Движение солнца

стола. Пешки были пять дюймов в высоту. Короли и королевы, самые большие фигуры,

по десять дюймов каждая. Игра была в процессе на шахматной доске. Исаак мог сказать,

что Лилли догадалась, что этот шахматный набор сделал он. Ему было приятно увидеть ее

завороженное восхищение; он был горд своей работой.

Шахматы среди его работ были теми, что приносили ему настоящие деньги. В

зависимости от дерева, которое он использовал и как вырезал, какую форму им предавал,

в итоге, он мог получить тысячи долларов за шахматы, на создание которых он тратил

пару дней времени и менее ста баксов расходовал на материал. Он как-то делал

специальный заказ, который потребовал от него неделю на выполнение, и затем принес

ему две тысяч чистого дохода. Но то, на что в данный момент так заворожено, смотрела

Лилли, было, ни чем иным, как работой для души. Исаак думал об этом, как об искусстве.

Фигуры были выполнены в абстрактном стиле, и на доске не было даже двух похожих

фигур, все были отличными, даже пешки. Дерево, что было выбрано для работы,

намеренно подобранно с зернистой текстурой, затем зашлифовано, а также Исаак

потратил кучу времени, чтобы подобрать правильную текстуру древесины для каждой

отдельной фигуры. Он делал этот набор много месяцев, когда у него было время возиться

в своей мастерской. Это было чем-то вроде терапии, которая началась сразу же после

смерти его отца, когда он возглавил стол на собрании и взял на себя обязанности

президента.

Лилли развернулась к нему

— Иисус, Исаак. Это потрясающе. Могу я... — выражение лица Лилли явно

говорило о том, как она хочет рассмотреть это поближе.

— Конечно, но игра находится в процессе, так что будет хорошо, если ты оставишь

фигуры на своих местах. Он пошел вместе с ней, когда она направилась к столу, пересекая

комнату.

118

— Кто играет? Ты? — она провела кончиками пальцев по белой королеве, которая

была сделана из идеального куска канадской ели.

— Я уже говорил тебе, что шахматы — моя игра. Шоу и я играем много времени. Ни

у кого из этих придурков не хватит мозгов для игры в шахматы, — он проговорил эти

слова намерено громко, чтобы все, кто находился в комнате, услышали его, он так

говорил всегда, когда хотел укорить их. Многие из парней были достаточно умны, как он

полагал, но в большинстве своем они были теми парнями, кто предпочитал шумные игры

и алкоголь. Покер был их игрой. И они все знали, что нужно держать свои руки подальше

от игровой доски.

Исаак встал позади Лилли и положил свободную ладонь ей на бедро. Он оставил

поцелуй у основания шеи, и она прильнула к его телу. Он прекрасно знал, что люди в

комнате видели это. Он не прикасался к ней таким образом ранее, и теперь был рад

показаться всем. Он проложил неспешную дорожку из поцелуев вверх по ее шее, и она

склонила голову набок, чтобы предоставить ему лучший доступ. Когда он достиг ее уха,

то прошептал:

— Ты играешь?

Она подалась навстречу его поцелую, ее голова откинулась на его плечо.

— Я знаю, как ходят фигуры, но нет, по-настоящему никогда не играла.

— Тебе следовало бы, Спорти. Ты была бы хороша в этом. Твой разум работает

соответствующе этой игре, — дерьмо, касающееся Рэя, вновь завладело его мыслями, он

прижал губы к ее виску. — Пойдем, давай поговорим с Шоу, — он поднес бутылку к

губам и осушил ее, затем взял ее за руку и повел обратно. Он кивком указал Шоу на

кабинет, тот поднес бутылку пива к губам и поднялся с барного стула, последовав за

ними.

Когда они втроем вошли в кабинет, Исаак подвел Лилли к дивану, который

располагался у дальней стены, и сел рядом с ней. Оставляя Шоу выбор присесть третьим

на диван, остаться стоять или же сесть за стол в кресло Исаака. Шоу после короткой

заминки сел в кресло Исаака. Исаак относился к этому нормально. Ему не было нужды

напоминать Шоу, кто был главным, и он хотел быть поближе к Лилли.

— У нас возникли некоторые проблемы, Шоу. Мне нужно, чтобы ты выслушал

Лилли. Но то, что ты услышишь не должно покинуть комнату. Это останется между нами

тремя до того момента, пока мы не будем готовы что-то сделать по поводу этого.

Без лишних слов, Шоу кивнул и повернулся к Лилли, ожидая, когда она изложит

свою часть информации. Бросив неуверенный взгляд на Исаака, она сделала, как он велел.

Она рассказала в полном объеме историю, которую она рассказала Исааку. И у него

возникло чувство, что это было единственным возможным способом, которым она могла

делиться той историей, — отстраненно, будто читая копию.

Исаак наблюдал за Шоу, пока Лилли рассказывала. Его вице-президент был на

несколько лет старше его, он являлся одним из умнейших людей, с кем был знаком Исаак.

Из него вышел бы отличный президент, но он был слишком умен, чтобы хотеть этого.

Уговорить его, чтобы тот стал его вице-президентом, отняло у Исаака много сил. Но еще с

того времени, когда Исаак был подростком, Шоу был единственным, с кем он мог

разговаривать и делиться проблемами, у Шоу было правильное видение вещей и проблем.

Он был тем парнем, который садился и видел всю ситуацию со стороны. Но это не

значило, что он был медленным на реакцию или действие, когда это было необходимо, но,

в то же время, Шоу никогда не действовал только по той причине, потому что что-то было

необходимо предпринять. Он был молчаливым и рассудительным. Он был в МК на

протяжении долгого времени, а также ему довелось увидеть огромное количество

жестокого дерьма. Кроме должности в клубе, Шоу управлял продовольственным

магазином, после работы он уходил в свой небольшой дом, где проводил вечера со своей

женой и тремя дочерьми.

119

Исаак был тоже рассудительным, но ему приходилось прилагать огромные усилия,

чтобы руководствоваться своей головой, а не кулаками, и его характер был намного

темпераментнее, чем у Шоу. Когда его провоцировали, он мог совершать такие

опрометчивые вещи, как, например, воткнуть ножницы в руку гребанного риэлтора. К

слову, риэлтор вел себя сейчас более приветливо, после того, как Шоу побеседовал с ним

и привел ему Кэнди. Отвлек его яркими вещами.

Теперь Шоу сидел спокойно и слушал, ни разу не перебив Лилли, когда она

рассказывала ему всю историю и то, как она узнала, что это сделал Рэй. Исаак уловил

перемену в его выражении лица — от простого любопытства к крайней

заинтересованности, от сочувствия к явному шоку, и, наконец, к тому, что Исаак не мог

объяснить, — чему он бы не смог подобрать слов. Шоу предопределял ход развития

событий.

Наконец, он сосредоточился на Лилли и проговорил:

— Извини меня, милая, за то, что я сейчас скажу, — он повернулся к Исааку. — И

ты во все это веришь? Это все невозможно уложить в голове без доказательств. Я буду

честен и скажу прямо: нужно думать мозгами, а не другой частью тела.

Исаак бы избил любого до бессознательного состояния, кто посмелел бы сказать

такое, но Шоу делал свою работу.

— Нет ни одного сомнения, Шоу. На все сто.

Шоудаун кивнул.

— Достаточно для меня. Но не будет достаточно для клуба. Я просто не могу

представить этого. Лилли новенькая в городе, и клуб ее совершенно не знает. Ее слово

против слова брата — этого не достаточно, — он подался к Исааку.— Брат, ты знаешь,

что я прав, если бы она была с кем-то из нас и рассказала эту историю, тебе бы

понадобилось больше информации.

Лилли кивнула и начала подниматься. Исааку вскинул руку, даже сам того не

осознавая, и пригвоздил ее к месту, на котором она сидела. Он прекрасно знал, о чем она

думала.

— Полегче, детка. Мы еще не закончили. Уайетт и Рэй уехали как минимум на две

недели. Ты не сможешь сделать ничего до того времени. У нас есть достаточно времени,

чтобы решить это все. Затем он повернулся к Шоу и обратился к нему:

— Ее слово и моего доверия должно быть достаточно для тебя. Это между мной и

тобой, так же этого будет достаточно для Барта и Лэна. Нам не нужно анонимное

голосование. Нам просто нужен еще голос.

Шоу откинулся на стуле назад.

— Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь о том, чтобы совершить голосование за

смерть. Это может расколоть клуб как раз в то время, когда происходит все это дерьмо с

Эллисом. Ты готов пойти на этот риск?

— Рэй и так покойник, с голосованием или без него. Я готов пойти на риск, чтобы

помочь Лилли совершить возмездие, да. Прямо сейчас.

Глаза Шоу распахнулись от услышанного, и он повернулся к Лилли.

— Не могла бы ты дать нам пару минут, Лилли?

Исаак не желал ничего от нее утаивать.

— Нет. Она останется. Говори.

— Тогда, ладно. Ты знаешь эту девчонку сколько, три недели? Месяц? И ты готов

рискнуть клубом — и целым чертовым городом — ради нее? Исаак, ты сейчас думаешь

своим членом.

Внезапно Исаак позабыл о том, что работа Шоу в данный момент заключалась в том,

чтобы говорить настоящее положение вещей, озвучивать жестокое дерьмо и держать

Исаака в узде. Его настроение резко сменилось гневом, и он начал подниматься, все его

тело было напряженно. Но Лилли удержала его руку у себя на бедре, тем самым

принуждая его оставаться на месте, и заговорила, полностью сосредоточившись на Шоу.

120

— Смотри. Я все понимаю. Вы не знаете меня. И то, что я собираюсь сделать,

обязательно повлияет на ваш клуб и принесет вред члену вашего МК. Но Рэй —

покойник, и это уже не обсуждается. Отряд мертв по его вине. Их тела осквернили, они

были сожжены, и затем все, что осталось от трупов, было повешено на стену, чтобы

поиздеваться над нами. И все это произошло, потому что Хобсон не желал меня видеть на

месте офицера. Этот мудак уже мертв. Я прошу искреннее прощение за то, что это как-то

повлияет на клуб, и я понимаю, что вы будете делать то, что вам придется. Черт возьми,

это даже не какое-то там возмездие, это просто должно свершиться и все.

Исаак резко поднялся на ноги и грубо схватил ее за руку, какого хрена она несла —

но она проигнорировала его жесткую хватку и продолжила.

— Нет шанса, что я смогу предоставить тебе доказательства. У меня есть только

слова моего друга, который не хочет в это ввязываться. Но вот, как все было: Хобсон был

пьян. И он напрямую признался моему другу, когда он был пьян. Давай посмотрим,

может, он проколется на этом еще раз. И как уже сказал Исаак, он уже покойник, так или

иначе. И все, что я могу предложить вам, — подождать немного, чтобы сделать это как

можно честнее.

Шоу пристально посмотрел на нее, Лилли не отвела глаз.

— Ты еще та чертовка, не так ли, красотка? В твоих словах есть доля истины, — он

повернулся к Исааку, который опустился на диван. — Мне кажется, она права, Исаак. Мы

подождем, посмотрим, возможно, мы сможем разговорить Рэя. Затем мы поднимем этот

вопрос на собрании в клубе. Мы можем рассчитывать на голоса СиДжея, Виктора. По

отдельности или же на них обоих. Они ветераны и, исходя из того, что сделал Рэй, они

захотят, чтобы его казнили. С признанием Рэя мы можем рассчитывать на поддержку всех

братьев, естественно, за исключением Уайетта. Вот мой совет.

У Исаака было другое на уме. Но он пребывал в ярости на данный момент и принял

его совет. Ему было необходимо успокоиться. Он отрывисто кивнул Шоу, который все

понял, похлопал Лилли по колену и покинул комнату, больше не проронив ни слова.

Когда Шоу покинул кабинет, Исаак поднялся с дивана и начал мерить комнату

шагами. Он был в ярости, и ему необходимо было восстановить контроль над собой. Но

почему он был так зол? Потому что Лилли заявила, что Рэй, так или иначе, покойник,

невзирая на то, выживет ли она или нет. Да. Потому что Шоу чертовски оскорбил и его, и

Лилли? Да. Потому что он был прав — что ради безопасности Лилли Исаак был готов

пожертвовать своим клубом?

Да. То есть, нет. Черт побери. Он просто не мог сделать этого. Слишком много

людей зависели от него. Он схватился за высокое черное кресло и одним ударом руки

отправил его вращаться по комнате, пока оно не ударилось с силой о железный бар.

— Исаак.

Он повернулся к Лилли, которая сидела на диване, выглядя совершенно спокойно.

— Детка, прости меня. Все не так плохо, как кажется. Мы все уладим, я тебе

обещаю.

Она поднялась на ноги и направилась к Исааку. Она была чертвски красива, ее

длинный, темный хвост лежал на плечах, джинсы сидели на бедрах, но не слишком

обтягивали, позволяя материалу немного приспуститься, открывая примерно дюйм ее

обнаженного живота, который виднелся из-под футболки. Она остановилась прямо перед

ним и взяла его ладони в свои, заставляя его ослабить хватку и разжать кулаки, он даже не

понимал, что его ладони сжались в кулаки.

— У нас есть план. И это самый лучший план, что может быть на данный момент,

как мне кажется. Несмотря на то, сработает ли он или нет. Это значит, что нам придется

подождать пару недель, правильно? Потому давай это отложим в сторону. Это могут быть

последние две недели, что мы можем провести вместе.

