудь густую пасту, которая на время татуировала его плоть.

— Петра сказала мне, что у нее более пятисот рабочих в любое время суток. — Финнир неловко сидел в центре комнаты позади Ивеуна. Рабы, как и положено, не обращали на него внимания, сосредоточившись на своем хозяине. Однако тот факт, что Ивеун не отстранил его от работы, сам по себе был почетен. Ивеун держал Финнира в ловушке «между», в которой мало кто из Драконов оказывался из-за строгой иерархии их общества.

— Как она нашла мастеров? — Ивеуна до крайности раздражало, что Петре удалось собрать такую экспозицию, которая возвышалась на далеком горизонте. Эта девчонка была назойливой мошкой, которую невозможно раздавить, и она вечно летала там, где ей не место. Мошка, которая стремилась стать осой и уже превратилась в нее.

— Она сказала мне, что призвала все рабочие руки в Поместье Син. Некоторые еще оставались в Неаполе после начального строительства. Остальные? Безымянные снизу, я полагаю.

— Ей так хочется продемонстрировать свою силу, что она опирается на безымянных, которые находятся в тени. — Он оскорбил только себя. Финнир уже был его послушным слугой. Рабы, прислуживавшие ему, сами не имели имен, а значит, не имели душ и цели. Тем не менее, выплеснув свое недовольство на Руану, он немного успокоился. — Я позволю тебе вернуться к ней сегодня вечером, когда закончатся дневные поединки.

— Позволишь? — Голос Финнира стал пронзительным, прежде чем он сумел взять свои эмоции под контроль.

— Разве это проблема, Финнир? — Ивеун поднял руку, останавливая работу слуг. Он повернулся, чтобы взглянуть в лицо Син. Сопернику было сложнее лгать, когда ты активно пытаешься выудить правду из его глаз.

— Н-нет, Доно… — Он побледнел. — После прошлого раза моя сестра настояла на том, чтобы я остался с тобой.

Ивеун остро вспомнил синяки на руках мужчины. Ему захотелось самому разрезать Финнира на куски и заставить его смотреть, как его органы подаются и соединяются с Фентри в наказание за трусость. Голос его был низким рыком, который грохотал по зазубренным камням от волнения.

— Я устроил этот суд на Руане, чтобы наконец узнать правду о том, что произошло на Луме, и о том, насколько далеко простирается власть Петры в нижних землях — возможно, она даже усиливается здесь, на Нове. Ты сыграешь свою роль и вернешься к ней, как блудный ребенок, получивший облегчение и счастье вернуться домой. Ты докажешь свою ценность и дашь мне информацию, которую я ищу.

Финнир покорно опустил глаза.

— Конечно, Доно. Я живу для того, чтобы служить тебе без полумер.

Удовлетворенный, Ивеун снова повернулся вперед.

— Я хочу, чтобы ты нашел любую информацию о Кварехе — о его путешествии в Лум, о схемах, которые он украл. Поговори с рабами, слугами. Если нужно, предложите им лучшую жизнь на Лисипе с помощью благосклонности Доно.

Он никогда бы не позволил рукам Син, непосредственно служившим Петре, быть при нем. Но им не нужно было знать, что он увидит их мертвыми, как только они ступят на порог его дома. Их сюрприз будет восхитительным.

Он бросил взгляд на величественный каменный амфитеатр вдалеке. Улицы уже наполнились музыкой и радостными возгласами. Смех сливался с песнями, мужчины и женщины танцевали вместе. Двор был праздником жизни и смерти, а также всего того, что висело на волоске между этими противоречивыми, но прекрасными силами.

Он приехал на суд на платформе. Это была широкая площадка с низкими перилами и остроконечной крышей, покрытой красной глиняной черепицей с серебряной окантовкой. Деревянная основа и столбы были из красного дерева, окрашенного в глубокий винный цвет. Ткани цвета огня переливались, шелка блестели от солнечного света. Шестнадцать человек несли его по улицам.

Он резко контрастировал с озерно-голубыми вымпелами⁸ и людьми Дома Син, которые, словно волны, расходились вокруг его метафорической лодки. Ивеун не сводил глаз с женщины, сидевшей рядом с ним.

Колетта Рок'Рю То была худой для Дракона. Она так и не выросла из девичьих лет, ее лицо осталось мягким, а щеки округлыми. Ее уши были направлены скорее вперед, чем вверх, а тонкий и узкий нос прорезался между двумя глазами, которые от этого казались еще больше.

Она была его вишневой женщиной. Она пахла этим фруктом и благоухала им для большего эффекта. Ее кожа была кремово-оранжевой, почти совсем не красной, но напоминала ему сладкие вишни, которые можно выращивать весной. Ее волосы были ярко-красными, как засахаренные фрукты того же сорта. Но ее глаза были поистине поразительны: темные глаза, сияющие глубиной богатого вина. Такого, которое может поглотить человека целиком.

Эти же глаза безучастно взирали на окружающий мир, как будто все это доставляло больше хлопот, чем стоило. Для Колетты, возможно, так оно и было.

