Двое одиноких

Глава 14

Расти стояла на отвесном утесе и всей грудью вдыхала холодный свежий воздух. Этот пейзаж ей никогда не надоедал. Величественная природа вокруг была неизменной» и все-таки каждый раз иной. Сегодня небо напоминало перевернутую чашу из лазурного фарфора. Снежные шапки по-прежнему венчали горные пики на горизонте. Глаз радовало буйство красок — от иссиня-темных крон вечнозеленых деревьев до нежно-салатовых листочков на молодых ветках, только распускающихся навстречу весенним лучам.

— Ты не замерзла?

Муж подошел к Расти сзади, крепко обнял. Она прижалась к любимому мужчине:

— Пока нет. Как там жеребенок?

— Он завтракает — к удовольствию матери и своему, конечно, тоже.

Расти улыбнулась и наклонила голову. Муж отогнул воротник ее свитера и поцеловал шею пониже уха:

— А как себя чувствует другая молодая мать?

— Я пока еще не мать. — Расти вспыхнула от удовольствия, когда он провел огромными ладонями по ее округлившемуся животу.

— Мне так нравится, как ты выглядишь!

— Моя новая фигура кажется тебе забавной, да? — Нахмурившись, Расти посмотрела на мужа через плечо, но было так трудно оставаться строгой, когда в его взгляде читалось столь очевидное, настоящее чувство.

— Я люблю твою фигуру.

— А я люблю тебя.

Их губы слились в поцелуе.

— Я тоже люблю тебя, — зашептал Купер, оторвавшись от Расти. Слова, сказать которые прежде для него было просто невозможно, теперь легко слетали с губ. Это Расти научила его снова любить.

— У тебя не было выбора.

— Да, я отлично помню ту ночь, когда ты нарисовалась на пороге моего дома, растрепанная и запачканная, словно попавший под ливень бездомный котенок.

— Учитывая все, через что мне пришлось тогда пройти, я выглядела еще очень неплохо.

— А я не знал, поцеловать тебя или отшлепать,

— Ты сделал и то и другое.

— Да, но со шлепками пришлось повременить.

Влюбленные рассмеялись, потом, посерьезнев, Купер добавил:

— Нет, без дураков, я и предположить не мог, что ты проделала весь этот путь одна, да еще по такой погоде! Разве ты не слушала радио в машине? Было штормовое предупреждение! Ты попала в самый разгар первой в сезоне сильной метели. Меня бросает в дрожь каждый раз, когда я вспоминаю об этом.

Он притянул Расти ближе, скрещивая руки у нее на груди и вдыхая аромат чудесных рыжих волос.

— Тогда я должна была увидеть тебя как можно скорее, прежде чем сдали мои нервы. И я прошла через весь этот ад, чтобы добраться сюда.

— И ты очень вовремя это сделала.

— Тогда мне не казалось, что это рискованно. К тому же не забывай, я пережила авиакатастрофу. Что такое по сравнению с этим немножко снега?

— «Немножко снега» — ну конечно! И добавь еще к этому езду на машине с больной ногой.

Расти пренебрежительно пожала плечами. К восторгу влюбленной пары, этот жест заставил ее груди подпрыгнуть, приземлившись точно на руки мужа. Одобрительно проговорив какие-то нежности, он накрыл обожаемые холмики своими ладонями и мягко их помассировал, памятуя о дискомфорте, которые они доставили Расти за последнее время в связи с ее беременностью.

— Нежнее?

— Немного.

— Хочешь, чтобы я остановился?

— Не в этой жизни.

Удовлетворенный ответом, он прижался подбородком к макушке Расти, продолжая свой восхитительный массаж.

— Я так рада, что все эти операции на моей ноге отложены до того момента, когда ребенок появится на свет, — сказала она. — Так у тебя по-прежнему будет возможность разглядывать мой шрам.

— Я всегда закрываю глаза, когда мы занимаемся любовью.

— Я знаю. И я тоже.

— Тогда откуда ты знаешь, что они закрыты? — поддразнил он.

Супруги опять засмеялись, ведь на самом деле никто из них никогда не закрывал глаза в эти моменты: они всегда смотрели друг на друга, созерцали свое единение, измеряли уровень взаимной страсти…

Задумчиво наблюдая за ястребом, лениво кружащимся по нисходящей спирали, мужчина спросил:

— Ты помнишь, что сказала в тот самый момент, когда я открыл дверь ночью?

