Двое одиноких

Глава 6

— Ванну? — Наверное, ни одно слово в мире сейчас не смогло бы внушить Расти больших трепета и ностальгии.

— Не удивляйся, это вполне реально. Горячая вода, мыло… — Купер открыл дверь и вышел, чтобы вскоре вернуться, таща за собой огромное корыто. — Я нашел его на задворках дома и хорошенько вычистил.

При виде непрезентабельного вида лохани Расти пришла в неописуемый восторг — совсем как в своей прошлой жизни, когда развернула подарок отца и обнаружила завернутое в тонкую оберточную бумагу манто из ярко-рыжего лисьего меха. Не зная, как выразить свою благодарность, она всплеснула руками:

— О, Купер, спасибо!

— Не будь излишне сентиментальной, — проворчал он. — Если не помоемся, будем вонять так же мерзко, как эти Гавриловы, Да, и не рассчитывай, что будешь принимать ванну каждый день.

Но грубость Купера не могла испортить хорошее настроение Расти. Наверняка Купер просто смущен, этот странный нелюдим избегает сближения с людьми — настолько, что даже не получает удовольствия от их благодарности. Ну и пусть, это его проблемы. Просто сейчас, когда компаньон проявил заботу и сделал для нее что-то осознанное, девушка была искренне признательна. Что еще она могла сделать, кроме как от души поблагодарить? Безусловно, Купер должен знать, как много значит для Расти такой знак внимания — даже если ему до этого нет ровным счетом никакого дела.

Девушка наполнила несколько кастрюль и котелков водой из насоса. Купер отнес емкости к печке, чтобы подогреть, и подбросил в огонь дров. Потом протащил корыто по деревянному полу, поставив его перед камином. Металл, из которого была сделана эта бадья, казался холодным как лед, но уже спустя несколько минут он нагрелся от огня.

Расти наблюдала за приготовлениями Купера со все возрастающим беспокойством:

— А как же я буду…

Не проронив ни слова, он с бесстрастным видом развернул одну из тех грубых простыней из муслина, что кипятил и просушивал весь день. На потолке хибары выступали голые балки. В темные деревяшки были ввинчены несколько металлических крюков — похоже, Гавриловы подвешивали на них мясо.

Купер встал на стул и накинул на один из острых крюков угол простыни. Он еще несколько раз передвинул стул, и вскоре простыня повисла вокруг корыта как занавеска.

— Спасибо, — поблагодарила Расти.

Ей было приятно, что напарник позаботился о шторке, но она не могла не заметить: корыто располагалось перед камином, который подсвечивал простыню, делая ее прозрачной. За занавеской безошибочно угадывались контуры лохани — и точно так же наверняка будут видны силуэты тех, кто станет в ней мыться.

Судя по всему, Купер тоже обнаружил это недоразумение, потому что он быстро отвел глаза и стал нервно водить руками вдоль своих штанов вверх и вниз

— Думаю, вода почти готова.

Расти сложила драгоценный запас туалетных принадлежностей — кусочек душистого мыла, маленькую пластмассовую бутылку шампуня, бритвенный станок — на сиденье стула, стоявшего около «ванны».

Чуть раньше она рассортировала ту скудную одежду, которая осталась в запасе, аккуратно свернула каждую вещь и сложила на отдельных полках — для себя и для Купера. Вытащив из своей стопки новую пару легинсов и маечку, она повесила их на спинку стула.

Когда все было готово, Расти замерла на месте, чувствуя себя крайне неловко. В это время Купер осторожно протащил через всю комнату тяжелые горшки с кипящей водой и вылил ее в корыто. Оттуда сразу поднялся пар, но Расти совершенно не беспокоило то, что вода может оказаться чересчур горячей. Ей так хотелось смыть грязь и усталость, которыми, казалось, глубоко пропиталась кожа за эти четыре дня лишений! К тому же дома Расти ежедневно проводила в горячей ванне по несколько минут, она привыкла к такой температуре воды.

— Чем я смогу вытереться? — спросила она.

Купер бросил ей жесткое выцветшее полотенце из груды постельных принадлежностей, которые недавно принес.

— Я нашел несколько таких полотенец, они висели на гвоздиках снаружи дома. И тоже их прокипятил. Эти полотенца никогда не знали смягчающего кондиционера, но все-таки это лучше, чем ничего.

Кусочек видавшей виды материи действительно больше напоминал наждачную бумагу, чем махровую ткань, но Расти без возражений взяла его.

— Ну вот, можно приступать, — отрывисто приказал Купер, выливая содержимое последнего чайника в лохань. — Мойся аккуратно. Смотри не ошпарься.

— Хорошо.

Теперь компаньоны стояли друг напротив друга, разделенные «ванной». Их взгляды встретились в клубе пара, от влажности волосы Расти стали завиваться, ее лицо разрумянилось.

Купер резко повернулся и в нетерпении задернул шторку. Расти услышала чеканную поступь его шагов по неровному полу. Спутник вышел на улицу, с шумом хлопнув дверью.

Расти покорно вздохнула. Что ж, у ее товарища просто дурной характер, только и всего. Сейчас, когда у нее впервые за четыре дня появилась возможность безмятежно растянуться в теплой «ванне», ей, разумеется, было совсем не до недостатков Купера. Нет, она не позволит компаньону испортить ей это удовольствие, будь он хоть в десять раз неприятнее!