— Руана не сильно изменилась с тех пор, как я была здесь в последний раз, — негромко сказала она. Она была скромной и непритязательной противоположностью громкой и властной Ивеун.

— И как часто ты бываешь в Руане?

— Слишком часто, если вообще прилетаю. — Она откинулась на спинку кресла. Сплетники продолжали увековечивать ее слабое и болезненное состояние. Но все, что видел Ивеун, — это лицо женщины, которой было не более чем скучно.

— Я ценю твою снисходительность, Рок'Рю. — Он говорил искренне. Колетта была не из тех, кто покидает свои сады или… развлечения. Но, услышав, что суд состоится на Руане, она без лишних вопросов собрала вещи и села на своего боко.

— У тебя не должно быть никаких сомнений. — Слова прозвучали почти угрожающе, если, конечно, он действительно сомневался.

— В тебе? Никогда. — Более правдивых слов в тот день еще не звучало.

— Кроме того, я нужна тебе. — Ее рот сжался в тонкой и знающей улыбке, которую Ивеун не смог бы отрицать. — Так какую роль я буду играть днем, пока мы здесь?

Он был солнцем, а она — его луной. Вечно на орбите, вечно наблюдает за небом, пока другая дремлет. Таким образом, днем она подчинялась его желаниям и правилам. А ночью — по его.

— Та же роль, что и обычно. Никто не станет вызывать тебя на поединок, если подумает, что это будет жалкая, позорная дуэль с хилым Рю.

Колетта тихонько рассмеялась. Когда она улыбнулась, он увидел, как посерели ее десны, превратившиеся в пепел от ее тайных и скрытных дел.

— Пусть они бросят мне вызов, Ивеун, и посмотрим, как долго они проживут.

Ивеун улыбнулся своей подруге, обнажив зубы. Если кто-то и бросит вызов Рок'Рю, то ответит перед ним. Ивеун никогда бы не позволил другому тронуть свою Королеву. Они должны надеяться, что ответят перед ним. Ведь если бы Колетта захотела, смерть была бы бесконечно более мучительной и затяжной, чем все, что мог придумать Ивеун.

Вблизи амфитеатр выглядел еще более впечатляюще. Каждая пятая колонна представляла собой изваяние Дракона — он не узнал его, но мог лишь предположить, что он важен для Дома Син. За ними простирались широкие, похожие на крылья летучей мыши, поддерживающие второй ярус сидений и аркадные окна, пропускающие бриз сверху. Сапфиры величиной с его голову застилали глаза, зорко следящие за всеми, кто входил через арки внизу.

Их встретил высокий мужчина с кожей цвета морской пены. Его имя исчезло из памяти Ивеуна, превратившись в нечто неважное, но Финнир, похоже, узнал его. Они обменялись напряженным взглядом, прежде чем мужчина повел их по тихой лестнице.

— Син'Оджи подготовила эту смотровую площадку специально для тебя, Доно. — Он поклонился, приглашая Ивеуна и его спутников пройти дальше.

Балкон был высоким, самым высоким в амфитеатре, обвешанный изысками и задрапированный шифоном, который танцевал на ветру. Это была ложа, подобающая Королю, находящемуся среди безымянных и рабов.

Во всех других случаях он настаивал на том, чтобы быть самым высоким в комнате, чтобы возвышаться над всем, что ему принадлежит. Но при дворе он хотел быть в гуще событий. Он хотел быть так близко к яме, чтобы кровь забрызгала его щеки. Он хотел быть…

Ивеун подошел к краю балкона.

… чтобы там сидела Петра.

Женщина с тонкой улыбкой подняла свой бокал с вином Син. Это было сдержанное движение, но все же тихий укол. Ивеун вел внутреннюю войну. Он мог бы потребовать ее место, но тогда он выглядел бы как неуверенный правитель, которому нужно место, чтобы закрепить свое превосходство. Там, конечно, поменял бы его: их помост находился в самом центре арены. Но это место было уместно для тех, кто поддерживал равновесие. Кроме того, он был Рок'Оджи Доно, и он не мог полагаться на Там.

— Вино, — прорычал Ивеун, протягивая руку. Он даже не посмотрел, кто его подал.

Он поднял свой бокал за Петру и долго смотрел на женщину. Она отпила, и он сделал то же самое. Ивеун повернулся и направился к своему месту, практически скрывшись из виду. Нет, он не просил жалости ни у мужчин, ни у женщин. Если бы он сидел над всеми, то выглядел бы как бог, правящий жизнью и смертью и Двором Драконов. Он не делал уступок ни мужчинам, ни женщинам.

Мужчина, проводивший их до ложи, удалился. Остались Финнир, Колетта, Лоссом и двое его самых доверенных родственников. Колетта шагнула вперед, понизив голос до тишины, предназначенной только для его ушей.

— Она хочет сделать из тебя дурака, Ивеун.

— Разве это не обычное дело? — Он сделал еще один глоток из своего бокала.

— Ты вошел в ее дом, чтобы позволить ей сделать это. — Колетта редко держала язык за зубами, в том числе и перед Ивеуном.

— Она станет дурой еще до конца дня, — поклялся Ивеун.

