Дублер

ГЛАВА 6, 78й день съемок

Она сидела в пустой столовой и грела руки неизвестно какой по счету чашкой кофе. Без сахара. Было горько и невкусно, но почему-то казалось, что так правильно.

"Эванс пьет только так. И я у него дома всегда пила только так.

Классное было время."

Стол был завален грудами мятой бумаги, на стульях высились стопки книг и сценариев, по центру стоял включенный ноут, но она уже больше часа на него не смотрела — незачем было. Часы показывали два ночи, хотя совсем недавно казалось, что еще есть время до полуночи.

"Сумасшедшее время, уймись… пожалуйста, тебя и так мало."

В половине десятого она закончила собирать третью страницу песни, перечеркнутой поперек — это был единственный вариант и она приложила море усилий, сосредоточившись на ней одной. Забросила свою систему сортировки по цвету пасты и прочим мелочам, и стала выискивать нужные кусочки тупым перебором, долгим, но эффективным. И у нее получилось.

До одиннадцати она изучала сценарий и даже кусками смотрела сериал, переборов отвращение — песня была для Эшли, так что Стефани пришлось пересмотреть кучу видео с ней и Крисом. По сценарию они в очередной раз на смерть поссорились и расставались, так что Эшли написала ему песню и исполняет ее на смотре талантов, а он сидит в зале и страдает, только в этот момент осознавая, как был неправ… все как обычно, короче.

Неимоверно обрадовавшись тому, что мелодия подходящая — медленная и печальная, Стефани скачала демо-версию программы для музыкантов, которую видела на компьютере Стивена, ввела в нее ноты и долго колдовала с ними, перенося моменты и ломая голову над тем, из какого куска сделать припев. Наконец склепав мелодию кое-как и подогнав ее под общепринятое понятие песни, она взялась за текст и долго печатала и стирала, печатала и стирала…

А потом в комнату пришла уставшая Мари и поинтересовалась, как продвигается процесс спасения Эванса, на что Стеф нервно отмахнулась и забрала все свое богатство в столовую. И только усевшись на любимое место Стивена и сделав себе любимый кофе Стивена, вдруг подумала, что он никогда не пишет на компе, а предпочитает марать бумагу, абсурдно аргументируя это тем, что его писанина якобы содержит мелодию в наклоне строчек и начертании букв.

И она взяла и попробовала. Компьютер играл мелодию, хоть это и получалось у него довольно коряво, Стефани царапала строчки на бумаге, черкала, мяла и складывала на столе, потом рассовывала по карманам куртки, потом просто бросала на пол…

В голове гудели и перемешивались картинки из памяти, из сериала, из любимых клипов, самые яркие моменты, наполненные такими концентрированными эмоциями, что попытавшись обратить их в слова, она чувствовала на губах их терпкий вкус, слышала мелодию так, как ее сыграл бы сам Стивен, вдыхала свежий ветер тех мест, где они когда-то были вместе и уже не будут.

Бормотала под нос бессвязные фразы, разговаривала с Эвансом, которого здесь нет, напевала его песни, тихо смеялась над тем, что он мог бы сказать в ответ, если бы сидел рядом, спорила с ним, ругалась, обижалась, плакала… и в какой-то момент поняла, что все готово.

Все. Песня вот она, перед ней, есть мелодия, есть текст. И есть одна большая проблема — каким образом заставить Стивена ее взять?

"Друг мой, ты же гордый как черт знает что, ты никогда не согласишься, особенно после того, как пообещал мне "очень-очень" далекую дружбу и начал так старательно избегать малейших контактов со мной.

Что делать?"

Она посмотрела на время — половина пятого, скоро встанет третья группа и тут станет людно. Быстро собрав груды мятой бумаги с пола и стола, она рассовала их по карманам, криво усмехнувшись с того, что ее куртка теперь стала шелестеть практически так же, как куртка Стивена. Сложила вчетверо окончательный чистовой вариант, который написала поверх нот, отдельно сложила листок, на котором тайком распечатала в учительской оригинал Стивена, собранный из полосок. Собрала в стопку книги, которые ей еще вечером сунула Мари, уверяя, что только знание оригинальной истории поможет ей понять переживания героев сериала.

Пошла относить все лишнее в комнату, открыла дверь и замерла на пороге — Мари была не одна на кровати. Рядом спал Алекс, оба были полностью одеты и лежали поверх одеяла, парень обнимал Мари одной рукой, во второй продолжая держать какую-то книгу, как будто уснул с ней в руках. Они выглядели так умиротворенно, спокойно и надежно, так радостно…

"Господи, рыжая, как же я тебе завидую… Почему у меня так не получается? Почему все люди как люди, познакомились-влюбились-встречаются, а у меня вечно такой бардак в отношениях? Я что-то не так делаю? Эх… ладно, мне некогда рассуждать, у меня осталось очень мало времени."

Она тихонько положила вещи на свою кровать и вышла, осторожно закрыв дверь. Села на подоконник напротив, поджав ноги к груди, и крепко задумалась, по ходу перечитывая слова песни и обводя ручкой заглавные буквы, попыталась тихонько напеть ее так, как она себе представляла, получилось очень красиво. В ее воображении песня звучала ярко и насыщенно, не просто наигранная на рояле, а профессионально аранжированная талантливым и опытным специалистом, которого никто не торопит, красивая и плавная, замысловатая и естественная, как танец пылинок в луче света, в теплом воздухе, потревоженном взмахом ангельского крыла…

Она закрыла глаза, позволяя мягкой иллюзии поглотить ее сознание и утопить в этой песне до конца, как в живую увидела эти пылинки и этот свет, высокое стрельчатое окно в просторном зале старинного замка, светлом и радостном, с танцующими ангелами, счастливыми и невинными, как объятия двух любящих людей, уснувших за книжкой. Но они там не одни, на них смотрит с завистью и жаждой невозможного кое-кто не такой невинный, кое-кто, способный на страшные вещи ради своих желаний…

В голове играла песня, перед глазами кружились пылинки и разыгрывалась настоящая драма… Стефани так отчетливо это видела, что разрывалась между желанием остаться в этой иллюзорной реальности в качестве зрителя и скорее вскочить и записать все увиденное в мельчайших подробностях. Желание записать победило, она наощупь схватила чистый лист и стала быстро строчить, заполняя его мелким шрифтом, без всякой логики, но очень эмоционально. Ручка прыгала по бумаге, а перед глазами все еще стоял иллюзорный зал с ангелами и пылинками, со всем тем, что было с ними дальше.

Это был какой-то странный полусон, такой реальный, что она чувствовала все как наяву, но при этом понимала, что на самом деле сидит в пустом коридоре и с бешеной скоростью скребет ручкой по бумаге, и смогла вынырнуть из этого двойственного бреда только закончив последнюю строчку. Перечитала, удивляясь собственной красноречивости, улыбнулась.

"Клип, надо же. Можно будет приложить его к моей просьбе, вдруг кому-то понравится и к Стивену будет меньше претензий… вот только кому? Кто может помочь мне заставить Стива взять песню?"

Стефани вздохнула, вспомнив его разговор с Мелани, его хмурое выражение лица, непреклонный взгляд, холодный, как тысячелетние льды, непоколебимый, как молодые горы…

"Ключевое слово — заставить. Не уговорить, потому что все равно не получится, а именно заставить. Кто может его заставить? Кто-то, кто имеет на это право."

Она вспомнила раннее утро на пляже, в фургончике с гардеробом и гримеркой, где взбешенный Стивен в кожаных рукавах и цепях орал на все живое и грозился вообще отказаться от съемок… а потом ему позвонил режиссер и он сдался, немного повыделывался и сдался.

"Мне нужно перетащить на свою сторону режиссера. Кого? Мелани нельзя, после того, как она отчитала Стива как мальчика, чуть ли не прямым текстом угрожая угробить его карьеру, ей нельзя открывать всю подноготную этой истории с песнями, Стивен мне этого не простит.

А кого? Остаются только двое."

Она медленно подняла голову от колен и чуть-чуть улыбнулась. Она решила, кого.

"Сэма. Да, он сейчас никак к нам обоим не относится, но Тони я вообще не знаю толком, я никогда с ним не работала. А Сэм… пусть у нас с ним и были напряженные отношения, пусть мы плохо срабатывались, но одного у него не отнять — он умеет принимать решения, отличающиеся от первоначальной задумки, отступать от сценария просто потому, что он так решил и считает, что так будет лучше. Без страха, без оглядки на больших боссов, которых все так боятся, но с уверенностью и готовностью нести ответственность."

Стефани улыбнулась, вспоминая, как он приказал разбудить сценаристку, как охренела Бетти, когда Сэм отмел все ее возражения и решил переодеть Бренду для сцены с танцем.

"Сэм. Да, он меня спасет. Вот только мне придется разбудить его в пять утра, а он никогда так рано не встает, он вообще среди всех групп считается самым ленивым режиссером и предпочитает заработаться за полночь, но утром поспать лишний час. Представляю, что он мне скажет…"

Она обреченно зажмурилась и уткнулась в колени, позволив себе пострадать и поныть, жалея себя и пеняя на свою нелегкую судьбу. Десять секунд. А потом решительно выдохнула, собралась с силами и встала. Пошла в мужское крыло, к дальним комнатам, где еще ни разу не была, остановилась напротив самой последней двери и опять уселась на подоконник. Достала телефон, ужаснулась цифре на часах, и мысленно взмолившись великому всепрощающему миру об успехе, набрала Сэма.

Телефон звонил долго. Очень долго. Потом с той стороны двери раздался мрачный злой мат, закономерный вопрос, какой самоубийца звонит в такое время, и грохот чего-то тяжелого. Телефон пиликнул отменой вызова. Стефани вздохнула и мысленно извинившись, опять нажала на вызов.

В этот раз сбросили сразу же после второго гудка. Она встала и прижав уши, постучалась в дверь. Услышала, как с той стороны замерли, прикинувшись, что дома никого нет, тихо позвала:

— Сэм, это я, Стефани. Прости пожалуйста, но ты мне очень нужен.

Раздался тяжкий-претяжкий вздох и скрип кровати. Тяжелые шаги приблизились и дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы он смог посмотреть в ее бесстыжие глаза. Она собрала все свое актерское мастерство и изобразила на лице эквивалент сотни котиков из Шрека, после чего режиссер фыркнул от смеха и буркнул:

— Ладно, сейчас.

Закрыл дверь, ушел, вернулся в халате и вышел в коридор, оперся о дверь спиной, сложив руки на груди и глядя на нее как тигр на мышку — вроде и непорядок, что какая-то мелочь тут шастает, но гоняться за ней тоже смысла нет, потому как мяса в ней кот наплакал. Стефани опять прикинулась котом из Шрека и тихо проблеяла:

— Сэм, ты бы, это… оделся, наверное. Это долгий разговор.

Мужчина с тяжким вздохом, колыхнувшим весь коридор, смерил ее взглядом и тихо сказал:

— У тебя ровно полминуты, чтобы обрисовать мне суть вопроса и убедить, что я не зря вылез из-под одеяла. Время пошло.

— Завтра утром… ну, то есть, уже сегодня, в семь, через два часа, — она глубоко вдохнула, пытаясь перестать запинаться и взять себя в руки, — Эванс должен сдать песню для Эшли, иначе будет полный капец. А он ее, скорее всего, еще не написал. Но он написал одну песню раньше, а сейчас ее можно будет отдать как ту, которую он должен был написать, но он не захочет ее у меня взять и… придет ему полный капец тогда. Но если ты его заставишь, тогда не придет. Ты мне поможешь? — Она замолчала и с надеждой уставилась на мятую физиономию Сэма, на которой шла напряженная работа мысли. Он медленно смерил ее тяжелым взглядом, покачал головой и пробурчал:

— Черт знает что… я пойду оденусь.

За ним закрылась дверь, Стефани еле сдержала желание прыгать до потолка от радости и опять проверила время.

"Надо отдать Стиву песню как можно скорее, потому что он, конечно же, захочет ее подправить и что-нибудь переделать. Чем раньше, тем лучше… Сэм, ну поторопись"

Сэм вышел через пять минут, такой сонный и унылый, что ей опять стало стыдно. Смерил ее взглядом и буркнул:

— Не знаю как тебе, а мне срочно нужен кофе и бутерброд. А потом ты мне все еще раз расскажешь.

Стефани закивала с максимальной готовностью сварить ему хоть ведро кофе, режиссер в который раз усмехнулся и пошел в сторону столовой по кривоватой траектории закоченевшего зомби. Едва войдя в столовую, Стеф отодвинула ему стульчик, включила чайник и полезла в холодильник, разыскивая контейнер со стикером "для Стефани". Нашла и с гордостью поставила перед Сэмом, вручив ему вилку. Он следил за ее беготней со снисходительным весельем, потом усмехнулся и тихо, словно в пространство, риторически вопросил:

— Неужели сплетники не врут?

— Сплетники всегда врут, — отмахнулась Стеф, наливая режиссеру кофе и плюхаясь на стул напротив, — на то они и сплетники. А ты о чем?

— О тебе и об Эвансе, — чуть улыбнулся он, запуская вилку в салат и осторожно пробуя. Задумчиво пожевал, уважительно кивнул и опять набрал полную вилку. — Да, не зря ты вес набрала под Дэновым руководством, я бы тоже не отказался.

Стефани улыбнулась, отметив себе, что надо обязательно сказать Дэну, желательно в присутствии Бетти.

— Уже можно рассказывать про песню? — нетерпеливо подпрыгнула на стуле она. Сэм усмехнулся, дожевал и кивнул. Стефани собралась с мыслями и попыталась изложить ему историю этой песни, умолчав о слишком личных деталях, но при этом объяснив свое нежелание идти к Эвансу лично. Получилось что-то вроде "он подарил мне песню в благодарность за тот раз, когда я помогла ему с текстом, а теперь я хочу помочь ему, в благодарность за все хорошее, все милые-пушистые-невинные, все друг другу благодарны, никакой любви нет, но бука-Эванс слишком гордый, чтобы принимать такие подарки, даже в благодарность".

Сэм выслушал, ни разу не перебив, но корча такие недвусмысленные физиономии, что было ясно и понятно, что из ее сказки о симфонии взаимной благодарности он понял гораздо больше, чем она хотела сказать. С сожалением осмотрев пустой контейнер из-под салата, режиссер вздохнул и взялся за кофе, с равнодушным видом спросив:

— Ну, про песню и ваши интересные отношения я, допустим, понял. Но никак не могу въехать, почему ты не пошла со всей этой санта-барбарой к Мелани, это же по ее части?

— Потому что Мелани… — Стеф замялась, с намеком приподняла брови и прошептала: — Миссис Рейган.

— Угу, — задумчиво протянул Сэм, — а мистер Рейган, как известно каждой собаке на километр вокруг, на твоего Эванса крепко зол… м-да. А сама почему к нему не сходишь? У вас же, эм… довольно теплые отношения?

— Мы поссорились, — нехотя ответила Стеф, рассматривая пальцы. — И он не возьмет назад музыку, которую сам мне подарил, а текст и подавно не возьмет, он, — она помялась, вздохнула, — гордый слишком. И не хочет признавать то, что он сейчас не в лучшей форме для творческой деятельности, Мелани его вчера вдоль и поперек прополоскала, что он безответственный и самоуверенный лентяй, который ничего не пишет, и как она расстроена, что ее муж за него поручился. Предлагала ему взять больничный и найти другого композитора, а он отказался. И она сказала, что в семь утра он должен сдать готовую песню, а это… через два часа. — Она бросила на тяжко вздыхающего Сэма виноватый взгляд и добавила: — А Эванс вчера толком не спал, я не думаю, что он сейчас в состоянии написать шедевр.

— А ты в состоянии? — усмехнулся Сэм, она пожала плечами:

— Музыка Стивена, мой только текст. Если отдать ему это все прямо сейчас, то у него будет время что-то подправить и сдать песню Мелани вовремя.