— Ни за что, Лилли. Ни за что. План сработает. Он должен, — он не мог даже

думать о том, что это могли быть их последние две недели.

121

— Хорошо. У нас есть время. Но, на всякий случай, давай воспользуемся им. О’кей?

— она положила ладонь на его щеку, поглаживая ее кончиками пальцев через его бороду.

Таким способом часто проявлялась нежность с ее стороны, и это успокаивало его. Он

прильнул к ее прикосновению.

— Ты сможешь сделать это?

Она улыбнулась.

— Ну конечно. Не принимай удачу за проблему.

Он посмотрел ей в глаза. Назвать их серыми было недостаточно, но у него не было

другого слова. Он пытался думать о метафоре по поводу цвета ее глаз, но ему не удалось.

Лучшее, что ему пришло на ум, что они напоминали ему небо в пасмурный день, но будь

он проклят, если скажет что-то настолько напыщенное вслух. Они были прекрасны.

Светлые. И так ярко сияли, когда она улыбалась.

— Господи, я так сильно люблю тебя, Спорти.

— И я тебя люблю, — она схватила его за ремень и расстегнула его. — Покажи мне,

как ты меня любишь.

Он был возбужден еще с того момента, как она положила руку ему на щеку. Теперь

он рассмеялся и расстегнул ее джинсы.

— Хочешь нежно? — их секс ранее был очень грубым и жестким

— Ты же прекрасно знаешь, что мне не нравится, — она расстегнула его джинсы и

скользнула руками по его бедрам, затем завела их назад, чтобы сжать в ладонях его

подтянутую задницу. Их секс всегда был громким, но ему совершенно претила мысль о

том, что все в соседней комнате могут услышать их. Это никогда не останавливало его

ранее, но с Лилли все было по-другому.

Затем ее рука вновь оказалась спереди, она взяла в ладонь его яйца и крепко сжала

их. Потом она переместила руку, обхватывая его член.

— Ох, мать твою, ты чертовкий твердый, — прошептала она, прижимаясь лбом к его

груди. — Я просто без ума от твоего члена.

Исаак подумал, что звуконепроницаемые стены кабинета были достаточно хороши.

Он приподнял ее лицо и поцеловал ее, его язык проник в ее рот, проходя по зубам и

поглаживая ее язык. Она обвила руки вокруг его шеи и приподнялась высоко на носочках.

Ничего — абсолютно ничего — не чувствовалось так, как ее тело, прижатое к его. Он

хотел, чтобы они избавились от лишней одежды. От всей.

— Я хочу тебя обнаженной.

Даже Исааку свой собственный голос показался рычанием. Она сделала шаг назад,

небольшая прекрасная улыбка играла на ее губах, она стянула футболку через голову,

бросая ее на пол и подмигивая ему. Он направился к двери и запер ее; когда он вновь

повернулся к ней, она уже скинула ботинки и в данный момент снимала джинсы. Он

избавился от своей одежды так быстро, как только мог, едва ли уделяя время тому, чтобы

повесить жилет на спинку стула.

Когда на ней не осталось ничего, кроме черных кружевных стрингов, ее груди были

обнаженными и прекрасными, ее соски изнывали от желания к нему, он остановил ее.

— Оставь. Я сам сниму, — и она убрала пальцы из под резинки стрингов, покорно

стояла и ждала.

Наконец, избавившись от всей своей одежды, он направился к ней и притянул ближе

к себе, наслаждаясь шелковистостью ее обнаженной кожи на его грубом теле. Он снял

резинку с ее волос, и она встряхнула распущенными волосами, шелковистые локоны

рассыпались каскадом по его рукам и ее спине, заставляя его издать стон наслаждения. Он

увлек ее на пол.

Она хотела грубого секса; она всегда хотела этого грубо. Потому что нежно было

слишком интимно. Но в данный момент, Исаак решил, что он слишком переполнен

любовью и многочисленными страхами, что может потерять ее, чтобы заниматься с ней

грубым сексом, с женщиной, которая помогла ему осознать, что у него все еще было

122

сердце, о наличии которого он совсем позабыл, и оно было способно любить. Он

поцеловал ее, прижимая ее к своему телу, его руки были повсюду, но прикосновения были

нежными, успокаивающими. Он неспешно стягивал ее нижнее белье, оставляя по всей

длине ее ног дорожку из поцелуев вплоть до щиколоток. Затем он вновь поднялся вверх,

возвышаясь над ее извивающимся телом и проникая ладонью между ее ног, чувствуя,

насколько она была влажной и готовой для него. Впрочем, как и всегда. Он нежно кружил

пальцами по ее клитору, между влажных складочек.

Она приподняла бедра и издала расстроенный стон.

— Исаак, ну давай же.

Он склонился и оставил поцелуй на ее груди, мягко щелкая языком по твердой

вершинке соска. С его ртом на ее коже, он произнес:

— Нет, детка. Позволь мне наслаждаться неспешной любовью. Медленно тоже

хорошо.

Поднявшись на колени, он потянулся к своим джинсам и взял презерватив. После

того, как он раскатал его по члену, он накрыл ее своим телом и прижался к ней,

мучительно медленно проникая в ее лоно так глубоко, как только мог. Она изогнула спину

и закатила глаза. Лилли резко дернулась под ним, сжимая его мышцами лона. Но он

приподнял ногу, располагая ее поверх ее бедра, не позволяя ей тем самым двинуться с

места.

— Эй, я сказал нет. Мы будем заниматься этим медленно. Я хочу полностью

насладиться тобой.

— Что?! На полу твоего кабинета мы будем делать это медленно? — она фыркнула и

попыталась оказать сопротивление.

Исааку тоже нравилось трахаться грубо и жестко — он также был удивлен своей

потребностью на этот раз заняться этим медленно и нежно — но ее нежелание нежности

начинало казаться странным. Он поймал ее голову, сжал обеими руками и пристально

вперился в нее взглядом.

— Детка, в этом есть какая-то проблема?

Она успокоилась и посмотрела на него. Затем она совершенно удивила его своим

смехом. Он ощутил его вокруг своего члена, настолько глубоко он был внутри нее.

— Нет, прости. Привычка, — он не понял, про что она говорила, поэтому нахмурил

брови. Она, заметив это, поспешила добавить: — Самозащита, я полагаю. Не заниматься

любовью. Это будто правило, которое было у меня.

Он ласково провел кончиками пальцев по ее скулам.

— Было?

Взгляд, который она подарила ему, был чистым и добрым, он наполнил его сердце

чувствами.

— Да, было.

— Хорошо, — он неспешно скользнул внутрь нее, пристально глядя ей в глаза. Она

обвила руками его спину, ногами обхватила его талию, прижимая крепко к себе, и в

первый раз со времени их знакомства они занялись любовью.

Даже когда все происходило нежно, он все равно заставлял ее кричать.

~oOo~

Исаак и Шоу наблюдали за тем, как Кеньен Берри и Маркус Грант, который являлся

правой рукой Берри, остановились на стоянке МК «Ночная Банда». Голова Исаака гудела.

Он повернулся к Шоу; непрекращающийся гнев, который он испытывал после разговора с

Лилли, который произошел за день до этого, полностью испарился из его головы с

визитом Кеньена.

Несмотря на то, что Кеньен все еще поддерживал МК «Ночная Банда», он

приостановил поставки через канал, изменив маршрут доставок мета, пока все давление,

123

исходящее от Эллиса, не утихнет. Эллис так же жестко насел и на Сент-Луис, заставляя во

всю силу действовать «Северных Всадников», и был в поиске чего-то, что помогло бы

полностью уничтожить Неудержимых. В Сент-Луисе началась открытая война. Точка

зрения Кеньона была такова — кстати, очень дельная — что риск был слишком велик для

МК «Ночная банда» и Сигнал Бенд, в частности, чтобы продолжать перевозить продукт

по такой нестабильной территории. Но Сент-Луис и города к востоку от него зависели по

большей части от того продукта, а также сам МК и города, в которые ввозился продукт.

На западе это были: Спрингфилд, Джоплин и Талса. Потеря Сент-Луиса причинила бы им

неминуемый ущерб.

Но не это являлось самыми худшими новостями. Его попытки завладеть Сигнал

Бенд законным путем не принесли плодов, воплощению его действий в жизнь мешал

успех МК в отвлечении Мака Эванса от беззащитных владельцев собственности, которые

были на данный момент более сильными, чтобы отказать, поэтому Эллис решил вместо

этого прибегнуть к силовым методам. Он хотел пойти войной на их город. «Северные

Всадники» набирали людей, как ненормальные, увеличивая свою численность. Разведка

Кеньена донесла, что те собираются прибегнуть к физическому воздействию на Сигнал

Бенд, вынудив людей убраться с территории. Кеньен полагал, что у них было в запасе еще

пару месяцев, прежде чем война за раздел территории на ленивых улицах Сигнал Бенд

наберет обороты, и враг превышал их по численности, по силе и по материальным

средствам — на существенный порядок.

Шоу заговорил первым.

— Как мы с этим справимся, през?

Исааку было все понятно. Сделать это было практически невозможно, но этого было

не избежать.

— Оказав сопротивление. Только так. Нам понадобится весь город в зоне действия,

таким образом у нас будет хоть какой-то шанс. Но у нас мало времени. Кеньен будет

держать нас в курсе происходящего. Первое, что мы должны сделать, это ввести смены

патрулирования. Нужны мужчины, которые бы патрулировали город, фермерские дороги,

все это. Нам нужны добровольцы, и им необходимо обучение и какие-то начальные

правила.

Шоудаун медленно кивнул.

— Нам необходимо оружие. Эти ублюдки не придут с винтовками и дробовиками. У

нас нет ни хрена, чем можно было бы вооружить людей.

Тут могли помочь Талса и Джоплин — и это бы смогло удержать их от

зарождающегося пламени, как они хотели.

— Я свяжусь с Бекером и Данди. С оружейными приставами Талсы; попытаюсь

получить «семейную скидку». А также я наберу Сэма. Пришло время попросить об

ответной услуге «Скорпионов». Они выполняли множество просьб для международного

МК за все эти годы и никогда не просили об ответной услуге. Теперь, кажется, пришло

время им попросить (Прим. Оружейный пристав – отвечает за безопасность клуба,

охрану и поддержание правопорядка во время клубных встреч. Ответственный за

безопасность и защиту клуба, его членов и клиентов).

— Если ты приведешь их, то они в своем роде могут представлять собой правосудие,

тем самым помогая разобраться со всем этим. Их специализация — преступники высокого

уровня. Не то, что наша — ничтожное дерьмо.

— Могут и не помочь. Но мы не позволим «Северным Всадникам» истребить нас.

На этих словах Исаак развернулся и направился обратно в клуб. Все в один миг

начало разваливаться.

124

Глава 15

Лилли почувствовала, как изменился воздух, когда в душевую кабинку вошел Исаак.

Она была склонна оберегать свое уединение в ванной с особым рвением. Проведя

множество лет в пустыне в окружении мужчин, она очень ценила и обожала время,

которое она могла провести одна в ванной. Он оставался у нее и ранее, и они принимали

душ вместе. Она смягчилась примерно неделю назад и совершенно не жалела об этом. Но

она прекрасно понимала, что будет жалеть, если не установит вскоре основные правила,

потому что он грозился стать душевым вампиром, ожидая от нее беспрепятственного

доступа в душ после того, как она позволила ему раз принять его вместе с ней, после этого

она начала стратегически рассчитывать время, когда может побыть там одна.

Как, к примеру, этим утром. У нее была отличная ночь без постоянных кошмаров, от

которых она так часто просыпалась, и она проснулась раньше него, что само по себе было

сложным для нее. Она изнывала от желания прижаться к нему и поспать чуть дольше, но

затем в ее голове вспыхнула мысль о том, что она может принять душ одна. Поэтому

девушка поднялась и проскользнула в свою ванную комнату.

Обычно она никогда не вела себя столь деликатно, как сейчас. Раньше она бы просто

сказала ему развернуться и уносить свою обнаженную задницу отсюда и подождать своей

долбанной очереди. Но вот, он был тут. Обнаженный и прекрасный в своей красоте, с

густыми длинными распущенными волосами, с его грудью такой чертовски мощной и

рельефной. И его членом. Его восхитительным членом, твердым и готовым для нее. Они

не трахались в душе, но ласкали друг друга и находились там долгое количество времени,

бесцельно тратя воду.

Она должна была с ним поговорить, когда они не были бы оба обнажены. Но сейчас

он уже зашел к ней, и ее соски были твердыми камушками в предвкушении его

прикосновения. Его большие ладони были на ее бедрах, он поцеловал ее щеку, не говоря

ни слова. Затем он встал перед ней под поток горячей воды и намочил свои волосы,

откидывая голову назад, позволяя воде каскадом литься на его лицо и стекать по его

бороде. Это была одна из самых эротичных картин, которую ей когда-либо приходилось

наблюдать. От этого зрелища киска между ее ног запульсировала, а лоно сжалось. Он

возвышался над ней, с широкими плечами и грудью, массивной и твердой, как скала.

Мышцы на его шее напрягались и сокращались, от чего кожа на шее напрягалась, его

медальон Мьёльнир покоился в выемке шеи, а цепочка туго обвивала его горло.

Да, на самом деле она не могла жалеть о недостатке личного пространства, когда

дело доходило до этого соблазнительного тела.

Лилли подняла руки и скользнула пальцами в завитки волос на его груди, затем

прошлась подушечками пальцев вниз, прикасаясь к его соскам — его бедра

непроизвольно дернулись — затем еще ниже, по его рельефным кубикам пресса, затем по

мышцам в самом низу живота, и, наконец, достигая темных волос в паху. Она обернула

пальцы вокруг его члена, стискивая его двумя ладонями и начиная поглаживать его длину.