Расти все еще боялась наступать на больную ногу, поэтому ей было чрезмерно тяжело снять одежду. Когда бедняжке это удалось, она столкнулась с проблемой посерьезнее — нужно было как-то забраться в лохань. После нескольких попыток ей удалось сделать это: опираясь о края корыта руками, она залезла внутрь, медленно села и лишь потом аккуратно перенесла в воду травмированную ногу.

Это было настоящее блаженство — большее, чем Расти могла ожидать! Купер был прав, предупреждая ее: вода действительно оказалась горячей, но от этого не менее восхитительной! Дно лохани было рифленым, и Расти понадобилось время, чтобы привыкнуть и устроиться поудобнее. Но стоило ей ощутить всю роскошь погружения в пышущую паром, успокаивающую воду, и все мысли о незначительном дискомфорте ушли сами собой.

Расти вытянулась настолько, насколько ей позволяли размеры «ванны», и положила голову на обод лохани. Веки ее медленно, сами собой сомкнулись. Она так расслабилась, что даже не вздрогнула, услышав, как Купер вернулся в дом, — лишь немного нахмурилась, ощутив прикосновение холодного воздуха, ворвавшегося с улицы.

Немного понежась в воде, Расти вытянула мокрую руку из-за шторки и взяла кусок мыла со стула. Ах, как же ей хотелось утонуть в этой душистой пене, намылиться щедро, с головы до ног, не думая о завтрашнем дне! Но потом она вспомнила, что этот кусочек мыла нужно растянуть надолго, и передумала. Решив не тратить драгоценный продукт попусту, взбила немного пены и распределила ее по всему телу.

Поддерживая на краю лохани то одну, то другую ногу, она тщательно водила бритвой по коже. Дойдя до шва работы Купера, она только сейчас с ужасом осознала, какой же неприглядный, просто отвратительный рубец теперь будет «украшать» тело. Расти тут же устыдилась этого глупого тщеславия: в конечном счете ей выпал потрясающий шанс остаться в живых, а все остальное уже мелочи! Как только вернется в Беверли-Хиллз, тут же обратится к пластическому хирургу, и тот исправит выполненную из самых лучших побуждений, но все же столь непривлекательную ручную работу Купера.

Резкий шум безжалостно выхватил Расти из состояния сладкой неги.

— Купер, что ты делаешь?

— Стелю постели, — объяснил он, хрипя от усилий. — Каркасы сделаны из твердого дуба, эти кровати весят никак не меньше тонны.

— Не могу дождаться, когда наконец-то смогу улечься на одной из них.

— Только не думай, что спать будет удобнее, чем на полу. Тут нет матрасов, лишь дно из холста, напоминает раскладушку. Оно и к лучшему — в матрасах наверняка поселились бы вши.

Отложив бритву в сторону, Расти взяла шампунь и, окунув голову в воду, выдавила на руку примерно с ложку тягучей жидкости. Шампунь следовало экономить даже больше, чем мыло. Девушка буквально втерла его в свою густую гриву, безжалостно очищая ее — от макушки до самых кончиков. Потом снова нырнула в воду, стараясь зачерпнуть как можно больше воды и основательно прополоскать волосы.

Уложив голову на край корыта, она откинула волосы назад, чтобы дать им поскорее высохнуть. Капельки с рыжих завитков стекали на пол, но вода, судя по всему, была наименее опасным и неприятным веществом из всех, что когда-либо опускались на эту поверхность.

Глаза Расти снова закрылись, она от души наслаждалась теплой водой, цветочным ароматом шампуня и мыла, восхитительным ощущением чистоты. Постепенно вода стала охлаждаться, и девушка поняла, что ее время истекло.

Расти сомневалась в том, что Купер уляжется спать раньше ее, хотя накануне компаньон встал до рассвета и сейчас наверняка еле держался на ногах от усталости. Впрочем, девушка понятия не имела, сколько сейчас времени, авиакатастрофа остановила все их часы. Спасшиеся измеряли время по восходящему и клонящемуся к закату солнцу. Осенние дни становились все короче, но сегодня сутки тянулись мучительно долго, угнетая эмоционально и физически.

Расти уперлась ладонями в края корыта и попробовала подняться. К ее ужасу, руки соскользнули вниз и безвольно повисли, словно вареная лапша. Напрасно, ох напрасно она так долго лежала в горячей воде! Тело отказывалось повиноваться, она несколько раз пыталась встать, Но все было тщетно — руки сильно ослабели. Один за другим Расти изобретала новые планы, но ни один из них не работал, и все из-за травмированной ноги, на которую нельзя было опереться.

В конце концов она начала замерзать и, поняв, что медлить больше нельзя, робко позвала Купера по имени

— Что?

Его раздраженный тон не вдохновлял на дальнейшее общение, но выбора у Расти не было.

— Я не могу выбраться.

Ответом ей была тишина, которая повисла надолго — словно Купер тянул за хвост самого длинного в мире кота. Наконец он соизволил отозваться:

— Что?

Стараясь не терять самообладания, Расти зажмурилась и повторила:

— Я не могу выбраться из корыта.