— Проследи за этим, Доно. — Колетта бросила на него предостерегающий взгляд. — Я устала от этой игры, в которую позволила тебе играть.

Рычание вырвалось из его горла, когда его товарищ подошел к одному из мягких кресел. Этот звук превратился в рев, который эхом разнесся по всему амфитеатру. Треть мест все еще оставалась пустой, поскольку высшие эшелоны Драконьего общества медленно стекались сюда после веселья снаружи. Но Ивеун уже устал ждать, и все они действовали по его приказу.

Он бросил свой бокал. Вино взвилось в воздух, словно багровый дождь, и рассыпалось на осколки стекла в яме далеко внизу. Казалось, сам ветер затаил дыхание в ожидании его указа.

— Я прибыл из Лисипа не за вином. — Его голос гремел, отражаясь от каждого столба и человека. — Я путешествовал за кровью. Я прибыл, чтобы проредить мой разжиревший Двор. Я прибыл, чтобы увидеть, кто из вас достоин своих имен, а кто еще не дорос до титулов, для которых был рожден.

Никто не говорил. Никто не дышал.

— Да начнется Багровый Двор! — крикнул он так громко, что зазвенели небеса. — Кто будет первым претендентом?

Мужчина встал, жаждущий чести быть первым в яме, быть тем, чьи ноги коснутся этой освященной и незапятнанной земли. Ивеун оскалил зубы в полном восторге от того, что этот доброволец был из Дома Рок. Неудивительно, что он вызвал на поединок одного из Дома Син за жульничество, совершенное в его карточной комнате.

Вдвоем они перепрыгивали через зрителей и пустые стойки, спускаясь в яму с когтями, зубами и яростью. Без возражений со стороны Ивеуна они столкнулись. Золото забрызгало стены, а из Син донесся запах свежескошенных трав. Он смешивался с запахом черники, исходящим от Рок. Несколько долгих минут они скреблись и царапались, раздирая друг друга в пух и прах.

Но, как и ожидал Ивеун, в конце концов верх одержал Дом Рок.

Он вырвал из груди Синца еще бьющееся сердце. С первобытным криком он поднял его вверх, и золотистая кровь потекла по его руке и капнула на лицо, а затем медленно испарилась в воздухе. Рок поднес сердце ко рту и откусил кусок.

Рок и Син сражались до полудня. На каждого Рока приходилось два Сина. Там мог даже не появляться. Было ясно, кто борется за доминирование в этом Дворе. Ивеун пропустил половину поединков: его место располагалось слишком далеко и высоко для хорошего обзора. Но каждый раз, когда он поднимался на край балкона, бойцы Рока внизу сражались вдвое сильнее и наносили все более жестокие удары.

В результате такого неудачного расположения, когда он наконец понял, что ложа Дома Син заполнена, было уже за полдень. При одном только виде Квареха, лживого ублюдочного брата той суки, которая добивалась его смерти так, словно ей больше не о чем беспокоиться, кровь Ивеуна бросилась в жар.

— Лоссом, — позвал он своего нынешнего Мастера-Всадника. Тот мгновенно оказался рядом с ним. — Вызови Кварех'Рю.

— Доно, у меня нет причин для вызова Син'Рю… — Колебаний Лоссома было почти достаточно, чтобы Ивеун пинком отправил его лицом вниз в яму и позволил тому, кто пожелает, разорвать его на части и облизать кости дочиста.

У них была причина, и не одна сотня раз. Смерть каждого из его Всадников на Луме была бы более чем достаточна для того, чтобы Ивеун приказал любому Року бросить вызов Квареху. Но для этого нужно было признать, что Всадники вообще были на Луме. Ивеун зарычал, попав в ловушку собственного теневого изобретения.

— Придумай.

— Но…

— Я — Доно, Лоссом. Пойми, что это значит. Если я поддержу твое требование о поединке, никто не позволит ему отказаться. — Ивеун отошел от края и направился к своему маяку здравомыслия, лежащему в форме женщины.

По окончании дуэли раздались аплодисменты. Устроитель арены, один из Домов Там, при всей их любви к равновесию, вызвал следующего претендента. Ивеун ждал с нетерпением.

— Я, Лоссом Рок'Анх То, Мастер-Всадник Ивеуна Доно, вызываю Квареха Син'Рю Соха как лжеца и за позор имени Доно в присутствии Рок. — Лоссом не дрогнул и с дерзкой уверенностью завершил свой дерзкий вызов. — Пусть тот, в чьих жилах течет глубокая кровь, живет ради ночного веселья. Пусть тот, чьи заслуги — лишь видимость, будет сведен к крови на земле и позору для своего Дома.

Арена погрузилась в молчание. Каждое ухо ожидало ответа Квареха. Ивеун ждал с ухмылкой. Кварех не мог отступить. Если он усомнится в легитимности, то будет выглядеть трусом, ведь все знали, что Ивеун разрешит поединок. Син'Рю пора было наконец выйти на ринг и навсегда избавиться от забот Ивеуна.

— Я выступаю за Квареха'Рю. — Незнакомый женский голос прозвучал громко и отчетливо.