Исаак издал хриплый утробный звук, и Лилли подняла на него взгляд.

— Мне больше не нравится просыпаться одному в твоей кровати. Или в любой

другой кровати. Больше меня не устраивает, — он толкнулся бедрами в крепкой хватке ее

ладоней, в ответ она сжала его лишь сильнее, до того момента, пока он не издал стон.

— Я просто хотела принять по-быстрому душ, пока ты спал, — она задохнулась,

когда он рукой проскользнул между ее ног, а пальцы нашли ее лоно, проникая в него. От

прикосновения его мозолистой ладони к ее клитору она ощутила слабость в коленях,

тогда он приобнял ее другой рукой, притягивая ее поближе к себе.

— Почему?

С его пальцами, которые непрерывно проникали в ее лоно и ладонью, которая

потиралась о ее чувствительный клитор, она испытывала достаточные затруднения в том,

чтобы четко выразить свои мысли, при этом она не забывала поглаживать его член. Лилли

125

старалась вспомнить, какого хрена она так хотела немного личного пространства в душе.

Почему она не сказала ранее? Так много почему и так много переполняющих ее

ощущений. Поэтому она просто сказала первое, что пришло на ум.

— Иногда мне нравится принимать душ одной.

И почему ей было так сложно проговорить это?

В тот же миг он прекратил ее ласкать, и ей показалось, что она ранила его чувства.

Ох, вот почему ей было так сложно сказать это ему. Она несмело подняла взгляд; он

улыбался.

— Спорти, я тебе слишком надоедаю? Почему не сказала этого раньше? — он

вытащил пальцы и убрал свою руку, она всхлипнула и сжала в ладонях его член только

сильнее.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — его голос прозвучал с ноткой озорства, хриплым

шепотом, который она ощутила даже своим позвоночником. Иисус, этот парень был

словно наркотик.

Она начала поглаживать его член только сильнее, прижимаясь лбом к его сильной

широкой груди, в то время, пока ласкала его.

— Ну, по крайней мере, не сейчас. Но иногда мне просто хочется зайти в ванную,

принять душ, выйти и начать свой день

Она увидела, как желваки на его челюсти, скрытой бородой, дернулись от

напряжения перед оргазмом, и отпрянула от него. Он издал звук и шагнул вперед,

располагая ладони на задней стенке душа, заключая ее в клетку своего тела, между его

сильных рук.

— Должен тебе сказать кое-что, Спорти. Я смог бы тебя оставить одну не больше,

чем на пару минут, — последнюю пару слов он произнес, сопровождая тяжелыми,

мучительными вздохами. Наблюдать за ним, изнывающим в предоргазменных мучениях,

было почти так же восхитительно, как и видеть его, испытывающего освобождение. Когда

удовольствие было только для него, он стремился к нему, вместо того, чтобы отталкивать,

как когда он находился в ее теле.

Он был уже близко, издавая стоны каждый раз, когда она поглаживала ладонями его

член. Она чувствовала, как его яйца подтянулись и напряглись, и в этот момент она

опустилась на колени, удивляя его. Она обхватила его член губами, всасывая его так

глубоко, как она только могла. Он сразу же кончил, выкрикивая ее имя и ударяя кулаками

по задней стене, в то время как она проглатывала все, что он дал ей. Это было так

эротично и невероятно чувствовать, какую власть она имела над ним, совершенно не

задумываясь, оплатит ли он ей тем же.

Но он отплатил.

~oOo~

Позже, когда они убирали все после завтрака, — они вошли в привычный домашний

ритм, в котором они проводили каждую ночь, — неспешно передвигаясь вокруг друг

друга, в то время как они избавлялись от остатков еды, мыли и споласкивали, затем

вытирали тарелки. Внезапно Исаак остановился в дверном проеме кухни, резко хватая ее

за талию.

— Поехали со мной на выходные в Талсу.

Это застигло ее врасплох. Она даже не подозревала, что он планировал поехать на

выходные в Талсу, а выходные начинались уже завтра.

— Что? Зачем?

Он заправил локон ее волос за ухо и склонился, чтобы оставить поцелуй на ее шее.

— По двум причинам: мне необходимо сделать кое-какие дела для клуба. И мне

предоставили палатку на художественной выставке, которая будет проходить в эти

выходные. Ты могла бы со мной представлять мою палатку, малышка. И я не хочу

126

проводить выходные отдельно от тебя, — он подмигнул, улыбаясь ей хитрой улыбочкой.

— Я обычно останавливаюсь в своем жилом автофургоне, но ради тебя я сменю его на

отель.

Вероятно, большинство людей подумали бы, что это невероятно абсурдная идея для

проведения выходных, особенно в свете ее планов на убийство. Но как бы то ни было,

Хобсон был вне пределов досягаемости на данный момент, и так будет на протяжении

еще некоторого времени. А что касаемо ее фактической работы, она закончила последнее

задание как раз сегодня и могла бы написать сообщение с просьбой не присылать ей новое

до того, как выходные не подойдут к концу.

Она засунула руки в его карманы джинсов.

— Мне нравится идея с автофургоном. Это романтично.

Его смех был глубоким и теплым.

— Ты еще не видела автофургон. Но хорошо. Мы должны выехать рано утром.

— Конечно,— она встала на носочки, поднимая руки и оборачивая вокруг его шеи,

он же притянул ее ближе к своему телу и крепко поцеловал.

~oOo~

Солнце уже зашло за горизонт, когда Лилли закончила работу, отравив обратно

зашифрованный документ по многочисленным сложным секретным каналам Управления

национальной безопасности. Она провела — Лилли проверила время на компьютере —

практически десять часов за работой, но поскольку была в ударе, то даже не отвлекалась.

Не ела, даже не ходила в туалет по малой нужде. Она чувствовала, словно ее плечи

приросли к шее.

Она проверила свой телефон и обнаружила, что ей дважды звонил Исаак и один раз

отправил сообщение. Он никогда не оставлял ей голосовые сообщения. Простое текстовое

сообщение гласило: «Останься сегодня у меня». Оно было отравлено пару часов назад.

Последний вызов, второй звонок, был произведен пятнадцать минут назад.

Она не отвечала на его попытки связаться с ней — ее телефон стоял на вибро-

режиме, и она просто-напросто не слышала его. Исаак жил примерно в двадцати минутах

езды от ее дома. Лилли вышла на веранду, и спустя минуту или две он уже ехал по

гравийной дорожке, которая заменяла ей подъездную аллею.

Она спустилась по ступенькам крыльца и направилась навстречу ему через передний

сад. Он быстро слез с байка, спешно направляясь к ней.

— Бл*дь, Спорти. Ты в порядке? — он потянулся к ней и дернул ее за руки в свои

объятия.

— Я в порядке, любимый. Просто была с головой погружена в работу.

Он вздохнул от очевидного облегчения.

— Ты не можешь делать так, Лилли. Только не когда все это дерьмо происходит тут.

Мне необходимо знать, что ты в порядке.

Он не пояснил ей, что за «дерьмо» происходило в клубе, а она и не спрашивала.

Если это стало бы у нее на пути, то им обязательно бы пришлось обсудить сложившуюся

ситуацию, но сейчас она просто проговорила:

— Я и сама могу справиться со всем, Исаак.

Когда он взял ее лицо в свои большие мозолистые ладони, глаза Лилли закрылись от

наслаждения.

— Я знаю это. Но мне необходимо поддерживать с тобой связь. Я не привык

волноваться так по поводу кого-либо, но выходит, что мне не много нужно, чтобы начать

сходить с ума. Поэтому просто проверяй свой телефон, хорошо?

— Хорошо. Прости меня.

Он склонился и поцеловал ее.

127

— Ты получила мое сообщение? Хочешь остаться у меня сегодня? Тогда мы сможем

выехать рано утром.

Ей нужно было только собраться на выходные, потом она была бы готова поехать к

нему домой.

— Конечно. Хочешь помочь мне собраться?

— Я соберу атласные и кружевные штучки, — он шлепнул ее по заднице, и они

направились в дом.

~oOo~

Они остановились в «Мясном ресторанчике» на ужин. Только это кафе и еще

«Лучшее место в городе» были открыты в это время на ужин, а так как Исаак совершенно

не желал быть втянутым в какую-нибудь разборку у Така этим вечером, потому его выбор

пал на «Мясной Ресторанчик». И по стандартам Сигнал Бенд это место было более

высококлассным, с приглушенным освящением, выполнено в золотистых и красных

тонах, и на столах находились свечи в красных стаканах, которые были покрыты белой

кружевной сеточкой. Клиенты являлись в основном жителями городка, в большинство

посетителей там были те самые люди, которых Лилли видела везде на протяжении всех

недель, которые она жила здесь.

Теперь люди знали ее, и они знали ее как женщину Исаака, и подозрение, с которым

они относились к ней в первое время, со временем сменилось на заискивание и симпатию.

Хотя подозрение с их стороны заставляло чувствовать Лилли себя более комфортно.

Потому как это чувство было честным. Отношение, близкое к заискиванию, которые

исходило от них на данный момент, особенно от женщин, было перенесено на нее из-за их

отношения к Исааку. На самом деле, у нее было ощущение, что в их отношении не было

даже крупицы враждебности, и она полагала, что знала, почему. Если он был одинок на

протяжении всего того времени, что он говорил, эти женщины просто задавались

вопросом, что делало Лилли такой особенной. Она подозревала, что они открыто

обсуждали, что думают на самом деле, в воскресенье в церкви или у заборов, когда они

вешали свое выстиранное белье.

Была вещь, которая казалась Лилли удивительной, которая преимущественно

преобладала в Сигнал Бенд. Как будто в этом городе ни у кого не было сушилок для

одежды, вещи и простыни колыхались на веревках для сушки белья по всем городу изо

дня в день. Это место словно застряло во времени. Она поинтересовалась у Исаака насчет

этого, и он улыбнулся ей в ответ кривой улыбочкой и просто ответил: «Солнце

бесплатное».

Теперь они находились в ресторанчике, следуя за Молли, хозяйкой заведения, к

угловой кабинке, которая нравилась Исааку больше всего. Понадобилось время, чтобы

она провела их к столику, потому что каждый, мимо кого они проходили, здоровался с

Исааком. Иногда люди хотели пообщаться, перекинуться парой слов или же поведать ему

какую-то проблему — и практически все называли его Айк. Он каждый раз вздрагивал,

когда они так называли его, но все же позволял им делать это. Лилли пришла к

пониманию, что она была права насчет него — если и была власть в городе, то ею был

Исаак. Даже мэр города советовался Исааком прежде чем вынести что-то на городской

совет. «Ночная Банда» была одновременно и законом, и властью в этом городишке.

Наконец, Молли усадила их за столик, и они уселись.

— Вам нужны меню? — они оба отказались. — Хорошо, я скажу, чтобы Бет

подошла к вам через секунду. Вы вдвоем будете «Буд»?

Исаак кивнул, но Лилли проговорила.

— Может быть, возьмем красного вина?

Молли взглянула на Лилли.

— Все, что у нас есть из вина, это то, что привозят в тетрапакетах. Будете такое?

128

На самом деле, Лилли было просто интересно, что будет делать Молли, поэтому она

просто улыбнулась и покачала головой.

— Нет, спасибо. «Буд» устроит.

Когда Молли удалилась, Исаак легонько подтолкнул Лилли под столом.

— Провокаторша.

— Что? Я и правда полагала, что выпить немного вина за ужином будет неплохо.

Это было чистой правдой, но так же было правдой и то, что она пользовалась всеми

доступными средствами, чтобы проверить лимит причуд этого города.

— Никогда не видел, чтобы ты пила вино, Спорти. Тебе просто доставляет

удовольствие мешать работе заведения.

— Мне иногда нравится пить вино. Это сумасшествие, что люди здесь ожидают, что

все должны брать всегда одно и то же. Это похоже на какой-то всеобщий психоз. Черт

возьми, зачем им тут вообще меню? Или какой-то выбор? Они могли бы сделать просто

что-то вроде комплексных обедов и не париться.

— Я не знаю, что это такое, городская девчонка. Просвети меня, — когда он

проговорил это, то потянулся через стол и ласково погладил ее о руке. Ее сердце забилось

быстрее за считанные мгновения.

— Это так называемая фиксированная цена за блюдо. Когда ресторан готовит обед,

обычно из двух блюд. Они составляют меню на весь вечер, и все едят их весь вечер и при

этом платят фиксированную цену.

— Ага, но так как сейчас я получаю свой бифштекс на косточке, а ты своего

цыпленка, и всем нравится, что они получали, — он подался вперед, его зеленые глаза

блеснули отблеском мигающего света небольшой свечи. — Мы должны работать

усерднее, приучая тебя к деревенскому образу жизни, если ты хочешь остаться здесь.

— Не нужно, Исаак, — в их распоряжении было только это недолгое время, пока не

вернулся Хобсон. Она совершенно не хотела задумываться о том, что готовило или же,

наоборот, чего не было в ее будущем. — Это не деревня, это сплошное сумасшествие. Я

уверена, что так не везде.

Тень омрачила его лицо после ее слов, но в следующую секунду он уже улыбался.

— Возможно. Но в этом сумасшествии есть свои преимущества.