— Вылези оттуда точно так же, как залезла.

— Мое тело слишком ослабло от горячей воды. Я не удержусь на руках достаточно долго, чтобы успеть вылезти.

Проклятия, сорвавшиеся с уст Купера, были столь убийственными и горячими, что Расти оставалось только изумляться, как это простыня-занавеска не вспыхнула огнем. Услышав приближающиеся шаги спасителя, она скрестила руки, прикрывая грудь. Он отдернул шторку, и холодный воздух коснулся мокрой спины Расти. Смущенная, она уставилась на камин, чувствуя на себе взгляд Купера.

Он надолго застыл у лохани, не говоря ни слова. Легкие Расти, казалось, вот-вот разорвутся от внутреннего напряжения и неловкости, когда напарник наконец приступил к инструктажу:

— Я буду держать тебя под руки сзади. Аккуратно приподнимешь левую ногу. Я тебя подхвачу, приподниму, вытащу из корыта, и ты встанешь на пол, обопрешься на здоровую ногу. Поняла?

Голос Купера звучал низко и очень напоминал полотенце, которое он дал Расти, — был грубым, словно наждачная бумага.

— Поняла. — Расти отвела руки подальше от тела, давая помощнику возможность подхватить ее. Внутренне она была готова к прикосновениям Купера, но стоило ему дотронуться кончика ми пальцев до ее скользкой, влажной кожи, как Расти затрепетала от волнения. Не потому, что это было так ужасно — скорее наоборот.

С каждым прикосновением ей становилось все лучше. Уверенные и сильные руки Купера скользнули во впадины подмышек Расти, теперь он надежно ее держал. Помощник широко расставил ноги, почти перешагнув через корыто, и поднял Расти. У нее резко перехватило дыхание.

— В чем дело?

— Мои… мои подмышки натерты, — еле вымолвила девушка.

— Это из-за костылей, — бросил Купер, и с его губ сорвалось очередное ругательство.

Оно показалось Расти особенно мерзким — оставалось только надеяться, что она неправильно расслышала это слово.

Руки Купера скользнули по влажной коже Расти и сомкнулись у ее ребер, заключая в объятия.

— Давай попробуем так. Готова?

Четко следуя инструкции, она оперлась на здоровую ногу, оставив травмированную беспомощно свисать, и Купер тут же приподнял ее из воды.

— Ну как, все нормально?

Расти кивнула в ответ.

— Готова?

Девушка снова тряхнула головой. Купер осторожно принял на руки весь вес тела подруги, с усилием вытащил ее из лохани и поставил на пол.

— Ой!

— Ну что на этот раз?

Купер уже собирался ослабить объятия, но Расти вскрикнула и немного покачнулась вперед. Отработанным рефлексом мужчина подхватил ее, прижав рукой ниже груди.

— Ничего, просто пол холодный.

— О боже, не пугай меня так больше!

— Прости, это от неожиданности.

«Ну сколько еще можно извиняться!» — пронеслось в голове каждого из компаньонов.

Нащупав спинку стула, Расти с облегчением оперлась на нее и спешно прикрыла полотенцем верхнюю часть тела. Конечно, перед Купером все еще маячила ее обнаженная спина, но он наверняка был джентльменом и вряд ли воспользовался бы ситуацией…

— Все в порядке?

— Да.

Руки помощника скользнули по бокам Расти, но он не торопился полностью освобождать ее.

— Уверена?

— Да, — язык Расти уже заплетался, — все отлично.

Купер наконец-то убрал руки. Расти вздохнула с облегчением — но, как оказалось, преждевременно.

— Какого дьявола?! — Купер вдруг опустил руку на бедро Расти, и она едва не задохнулась от возмущения. Не обращая внимания на реакцию подруги, он медленно провел большим пальцем по ее ягодице, еще влажной от воды, потом повторил ту же процедуру с другой стороны. — Что, черт возьми, с тобой еще произошло? Ты ведь говорила, что Гаврилов не причинил тебе вреда?

Не знаю, что ты имеешь в виду. — Затаив дыхание и едва стоя на ногах от головокружения, Расти обернулась и непонимающе взглянула на спутника. Брови Купера нахмурились, образовав над носом букву «V»,

— Ты вся в синяках.

Расти выгнулась через плечо, стараясь осмотреть свою спину. Сначала она невольно отметила, что темные руки Купера на фоне ее бледной кожи смотрелись весьма чувственно. И лишь когда компаньон еще раз тщательно провел пальцем по телу, заметила следы ушибов.

— Ах, это… Они у меня еще со времени поездки в тех самодельных санях.

Взгляд Купера скользнул по лицу Расти, обдавая ее жаром. Руки его все еще дотрагивались до тела девушки, голос вдруг стал мягким, под стать прикосновениям:

— Нужно было сразу сказать об этом.

Расти как завороженная следила за утопающими в усах губами напарника, которые медленно двигались, произнося слова. Очарованная Купером, она вдруг выпалила:

— Если бы я сказала об этом, что-нибудь изменилось бы?