Ивеун медленно встал и подошел к краю. Он не ожидал, что кто-то встанет на сторону Квареха против его Мастера-Всадника. Это было самым глупым проявлением самоубийственной преданности, которое когда-либо видел Суд. Ведь если падал тот, кто заступался за обвиняемого, то и обвиняемого предавали смерти.

Далеко внизу стояла бледно-голубая женщина с глазами цвета позднего заката и волосами цвета первых утренних лучей. Она занимала свое место в мире с безрассудной надменностью, стоя так, словно была олицетворенным вестником самого Лорда Смерти.

25. Арианна

— Я, Лоссом Рок'Анх То, Мастер-Всадник Ивеуна Доно, вызываю Квареха Син'Рю Соха как лжеца и за позор имени Доно в присутствии Рок.

Кварех напрягся рядом с ней. В его глазах застыла мрачной решимости на пунцового мужчину, стоявшего на краю Королевской ложи. Арианна практически слышала эхо слов, повторяющихся в его голове, когда претендент все еще произносил их.

— Пусть тот, в чьих жилах течет глубокая кровь, живет ради ночного веселья. Пусть тот, чьи заслуги — лишь видимость, будет сведен к крови на земле и позору для своего Дома.

Кварех не шелохнулся. Словно тот, кто называл себя Лоссомом, сплел заклинание, приковавшее его к месту. Арианна быстро оценила Лоссома. Судя по ее ракурсу, высоте амфитеатра и его габаритам, она поняла, что он крупнее Квареха как по мускулам, так и по росту.

Ее взгляд упал на бусы, болтавшиеся у его уха. Он называл себя Мастером-Всадником. Похоже, Ивеун был вынужден взять с собой менее опытным бойцом после того, как другие Всадники не вернулись из Лума.

Она знала, что должно произойти; она насмотрелась этого за день. Кварех встанет, примет вызов, и они и они сойдутся на ринге. Больше никто из Дома Син не встал. Это был вопрос для Рю защитить свой титул, и, судя по их тренировкам, предшествовавшим суду, Ари не была уверена в его способности сделать это.

— Я выступаю за Квареха'Рю. — Арианна вскочила на ноги.

— Что ты делаешь? — Кварех зашипел.

— Спасаю твою жизнь.

— Это еще не все. — Он схватил ее за руку, пытаясь потянуть ее обратно вниз. — Драконы не терпят своих Рю или Оджи.

Арианна наклонилась вперед, встретив его на полпути. Ее рот

— Хорошо, что я не Дракон.

— Кто ты? — Голос Короля прозвучал в тишине. тишине.

Она повернулась, чтобы обратиться к мужчине, который воплотил в жизнь все ее кошмарам, к бесформенному злу, которое стояло на Луме, словно бесхвостый скорпион под его сапогом. Она наблюдала за ним весь день, изучала его всеми известными ей способами. Все свидетельства указывали на единственную истину: Король Драконов был не более чем мужчиной.

А мужчин можно убить.

Мужчин можно прижать к земле, разорвать на части и пытать. пока они не взмолятся об освобождении — об освобождении, которое им никогда не дадут.

— Ари Син’Анх Бек, — произнесла она.

Он повернул голову и посмотрел на Петру. Арианна проследила за его взглядом и поймала глаза Каина. Они были круглыми, как блюдца, и искрились гневом. Она одарила его зубастой ухмылкой. Он все еще думал, что она не умеет говорить на Роюкском. Что ж, теперь он знал.

Петра взглянула на нее уголками глаз, но ничего не сказала. Игра Ари сработала. Петра не могла выступить против нее без того, не поставив под сомнение всю эту фальшь. Она не могла проявить к Ари больше заботы, чем к любому другому Дракону. Она должна была игнорировать тот факт, что Арианна была Фентри, в голове которой хранился проект Философской Шкатулки. Кварех не мог смириться с тем, что кто-то заступился за него. А это означало, что она вот-вот отправиться в яму.

— Очень хорошо, Ари Син'Анх Бек. Ты сражаешься за свою жизнью и титул, так же и за Квареха Син'Рю. — Доно дал свое благословение с весельем, уже предрешив финал поединка, и Всадник бросился на трибуны.

Когда Лоссом был уже на полпути вниз, Арианна тоже пришла в движение. Она достаточно понаблюдала за его поведением, чтобы понять, насколько быстро он способен двигаться. Она встретит его в яме.

Запах крови и магии донесся до нее, как только ее ноги коснулись земли. Без воздуха и ветра он задерживался на поверхности, заглушая ее чувства остатками запекшейся крови.

Арианна затянула шину на пальцах одним зажимом. Они отвалятся раньше, чем рухнет ее иллюзия.

Она рванулась вперед, намереваясь наброситься на Всадника, как только он ступит на землю. Но он отскочил от стены, крутанулся в воздухе и проворно приземлился позади нее. Она потеряла преимущество, к которому стремилась, Арианна мгновенно перешла в оборону.

Он сделал широкий замах, и она увернулась, нанося удар в бок. Край ее когтя зацепился за кожу, покрытую точками, и пролились первые капли крови.