Когда Бет подошла, Лилли заказала цыпленка под сырным соусом, которого она уже

заказывала все три раза, что бывала тут. Исаак заказал свой бифштекс на косточке,

который был, по-видимому, его тысячным заказом. В то время, пока они ели свои

овощные салаты, Исаак поднял глаза и выражение, которое воцарилось на его лице,

заставило Лилли замереть. Она повернулась и увидела мужчину, которого до этого

момента ни разу не встречала. Он выглядел знакомо, поэтому Лилли напрягла свою

память, чтобы вспомнить его. Он был высоким и очень худым — такой тип парня, у

которого первое, что бросается вам в глаза, это его кадык, с седеющими каштановыми

волосами. Он был одет в джинсы и заправленную в них клетчатую рубашку, что было,

скорее всего, повседневной формой одежды для этих мест.

Исаак заговорил первый.

— Уилл.

Мужчина, которого, очевидно, звали Уилл, проговорил:

— Исаак, мне необходимо поговорить с тобой.

Лилли все еще продолжала капаться в своей памяти. Она знала, что вспомнит его.

Если она его видела, она обязательно его припомнит. И вот оно — он был тем самым

парнем, которого ранили ножом у Така в ее первую ночь в городе.

Исаак положил свою вилку, но никуда не двинулся.

— Я ужинаю с моей женщиной, Уилл. Тебе придется подождать.

Уилл бросил взгляд на Лилли.

— Мэм, — она улыбнулась и кивнула ему в ответ, и он вновь посмотрел тяжелым

взглядом на Исаака. — Не могу ждать.

129

Отрывисто кивая, Исаак проговорил:

— Прости меня, Спорти, — и поднялся на ноги. Он указал кивком на входную дверь,

и двое мужчин пересекли зал ресторана и вышли на улицу.

Оставшись за столом наедине со своим салатом, Лилли воспользовалась временем,

чтобы рассмотреть получше людей. Ресторан был рассчитан примерно на 20 столиков;

шесть из них, расположенные рядом с ними, были заняты. Она увидела Дона Киза и его

жену Лонни, сидящими в компании со священником Мортенсоном. Эд Фосс ел в

одиночестве. Она также узнала людей за соседними столиками — фермеры, пару

владельцев магазинов — и Мака Эванса, который смотрел на нее во все глаза. Она

улыбнулась и в знак приветствия приподняла свой бокал.

Несмотря на это, он не прекратил пялиться на нее, и Лилли это обеспокоило. Ее

инстинкты не должны были просыпаться от подобного агрессивного взгляда, но после

двух неловких секунд, она кивнула, затем отвела свой взгляд в другую сторону комнаты,

позволяя ему одержать победу в их странных, неожиданных гляделках.

Когда Исаак появился, то выглядел мрачным. Он прямиком направился к столу и

присел на стул. Лилли не спрашивала его, потому как чем бы это ни было, новости явно

были плохими, но он прекрасно знал, что если захочет рассказать, она с радостью его

выслушает. Но он посмотрел на нее обеспокоенным взглядом и проговорил:

— Что такое?

Вопрос удивил ее.

— Что? Ничего.

— У тебя такой взгляд. Что-то произошло, пока меня не было.

Лилли подумала о странностях с Эвансом. Он что, смог понять это только по ее

взгляду? Он что знал ее уже настолько хорошо? Эта мысль одновременно взволновала и

встревожила ее.

Она пожала плечами.

— Просто был странный момент с Мак Эвансом, — Исаак быстро развернулся, но

Лилли стремительно схватила его за руки и принудила его тем самым сосредоточить все

свое внимание на ней. — Ничего особенного. Просто застала его пялящимся на меня. Он

меня приглашал на свидание, когда я только перебралась в город; возможно, он просто

ревнует. Не парься насчет этого.

Но Исаак все же обернулся, его кулаки были сжаты. Лилли посмотрела на Мака и

теперь он выглядел так, будто он был не в своей тарелке

— Я чертовски ненавижу этого парня, — презрение в голосе Исаака было

угадывалось безошибочно. Лилли же была неприятно удивлена, что испытывала

совершенно противоположные эмоции, а еще она была крайне удивлена, что какой-то там

Мак Эванс, простой риэлтор, вызвал у Исаака такие чувства. Хотя она не сомневалась, что

он мог их заслужить своими действиями.

— Ага, он скользкий тип. Хотя кажется совершенно безвредным.

— Это не так.

Когда Бет принесла их горячее, Иссак немного расслабился. Он больше не сказал ни

слова насчет Мака Эванса. Они ели в тишине, казалось, Исаак был не в силах избавиться

от напряжения после новостей, что он узнал. Им следовало бы остаться дома и

приготовить ужин самим.

~oOo~

Лилли проснулась, стоя у кровати Исаака, ее сердце отчаянно стучало в груди. В

комнате было темно. Когда она пришла в себя, то посмотрел на часы, которые стояли на

прикроватной тумбочке. Время было 3:21. Затем она заметила, что Исаака в кровати не

было. Поднимая его футболку с пола и надевая ее, она оправилась на его поиски.

130

После того, как она прошла весь первый этаж, то проверила двор и нашла его

сидящим на железном шезлонге в саду — шезлонг мог бы, вероятно, показаться вам

«винтажным» и «милым», если бы не стоял примерно последние 50 лет в этом саду. Он

курил. Лилли вообще не курила, а Исаак не курил только в помещении, за исключением

клуба, потому в его действиях не было ничего необычного. Но что на самом деле было

необычно для него, что он покинул кровать для того, чтобы покурить. Он не любил

просыпаться в одиночестве, когда был с ней, и он также не делал этого, оставляя ее одну в

кровати.

Она толкнула дверь с проволочной сеткой, и та, распахнувшись, издала характерный

ей звук. Он повернулся на звук и наблюдал за тем, как она приближается к нему в

отблеске, который создавало предрассветное свечение, что придавало саду утонченное

великолепие. Воздух ощущался тяжелым и влажным. Ночные животные стихли, а

предрассветные еще не проснулись, тишина была гнетущей. Когда она подошла к нему,

он бросил окурок на землю и протянул свои руки в ее сторону. Она уселась к нему на

колени, ее рука легла к нему на плечи, легко приобнимая его.

Одетый только в свои джинсы, он прижал ее ближе к себе, положив одну руку ей на

бедро, другую на ногу.

— У тебя был кошмар, детка? — он положил голову ей на грудь, и она запуталась

пальцами в его густых волосах.

— Ага. Ты в порядке?

— Прости меня, — вместе того, чтобы ответить на ее вопрос, он задал ей свой. —

Ты когда-нибудь мне расскажешь, про что они? Про то, что произошло в Афганистане?

Она вздохнула. У нее не было желания разговаривать о них. Она хотела сказать ему

то же, что и говорила постоянно, когда он спрашивал, что она совершенно не помнит, о

чем они были, но это была бы ложь. И, в конце концов, если бы она ответила ему, то он

бы прекратил расспросы.

— Полагаю да. Я имею в виду, они начались с того момента, как я вернулась в

штаты. Но это не похоже на то, что я вновь переживаю воспоминания о том, что

произошло там. Эти сны о смерти. Мне снится, что меня убивают. Жестоко. Я чувствую,

как это происходит. Иногда эти кошмары наполнены насилием.

Он поднял голову, чтобы посмотреть на нее, как только она начала отвечать на его

вопрос.

— Господи Иисусе, Лилли.

Страшась того, что она будет втянута в какой-нибудь любительский психоанализ, и

прежде, чем он смог бы сказать больше, она задала ему встречный вопрос:

— Что тебя беспокоит, почему ты сидишь в темноте?

Он улыбнулся, но от Лилли не укрылось, что его улыбка была не такой уж и

оптимистичной.

— Я обязательно скажу тебе, Спорти. Скоро я расскажу тебе все. Но не сейчас. На

данный момент, скажу лишь, что от меня зависят множество людей, а я не знаю, как

сделать так, чтобы не подвести их. Весь город смотрит на меня, а я чувствую себя

неспособным сделать то, чего от меня ожидают. Я не тот, кем они хотят меня видеть.

— А кем они хотят, чтобы ты был?

Он шумно выдохнул.

— Гребаным спасителем.

— Я не знаю насчет них. Но мне кажется, меня ты спас, милый, — она положила

ладонь ему на щеку, кончики ее пальцев прошлись по его шраму. Она хотела спросить,

как он получил его.

Все его тело в тот же момент отреагировало на ее слова, его руки стиснули ее в

объятиях крепче, глаза впились в ее лицо.

— Ты должна остаться. Я не могу потерять тебя. Ты, черт побери, должна остаться.

131

Это, скорее всего, был не совсем подходящий момент, чтобы думать о том, что

произойдет, когда Хобсон и его брат вернутся обратно, и что может значить голосование

клуба для них.

— Исаак, мы не будем говорить об этом прямо сейчас.

— Черт, — он уронил голову ей на грудь. — Черт побери.

Чувствуя потребность изменить этот момент и восстановить хрупкий мир, которым

они наслаждались, Лилли положила свою ладонь поверх его, там, где она покоилась, и

переместила ее к себе между ног. Он застонал, и вибрация от этого стона отдалась у ее

груди. Когда она переместила его пальцы так, чтобы они скользнули в ее влажность и

прикоснулись к ее клитору, он издал еще более громкий стон и взял инициативу в свои

руки.

Она держала свою руку поверх его, наслаждаясь тем, как его ладонь двигалась у ее

ладони, когда его пальцы поглаживали и исследовали. Когда она начала чувствовать

волну тепла между ног, что обозначало, что она подбирается все ближе и ближе к

освобождению, он остановился и убрал свою руку в строну, располагая ее на бедре Лилли.

Она захныкала и потянулась, чтобы вернуть его ладонь на прежнее место, но и тогда он

ототкнул ее руку прочь, усаживая ее спиной к себе. Он схватил край ее футболки,

который едва прикрывал ее бедра, и приподнял его, вынуждая ее поднять руки, чтобы он

мог стянуть ее. Когда она оказалась обнаженной, то повернулась и положила ладони на

пряжку его ремня, но он сжал ее руки в своих ладонях и положил их себе на бедра.

— Сегодня удовольствие только для тебя детка. Я только хочу прикоснуться к тебе.

Ляг на меня.

Как только она сделала это, и затем изогнула спину так сильно, как только могла, с

пронзительным стоном, он вновь вернул свою руку между ее ног и взял ее грудь в другую

ладонь. От волны ощущений ее рассудок затуманился, в то время как чувства обострились

— его твердая грудь у ее спины, его грубые ладони накрывают ее нежнейшую плоть, его

твердые и одновременно мягкие губы у ее шеи, ее челюсти, ее уха.

Пока он ласкал ее, его пальцы ощущали нужду чуть замедлить неистовое бурление

ее крови, тогда он прошептал ей на ухо.

— Детка, твоя киска ощущается, как атлас, она такая гладкая и мягкая… Ах, я так

люблю ее, когда она сжимает меня так крепко, как сейчас… — он выскользнул влажными

пальцами из ее лона и поднял их, кружа ими вокруг ее клитора, заставляя бедра

извиваться на его коленях… она могла чувствовать твердую эрекцию в его джинсах,

которая прижималась к ее заднице и бедру. Он положил голову ей на плечо со стоном.

Она так сильно хотела его внутри. Всего его. Она потянулась за спину и схватилась за его

пряжку вновь, но его ладонь исчезла с ее груди и сомкнулась на ее запястье, убирая прочь.

Он широко развел пальцы в стороны, прижимая ладонь к ее животу, прижимая ее к

себе.

— Просто дай мне почувствовать тебя, детка. Вот то, чего я хочу, — пробормотал он

ей на ухо.

— Исаак, пожалуйста, я хочу, чтобы ты трахнул меня, я хочу почувствовать твой

член.

Он рассмеялся, и этот сексуальный звук заставил ее сжаться и застонать.

— Я обязательно сделаю это. Когда я закончу тут, я занесу тебя в дом и войду в тебя

своим членом. Ох, я именно так и сделаю. Я оттрахаю тебя по полной программе. Но

сейчас я хочу, чтобы ты откинулась на меня и позволила мне прикасаться к тебе, — он

поглаживал ее долгими плавными прикосновениями ладони, начиная от ее горла и до

коленей, в то время как другая его рука продолжала исследовать и проникать внутрь нее.

— Просто расслабься и позволь себе почувствовать это, детка.

И она позволила. Она пронзительно выдохнула и расслабилась, наслаждаясь

рельефами его тела, позволяя ему ласкать ее. Его руки были везде — на ее груди, на

руках, ногах, животе, его кончики пальцев нежно проходились по линии ключиц. Пальцы

132

глубоко вонзались в ее лоно и ее задницу, щипали и кружили на ее клиторе. Его рот

прижался к ее шее и посасывал вновь и вновь, без остановки, ее шелковистую кожу.

Она оставалась расслабленной и спокойной так долго, как только могла, отдаваясь

полностью его прикосновениям, позволяя себе чувствовать, как ее потребность пронзает

тело, обжигая и расслабляя все ее мышцы до пальчиков ног. Его пальцы были на ней, в

ней, двигаясь быстрее и жестче, пока его тело не начало содрогаться из-за усилий, что он

прикладывал. Когда ее оргазм приблизился, набирая скорость, она сжала его руку между

ее ног и принудила его быть с ней жестче, быстрее, пока наслаждение не настигло ее, и

она не предприняла попытку изогнуть свое тело, но он бы не позволил ей сделать это, он

начал проникать в нее быстрее, шепча ей на ухо: «Давай, давай, давай, давай, детка». Она

напряглась всем телом, невообразимое наслаждение пронзило ее, словно мощный

электрический разряд, ее зрение затуманилось, в глазах засверкали мириады ярких звезд,

и она закричала.

