Друг по переписке (ЛП)

39

КАЙЛА

Четыре месяца назад

Сидя за кухонным столом, уставившись на обручальное кольцо на ладони, я перебираю все воспоминания о браке с Майклом, как хорошие, так и плохие, пока не понимаю, что причина, по которой я до сих пор не сняла это кольцо, очень проста.

Я отдавала дань уважения мертвому.

Мертвому ребенку.

Мертвому браку.

Умершим надеждам на будущее, которые включали и то, и другое.

Все, чем я когда-то дорожила, исчезло. И единственный способ, которым я могу избавиться от прошлого — сделать то, что делают люди, когда скорбят о том, кого больше нет в живых.

Устроить похороны.

Я поднимаюсь наверх, в нашу спальню, и нахожу в шкафу пустую коробку из-под обуви. В нее я кладу наше свидетельство о браке, свое обручальное кольцо и черно-белую сонограмму ребенка, сделанную на первом УЗИ, а также несколько других памятных вещей.

Затем я выхожу на задний двор с лопатой, которую взяла из сарая, и копаю яму рядом с увитой виноградом беседкой, под которой я сказала Майклу, что беременна.

Когда яма становится достаточно глубокой, я ставлю в нее коробку из-под обуви. Закапываю ее землей, время от времени вытирая слезы с глаз тыльной стороной ладони.

Моему браку уже давно пришел конец, но это все еще причиняет боль. Я знаю, что так будет всегда.

Боль — это цена любви. И чем глубже становится твоя любовь, тем сильнее становится и боль. Не бывает одного без другого.

Я сажусь на корточки, мое горло сдавлено эмоциями. Маленькому холмику потревоженной земли передо мной я говорю:

— Я любила вас обоих всем своим сердцем. Я надеюсь, вы сможете простить меня за то, что я так подвела вас.

Я задумываюсь на минуту, но больше сказать нечего. Поэтому я осеняю себя крестом и возвращаюсь в дом, чтобы переодеться.

Мое прошлое мертво и похоронено, но мое будущее все еще ждет меня.

~

Ему требуется некоторое время, чтобы открыть дверь после моего стука. Уже поздно, и он меня не ждет. Я стою на ступеньке, мое сердце бешено колотится в груди, и все мои нервы горят от желания, пока я слышу его приближающиеся шаги. Дверная ручка поворачивается, и вот он передо мной.

Хотя прошло несколько недель, и наша последняя встреча в ресторане «Портовый дом» закончилась не очень хорошо, Эйдан смотрит на меня, как всегда, как будто я первый восход солнца, который он увидел за всю свою жизнь.

Мой голос срывается, когда я говорю:

— Ты сказал мне позвонить, когда я разберусь в себе. Я подумала, что вместо этого постучу.

Он смотрит вниз на мой безымянный палец без кольца.

— Спасибо, черт возьми, — еле слышно говорит он, выдыхая. — Я не могу дышать без тебя, зайка.

Эйдан хватает меня в медвежьи объятия и сжимает так крепко, что я тоже не могу дышать.

Потом мы целуемся. Горячие, отчаянные поцелуи, пока он тащит меня через дверь в свою квартиру. Он пинком захлопывает за нами дверь и снова обнимает меня, прижимаясь лицом к моей шее.

Эйдан обнимает меня дрожащими руками, и я благодарна за все, что привело меня к этому моменту, потому что я никогда не испытывала ничего прекраснее этого.

Я шепчу ему на ухо:

— Спасибо.

— За что?

— Ты дал мне пространство, которое мне было нужно, хотя я этого и не хотела. Но если ты попытаешься дать мне еще хоть немного пространства, я надеру тебе задницу.

Его смех низкий и задыхающийся. Эйдан отстраняется и смотрит на меня сверху вниз сияющими глазами.

— Как насчет того, чтобы я дал тебе еще кое-что, что тебе нужно?

Я поднимаю брови и задумчиво говорю:

— Зависит от того, что это.

Его ухмылка становится волчьей, а голос мрачнеет.

— О, я думаю, ты знаешь, что это, маленькая зайка.