Прядь рыжих волос коснулась щетины, словно связав компаньонов нитью света. Но Расти и Купер уже не нужно было соединять искусственно, их невидимая близость была сейчас столь осязаема… Казалось, это мгновение будет длиться вечно, но стоило дровам в камине громко треснуть, как оба с виноватым видом отскочили друг от друга

Натянув на лицо свою обычную маску задумчивости, Купер проворчал:

— Нет. Это ничего бы не изменило.

Секундой позже он резко задернул за собой занавеску. Расти задрожала, убеждая себя, что это от холода. В конце концов, она простояла здесь с Купером достаточно долго, чтобы замерзнуть. Она обернула полотенце вокруг тела и быстро промокнула капельки воды. Ткань была настолько грубой, что кожу стало пощипывать. Полотенце ожесточенно терло самые нежные части тела Расти, особенно соски, — когда девушка закончила вытираться, они вдруг неестественно раскраснелись и заострились, пульсирующие, болезненные, горячие…

— Ну и полотенце, — пробормотала Расти себе под нос, натягивая шелковые легинсы.

— Что там еще на этот раз? — раздался сварливый голос по ту сторону занавески.

— А?

— Я слышал, ты что-то сказала

— Я сказала, что из этого полотенца получится отличная мочалка для посуды, такая железная…

— Это лучшее из всего, что я мог предложить,

— Я и не думала критиковать.

— А по-моему, как раз думала!

Расти пробормотала что-то еще себе под нос, надеясь, что на этот раз Купер не подслушивает, — эпитет, которым она наградила попутчика, был весьма нелестным по отношению к его происхождению и личности.

Раздраженная, Расти без особого изящества натянула майку через голову. Ее напряженные потемневшие соски выделялись под плотно облегающей тело тканью. Шелковистость белья, которая должна была успокоить кожу после жесткого полотенца, казалось, только еще больше раздражала ее.

Расти снова упаковала туалетные принадлежности в сумочку и опустилась на стул. Согнувшись в талии, она отбросила волосы вперед и принялась энергично протирать их полотенцем, поочередно каждую прядь. Через пять минут она снова тряхнула головой, и еще влажные локоны рассыпались по плечам красновато-рыжими волнами. Возможно, кому-то такая прическа могла показаться недостаточно стильной, но, главное, густая грива Расти теперь была чистой.

Возвращая расческу в косметичку, она с ужасом заметила, на что стали похожи ее когда-то ухоженные пальчики. Теперь наращенные ногти были неровно поломаны или вовсе оторваны. Расти громко, с надрывом застонала

В один миг занавеска была отброшена, и за ней материализовался Купер.

— Что случилось? Твоя нога? Что с ней…

Он осекся, поняв, что у Расти ничего не болит. Впрочем, запнулся Купер не только поэтому, его привел в волнение силуэт девушки в золотистом отсвете камина, ореол ее вьющихся, цвета корицы волос, обрамляющих голову, словно аура. На Расти был надет топ, который больше соблазнял, чем скрывал. Пятна ее сосков притягивали взгляд Купера как магниты. Даже теперь мужчина ощущал приятную тяжесть грудей спутницы, еще пару минут назад лежавших на его предплечьях.

Кровь Купера превратилась в раскаленную лаву, горячую и необузданную, и прилила к его мужскому достоинству, вызвав нормальную, но столь нежелательную сейчас реакцию. Она была сильной, интенсивной до боли.

Купер не мог удовлетворить свои желания, поэтому снял сексуальную напряженность другим средством — яростью. Его лицо грозно потемнело, тяжелые брови — в свете камина скорее золотые, чем коричневые, — устрашающе нахмурились. В эту минуту Лэндри готов был умереть за то, чтобы вкусить прелестей Расти, но он не мог ласкать девушку языком — поэтому предпочел использовать его для того, чтобы словесно отхлестать предмет своего вожделения.

— Ты что, стенаешь по своим проклятым ногтям? — заорал мужчина.

— Они все, все поломаны! — взвилась в ответ Расти.

— Лучше ногти, чем твоя шея, дурочка!

— Купер, перестань меня так называть! Я не дурочка.

— Ты даже не могла понять, что та парочка деревенщин хотела тебя изнасиловать! Ну как еще тебя после этого называть?

Губы Расти сердито надулись — это только распалило Купера еще больше, сейчас он отчаянно хотел поцеловать девушку. И снова неутолимое желание заставляло вояку говорить ей мерзкие, обидные вещи.

— Ты сделала все, что могла, чтобы соблазнить их, признайся! Рассиживала у огня, прекрасно понимая, что его свет делает с твоими глазами и лицом. Медленно расчесывала волосы, пока они пялились на тебя. Ты ведь прекрасно знаешь, до чего подобные вещи способны довести мужчин, не так ли? Да они с ума будут сходить от желания!

Купер вдруг спохватился, поняв, что эта тирада очень напоминает откровенное признание, но насмехаться не бросил:

— Удивительно, как ты еще не напялила подобный прикид прошлой ночью и не вышла по щеголять перед этим сопляком, ныне покойным Рубеном!

Глаза Расти уже застилали слезы. Ну вот и выяснилось истинное мнение Купера о спутнице: он оценивал ее еще ниже, чем она думала! Мало того что Лэндри считал Расти обузой, никчемной и глупой, теперь этот хам еще и дал понять, что она ничуть не лучше шлюхи!