Когда все закончилось, она полностью расслабилось, и Исаак стиснул ее тело

крепко, удерживая на своих коленях. Она была счастлива; она чувствовала, что если бы он

не прижимал к себе, то она превратилась бы в лужицу у его ног. Он сделал это с ней —

для нее — только при помощи своих рук.

Он оставил поцелуй на ее коже под ухом и прошептал.

— Я тебя люблю, Спорти. Ты моя, и я не собираюсь отпускать тебя.

Лилли знала, что ей необходимо было как-то возразить в ответ на его слова. Он не

мог знать наперед, что принесут следующие пару недель. Но крепкие путы блаженства все

еще удерживали ее, и когда он обернул свои руки сильнее вокруг ее тела и поднялся на

ноги, поддерживая ее, все, о чем она могла беспокоиться, так это то, чтобы он воплотил в

жизнь свои планы.

~oOo~

— Лилли... Лилли... Лилли.

Господи Иисусе, она собиралась убить его. Лилли только-только заснула. Теперь он

водил пальцем вниз вверх по ее позвоночнику, произнося ее имя самым что ни на есть

угрожающим мелодичным голосом.

Она издала стон и шлепнула его.

— Ни за что, — она попыталась натянуть одеяло себе на голову, но он не дал ей

сделать этого.

— Нам нужно выдвигаться, детка. Ты можешь поспать в автофургоне, если хочешь.

А теперь просыпайся и за дело, или как бы там ни было, но просыпайся. Кажется, за дело

возьмешься ты еще не скоро.

— Сколько времени? — она повернулась и бросила хмурый взгляд в его сторону.

— 6:30.

Почти полтора часа назад они рухнули без сил, потные и изможденные. Как он

может быть таким энергичным?

— Давай же, солдат, для тебя это практически уже, как полдень, ведь так? — он

шлепнул ее по заднице и поднялся. — Эй... я собираюсь сделать кофе, если ты встанешь

сейчас, ты можешь принять душ сама. И на кухонном столе тебя будет ждать совершенно

новая пачка Cookie Crisp.

Улыбаясь, как идиот, он покинул комнату. Лилли поднялась. Она хотела немного

личного пространства в душе сегодня.

Приняв душ, одевшись, напившись кофе и наевшись шоколадных хлопьев, Лилли

почувствовала себя на удивление намного лучше. Когда она вошла в прицеп, то

почувствовала себя еще лучше. Это было восхитительно. Он был небольшой и

компактный, с передней частью, сделанной под фургон, небольшой кухонькой и гостиной,

и чем-то вроде спальни в задней части. Самая восхитительной частью всего этого было то,

133

что этому фургончику было почти 40 лет. Ковровое покрытие золотистого цвета. Мягкая

мебель была рыжевато-золотистой с цветочным принтом цвета авокадо, который украшал

обивку.

— Черт побери, он потрясающий! — она завизжала, открыла переднюю дверь и

бросила свой рюкзак на пол рядом со столом. Исаак стоял на земле, прислонившись к

водительской стороне, глядя на нее таким взглядом, который подразумевал под собой, что

она, вероятно, была сумасшедшей, а она, в свою очередь, забралась на пассажирское

сидение и усмехнулась.

— Нет, серьезно, мне очень нравится. Это будет охрененно!

То, как он улыбался ей сейчас, заставляло ее сердце трепетать, и она проговорила:

— Я тебя люблю.

Он поиграл бровями в ответ на ее слова. Ей нравилось, что он бездумно не повторял

эти слова в ответ, когда она говорила так ему. Как и она, он придавал этим словам

большое значение и использовал их дозировано.

— Эй, иди сюда и присядь за руль на секундочку, мне необходимо проверить,

работают ли фары. Они прицепили грузовой прицеп позади жилого автофургона, в

котором находились его вещи для выставки и инструменты, так же там был его байк. Она

перебралась через консоль и уселась за руль.

После того, как фары были проверены, Лилли пересела на свое место, когда Исаак

занял водительское сидение. Пока они отъезжали от его дома, Лилли поняла, что у нее

отличное настроение. Несмотря на недосып, несмотря на тьму, которая наполняла каждый

уголок ее прошлого, несмотря на то, что их ожидало в ближайшем будущем, она

чувствовала себя легко. Она была по-настоящему счастлива.

Она не хотела терять это. Она не хотела терять его.

Прошлое: 2011 год

Лилли скользнула карточкой по электронному замку и открыла свою дверь в номер в

«Резиденс Инн». Вот он, ее дом. Она была в США уже на протяжении трех месяцев, а

ушла со службы больше трех недель назад. Ни работы, ни дома, ни семьи. У ее отца был

оформлен щедрый полис страхования жизни, и он оставил его ей. И все то время, пока она

служила, на него капали проценты, поэтому, на данный момент, ей совершенно не нужно

было работать. Она ненавидела себя за то, что она использовала эти деньги, но она просто

не могла представить себе свое воссоединение с миром вновь. Поэтому, пораскинув

мозгами, она решила, что просто останется тут.

Пошло все на хер.

Когда пришло заключение о расследовании, и Большая Донна оказалась в порядке,

Лилли боролась. О, как чертовски отчаянно она боролась поначалу. Если Большая Донна

была в полном порядке, тогда она убила своих парней. Окаду, Миллера, Скарпона. И еще

восьмерых бойцов. Им потребовался больше, чем один день, чтобы опознать их останки и

вернуть тела после того, как им пришлось на протяжении двадцати девяти часов

наблюдать за их сожжением, и затем за тем, как расчлененные тела висели на стене.

И все это сделала она. Начальник управления технического обслуживания

самолично проверял Донну. Лилли не могла понять, что пошло не так, как она могла

чувствовать явные неполадки, когда их не было. Может, все они были правы. Возможно,

она потеряла контроль над собой, и у нее произошел какой-то странный срыв. Она была

повинна в том, что убила своих парней.

Поэтому пошло все на хер еще раз.

134

Лампочка на ее телефоне моргала. Но она проигнорировала все; скорее всего, это

был звонок со стойки регистрации, или же служба обслуживания номеров, или что-то еще.

Не было никого, кто мог бы звонить ей.

Примерно в три часа ночи она все-таки решила проверить, но только для того, чтобы

эта гребанная лампочка прекратила мигать. Она отвратительно спала, но этот непрерывно

мигающий свет мешал даже на немного погрузиться в легкую дрему, чтобы сбежать от

реальности.

Это не был звонок по внутренней линии. Сообщение было кратким.

«Мисс Аккардо, вы все еще можете служить вашей стране. Пожалуйста,

перезвоните».

«Мисс Аккардо». Господи, это звучало чертовски хреново. Она узнала код штата и

определила, что номер соответствовал округу Колумбия, а не военному министерству

США.

Она удалила сообщение и просто забила на него. С этого дня и на протяжении

каждого последующего дня в течение недели, тот же мужской голос оставлял то же самое

сообщение. На восьмой день раздался стук в дверь ее номера.

Спустя неделю после этого она тренировалась, чтобы работать в Управлении

национальной безопасности.

Глава 16

Исааку нравилось приезжать, когда начинались приготовления к открытию; место в

один момент становилось наполненным огромным количеством продавцов, которые

старались поставить свои палатки и прилавки. Но после их сексуального марафона

прошлой ночью, он и Лилли начали день позже, чем он предполагал. Но это было не так

уж и плохо, тем более, что подготовка шла хорошо.

Исааку нравились эти ежегодные выставки от начала и до конца. Некоторые

выставки искусств, которые проходили при участии судей и проводились в таких больших

городах, как Сент-Луис, были худшим кошмаром из всех существующих. Эта же выставка

декоративно-прикладного искусства проводилась в Талсе, располагалась в большом

городском парке на самой окраине пригорода, потому была его самой любимой. Она была

большая, потому тут была хорошая возможность прилично подзаработать. Также в парке

было выделена площадка для кемпинга, потому большинство продавцов ставили свои

палатки и жилые автофургоны там, разводили большой костер каждую ночь и хорошо

отдыхали. Тут подбиралась отличная компания людей — приятных, добродушных,

которые привыкли зарабатывать деньги тяжелым трудом. Это были люди, с которыми

предпочитал общаться Исаак.

Первым делом они сняли грузовой прицеп, затем припарковали на выбранном месте

свой жилой автофургон и только потом принялись ставить свою палатку. Арендная плата

за палатку включала в себя наличие самой палатки, белого натяжного тента размером

десять на десять со съемными боковинами. У них заняло некоторое время, чтобы начать,

потому что все были рады видеть друг друга. Тут было множество мужчин и женщин,

которых Исаак считал друзьями, но они видели друг друга только пару раз в году, во

время этих выставок. Поэтому первым делом были объятья, приветствия в виде ударов

кулаками и крепких рукопожатий с продавцами, которые уже находились тут, когда

прибыли Лилли и Исаак. Только когда с приветствиями было покончено, и все

перекинулись парой слов, они приступили к делу.

Исаак испытывал особенное удовольствие, представляя Лилли. Многие были

удивлены. Исаак был известен как парень, который не любит долгосрочных отношений.

Но они быстро меняли мнение после пары минут общения с Лилли. Она была легкой и

135

приятной в общении, зная, как и в какой момент она могла использовать свое чувство

юмора в компании этих людей. Она очаровала почти всех, с кем она познакомилась.

Кажется, что даже она была очарована сама собой. Исаак был в отличном настроении. Он

практически позабыл о своих заботах.

В то время, пока Лилли направилась в лагерь, чтобы проверить некоторые

электроприборы и заплатить за вязанки дров для костра, Исаак был занят установкой

своей палатки, вбивая столбики для креплений в последнее углубление, когда

почувствовал прикосновение женских рук на своей спине. Это была не Лилли — аромат

гардений был слишком сильным. Люсинда. Бл*дь. Он совершенно не подумал о ней

— Привет, любимый, — прошептала она своим самым мягким, сексуальным

голосом ему на ухо. Ее ладони скользнули вниз по его спине, устремляясь в задние

карманы джинсов. Он выпрямился, убирая ее пальцы от себя, и повернулся к ней.

— Привет, Син.

Люсинда делала симпатичные серебряные украшения с использованием

драгоценных камней. Ее работа была в большей степени ремеслом, чем искусством, она

не делала украшения для выставок с участием судей, но она была самой постоянной

любовницей Исаака на таких ярмарках и выставках на протяжении пяти или шести лет.

Она была красивой женщиной. Ей было чуть за сорок, ростом она была пять футов и

шесть дюймов, ее длинные волосы были мелированы во все оттенки светлого, но это было

выполнено искусно и красиво. Светло-карие, почти золостисто-карие глаза, узкие бедра,

она не была обладательницей отменной задницы, но у нее была шикарная грудь. Она была

одета в обтягивающие джинсы (Исаак точно знал, насколько ее джинсы были

обтягивающими, он не раз стягивал их с нее) и струящуюся просвечивающуюся майку,

которая обнажала ее плечи и грудь. Она знала свои достоинства. Так как она создавала

украшения, на каждом пальце она носила по кольцу, в ушах было много серег, массивную

цепочка и кулон, а каждое запястье обхватывали браслеты шириной в несколько дюймов.

Ее приближение можно было услышать за пару миль. Но он не услышал ее приближения,

он был слишком занят своими мыслями. Настолько, что он вообще позабыл о ней и о том,

что нужно было предупредить Лилли о ее возможном появлении.

Теперь она вновь приблизилась к нему и обвила свои сильно увешенные

украшениями руки вокруг его шеи, приподнимаясь на носочках, чтобы поцеловать его. К

счастью, она не могла дотянуться до него, пока он сам бы не наклонился для поцелуя. В

этот момент он увидел, как к нему направляется Лилли. Она шла по узкой тропинке

между палаток. Он обернул свои руки вокруг талии Люсинды и отстранил ее тело от себя.

— Прости, Син. Я сюда приехал кое с кем.

Она фыркнула.

— Точно. Как и всегда, — она вновь сделала шаг в его сторону, но он удержал ее,

глядя на нее предостерегающим взглядом. Ее нахмуренные брови сошлись вместе. —

Что…? Ты что, серьезно? Ты привез с собой свою потаскушку?

Его охватило неожиданное желание залепить ей пощечину за ее замечание, но он

смог совладать с ним. Лилли подходила ближе, и, определенно, эта сцена привлекла ее

внимание. Исаак приблизился к ней, чтобы прорычать:

— Нет, я привез с собой свою старуху. Между нами все кончено, Син.

Постойте-ка — старуху?! Его собственные слова ошеломили Исаака почти

настолько же, как и Люсинду, которая отпрянула назад, глядя на него убийственный

взглядом, и пробормотала:

— Мудак, — она развернулась и направилась навстречу Лилли.

Исаак наблюдал за тем, как Лилли улыбнулась ей ослепительной улыбкой и

продолжила идти. Люсинда остановилась, развернулась и посмотрела, как Лилли

подходит к нему. Он обнаружил, что живет в своей собственной мыльной опере, которая

вот-вот грозила превратиться в гребанный ад.

Лилли подошла прямо к нему, пробормотав:

136

— Сделай это красиво, — и притянула его голову к себе, чтобы жестко поцеловать.

Испытывая небольшую жалость к Син, он повиновался и обернул свои руки вокруг

Лилли, наклоняя ее вперед и целуя до тех пор, пока она не начала задыхаться. Он

приподнял свой взгляд посреди поцелуя, чтобы увидеть, как Син развернулась и

направилась прочь.

