Древо познания

5

— Неужели? — передразнила она его. — Это лучшее, что ты мог придумать? После года разлуки? Вы здесь ужинаете? Отлично, я к вам присоединяюсь. — Голос у нее был низкий и бархатистый. Сексуальный голос.

Скинув пальто, она передала его официанту, тот — кому-то еще. Она еще раз очаровательно улыбнулась и поцеловала Алекса в губы. А потом опять рассмеялась.

— Не удивляйся так, дорогой! Это не такое уж и совпадение. Лондонские газеты напечатали про тебя статью, и вот я здесь. — Повернувшись к официанту, она улыбнулась. — Я прямо как снег на голову, да? Вы не могли бы нам подыскать другой столик?

— Конечно, мадам. Прошу вас, следуйте за мной.

Онемев от удивления и не чувствуя почвы под ногами, так как это шикарное создание не могло быть не кем иным, как Присциллой, Каролина робко посмотрела на Алекса.

— Каролина, извини. Я и предположить не мог.

— Да, — согласилась она. — Пойдем.

— Я могу ей сказать, что мы хотели бы поужинать в одиночестве…

— Да нет. Все в порядке. Правда-правда. — На самом деле все было далеко не в порядке. Иначе и быть не могло.

Все трое медленно расселись за столом, и официант вновь предложил им меню.

Присцилла посмотрела на Каролину, потом на Алекса и состроила извиняющуюся гримасу.

— Я что, все испортила? Прошу прощения, — обратилась она к Каролине. — А я и не поняла, что вы вместе.

Выдавив из себя улыбку, Каролина уверила ее, что все нормально.

— Мы с Алексом старые друзья, — сказала Присцилла.

— Да, я знаю.

— Прости, — сказал Алекс. — Присцилла, познакомься, это Каролина. Каролина, это Присцилла.

Женщины улыбнулись друг другу. Присцилла ни капли не смутилась. А Каролина была готова провалиться сквозь землю. Но, к сожалению, не могла. Она теперь взрослая, и, как бы больно ей ни было видеть этих двоих вместе, ни единым словом, ни единым взглядом не должна показать, что это ее задевает. Если бы она была уверена в его любви, то это бы ее и не волновало. Но ведь уверенности у нее не было. Она готова была расплакаться. Еще каких-нибудь полчаса назад она была счастлива и убеждена, что все у них будет замечательно.

Знал ли он, что появится Присцилла? Нет, конечно нет. Он же сам сказал…

— Каролина?

Она очнулась от своих горьких размышлений и взглянула на мужа. Он улыбался.

— Ты готова заказывать?

— О! — Быстро открыв меню, она тупо уставилась на первую страницу. Надо взять рыбу, подумала она, ее легко резать и жевать. — Я буду лососину.

— Присцилла?

— Господи, даже и не знаю! — воскликнула та. — Я просто умираю с голоду! Каролина, а вы будете брать какие-нибудь закуски?

Каролина отрицательно покачала головой.

— Алекс, а ты?

Он засмеялся.

— Присцилла, ты не обязательно должна есть то, что едят другие. Заказывай все, что хочешь!

— Я знаю, но если я буду есть суп, а никто не будет…

— Тогда мы все съедим по супу. Каролина, ты как, справишься с тарелкой супа?

— Да, конечно.

Когда они сделали заказ и официант удалился, Алекс спросил с заинтересованностью, которая показалась Каролине притворной:

— Ну как твои приключения? — Повернувшись к Каролине, он пояснил: — В последний раз, когда мы виделись с Присциллой, она направлялась в Гималаи, в Непал.

— Да, звучит увлекательно!

— Но увлекательного ничего не было, — проворчала Присцилла. — Потому что я не поехала. Вместо этого попала на юг Франции. Там побольше цивилизации.

— Интересная замена, и главное — очень оригинальная, — засмеялся Алекс.

Кинув в сторону Алекса обворожительный взгляд, она промурлыкала:

— Завидуешь?

— Ни чуточки.

— Врунишка! — нежно пожурила она его. — Ты же любишь Францию.

— Я люблю многие места.

Она засмеялась.

— И теперь, когда ты богат и знаменит, готова поспорить, что ты объездил их все. — Взглянув на Каролину, она спросила: — А вы путешествуете с ним? Были времена, когда я каталась с ним повсюду. Надеюсь, он хорошо себя с вами ведет; со мной он далеко не всегда был идеальным. О, еда! — воскликнула она в полном восторге. — А где вообще все? Такое впечатление, будто это место вымерло!

