Дворец мечты

Глава 14

Следующее утро Дженни полностью посвятила детям. Луис капризничал и просился домой. Симона тоже вела себя беспокойно и отказывалась выполнять просьбы гувернантки.

Дженни считала, что они вчера просто перегрелись на солнце, и решила подержать их дома в прохладе комнаты. Она рассказывала им сказки, читала книги, всячески стараясь их успокоить.

С Максом Дейнтри Дженни встретилась за ленчем. Он, казалось, вообще не замечал ее. Си Мохаммед, как объяснил слуга, уехал по неотложным делам, поэтому они сидели за столом втроем. Селестина была похожа на кошку, съевшую чужое мясо, и все время молчала. Об отъезде не было и речи. Дженни решила, что Макс Дейнтри остался по крайней мере еще на один день.

Днем дети поспали, и затем Дженни повела их на прогулку в один из двориков, где было прохладно и где мелодичные струи фонтана действовали успокаивающе на возбужденных детей.

Селестина и Макс уехали на прогулку в машине Макса и вернулись только перед самым обедом.

Сославшись на то, что ей необходимо уложить детей, Дженни отказалась от предложения выпить с ними по рюмочке и поднялась к себе.

Перед обедом вернулся Си Мохаммед, и Дженни вздохнула с облегчением. Мысль о том, что ей опять придется сидеть за столом с этой парочкой, пугала ее. За обедом Си Мохаммед был несколько рассеян, так как его мысли были заняты решением какой-то проблемы, но тем не менее, они все четверо вели неторопливый, ничего не значащий разговор.

В этот вечер они не пошли на половину Сайда, а пили кофе в гостиной. Вскоре Си Мохаммед вежливо попросил разрешения покинуть их на некоторое время. Дженни тоже поспешила удалиться, оставив графиню с Максом вдвоем. Она поднялась к себе в комнату, села на балконе, наблюдая, как ночь спускается на землю.

После необычайно жаркого дня эта ночь была очень теплой, и Дженни с удовольствием вдыхала ее аромат. Дети мирно спали в темной комнате позади нее, и, казалось, все было окутано покоем. Однако Дженни чувствовала себя очень одинокой. Все последнее время она проводила исключительно с детьми и не имела возможности для самостоятельных прогулок. С приездом Дейнтри их совместные с Си Мохаммедом прогулки верхом тоже прекратились. Почувствовав внезапно, что ей нужно размять ноги, Дженни решила немного погулять перед сном. Она вспомнила, что утром, гуляя с детьми, она обнаружила совсем маленький дворик, на который выходили окна незнакомой ей части дома. Наверняка там уж она не встретит Селестину и Макса.

Накинув шаль, она тихо спустилась по лестнице, вышла во дворик и стала прогуливаться по его дорожкам, вдыхая аромат цветов, невидимых в темноте. Дженни была абсолютно уверена, что никто не видел, как она спускалась по лестнице и входила во дворик, поэтому испугалась, когда на ее пути встала высокая фигура человека.

— Или я хожу за вами, или вы преследуете меня! — раздался голос Макса Дейнтри над самым ее ухом.

Дженни была так испугана его внезапным появлением и вместе с тем раздражена тем, что она встретила того, кого так тщательно избегала, что не могла произнести ни слова и только крепко сжала губы.

— Я надеюсь, что не нарушил никаких ваших планов? — вежливо спросил Макс. — Я видел, как вы осторожно пробирались сюда, и подумал, что у вас здесь свидание с нашим Си Мохаммедом, но так как в данный момент он все еще находится у отца, у нас есть немного времени, чтобы поговорить. Я обещаю вам, что как только он появится, я моментально исчезну. — В голосе Макса слышалась насмешка. От возмущения, охватившего ее, Дженни могла только произнести несколько слов:

— Как… как вы смеете? О, как вы смеете! — Она чувствовала, что бледнеет.

— Прошу прощения. Я сказал что-нибудь не так? — Голос Макса смягчился.