Лоссом зарычал и потянулся к ней когтистой рукой. Арианна попятилась назад и отпрыгнула в сторону. Он растерянно прищурился.

Драконы были сильными существами, этого Арианна не могла отрицать — и никогда не отрицала. Их магия делала их грозными. Но она же делала их предсказуемыми. Когда почти любая рана затягивалась в считанные мгновения, а смертельными становились лишь немногие порезы, Драконы предпочитали сражаться с близкого расстояния и жесткими ударами. Они с удовольствием наносили раны, которых Арианна отчаянно избегала, и это делало ее беспорядочные уклонения непредсказуемыми для них. Это делало ее метод боя таким же разумным для них, как их мода — для нее.

Она выиграет этот бой без его крови.

Она должна была это сделать.

Арианна снова бросилась вперед. Она наклонилась и крутанулась, и его когти просвистели над ее спиной, едва не промахнувшись. Она отдала бы почти все за свои лески и кинжалы, но в яме были разрешены только когти и мастерство. Оружие, короны, золото и магия, кроме исцеляющей, — все это было не по правилам. К ужасу Арианны, Кварех научил ее этому.

Она сделала шаг в сторону и поднесла руку к подбородку мужчины. От неожиданности она зацепилась и проткнула ему язык. Кровь потекла по ее предплечью, а сверху раздались одобрительные возгласы.

Арианна никогда раньше не сражалась с публикой. Обычно она занималась этим ночью и в тени, чтобы на нее смотрело как можно меньше людей. Она никогда не испытывала восторга от криков и возгласов поддержки. Она никогда не сражалась ради развлечения.

В этом было что-то такое… захватывающее. Ее сердце забилось быстрее, а ноги задвигались увереннее. Она хотела показать шоу. Это было нелогично, совершенно нелогично. Во всем не было смысла, и в этом была радость. Радость в смерти, в жизни, в том, чтобы просто делать.

Когти Лоссома взмахивали все ближе и ближе. Каждая промашка подталкивала ее вперед. Кровь все еще стекала с его груди в том месте, куда она его ранила, из новых порезов, которые она ему нанесла.

Она была быстрее, сильнее, искуснее и гораздо бесстрашнее, чем этот Дракон. Он не мог убить тех, кого любил, ради сохранения идеала. Он не мог вскрыть собственную грудь и превратить себя в живую машину ради науки.

Но она могла. Она могла, потому что не была ни Фентри, ни Драконом, ни Химерой. Она могла, потому что могла, и смогла бы снова, если бы судьба снова жестоко обошлась с ней.

Арианна ударила Всадника ногой прямо в грудь. Он споткнулся, и она зацепила его лодыжку верхней частью стопы, выдернув ее прямо из-под ног. Он потерял равновесие, и его удары стали размашистыми. Арианна бросилась на них. Она толкнула его вниз и зарылась рукой в его грудь. Он боролся с ней, его когти злобно впивались в ее запястье. Ее кровь смешивалась с его кровью, пузырясь из раны, которую она нанесла.

Его сердце бешено билось о ее ладонь. На короткую секунду в ее руках оказалась его жизнь и будущее. А потом она вырвала все это у него.

Арианна стояла с сердцем мужчины. Мгновенный шок арены был лишь наполовину оглушительным, как и аплодисменты, которые последовали за ним в спешке. Ее взгляд нашел Короля Драконов высоко над головой, но не настолько, чтобы он был неприкосновенным. И не так далеко, чтобы он хотел быть от нее.

Она смотрела на него, впиваясь зубами в сердце Всадника, и представляла, что оно принадлежит ему.

26. Флоренс

Почва изменилась.

Лес Скелетов поредел, а господствующие сосны, угнетавшие их чувства в каждый час бодрствования, стали более тощими. Когда поезд понесся по извилистому пути, они свернули на побережье, и Флоренс впервые увидела высокие скалистые обрывы, которые делали западную часть Тер.2 непроходимой для лодок.

Большая часть Тер.2 представляла собой внушительное место — высокое и тенистое, полное суровых скалистых выступов и лесов, в которых обитали одни из самых опасных монстров в мире. Но им удалось ускользнуть от эндвигов, и они дожили до того времени, когда земля сменила холодный север на более умеренный и ровный юг.

Здесь росли высокие травы, как в Тер.4, но местность была в основном плоской, а не холмистой. Флоренс удивлялась, как океаны не поглотили ее целиком. Она смотрела, как все расплывается мимо, пока они продолжали идти по крошечной, заросшей тропинке.

Нора и Дерек попеременно помогали ей. Она заставила их учиться. Она брала на себя столько, сколько нужно было, сколько требовалось, но одна она не справилась бы. Воли хватало только на то, чтобы восполнить остаток.

Поначалу они отнеслись к ней с недоверием, но не настолько, как ожидала Флоренс. Она слишком устала, чтобы задаваться вопросом, почему, и, к счастью, причина стала очевидной довольно скоро. После ночи с эндвигом она заслужила неожиданное уважение со стороны своих спутников. Ее нетрадиционное воспитание пошло на пользу.