— Февраль, — сухо прокомментировал Алекс. — В феврале везде мертвый сезон.

— Но должен же у них хоть кто-нибудь жить в этом отеле?! — С недовольной гримаской она оглядела зал.

К их столику приблизился официант, и она поблагодарила его с очарованием и грацией, которые, казалось, были чем-то врожденным.

Все принялись за суп. Каролина осилила лишь половину и уставилась в окно, за которым хлопьями падал снег. Алекс весело рассмеялся над чем-то, сказанным Присциллой, и Каролина заставила себя сосредоточиться на разговоре и тоже пыталась улыбаться. Они оба старались подключить ее к своей беседе, но говорили о людях, которых Каролина не знала, и потому все равно не могла в ней участвовать.

Они так хорошо смотрятся вместе, с грустью подумала она. Оба красивые, уверенные в себе, обоим есть что рассказать. Что он только во мне нашел?

Ужин казался нескончаемым. Алекс, наверное, думает, что она дуется на него. Но на самом деле это не так. Она просто не знает, что сказать этому блистательному созданию, которое объездило весь свет и общалось с людьми, о которых она, Каролина, только читала в газетах. И Алекс их тоже знал. По сравнению с Присциллиными, ее собственные приключения выглядели просто жалкими.

— А вы когда-нибудь бывали там, Каролина?

Каролина подняла на нее глаза.

— Простите. Была ли я где?

— В Японии?

— Нет.

— Вам непременно надо там побывать. Заставьте Алекса свозить вас туда. Это самое удивительное место на земле!

— Да, я слышала.

Присцилла изо всех сил старалась втянуть Каролину в их разговор, чтобы та не чувствовала себя лишней. Она не была ни едкой, ни злобной; может быть, только чуть-чуть поверхностной. Она казалась даже доброй. Уж лучше бы она была злой! У этих двоих столько общего. Если бы не ребенок, Алекс, наверное, был бы сейчас с Присциллой. Жил бы жизнью, которая ему всегда нравилась и к которой он так привык.

— А сейчас вы рисуете миссис Маккуллох? — дружелюбно поинтересовалась Присцилла. — Как вы с ней ладите?

— Хорошо. Она очень милая женщина.

— Да, действительно, — засмеялась Присцилла. — Но думаю, меня она никогда не одобряла. Я слишком…

— Легкомысленная? — сухо вставил Алекс.

Та состроила гримасу.

— Возможно. Мне быстро все надоедает, — объяснила она Каролине. — Но мы с Алексом всегда оказывались в одной лодке. Не так ли? — кокетливо спросила она его и засмеялась. — Не обращайте на меня внимание, Каролина. Мы с Алексом слишком хорошо знаем друг друга, чтобы притворяться, что у нас нет других увлечений и других любовников. А может быть, вы как-нибудь и меня нарисуете. Мне всегда хотелось, чтобы над камином висел мой портрет.

— Ты не сможешь усидеть на одном месте так долго, — возразил Апекс. — К тому же у тебя нет камина.

— Нет есть. Дядя Джонатан оставил мне дом в Лондоне.

— Повезло тебе.

— Ага. — Она вдруг широко зевнула. — Извините, но я так устала. Не привыкла столько сидеть за рулем. А завтра я уже отправляюсь на север, к друзьям. — И, улыбнувшись только Алексу, она игриво добавила: — Я уеду ненадолго, всего-то на несколько дней. Ты еще будешь здесь, когда я вернусь?

— Надо думать.

— Тогда давай пересечемся, — оживилась она. — Вспомним старые времена. Не возражаете, Каролина?

— Нет. Конечно нет. — А что она могла еще сказать?

— Хорошо. Я догадалась, что вы разумная девочка. — Быстро допив свой кофе, она добавила: — А теперь я оставляю вас одних. — Перегнувшись через стол, она поцеловала Алекса в губы и встала.

Он кивнул и вежливо приподнялся. Она одарила его еще одной улыбкой и удалилась. Воцарилось долгое молчание.

Наблюдая за Алексом, который смотрел вслед Присцилле, Каролина почувствовала, как начинает закипать от злости и обиды. Оставила нас одних? После того как благополучно испоганила нам весь вечер? Нет, не их вечер. Ее, Каролины. Алексу ведь совсем не помешало ее общество.

— Она что, так уверена, что всегда может украсть тебя у любой девушки, с кем бы ты ни встречался? — колко спросила она.

Он удивился и покачал головой.

— Нет. Просто у нее такой стиль общения. Она редко думает перед тем, как что-нибудь сказать.