— Я ничего не делала специально. И ты прекрасно это знаешь, независимо от того, что говоришь. — Инстинктивно, словно желая защитить себя, девушка скрестила руки на груди.

Купер внезапно упал перед Расти на колени и с силой выдернул ее руку. Потом тем же резким движением выхватил смертоносный клинок из ножен на поясе. Девушка в ужасе завизжала, стоило напарнику сжать ее левую руку и поднести к ней блестящее лезвие. Быстрыми, отточенными движениями он состриг обломанные ногти чуть ли не под корень. Когда Купер отпустил руку, Расти жалобно взглянула на него:

— Выглядит ужасно.

— Да ладно, я здесь единственный, кто увидит твои ногти, а мне, если честно, плевать на их вид. Давай другую руку.

Расти подчинилась, выбора просто не было — в состязании по армрестлингу она едва ли выиграла бы у этого силача. Теперь грудь девушки вновь стала объектом исследования осуждающего взгляда Купера. Впрочем, когда он отвлекся от причудливого маникюра и посмотрел на Расти, в его глазах не читалось ни капли недавнего порицания. Они не обдавали холодом презрения, скорее были теплыми от типично мужского интереса. Большого интереса. Настолько очевидного, что в животе Расти опять волнительно затрепетали бабочки.

Купер тщательно трудился над ногтями ее правой руки, словно им требовалось больше заботы и внимания, чем их собратьям на левой. Его лицо оказалось на уровне груди Расти. Несмотря на те оскорбительные вещи, которые попутчик говорил совсем недавно, ей вдруг захотелось запустить пальцы в его длинные, непослушные волосы.

Сейчас губы Купера были плотно и сердито сжаты, но Расти не могла не помнить, какими мягкими, теплыми, влажными были они в момент поцелуя, как приятно щекотали кожу его усы. Если прикосновения Купера так сладостно ощущать губами, каково же это — чувствовать их другими частями тела? Шеей? Ухом? Ареолой, когда его губы прильнут к соску с нежной горячностью, словно ребенок, жаждущий молока?..

Купер закончил подстригать ногти подруги по несчастью и убрал клинок в ножны. Но руку Расти не отпустил. Он еще немного подержал ее, а потом аккуратно уложил на бедро девушки, прижав своей ладонью. Сердце Расти, казалось, вот-вот разорвется от чувственного напряжения.

Его взгляд остановился на собственной ладони, покрывавшей руку девушки в районе ее бедра. Расти показалось, что глаза Купера закрыты, его густые ресницы напоминали полумесяцы и, подобно усам и бровям, отливали золотом. За лето волосы попутчика выгорели на солнце, теперь в них можно было заметить светлые прядки.

— Расти…

Купер произнес ее имя. Голос его предательски сорвался, словно протестуя против того накала страстей, что стоял за этим звуком. Расти замерла на месте, но ее сердце билось так быстро и отчаянно, что шелк маечки трепетал, явно не собираясь прикрывать грудь.

Наконец Купер отдернул руку, его ладони опустились по обе стороны стула. Он будто пытался обнять бедра девушки, нащупывая пальцами восхитительные изгибы ее тела. И по-прежнему не мог отвести глаз от ее руки, все еще покоящейся на бедре. Казалось, Купер сейчас склонится над ней, устало прижавшись щекой, или просто осыплет нежными поцелуями эти пальчики и ноготки, над которыми еще совсем недавно так тщательно работал.

Если бы он захотел это сделать, Расти не стала бы останавливать — она знала это совершенно точно. Ее разгоряченное, влажное тело затрепетало от сладостной мысли. Расти была готова к тому, что могло вот-вот случиться…

Ан нет, оказывается, не готова — потому что случилось совсем не то, чего она ожидала. Купер вдруг в спешке вскочил:

— Тебе лучше лечь спать.

Такой поворот событий буквально ошеломил Расти. Настроение было безнадежно испорчено, казавшаяся столь очевидной близость рассеялась как дым. Ей хотелось протестовать, спорить, но она сдержалась.

На самом деле, ну что Расти могла сказать? «Поцелуй меня еще раз, Купер»? «Прикоснись ко мне»? Это только подтвердило бы низкое мнение попутчика о ней.

Чувствуя себя отвергнутой, она собрала все нехитрые пожитки, в том числе брошенную у лохани кучу грязной одежды, и отдернула шторку. Каждая кровать была застелена простыней и накрыта одеялом, в ногах лежало по меховой шкуре. Дома у Расти постель украшали дизайнерское белье и горка мягких подушек, но та кровать никогда не выглядела так заманчиво, как нынешнее грубое ложе.

Расти убрала вещи и уселась на кровать. Тем временем Купер несколько раз проделал путь к двери с ковшом, наполненным водой из «ванны». Когда корыто почти опустело, компаньон протащил его через комнату, толкнул на крыльцо и наклонил, выливая остатки воды. Затем вернул лохань в хижину, установил ее за шторкой и принялся опять наполнять водой из насоса кастрюли и чайники.

— Ты тоже будешь принимать ванну?

— А что, есть возражения?

— Нет.

Мне обязательно нужно помыться: когда колол дрова, сорвал спину. К тому же скоро начну вонять.

— А я и не почувствовала.