— Ладно, я понял, — сочувственно улыбнулся режиссер, смерил хитрым взглядом ее руки, нервно теребящие исписанные листы, тяжко вздохнул и обреченно сказал: — Я понял, почему ты не спишь ночами, строча ему песни, понял, почему он не хочет их брать, почему ты не пошла к Мелани… я одного не могу понять — каким таким боком ко всей этой канители относится бедный старый Сэм де Гроув и какой ему от этого прок?

Стефани и так было стыдно, а после его слов она вообще чуть в медузу не превратилась, стремясь стать меньше и приплюснутей:

— Сэм, честно… я не знаю, кто еще может заставить его изменить мнение. Я просто вспомнила, как ты когда-то Бетти заставил меня переодеть, разбудил ради этого Лили и как круто тогда получилось. — Она чуть улыбнулась ему и пожала плечами. — А прок… я тут еще кое-что написала, если тебе понравится, — она перебрала листы и вытащила свой импровизированный сценарий, — не знаю, я, может, что-то неправильно написала, я этого никогда не делала… но по-моему, очень красиво и очень подходит к этой песне. Это клип, я просто сидела и подумала, что было бы очень круто… — Она окончательно смутилась и растерялась, Сэм молча протянул руку и взял листок из ее дрожащих пальцев, пробежал глазами, почесал затылок, положил на стол и очень внимательно посмотрел на Стефани:

— А саму песню я могу услышать? У тебя есть запись?

— Запись… — Стефани нахмурилась, — нет, я не подумала. Да ее можно сделать, давай прямо сейчас пойдем в музыкальный класс, я тебе сыграю и спою, сразу и запишем?

— Пойдем, — Сэм допил кофе и встал, Стефани понеслась следом, даже не убрав со стола.

Идти по темным коридорам спящей школы рядом с Сэмом было диковато и немного страшно, она привыкла носиться здесь либо сама, либо с Эвансом, поэтому шагающий рядом режиссер, который для нее всегда причислялся к серьезному и ответственному дневному миру, в котором все только работают и прикидываются по поводу и без, немного выводил из равновесия.

Они вошли в музыкальный класс, Стеф включила свет, вдохнула неповторимый запах рояля, странную смесь лакированного дерева, меди, пыли и чего-то старинного, вызывающего невольное уважение. Нерешительно подошла и опустилась на банкетку, поменяла высоту, открыла крышку.

"Когда я сидела здесь в последний раз, Стивен хмуро и грубо попросил меня не издеваться над инструментом… блин, зачем я это вспомнила?"

Она поставила перед собой все три листа с написанным поверх текстом, выдохнула, разминая руки, опустила их на клавиши, осторожно пробуя звук и привыкая к нему. Скосила глаза на Сэма, сидящего рядом на стульчике и с ожиданием смотрящего на нее, глубоко вдохнула, собираясь с силами…

Пробежала пальцами по клавишам, наигрывая вступление, и с ужасом поняла, что ее опасения по поводу неидеального звука совершенно наивны. Звук был неидеальным два года назад, когда она защищала свой музыкальный диплом, а на данный момент звук просто ужасен, потому как с тех пор она за пианино не садилась, безумно довольная тем, что музыкальная школа закончилась и больше никто не требует делать по ней уроки. А музыка не прощает такого пренебрежения, технику надо постоянно оттачивать, Стивен не зря играет каждый день, если бы он этого не делал, его техника не была бы так небрежно-безукоризненна.

Она пораженно выдохнула, с ужасом рассматривая свои пальцы, настолько деревянные и корявые, как будто она только что два часа таскала в обеих руках огромные сумки.

"Господи, какой позор… если Стив это услышит, я со стыда сгорю."

— Что случилось? — подал голос Сэм, Стефани сжала пальцы, чуть не плача и изо всех сил пытаясь взять себя в руки, тихо ответила:

— Я очень давно не играла, так что моя техника сейчас ниже плинтуса.

— Да какая разница, ноты-то есть, — отмахнулся Сэм. — Играй как-нибудь, Эванс все равно будет сам потом записывать. Ты, главное, спой как надо и запиши.

— Да, — она кивнула, пытаясь деятельностью успокоить колотящееся от стыда и обиды на собственную лень сердце, вытащила телефон, включила диктофон, положила на крышку рояля. Медленно выдохнула и опять мягко опустила пальцы на клавиши. Звук лучше не стал, так что Стеф просто попыталась играть потише и не циклиться на этом. Перед началом куплета она на миг замолчала и тихо запела:

Скажи, мой друг,

мы так любили

Встречать рассвет

на крыше мира

Сейчас в последний раз,

мой милый,

Солнце взойдет

для нас.

Голос, в отличие от пальцев, слушался идеально, чему она была безмерно рада и с удовольствием демонстрировала всю его силу.

В последний раз

скажи,

Что сможешь все забыть,

Что сможешь отпустить,

Скажи.

В последний раз

смотри

В глаза, в которых ты

Без страха жжешь мосты,

Смотри.

Тут она, к собственному позору, умудрилась потерять строку и замолчала. Тихо шепнула: "Прости, одну секунду", то ли Сэму, то ли Стивену, если он все-таки соизволит это послушать. Попыталась отогнать опять накатившее желание убиться самостоятельно до того, как ее смерти возжелает автор музыки, которую она осквернила, и опять запела.

В последний раз, о боже мой,

Я не сумею стать чужой,

Я так хотела быть с тобой.

Постой.

Молитвы тают

в небесах,

Не тает лед в твоих глазах,

Но если бог отвернулся,

то может,

Дьявол поможет?

Она видела краем глаза, что Сэм на нее не смотрит, а внимательно вчитывается в ту страничку со сценарием, которую до сих пор держал в руках. Проблеск надежды добавил ее голосу немного уверенности.

Прости, мой друг,

я так решила.

Горит закат

над крышей мира,

И я одна стою,

мой милый,

Вот-вот взойдет

луна.

И я ее

спрошу,

Кому молиться мне,

Чтобы вернуть скорей

тот день.

Короткий проигрыш она изо всех попыталась не испоганить, он ей очень нравился… в том виде, в котором она его себе представляла.

"А ты мне ничего из этого так ни разу и не сыграл, дружище…"

У бездны на

краю,

Без страха вниз смотрю,

И дьявола молю,

Люблю.

Теперь, мой друг, скажи мне, как

Мне спрятать боль в своих глазах,

Суметь держать себя в руках,

Свой страх.

Молитвы тают

в глубине,

А ты не помнишь обо мне,

И если все отвернулись,

то может…

Еще одна пауза, в течение которой Стеф пыталась взять себя в руки, чтобы спеть импровизацию как надо.

У бездны на краю, на краю,

на краю, на краю…

Если все отвернулись, то может…

Завершающий красивый перебор она играть не стала, прекрасно понимая, что как надо не получится, а как зря не хочется. Потянулась к телефону и выключила запись, закрыла клавиши крышкой — ей казалось, что рояль ее сейчас покусает за такое надругательство. Осторожно подняла глаза на Сэма, он всматривался в листок со сценарием с таким выражением, которое она частенько видела у Стивена и про себя называла "не здесь".

Судя по потустороннему блеску в глазах, режиссер уже "видел", именно так, как они любят это говорить, с огромным смыслом. Стефани не решилась прерывать вопросами вдохновение опытного демиурга, крепко вцепившегося в перспективную идею, поэтому просто тихо сидела и ждала, когда он обратит на нее внимание. Через пару минут Сэм с сожалением оторвал взгляд от бумажки, посмотрел на Стеф, она увидела, как в его глазах понемногу отдаляются и гаснут искорки неслучившегося, он встряхнулся и протянул ей свой телефон, кивнул на телефон в руках Стеф:

— Скинь, назови только по-нормальному, чтобы я не искал.

— Хорошо, — она взяла его телефон и стала рыться в настройках, включила передачу файла, в очередной раз заливаясь краской от одной мысли, что Эванс услышит эту симфонию деревянных пальцев. Заметила, что Сэм как-то странно на нее смотрит, и вопросительно подняла на него глаза:

— Что скажешь?

— Что скажу… — он почесал затылок, окидывая ее взглядом с ног до головы и тяжко вздыхая, — скажу, что хреновый из меня режиссер. — Стеф возмущенно распахнула глаза, но рот открыть не успела, Сэм продолжил: — Да, я это с прискорбием признаю. Потому что я каким-то образом умудрился проморгать такой талант и взять тебя на роль Бренды, которая тебе совершенно не подходит. — Он заметил, как она смущенно улыбнулась, и улыбнулся в ответ: — Да, я фатально ошибся. Бренда вообще не персонаж, она так, декорация, фон, на котором разыгрываются страсти между главными героями. Я еще когда в первый раз сценарий читал, сразу отметил, что единственная сцена с Брендой, стоящая внимания, это тот момент, где она танцует в пустом зале. Это единственные кадры, которые я себе представлял отчетливо и которые мне хотелось поставить красиво и сильно, а все остальное было так… — он отмахнулся, чуть виновато посмотрел на нее и вздохнул: — Поэтому я и выбрал тебя на кастинге, я видел тебя в этой роли именно в этой сцене, а об остальных даже не беспокоился. И вот что из этого вышло…

— Что? — спросила Стеф, просто чтобы подбросить реплику. Эти рассуждения ее нервировали, она могла думать сейчас только о неумолимом времени, которое бежит сквозь пальцы, пока они тут болтают о делах минувших. Ей казалось, что Сэм на свои рассуждения трынькает время, которое могло бы так помочь Стивену.

"Мы тут философию разводим над почти готовой песней, а он там сидит один и портит бумагу, слыша в ушах безжалостное "тик-так" и противный голос Мелани, с удовлетворением провозглашающий: "А я ведь говорила"… убила бы суку."

— Стефани, ты, наверное, не до конца понимаешь, что сейчас происходит с сериалом, — усмехнулся Сэм. — Вы с Эвансом всколыхнули общественность своими песнями и фотографиями, набрали популярности когда вышел клип, а после пересмотра сценария вообще катастрофически забили главных героев. Пиар-отдел трудится практически исключительно на вас двоих, Крис стремительно теряет популярность, у Эшли жесточайшая депрессия, ей наняли психотерапевта.

— Что? — наконец очнулась Стеф, поднимая глаза, — для Эшли? Психотерапевта?

— О, да, — невесело фыркнул режиссер. — Она отказывалась сниматься несколько раз, неужели ты не слышала?

— Да я как-то, — пожала плечами Стеф, — не привыкла собирать сплетни, если честно…

"А может быть, Эванс был прав и я просто плюю на весь мир, циклясь на себе и ничего вокруг в упор не замечая. Я эгоцентричная дура, о да."

Она вспомнила о Стивене и в который раз посмотрела время:

— Ну так что ты решил по поводу песни?

— Я схожу к нему, — решительно кивнул Сэм, — и сделаю все возможное, чтобы он взял твою песню и чтобы ему не пришлось краснеть перед Мелани через два часа.

"…через полтора. Поторопись, ради всего святого"

— И раз уж ты так предусмотрительно подумала о том, чем можно меня соблазнить, чтобы сподвигнуть на столь ранний подъем, — он хитро посмотрел на лист в руках, — то я, так уж и быть, возьмусь за реализацию твоего проекта.

— Твоего проекта, — подняла ладони Стеф, — это моя благодарность и мой подарок, так что если тебе действительно так понравилось, можешь везде ставить свое имя.

— За кого ты меня принимаешь? — обиженно нахмурился Сэм. — Твое авторство, естественно, будет везде указано, я буду просто делать свою работу, чужие лавры сценариста и автора идеи мне не нужны. — Он хмуро смотрел на Стеф, пока не увидел на ее лице полное раскаяние, улыбнулся чуть свободнее: — Я, если честно, сам подумывал о чем-то похожем, что сможет поднять настроение Эшли и вернуть им с Льюисом зрительские симпатии и внимание. Клип на новую песню будет отличным выходом из ситуации, я уже даже решил, где буду снимать, есть тут неподалеку один живописный кусок истории… — он опять всмотрелся в несуществующее где-то за спиной Стеф, через секунду встряхнулся, возвращаясь в реальность, и посерьезнел: — Только надо поменять их местами.

— Кого? — напряглась Стефани, в очередной раз с трудом сдерживая желание приплясывать на месте от нетерпения.

— Парней, — вздохнул Сэм. — Ты, как я понял, видела в главных ролях Льюиса и Эванса, это правильно, но их надо поменять местами.

— Почему? — возмутилась Стефани, впервые за все утро отвлекаясь от тикающих внутри часов. — Они отлично справятся.

— Возможно, — двинул плечами режиссер, — но тут есть два момента. Первый, это то, что Эванс на эту роль не подойдет, просто потому, что типаж не тот. У него уже сложилась определенная репутация, все с удовольствием готовы видеть его в роли плохого мальчика…

— Так зачем продолжать его ограничивать? — возмутилась Стефани, вспоминая их разговор об этом самом, — если он будет продолжать играть только всяких уродов, этот образ прилипнет к нему навсегда. Зачем обрекать его на такие узкие рамки, он еще молодой и он очень талантливый актер…

— Я знаю, знаю, — перебил ее возмущенную тираду Сэм, улыбаясь с таким морем понимания, что ей опять стало стыдно, — он талантливый, безусловно. Вредный, капризный, но талантливый, у него этого не отнять. Но проблема в том, что для такой роли нужно обладать определенным типом лица, телосложением, особой аурой, — Сэм задумчиво повел рукой в воздухе и вздохнул, — а он не такой, сам по себе не такой, он хмурый, темный, весь какой-то колючий и угловатый. Он тщательно скрывает свое прошлое, но знаешь, — Сэм хитро улыбнулся и посмотрел на Стеф с каким-то странным выражением доверия, — когда я пытаюсь представить его в каком-нибудь новом фильме, то мне все время хочется измазать его грязью с кровью и сунуть в руки меч, а лучше дробовик. — Он задумался, поморщился: — Нет, дробовик для него грубо, лучше снайперскую винтовку… и не меч, а катану, в самый раз. — Он посмотрел на Стефани, пытающуюся скрыть улыбку, развел руками: — Да, вот так. Но даже если так случится, что его каким-то чудом или шантажом удастся уговорить напялить светлый парик и делать сладенькую мордочку, он все равно не согласится на эту роль.

— Почему? — поникла Стеф, Сэм ткнул пальцем в сценарий:

— Из-за обнаженки. Он принципиально не раздевается в кадре, никогда.

— Да ладно, там всего лишь спина… — понурилась Стеф, Сэм замотал головой:

— Не важно. Ты видела его клипы? Он везде закутанный с ног до головы, и во всех контрактах особым пунктом пишет, чтобы костюмы закрывали все. По этому поводу столько сказок уже сочинили, — Сэм фыркнул и покачал головой, дивясь человеческой фантазии, — и что у него тело в страшных шрамах, и что он весь в татуировках, и что он просто в детстве чем-то переболел и теперь очень тощий и страшный и поэтому стесняется… — Режиссер махнул рукой, как от мух, отмахиваясь от этого абсурда. — Короче, он не станет, без вариантов.

— Странно, — вздохнула Стефани, на миг вспоминая его выходящим из душа в одном полотенце. — Нет, тут причина другая, это все бред. Нет на нем ни шрамов, ни татуировок, и фигура у него просто шикарная… Он говорил когда-то, что не хочет сниматься полуголым из-за того, что "не хочет уподобляться сладким попсовым мальчикам с химическими мышцами, которые своей яркостью пытаются приправить безвкусную песню", но почему-то мне кажется, что это тоже не главная причина.