В отличие от тебя. Ты всегда десять раз подумаешь, прежде чем что-нибудь скажешь, промелькнуло в голове у Каролины.

— Но в таком случае она не знает, что я твоя жена, да? — продолжала она. — Не то чтобы я не рада нашему знакомству, не подумай. В воображении все представляется намного хуже, чем оказывается в реальности. Да, вам будет о чем поговорить. Вспомните доброе старое время… Ну что, пойдем?

— Каролина…

— И как мило, что я оказалась разумной девочкой, — не унималась Каролина. — Я подожду тебя в фойе. — Встав из-за стола, она быстро вышла из ресторана.

Взяв их верхнюю одежду, она стояла у зеркал. Он вышел через несколько минут.

— Я не говорил ей, что мы женаты, — признался он, забирая у нее свое пальто. — Потому что подумал, что будет лучше, если я скажу ей об этом наедине.

— Почему? Потому, что она влюблена в тебя? — Каролина резко повернулась к нему лицом. — Хотя для меня это какая-то загадочная любовь, учитывая то, что она не против других женщин в твоей постели. Или ты боялся, что она может устроить сцену? В этом дело?

— Нет. Просто потому, что мы старые друзья. И я не хотел, чтобы она чувствовала себя при тебе неловко.

А на то, как я себя при ней чувствовала, ему, видимо, наплевать, подумала она. Или, может, он просто не заметил, что я ощущала себя третьим лишним.

— Пойдем? — тихо спросил он голосом, предвещавшим ссору.

Что ж, хорошо, к ссоре она как раз готова.

— И что бы ты там себе ни напридумывала, — сказал он, — знай, что Присцилла мой старый друг, и только. Мне жаль, что наше маленькое торжество превратилось в вечеринку на троих…

— Но ведь это не твоя вина, да? — Отвернувшись от него, она пошла вперед.

Присцилла выглядела потрясающе, сыпала остротами, а она, Каролина, сидела как бедная овечка. Наверняка он их сравнивал. Не мог не сравнивать. Внутри ее всю трясло, Каролина злилась, была напугана, ей было очень больно. Она подождала, пока он откроет дверцу, и села в машину. Но ведь он женат на мне, думала она, любит меня. Должен любить. Но разве хоть раз он сам говорил мне о любви, без того чтобы я не сказала ему об этом первой?

Прекрати немедленно, приказала она себе. В конце концов, Присцилла не представляет угрозы для нашего брака. Ведь в свое время он не женился на ней. А теперь я не позволю ей встрять в нашу жизнь. А раз так, то мне лучше помалкивать, не раздражать его, стараться держаться независимо, не цепляться за его брюки.

Теоретически она все прекрасно понимала, но просто не могла сдержаться.

— Когда ты ей скажешь?

— Скажу ей? — переспросил он.

— Что мы поженились?

— Когда она вернется.

И тогда они поговорят наедине, без меня, чтобы я не слышала, что они друг другу скажут. Интересно, на сколько дней она здесь задержится? Судя по всему, на столько, чтобы успеть опять сблизиться с Алексом… Снова сделать его своим?

А может, при виде ее в нем уже вспыхнули старые чувства? И теперь он осознал, что наделал? Это повисшее молчание было просто невыносимо.

— А зачем она собиралась в Гималаи? — чуть слышно спросила она.

— Ммм. Так, причуда. Присцилла всегда чудит. — Он говорил безразлично, как будто все это не имело ровным счетом никакого значения, но Каролина подозревала обратное.

— А чем она занимается?

— Занимается? — задумчиво повторил он.

— Да. Или у нее денег куры не клюют? — съязвила Каролина. — Съездить в Гималаи или на тот же юг Франции — развлечение не из дешевых.

— Да.

Так чем же она занимается? Ей хотелось накричать на него. Чувствуя себя потерянной и беспомощной, не зная продолжать ей настаивать или забыть собственный вопрос, она уставилась на валивший за окном снег.

Она всегда мечтала быть повыше ростом, такой, как Присцилла. Никогда не задумывалась о том, хотела ли иметь рыжие волосы, но теперь… Разочарован ли он, что женился на ней? Или, может, вообще жалеет, что повстречал?

Он заехал в гараж, и Каролина быстро вышла из машины, не дожидаясь его помощи. Было очень холодно. Она спрятала руки в карманы, ожидая, пока он закроет гараж.

Поднимаясь на крыльце по лестнице, он поскользнулся, выругался, и она обернулась.

— Что случилось?

— Ничего.

— Алекс!

— Ничего. Иди. А то мы тут околеем. — Голос у него был раздраженный.