— Откуда ты знаешь, сколько угля нужно добавить? — спросила Нора с места, где она возилась с колосниками и лопатой.

Флоренс постучала пальцем по манометру рядом с собой.

— Вот этот счетчик. Нужно, чтобы он не выходил за пределы высоких и низких уровней здесь и здесь. В идеале он должен находиться в районе пятнадцати.

— Почему?

— Для двигателя такого размера такое количество энергии, кажется, позволяет нам двигаться без потерь. Мы можем толкать ее только так быстро, или должны… — Флоренс вспомнила небрежные ремонтные работы, которые она провела в поезде после их бешеного полета, и особенно те, в надежность которых она не верила. По крайней мере, у нее было некоторое обучение в Воронах, но все ее знания как Клепальщика были получены благодаря наблюдению и помощи Арианне.

Арианна. Это имя сидело в сердце Флоренс, все еще храня в себе любовь. Месяцы разлуки показали Флоренс это. Она любила Арианну как учительницу и опекуна. Осознание этого факта сделало расстояние, на удивление, более терпимым. Оно приглушило резкие слова, которые они говорили друг другу, и спокойно уверило Флоренс в намерениях Арианны. Она знала эту женщину и знала, что ее путешествие в Нову была вызвана разумными причинами. И она знала, что, когда Арианна вернется, они снова обнимутся, и Флоренс снова будет изготавливать канистры, чтобы помочь и революции, и Белому Призраку.

— Что важнее всего для Ворона?

Флоренс использовала грохот поезда, чтобы скрыть тяжелый вздох. Прежде всего ее всегда будут воспринимать как Ворона. Она радовалась этому, это помогало ей, когда люди не обращали внимания на ее канистры в Городе Меркури или на ее умение обращаться с револьвером. А в порту Тер.5.2 это помогало ей слиться с толпой. Но она быстро училась отказываться от таких вещей ради выбора.

— В основном скорость. — В ушах Флоренс зазвучали отзвуки трициклов, проносящихся по улицам Холкса. — Самоубийственная скорость.

— А для Револьвера?

Флоренс сделала паузу от удивления. Она взглянула на Нору, которая надолго остановила свой осмотр приборов, чтобы взглянуть в лицо Флоренс.

— Ты ведь тоже это знаешь, верно?

— Взрывы. — Флоренс слабо улыбнулась женщине.

— А для Клепальщика?

Флоренс на мгновение задумалась над этим вопросом. Хотя Ари была Мастером Клепальщиком, она также не была самой обычной в своей гильдии.

— Может быть, математика?

— Звучит ужасно скучно. — Нора сморщила свой покрытый угольной пылью нос.

Флоренс усмехнулась.

— Я тоже так думаю.

Они спали вместе, все трое, в задней части днем, пока находились в Лесу Скелетов, а ночью перешли на Тер.1. Воздух на южной территории был густой, от него волосы на шее слипались без всяких усилий. Флоренс предпочитала работать днем, когда ей все равно было бы некомфортно в двигателе, чем пытаться заснуть в сырые дневные часы.

Ночи были прохладнее, и от этого было еще приятнее ютиться вместе. С ними было совсем не так комфортно, как с Арианной. Когда Флоренс лежала в постели с Ари, даже прижавшись друг к другу, в этом была какая-то расслабленная легкость. Но с Дереком и Норой давление ощущалось в животе, ближе к брюшной полости. Она впервые почувствовала такое напряжение. Она была достаточно умна, чтобы понять, что такое вожделение, но не до конца осознавала, кого оно возбуждает.

В общем, поездка прошла в основном спокойно. Приходилось все так же напряженно обслуживать поезд и управлять углем, но старый путь, по которому они ехали, был в достаточно хорошем состоянии, и Флоренс была уверена, что его использовали для контрабанды совсем недавно. Пока они не добрались до Тер.1.2, путь был в целом прямым и состоял всего из двух тупиков.

Конечная остановка поезда оказалась заброшенным двором, который они впоследствии оставили позади. Флоренс, Нора и Дерек продолжили путь пешком. Несмотря на свои марки, они находились достаточно далеко от зала Гильдии Алхимиков и за границей территории, чтобы можно было передвигаться без особых опасений. Дерек нес два больших чемодана, Нора — один, а Флоренс втащила свой и небольшой чемоданчик с оставшимися порошками в последний поезд, который должен был доставить их на Фаро.

Они сели в простой вагон, расположившись на скамейках вместе с другими пассажирами. В отличие от последней поездки с Арианной, когда у них была своя каюта, в этом поезде не было ни уединения, ни изящества. Харвестеры и другие люди набились в вагон, заняв все свободные места, и они оказались на одной скамье с тремя другими.

Во время двухдневной поездки Флоренс прижалась к окну и наблюдала, как меняется обстановка. Плодородная середина между концом Леса скелетов и дальним концом Тер.1 стала каменистой и бесплодной, лишенной жизни.

— Что это? — Флоренс прищурилась на дыру в земле вдалеке. Выглядело это так, словно кто-то взял ложку и вырезал землю, удаляя ее по неизвестной причине.