Купер гневно вскинулся, но, увидев, что Расти говорит честно и не подтрунивает над ним, еле заметно улыбнулся:

— Теперь, когда ты сама помылась, обязательно почувствуешь.

Чайники с водой начали закипать. Сняв с печки два из них, Купер направился к лохани.

— Хочешь, я сделаю тебе массаж? — бесхитростно предложила Расти

Напарник споткнулся, плеснул на ноги кипятку и выругался.

— Что? Какой массаж? — Он ошеломленно посмотрел на девушку, с трудом переваривая ее слова.

— Я могу помассировать тебе спину.

— Ах, это… — Глаза Купера рассеянно скользнули по спутнице. Вырез маечки соблазнительно открывал ее обнаженные шею и плечи. — Нет, — пришел он в себя. — Я же тебе сказал — иди спать! Завтра у нас много работы.

И он с невозмутимым видом продолжил лить воду в корыто.

Что ж, судя по всему, для мистера Лэндри несносна не только искренняя благодарность, он не приемлет и хорошего отношения к своей персоне. Да пусть этот хам хоть сгниет заживо, она, Расти, и пальцем теперь ради него не пошевелит!

Девушка сердито нырнула в холодную постель и улеглась, не закрывая глаз. Она украдкой наблюдала, как Купер присел на край своей кровати и, ожидая, когда закипит вода, расшнуровал ботинки. Потом подбросил носки к куче грязной одежды своей спутницы и стал расстегивать рубашку — сегодня он не стал ничего на нее надевать, чтобы не вспотеть от тяжелого физического труда. Наконец он вытащил рубаху из джинсов и снял ее.

Расти в мгновение ока приняла сидячее положение:

— Что это такое, что с тобой случилось?

Купер бросил рубашку в кучу одежды, предназначавшейся в стирку. Он даже не удостоил вниманием вопрос спутницы, не поинтересовался, что она имела в виду. Если синяк выглядел точно так же, как ощущался, наверняка его было заметно и при тусклом свете камина.

— Я налетел плечом на ствол винтовки Рубена, — помедлив, все же решил объяснить Купер. — Мне пришлось это сделать, чтобы она выстрелила в сторону. Так мои руки остались свободными, и мне удалось пустить в дело свою винтовку.

Расти вздрогнула. След от ушиба размером с кулак, красовавшийся на наружном крае ключицы, отливал иссиня-черным и выглядел просто ужасно.

— Очень больно?

— Чертовски больно.

— Ты принял аспирин?

— Нет. Нужно беречь лекарства.

— Но ведь ты пострадал…

— Ты же не принимаешь аспирин из-за тех синяков на заду.

Это замечание потрясло Расти, она словно на секунду онемела, но потом упрямо произнесла:

— И все же я думаю, что парочка таблеток тебе не помешала бы.

— Мы должны сохранить их. У тебя снова может начаться жар.

— Ага, я поняла! Плечо у тебя болит, а ты не можешь принять аспирин, потому что мы впустую извели лекарства на меня и мой жар!

— Я не говорил, что ты впустую извела лекарства. Я просто сказал… — И с губ Купера сорвалось слово, которое не рекомендуется произносить в приличном обществе, однако оно наиболее полно описывало то, чем ни один из них не хотел сейчас заниматься. — Так ты будешь спать, в конце концов, или нет?

Оставшись в одних джинсах, Купер направился к печке, очевидно решив, что вода хоть и не вскипела еще, но нагрелась достаточно. Он перелил содержимое оставшихся емкостей в корыто. Расти снова легла, наблюдая за тенью спутника, задвигавшейся за шторкой, когда он сбросил джинсы и забрался в лохань. Девушка внимательно оглядела силуэт попутчика — особенно в профиль, — и теперь воображение рисовало ей самые откровенные сцены…

Стоило Куперу опуститься в воду, как до ушей Расти долетели новые порции ругательств. Этому великану было не так просто уместиться в «ванне», как его подруге по несчастью. И как, интересно, Лэндри мог ожидать, что она уснет, пока он плещется! Когда он поднялся, чтобы ополоснуться, на пол вылилось так много воды, что внутри корыта осталось всего ничего.

Расти вновь бросила взгляд на тень Купера, и во рту у нее пересохло. То и дело наклоняясь, он зачерпывал горстки воды и выливал на себя, смывая остатки мыла. Вскоре компаньон выбрался из «ванны» и вытерся с типично мужской небрежностью. Он не удостоил должным вниманием и собственные волосы — быстро прошелся по ним полотенцем и расчесал пальцами. Завершив банный ритуал, Купер обернул полотенце вокруг бедер

Он снова дотащил «ванну» до крыльца, выполнил трудоемкую процедуру ее опорожнения и оставил снаружи. Расти показалось, что Купер дрожал, когда подошел к камину и подбросил в огонь немного дров. Используя стул как лестницу, он снял занавеску — точно таким же способом, как вешал ее. Затем свернул простыню, засунул ее на одну из полок у стены и потушил лампу. Последнее, что Купер сделал перед тем, как скользнуть в кровать, — сорвал полотенце с бедер.