Они вошли в дом, и она снова обернулась.

— Ты что, ушиб ногу?

— Нет, все в порядке.

— Да нет, не все в порядке, скорее все не в порядке! — не выдержав, взорвалась Каролина. — Иногда, знаешь ли, позволительно жаловаться! С тех пор как все это случилось, ты мужественно хромаешь, заставляя меня чувствовать… Как бы я хотела, чтобы ты перестал быть этаким стоиком! Если тебе больно, тогда, черт возьми, скажи об этом! Почему ты не можешь быть таким, как все люди, и просто закричать, когда тебе больно? Только ругаешься, материшься… Это просто ненормально быть таким…

— Стоиком, — негромко повторил он. — Хорошо, мне очень больно. Довольна?

— Нет. — Отвернувшись от него, она сняла пальто. — Ты ее хочешь? Присциллу?

— Нет.

— А она тебя хочет!

— Нет, Каролина, это не так.

Он прохромал мимо нее в гостиную.

Она последовала за ним. Алекс начал разжигать огонь в камине.

— Только сейчас понял, чего тебе так не хватало в жизни, да?

— Нет.

— Все были так уверены, что ты женишься на ней.

— И все оказались не правы, разве не так? Иди спать, Каролина. Этот разговор ведет в никуда.

— Причины для нашего брака больше не существует…

— Я это понимаю.

Боже мой, как хорошо он это понимает, с ужасом подумала она.

Алекс слышал, как Каролина вышла, слышал, как поспешно поднималась по лестнице, а затем громко хлопнула дверью спальни. Глубоко вздохнув, он опустился на колени перед камином и невидящим взглядом уставился на огонь.

Присцилла, Присцилла, устало подумал он, ты нашла самый неподходящий момент, чтобы опять появиться в моей жизни. А, с другой стороны, может, все и к лучшему. Может, пора нам с Каролиной обоим вынуть головы из песка. Ведь надо наконец-то все решить. И чем скорее, тем лучше.

Он поднялся на ноги и, превозмогая боль, медленно побрел вверх по лестнице в спальню. Каролина стояла посреди комнаты спиной к нему и даже не шелохнулась, когда он вошел.

— Каролина? — Она не ответила, и он, подойдя к ней сзади, обнял ее за плечи. — Извини меня. Я думал, у нас будет тихий семейный ужин, маленький праздник только для двоих. Присцилла застала меня врасплох. К тому же нога у меня очень болит и голова тоже. Я не справился со сложившейся ситуацией, я…

Она вздохнула.

— Да нет, это ты прости меня. Я не имела права вести себя подобным образом. Но в ее присутствии мне стало как-то не по себе. Она напомнила мне о том, какой я была когда-то. — Как будто пытаясь залечить собственную рану, она спросила: — Ты действительно никогда не хотел на ней жениться?

— Нет, — просто ответил он. — Нежно повернув жену к себе, он заглянул в ее печальные глаза. — Она была всего лишь приятной компанией. С ней было весело…

И хорошо в постели? — хотела спросить Каролина.

— Но ей очень быстро все надоедало. Она переполнена какой-то нервной энергией, ей всегда надо чем-то заниматься, что-то делать. Я много работал, часто уезжал, поэтому, когда меня не оказывалось рядом, она быстро находила кого-нибудь другого.

— Она не работает?

— Нет, по крайней мере редко. Иногда подрабатывает моделью, снимается в рекламных роликах на телевидении, но в основном она привыкла, что ее обеспечивают.

— Но это же аморально! — воскликнула Каролина.

— Не для Присциллы. Всю жизнь она была испорченным ребенком. Этакий enfant terrible. Думаю, она даже не осознает, сколь многого она ожидает от людей, как много от них требует. Она высасывает все соки до последнего… И все же с ней интересно, — помолчав, вяло добавил он. — Видимо, это какая-то космическая шутка. Она может несколько минут грустить, потом вдруг неожиданно развеселиться. Мы встречались, только когда оказывались поблизости. Или она вдруг могла прилететь ко мне туда, где я работал. Потом что-то начинало ее раздражать либо что-то отвлекало, и она опять пропадала на месяц, а то и больше. А затем как ни в чем не бывало вдруг возвращалась в полной уверенности, что все будет как прежде.

— Этакая легкокрылая бабочка?

— Да.

— И тебе она нравится?

— Да, нравится.

— А ты нравишься ей?

— Да.

Стараясь разрядить обстановку и как-то загладить свою осознаваемую ею вину перед ним, учитывая все то, что она наговорила ему внизу, Каролина едва слышно произнесла:

— Это, наверное, из-за твоей самоуглубленности.