Ну что ж, теперь он знал точно, что его женщина была ревнивой. Он хотел

надеяться, что Син послушает его, и выходные не превратятся во что-то излишне

драматичное.

Он отстранился и поставил ее на место.

— Чувствуешь себя лучше?

Лилли положила ладони на бедра.

— А кто она?

— Люсинда. Старая песня.

— Как только у тебя появится шанс, ты, вероятно, захочешь предупредить Люсинду

Старая Песня, что я могу свернуть ей шею легким движением руки, — она вошла в его

палатку и открыла коробку с вырезанными из дерева цветами. — Как думаешь, это

больше придется ей по вкусу?

Исаак счел ревность Лилли чрезвычайно сексуальной. Он терпеть не мог ревнивых

женщин. Он понял это еще давно. Исаак не менял любовниц на протяжении многих лет,

но как только те начали проявлять ревность, он незамедлительно бросал их. Но ревность

Лилли он счел восхитительной. Она дала понять ему, что он принадлежал ей — и поцелуй

был таким же. Утверждающим. Он поправил свой возбужденный член в джинсах, пытаясь

найти более удобное и менее заметное положение.

— Вряд ли. Прости меня, Спорти. Я, честно, даже не подумал о ней, — как бы все

происходящее не было сексуально, он не хотел, чтобы это переросло в проблему. Желая

направить их отношения в более спокойные русло, он подошел к ней сзади и притянул к

себе. Он прижался ртом к ее уху, вдыхая носом ее запах, такой отличный, насколько более

естественный, намного более приятный, чем удушающий аромат гардений Син, и

пробормотал:

— Моя голова забита тобой настолько, что там просто нет места не для кого больше.

Она рассмеялась, поворачивая голову к его рту.

— Хитрец.

Он захватил ее губы в поцелуе, и то, как она сдалась ему, дало ему понять, что их

небольшой инцидент исчерпан. Ее дыхание защекотало его губы, когда она прошептала:

— Тебе следует знать, что я всегда была плоха в том, чтобы делиться.

Он развернул ее в своих объятиях и прижал к груди.

— Как и я, детка.

~oOo~

Первая ночь у костра, когда все чувствовали себя энергичными перед предстоящей

выставкой и счастливыми из-за возможности воссоединиться со старыми друзьями, была

весьма шумным мероприятием. Исаак несколько отвлекся, когда наблюдал, как Лилли

стояла посреди жилого автофургона и меняла свои шорты на джинсы, поэтому, когда они

добрались до костра со своим кулером, полным пива, костер уже разгорелся в полную

силу, восхитительно пылая, а люди были заняты своими кружками с выпивкой. В этом

парке было озеро и пляж, и костер разжигали недалеко от него, поэтому там же можно

было видеть людей, что купались в озере, некоторые купались голышом, некоторые нет.

Также там всегда присутствовали музыканты, обычно те, что исполняли фолк. Этой

ночью было три человека с гитарами, у кого-то была скрипка, а кто-то принес набор

тамбуринов без тарелочек. Косяки с марихуаной и огромное количество

галлюциногенных грибов свободно передавались от одного к другому, как пиво и другой

137

алкоголь. Костер. Фолк-музыка. Ремесленники и художники. Выпивка и наркотики. Исаак

бы выслушал непрекращающуюся лекцию от своих братьев, если бы они увидели, как ему

нравится такое хиппи-дерьмо.

Они поздоровались, и Лилли расстелила их одеяло. Исаак сел около бревна, что

располагалось у костра, и усадил Лилли между своих ног. Он передал ей пиво и отрыл

одно для себя, затем откинулся спиной на бревно и привлек Лилли к себе. Он чувствовал

себя расслабленно. Он практически желал, чтобы это было его жизнью, чтобы он мог

разъезжать в старом жилом прицепе, продавая свои работы, общаясь с людьми на

выставках, путешествуя глубокой ночью по извилистым деревенским дорогам в компании

своей женщины. Он мог бы быть бродягой. Не парясь ни о чем. Дорога была тем местом,

где он чувствовал себя хорошо.

Дункан, кожевенник и его хороший друг, вместе с его женой Минди делили с ними

длинное бревно. Также они делили вместе с ними косяк с марихуаной, а Исаак с Лилли

делись с ними пивом. Лилли лежала спокойно на его груди, слушая, как Исаак говорил с

Дунканом и Минди на профессиональные темы. Затем к ним подошел Стэн, следом Тоня,

и их разговор набрал обороты. Исаак почувствовал, как Лилли стала скучать. Но он был в

самой гуще беседы и не очень хотел выходить из него, по крайней мере, на данный

момент. Он не виделся со своими друзьями уже весьма продолжительное время.

В конце концов, Лилли поднялась между его ног и покинула все пребывающую и

пребывающую группу людей, которые говорили на темы, о которых она не имела ни

малейшего представления. Исаак смотрел, как она поднялась на ноги, наблюдал за тем,

как она направилась в сторону туалетов, ее слегка заносило в право от выпитого алкоголя

и выкуренных косяков. Зная, куда она направилась, он вернулся вновь к своему разговору,

который становился с каждой минутой все интересней.

Но ее не было уже долгое время. Исаак осмотрелся по сторонам, замечая ее

нетронутое одеяло там, где она его и оставила, и сделал некоторые подсчеты. Она выпила

шесть бутылок пива. И выкурила пару приличных по размеру косяков, которых они

разделили на четверых.

Лилли была чертовски обдолбана.

Она уже была такой при нем, он знал, что это обозначало — она была абсолютно

раскованной и немного сумасшедшей. И чертовски возбужденной. Когда он был с ней, это

было потрясающе. Но он не знал, чего ожидать, пока она бродила по лагерю сама по себе.

— Просите меня, народ, мне кажется, я потерял свою, женщину, — никто толком и

не обратил внимания на его слова, поэтому он поднялся и отправился на ее поиски.

Ее не было в туалете; он взял с собой Джули, ткачиху, и попросил ее проверить. Он

посмотрел везде, наконец, просто выкрикивал ее имя, пока шел. Он начал испытывать

настоящее волнение, которое граничило с безумием, задаваясь вопросом, могли ли

проблемы клуба последовать за ним в Талсу и настигнуть Лилли, к тому времени он

достиг озера. Сейчас там было больше купающихся, и многие были обнажены.

И она была одной из них.

Он тщательно оглядел озеро, только потому, что это было последнее место, где

можно было ее искать, но он был уверен, что там ее быть не должно. Но она была там,

стояла в воде по пояс, ее грудь была обнажена и мерцала в лунном свете и слабом

отблеске костра. Она была красива. И полностью обнажена.

— ЛИЛЛИ! — прокричал он. Она увидела его, рассмеялась и нырнула в воду. Ее

нижняя часть тела была тоже обнажена.

Гребаный Господи. Она была обдолбанна и при этом плавала. Она была обнажена

перед всеми этими людьми. Его женщина. На виду у всех. Он не знал, стоит ли

беспокоиться о ее безопасности потому, что она могла утонуть, или же потому, что он

собирался ее придушить.

Когда она вынырнула, он прокричал:

— ЛИЛЛИ! БЫСТРО НЕСИ СВОЮ ЗАДНИЦУ НА БЕРЕГ!

138

Она рассмеялась, показывая ему средний палец, и вновь нырнула. На этот раз она

оставалась под водой в течение мучительно долгого количества времени и оказалась на

более далеком расстояние, чем ранее, когда вынырнула на поверхность. Затем она вновь

погрузилась под воду, и, когда она вынырнула на этот раз, то была еще дальше от берега.

Теперь она находилась в опасном месте для ныряльщиков, это грозило утоплением,

если она была настолько обдолбана, насколько он подозревал.

Он собирался пойти и вытащить ее на берег. Бл*дь.

Исаак умел плавать, но он не собирался ставить себя в уязвимое положение.

Раздеться до нижнего белья на людях, даже в толпе купающихся голышом, остаться

безоружным и едва одетым? Он не станет делать этого.

Бл*дь, бл*дь, бл*дь.

Пару мгновений Исаак боролся со своим затруднительным положением, когда к

нему подошел Дункан и стал рядом с ним.

— Я пойду и вытащу ее на берег, мужик.

НЕТ. Другой мужчина не будет вытаскивать его обнаженную женщину на берег. Он

скинул свои ботинки.

— Я сам. Просто... принеси наше одеяло. Дункан кивнул и направился обратно к их

бревну у костра.

Теперь, когда он решился на это безумие, Исаак быстро скинул одежду, оставшись

только в боксерах, затем направился прямо — в чертовски ледяную, к слову, — воду и

нырнул. Он делал размашистые сильные гребки руками. Лилли не двигалась, она просто

держалась на поверхности, двигая руками. Исаак принял это за плохой знак и приложил

чуть больше усилий.

Она заплыла дальше, чем он предполагал. Когда он доплыл до нее, она тяжело

дышала и выглядела очень утомленной, но она все еще держалась на поверхности. Когда

он обернул свои руки вокруг нее, Исаак ощутил странную смесь эмоций: гнев, страх,

любовь, облегчение. Он позволил любви и облегчению завладеть его чувствами.

— Эй, Спорти. Что ты тут делаешь?

— Тут глубоко, — задохнулась она, отвечая невпопад, с вымученной улыбкой на

губах. — Вода холодная.

— Понял. Хочешь на берег? — она лишь кивнула, и он притянул ее ближе к себе и

поплыл обратно к берегу. Она совершенно не сопротивлялась, и Исаак был рад этому,

потому как мог полностью сконцентрироваться на их возвращении, на берег. Когда он

достиг вод, где они могли уверенно стоять на ногах, она не смогла сделать этого. Она

просто потеряла сознание. Бл*дь. Слава Господу, он мог чувствовать, как ее грудь

двигается под его рукой, поэтому он знал, что она дышит. Он взял ее обнаженное тело на

руки и направился к берегу.

Дункан и Минди ждали их обоих. Минди развернула широко одеяло, ожидая, чтобы

завернуть в него Лилли. Когда она увидела, что Исаак несет ее, она чуть изменила

положение одеяла, чтобы она могла укрыть Лилли. Дункан держал их одежду.

— Она в порядке?

Исаак издал стон.

— Не знаю. Собираюсь отнести ее в автофургон.

— Постой, Исаак, — Минди положила ладонь на его руку. — Она ледяная. Посиди у

костра несколько минут, чтобы она согрелась. И ты тоже.

Он кивнул и присел туда, где они начали эту ночь. Сжимая Лилли в своих объятиях,

он осмотрел ее. Она все еще дышала, поэтому не было похоже, что она утонула. У нее был

нормальный пульс, если даже не сказать учащенный. Но даже в свете костра он мог

видеть, что она была ужасно бледной. Он прижал губы к ее лбу; он был очень холодным.

Завернул ее сильнее в одеяло. Он и сам сильно дрожал, но ему было на это наплевать.

— Лилли, детка. Давай же, приходи в себя. Что не так?

139

Он не понимал, какого долбанного хрена произошло. Она пошла в туалет, а затем

она уже плавала, обдолбанная и обнаженная, в темноте, в середине озера? И она уплыла

еще дальше, когда он стал звать ее. Она пыталась уплыть, сбежать от него. Он не понимал

этого.

Он не имел понятия, сколько они здесь сидели. По большей части, оживленный

вечер вокруг костра проходил вокруг них. Кто-то (Исаак не заметил, кто именно)

набросил грубое шерстяное одеяло на него. Дункан отнес их одежду к ним в жилой

автофургон. Таким образом, они остались наедине.

Когда она очнулась, или пришла в себя, или что там она сделала, она сделала это так

яростно, как иногда просыпалась по ночам от кошмаров. Исаак получил жесткий удар по

щеке, прежде чем смог покрепче прижать ее к себе. Он прижал ее ближе к себе, стискивая

ее руки, пока она бы не успокоилась. Когда, наконец, она успокоилась, он отстранился,

чтобы мог рассмотреть ее.

— Эй, Флиппер. Ты со мной? ( Прим. «Флиппер» — приключенческий фильм, добрая

и захватывающая кинокартина режиссера Алана Шапиро. Увлекательная история о

дружбе мальчика и дельфина по имени Флиппер).

После пары мгновений полной растерянности, она кивнула.

— Я не... я не зна... Я обнажена.

Успокоившийся, озадаченный, но уже совершенно не злой, Исаак рассмеялся.

— Так и сесть. Я возьму тебя и отнесу в наш фургон, хорошо? Мы поспим, а утром,

нам предстоит серьезно поговорить.

Когда он поднял ее на руки, она обвила руки вокруг его шеи и положила голову ему

на грудь.

~oOo~

Он притянул ее ближе, оборачивая свое тело вокруг нее. Лилли сразу же заснула, да

она и у костра едва просыпалась, и Исаак сразу же уснул, как его голова коснулась

подушки

Он проснулся на рассвете от звуков и запахов просыпающегося лагеря — люди по

соседству тихо разговаривали, готовили завтраки, направлялись в туалет и душ. Его тело

затекло. Они не двигались всю ночь, и кровать в автофургоне была не очень удобная. Он

испытал невероятный страх, когда подумал, что с ней могло произойти что-то ужасное, но

теперь Лилли крепко спала. Она заворочалась во сне, глубоко вдыхая, когда он

приподнялся на локте.