Сэм молчал и она удивленно подняла на него глаза, а через секунду, увидев его откровенно насмешливый взгляд, поняла, как капитально спалилась, с уверенностью утверждая, что на теле Стивена нет шрамов и тату. Но секунду подумав, решила что оправдываться бессмысленно, и махнула рукой:

— Ладно, если считаешь нужным, меняй, тебе виднее.

— Ты скинула? — кивнул на телефон Сэм, Стефани протянула ему трубку:

— Да. Называется "В последний раз".

— Это не нам с тобой решать, как называется, — хохотнул Сэм, поднимаясь, — Эванс поназывал вон, а потом оказалось… ой, ладно. Пойду, а ты иди поспи хоть пару часиков, на труп похожа.

— Нет у меня пары часиков, — криво усмехнулась Стефани, — я же у Мелани сейчас, она маньячит ранними подъемами.

— А, точно, я забыл.

Они вышли из зала, потушили свет и Стефани заметила, что за окном уже светло. Спустились на первый этаж, Сэм развернулся к выходу, а Стеф — к столовой, помня, что они убежали, оставив бардак на столе.

— Ну ладно, — Сэм обернулся уже почти уходя, как-то неловко потрепал ее по плечу и улыбнулся: — Я постараюсь все оформить в лучшем виде. А ты… ты молодец, Стефани. Если еще что-нибудь напишешь или если возникнут вопросы, обращайся, — он с улыбкой подмигнул, и шутливо изобразил предостерегающе поднятый палец: — Но не раньше восьми утра.

— Как скажешь, — рассмеялась Стеф, — спасибо.

Режиссер кивнул и ушел, Стефани пошла в еще пустую столовую и быстренько убрала со стола. Села за любимый столик Стивена и уложила голову на руки, только сейчас поняв, насколько она устала и как сильно хочет спать.

"Господи, Стивен, не будь упертым дураком хотя бы в этот раз и просто возьми песню, я тебя прошу…"

Она представила, как он слушает ее корявое исполнение, опять стало дико стыдно за то, что забросила занятия музыкой. Поскорее настроилась на Сэма, пытаясь отвлечься и справиться со сном.

Сэм шел по тропинке, тихо бормоча под нос — репетирует убедительную речь. Стефани поначалу стало смешно, но потом она решила на будущее запомнить пару особенно удачных предложений, на всякий случай. У двери трейлера режиссер медленно выдохнул, одернул свитер и решительно постучал. Раздались неуверенные шаги, дверь приоткрылась на ладонь, Стивен выглянул в щель и тихо фыркнул:

— Нифига себе, какие люди. Что-то случилось?

— Случилось, — усмехнулся Сэм, — открывай, угощай меня кофе и веди себя прилично.

— С чего это? — подозрительно усмехнулся Стив, Сэм сунул руки в карманы и качнулся с пятки на носок:

— С того, что я пришел спасать твою неблагодарную шкуру.

— Ух ты блин, как круто-то, — с ухмылкой открыл дверь Стивен. — Ну давай, заходи, — он отступил вглубь комнаты, давая возможность себя рассмотреть. Сэм вошел и окинул его взглядом, как будто специально для Стефани.

"Друг мой, как же мне это знакомо… встрепанные волосы, кое-как собранные в кривой хвост, мятая физиономия, на которой написано: "Полцарства за пять часов сна", руки в карандашном графите, дающие представление о том, сколько исписанных листов ты сегодня безжалостно смял и бросил.

И футболка, та самая, с подписью и кофейным пятном. А говорил, что постирал, ха-ха, "я тебе никогда не вру", как же"

Сэм вошел на кухню и осмотрел живописный творческий бардак — стол, заваленный мятой бумагой и шоколадными обертками, горы карандашной стружки на полу, на столе и в волосах Стивена, батарея чашек, куча тарелок и контейнеров, разросшаяся далеко за пределы раковины.

Эванс чуть отодвинул стол и с царственной небрежностью смахнул с дивана на пол стружки и бумажки, указал Сэму на освободившееся место:

— Присаживайся, я сейчас кофе поставлю, — режиссер сел, Стив окинул кухню таким взглядом, как будто сам только что сюда пришел, тихо добавил: — И чашки помою.

— Трудишься в поте лица? — усмехнулся режиссер, — небось уже и второй альбом написал с нуля?

— Почти, — без тени шутки ответил Стивен, выбирая чашки, — хотя сейчас, конечно, это немного не то, что нужно.

— Угу, я в курсе, — фыркнул Сэм и потянулся к одному из лежащих на столе исписанных листов, но застыл, не дотянувшись буквально пару сантиметров, потому что Эванс медленно обернулся и очень тихо, но потрясающе внушительно прошипел:

— Не советую.

Сэм мгновенно убрал руку и сделал вид, что ничего не произошло.

"А я от его ледяного тона полдня отходила."

— Так что ты пришел мне рассказать? — скучающим тоном поинтересовался Стивен, отодвигая черновики и ставя перед Сэмом чашку кофе. Налил себе, сел напротив, отпил глоток с таким страдальческим видом, как будто этот вкус уже вызывает у него тошноту.

"Я тоже возненавидела кофе где-то к трем часам ночи."

— Это которая у тебя уже чашка за сегодня? — с усмешкой поинтересовался Сэм, Стивен бросил на него короткий, но емкий взгляд, заставивший режиссера тихо фыркнуть и вздохнуть: — Ладно, я понял, не отвечай. Расскажи лучше, как продвигается написание супер-хита для моей Эшли?

Стивен медленно прикрыл глаза, на лице мелькнула гримаса ненависти и раздражения, быстро сменившись угрюмым выражением "как же вы все меня задрали". Сэм просмотрел весь этот процесс и тихо рассмеялся:

— Ладно, не буду мучить тебя, ты и так замученный, — полез в карман и положил на стол телефон, указав на него ладонью с гордостью мастера, презентующего шедевр: — У тебя есть песня для Эшли, ее нужно немного доработать в плане музыки, но она достаточно хороша, чтобы ткнуть ее под нос Рейганам через… — он включил экран и посмотрел на время, — час с небольшим.

Эванс напрягся и его голос сразу стал прохладным и отстраненным:

— И откуда взялась эта песня?

— Ты написал, — улыбнулся Сэм, — музыку. А текст тебе любезно подарила одна наша общая знакомая, которая тебя уже один раз выручала по этому поводу.

— Стефани? — недоверчиво нахмурился он, — а откуда она узнала?

— Тебя это правда сейчас волнует? — фыркнул Сэм. — Эй, парень, тебе надо успеть довести песню до ума, у тебя на это, — он опять заглянул в экран, — не так много времени. Или у тебя есть, что скормить Мелани, чтобы унять ее ярость?

— Есть, — гордо выпрямился Стив, — у меня много чего есть.

— Знаешь, — хитро усмехнулся Сэм, копаясь в меню телефона, — давай мы с тобой об этом всем поговорим, все обсудим, неспеша и по порядку. А эта штука пока полежит здесь, чтобы я не дергался каждый раз.

Он включил таймер с обратным отсчетом до семи часов, запустил, на экране с бешеной скоростью замелькали миллисекунды, весомо закапали секунды, угрожающе сменилась цифра минуты. Стивен как завороженный смотрел на экран, Сэм смерил его взглядом и удовлетворенно заключил:

— А теперь пообщаемся. В моем кармане лежат три нотных листа, исписанных твоим почерком, еще три листа, исписанных поверх нот ее почерком, а в телефоне есть запись того, как Стефани поет эту песню, сделанная буквально десять минут назад. — Сэм помолчал, с артистичной мечтательностью запрокинул голову и протянул: — Она так поет, Эванс, сдуреть можно, я не ожидал… Она конечно пела на кастинге, но тогда мне почему-то не показалось, что она — что-то настолько особенное. А сейчас, черт, я смотрю на нее и понимаю, каким был лопухом, что взял ее на такую жалкую роль. Она должна сиять, Бренда для нее — слишком слабо и блекло…

— Давай сюда, — хмуро сказал Стивен, отрываясь наконец от таймера.

— Что, прости? — прикинулся глуховатым Сэм.

— Ноты, текст и музыку, — напряженно пояснил Стив, — те, о которых ты говоришь.

— Ты согласен взять песню? — удивленно выпрямился Сэм, — не ожидал…

— Я не согласен взять, я просто хочу посмотреть, — нервно ответил парень, опять бросая взгляд на таймер.

— Э, нет, дружище, — поднял ладонь режиссер, — так дело не пойдет. Стефани меня очень просила, чтобы если ты на данный момент уже успел написать песню для Эшли, то я ничего тебе не давал. Она стесняется, сам подумай, у нее было на это не так много времени, плюс на рояле она не играла уже очень давно, постоянно смущалась и запиналась…

— Сэм, — хмуро перебил его Стивен. — Дай сюда песню.

— Ты написал свою или нет? — непреклонно спросил Сэм.

— Нет, — нервно рыкнул Стив. — Я написал кучу всего, но не смог осилить сопливую фигню для этой блондинистой шпионки, которую ты зачем-то взял на роль романтичной ранимой неженки. — Стивен в который раз бросил взгляд на экран, на котором сменилась цифра, опять хмуро посмотрел на Сэма: — Неужели ты не видел, что она вообще не подходит? В ней ни капли романтики днем с огнем не сыщешь.

— Ты, может, и не сыщешь, — мягко улыбнулся Сэм, — а твоя девушка очень точно ухватила настроение этой героини и всю их ситуацию. На, — он достал из кармана сложенные листы и протянул Стивену, тот взял, быстро пробежал глазами ноты, усмехнулся и дернул бровью со смесью восхищения и злости:

— Надо же, все-таки собрала. — Взял следующий листок и мигом помрачнел, отвел глаза и опять уставился на таймер, тихо буркнув: — И вообще-то, сплетни врут, она не моя девушка.

— Это твоя проблема, — развел руками Сэм. — Врут или не врут, но она опять спасла твой контракт, я бы на твоем месте ей ноги целовал, — он взял телефон и сделал вид, что не заметил, как после этих слов горько усмехнулся Стив, потер лицо, потянулся за своим телефоном.

— Сбрасывай.

"Вот дальше мне лучше не смотреть. А то как только он услышит, что я сделала с его музыкой… эх, ладно, взял, и слава Сэму."

Она открыла глаза в столовой и с удивлением увидела вокруг толпу народа. Напротив нее сидела Дэл, изящно копаясь вилочкой в салате, усмехнулась:

— Доброе утро всем, кто только что к нам присоединился. Я когда только вошла, думала, опять Эванс полуночничает, а это ты. Издалека даже спутать можно, — она опять смерила Стеф ядовитым сочувствующим взглядом и притворно вздохнула: — Ты прямо как преданная фанатка — и оделась как он, и на его месте ждала, а он не пришел. Вот гаденыш, да?

— Даже не знаю, — с такой же гадкой улыбочкой вздохнула Стеф, — мы с ним не договаривались о встрече, так что вполне возможно, что он этой ночью вызвонил какую-нибудь шлюху и отодрал в танцевальном классе. — Дэл перестала улыбаться, Стеф оскалилась еще зубастее: — Да, с ним бывает. Каждый раз новая, как ему это удается? А они липнут и липнут, такие наивные… Ладно, мне пора. Приятного аппетита, смотри не обляпайся, — красотка тут же уронила салат с вилки себе на колени, Стефани сочувственно вздохнула и поднялась.

"Такая мелочь, а так приятно… Плохой я человек, нет во мне смирения и всепрощения."

Улыбка на ее лице уже вышла за все рамки приличий, но Стеф это мало волновало, она шла по коридору почти вприпрыжку.

"Он взял песню. И какой бы корявой она ни была, он доведет ее до ума и она спасет его контракт и чувство собственного достоинства. И Мелани возьмет свои наглые слова обратно, и ее муж прикусит язык.

И Мой Ночной Музыкант будет играть мою песню. Нашу песню."

Она открыла дверь в комнату с улыбкой, увидела спящую Мари и Алекса, улыбнулась еще шире. Сняла куртку и тихо легла на кровать, прямо поверх груды бумаг и сценариев.

А через минуту у Мари зазвонил будильник.

Мелани пришла на площадку с опозданием, злая и откровенно ищущая взглядом, на кого бы сорваться. Нашла Стефани, смерила с ног до головы и тихо скомандовала:

— Росс, до обеда свободна.

— Как? — офигела Стефани, — а?..

— Бэ, — перекривила ее Мелани, — Эванс занят, у тебя сцены только с ним. Так что до обеда можешь быть свободна.

"О мой бог, тысяча одеял и святая кроватка"

Стеф с неописуемо довольным видом подмигнула удивленной Мари и пошла в комнату спать. Будильник зазвонил практически сразу же после того, как она закрыла глаза. Посмотрев на часы, Стефани убедилась, что уже действительно обед, и с трудом поднялась, сходила в ванную и побежала в столовку.

И замерла на пороге, увидев за одним столиком с Мари и Алексом знакомую спину.

"Неужели…"

Мари заметила ее и радостно помахала, подзывая и указывая на ее поднос, уже заботливо принесенный. Стефани медленно выдохнула, стараясь не показывать, как запрыгало в груди сердце и еще минимум десяток других органов, внутри была такая дискотека, что хотелось заорать своему телу: "А ну успокоились все", но внутренняя анархия от этого только разыгралась еще круче.

"О мой бог, он слышал эту убогую запись… убейте меня скорее, если я умру, не дойдя до стола, то мне не придется смотреть ему в глаза."

Путь от двери до стола показался слишком коротким, она была бы не прочь пройтись еще минут десять. Лицо пылало, она это чувствовала, от ее щек можно было прикуривать, она боялась представить, как они выглядят.

"Дыши, подруга, дыши… вдох-выдох."

Подойдя к свободному стулу рядом со Стивеном, Стеф очень осторожно выдвинула его, пониже опуская голову и ни на кого не глядя, села, но приборы не взяла, а просто сцепила пальцы и положила руки на стол перед собой. Мари озадаченно переводила взгляд с нее на Эванса, Алекс делал вид, что его здесь нет, а Стив очень, очень спокойно и тихо позвал:

— Стефани… посмотри на меня.

Она крепко зажмурилась, опуская голову еще ниже и замотала головой:

— Может, не надо?

— Надо, — не предвещающим ничего хорошего тоном ответил Стив. — Смелее, друг мой, я хочу посмотреть в глаза человека, который сумел извлечь из рояля такие звуки.

Стефани закрыла лицо руками и издала звук, похожий на всхлип мышки, которой кот дал последнее слово. Внезапно влезла Мари, которая ничего не понимала, но задницей чувствовала несправедливость, и стремилась вставить свои пять копеек:

— Стив, ты офигел? Она всю ночь просидела над твоей песней, даже на ужин не пошла, а ты вместо того, чтобы сказать спасибо, еще сидишь критикуешь. Что тебе не нравится? Мне Лили говорила, что Мелани от песни прибалдела и ей самой очень понравилось.

— Дело не в этом, — хмуро и холодно ответил Стивен. — Во-первых, я ее об этом не просил, я бы справился и сам.

— Да конечно, — опять вякнула Мари, но Стефани подняла голову и виновато посмотрела на подружку, одними губами попросив: "Не надо". Рыжая хмуро вздохнула и уперто сложила руки на груди, но замолчала. Стив продолжил:

— Я не просил тебя лезть в мои дела, Стеф. И еще я тебя просил о том, чтобы ты перестала кое-что делать, но ты не перестала, что тоже крайне досадно. — Стефани вздохнула и промолчала, все еще не глядя на него. Стивен помолчал секунду и нервно рыкнул: — Может, ты на меня все-таки посмотришь?

— Хватит орать, — возмутилась Мари. — Она тебя спасла, а ты еще недоволен. Что она тебе плохого сделала?

— Что она сделала? — ядовито прошипел Эванс, и Стеф почувствовала на затылке его тяжелый взгляд, от которого хотелось залезть под стол. — Она взяла одну мою песню, может, не самую лучшую в мире, но красивую и лично мне дорогую как память… и превратила эту песню черт знает во что, — Стефани вздрогнула, он продолжил: — Это такая месть, что ли? Или настолько тонкий сарказм, а? Ты другую песню изуродовать не могла?