— Помню. Я сказала: «Ты позволишь мне любить себя, Купер Лэндри, даже если это убьет тебя!»

Купер тихонько засмеялся своим воспоминаниям, и его сердце потеплело — совсем как той ночью, когда он подумал о смелости, которая потребовалась от Расти, чтобы приехать к нему и сделать это странное заявление.

— А что бы ты сделала, если бы я с треском захлопнул дверь перед твоим носом?

— Но ты же не захлопнул.

— Представь, что смог бы.

Расти на мгновение задумалась.

— Я бы ворвалась к тебе в дом, содрала бы с себя всю одежду, клялась бы тебе в вечной любви и преданности. Да, и еще угрожала бы прибегнуть к насилию, если бы ты не стал меня любить.

— На самом деле ты и сделала нечто подобное.

— О да, — захихикала она. — Хорошо, я так себя и вела — ровно до того момента, пока ты не перестал меня отвергать.

Губы Купера коснулись уха любимой женщины.

— Ты опустилась на колени, попросив меня жениться на тебе и дать тебе ребенка.

— У тебя хорошая память.

— И это далеко не все, что ты делала, стоя на коленях.

Расти повернулась к нему и сладко пропела:

— Что-то я не слышала от тебя жалоб на сей счет. Или все эти невнятные фразы, которые ты выкрикивал тогда, выражали крайнюю степень недовольства?

Купер искренне рассмеялся — теперь это происходило с ним довольно часто. Конечно, случались еще моменты, когда мужчина вдруг становился хмурым и замкнутым, вспоминал периоды своей жизни, частью которых Расти не была. Заслуга возлюбленной заключалась в умении выслушать и понять. Терпеливо, с любовью, она уничтожала старые печальные воспоминания, заменяя их новыми, счастливыми.

Расти поцеловала сильную загорелую шею Купера и поторопила:

— Пойдем, пора готовиться к отъезду в Лос-Анджелес.

Каждый месяц супруги наведывались в город, проводя два-три дня в доме Расти. Там они ужинали в лучших ресторанах, ходили на концерты и в кино, делали покупки и даже, случалось, заглядывали на светские вечеринки. Расти поддерживала общение со старыми приятелями, но была в восторге и от нового круга, в который они с Купером вошли уже как пара. Когда супруг хотел, он мог источать обаяние, приветливо общаться с людьми, открыто беседовать на самые разные темы.

Во время поездок в Лос-Анджелес Расти занималась и вопросами бизнеса, которые то и дело требовали ее внимания. После свадьбы молодая женщина взлетела по карьерной лестнице, продвинувшись до вице-президента в компании недвижимости своего отца.

Купер стал консультантом-волонтером в группе психологической помощи ветеранам. Он разработал несколько программ самосовершенствования, которые с успехом применялись в разных частях страны.

Теперь, обняв друг друга, супруги поспешили к дому, укрывшемуся в сосновом бору. Их уютное гнездышко возвышалось над живописной долиной, ограниченной лесом, на которой вольготно паслись лошади и коровы.

— Ты знаешь, — обратился Купер к жене, когда они вошли в их спальню с большими окнами, — разговор о той ночи, когда ты ко мне приехала, основательно взволновал и даже распалил меня.

Он снял с себя рубашку.

— Ты всегда взволнован и распален.

Расти стянула свитер через голову. Она никогда не надевала бюстгальтер, когда они были дома одни. Впившись взглядом в увеличившиеся груди супруги, Купер расстегнул джинсы и с нарочито важным видом подплыл к ней:

— Ив этом всегда виновата ты.

— Я все еще остаюсь желанной для тебя — теперь, когда моя фигура так изменилась? — Расти погладила округлившийся животик.

Вместо ответа, Купер схватил руку любимой и притянул к своей распахнутой ширинке. Расти сжала его плоть, твердую и горячую, и Купер нежно застонал:

— Я так хочу тебя…

Он поцеловал одну из обожаемых соблазнительных грудей.

— Пока ты — это ты, я буду любить тебя, Расти.

— Я рада, — вздохнула она, — потому что, совсем как после той авиакатастрофы, ты от меня не отделаешься.