Эйдан наклоняется, поднимает меня и перекидывает через плечо, затем несет по коридору в свою спальню, смеясь. Я слабо бью кулаками по его мускулистой заднице. Он встает на колени на матрас и опускает нас на кровать.

Я вздрагиваю и морщусь.

— Ой.

— Что не так?

— У меня что-то под спиной.

Эйдан приподнимается, чтобы позволить мне откатиться в сторону. Из-под меня он вытаскивает книгу.

— Прости. Я читал.

Он отбрасывает книгу в сторону и снова целует меня, но мне слишком любопытно, чтобы так просто забыть об этом.

— Что ты читал?

— «Божественную комедию».

Он пытается завладеть моим ртом, но не может, так как я все еще говорю.

— Что такое «Божественная комедия»? Звучит интересно.

Остановившись, чтобы неодобрительно посмотреть на меня сверху вниз, он сухо говорит:

— У нас сейчас собрание книжного клуба?

Я улыбаюсь и играю с прядью его темных волос.

— У нас есть все время мира, чтобы заняться другими делами, мистер Лирайт. Кроме того, мне любопытно узнать о твоих предпочтениях в литературе.

— Очевидно, мои предпочтения в литературе такие же странные, как и мои предпочтения в женщинах. Мы не виделись несколько недель, ты в моей постели и мешаешь мне войти в тебя. Что не так с этой женщиной?

Я чмокаю его в губы, затем протягиваю руку и беру книгу, которую Эйдан отбросил в сторону. Это черная книга в твердом переплете, без суперобложки. Название и имя автора выбиты золотом на корешке.

«Божественная комедия» Данте Алигьери.

Я говорю:

— Имя звучит как выдуманное.

Эйдан усмехается.

— Он всего лишь величайший поэт на свете.

— Тогда почему я никогда о нем не слышала?

— Может быть, ты не так умна, как думаешь.

Я делаю кислое лицо. Он ухмыляется.

— Так о чем же эта «Божественная комедия»?

Эйдан вздыхает и скатывается с меня, устраиваясь на спине.

— Это эпическая поэма о путешествии одного человека через ад.

Я смеюсь.

— Звучит как идеальное легкое чтение перед сном.

Эйдан смотрит на меня «улыбающимися» глазами, хотя его лицо выглядит суровым. Он хочет, чтобы я думала, будто он разочарован тем, что я еще не обнажена, но я знаю, что он счастлив просто потому, что я здесь.

Мы оба счастливы поэтому.

Я приподнимаюсь на локте и кладу книгу ему на живот.

— Так расскажи мне эту историю. Как все было? Почему это называется комедией, если речь идет об аде? И почему в фамилии автора так много «и»? Это псевдоним, верно?

Пытаясь подавить смех, он протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо.

— Я раньше не осознавал, насколько ты странная.

Я легонько ударяю Эйдана в грудь костяшками пальцев.

— Как будто ты такой нормальный. Расскажи мне.

С преувеличенно громким вздохом он тянет меня вниз, просунув руку мне под шею и притягивая меня к своему боку. Я прижимаюсь к нему, закрывая глаза и вдыхая теплый аромат кедра, мускуса и древесного дыма.

Счастье мерцает внутри меня, легкое и воздушное, как мыльные пузыри.

— Данте был итальянским поэтом и ученым, родившимся в тринадцатом веке.

— Неудивительно, что я никогда о нем не слышала!

Игнорируя это, Эйдан продолжает.

— Эта история об аллегорическом путешествии его души через три царства мертвых: ад, чистилище и рай. На этом пути его сопровождают три духовных наставника, которые помогают ему понять, что происходит. В конце концов, он попадает в рай, получает знание о том, кем на самом деле является Бог, и достигает вечного спасения.

Через мгновение я спрашиваю:

— И ты читаешь это в постели субботним вечером?

— «Комедия» считается одним из величайших произведений мировой литературы.

— Пожалуйста, ответь на мой прошлый вопрос.

Посмеиваясь, он целует меня в лоб.