— Я собрала только одну, — тихо вздохнула Стеф, — у меня не было выбора. Что тебе не нравится?

— Я писал ее… — нервно рыкнул Стивен, потом запнулся, как будто чуть было не сболтнул лишнего, и гораздо тише продолжил, — …не для этого. Эта музыка была написана не для идиотского сериала, не для этого текста, и не для соломенного голоса Эшли.

Стефани почувствовала, как внутри волной поднимается злость и обида, затапливая хлипкое смущение, чувство вины и желание спрятаться.

— Эту музыку, — тихо и холодно сказала она, наконец поднимая глаза и упираясь избитым, но не сломленным взглядом в лицо Стивена, — ты мне сначала подарил и предложил делать с ней все, что моей душе угодно, а потом убил и похоронил с почестями, если ты не помнишь.

— А ты подняла ее из могилы и склепала гребаного франкенштейна, — с сарказмом фыркнул Стивен, Стеф кивнула:

— Да, друг мой. И если этот франкенштейн, по велению моей души, спас твой контракт, то эта музыка выполнила свое предназначение.

Стивен молча смотрел ей в глаза, хмуро и прямо, часто дыша и чуть качая головой, как будто не мог поверить, что она действительно говорит то, что говорит. Наконец отвел глаза, глубоко вдохнул и опять злобно посмотрел ей в глаза, медленно и весомо произнося:

— Никогда больше не прикасайся к роялю, тебе это противопоказано, я запрещаю тебе коверкать мою музыку своим исполнением. Никогда, ни за что, ты играешь еще хуже, чем Льюис поет, это невыносимо. И дело даже не в технике, ты вообще не чувствуешь музыку, ты играешь, как… как программа, — Он в негодовании сжал кулаки, приподнял плечи, — реально, как бездушная железка, в которую загрузили ноты и нажали на "плэй".

Стефани сидела как замороженная, казалось, если от нее сейчас кто-то отломает кусок, она не почувствует. Было так холодно, как будто она заблудилась на полюсе, в мире ветра и льда, где даже слово "тепло" теряет смысл.

— И вообще, — нервно добавил Стив, — мы, помнится, решили, что у нас будет очень далекая дружба, а она не предполагает такое наглое вмешательство в чужую жизнь.

— Это ты решил, — тихо и медленно произнесла Стеф, глядя в пространство. Внутри завывал ветер, язык и губы слушались очень слабо, — я ничего подобного не решала.

— Моего решения достаточно, — огрызнулся Стивен, поднимаясь. — Не лезь ко мне, это каждый раз плохо кончается для нас обоих.

Она продолжала смотреть в стол, слушая его шаги, стремительно пересекающие столовую, грохот двери.

"А раньше ты никогда не позволял себе хлопать дверью."

— Стеф? — Мари мягко погладила ее по руке, но Стефани этого почти не почувствовала. — Ну Стеф, ну забей на него, он дурак…

Стефани неимоверным усилием воли закрыла свою Арктику в душе и попыталась выпрямиться и проморгаться. Вздохнула, чувствуя, как внутри хрустят ледяными осколками смерзшиеся в монолит легкие, медленно подняла глаза:

— Слушай, — голос был слабый и убитый, она прокашлялась и как можно увереннее продолжила: — Ты не знаешь, много у нас еще сцен?

— Нет, не очень, — заверила ее Мари, продолжая теребить ее руку, — мы обгоняем план. А что?

— Хочу взять выходной на завтра, все равно пятница.

— Хочешь, я спрошу у Мелани? — с готовностью предложила Мари, Стеф кивнула и она тут же вскочила, не доев обед, и смылась. Стефани продолжила сидеть неподвижно, кожей чувствуя, как неуютно себя ощущает рядом с ней Алекс. Стефани даже почти улыбнулась — этому милашке вечно стыдно за весь мужской род, как будто он их полномочный представитель за этим столом. Она медленно подняла взгляд и он свой тут же отвел, помялся и осторожно посмотрел на нее, краснея и пытаясь что-то сказать.

Стефани понимающе улыбнулась и слабо отмахнулась, прошептав:

— Не парься, все нормально.

— Я не слепой, — тихо и грустно усмехнулся он, опять предпринял попытку оправдать свой лагерь: — Он просто, понимаешь…

— Понимаю, — с сарказмом шепнула Стеф, — я знаю его не первый день, он просто, как обычно, "был очень злой", за что ему минимум через час, максимум завтра станет очень стыдно и он будет извиняться.

— Эванс? — фыркнул Алекс, — Эванс никогда не извиняется, ни перед кем. Это его фирменный стиль — гениальное культурное хамло. Он может вести себя безукоризненно с точки зрения этикета и при этом фактически ставить человека в такое положение, что его убить хочется. Но даже если его поймают на чем-то и заставят извиниться, то он делает это так презрительно и высокомерно, что лучше бы молчал.

Стефани мигом вспомнила его "извините", брошенное наглому фотографу в коридоре студии после съемок клипа, улыбнулась.

— Да, я видела, как он это делает.

"И как он извиняется по-нормальному я тоже видела, не раз. Ерунда это, что он никогда не извиняется, ты плохо его знаешь, Алекс."

Спустя еще несколько минут неуютной тишины, в течение которых Алекс напряженно пытался придумать еще какое-нибудь оправдание поведению Эванса, а Стеф просто сидела молча и мысленно убеждала себя поесть, потому как Дэн старался и некрасиво будет даже не попробовать, в столовую влетела Мари, плюхнулась на стул и провозгласила:

— Я ее спросила, она сначала согласилась, но потом сказала, что ты ей еще для чего-то нужна, а потом уже она тебя отпустит домой. А пока ты можешь поесть и идти с нами на площадку, а на грим не идти.

— Странно, — нахмурилась Стеф, — почему не идти на грим, если я нужна? — Все синхронно пожали плечами, она опять уставилась в тарелку, осторожно потыкала отбивную зубчиками вилки, вздохнула…

— Чего такая невеселая, а? — раздался сзади голос Дэна, он приземлился на свободный стул, с улыбкой заглянул ей в лицо: — Не вкусно?

— Совсем дурак, да? — фыркнула с соседнего столика Бетти. — Ты не видишь, она даже не попробовала, как она тебе скажет, вкусно или нет? Хотя, — ехидно протянула она, — достаточно на это глянуть, чтобы желание пробовать отпало.

За соседними столами сдавленно заржали, Стефани уже хотела начать расхваливать стряпню Дэна, когда он внезапно перестал улыбаться и хмуро обернулся к Бэт:

— Ты достала меня, эстетичка, блин. Я что, похож на человека, которого волнует, насколько красиво то, что он собирается съесть?

— Что ты, ни в коем случае, — притворно удивилась Бэт. — Ты похож на человека, который жил в пещере, много-много лет назад. Ловил себе мамонта и с радостью пожирал на месте, — она скрючила пальцы и сделала тупую морду, прорычав своей тарелке: — "Биомасса. Поглощать"

Ржач с соседних столов стал еще громче, Дэн нехорошо ухмыльнулся:

— А ты похожа на гламурную кису, которая думает, что еда растет в супермаркете и уже готовой. — Бэт возмущенно фыркнула, Дэн приподнял бровь: — Скажешь, нет?

— И скажу. Я умею готовить, — разъяренно приподнялась Бетти. — Лучше, вкуснее и красивее тебя.

— Спорим?

— Спорим.

— На что?

— Да на что угодно.

— Тогда на желание, — игриво приподнял брови Дэн. — Сегодня после съемок встречаемся на кухне, захвати фартучек и готовься к поражению.

— Сам готовься, — уже не так уверенно фыркнула Бэт, до которой понемногу доходило, что она хватила лишку, но она не стремилась это показывать. Опустив взгляд в тарелку, она нервно ткнула вилкой в салат и буркнула под нос, обращаясь к своим подружкам: — Как же он меня бесит. Горилла, мать твою…

Дэн довольно ухмыльнулся и растопырил руки, подпрыгивая на стуле и рыча как горилла, чем все-таки заставил Стефани в первый раз за обед улыбнуться и шепотом спросить его:

— Ты уверен, что победишь?

Дэн фыркнул и шепнул:

— Я дурак, что ли? Я проиграю, — заговорщически приподнял брови и игриво пропел: — И посмотрю, что она загадает.

Стефани восхищенно посмотрела на тренера и качнула головой.

"Умный ты мужик, Дэн… многим стоило бы у тебя поучиться. Сегодня после съемок — это значит вечер, пустая кухня, ты и она наедине, занимаетесь делом, которое занимает много времени, но оставляет возможность поболтать в процессе. И ты дашь ей победить, а потом еще будешь исполнять ее желание… черт, какой хитрый жучара"

Она опять посмотрела на задумчиво улыбающегося Дэна, который с аппетитом уминал обед, решительно вонзила вилку в свою порцию и попыталась поесть. Снаружи немного потеплело, она даже нашла в себе силы улыбаться и шутить, но внутри все равно завывал ветер бескрайней ледяной пустыни. О нем можно было не думать, его можно было игнорировать, с ним можно было пытаться бороться и уверять себя, что это не важно… но избавиться от него не получалось, как ни старайся.

Они доели и пошли в музыкальный класс, где сейчас проходили съемки, там было людно, рядом с Мелани читали сценарий ее муж и Сэм, за роялем сидел Стивен в наушниках и что-то быстро писал на исчерканном листе, рядом околачивалась Эшли, которая при виде Стефани уставилась на нее ошарашенным взглядом, но через секунду спохватилась и отвернулась.

— Росс, — позвала ее Мелани. — Ну наконец-то, только тебя ждем. Ты хотела выходной?

— Да, — неуверенно кивнула Стеф, чувствуя какую-то напряженную враждебность со всех сторон.

— Отлично, — Мелани нехорошо улыбнулась и указала глазами на Стивена, который не отрывался от бумаг и делал вид, что он здесь один, — сейчас вы с мистером Люблю-все-делать-в-последнюю-секунду изобразите для Эшли ее новую песню, а мы все послушаем и запишем. Как только мистер ЕщеРаз будет доволен, можешь ехать домой.

Стефани кивнула и медленно пошла к роялю, чувствуя как ледяной сухой ветер завывает внутри, промораживая душу насквозь. Стивен что-то размашисто написал внизу листа и протянул его Стеф, не глядя, даже на секунду не оторвавшись от бумаг на крышке рояля. Она взяла, пробежала глазами свою песню, исчерканную пометками и исправлениями, похожую на контрольную работу двоечника, которую он сначала измазал сам, а потом сверху почеркал учитель.

"Тут только единицы с минусом в конце не хватает."

Она перевела взгляд ниже, на то место, где он что-то написал перед тем, как протянуть ей лист… "Они уже нашли композитора на замену, и новая песня у них есть. Если твой франкенштейн будет хуже чем то, что Рейган мнет в руках, моему контракту конец".

Стефани тихо горько фыркнула и смерила взглядом сгорбившегося над бумажками Стивена.

"Это вместо того, чтобы просто сказать: "Давай вместе постараемся и сделаем классно"… Да, Стив, умеешь приободрить."

Он протянул ей еще один лист, на этот раз без пометок, сам занялся третьим и последним. Стефани поспешила сосредоточиться на его исправлениях, понимая, что петь без подготовки будет очень сложно. Эшли в дверях что-то тихо сказала Дэл, Стивен снял наушник и замер, прислушиваясь, потом застрочил что-то на последнем листе и протянул Стеф. Она взяла и сразу прочитала внизу: "Эшли переживает, что не вытянет, у нее диапазон меньше твоего. Кто бы что ни сказал, пой так, как на твоей записи, я сам разберусь".

""У нее диапазон меньше моего", ха. Как он мягко это сказал, надо же, да эта силиконовая блондинка не споет так, как я, даже если будет заниматься вокалом долгие годы, с этим надо родиться."

— Вы там скоро? — нервно позвала Мелани, Стив буркнул:

— Мы готовы.

"Мы? Хорошо ты за нас обоих отчитался…"

— Стефани? — вопросительно глянул на нее Сэм, Стеф чуть улыбнулась и кивнула:

— Я готова.

Тут влезла Дэл, грозно подбочениваясь и спрашивая с таким видом, как будто она всем делает одолжение, что вообще открывает рот:

— Я надеюсь, когда писали вокальную партию, вы учитывали диапазон Эшли? Она не споет так, как Росс.

Стефани отвела взгляд, а Стивен выпрямился и издевательски улыбнулся Дэл:

— Это ее проблема, и ее учителя по вокалу.

— Я ее учитель по вокалу, — рыкнула Дэл, Стив развел руками с физиономией "тогда у меня для тебя плохие новости", Мелани подняла ладони, унимая почти начавшийся скандал:

— Тихо все. Потом переделаешь, если будут проблемы. Дэйв, готов? — Звукарь кивнул, что-то щелкая на планшете. — Начинайте. Тишина, идет запись.

Все замерли, в классе стало так тихо, что щелчок, с которым Стивен откинул крышку клавиш, прозвучал громогласно. Стефани дернулась, вдруг понимая, что прямо сейчас ей предстоит петь, причем не самую легкую песню, а у нее в руках даже не первая страница текста. Она дрожащими пальцами достала нужную, зажмурилась от мурашек, когда Стив начал играть вступление, с болью прикусила губу — это было настолько непохоже на то, что она пыталась тут изобразить утром… он играл это так, как будто долго репетировал, было сложно поверить, что он увидел эту песню шесть часов назад, да еще и потратил время на переделывание.

Перед куплетом он сделал короткую паузу и в первый раз посмотрел на Стеф, как будто убеждаясь в ее готовности, она утвердительно опустила ресницы и вдохнула. И запела, изо всех сил пытаясь найти баланс между тем, как она пела утром и всеми его исправлениями и дополнениями, не зацикливаясь на идеальности звука, а пытаясь наполнить песню эмоциями.

"Чтобы ты не сказал потом, что я и пою как компьютер. Хотя, о моем исполнении ты ни слова не сказал, зная тебя, можно принять это за комплимент."

Она смотрела только в свой лист, так старательно не глядя на Эванса, как будто один взгляд мог заставить ее запнуться. В коротком проигрыше, который ей так нравился на бумаге и который ей почти не удалось испоганить утром, Стивен кое-что поменял и от этого он стал еще лучше, заставив ее прикрыть глаза от удовольствия.

"Уймись, дурочка, он больше не играет для тебя. Возьми себя в руки"

Взяла. И опять запела, уже увереннее, до самого конца, где вокальная импровизация была практически не изрисована пометками Стивена. Она допела и замолчала одновременно с тем, как Стивен убрал руки с клавиш. Вышло так синхронно, как будто они много раз репетировали, Стефани посмотрела на него, ожидая оценки или хоть чего-нибудь, но он смотрел в сторону.

В тишине класса раздался выдох и одинокие аплодисменты, подняв глаза, она улыбнулась — хлопал Сэм. Через секунду к нему присоединилась Эшли, потом еще кто-то из группы, через время комната загудела от аплодисментов и Стефани невольно улыбнулась, чуть кланяясь почтенной публике. Эванс делал вид, что его вся эта фигня вообще не касается, Мелани подняла руки и крикнула:

— Все, все, хватит. Успокоились, — посмотрела на Стеф со смешанными чувствами, как будто ей одновременно хотелось ее обнять и ударить, вздохнула, качнула головой и посмотрела на мужа, который выглядел так, как будто его изящно обставили в шахматы и он все пытался понять, каким образом умудрился так лохануться. Стеф положила листки на рояль и, не глядя на Стивена, спустилась с подиума, подошла к Мелани:

— Я могу ехать домой?