— Самоуглубленности?

— Да. Это очень привлекательно. Мрачный, задумчивый незнакомец, который скрывает свое темное прошлое. Временами вокруг тебя возникает некий ореол таинственности… такой, что, как бы это сказать, начинаешь чувствовать опасность…

— И это привлекательно? — изумленно спросил он.

— Да, очень. Для женщин.

— И для тебя?

— И для меня, конечно.

— Никогда бы не подумал, — медленно проговорил он.

Но Каролина все никак не могла забыть про Присциллу.

— Она долго здесь пробудет, когда вернется?

— Не знаю. Думаю, нет, — уверил он ее. Протянув руку, он нежно дотронулся до ее губ. — Не волнуйся из-за этого, Каролина. Единственное, чего я хочу, — это, чтобы ты поправилась.

Чтобы с чистой совестью оставить меня?

— Я сама этого очень хочу, — прошептала она.

Он улыбнулся, но это была натянутая, напряженная улыбка.

Почему? Потому что я оскорбила его драгоценную Присциллу? Потому что эта женщина значит для него гораздо больше, чем он говорит или даже чем думает. А он никогда не бросит больную жену…

— Ну что, ты в порядке? — ласково спросил он.

— Да. — Что еще она могла сказать?

— Тогда ложись спать. Спокойной ночи, Каролина. — Он поцеловал ее в голову и вышел.

Она опустилась на край кровати и уставилась в пустоту. А может, он уже сыт по горло бесконечными капризами Присциллы? И твердым усилием воли выкинул ее из головы и стал жить своей жизнью? Хотя это и не означает, что он больше не любит ее, ведь так? Но что-то было между ними. Напряжение, вызов, флирт? Каролина никогда не поддерживала отношений с бывшими кавалерами, к тому же она была девственницей, поэтому толком не знала, как ведут себя бывшие любовники при встрече. А что, если по возвращении Присциллы он обнадежит ее? Скажет, что хоть и женат, но это не имеет никакого значения: как только постылой жене станет лучше, он опять будет свободен.

Сердце Каролины сжалось от отчаяния и безысходности. Похоже, ничего нельзя изменить. А ведь вечер начался так хорошо.

На следующий день Алекс как обычно работал в своем кабинете, а Каролина установила мольберт у себя в комнате, так как там было больше всего света, и приступила к работе над портретом. Прикрепив фотографию на угол, она начала с набросков.

Сначала она никак не могла отделаться от мыслей об Алексе и Присцилле, но, по мере того как погружалась в работу, ее страхи стали отступать на задний план. Это ужасно глупо, успокаивала она себя, я принимаю все слишком близко к сердцу. Мне надо лучше относиться к Присцилле, показать Алексу, что я действительно уже взрослый человек.

Склонив голову, она прищурилась, находя выбранный ею голубой цвет слишком интенсивным. Надо, чтобы цвет был помягче. Чтобы приглушить его, она добавила охры, потом белого — и так до тех пор, пока не добилась нужного оттенка.

Неожиданно в дверь постучали, и она подпрыгнула, как испуганный заяц.

— Да, входите.

Миссис Гастингс осторожно протиснула голову и, увидев, что Каролина не сердится, вошла.

— Алекс просил вас не беспокоить. Но я подумала, вам же надо позавтракать. Я оставила Алексу внизу пару бутербродов и кофе и вам принесла то же самое.

Каролина улыбнулась.

— Спасибо, миссис Гастингс. Поставьте, пожалуйста, все на столик.

Освободившись от подноса, миссис Гастингс встала перед мольбертом и принялась рассматривать наброски портрета.

— Ух ты! — воскликнула она. — Как похоже! Я сразу узнала. Правда, на портрете она красивее, чем в жизни.

Восприняв это как комплимент, Каролина опять улыбнулась.

Все еще разглядывая рисунок, миссис Гастингс продолжала:

— Не могу вам передать, как мы все рады, что вы наконец-то поправляетесь.

— Спасибо, — отозвалась Каролина. — А вы, наверное, уже думали: бедный Алекс, у него такая…

— Мы ничего подобного не думали! — возразила та. — Каждый, у кого есть глаза, увидел бы, что вы плохо себя чувствовали. Но теперь вы идете на поправку, набираете вес…

— Благодаря вашей великолепной стряпне… — похвалила ее Каролина. — Я вчера вечером познакомилась с Присциллой, — как можно более безразлично добавила она и с замиранием сердца стала ожидать реакции.