За все это время он ни разу не посмотрел в сторону Расти. Девушку обидело то, что он даже не пожелал ей спокойной ночи. Впрочем, бедняжка вряд ли смогла бы ответить — ее горло по-прежнему было сухим.

Купер никак не мог заснуть, даже считал овечек — все без толку. Он попробовал декламировать про себя стихи, но и это не помогло — тем более что единственными образчиками поэзии, которые он знал наизусть, были лимерики фривольного содержания.

Так что Куперу оставалось только лежать на спине, подложив руки под голову, и разглядывать потолок. А еще надеяться, что его твердый мужской орган наконец-то забудет о страстных желаниях и расслабится, позволив хозяину заснуть.

В конце трудного дня Лэндри был уже без сил, его усталые мускулы молили об отдыхе. Но главное орудие мужчины не слушалось и, в отличие

от остальных частей тела, чувствовало себя прекрасно. Купер дал себе команду «отбой», но его достоинство трубило подъем — приведенное в боевую готовность, живое, бодрое. Чересчур бодрое.

В отчаянии Купер скользнул рукой под одеяло. Может быть… Он отдернул руку. Нет, не стоит. Не надо этого делать. Попытка справиться с непокорным органом только усугубила проблему.

Злой на Расти, ставшую причиной его мучений, Купер перекатился на бок. Даже это легкое движение вызвало столь нежелательную сейчас фрикцию. Стон непроизвольно вырвался из его груди, и он торопливо закашлялся.

Ну что Купер мог поделать в такой ситуации? Ничего, что не было бы оскорбительным. Довольно, нужно переключиться на что-то другое.

И черт возьми, он пробовал сделать это. Пробовал на протяжении многих часов, но каждый раз мысли вновь возвращались к Расти. Губам девушки, таким мягким… Ее чувственному рту, ранимому, но любопытному, который так страстно, словно изголодавшись по любви, открывался ему навстречу…

Сжав зубы, Купер вспоминал о том, как ласкал ее языком — боже, она была просто восхитительной на вкус! Ему хотелось продолжать еще и еще, проникать в Расти все глубже и глубже, не останавливаясь, наслаждаясь ею… Это желание было невыполнимым и оттого бесконечным, у этой девушки был свой собственный, уникальный, чувственный привкус

В глубине души Купер прекрасно понимал, что поцеловал ее совсем не для того, чтобы одурачить старика. «И кто кого одурачил?» — насмешливо спрашивал он сам себя. Лэндри поцеловал Расти, потому что всем сердцем хотел этого и в полной мере осознавал свои желания. Купер и раньше подозревал, что одного поцелуя будет явно недостаточно, а теперь он знал это наверняка.

Да какого черта! Почему он так жесток к себе? Ведь лежит здесь без сна, в состоянии крайнего возбуждения, только потому, что эта Расти оказалась одной-единственной женщиной в округе. Да, так и есть.

Наверное. Вероятно. Может быть…

Но зачем обманывать самого себя? Факт остается фактом: один взгляд на нее способен отправить в нокаут. Эти адски сексуальные волосы… Тело, которое просит, чтобы им обладали… Груди, словно созданные для удовольствия мужчины… Изящная, упругая попка… Бедра, вызывающие мгновенное возбуждение… И то, что скрывается между ними…

Нет! Внутренний голос говорил Куперу, что пора остановиться. Не стоит думать об этом, иначе придется сделать то, от чего он так замечательно, только благодаря своему хваленому самоконтролю, удержался сегодня ночью.

Финиш. Все. Конец. Нужно перестать думать об этом, как сексуально озабоченный тинейджер в худшем случае и как неотесанный женофоб из глубинки — в лучшем. Пора спать.

Купер сомкнул веки и сосредоточился на том, чтобы держать глаза закрытыми. Он так сконцентрировался на этой почти непосильной задаче, что поначалу счел хныканье, раздавшееся с соседней кровати, плодом своего воображения. Но, как оказалось, Расти вдруг выпрыгнула из-под одеяла, как чертик из табакерки. И Куперу это не привиделось.

— Расти? В чем дело?

Комната еле освещалась умирающим огнем, но даже сейчас он видел, как глаза девушки округлились от ужаса. Должно быть, ей приснился кошмар.

— Ложись. Все в порядке.

Расти отрывисто задышала и подтянула одеяло к груди.

— Откуда этот шум?

Разве он шумел? Неужели Расти слышала его стон?

— Какой шум?..

Купер не успел договорить, как душераздирающий, скорбный вой раздался снова. Расти закрыла уши и согнулась в три погибели.

— Я не вынесу этого! — закричала она.

Купер сбросил одеяло, слетел с кровати и в один миг оказался рядом с девушкой.

— Это волки, Расти. Лесные волки. Они не так близко, как кажется по звуку, и не смогут напасть на тебя.

Он мягко перевернул девушку и аккуратно поддержал за спину, пока она снова не улеглась. Но лицо Расти не выглядело успокоенным, ее глаза испуганно бродили по темной хижине, будто захваченной демонами ночи.

— Волки?

— Они почуяли запах…

— Трупов, я поняла.

— Да, — с огорчением подтвердил Купер.

— О боже. — Девушка закрыла лицо руками.

— Тсс… тихо… Волки не доберутся до тел, я накрыл могилы камнями. Рано или поздно они уйдут. Ну а теперь успокойся, спи.