— Не у всех из нас было шикарное университетское образование. Я постоянно занимаюсь, чтобы попытаться наверстать упущенное время.

Я открываю глаза и смотрю на него. Эйдан смотрит на меня в ответ с мягкой улыбкой. Я знаю, что он говорит о времени, которое провел в тюрьме за то, что сделал со своим отцом, но мы еще не обсуждали это по-настоящему, поэтому я не решаюсь спрашивать о деталях. Например, как долго он там пробыл.

Нежно поглаживая мои волосы, Эйдан шепчет:

— Семь лет.

Черт. Этот мужчина умеет читать мои мысли.

Я шепчу:

— Это было ужасно?

Он кивает.

Мое горло сжимается, но мне удается сказать:

— Мне жаль.

— Это в прошлом. Это то, что имеет значение сейчас.

Эйдан сжимает меня в объятиях и улыбается так нежно, что это может разбить мое сердце пополам. Сдерживая слезы, я закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его груди.

Чувствуя, что я на грани, он жалеет меня и меняет тему.

— Что действительно поражает меня в Данте помимо его творчества, так это то, что его имя является анаграммой моего.

— Что означает анаграмма? Близкие по звучанию слова?

После паузы он спрашивает:

— Ты и вправду не ходила в колледж, да?

Я снова бью его в грудь. Эйдан усмехается и говорит:

— Анаграмма — это слово, образованное с использованием всех букв другого слова. Как «апорт» и «тропа». Ты меняешь местами все буквы, и они составляют другие слова.

Я на мгновение задумываюсь об этом.

— Ладно, это странно.

— Что в этом странного?

— Твое имя и имя какого-то знаменитого итальянского чувака тринадцатого века одинаковые.

— Они совсем не одинаковые.

— Одинаковые, если ты меняешь местами буквы!

Он разражается смехом.

— Черт, я скучал по тебе.

— Рада, что развлекаю тебя, Бойцовский клуб.

Он снимает книгу со своего живота и откладывает ее в сторону на кровати, затем перекатывается на меня, опираясь на предплечья. Обхватив мою голову руками и заглядывая мне в глаза, Эйдан бормочет:

— Здесь изнемог высокий духа взлет;

Но страсть и волю мне уже стремила,

Как если колесу дан ровный ход,

Любовь, что движет солнце и светила.

Когда он больше ничего не добавляет и только пристально глядит на меня, я говорю:

— Э… ладно.

Эйдан прижимается лбом к моему плечу и снова смеется, на этот раз сильнее, все его тело сотрясается от смеха.

Я ворчу:

— Я не понимаю, что здесь такого смешного.

— Это последняя строка в заключительной песне поэмы, где Данте возносится на небеса и погружается в божественный свет и любовь Бога. Это, наверное, самая известная поэтическая строка в истории.

— Пф-ф. Нет, самая известная поэтическая строка в истории «Я яйца с ветчиной не ем. Я не люблю их, Вот-так-Сэм»¹⁵. Это доктор Сьюз, на случай, если твое чтение не продвинулось так далеко.

Он поднимает голову и смотрит на меня, его глаза полны обожания, а улыбка ослепительна.

Улыбаясь ему в ответ, я говорю:

— Так вот что такое рай, да? Вращающиеся колеса и вращающиеся звезды?

— В любом случае, так было для Данте.

— Как ты думаешь, что такое рай?

Его улыбка исчезает. Его энергия медленно меняется от светлой к темной, как и его взгляд. Глядя глубоко в мои глаза, он мягко говорит:

— Ты.

В этот момент я, наконец, отпускаю свое прошлое и свои страхи и падаю — прыгаю — лечу сломя голову в свою любовь к Эйдану.

Я обвиваю руками его шею и вкладываю все это в поцелуй.

Потому что это Эйдан, и он возвращает мне в тысячу раз больше.

~

С той ночи мы неразлучны. Мы проводим вместе каждое мгновение бодрствования и сна. Следующие несколько месяцев — это то, из чего состоят мечты, сказка, ставшая явью.

Затем наступает канун Нового года.

И вместе с этим — конец.