— Карьер, — ответил один из Харвестеров — Пауэлл.

— Это шахта? — Флоренс попыталась осмыслить то, что предстало перед ней. — Разве шахты не в горах? Туннели?

— Бывают, — прошептал Пауэлл, изо всех сил стараясь не разбудить своих спящих спутников, вжавшихся в скамейку. — Это зависит от минерала, который мы добываем. Если он встречается в естественных условиях в больших залежах, мы добываем его полосой. Если в жилах, то эффективнее прокладывать туннели. Некоторые минералы можно найти только в горах.

Харвестер надолго замолчал.

— Ты жила далеко от дома.

— Что? — испуганно спросила Флоренс. Они едва ли общались более чем любезно, но он каким-то образом знал об этом.

— На Тер.4 нет гор, маленькая ворона. — Мужчина понимающе улыбнулся. — Это заставляет меня предположить, что ты провела некоторое время на Тер.5.

Флоренс поджала губы.

— Ну, откуда бы ты ни была, ты далеко от дома. — Он посмотрел в окно.

— Я не знаю, где находится дом. — Она и не знала, больше не знала. Флоренс тосковала по квартире, которую делила с Ари в Старом Дортаме. Но она больше не подходила им. Слишком многое изменилось. А если учесть, что квартира в Тер.4.2 была еще меньше, то Ари без проблем покидала дома, когда этого требовала жизнь.

— Ты еще достаточно молода, чтобы домом стал Холкс.

— Так и должно быть.

— Но люди редко бывают такими, какими должны быть. — Мужчина был старше ее, возможно, около двадцати пяти. По крайней мере, старше Арианны, а это означало, что он знает о временах до Драконов. — Почему ты отправляешься в Фаро?

— Я с друзьями. — Флоренс кивнула на Нору и Дерека, дремавших напротив нее.

— Впервые на Тер.1?

Флоренс кивнула. Мужчина откинулся в кресле, его взгляд по-прежнему был устремлен на шахту вдалеке, пока они медленно пробирались мимо нее. Даже тесно прижавшись друг к другу, они слегка покачивались, плечи были сведены, а бока — вровень.

— Земля сильно изменилась за мои годы. — Флоренс попыталась разобрать мрачные нотки в голосе мужчины. — Адепты и Подмастерья Гильдии твоего возраста знают ее такой, какая она есть…

— А что с ней не так? — спросила Флоренс, все еще слыша дымку сожаления, сквозившую в словах мужчины.

— Как долго вы пробудете на Фаро?

Если бы Флоренс не привыкла к Арианне, вопросы, на которые она отвечала, могли бы раздражать. Но в неясных истинах и скрытых смыслах было спокойное сходство.

— Я не уверена.

— Тогда пройдет достаточно времени, и ты сама придешь к своему мнению по этим вопросам.

Флоренс услышала в этом утверждении окончательность и прислонилась головой к стеклу окна. Шахта уже скрылась из виду, но она не сводила глаз с поезда, который, покачиваясь, целеустремленно двигался к дому харвестеров. По мере приближения к Фаро все больше и больше шахт усеивали поверхность земли. Они уходили все глубже и глубже, пока поезд не преодолел подвесной мост, перекинутый через шахту прямо под ними.

Она смотрела на зловещий край, остро осознавая, что тонкие куски стали отделяют поезд от кажущегося бесконечным забвения, простирающегося глубоко под землей. Мужчины и женщины работали на спиральных дорожках по внешним краям шахты, так далеко под ней, что они были похожи скорее на пылинки, плавающие в дымной дымке шахты, чем на людей. Так далеко внизу, что взрывы, которые они производили, были не более чем вспышками света и тупым эхом.

Харвестеры словно содрали поверхность земли, чтобы найти ее душу. А душой была сама жизненная сила Лума: железо, минералы, нефть и уголь.

Фаро был расположен в центре этих, казалось бы, бесконечных шахт, как остров среди пустого моря. Его возвышающиеся здания и компактная застройка не были похожи ни на что, что когда-либо видела Флоренс. Здания из бетона возвышались над кирпичными шпилями, а фундаменты были сделаны из резного камня, оставшегося после давней добычи. Словно непроницаемая стена, все это было связано между собой. Один город, одна гильдия, каждый пека пространства. Ей стало интересно, бывала ли Арианна на Фаро, и если да, то как Клепальщик относится к архитектурным решениям.

Поезд остановился на станции под городом. Пауэлл, проявив доброту, предложил проводить их в зал гильдии. Флоренс была благодарна, что они согласились, когда он провел их через крысиный лабиринт туннелей и крошечных лифтов, которые служили единственным средством передвижения по городу.

— Фаро застраивался, когда уже не мог застраиваться, — объяснил Пауэлл. — Проблема в том, что город располагался в районе самых богатых в мире месторождений полезных ископаемых, а значит, большая часть земли должна была быть отдана под добычу. Клепальщики пытались разобраться в этом, но в итоге харвестеры занялись тем, что у нас получается лучше всего. — Он постучал по шершавой, голой каменной стене рядом с собой. На ее поверхности все еще виднелись следы от кирки. — Мы проложили себе путь через туннель.