— А-а-а. — Миссис Гастингс тяжело вздохнула. — Я слышала, что она вернулась. Она что, приходила сюда?

— Да… То есть я имею в виду, мы встретили ее в отеле. Вы, конечно, знакомы с ней?

— Да, — признала миссис Гастингс. — У этой дамочки семь пятниц на неделе. И никогда не угадаешь, в каком она настроении. То как ангел, а то змея настоящая. Она быстро сгорит. Нельзя всю жизнь жить на грани.

— Пожалуй, — неуверенно согласилась Каролина.

— Она не останется надолго. Никогда нигде не задерживается. И даже не берите в голову, не стоит из-за нее беспокоиться, Каролина.

— Конечно. Спасибо, вы были так добры ко мне, в особенности когда я была такой…

— Ерунда, — быстро отрезала та. — Мы просто не знали, как вам помочь. Не знали, что будет для вас лучше. Вы были в такой печали, таком горе. Что тогда произошло? — осторожно спросила она. — Кто-то умер в этой автокатастрофе?

Чувствуя, что ее глаза уже полны слез, Каролина сделала глубокий вдох, чтобы сдержать их, и поспешно ответила:

— Да, умер. И от этого очень больно.

— О, дорогая! — с таким состраданием произнесла миссис Гастингс, что Каролина не выдержала и слезы хлынули из ее глаз.

Миссис Гастингс прижала ее к себе.

— Бедная девочка. Мы же не знали никаких подробностей. Не знали, что кто-то умер… кто-то очень дорогой вам обоим. А с вами рядом даже не было матери, чтобы пожалеть и приголубить. Алекс рассказывал мне, что вас воспитывала бабушка.

— Да, — всхлипнула Каролина, положив голову ей на плечо.

Через некоторое время Каролина взяла себя в руки, вытащила бумажную салфетку, вытерла слезы и попыталась улыбнуться.

— Я никому не скажу, если вы не хотите, чтобы об этом знали, — пообещала миссис Гастингс. — А теперь садитесь и скушайте бутерброд. И пейте кофе, пока горячий. Если я вам понадоблюсь или захочется с кем-нибудь поговорить, вы знаете, где меня найти, да?

— Да. — Каролина протянула руку миссис Гастингс. — Спасибо.

— Не за что. Алекс ведь тоже очень переживает, да? Он, правда, никогда не говорит об этом вслух. Весь в свою мать, все держит в себе.

— А вы ее знали? — осторожно спросила Каролина. — Маму Алекса?

— Да. Они жили здесь какое-то время.

— Он говорил, у нее была железная выдержка, как у стоика.

— Да, — задумчиво произнесла миссис Гастингс, как будто погружаясь в прошлое, вспоминая. — Матери-одиночке всегда тяжело.

— Она была вдовой? — удивилась Каролина.

Алекс никогда не говорил ей об этом. Вообще мало рассказывал о своем детстве.

— Вдовой? — переспросила миссис Гастингс. — Гм, вероятно. Не работайте слишком долго, — вдруг переменила она тему разговора. — Выходите подышать свежим воздухом. А снег все валит и валит… — добавила она, уже выходя из комнаты.

Каролина медленно ела бутерброды, думая о том, что миссис Гастингс так тщательно скрывает о матери Алекса. Может, то, что она не была вдовой. Наверное, лучше спросить у Алекса. Или не стоит наступать на больную мозоль? И, видимо, надо было признаться миссис Гастингс, что умер их неродившийся ребенок, а не взрослый, как та, судя по всему, поняла. Но я, должно быть, еще не готова говорить об этом.

Доев завтрак, она решила прислушаться к совету миссис Гастингс и пойти немного погулять, чтобы проветриться, перед тем как вернуться к работе. Отнеся поднос на кухню, она стала одеваться, но не смогла найти шарф и выругалась, решив, что, должно быть, обронила его в отеле. Натянув шапку и перчатки, она вздохнула и решительно постучала в дверь кабинета.

Алекс сидел, облокотясь на спинку стула, положив ноги на стол, с карандашом в зубах. Он тупо уставился на кляксу на промокашке.

Каролина с нежностью посмотрела на него. Ей так захотелось прикоснуться к его волосам, почувствовать их запах, родной и почти забытый. Она молча подошла к нему сзади и поцеловала в голову.

Вздрогнув от неожиданности, он обернулся.

— Привет, ты что, уже закончила на сегодня.

— Нет, я просто собираюсь пойти подышать свежим воздухом. Почему бы тебе не пойти со мной? — вдруг спросила она.