Купер был настолько расстроен своей проблемой, что совершенно не обратил внимания на вой стаи, притаившейся в окружавшем лачугу лесу. Но сейчас он видел, что страх Расти не был наигранным. Сжав руку товарища по несчастью, девушка подтащила ее к подбородку — это был трогательный жест ребенка, прижимающего к себе плюшевого мишку, словно тот способен отразить все страхи недавнего кошмара.

— Я ненавижу это место, — прошептала Расти.

— Я знаю.

— Я так старалась быть храброй!

— Ты и была.

Она непреклонно тряхнула головой.

— Нет, я — трусиха. Отец так и сказал. Это он настоял на том, чтобы я вернулась домой раньше, чем планировалось.

— Многие не могут видеть, как убивают животных.

— Я сегодня не удержалась, расплакалась в твоем присутствии. Ты ведь сразу понял, что от меня не будет никакого толка! Я ничем не могу тебе помочь, просто не умею выживать в таких условиях. И даже не хочу учиться этому. — Голос Расти зазвучал вызывающе, дерзко, и он так не соответствовал слезам, потоками струящимся по щекам девушки. — Ты считаешь меня ужасным человеком.

— Нет, вовсе нет.

— Конечно считаешь.

— Честно, нет.

— Тогда зачем ты обвинял меня в том, что я нарочно соблазняла тех мужчин?

— Я просто рассердился.

— На что?

«Меня влечет к тебе, а я не хочу быть обольщенным». Купер не решился признаться Расти, вместо этого он лишь пробормотал:

— А, не важно.

— Я хочу домой. Туда, где безопасно, тепло, чисто.

Купер мог бы поспорить, что улицы Лос-Анджелеса не всегда бывают безопасными, но благоразумно воздержался, решив, что сейчас не время для насмешек — даже самых безобидных.

Лэндри очень не хотелось хвалить подругу по несчастью, но он чувствовал, что девушка это заслужила.

— Ты — умница, справляешься просто великолепно.

Расти подняла заплаканные глаза:

— Нет, не справляюсь.

— Намного лучше, чем я ожидал

— Правда? — с надеждой спросила она.

Сбившееся дыхание Расти, ее женская притягательность — что ж, с Купера было довольно.

— Правда. А теперь забудь о волках и постарайся уснуть.

Высвободив свою руку, он отвернулся. Но прежде, чем успел сделать шаг, где-то совсем рядом опять раздался волчий вой. Купер тут же снова бросился к Расти, а она вскрикнула и прильнула к своему защитнику.

— Мне все равно, пусть я трусиха. Обними меня, Купер. Пожалуйста, обними меня.

Руки его обвились вокруг Расти. Совсем недавно Купер точно так же обнимал плачущую девушку, и теперь его снова охватывало уже знакомое чувство беспомощности. Было бы безумием отрицать, что Купер всего лишь жалел ее, не ощущая влечения. И все-таки разорвать объятия сейчас, в такой сложный для Расти момент, было бы слишком жестоко. В эту минуту Купер больше страдал, чем переживал экстаз, и все-таки, движимый внезапным порывом, он прижал Расти к себе и зарылся губами в ее густые волосы.

Купер не мог остановиться, он говорил и говорил, и эти долгожданные ободряющие слова шли из самого сердца. Да, он сожалел о том, что произошло с Расти. Он искренне хотел, чтобы их спасли. И от души мечтал о том, чтобы девушка благополучно вернулась домой. А еще ему так жаль, что она испугалась. И если есть на свете то, что поможет им выбраться из этой затруднительной ситуации, он, Купер Лэндри, сделает все возможное…

— Ты уже сделал все возможное. Просто не отпускай меня еще хотя бы минутку, — взмолилась Расти.

— Не отпущу.

И он действительно не разорвал объятий, руки только крепче обвились вокруг девушки. Но как же он боялся лишний раз пошевелиться, не доверяя себе даже ободрительно провести ладонью по спине бедняжки… Да, Купер мечтал беззастенчиво прикасаться к Расти, дотрагиваться до груди, исследовать теплое, мягкое место между ее бедрами. Он уже дрожал от желания.

— Ты замерзнешь. — Расти провела ладошками по плечам Купера, покрывшимся мурашками.

— Все в порядке.

— Спрячься под мое одеяло.

— Нет.

— Не глупи, еще простудишься. Скажите — ка, какое событие, вот невидаль — да мы спали с тобой вместе все три прошлые ночи! Ну-ка, подвинься. — И она натянула одеяло.

— Ой, я лучше вернусь в свою кровать.

— Ты пообещал, что будешь обнимать меня. Пожалуйста. Хотя бы пока я не усну.

— Но я…

— Пожалуйста, Купер.

Он ругнулся, но послушно скользнул под одеяло рядом с Расти. Она прижалась к своему защитнику, уткнувшись носом в стальную броню его волосатой груди. Тело ее стало гибким и податливым, Купер стиснул зубы, держась из последних сил. Расти расслабилась рядом с ним, но спустя секунду резко отпрянула.

— О! — с нежностью воскликнула она. — Я и забыла, что ты…

— Голый. Так и есть. Но сейчас уже поздно думать об этом, малы