— Кто дал вам право говорить, что у меня свидание с Си Мохаммедом! Как могла вам прийти в голову такая мысль? Вам, который прекрасно знает, что я приехала сюда не по своей воле, что это было желание графини! Вы, у которого нет чувства порядочности по отношению к своему партнеру, даже другу! Вы летите сюда, чтобы встретиться с его женой, которую не застали в Марракеше, прилетев из Парижа!

Дженни уже почти не осознавала, что говорила. Вся горечь, накопившаяся в ней за бессонную ночь и этот ужасный день, выплескивалась наружу. Она чувствовала, что должна выговориться, вывести из себя всю эту горечь, облегчить свою душу. Выкрикивая эти обвинения, она видела, как меняется лицо Макса. Усмешка исчезла из его глаз, рот сжался, и все его лицо как бы застыло.

— В самом деле? — спросил он спокойным голосом, в котором чувствовались металлические нотки. — Так вот, что вы, оказывается, думаете! Такая прекрасно воспитанная девушка мыслит, как репортер бульварных газет, которых я встречал, когда был в Англии! Они забавны временами, но, в основном, в их мыслях нет ничего, кроме грязи. Мне бы не хотелось причислять вас к такому сорту людей, но я вижу, что ваши мысли могут быть такими же грязными. И это очень жаль, потому что вы необыкновенно привлекательная молодая женщина.

У Дженни перехватило дыхание.

— Вы, кажется, забыли, что у вас нет оснований обвинять меня в чем-то! — выдавила она с трудом. — Ваши отношения с графиней вы продемонстрировали мне при первой же встрече.

— И с тех пор ваши симпатии были на стороне графа?

— Я думаю, он этого заслуживает. Я думаю, что он не должен мириться с таким положением вещей.

— Вы имеете в виду меня?

— Нет, его несчастливый брак!

— Боже мой! — воскликнул Макс. — Оказывается, вы очень проницательны! Вы должно быть раньше частенько боролись с такими вещами!

— Благодаря Богу, мне с ними не приходилось встречаться!

— Будем надеяться, что этого не произойдет и впредь! Но запомните одно, — произнес Макс со злостью, — по этой причине я приехал сюда из Марракеша или по какой другой, это не так важно — для мужчины моего типа привлекательная женщина всегда остается привлекательной, а если она еще и молода, то она для меня особенно притягательна, и я никогда не смогу противостоять соблазну заняться с ней любовью. И хотя я, по возможности, старался сдерживать себя в вашем присутствии, так как даже для такого человека, как я, вы еще слишком молоды и неопытны, то сейчас, принимая во внимание, что вы все равно обо мне плохого мнения, я не вижу больше причин сдерживать себя! Даже хотя бы потому, что вы полная противоположность Селестине!

И прежде чем Дженни успела опомниться, он притянул ее к себе и крепко сжал в объятиях. Дженни попыталась вырваться, но Макс только крепче обнял ее и, наклонившись вниз, поцеловал в губы. Это был первый мужской поцелуй в жизни Дженни. Все закружилось перед ее глазами, и она, почти теряя сознание, обмякла в руках Макса Дейнтри.

Позже Дженни никак не могла понять, почему, когда Макс ослабил объятия и стоял, глядя на нее, она не ударила его и уже не пыталась вырваться. Макс снова сжал ее в объятиях и поцеловал. И этот новый, более нежный поцелуй привел ее в трепет, все тело ее ослабло, кровь стучала в висках, и у нее возникло желание крепче прижаться к нему и навсегда остаться в его объятиях. Возможно, она невольно ответила на его поцелуй, так как, взглянув на него, она заметила, что он улыбается.

— Итак, — произнес Макс, выпуская ее, — это послужит вам хорошим уроком!

Они стояли, глядя друг на друга, и Макс, видя, как взволнована Дженни, продолжал улыбаться.