Он внимательно посмотрел на нее своими выразительными зелеными глазами и снял ноги со стола.

— Пожалуй. — Вынув карандаш изо рта, он швырнул его на стол и встал.

Поцеловав ее в щеку, он вышел в коридор одеваться.

Каролина с каким-то щемящим чувством тоски наблюдала за тем, как он натягивает ботинки.

— Ну хорошо, пойдемте, миссис Барнард, опорочим девственно-чистый снег.

— Да, Алекс, прости меня за вчерашний вечер, — неожиданно для самой себя сказала она.

— Все в порядке, пошли. — Он взял ее за руку, и они вышли из дому.

Все в порядке? Разве? Хотелось бы верить, что это так. Тяжело вздохнув, она посмотрела на небо. Оно было чистым, ярко-голубым.

Вместо того чтобы идти по дороге, Алекс потащил ее на пустырь. Она обернулась, посмотрела на их следы на снегу.

Алекс все еще прихрамывал на левую ногу, но уже не так сильно. Она уж было открыла рот, чтобы спросить, не трудно ли ему идти, но передумала. Ведь вчерашнее упоминание о травмированной ноге он воспринял болезненно. И он уже не ребенок, ему лучше знать, на что он способен.

Не подозревая, что миссис Гастингс нахмурясь наблюдает за их прогулкой, они медленно забрались на холм и стали любоваться видом.

Вокруг, на сколько хватало глаз, было белым-бело. Светило ласковое солнце, было безветренно, все дышало покоем и чистотой. Взглянув на крыши домов, запорошенные снегом, она тихо сказала:

— Миссис Гастингс спросила меня сегодня, погиб ли кто-нибудь в автокатастрофе. Я ответила, что да, но не сказала кто. Она обещала никому не говорить.

Он сжал ее руку.

— Она сказала еще, что помнит твою маму.

— Да, я так и думал.

— Вы жили вдвоем?

— Да.

— Она была вдовой?

— Нет, — спокойно возразил он и взглянул на нее. И добавил: — Я не знаю, кто мой отец, она мне так никогда и не сказала.

— Она не была замужем?

— Нет.

— Бедняжка. Ей, наверное, было очень тяжело.

— Да.

— Расскажи мне, — попросила она.

Он вздохнул и посмотрел вокруг.

— Я даже не знаю, почему она оставила меня, не отдала в детский дом.

— Полагаю, потому что она тебя любила.

— Нет, — не согласился он. — А если и так, она никогда не показывала мне этого, у нее было лишь невероятное чувство долга. Моя мать была типичной жертвой обстоятельств. Мы были бедны, но я всегда был накормлен, одет и получил хорошее образование. Она не делала тайны из того, что родила ребенка без мужа. Мне даже кажется, что она этим гордилась.

— Значит, в школе все знали, что…

— Что я незаконнорожденный? Да.

— И это закалило тебя?

— Да, — засмеялся он.

И сделало одиночкой, подумала она. Вот почему он на мне женился. Чтобы у нашего ребенка был отец. Но я не буду его об этом спрашивать, не сейчас по крайней мере.

— А когда ты вырос, ты купил дом, в котором мы сейчас живем, да? — осторожно поинтересовалась она.

— Даже не знаю почему, но я как-то проезжал мимо и, увидев, что дом выставили на продажу, купил его. Я иногда совершаю необдуманные поступки.

Такие, например, как женитьба на мне? — пронеслось у нее в голове. Посмотрев вдаль, она вздохнула.

— Здесь так красиво, не правда ли? Совсем не похоже на Австрию. Другая архитектура, другие люди… Кажется, я начинаю приходить в себя, Алекс.

— Я знаю. — Он с грустной усмешкой взглянул на ее нелепую шляпу, надвинутую на уши и на глаза. — У вас замечательный нос, миссис Барнард.

Улыбнувшись, она ответила:

— А у тебя все замечательное.

— Правда? — И тут его настроение опять переменилось. — Пошли домой, пока мы совсем не окоченели. Я уже не так проворен, как раньше, а спускаться мне гораздо тяжелее, чем подниматься.

— Я помогу тебе, — предложила она с натянутой улыбкой. — Облокотись на мою руку.

— Если я это сделаю, мы оба упадем.

— Звучит заманчиво, — поддразнила она его, и он рассмеялся.

Но смех его прозвучал фальшиво.

— Ну все, пошли. Мне еще надо закончить главу, а тебя ждет твой мольберт.