— Эй, мистер ЕщеРаз, — крикнула режиссерша, — ну как, еще раз?

— Нет, — буркнул Стив, тщательно собирая бумажки.

— Как так? — притворно восхитилась Мелани, — неужели все прямо так идеально и прямо с первого раза?

— Да, — тем же тоном ответил он.

Мелани фыркнула и перевела взгляд на Стеф:

— Ну, значит, можешь ехать, встретимся в понедельник. — Стефани кивнула и пошла к двери, на полпути Мелани окликнула ее: — Росс, — Стеф обернулась, режиссерша хитро улыбнулась и спросила: — Он тебе хоть спасибо сказал?

— Дождешься от него, — невесело фыркнула Стеф и быстрее пошла к выходу, чуть не столкнувшись с Эшли, замершей возле дверей. Она чувствовала, что Арктика внутри уже почти пробила искусственный барьер и улыбаться становится все сложнее, надо быстрее смываться, пока не рвануло.

Пронесшись по коридорам, она зашла в комнату за сумкой и курткой, почти бегом бросилась к парковке, завела машину и сорвалась с места, с визгом вырываясь на трассу. Ледяная пустыня внутри качалась, как огромный корабль, в ушах звучала песня, которую они только что исполняли, бесконечно повторяясь и накладываясь сама на себя, от этого кружилась голова и хотелось закрыть глаза и уши, заорав непонятно кому: "Оставьте меня в покое".

Только когда школа скрылась за поворотом, она чуть сбросила скорость и пристегнулась, немного расслабилась, включила радио, поставив автоматический поиск волны. Поиск пошипел и запел голосом Элтона Джона о том, что "прости" — самое сложное слово.

Стефани истерично рассмеялась, чувствуя, как мокреют глаза, съехала на обочину у скалы, останавливаясь на всякий случай, а то ей уже пару минут казалось, что машина виляет, хотя на самом деле виляли ее руки. Заглушив двигатель, она сползла по сидению и окончательно перестала сопротивляться захватывающему тело холоду. По лицу потекли слезы, грудь пережало спазмом, все тело колотило, как будто она действительно замерзала где-то в бесконечных снегах, давно и безнадежно.

"А говорят, что смерть от холода самая безболезненная… Если когда-нибудь захочу умереть, выберу пистолет."

Время неслось мимо, по радио играли, как на зло, сплошные слезливые медляки, слезы не заканчивались, а легче не становилось ни капли, как будто все медицинские выкладки по этому поводу — сплошная ересь.

Вдруг рядом заурчал двигатель, потом взвизгнули тормоза, заставив Стефани обернуться в безумной надежде, что это Стивен все-таки решил сказать ей спасибо… и с кривой усмешкой отвернуться — как же, размечталась. Машина была совершенно незнакомая, Стефани не видела такой ни у кого из съемочной группы. Хлопнула дверь, через минуту в ее окно постучали и она вытерла лицо, осторожно поднимая глаза. С той стороны на нее смотрел молодой парень, очень встревоженный.

— Эй, у вас все в порядке? Помощь нужна?

— Все нормально, — чуть улыбнулась Стеф, — спасибо, я в порядке.

— Точно? — парень подозрительно изучил ее лицо, Стефани опустила стекло и максимально уверенно кивнула:

— Абсолютно точно, спасибо, я в порядке.

— А мне кажется, вы плохо себя чувствуете, — парень опять внимательно осмотрел ее лицо и машину, — можете сказать мне, я закончил курсы первой помощи, если вам внезапно стало плохо…

— Я в полном порядке, — уже начиная нервничать, перебила его Стеф.

— А по-моему, вы плакали, — нахмурился он. — Что-то случилось? — Она глубоко вздохнула, устало окидывая его взглядом, парень чуть улыбнулся и сменил тон на чуть более дружелюбный: — Вообще-то, здесь нельзя останавливаться, вы даже аварийные знаки не поставили. — Стеф встревоженно дернулась, но он улыбнулся: — Я уже поставил, не переживайте. Но мне кажется, что в вашем состоянии вам не стоит вести машину. Может, я мог бы…

Она увидела в его глазах совсем не дружеские огоньки и мигом ощетинилась:

— Спасибо, не надо. Я могу вести машину.

— Мне кажется, я вас где-то видел, — задумчиво протянул он, всматриваясь в ее лицо, потом удивленно распахнул глаза и вскрикнул: — Твою мать, Стефани Росс. А я думаю, на кого ты так похожа, с этой прической фиг узнаешь… Ух ты, класс, — Он оперся о машину и подмигнул так фамильярно, как будто они сто лет знакомы: — Как жизнь, а? Моя телка от тебя тащится, все уши прожужжала этим сериалом и клипами, вырезки из журналов собирает… Слушай, а с кем ты на самом деле встречаешься? Я не помню, как их зовут, но с блондином или с брюнетом? Моя уже достала догадки строить по этому поводу, постоянно рассуждает, что было на самом деле, а что придумали журналисты. Жесть, она с ума сойдет, когда я ей расскажу. Надо тебя сфоткать, а то не поверит.

Он потянулся за телефоном, Стефани округлила глаза и похолодела, представив, на кого сейчас похожа — без грима и вообще без капли косметики, не выспавшаяся, заплаканная, растрепанная и с глыбой льда внутри.

"Пора отсюда сваливать…"

— Отойди от машины, — холодным тоном попросила она.

— Подожди, я камеру включу, — поднял ладонь парень.

— Сам виноват, — рыкнула Стеф и завела машину, с визгом срываясь с места. Сбила знак аварийной остановки и бросила взгляд в зеркало, убеждаясь, что своего наглого спасателя не слишком сильно зацепила, а только чухнула по одежде, обтерев пыль.

"Охренеть можно. Был такой культурный, мать его, заботливый… а потом узнал и превратился в хамло. С какой стати моей личной жизнью парятся люди, которых я знать не знаю?"

От злости она быстро взяла себя в руки и перестала трястись, сбросила скорость, на очередном повороте ее обогнала знакомая машина. Спасатель открыл окно и показал ей средний палец, газанул и унесся вперед. Стефани очень постаралась ничего ему не пожелать, вроде бы получилось, по крайней мере, его машины на обочине она не заметила до самого города.

Только подъехав к дому, она задумалась, что скажет родителям, посмотрела в зеркало и вздохнула, пытаясь пригладить волосы и изобразить не такую скорбную мину. Выходило плохо. Она махнула рукой и вышла из машины, вошла в дом, чуть не села на пол от мощных объятий соскучившегося Слэша, который сидел дома один.

Стефани громко поздоровалась и провозгласила, что она дома, но ей никто не ответил — еще рано, все на работе. Вдоволь натискав похрюкивающего от радости Слэша, она поднялась в комнату и бросила сумку на кровать, а сама пошла набирать себе ванну, вылив в нее полбанки пены. Внутри все еще завывал ледяной ветер и она хотела согреться хотя бы так. Быстро разделась, опустилась под воду с головой, набрав побольше воздуха и не двигаясь, пытаясь каждым нервом почувствовать, как в тело проникает тепло, выгоняя из крови холод…

Внезапно раздался какой-то странный звук, как будто на первом этаже сверлят стену, она скорее вынырнула, перепуганно осматриваясь, увидела на полу выпавший из кармана джинсов мобильный, медленно ползущий к ней на вибро-вызове.

"Вот откуда этот закон подлости? Стоит залезть в ванну, как ты срочно становишься нужен всему миру… сейчас окажется, что это Мелани и я должна прямо сию минуту ехать обратно и сниматься"

Нервно вытерев руки о лежащую на полу футболку, Стефани дотянулась до телефона, перевернула его и замерла.

Эванс.

"Черт…"

Сердце заколотилось сильно и часто, ванная закачалась, в дверь с той стороны заскребся Слэш, тихо поскуливая, как будто чувствовал ее состояние.

Гудки прекратились. Слишком быстро для автоматического отключения, он сбросил вызов сам.

"Не дождался, дружище, сколько нетерпения… Ну и хорошо, ничего приятного ты бы мне все равно не сказал, я уже не верю в это."

Телефон опять загудел в руках, она глянула на экран — сообщение. Открыла и криво улыбнулась — "Какая разница, что я тут написал, ты все равно это не прочтешь". Стефани невесело рассмеялась и положила трубку на пол, опять вдыхая полные легкие и сползая под воду. В ушах гудели искаженные водой звуки, вводя в какой-то странный транс, почти заглушая вой ледяного ветра… а потом опять раздался зубодробильный вибро-вызов.

Она вынырнула, нервно хватая телефон мокрой рукой, удивленно подняла брови — Крис. Пожала плечами и ответила:

— Да? — В трубке было тихо, она повторила: — Алло. Крис, ты меня слышишь?

— А Льюису, значит, мы отвечаем, да?

Стефани вздрогнула всем телом, узнавая холодный и злой голос Стивена, стала шокировано хватать воздух ртом, не зная что сказать и думая, не лучше ли сразу бросить трубку. Он продолжил еще ядовитее:

— Что замолчала, Стеф? Не хочешь со мной разговаривать, позвать павлинчика? Что ж ты так недемократично, мы оба, между прочим, твои коллеги и твои бывшие, и обоих нас ты бросила сама, и от обоих гуляла. Но с ним ты почему-то хочешь разговаривать, а со мной нет. В чем дело?

Она сидела как замороженная, чувствуя как граница между внутренним холодом и кипятком снаружи постепенно подбирается к коже. Ледяные хрустящие кристаллы прорастали сквозь нее, желание запустить телефоном в стену росло все быстрее, она почти мечтала увидеть, как источник его ядовитого издевательского голоса разлетается вдребезги, как пластиковые обломки сыпятся на пол и гребаный Эванс наконец затыкается.

— Хватит, — тихо сказала она, выбираясь из ванны — сидеть дальше в воде и пене не было никакого желания, от пара было душно, у нее начала кружиться голова. — Слушай, ты за этим звонил?

— Нет, не за этим, — нервно рыкнул Стив. — Я звонил совсем по другому поводу, но ты не захотела меня слушать. — Он замолчал и медленно выдохнул, как будто пытался взять себя в руки, Стефани завернулась в полотенце и вышла из ванной, открыла окно. — Стеф, нам надо поговорить, — наконец решился он, она фыркнула:

— Ты еще не наговорился? Высказывайся, дружище, я почти привыкла.

— Стефани, черт, я не об этом, — прорычал он. — Хватит выводить меня, с тобой невозможно нормально разговаривать.

— С того момента, как я взяла трубку, говорил только ты, — тихо вздохнула она.

— Потому что ты не взяла гребаную трубку. Со мной ты говорить не захотела, а Льюису ответила сразу же, нежненько так, как будто только его и ждала.

— Не сочиняй, а? — поморщилась Стефани, — я ответила ему так же, как всем.

— А мне не ответила вообще.

— А ты можешь сказать мне что-то хорошее? — криво усмехнулась она.

— Могу.

— У тебя было море возможностей, дружище, — вздохнула Стеф, — утром, в обед, после записи… но ты говорил только гадости, или не говорил вообще, даже не смотрел на меня. А тут вдруг внезапно решился позвонить — не все сказал? Или новую гадость придумал? Я выходной взяла только для того, чтобы не слушать твою гребаную критику моей техники и моей способности влезать в твою суверенную жизнь. Можно я отдохну спокойно, всего пару дней, без тебя, без твоих шлюх, без сплетен и всей остальной фигни? Я устала, Стивен.

Он молчал, она даже почти поверила, что он сейчас извинится и положит трубку, но Стив гораздо тише и спокойнее сказал:

— Нам надо поговорить. Не по телефону, я приеду к тебе.

— Зачем? — нервно хохотнула Стефани. — Ты медитировал все время с моего отъезда, познал просветление и решил перестать выделываться и начать нормально встречаться? — Он фыркнул, она вздохнула: — Ну и нафига ты мне тут нужен тогда? Еще гадостей наслушаться? Делать мне больше нечего.

— Я приеду, — тихо сказал он, Стеф ехидно усмехнулась:

— Приезжай, замок поцелуешь и уедешь, я не дома.

— Стефани, — с улыбкой ответил он, — я слышал, как рядом с тобой скулила собака. Не ври мне.

— Ой, твое дело, — отмахнулась она, — хочешь посмотреть на пустой дом — приезжай.

— Ладно, до скорого.

Он положил трубку, Стефани с обреченным стоном бросила телефон на кровать и попыталась вытереть спутанные волосы. На первом этаже затрезвонил стационарный телефон, она чертыхнулась, опять поминая закон подлости, и спустилась вниз, с удивлением глядя на неопределившийся номер:

— Да?

— И кому ты лечила, что ты не дома? — протянул ехидный голос Стивена, Стефани хлопнула себя по лбу, восхищаясь собственной недогадливостью и его коварством, Эванс рассмеялся и вздохнул: — Прости, что вытащил из ванны, суши волосы, я скоро буду.

Она яростно бросила трубку, борясь с диким желанием материться и с грохотом прыгать на одном месте, как маленький ребенок, который никак не может получить желаемое и выплескивает свое раздражение как можно громче и весомее.

"Гад-гад-гад, ненавижу"

У лестницы стоял Слэш, глядя на нее печальным, все понимающим взглядом, таким умным, как будто он прожил уже сто человеческих жизней и решил для разнообразия побыть собакой, в качестве курорта за все заслуги своей доброй души. Стефани немного успокоилась под этим взглядом и выдохнула, опускаясь в папино кресло, пес тут же подошел и положил голову ей на колени, безмолвно требуя чесать и гладить.

Спустя минут пять она почти вернулась в равновесие, даже ледяная пустыня внутри подзабылась и припала пылью, что для льда, как известно, фатально. Запустив пальцы в мокрые волосы, она немного подумала и решила все-таки последовать единственному умному совету от этого… этого…

"Ладно, обойдемся без эпитетов, хороший совет надо уметь принимать даже от плохого человека."

Поднявшись наверх, она выпустила почти остывшую воду и залезла под душ, доводя до конца всю многоступенчатую процедуру мытья волос, и уже через десять минут расчесывалась перед зеркалом. Внезапно Слэш сорвался с места и прогрохотал вниз по ступенькам, радостно завывая и порыкивая, как будто уже рассказывал через дверь, как тяжело ему было ждать маму весь этот скучный бесконечный день, внизу раздался щелчок замка и Стефани тоже решила спуститься. Когда она оделась и дошла до двери, мама уже заканчивала процедуру приветствия собаки — разомлевший кусок шерсти валялся на полу кверху пузом, вывалив язык и подергивая задней лапой в чесательном экстазе, а мама поднималась с колен и вешала куртку на вешалку.

— О, ты здесь? Привет, — она смерила Стеф взглядом спецагента и мгновенно просекла ситуацию: — Что случилось?

— Все нормально, — отмахнулась Стефани, прекрасно понимая, что это не ответ, а пароль, означающий "не расспрашивай, я все равно не скажу". Мама многозначительно хмыкнула и пожала плечами:

— Ну как хочешь. Ты голодная?

— Нет.

— А я — да. И папа тоже вот-вот придет.

— Я разогрею, — усмехнулась Стефани, направляясь на кухню и улыбаясь с растерянной морды Слэша — обычно он в любой ситуации всегда шел за мамой, но на этот раз мама пошла переодеваться, а Стеф пошла на кухню…

Пес в отчаянии топтался на месте, вертя головой и наблюдая, как они расходятся в разные стороны, Стефани не выдержала и рассмеялась, чувствуя, как лед внутри понемногу начинает ломаться и таять — хорошо дома. Слэш наконец решился и галопом поскакал в спальню за мамой, Стефани вздохнула и пошла греть еду. Очень скоро все собрались на кухне, болтая о всякой ерунде, но Стеф периодически ловила на себе изучающие взгляды и очень тщательно обдумывала ответы даже на самые невинные вопросы. Через пятнадцать минут Слэш неспеша поднялся и вразвалочку пошел к двери, встречать папу — это вам не мама, тут ритуала почесывания не дождешься. Но пес все равно каждый раз ходил его встречать и просто молча сидел рядом, пока папа снимал обувь, иногда Слэшу даже перепадало легкое похлопывание по затылку, чему он был безмерно рад.