— Я… — начала она. Дженни перевела дыхание и попыталась продолжить снова, — я… я…

Но слова не давались ей, и она, повернувшись, побежала к дому по темной аллее, оставив Макса одного.

Стыд и чувство возмущения пришли на смену тому неудержимому желанию еще крепче прижаться к Максу, и Дженни, сдерживая рыдания, спешила скорее укрыться в своей комнате.

Она уже достигла дворика, в который выходили окна ее комнаты, теперь необходимо добежать до лестницы, подняться, и она спасена. Но, внезапно, к своему ужасу Дженни увидела фигуру, приближающуюся к ней. Повернуть назад было поздно.

Это был Си Мохаммед. Он сразу заметил, что Дженни взволнована, ее глаза расширены от гнева, руки дрожат.

— Что случилось?

Дженни покачала головой.

— Ничего, — ответила Дженни прерывающимся голосом, пытаясь справиться с волнением.

— Тем не менее, я вижу, что что-то произошло, — заметил марокканец. В его голосе была нежность и внимание. Он взял ее руку и повел в другой дворик, где было больше света. Внимательно посмотрев на Дженни, он попросил:

— Расскажите мне, что произошло? Или, может быть, мы сначала пройдем в дом и что-нибудь выпьем?

— Нет, нет, благодарю вас, — прошептала Дженни, пытаясь расслышать шаги Макса, который должен был уже вернуться, но было тихо. — И, если вы не возражаете, — Дженни с мольбой взглянула на молодого человека, — я хотела бы вернуться к себе в комнату.

— Еще совсем не поздно, — ответил Си Мохаммед, — и я надеялся увидеть вас до того, как вы ляжете спать. Я приношу вам свои извинения за то, что отсутствовал весь день и лишил вас утренней прогулки верхом, но неотложные дела в одной из наших деревень заставили меня провести там так много времени. Я только что вернулся. И вообще, у меня не было возможности серьезно поговорить с вами.

— Мне жаль, — тихо произнесла Дженни. — Я хочу сказать, что мне жаль, если случилось что-то серьезное в вашей деревне…

— Могло бы случиться, если бы я не вмешался. Вы знаете, что наш народ невежественный. Мы пытаемся бороться с этим невежеством, — произнес он со вздохом. — Но вы сейчас и так расстроены, и мне не хотелось бы расстраивать вас еще больше. Не могли бы вы рассказать мне, что же все-таки вас так огорчило, что вы неслись во всю мочь?

Его проницательность смущала Дженни, и она не знала, что ответить. Но как раз в это время она услышала звук шагов. Но вместо того, чтобы выйти во дворик, где она стояла с Си Мохаммедом, Макс, чьи шаги она узнала, повернул за угол дома и исчез. Дженни вздохнула с облегчением.

Си Мохаммед тоже прислушивался к звуку шагов и, когда он затих, подозрительно посмотрел на Дженни. Его голос был хриплым, когда он спросил:

— Не наш ли новый гость так расстроил вас? Дейнтри что-то позволил себе по отношению к вам?

Дженни отрицательно покачала головой. Ей вовсе не хотелось обсуждать с Си Мохаммедом поведение Макса.

— Нет, конечно же, нет!

Глаза марокканца внимательно следили за выражением ее лица.

— Я заметил, что вы не выносите друг друга. Он странный человек — странный и тяжелый, а иногда даже грубый. Вы абсолютно уверены, что он не оскорбил вас?

— Я хотела бы уйти… пожалуйста… — умоляла Дженни, но Си Мохаммед схватил ее руку.

— Не сейчас! По крайней мере до тех пор, пока я не скажу вам все! — воскликнул марокканец, крепче сжимая ей руку. — Я обещал вам не навязывать своего внимания, пока вы находитесь в моем доме. Но сейчас, когда я увидел, как вы убегали от человека, который считается вашим соотечественником и который, как мне кажется, оскорбил вас, я не вижу больше причины сдерживать себя. У меня нет намерения пугать вас — я просто хочу вас защитить и обезопасить. Я хочу любить вас до конца жизни. Я обожаю вас…

Голос Си Мохаммеда дрожал, в глазах светилась нежность. Дженни понимала, что сама того не желая, вызвала в нем бурю чувств: страсть, нежность, восхищение — все всколыхнулось в нем, и он уже не мог сдерживать себя. Она испугалась.