В самом городе Флоренс ощущала вездесущую тяжесть. Камень и сталь, кирпич и бетон нависали над ней. Она сжала легкие Флоренс, и ей вдруг вспомнилось, когда она в последний раз испытывала подобное ощущение.

— Подземелье, — смело сказала Флоренс. На Тер.4 эта тема была запретной, и, судя по тому, как поднял брови Пауэлл, на Тер.1 она тоже была известна как таковая. — Помогли ли Харвестеры в этом?

Пауэлл долго размышлял над этим вопросом, но его обнадежило то, что он не стал сразу отказываться от темы.

— В то время, когда Подземелье только зарождалось, возможно. Когда-то давно, еще до Револьверов, мы предоставили им часть наших взрывчатых веществ, чтобы они могли взрывать глубже после того, как была пробита почва. Но известняк Тер.4 склонен к образованию карманов и дыр, а Вороны, похоже, были нетерпеливы и полны решимости сделать это место своим. Тем более после того, как Драконы приняли постановление о гильдиях.

При одном только упоминании о Драконах тон мужчины изменился по сравнению с тоном Ари. В нем не было ни горечи, ни тоски по прошлому. Вместо этого она услышала спокойное согласие. В его глазах отражалась… признательность?

Когда они поднялись в здание гильдии, тяжесть на душе спала. Внешние стены зала, расположенного на самом верху Фаро, имели форму диска, в который проникал серый солнечный свет и открывался вид на бесплодную землю за его пределами. Флоренс медленно опустила сумку на пол, ее рука онемела от напряжения. Словно в трансе, она подошла к ближайшему стеклу. В пять раз больше ее ширины, в три раза больше ее роста, и казалось, что этот вид может поглотить ее целиком.

Благодаря равнинной местности она могла наблюдать за всем, что происходило на протяжении веков. Она видела пыльные облака, вздымавшиеся над землей между шахтами. Она видела далекие взрывы, пробивавшие землю все дальше и глубже. Шахты, которые она видела с поезда, были лишь небольшой частью гораздо, гораздо большей системы.

— Что думаешь? — спросил Пауэлл.

Флоренс подскочила от неожиданности. Она не слышала, как он подошел. Выйдя из транса, она тут же стала искать Дерека и Нору, но их нигде не было.

— У них были дела от имени Наместника Алхимика для Наместника Харвестера. Я видел, что они поговорили с нужными людьми, чтобы те доставили их туда, куда они направлялись.

— Спасибо, — искренне сказала Флоренс. — Ты был очень добр к нам.

— Вы — гости в моем доме. — Пауэлл улыбнулся в ответ. Может быть, Тер.1 уже и не тот, что был раньше, но это все еще дом, и я по-прежнему буду любить его и следить за тем, чтобы он представал в самом лучшем свете.

— Ты уже говорил это раньше, — заметила она. — Что это уже не то, что было.

Он кивнул, но на этот раз не предложил больше объяснений, чем в прошлый.

— Ты имеешь в виду до Драконов? — уточнила она.

— Да.

Она проследила за взглядом Пауэлла и посмотрела на землю.

— Что же тогда было лучше? Как все изменилось?

Пауэлл покачал головой и усмехнулся.

— Драконы сильно изменились, теперь их контролирует непосредственно Король. — И снова, в отличие от Ари, при упоминании о своих угнетателях он не выражал сожаления. — За мою жизнь мало что изменилось к лучшему. Мы шли по этому самоубийственному пути сотни лет. Если бы они не пришли тогда, когда пришли, Лум был бы сейчас в трудном положении.

— Что ты имеешь в виду? — Флоренс не могла понять, что говорит стоящий перед ней мужчина. Ни один логический ход не позволял ей понять его мысль, пока он не объяснит ее.

— Драконы, Флоренс. Они спасли Лум.

27. Кварех

Кровь блестела на ее коже, как жидкий металл. Она отражала солнечный свет, словно какая-то ужасная истина, которую его разум, как ни старался, не мог постичь. Арианна убила еще одного Мастера-Всадника Доно. Именно вокруг этого факта должен был крутиться его разум.

Но это было не так.

Он уставился на то место, где ее плоть была затронута когтями Лоссома. Из раны струилось золото, смешиваясь с каплями из сердца, которое она держала, демонстрируя победу. Но с каждым ударом сердца оно становилось все отчетливее и отчетливее, как родники и реки Леди Лей. Впервые ему показалось, что за именем скрывается настоящая женщина.

— Она действительно это сделала, — с благоговением отметил Каин, сидевший слева от Квареха.

— Этот суд только что стал интересным. — Петра одобрительно хлопнула в ладоши, стоя между ними. Сестра повернулась к нему, отвлекая Квареха от его мыслей. — Ты должен пойти к новой Сох. В конце концов, она заступилась за тебя.

Кварех перевел взгляд на Арианну, но она стояла к нему спиной. Женщина не сводила глаз с Ивеуна Доно. Если она не будет осторожна, то бросит вызов самому Королю.