Ее приключения на озере прошлой ночью по-настоящему разозлили его. Он не знал

было ли это что-то важное, или ему не следовало придавать этому значения, но она могла

умереть. По глупости. И он не знал, почему.

Им нужно было вставать. Он провел ладонью вверх и вниз по всей длине руки,

оставил поцелуй на ее плече. Ее кожа на вкус ощущалась, как озеро и костер, и в тот же

миг почувствовал, как его сердце отчаянно загрохотало от воспоминания об этом. О его

страхе. Она вновь заворочалась, ее красивая задница легко скользнула по его

возбужденному члену.

Он отодвинул свои бедра назад; она, вероятно, себя чувствовала очень дерьмово.

Это было неподходящее утро, чтобы что-то начинать. Он легко потряс ее за плечо.

— Время вставать, Спорти.

Она тихо застонала и свернулась еще сильнее в клубок, ее задница вновь коснулась

его члена. Господи, он хотел ее. Он чувствовал отчаянное желание, когда она была

поблизости, это было похоже на гул, который раздавался на задворках его разума, но

желание быть к ней кожа к коже практически переполняло его. Он напряг мышцы, не в

силах не делать этого, затем резко развернулся и сел, увеличивая между ними расстояние.

Он шлепнул ее по заднице за то, что она причиняла ему такие мучения.

140

— Лилли, детка, время вставать.

На этот раз он перекатил ее на спину, и она открыла глаза, смотря на него злым

взглядом.

— Оу. Черт.

Он не смог сдержать улыбку.

— Не удивлен. У тебя была полная приключений ночь. Как ты себя чувствуешь, за

исключением твоей головы?

Она села и застонала. Ее волосы были в беспорядке, и на лице было болезненное

выражение, но за исключением этого она выглядела отлично.

— Словно бежала марафон без подготовки, — она потерла руками лицо, затем

опустила их и взглянула на Исаака. — Мы что, плавали?

— Я полагаю, что так можно сказать в некотором роде. Ты плавала нагишом и чуть

не утонула, а я поплыл вслед за тобой, чтобы спасти тебя.

Она посмотрела на него в изумлении.

— Иисус. Что было в косяке?

— Это был обычный косяк, детка. Ты чувствуешь легкое головокружение, — он

откинул волосы с ее плеч и убрал кусочек озерных водорослей. Перекатывая их между

пальцами, он спросил: — С тобой что-то происходит? С нами?

Она нахмурила лоб, затем вздрогнула от боли и расслабила лицо.

— Что? Нет.

— А мне кажется, да. Что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Так же и с

действиями. Ты уплывала от меня прошлой ночью, прямо навстречу опасности.

— Нет, Исаак. Я не... — она замолчала и прикрыла глаза. — Честно. Нет. И моя

голова сильно болит для серьезного разговора.

Это дало ему понять, что в ее голове назревал важный разговор. Естественно, что-то

происходило с ней, с ними. Они должны столкнуться с огромным дерьмом, когда

вернуться в Сигнал Бенд. Он все еще не знал то, что произошло прошлой ночью. Было ли

это просто невинной забавой или же каким-то образом связано с их неопределенным

мрачным будущим, но он решил отпустить этот разговор. Они не будут говорить об этом

дерьме сейчас.

— Я могу помочь тебе с похмельем. Пойду приготовлю завтрак. Почему бы тебе,

пока я буду готовить, не принять душ?

Она согласилась, а Исаак поднялся на ноги и помог ей сделать то же самое. Он был

все еще твердым, как гранит, и она бросила на его промежность насмешливый взгляд. Он

рассмеялся.

— Что я могу сказать? Ты выглядишь сексуально, даже когда ты в ужасном

состоянии. Но я взрослый мальчик; я могу выжить и без секса.

Она выглядела намного лучше, когда вышла из душа, но Лилли все еще двигалась

медленно. И теперь Исаак видел отчетливый синяк на ее предплечье, словно кто-то с

силой схватил ее. Это было его рук дело? Он взял ее за руку и приблизил ее к себе, чтобы

рассмотреть получше — нет; его рука была больше.

— Где ты это заработала?

Лилли опустила взгляд, по-видимому, чувствуя растерянность.

— Я даже и не знаю. Случайный пьяный синяк, как мне кажется, — она посмотрела

на свою правую руку, на которой был синяк, в этот момент Исаак заметил, что ее

костяшки на руке были красными и воспаленными. Она кого-то ударила. Она, казалось,

совершенно не замечала этого, поэтому Исаак решил не спрашивать больше. Но он

собирался найти человека с синяком на лице, тогда у него будут идеи, откуда начинать.

Но, для начала, завтрак.

Он указал ей рукой присесть за столик для пикников, который располагался на месте

их стоянки.

141

— Присядь, — он накрыл на стол и положил ей омлет и тост медом. А так же

поставил томатный сок. И четыре таблетки ибупрофена. — Начни с сока и таблеток, затем

тост. Яйца последними.

Она изумленно посмотрела на него.

— Такой властный.

— Эй, поверь мне. Хлеб и сок помогут. Подготовят тебя к яйцам. Когда ты съешь

это, будешь готова к ним.

Она улыбнулась и сделала так, как он сказал. Исаак положил себе на тарелку то же

самое и уселся рядом с ней, его рука была на ее бедре.

~oOo~

Выставка в этом году проходила особенно хорошо, и поэтому у Исаака и Лилли не

было много времени, чтобы разговаривать в течение дня. Она была отличной

помощницей. Она узнала много чего о его работе за последние недели, что они провели

вместе, и теперь говорила с большим воодушевлением об этом. Она была не очень хороша

в продаже, поэтому эту часть он взял на себя. Людям нравилось торговаться при покупке

таких вещей.

Когда она отлучилась в туалет во время затишья, он направился в палатку к Син. На

ее лице были большие солнечные очки, даже несмотря на то, что день был пасмурным.

Она находилась одна в своей палатке, поэтому он вошел, сразу направился к ней и снял

очки с ее лица. Синяк. На самом деле отличный синяк. Лилли все делала на совесть.

— Ты заварила всю кашу, Син?

Она забрала свои очки обратно и надела их.

— Пошел на хрен, Исаак. Вы двое можете подавиться друг другом. У маленькой

суч... — она замолчала, вероятно, думая о лучшем выборе слов, и затем продолжила, — у

этой девчонки нет чувства юмора.

Ее слова заполнили достаточно пробелов для Исаака. Син сказала что-то обидное,

возможно, схватила Лилли за руку, чтобы привлечь ее внимание, — и Лилли... ответила

яростью на слова Син, или, возможно, Син напала на нее. Он мог четко видеть это. Он

облокотился на ее небольшой прилавок и подался вперед.

— Я знаю то, что произошло, было для тебя шоком, и я прошу прощения за это. Но,

Люсинда, услышь меня, когда я тебе говорю, что тебе нужно успокоиться прямо сейчас. У

нас были хорошие времена, но мы не были вместе. Тебе это известно.

Она надула губы.

— Если бы я знала, что ты был способен на отношения, я бы заявила на тебя права.

— Я не был, Син. Вот, что я пытаюсь тебе сказать. Давай расстанемся на хорошей

ноте. Я не хочу, чтобы тебе было больно, — он взял ее за руку и сжал.

— Слишком поздно, придурок, — она отошла к противоположной стороне прилавка,

и Исаак покинул ее палатку.

~oOo~

Первый день выставки прошел на самом деле хорошо. Погода была отличная — в

течении дня она колебалась от солнечной до пасмурной, но не было никакого намека на

дождь, хотя было прохладно для разгара лета — и облака плотно затянули небо. Исаак

продавал дорогие предметы искусства, получая многообещающие вопросы о мебели, а

также он побеседовал с парнем, который говорил достаточно серьезно, что заплатит

отличные деньги за предметы мебели. Только время могло показать, выгорит ли эта затея,

но он не мог ничего поделать. Исаак чувствовал себя немного взволнованным по этому

поводу.

142

Его обычные вырезанные из дерева изделия, которые всегда продавались на таких

выставках хорошо, сегодня просто разлетались. Исаак стал немного беспокоиться, хватит

ли у него запаса изделий на второй день. Но не сказать, что это была такая уж и плохая

проблема. Когда небольшая компания пожилых леди покинула его палатку, унося с собой

только что приобретенные вырезанные из дерева цветы и птиц, а также скворечник,

который он сделал неожиданно для себя, он развернулся к Лилли и обнаружил, что она

смотрит на него так, словно она поймала его, когда он делал что-то милое.

— Что?

Она подошла к нему и скользнула руками под его черную футболку, пока не

коснулась ладонями сосков, совершенно не общая внимания на людей, которые

посматривали в сторону их палатки.

— Мой большой мачо-байкер флиртует с пожилыми леди. Прям как настоящий

бабник — заставлял их смеяться. Бесстыдно хихикать.

Он улыбнулся, не обращая внимания на прохожих, прижал ладони к ее ребрам,

подушечками больших пальцев касаясь ее нижней части груди. Она сделала

пронзительный вздох и на мгновение закрыла глаза.

— Что я могу сказать? — прошептал он. — Я ценю женщин, которые ценят мое

обаяние.

— Тогда ты должен иметь чертовски сильное желание боготворить меня.

— Ох, так и делаю, Спорти. Чертовки хочу тебя иметь, — он оставил поцелуй в

уголке ее рта и отпустил ее.

Глава 17

Когда первый день выставки-ярмарки подошел к концу, Лилли помогла Исааку

занести внутрь оставшуюся часть его товара и затем убрать прилавок. Поначалу ее

шокировало, что он ничего не унес отсюда в грузовой прицеп и не запер все на ночь там,

но он объяснил, что земли здесь охраняемые, и в палатку очень сложно проникнуть, пока

один из охранников постоянно ходит вокруг. Поэтому они плотно прикрыли ее с боков и

направились обратно в лагерь.

Она получала невероятное наслаждение, наблюдая, как работает Исаак на этой

выставке-ярмарке или шоу, чем бы это ни было. Ей тоже нравилось помогать ему. Она

любила его работы и обожала слушать и наблюдать, как он говорит об этом. Он был

намного больше, чем просто байкер или же бандит. Она чувствовала гордость и заботу о

нем, что немного мешало ему. Через пару часов, он вмешался и настоял, что он сам

закончит продажи. Она хотела избить всех тех людей, которые старались сбить цену на

товар. Пошли они в задницу за то, что хотели выгадать на его таланте и умениях.

Он притянул и прижал ее к себе, шепча ей на ухо:

— Полегче, Убийца. Это всего-навсего игра. Все оценивается в соответствии с ней.

Я завышаю цену тем, кто не умеет играть.

Но ей было все равно. Это злило ее. Таким образом, Исаак мягко настоял, чтобы она

предоставила покупателей ему. Она так и сделала, все еще испытывая невыносимое

желание убить их всех, но старалась сдерживаться.

Он был здесь совершенно другим — все тот же Исаак, но более расслабленный.

Намного больше. До Лилли на самом деле дошло, какую ответственность он нес на себе в

Сигнал Бенд. Здесь его заботы немного отошли на задний план и предоставили ему

возможность немного расслабиться. Он непринужденно болтал с людьми, которые

рассматривали товар на его прилавке, флиртовал с пожилыми леди, которые охали и

ахали, восторгаясь вещами, которые он делал. Черт, и они флиртовали с ним в ответ.

143

Тут было много гуляющих по парку компаний пожилых людей. Лилли понятия не

имела, приехали ли они на автобусах или же это было обычное место для прогулок

пожилых пар. Некоторые женщины в ярких одноцветных брюках и блузках, с

широкополыми шляпами на головах активно флиртовали с Исааком, используя любую

возможность, чтобы прикоснуться к нему, потрогать бицепсы на его руках, погладить

кубики его пресса. Одна сгорбленная пожилая леди небольшого роста, в фиолетовом

брючном костюме и красной шляпке, которой, должно быть, было, по крайней мере,

около 85-ти лет, погладила ладонью его живот и восторженно воскликнула:

— Ох, Мэйв, да у него тут больше шести кубиков! — в результате чего ее подружки,

одетые в такие же брючные костюмы, захихикали и начали подталкивать друг дружку

локтями, как девочки-второкурсницы.

Исаак не преминул этим воспользоваться, отвечая на ее флирт, улыбаясь ей самой

сексуальной однобокой улыбкой, убирая руку леди в красной шляпке со своего пресса и

поднося ее к губам, где оставил поцелуй на кончиках ее пальцев. Когда она уходила,

держа работы Исаака, она прижала их как трофеи к своей костлявой груди и сжала

ладонью его задницу.

Это его шокировало. Он даже покраснел. А Лилли это так рассмешило, что она чуть

не обмочилась.

Он не носил здесь свой жилет, но все равно был огромным мускулистым парнем с

длинными волосами и густой бородой. Из-под его рубашки выглядывала только нижняя

часть его татуировки, но он все равно не выглядел опасно. Обычно люди, которые не

знали его, — и те многие, кто имел честь знать его, — смотрели на него со страхом и

уважением. Но не здесь. Здесь он улыбался практически постоянно, и его улыбка была

удивительной. Когда Лилли замечала ее, сердце наполняла любовь. Вокруг него царила

аура тепла и доброго расположения духа, поэтому люди тянулись к нему.

Ей также нравились его друзья, все те творческие люди и продавцы. Они вместе

составляли настоящую компанию. Они были во многом похожи на Исаака, вели себя тут

так же, как и он. Они приехали сюда настоящими, оставив неискренность и притворство.