— О, ты тут? Что случилось?

Стефани усмехнулась и пропела:

— Все в полном порядке, мы просто отснялись раньше времени.

— Ну как хочешь, — так же настороженно смерил ее взглядом папа, по-шпионски переглядываясь с мамой. Мама изобразила бровями что-то вроде "какая разница, все равно либо расколется, либо спалится, либо из новостей узнаем", они кивнули друг другу и сели ужинать. Как только Стефани вонзила вилку в котлету, в кармане завибрировал телефон, мигом отбив аппетит и заставив спину покрыться липким потом. Она достала трубку, пытаясь заставить надпись "Эванс" не двоиться, вздохнула и приняла вызов:

— Что?

— Я почти возле твоего дома. Выходи, встретимся на углу.

— Я не хочу с тобой разговаривать, ты не понял?

— Тебе придется, Стеф.

— Я же просила тебя оставить меня в покое хотя бы до понедельника, ты не можешь потерпеть? — она обреченно потерла лицо, понимая, что это бесполезные трепыхания угодившего в трясину, которые делают только хуже.

— Не могу. Нам надо поговорить.

— Мне — не надо.

— А мне надо. Хватит спорить, одевайся.

— Я никуда не пойду.

— Твое дело, — непреклонно усмехнулся он, — значит, я напрошусь к тебе в гости. С твоей мамой я уже знаком, познакомлюсь со всей семьей, включая собаку. Подумай хорошо, Стеф, не создавай себе проблем.

Стефани обреченно запрокинула голову, отрывая взгляд от тарелки и замечая два одинаково настороженных лица. Пес почуял, что в доме что-то неспокойно, и тоже поднялся, заинтересованно поставив лапы ей на колени и заглядывая по очереди всем в лица, в полной боевой готовности бежать туда же, куда и стая.

Стеф посмотрела на маму, на папу, нехорошо улыбнулась и тихо сказала Стивену:

— Ну-ну, знакомься, дружище. Вперед.

И положила трубку, поднимаясь из-за стола. Первым голос подал папа, причем с такой интонацией, что его профессию можно было угадать с трех нот:

— Это кто это у нас такой смелый?

— Мистер Стивен Ли Эванс, — с нехорошей ухмылкой пропела Стефани, шнуруя кроссовки, — поэт, композитор, актер, певец и очень самоуверенный гад, не понимающий слова "нет". Я не хочу его видеть.

— Это тот милый мальчик, у которого ты забыла телефон? — мигом вспомнила мама.

— Ага, — Стеф схватила с вешалки мамину куртку и поводок Слэша, — гулять.

— Он недавно только гулял, — нахмурилась мама. — Может, ты…

— Иди-иди, — ухмыльнулся папа, — прогуляется еще разок, не запыхается. Через десять минут этот самоуверенный мистер сбежит отсюда, поджав хвост.

Стефани с благодарностью и предвкушением посмотрела на эту ухмылку, которую не раз видела в зеркале, потом на многозначительно изогнутую бровь мамы, которую тоже частенько видела в зеркале, и улыбнулась:

— Выпните его отсюда, ладно?

— Может, не будешь уходить? — предприняла еще попытку мама, но тут раздалась трель дверного звонка и папа с предвкушающей улыбкой пошел открывать, а Стефани подцепила собаку за загривок и вылетела через заднюю дверь. Крепко взяла Слэша за ошейник и шепотом сказала в умную, все понимающую морду:

— Веди, дружище. Я отключусь, так что сам меня выгуливай.

И закрыла глаза, краем сознания чувствуя свое тело, как сомнамбула шагающее вдоль улицы. Она была уверена, что под машину с таким проводником не попадет и никто ее не тронет, к тому же, ей было зверски интересно посмотреть, как папа разделает этого самоуверенного гада.

"Держись за воздух, дружище, вряд ли ты такое видел."

Она сначала посмотрела через папу, потом подумала и сменила оператора — мама в этом смысле лучше, она видит обоих.

— …Стефани? — закончил вопрос Стивен, улыбаясь своей самой обаятельной улыбкой и излучая добродушие и полное отсутствие проблем во все стороны.

"Какой клевый актер… вообще не скажешь, что нервничает, хотя по идее — должен бы. Я бы нервничала."

— Знаешь, она сейчас… — мягко начала мама, но папа ее перебил, смерив гостя таким взглядом, как будто он был в костюме клоуна и приперся в три часа ночи:

— Ты кто такой?

— Стивен, — улыбнулся Эванс, радостно протягивая руку, — Стивен Ли Эванс, мы работаем вместе со Стеф, она рассказывала, наверное…

— В первый раз слышу, — сухо сложил руки на груди папа, опираясь о косяк с таким видом, как будто готов стоять здесь вечно. — И чего это ты вдруг решил ее навестить на ночь глядя?

Стефани мысленно фыркнула — еще даже не стемнело, а прозвучало так, как будто бедняга Эванс уже подписал себе приговор, явившись в такое время. Но Стивен невозмутимо убрал протянутую руку и улыбнулся:

— Был в городе проездом, решил заскочить, узнать, почему она решила взять выходной.

— А позвонить нельзя было? — приподнял бровь папа, Стив сделал загадочную физиономию и чуть пожал плечами:

— Всегда приятнее поговорить лично.

— Она не говорила, что сегодня собирается с кем-то гулять.

— А она вам всегда все рассказывает? — приподнял брови Эванс, папа убежденно кивнул:

— Всегда, в нашей семье друг от друга нет секретов.

— Тогда вы, несомненно, должны знать, почему она будет рада меня видеть, — еще загадочнее улыбнулся Стив, папа бросил короткий взгляд на маму, которая молча созерцала это культурное швыряние навозом, и опять посмотрел на гостя, задумчиво потерев подбородок:

— Знаешь, твое лицо кажется мне знакомым…

— Я снимаюсь в сериале, — усмехнулся Стивен, — прямо как Стефани, прикиньте?

— Угу, — протянул папа, вкладывая в это "угу" все свое отношение к его убогой попытке пошутить, прищурился и указал куда-то на подбородок Стивена: — А откуда у тебя этот шрам?

— У меня нет шрамов, — быстро ответил Стивен, на секунду прекращая улыбаться, но тут же опять взял себя в руки и засиял, — так я могу увидеть Стефани?

— А мне кажется, есть, — ухмыльнулся папа. — И я, кстати, вспомнил, где видел твое лицо — в архиве восьмилетней давности, "дело о мести хоккеиста", вот там твоя физиономия и засветилась, как раз со шрамом.

Улыбка Стивена стала напряженной, он качнул головой:

— Не понимаю, о чем вы.

— Забыл, что ли? — оскалился папа, — и даже имя Пол Хопкинс тебе ни о чем не говорит?

— Кто это? — Стивен окончательно бросил попытки изображать приветливость, бросил короткий взгляд на маму, как будто ища поддержки, но она отвела глаза.

— "Кто это?" — с сарказмом переспросил папа, — это тот, кто поставил тебе шрам, который ты, похоже, решил убрать, чтобы не портить товарный вид своей физиономии. А на следующий день его избили до полусмерти.

Стивен чуть побледнел, но поморщился с таким видом, как будто кто-то тут несет полный бред:

— И каким образом это меня касается?

— Самым прямым, — улыбкой акулы оскалился папа. — Тебя не судили за это только потому, что какая-то местная шишка решила, что доказательств недостаточно. Но я общался с коллегами из твоего города и мне по секрету сказали, что доказательств там было на полный срок, вот только они все загадочным образом пропали, и никто не знает, почему. И узнавать не спешит, чтобы не связываться с твоей семьей.

Стивен перестал корчить из себя хорошего мальчика и непреклонно сложил руки на груди:

— Это домыслы, которые никто не сможет доказать.

— А мне и не надо ничего доказывать, я не собираюсь тебя сажать, — с победной ухмылкой развел руками папа, — так же как и не собираюсь пускать тебя в мой дом и позволять общаться с моей дочерью. Ей ты, как я понимаю, эту веселую историю не рассказывал?

— Если понадобится, расскажу, — дернул уголком губ Стив, — мне скрывать нечего.

— Это спорный вопрос, — качнул головой папа, а мама внезапно перевела взгляд за спину Эванса, и Стеф с удивлением рассмотрела там себя.

Мысленно чертыхаясь, она вернулась в свое тело и сделала вид, что ничего особенного не происходит, хотя ей хотелось как следует пнуть Слэша… а после недолгих раздумий — себя. Ведь говорила мама, что пес сегодня уже гулял, а он уже не так молод, чтобы радостно носиться галопом весь день. Когда Стефани вытащила его на улицу и предоставила самому выбирать направление, он неспеша обошел угол квартала, обновил метки и пришел домой, потому как нагулялся, а в суть интриги его не посвятили.

Стивен каким-то образом заметил мамин взгляд и обернулся, с облегчением вздохнув:

— Стефани, наконец-то…

Он быстро двинулся к ней, остановившись в двух шагах, когда она автоматически дернулась назад. Они остановились напротив и на секунду замолчали, вдруг услышав совсем рядом низкий угрожающий рокот. Стефани не стала опускать глаза, она прекрасно чувствовала, что происходит, потому как до сих пор держала Слэша за загривок. А Стивен, похоже, ситуации не понял.

"Сразу видно, что у тебя никогда не было собаки. Если бы была, ты бы умел улавливать в тональности рыка тот момент, когда пушистый комок добродушия трансформируется в машину убийства, и остановился бы гораздо дальше."

— Привет, — Эванс смерил взглядом собаку, похоже, решив, что она не представляет опасности и рычит просто так, улыбнулся, опять отыгрывая хорошего мальчика: — Я тут познакомился с твоими родителями, но они мне так и не сказали, почему ты уехала. Может, оставишь собаку и мы прогуляемся вдвоем?

В этот момент он шагнул ближе и переступил ту черту, которую каждая собака проводит в своей голове исключительно из личных соображений. Слэш зарычал еще громче, и боком оттер Стефани на полшага назад, вздыбливая шерсть и становясь больше в полтора раза. Сейчас было трудно узнать в этой ощетиненной, оскаленной зверюге пушистую няшку, валяющуюся кверху пузом в прихожей и требующую себя чесать. Пес рокотал как танк, огромный и опасный, напружиненный, готовый взорваться в любой момент. В глазах Стивена появилось легкое опасение, но не более.

"Зря, дружище, ой, зря…"

— Ну так как, мы идем?

— Я сказала, что не хочу никуда с тобой идти, — устало ответила она, чувствуя как под пальцами подрагивают напряженные мышцы собаки, — уходи, или я его отпущу.

— Я не боюсь собак, — снисходительно улыбнулся Стивен, и протянул руку в попытке то ли взять ее за плечо, то ли подтолкнуть к двери — этого никому узнать было не суждено, потому что на половине движения Слэш решил, что с него хватит разговоров, и что он уже достаточно всех предупредил. Коротким рывком он подпрыгнул и щелкнул зубами, вцепляясь в предплечье парня, дернул головой, встряхивая попавшую в капкан зубов руку и заодно всего Стивена. И тут же отпустил, отпихивая Стефани пушистым боком подальше и становясь между ней и безмерно удивленным Стивеном, который переводил ошарашенный взгляд с собаки на свою руку и на Стеф.

Она испуганно посмотрела на все еще стоящего в дверях папу, который не выказывал ни малейшего волнения и наблюдал процесс, как скучный фильм, потом на Эванса, осторожно пробующего пошевелить пальцами. Сложила руки на груди и очень серьезно сказала:

— Это он тебя таким образом предупредил. Слэш в состоянии ее тебе откусить, так что предпринимать новые попытки не советую. Езжай домой, Эванс, увидимся в понедельник.

— Нифига, — нахмурился он, уперто поднимая на нее взгляд, — я приехал с тобой поговорить, и я с тобой поговорю. Твоя псина меня укусила, так что ты должна по крайней мере оказать мне первую помощь.

Стефани растерянно посмотрела на папу, он фыркнул, даже не оторвавшись от двери:

— Собака регулярно проходит медосмотр и привита от чего угодно, все документы в полном порядке, к тому же, она на своей частной территории и защищала свою хозяйку, так что ничего мы тебе не должны. В аптечке у таксиста, который ждет тебя за углом, должен быть пластырь, попроси у него, когда будешь уезжать. — Стивен хмуро смерил взглядом все еще напружиненного Слэша, а папа почесал затылок и лениво добавил: — К тому же, ты не выглядишь умирающим, так что я думаю, помощь тебе не нужна. Ну разве что ты хлопнешься в обморок от вида крови, тогда я, так уж и быть, отвезу тебя в больницу, из чистого человеколюбия… но в дом ты не войдешь. — Стивен задышал чаще, переводя злобный взгляд с одной фамильной улыбочки на другую, потом посмотрел на Стеф и очень убедительно сказал:

— Лучше тебе поговорить со мной, Стефани, у меня есть, что тебе сказать.

— У тебя была возможность, — качнула головой Стеф, хватая за загривок опять зарычавшего Слэша и потихоньку подходя к двери. — Езжай домой, увидимся на работе.

Стивен поиграл желваками, оглядывая всю живописную семейку и стараясь не хвататься за укушенную руку, выровнялся и очень тихо прошипел обходящей его Стефани:

— Ты сама ко мне приедешь.

— Посмотрим, — фыркнула она, он кивнул:

— Посмотрим, — встряхнул волосами, перевел взгляд на ее родителей и кривовато улыбнулся: — Ну что ж, спасибо за гостеприимство, было чертовски приятно познакомиться.

— Взаимно, — ухмыльнулся папа, мама молча сочувственно улыбнулась Стивену и открыла дверь, пропуская всех в дом.

Стив еще секунду посмотрел им вслед и гордо развернулся спиной с таким видом, как будто пытался себя убедить, что это не поражение, а тактическое отступление.

Стефани плотно закрыла дверь и выдохнула, со смесью шока и благодарности созерцая два лица и одну морду. Папа с мамой переглянулись и с загадочными улыбками пошли на кухню, Слэш плюхнулся на задницу и опустил уши, с несчастным видом заглядывая в глаза Стефани: "Все в порядке? Все хорошо? Я все правильно сделал? Я хороший?"

— Ты умничка, — потрепала его по ушам Стефани, пес вздохнул с неимоверным облегчением и потрусил на кухню. Стефани пожалела, что ей самой не к кому обратиться с таким собачьим взглядом, ей никто не скажет, что она молодец и все сделала правильно.

"Хорошо быть собакой."

Она сняла обувь и тоже пошла на кухню, стараясь не смотреть на родителей, которые молчали и обменивались такими взглядами, что им хотелось заорать "прекратите", но не было повода. Спустя минуту тишины, первой не выдержала мама и печально вздохнула:

— Да, не так я хотела с ним познакомиться.

— А как? — сделал ненатурально удивленное лицо папа, как будто она дала ему повод для отличной злой шутки, и он потирал руки в предвкушении. Мама мечтательно закатила глаза:

— Ну там, на пикник пригласить, или в парк.

— Зачем? — опять подбросил реплику папа, мама хихикнула:

— Пообщаться, послушать истории о том, как они познакомились…

— Хватит, — не выдержала Стефани, — он не мой парень.

Мама с папой фыркнули так синхронно и так издевательски, что она сама почти поверила, что нагло врет. Махнула рукой и опять попробовала поесть. Мама опять печально вздохнула:

— Эх, некрасиво получилось… надо было его хоть на ужин пригласить.

— Щазжэ, — возмущенно фыркнул папа, — у нас только три котлеты. И я помнил об этом каждую секунду разговора.