— Я не позволю никому другому прикасаться к вам! Я не буду счастлив до тех пор, пока вы не будете моей, только моей! Дженни! Моя маленькая Дженни!

Дженни попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее руку.

— Вы такая маленькая… такая хорошенькая, Дженни! С тех пор, как я увидел вас, я думаю только об одном — я хочу, чтобы вы принадлежали мне. Если вы станете моей женой, я дам вам все, что вы пожелаете, увезу вас хоть на край света! Я никогда не заставлю вас изменить образ жизни, к которому вы привыкли. Вы будете абсолютно свободны в своих действиях и желаниях. Ваше желание будет моим желанием. Только позвольте мне любить вас!

Си Мохаммед заключил Дженни в объятия, пытаясь губами найти ее рот. Девушка вырывалась, отворачивала голову, не давая ему возможность поцеловать ее. «Это уж слишком на сегодня», — думала она, отбиваясь от его поцелуев и чувствуя, как гнев поднимается в ней с новой силой. Если объятия Макса Дейнтри были преднамеренными, и он быстро оставил ее в покое, то в данном случае, страсть молодого человека придавала ему силы, и он уже не мог совладать с собой.

— Отпустите меня! — закричала она, вырываясь. — Оставьте меня в покое!

— Не отпущу, пока не поцелую вас! Пока вы не согласитесь стать моей женой!

— Я никогда не буду вашей женой!

— Тогда я сделаю все, чтобы вы не достались никому!

— Вы злоупотребляете своим положением хозяина дома!

— Совершенно верно, — раздался спокойный голос Макса. Си Мохаммед так неожиданно ее отпустил, что Дженни чуть не упала.

— Вы действительно злоупотребляете своим положением хозяина, — повторил Макс, выходя из темной аллеи. — И вы поступите верно, если не повторите этого снова.

— Вы второй раз мешаете мне, — произнес Си Мохаммед охрипшим голосом. — Я еще не забыл первого раза.

— Нет? — повторил Дейнтри, — тогда будем надеяться, что третьего раза не будет!

— Ваше внимание сосредоточено на графине де Сант-Але, насколько мне известно!

— Вам следует извиниться перед мисс Армитаж и пожелать ей доброй ночи, — спокойно произнес Дейнтри.

Си Мохаммед посмотрел на Дженни с мрачным видом и произнес:

— Спокойной ночи, Дженни. Но я не думаю, что мне необходимо извиняться перед вами — я предложил вам свои руку и сердце.

Дженни промолчала, молчал и Дейнтри, ожидая, когда удалится марокканец. Поколебавшись немного, Си Мохаммед скрылся в темноте. Дейнтри достал портсигар и спокойно закурил сигарету.

Дженни чувствовала, что с нее достаточно: слишком много волнений за одну ночь. Ей хотелось скорее уйти, но Макс удержал ее.

— Все дело в вас самой, — заметил он, — несмотря на то, что вы выросли в семье священника, вы легковозбудимая молодая женщина, и мне кажется, что за вами надо присматривать. Я также думаю, что вам не следует доверять чужих детей!

Во второй раз за этот вечер Дженни почувствовала, что жар разливается по ее телу, что она больше не выдержит оскорблений, и, не говоря ни слова, она опять бросилась бежать. Добежав до своей комнаты, Дженни бросилась на кровать и дала выход рыданиям, душившим ее весь вечер.

Однако, боясь разбудить детей, Дженни заставила себя успокоиться, вытерла слезы и твердо решила, что завтра же, несмотря на возражения графини, она покинет Марракеш и первым же самолетом улетит в Англию.