Такие люди были по душе Лилли. Она терпеть не могла большинство людей, которые,

казалось, были поглощены не имеющими особой важности мелочами, которые тратили

большинство своих сил на то, чтобы казаться теми, кем они на самом деле не являлись.

Лилли нравились люди, которые говорили все, как есть. Она поняла, что может найти

таких людей на окраинах страны. В их жизнях, по тем или иным причинам, не было места

для малодушия и мелочности. Солдаты. Преступники. Ремесленники. Путешественники.

Она провела некоторое время тут, общаясь с людьми, особенно она сблизилась с

Дунканом и Минди, чья палатка находилась рядом с палаткой Исаака, и с кем, судя по

всему, Исаак общался ближе всего. Дункан делал потрясающие работы из кожи. Как и

Исаак, он создавал предметы искусства, а также более доступные и дешевые предметы

ручной работы, вроде обложек для ежедневников, для которых Минди изготавливала

бумажные блоки. Наряду с предметами искусства, она также изготавливала более

доступные предметы. Лилли испытывала острую потребность купить потрясающий

предмет искусства, который с первого взгляда показался ей простым лоскутным одеялом.

Оно было невообразимо милым на первый взгляд, но когда Лилли рассмотрела его

получше, то она поняла всю тонкость работы. Оно было выполнено из бумаги,

изготовленной ручным методом с использованием природных красителей. Лилли

практически разразилась слезами. Но она была не в том положении, чтобы приобретать

какие-то вещи. Она должна была быть в состоянии сложить все, что у нее было, в военный

рюкзак и быть готовой отправиться в путь в скором времени после того, как получит

приказ.

Но не все время на выставке было таким счастливым, как могло показаться на

первый взгляд. Лилли удивилась, когда узнала, что у него была тут девушка. Ее

позвоночник пронзил острый укол ревности, когда она увидела так называемую девушку

144

— ну, по большому счету, уже женщину; она была старше Исаака и почти на целое

поколение старше Лилли — это ее удивило еще больше. Она полагала, что никогда до

этого момента вообще не испытывала ревность, но увидев эту милую блондиночку,

обнимающую Исаака за шею, — да, она абсолютно точно испытала ревность.

Хотя предыдущая ночь у костра пришла в алкогольном забытьи от пива и

выкуренной марихуанны, часть ее памяти все-таки прояснилась в течение дня. Сначала

она вспомнила то невероятное ощущение уюта, которое она испытывала в руках Исаака у

костра, затем был большой провал в памяти. Она смутно помнила, как плавала в озере. Но

с течением дня она почувствовала, как упущенный кусочек памяти, словно потерянный

пазл, становится на место. Она вспомнила, как испытывала скуку, когда ее и Исаака

окружили все ремесленники, которые говорили наперебой, словно прачки, черт знает о

чем, и поэтому она направилась в туалет и потом намеревалась побродить, немного по

окрестностям.

Затем еще один кусочек воспоминания встал на место — купание нагишом. Ну, это

точно было в ее стиле. Купание нагишом на публике в то время, как она была в состояние

алкогольного опьянения. Наверное, в университете даже была мемориальная доска в ее

честь, в которой упоминался этот ее грешок. Именно поэтому она не пила вместе со своим

отрядом. Когда она была пьяна, она делала все, что взбредет ей в голову. Исаак сказал, что

она почти утонула, но она все равно не могла вспомнить, почему она была там без него.

Возможно, просто потому что она проходила мимо озера.

Затем, примерно под вечер, когда она возвращалась с позднего ужина от одного из

продавцов еды, она прошла мимо палатки мисс Люсинды Старая Песня, и они

пересеклись взглядами. Ее прелестные светлые волосы были убраны назад, их удерживали

солнцезащитные очки. У нее был ужасный синяк под глазом. А у Лилли жутко болела

правая рука, что, как она полагала, было последствием того, что она ударила по чему-то.

И, скорее всего, этим чем-то стал левый глаз Люсинды.

И затем Лилли вспомнила. Она выходила из туалета и встретила Люсинду, которая

направлялась туда. Когда Лилли попыталась обойти ее, Люсинда сделала шаг в ее стону,

загородив проход. Она мило улыбнулась Лилли, которая была выше нее на три или

четыре дюйма, и проговорила слащавым голосом:

— Ты мила, с этим не поспоришь. Ты думаешь, что сейчас он твой, но не

заблуждайся на его счет, сладенькая. У меня ушли годы, чтобы понять его. Я прекрасно

знаю, что ему нужно. А ты очередная милая молоденькая штучка, что привлекла его. Что

скажешь, если мы заключим пари, кому он в итоге достанется?

Чувствуя себя пьяной, расслабленной и совершенно беззаботной, Лилли просто

улыбнулась и обошла ее, но та стерва схватила ее за руку, когда она проходила мимо и

попыталась притянуть ее обратно, издавая мерзкое шипение:

— Не игнорируй меня, маленькая шлюшка.

Лилли не могла вспомнить, о чем подумала в ту секунду. Она просто развернулась,

инстинкты взяли над ней верх, и она ударила Люсинду кулаком в лицо. Та упала на

землю, и затем Лилли отчетливо помнила, как она возвышалась над ней, рыча:

— Ты проиграешь, стерва.

Воспоминая об остальной части прошлой ночи были словно в тумане, за

исключением того, как она плавала в озере. Но, стоя на травянистом проходе между

палатками, глядя на Люсинду и ее синяк, Лилли вспомнила достаточно, чтобы осознать,

что сегодня у костра ей нужно быть внимательней. Наконец, одаривая Люсинду

небольшой уверенной улыбочкой, она развернулась и продолжила движение по проходу с

фалафелью и содовой для нее и Исаака. Она не испытывала восторга по поводу того, что

обнаружила тот факт, что может быть ужасно ревнивой и ехидной.

Вернувшись обратно в палатку, она сняла пленку с тарелки Исаака и передала ее

ему. Он уставился на содержимое тарелки на пару секунд:

— Ээ, Спорти? Что вообще это такое?

145

— Фалафель. Никогда не пробовал это? ( Прим. Фалафель — обжаренные во

фритюре шарики из нута и пряностей).

Он покачал головой.

— Я спрашиваю еще раз: что это?

— Это жаренные шарики из измельченного нута, которые подаются в пите, с

добавлением зелени и острого соуса. Это вкусно, — она откусила кусочек своей

фалафели. Это и правда было вкусно, и от острого соуса, который был добавлен, у нее

слегка пощипывало язык.

— Ничего из этого не говорит мне, что это мясо, — он отставил свою тарелку в

сторону и открыл Mountain Dew ( Прим. Mountain Dew безалкогольный

сильногазированный прохладительный напиток).

Она рассмеялась и закатила глаза.

— Ты что, даже не попробуешь? Я спросила, что тебе принести, и ты мне сказал,

чтобы я удивила тебя. Ну вот, сюрприз!

— Я думал, что ты будешь выбирать между сандвичем со стейком и жаренными на

грилле сосисками. Кто вообще придумал такое тупое слово, как фалафель? Похоже на

звуки лягушки, которая болеет ангиной.

— Это ближневосточное блюдо, а ты просто большой ребенок. По крайней мере,

просто попробуй это. Я обещаю, что ты не превратишься в вегетарианца, если

попробуешь одно блюдо в своей жизни без мяса убитого животного в нем.

Он взял свою тарелку обратно.

— Ага. Что-то говорит мне, что это может напоминать сэндвич на вынос, — с явным

нежеланием пробовать что-то новое, он откусил кусочек. Она наблюдала за тем, что он

скажет о том, что было у него во рту и на его языке. Он несмело улыбнулся и откусил еще

кусочек и проговорил с набитым ртом: — Я останавливаюсь на мнении, что это

напоминает тофу. Ни фига, это не может быть едой.

Она рассмеялась и подала ему салфетку. В его бороде виднелись остатки соуса, она

показала ему туда, где нужно было вытереть.

— Буду знать на будущее.

~oOo~

Когда Лилли и Исаак пришли к костру во вторую ночь, со своим одеялом и

холодным пивом, Лилли приняла решение, что сегодня она будет пытаться лучше

контролировать себя. Как и в предыдущую ночь, тут были люди, которые играли музыку

и пели, косяк с марихуаной и галлюциногенные грибы передавались по кругу, люди

разговаривали и смеялись, на бревне в этот раз сидели музыканты, поэтому они нашли

другое место на покрытом травой участке земли, чуть в стороне от костра. На этот раз они

не были окружены толпой ремесленников. Складывалось впечатление, что их оставили в

покое намеренно. Лилли задалась вопросом, не сказал ли им чего Исаак.

Тут не на что было откинуться спиной, поэтому Исаак лег на бок и притянул Лилли

к себе, чтобы она могла откинуться на него. Он стянул резинку с ее волос и запустил свои

пальцы в ее шелковистые волосы, проводя по ним, она закрыла глаза и расслабилась.

Ощущая себя расслабленно, она позволила своим чувствам устремиться к нему.

Большие языки пламени танцевали, создавая золотистое свечение вокруг них;

разнообразные образы проносились под ее прикрытыми веками. Теплый древесный запах

горящей сосны казался ей ароматической смесью. Звук потрескивающих бревен в костре,

казалось, полностью гармонировал с музыкой, которая звучала, — сейчас это была «There

but for Fortune». И затем прикосновение рук Исаака — одной он играл с ее локонами, а

большим пальцем другой руки, той, что приобнимал ее, легко проглаживал ее по руке.

Она любила эти руки, большие и мозолистые, грубые и сильные, нежные и любящие.

146

— Детка, ты что, собираешься уснуть? — его голос был слегка грубоватым, немного

больше, чем обычный хриплый звук. Он откинул волосы с ее плеча, провел тыльной

стороной ладони по ее щеке. Иисус, что его прикосновение делало с ней. Все тело от плеч

и до коленей накрыла волна желания. А он только прикоснулся к ее щеке.

— Нет, — она подвинулась, чтобы лечь около него на спину, чтобы он мог

нависнуть над ней. Он притянул ее тело ближе к себе и пристально посмотрел на нее, его

хвостик свисал с его плеча. Лилли потянулась и взяла его в свою руку, запутываясь в его

волосах пальцами.

— Ты выглядишь достаточно соблазнительно, чтобы захотеть проглотить тебя, —

прорычал Исаак. — Я более чем склоняюсь к тому, чтобы заставить тебя кричать около

костра.

Она улыбнулась и потянула его за хвостик, притягивая его ближе к себе для поцелуя.

Она выпила только пару бутылок пива, но чувствовала себя переполненной нуждой

ощутить его внутри себя, поэтому она сама испытывала отчаянное желание позволить ему

взять ее прямо здесь, у костра. Вместо того, она повернула голову чуть в сторону, избегая

поцелуя, и прошептала:

— Я люблю тебя, Исаак. Я люблю тебя видеть таким.

Он улыбнулся, но его брови немного нахмурились.

— Каким?

— Расслабленным. Простым. Получившим возможность на минуту отпустить свой

тяжкий груз.

В мерцающем золотистом свете, она не могла прочитать взгляд, но затем он просто

улыбнулся.

— Благодаря тебе я чувствую себя расслабленным, детка. Ты заставляешь меня

чувствовать себя сильным. Он поцеловал ее, и она отрыла свой рот шире, позволяя ему

скользнуть более глубоко своим языком. Он издал рычание и накрыл ее своим телом; она

мгла чувствовать его толстую и твердую эрекцию, которая прижималась к ее животу.

Внезапно он отстранился, приподнимаясь на локтях, и пристально посмотрел ей в глаза.

— Давай-ка свалим отсюда. Я хочу прокатиться сегодня с тобой.

Это пришло из ниоткуда. Лилли нравилось ездить с ним, это было чертовски

сексуально, но сейчас она думала про другого рода «поездку». Она приподняла бедра и

потерлась промежностью о его член, от чего он вздрогнул и застонал.

— Я думала, что ты хочешь заставить меня кричать. И я хочу, чтобы ты заставил

меня кричать.

— В свое время, детка. Прокатись со мной. Я не останусь в долгу, — он поднялся

на ноги и протянул ей руку. Смущенная и растерянная, она позволила ему помочь ей

подняться. Они подхватили одеяло и холодное пиво и направились обратно в лагерь за его

байком.

~oOo~

Он выехал далеко за пределы территории, отдавая предпочтение извилистым

дорогам, которые в основном проходили через поля и десятки ферм. Они ехали по какой-

то лесистой местности, но не такой, какая окружала Сигнал Бенд. Она почувствовала, как

рука, одетая в печатку, стиснула ее переплетенные пальцы, и в ответ поцеловала его

спину, глубоко вдыхая запах кожи его жилета.

Наконец, глубоко в чаще леса Исаак свернул на гравийную дорогу. Когда они

подъехали к воротам, он слез с байка и открыл их. Лилли было интересно, и она

посмотрела на него взглядом, который выдавал откровенное любопытство. Но он ничего

не ответил, просто вернулся к байку, и они вновь поехали по дороге, оставляя позади себя

открытые ворота.

147

Он остановился возле небольшого озера и припарковал свой байк. Она слезла, и

Исаак, взяв ее за руку, направился к берегу. Сосновый бор окружал озеро, узенькая,

светлая песчаная тропинка красиво обрамляла озеро. Это было восхитительно, в бледном

свете луны озеро мерцало, словно жидкое серебро, но Лилли была растеряна.

Интерес переполнял ее, и она дернула его за руку. Когда он повернулся к ней, она

спросила:

— Почему мы здесь? И где мы?

— Мой друг владеет этим местом. Это просто небольшое частное озеро. Упор на