Он с собственническим видом подтянул тарелку поближе и опасливо осмотрелся, как будто боялся, что бесценную котлету утащат прямо с тарелки хихикающие дамы.

— Ну и как он тебе? — уже вполне серьезно спросила мама. Папа, мигом переключившись на серьезный лад, уважительно приподнял брови:

— Крепкий парень, хорошо держался. Хотя, зная из какой он семьи — ничего удивительного.

— Из какой? — заинтересовалась мама, Стефани молча жевала, старательно игнорируя тот факт, что они делают вид, что ее здесь нет.

— Из очень боевой и достаточно уважаемой, чтобы в деле о нападении с тяжкими телесными, весьма однозначном и немудреном, внезапно и бесследно исчезли все доказательства, а свидетели массово полегли с приступами амнезии, — развел руками папа. — И абсолютно все сделали постные лица и развели руками: "Ну, понимаешь, как-то так получилось".

— Что за дело? — не выдержала Стефани, мама предупреждающе засопела, у нее было правило — никаких крови-кишков за столом. С папиной работой это было довольно актуально, но Стефани было слишком интересно. — И что за шрам?

Папа покосился на маму, кровожадно угрожающую вилкой его котлете, почесал бровь и вздохнул:

— Я тебе потом документы скину, если интересно. Вкратце, когда ему было семнадцать лет, он с двумя друзьями гулял по чужому району и нашел себе неприятностей. Эти неприятности их всех отлупили, причем очень неслабо, до больницы. Но сам он тоже оказался крепким парнем и как-то умудрился отправить в ту же больницу еще четверых гавриков, причем сам, потому как оба его друга выхватили по разу и прилегли в отключку, а этот ниндзя достал… — он усмехнулся и со смесью недоверия и уважения качнул головой, — деревянный меч, м-да, и накостылял там всем, кому успел. Но кто-то из той шпаны, с которой они дрались, позвонил взрослому брату и этот брат явился, ну и успокоил твоего друга трубой по челюсти. В результате в больнице почти все, ушел целым только этот самый брат, который Пол Хопкинс. — Папа посмотрел на котлету и вздохнул: — А на следующий день этого брата встретили у дома и избили до полусмерти тупым деревянным предметом, предположительно, хоккейной клюшкой, поэтому и назвали дело "местью хоккеиста". Хотя, — папа хитро усмехнулся, — все прекрасно знали, чем его били на самом деле. Я видел фотографии той шпаны, которую бил он, и снимки из дела Пола Хопкинса, следы от ударов идентичные.

В следующую секунду мама молниеносным выпадом наколола оставшуюся половину папиной котлеты и утащила на свою тарелку, наставительно погрозив пальцем:

— Никаких "дел" за столом.

— Беспредел в родном доме, — вздохнул папа, Стефани отпилила половину от своей котлеты и положила ему, он довольно захихикал, а мама возмущенно выдохнула:

— Кошмар. Хватит объедать ребенка, — отпилила половину от своей и положила на тарелку Стеф.

Все вняли гласу справедливости и принялись есть, пока не отобрали, Стефани задумчиво перебирала в памяти всю эту историю.

"Он ведь рассказывал, как когда-то его друга избили в его районе, а они с группой ходили разбираться. Говорил, что их там отлупили, и что у него с тех пор с одной стороны три зуба ненастоящие… Черт, вот ведь папин профессиональный глаз-алмаз. По физиономии высек "криминальный элемент" и нарыл-таки на него компромата. В архиве восьмилетней давности, надо же, еще и пообщаться с коллегами успел."

— Как ты умудрился рассмотреть в нем "криминальный элемент"? — задумчиво протянула Стефани, отрываясь от тарелки. — По-моему, он вообще не похож на человека, способного на преступление.

— О, ты просто не умеешь правильно смотреть, — рассмеялся папа. — Я их столько перевидал, что уже научился на глаз определять, кто и насколько виновен. Да и ты могла бы заметить, если бы хорошо присмотрелась… Ну, вот, например, ты не замечала за ним склонности пренебрегать правилами, любыми, начиная с вождения в пьяном виде и наркотиков, и заканчивая мелким воровством или карточным шулерством? Или всегда носить с собой какое-нибудь оружие, пусть даже шокер или баллончик. Или, знаешь, такая интересная философия, вроде, — он задумался и почесал затылок, потом сделал пафосную физиономию и провозгласил: — "Нет в мире того, что нельзя сделать, есть то, что нельзя сделать законно".

Стефани приподняла брови и тут же опустила глаза.

"Нет ничего невозможного — о, да. И он постоянно нарушает правила, с небрежной легкостью, как будто они не про него писаны, и он выше всей этой ерунды. Наркотики, это бесспорно, мелкое воровство — духи считаются? А еще, когда я попросила помочь мне сбежать, он мгновенно придумал план, как всех надуть, без раздумий пробил колесо нашей машины… ножом, кстати. Почему у него с собой оказался нож?"

Она зажмурилась и тряхнула головой, отгоняя эти мысли и убеждая себя, что нож универсальный и мог использоваться в качестве пилочки для ногтей и открывалки для пива.

— О, припомнила что-нибудь? — усмехнулся папа. — Перспективных клиентов сразу видно, по глазам, еще в детстве. Это такая категория людей, для которых закон — не непреложная истина, а просто одно из условий этого мира, мелкое препятствие, которое надо учитывать при планировании, чтобы не вышло чего непредвиденного. Они не думают, как не нарушить, они думают, как не попасться. — Папа посмотрел на поникшую Стеф и сменил тон на чуть более серьезный: — Да ладно тебе, не заморачивайся, я почти уверен, что он его не избивал, он в этот момент был не в том состоянии, чтобы вообще куда-то идти.

— Да? — хором спросили Стефани и мама, папа кинул:

— Ага. Там, скорее всего, кто-то из семьи постарался, но не он сам.

"Прямо так полегчало, так полегчало…"

— А за что ты, кстати, на него обиделась? — как бы между прочим спросила мама, Стефани дернула плечом:

— За то, что гад неблагодарный. Я всю ночь потратила на то, чтобы помочь ему с одним делом, а он сделал морду ящиком и заявил, что он меня не просил, и что у меня плохо получилось.

— Гад, — согласилась мама. — Надо воспитывать, вперед.

Папа тяжко вздохнул и обреченно опустил голову, Стефани бросила на маму хитрый взгляд.

"Мне кажется, или ты тут кое-кого уже воспитывала?"

Мама загадочно улыбнулась и сделала самое невинное лицо в мире. Папа посмотрел на нее, потом на Стеф, которая тоже мигом прикинулась ангелом, вздохнул и покачал головой:

— Бедный, бедный мистер Эванс, не знает он, с кем связался…

Стефани улыбнулась и быстро доела, отовралась про усталость и сбежала в комнату. Она уже минут пять изо всех сил боролась с тревожными мыслями о "бедном-бедном" Эвансе, потому что силу челюстей Слэша она прекрасно знала, и знала, что даже его предупреждающий укус вполсилы мог сделать очень-очень больно. На тот момент она сдержала желание его лечить, но сейчас с трудом держала себя в руках, понимая, что как только он почувствует, что она его лечит, мигом поймет, что прощен, и расслабится.

"И станет опять неблагодарным гадом. Нет, спасибо, мучайся, друг мой, умнее будешь."

Войдя в комнату, она посмотрела на время и стала убеждать себя, что еще рано и он не успел доехать, полезла в интернет. Убедилась, что Сэм действительно был прав и их популярность неуклонно растет, перечитала последние письма от Мими и Шарка, опять проверила время. Открыла свой бесконечный пазл из бумажек и стала убивать время за сортировкой, пока не решила, что как раз сейчас Стивен подъезжает к школе.

Расстелила кровать, выключила свет, надеясь, что никто не удивится такому раннему отбою, улеглась и стала искать Стивена через всех, кого только могла вспомнить.

Мари пила чай в одиночестве и читала очередную книжку Маргарет, ее Алекс проводил репетицию с младшей группой, Мелани корпела над почерканным сценарием, ее муж сидел с закрытыми глазами и слушал какой-то странный микс из топота и цоканья шпилек. Стефани задумалась и стала перебирать всех знакомых девочек, наслушалась новых сплетен, в том числе и о себе, но Стивена не нашла.

Тогда она взяла телефон и набрала Мари.

— Стеф, привет, ты как? — радостно ответила подружка.

— Да так, — вздохнула Стеф. — Слушай, хочу попросить тебя об одолжении.

— Ну?

— Ты не знаешь, Эванс еще не приехал?

— А он уезжал? Я не знаю, не видела. Обычно он просит машину у Алекса, а сейчас не просил.

— Он на такси был… — По уху ударил радостный визг, Стефани потерла лицо и попыталась вставить слово: — Мари, ну хватит.

— Он к тебе приезжал, да?

— Да, — недовольно скривилась Стефани, — приехал на свою голову… Я не захотела с ним разговаривать, мой папа выложил ему гору компромата на него, когда только успел накопать… — Она вздохнула и нехотя продолжила: — А еще, его укусил Слэш.

— О мой бог, — восторженно рассмеялась Мари. — Не сильно?

— Нет.

— Святые кабаноиды, я в шоке. Познакомился так познакомился, — Она отсмеялась и вздохнула: — Да… так о чем ты хотела попросить?

— Чтобы ты сходила к нему в гости и посмотрела, насколько сильно его хватанул Слэш.

— Зачем? — фыркнула Мари. — Он мне говорил, что ты научилась лечить на любом расстоянии.

— Я научилась, — замялась Стеф, — но я не стала. Я же на него, вроде как, обижена…

— Угум, "вроде как".

— Ну тебя, — смутилась Стефани, — я правда обижена, он гад неблагодарный.

— Согласна, — усмехнулась рыжая. — Ладно, я схожу. Что-нибудь еще?

— Ну… — Стефани помялась, пытаясь сформулировать просьбу покультурнее, потом вспомнила, с кем разговаривает, и решила сказать правду: — Ты можешь с ним поговорить обо всей этой ситуации, только ничего ему не доказывать и не пытаться вразумить, просто узнать, что он думает? А я буду магически подслушивать, мне интересно.

— Стефани, — довольно протянула Мари, — дикообразить же тебя обезьянкой лори. Вот это я понимаю, разговор. Вот твоя магия и нашла самое лучшее применение, я прямо завидую тебе, честное слово. Если бы я так могла…

— Ой, поверь, смотреть на всех подряд — такое… я столько гадостей про себя наслушалась, ты бы знала.

— Забей на завистников, — решительно заявила рыжая. — Слушай, а ты ведь можешь сама прекрасно проверить, где сейчас Эванс, если ты умеешь так подслушивать, да?

— Могу, но тут все не так просто, — вздохнула Стеф, — он умеет как-то чувствовать, когда я на него смотрю, и мигом просекает. А я же, вроде как, обижена и шифруюсь, что мне есть до него дело.

— Слушай… — вдруг озарилась рыжая, — так все эти бредни про то, что он поехал мозгами и сам с собой разговаривает, это все правда? То есть, наоборот — не правда, а он действительно разговаривает, но не сам с собой, а с тобой, да?

— Да, — вздохнула Стефани. — Я спрашивала у Криса, он мне объяснил, что Эванс какой-то мега-чувствительный и умеет видеть магию. И тогда, помнишь, когда эта девочка говорила, что он в парке сам с собой разговаривал и называл меня по имени… это он со мной разговаривал, просто она меня не видела, а он видел.

— Охренеть, — по слогам протянула Мари. — Откенгурячить тебя мало за такие выкрутасы. Он и до тебя был не шибко нормальный, а ты его вообще в психушку уложишь. Не стыдно?

— Немного, — чуть улыбнулась Стефани, — но он сам нарвался.

— Ох и вы и крокозяблы, оба. Ладно, — она громко захлопнула книжку, — пойду, разведаю обстановку и отзвонюсь тебе потом. Ух, я чувствую себя спецагентом на задании, с микрофончиком и поддержкой с воздуха, — Мари сделала пафосный шпионский голос и провозгласила: — Я вытяну из него все.

— Давай иди уже, — рассмеялась Стефани, Мари решительно выдохнула и положила трубку.

Стефани бросила телефон на тумбочку и закрыла глаза, наблюдая как Мари быстро допивает чай и относит кружку, потом на цыпочках крадется в сторону кухни и заглядывает за угол, где что-то кипит и шипит на огромной плите, а за плитой с серьезными минами стоят Дэн и Бетти в фартучках с оборочками, и перебрасываются ехидными фразами, жалко, не слышно — там слишком шумно.

Мари беззвучно рассмеялась и так же тихо сдала назад, пошла в комнату, бросила на кровать книжку, вывернула содержимое сумки на стол и начала собирать ее заново — ключи, мобильник, косметичка, расческа. Полезла под кровать и достала большую сумку, вытащила аптечку и тоже засунула в сумочку. Забросила ее на плечо и бодро пошагала в сторону трейлера Стива.

В окнах горел свет, но на стук он ответил не сразу, Мари пришлось колотить еще раз. После второго дверь открылась, Стивен с удивлением смерил взглядом гостью, не отнимая от уха мобильник, сказал:

— Я понял, ладно, спасибо. Ко мне тут пришли. Хорошо, пока, — сунул телефон в карман и кивнул Мари: — Что хотела?

— Я не могу зайти просто так? — съехидничала рыжая.

— Ну заходи, — Стивен пошел на кухню и стал открывать окна, Мари демонстративно помахала перед лицом ладонью:

— Ты опять жег надушенное сено?

— Ага, сено, — фыркнул парень. — Ты что-нибудь хочешь?

— Чай и твою руку, — улыбнулась Мари.

— Какую руку? — устало вздохнул он, включая чайник, — кто тебе уже успел рассказать?

— Я звонила Стефани, узнать как дела, и она проболталась, — пожала плечами Мари. — Сильно укусил?

— Да фигня, — отмахнулся Стив, закатал рукав и показал две фиолетовые полосы с более четкими следами клыков. — Кожу не прокусил, только синяк оставил.

— А, — с облегчением вздохнула Мари, улыбнулась, — а я думала, ты тут кровью истекаешь, аптечку взяла, думала, сейчас буду тебя шить и бинтовать.

— Шить теперь надо мою бедную куртку, — фыркнул Стив. — Месяца не прожила, блин, она мне так нравилась.

— Покажи, — загорелась Мари.

— Вон на кровати лежит, — кивнул в сторону входа парень, доставая чашки. Мари бросилась к кожаному вороху, расправила, нашла разодранный рукав и присвистнула:

— Да, был бы без куртки…

— Было бы это с моей рукой, да, — невесело хохотнул он, потер затылок, развел руками: — Я вообще не ожидал, что этот комок шерсти на меня кинется, Стеф говорила, что он плюшевая игрушка для обнимашек.

Мари положила куртку на место и вернулась за стол, радостно кивая:

— Да, он няшный. Я его видела, когда была у Стеф. Надо только познакомиться по-нормальному, чтобы хозяин представил тебя собаке и показал, что ты гость. А почему он тебя укусил, кстати? Ее Слэш вообще-то очень дружелюбный, даже с незнакомыми людьми, я когда-то видела, как его соседские дети за уши таскают на прогулке, а он с ними играется. Ты что-то сделал?

— Ну как — сделал… — замялся Стив, садясь напротив, — мы там не очень спокойно поговорили с ее папашей-прокурором, а потом пришла Стеф с прогулки с этим куском шерсти. А он сразу чего-то влез между нами и не дал ей подойти ко мне, а потом кинулся на мою руку. Это, наверное, из-за того, что я к ней потянулся, ему это не понравилось, — он задумчиво потер руку, Мари сочувственно вздохнула:

— Это ты зря, конечно, Слэш ее защищал. Тебе повезло еще, что он в полную силу не хватанул, остался бы без руки. Ты обработал уже?