Не показывая своего разочарования и обиды на то, что он всячески избегает близости, распахнув объятия навстречу ветру, она побежала вниз. Добежав до дороги, Каролина остановилась, чтобы подождать Алекса. С болью в сердце, которая, казалось, никогда не утихнет, она стояла и, намеренно не оборачиваясь, дожидалась, когда он спустится. Она была уверена, что он не хочет, чтобы она наблюдала, как он хромает.

Озеро выглядело безмятежно-гладким, как стекло.

— Как ты думаешь, оно когда-нибудь замерзает? — спросила Каролина, услышав, что он приближается.

— Думаю, что да. И если это произойдет в этом году, я бы не хотел, чтобы ты ходила по льду.

— Хорошо, не буду, — пообещала она. — Ты отлично выглядишь. Вот видишь, как хорошо я на тебя влияю. — А потом вспомнила, что это совсем не так, во всяком случае в последнее время. — Ну, то есть… я имела в виду…

Он обнял ее и прижал к себе.

— Тихо, не надо больше об этом. Мы смотрим теперь только вперед, не забыла?

— Да, — прошептала она. Так сказал доктор, и Алекс, похоже, принял это как принцип.

— Пойдем.

Он взял ее за руку и повел к дому.

Ругая себя за свое глупое поведение, которое расстроило их обоих, она представила, как много времени ей понадобится на то, чтобы перестать оглядываться назад.

— Если бы все думали, перед тем как что-то сказать, Каролина, — мягко заговорил он, — то люди вообще перестали бы разговаривать друг с другом. Прекрати беспокоиться по поводу моих чувств и не старайся угадать, о чем я думаю. Так что иди и спокойно продолжай свой прекрасный портрет.

— Мне кажется, что он и в самом деле удастся. Я чувствую это.

— Я знал с самого начала, что ты очень талантливый художник.

Она поцеловала его в щеку и пошла наверх.

Еще немного — и он придет ко мне, пообещала она сама себе. Присцилла ничего для него не значит. Он сам сказал, что у нее вздорный характер. Хотя и у меня последнее время характер не подарок.

И в среду и в четверг ничего не изменилось. Она приезжала к миссис Маккуллох, они выпивали по чашечке кофе, потом в течение часа Каролина работала над портретом и после обеда ехала домой.

В пятницу же все вышло по-другому. Она приехала как обычно, выпила чашечку кофе, а потом вошла Полли и провозгласила:

— Сегодня пятница!

— Я знаю, что сегодня пятница, Полли, — произнесла миссис Маккуллох строго и немного недоуменно.

— Вторая пятница месяца.

Они уставились друг на друга.

— Ради всего святого, почему же ты мне не напомнила?

— Я напоминаю.

Удивленно переводя взгляд с одной женщины на другую, Каролина спросила:

— Что-то случилось?

— Да, Каролина. Мне очень жаль, но каждую вторую пятницу месяца я играю в бридж с друзьями. О Господи, похоже это они. Я попрошу, чтобы…

— Перестаньте, один день ничего не изменит.

— А как же обед?

— Ничего страшного, пообедаю дома. Я вполне могу сама сделать себе сандвич.

Все еще обеспокоенная, миссис Маккуллох попросила Полли проводить гостей в кабинет.

— Не волнуйтесь, — настаивала Каролина, собирая свои вещи. — Я приду завтра.

— Мне правда очень неловко…

— Не стоит беспокоиться.

Миссис Маккуллох проводила ее до двери.

— Где же ваша шляпа и шарф? — пожурила она ее. — Посмотрите на себя, на улице холодно!

— Я на машине, не суетитесь.

Поцеловав ее на прощание, Каролина вышла. Замечание миссис Маккуллох напомнило ей о потерянном шарфе, и, так как она закончила работу раньше, чем предполагала, она решила поехать в отель и спросить, не находил ли кто-нибудь ее шарф.

Припарковавшись рядом с отелем, она поспешила внутрь. Избегая смотреть на свои бесконечные отражения в зеркалах, она прошла прямо к стойке администратора.

Администратор, молодая хорошенькая девушка, что-то отмечала в регистрационной книге.

— Извините, — начала Каролина.

Девушка подняла голову, и на лице ее засияла дежурная улыбка.

— Я, кажется, недавно оставила у вас свой шарф…

— Голубой кашемир? — прервала ее девушка.

— Да, — радостно согласилась Каролина. Администратор вытащила его из ящика и вручила Каролине.

Поблагодарив, Каролина направилась к выходу и, не желая того, опять наткнулась на свое отражение в зеркале.

В том же зеркале она увидела отражения Алекса и Присциллы.