— Да что там обрабатывать, — отмахнулся Стив.

— Давай я мазью намажу, — рыжая полезла в сумку, Стивен пожал плечами и закатал рукав. Она достала батарею баночек и тюбиков, протерла цепочку синяков антисептиком, стала мазать, Стив фыркнул:

— Нифига себе у тебя медпункт в сумке. Зачем тебе столько?

— Мой парень хореограф, — ухмыльнулась Мари, — а еще самоуверенный гимнаст-самоучка, паркурщик и феерический раздолбай. Он часто падает, очень часто растягивает связки, еще чаще обдирает ладони, колени и все остальное, и при этом никогда не носит с собой даже несчастного пластыря, не говоря уже о бинтах и прочих мазях.

— Да, — рассмеялся Стив, — я видел, как он по стенам бегает.

— Небось и сам разок пробежался, а? — подняла бровь Мари, Стив с невинным видом посмотрел в сторону и шкодно улыбнулся:

— Я уже большой для таких развлекух.

— Ой, ой, большой он, — фыркнула рыжая, — а Стеф пугать прыжками из окна — не большой.

— Ну не удержался, — скромно потупился он, — ты бы видела, как она за сердце хваталась, это такая умора.

Мари фыркнула и закрыла баночку, достала еще одну, Стивен подозрительно вчитался в название:

— Это что, обезболивающее?

— Да, а что?

— Не надо, — он забрал руку, Мари смерила его подозрительным взглядом и на полном серьезе спросила:

— Дурак, что ли?

— Дурак, — на полном серьезе кивнул он, улыбнулся, махнул рукой: — Пусть будет, оно не болит. Спасибо.

— Как хочешь, — она стала собирать свою аптечку, помолчала, потом сложила руки на столе и заглянула в глаза задумчивого Стивена: — Ты что сегодня на обеде устроил, альпака ты стриженая?

Стив фыркнул, улыбнулся, прикусывая губу, и с усмешкой ответил:

— Я не знаю, что это такое, но могу предположить, что лучше и не узнавать, да?

— Нет, ты погугли потом, когда я уйду, — улыбнулась Мари, — но я спрашивала про обед. Ты офигел?

— Офигел, — обреченно кивнул Стивен, так и оставив голову низко опущенной. — Я же ездил к ней, чтобы поговорить и извиниться нормально, а она не захотела меня слушать. Ну ничего, — он поднял голову и как-то странно ухмыльнулся, — она сама приедет, вот увидишь.

— Ага, жди, — с сарказмом фыркнула Мари. — Ты ее обидел, причем серьезно. Мы с ней вчера вечером подслушали, как Мелани тебе мозги полощет, я спросила Стеф, можем ли мы как-то тебе помочь, а она сказала, что уже предлагала тебе помощь, а ты ее послал, — она грозно нахмурилась, Стивен чуть улыбнулся и кивнул:

— Ну, было, было такое. Дальше что?

— Дальше ее посетило озарение, — иронично развела руками Мари, — после которого она не пошла на ужин, а закрылась в комнате со своим пазлом и собирала его до ночи, а когда я пришла и стала ложиться спать, она молча все забрала и ушла, а пришла только утром. И насколько я слышала, песня получилась офигенная, а ты ей даже спасибо не сказал, а начал нести всякий бред про то, как она играет. Она не обязана хорошо играть на пианино, она актриса, а к клавишам два года не прикасалась, и еще сто лет не прикоснулась бы, если бы не ты. Не стыдно?

— Стыдно, — поморщился Стивен. — Я понимаю все, я просто был очень злой и не особенно понимал, что творю… Что?

Мари, которая перебила его громким фырком, криво улыбнулась и вздохнула:

— Она это сразу поняла, мне Алекс сказал, он с ней разговаривал, когда ты ушел.

— И что она сказала? — с тщательно скрытой надеждой спросил он.

— Что ты именно "очень злой" и что тебе скоро станет стыдно и ты будешь извиняться.

— И чего она тогда не захотела меня выслушать? — нервно вздохнул Стивен.

— У нее спроси, — показала язык Мари. — Но я думаю, потому что и так знала, что ты скажешь, и ей твои извинения были нафиг не нужны. Сразу надо себя нормально вести, чтобы потом не извиняться.

— Не получается, — невесело фыркнул Стивен. — И как я только что узнал, в моей семье это наследственное.

— В смысле? — нахмурилась Мари, Стив печально улыбнулся и как-то странно посмотрел на нее:

— Хочешь послушать длинную печальную историю о моем трудном детстве? А то я сам кусок этой истории вот только что узнал, благодаря кое-чьему папаше-прокурору… Если бы не он, я бы никогда, наверное, не узнал.

— Ты о чем? — нахмурилась Мари, он отпил чая и криво улыбнулся:

— Сейчас расскажу, это забавно и очень поучительно, — он вздохнул, как-то странно посмотрел на нее и подмигнул: — Тебе Стеф давно звонила?

— Недавно, а что?

— Ну слушай… Короче, жил-был такой я, семнадцатилетний и очень самоуверенный. И было у меня много друзей, в том числе, мой самый лучший друг Роб, которому на тот момент было вообще пятнадцать. И Роба избили пацаны с его района, сильно, так, что он играть не мог какое-то время. А он был очень мелкий и хлипкий, я сильно возмутился, как это какие-то сволочи додумались его бить, да еще и толпой. И не придумал ничего лучше, чем пойти и показать этим сволочам, что на каждого сильного найдется кто-нибудь еще сильнее.

Он криво ухмыльнулся, развел руками:

— Показал. Я на тот момент был в своей самой лучшей форме, круче, чем когда-либо, я себя богом чувствовал, плюс совсем недавно получил очередной титул и сильно возгордился. — Он помолчал, задумчиво рассматривая чашку: — Я туда шел, прекрасно зная, что иду драться, а голыми руками мне драться с толпой не хотелось, поэтому я захватил тренировочный меч, он деревянный, но по убойной мощи штука очень классная, гораздо круче бейсбольной биты. И когда мы встретились с той самой толпой, которая избила моего барабанщика, я достал этот самый меч и раздал воспитательных звездюлей всем, до кого смог дотянуться. А потом пришел чей-то старший брат и приголубил меня обрезком трубы по морде, очень впечатляюще, — он с косой усмешкой потер челюсть и посмотрел на Мари, хлопающую круглыми глазами. — Ну и все, дальше все печально и закономерно — больница, швы, искусственные зубы, выхватил чертей от всей семьи за наглость и глупость, чуть не лишили титула за уголовщину, чуть не дошло до суда, но благодаря дедушкиным связям дело замяли и на этом все закончилось, — он посерьезнел, — так я думал до сегодняшнего дня.

— А что случилось сегодня? — настороженно спросила Мари.

— Сегодня я познакомился с папашей Стеф, — злобно ухмыльнулся Стивен, — и этот добрейшей души человек обозвал меня уголовником и сказал, что в дом не пустит и общаться с дочерью не разрешит, потому как за каким-то хреном полез в архивы восьмилетней давности и узнал, что на следующий день после той драки этого парня, который успокоил меня трубой по морде, увезли в ту же больницу в гораздо более печальном виде.

Мари вытаращила глаза и ошарашенно прошептала:

— Нифига себе…

— Для меня это тоже было сюрпризом, — с сарказмом фыркнул он, — тем более, что он сказал, что там было море доказательств моей причастности. Мне стало интересно и я позвонил бате, он немного помялся и выдал мне вторую часть этой истории. — Стивен покачал в руке чашку и невесело улыбнулся побледневшей Мари: — Он рассказал мне, что когда им позвонили из полиции и рассказали, что их ненаглядный единственный наследник в больнице без сознания, они всей семейкой сорвались и приехали. Поохали над моей забинтованной тушкой, поговорили с полицией, выяснили детали дела, — он ехидно улыбнулся и проговорил: — А потом маме внезапно стало плохо, как же, вот так вот просто так поплохело… И она уехала домой, а все остались разбираться дальше и дежурить у моей постели.

— А что не так с мамой? — не поняла Мари, Стив на секунду замер, а потом понял:

— А, ты же не знаешь… Моя семья держит школу боевых искусств, все сплошняком тренера и чемпионы, — он отмахнулся, — я забыл, что не говорил тебе. Моя мама хрен-знает-скольки-кратная чемпионка по куче всякого, и качественно умеет бить людей. — Он тяжко вздохнул и наигранно-печально развел руками: — А еще, как я только что узнал, приступы неконтролируемого дебильного поведения в злом состоянии — это у меня от нее, только с ней это бывает очень редко.

Мари с трудом сглотнула и тихо спросила:

— Твоя мама избила этого человека?

— Ага, — нервно хохотнул Стив, — прикинь? Я не знал, честно, сам в шоке. Она увидела меня в больнице всего окровавленного и забинтованного, взбесилась, прикинулась, что ей плохо, и уехала. Выяснила адрес этого чувака, заскочила домой, переоделась, взяла деревянный меч, по которому она большой мастер, и поехала искать этого придурка. А она у меня маленькая, — он криво улыбнулся, смерил взглядом Мари, — еще ниже тебя, наверное, худенькая и вообще похожа на подростка, даже сейчас, а тогда вообще выглядела как школьница. Подождала его у дома, а потом подошла и попыталась поговорить. Он на нее наехал, она взбесилась еще больше и отметелила его, немного перестаравшись. — Он покачал головой, как будто сам не верил в то, что сказал, посмотрел на Мари. — А потом, как и у меня, у нее эта злость прошла. Она перепугалась и прибежала домой, рассказала все семье и только тогда узнала, что я дрался таким же мечом и все подозрения падут на меня. Семья ее поняла и простила, дед поднял свои связи и дело замяли. А теперь оно вот так вот всплыло, — он вздохнул, задумчиво погладил пальцем синяк от собачьих зубов, поднял глаза на Мари.

— Охренеть можно, — она потерла лицо, — Стеф все это знает?

— Уже знает, — кивнул он, закатывая рукав и по очереди надавливая на следы от клыков. — А знаешь, что это значит?

— Что? — не поняла Мари, — синяк или история?

— И то, и другое, — вздохнул Стивен. — Знаешь, с тех пор, как Стеф научилась лечить, у меня любая болячка держалась ровно до первой встречи с ней, — он чуть улыбнулся, — прикольно, да? Я таким здоровым никогда в жизни не был, я вообще уже больше месяца таблетки вообще не пью, никакие… ну, кроме того раза, когда я сам ее довел… и кроме пьянки.

— А какие таблетки ты обычно пьешь? — насторожилась Мари, Стив напрягся, как будто сболтнул лишнего, отмахнулся:

— Не важно. Дело в другом, — он опять стал тыкать пальцем в синяк. — Она меня всегда лечила на автомате, даже тогда, когда злилась на меня или обижалась, у нее это, по-моему, вообще неосознанно получалось. Когда она видела у меня даже ерундовую царапину, то сразу лечила, мгновенно, — он повел кистью и указал глазами на укус: — А вот это почему-то не вылечила.

— А что ты хотел? — фыркнула Мари. — Ты вел себя как последний гад, она на тебя обижена, и даже не захотела с тобой разговаривать. С чего она должна тебя лечить?

— Эй, это вообще-то не так безобидно, как выглядит, — возмущенно выпрямился он. — И еще мне из-за этой фигни играть больно.

— Это твоя проблема, — развела руками Мари, — она не обязана тебя лечить.

— Я же все объяснил, — обиженно вздохнул он.

— Что ты объяснил? — иронично развела руками рыжая. — Что приступы злого дебилизма у тебя наследственные? Это тебя не оправдывает. Ты, между прочим, даже не извинился, и спасибо за песню не сказал, ходил строил из себя дятла.

— О, боже, ну ладно, извини, — нервно закатил глаза он, — и спасибо за песню, хотя я и не просил.

— Я тут при чем? Позвони ей и скажи это, мне зачем твое "спасибо"?

Стивен тихо рассмеялся и в упор посмотрел на нее:

— Я, по-вашему, совсем дурак? Я прекрасно знаю, что она нас сейчас слушает, я это для нее рассказывал. Раз уж она не захотела услышать это лично, пусть слушает так.

— Стив, ты что? — с легким сочувствием погладила его по руке Мари. — Ты уже вообще все мозги прокурил, да? Мы тут одни, Стефани дома.

— Не ври, — фыркнул он, — она нас слышит, я знаю.

— С чего ты взял? — тихо вздохнула Мари. — Она говорила мне, что ты как-то можешь чувствовать, когда она за тобой шпионит, и именно поэтому она перестала это делать. Ты что, сейчас чувствуешь, что она нас слушает?

— Да, — кивнул он, задумался и дернул плечом: — Нет… наверное, нет. Но я не всегда чувствую, я бываю… не совсем в форме, и тогда не чувствую.

— Стив, ложись спать, а? — сочувственно попросила Мари, — ты докурился уже, третий раз отпиваешь из пустой чашки, не заметил?

— Да? — он посмотрел в чашку и отодвинул ее, потер лицо, как-то разом сгорбившись, очень печально посмотрел на Мари и тихо сказал: — Это правда больно.

— Я предлагала тебе обезболивающее…

— Помолчи, я не тебе, — отмахнулся он, опять заглядывая в ее глаза: — Стеф, я извиняюсь. Если ты меня простила, у тебя есть простой способ это показать. Если не можешь, то просто позвони мне, пожалуйста.

— Жесть, Эванс, ты окончательно удолбался, это добром не кончится. — Мари потерла лицо и встала: — Я пойду, мне за работу сиделки при душевнобольном никто не платит, а адекватно общаться ты не в состоянии. — Он продолжал сидеть, глядя на нее печальными глазами, Мари застонала, хлопнула себя по лбу: — Успокойся, дятел, она тебя не слышит.

— Или не хочет прощать, — пожал плечами он, встряхнулся и встал, с напускной бодростью улыбнувшись: — Ну или я правда обдолбался до глюков, тоже вероятно. Спасибо, что пришла, заходите еще. А я, пожалуй, поработаю, состояние подходящее.

— Ты чокнутый, — качнула головой Мари, он улыбнулся как дебил:

— Ага, хочешь сделаю "ыыы"?

Она зажмурилась, как будто не могла видеть этого беспредела, покачала головой и ушла. А отойдя от фургона на пару метров, достала телефон и набрала Стефани.

Стеф открыла глаза в комнате, взяла трубку и ответила:

— Да?

— Ты все видела?

— Да.

— И ты все равно не хочешь его прощать?

— Да.

— Ну и ладно, а то правда будет подозрительно.

— Ты молодец, спасибо.

— Мне самой понравилось, — хихикнула рыжая шпионка. — Но знаешь, мне его жалко.

— А мне — нет, — с напускной суровостью рыкнула Стеф, — он сам виноват, пусть мучается. Увидимся в понедельник и тогда посмотрим на него.

— Ладно, смотри сама. Ой, мне Алекс звонит, пока.

— Пока.

Стефани положила трубку, задумалась о том, стоит ли посмотреть на Стивена, но хорошо поразмыслив, решила, что нет. У этого змея хватит коварства соврать о том, что когда он "не в форме", то не замечает, что она за ним следит, просто в надежде на то, что она поверит и выдаст себя.

"Фиг тебе, ты сильно умный в последнее время. И сильно самоуверенный, лечи его, надо же. Больно ему, видите ли, играть…

А вдруг, правда, больно?"

Она прикусила губу, собирая все силы в кулак и сдерживая порыв лечить этого гада, решила, что лучший способ не думать — это спать, закрыла глаза и попыталась не думать о том, как выглядела рука того глупого грабителя, который когда-то попытался вырвать у нее сумочку.

"Слэш его тогда почти так же укусил, может, чуть-чуть сильнее… Черт. Так, спокойно, Мари предлагала ему мазь — он отказался. Все, сам виноват, это не моя проблема. Спать. Спать-спать-спать".