Дыхание страсти

Глава 8

Среди ночи Нина внезапно проснулась, протерла глаза и увидела, что над ней стоит Клей.

— Вставайте, — сказал он ей. — Я отпускаю вас и Эмилио на свободу.

Она села, поправляя свои спутанные волосы, стесняясь своего сонного вида. Она совсем недавно уснула, всю ночь размышляя о… Неожиданно девушка покраснела. Лейтенант целовал ее вчера! Теперь ей казалось, что такого на самом деле быть не могло. Что он сам думает об этом поцелуе? Права ли она, считая, что он действительно желает ее, испытывает к ней какие-то чувства? Конечно же, нет. Он ведь сам отлично объяснил ей, что просто подшутил над ней, после того как она предложила ему исполнить любое его желание. Он не думал удерживать их с Эмилио и все же заставил ее предложить себя, словно она какая-то шлюха. Он воспользовался ее неопытностью и поцеловал!

Нина встала и начала складывать одеяло.

— Вам не терпится избавиться от нас, — произнесла она насмешливо. — Вы уже позабавили своих солдат рассказом о том, как развлекались со мной вчера вечером?

Клей сложил руки на груди.

— А как я развлекался с вами?

Она посмотрела ему в глаза.

— Вы могли бы просто сказать, что собираетесь нас отпустить. Не нужно было заставлять меня унижаться перед вами.

— Я же сказал вам, почему поступил именно так. Я хочу, чтобы вы запомнили это и прекратили заниматься конокрадством. Я уже побеседовал с вашим братом.

Нина обернулась и увидела Эмилио, выходящего из палатки Клея с чашкой кофе в руках. Он посмотрел на нее, и Нина поняла: он верит в то, что она уговорила лейтенанта отпустить их. Брат улыбался. Лицо его уже не казалось таким опухшим, хотя на нем все еще были заметны синяки и ссадины.

— Мы можем ехать, Нина, — сказал Эмилио, приближаясь к ней с самоуверенным видом. — Добрый лейтенант решил не везти нас в Сан-Антонио.

— Я делаю это только потому, что вы дали мне слово немедленно отправиться в Мексику, — добавил Клей, не отводя взгляда от Нины.

— Конечно, мы поедем туда, — ответил Эмилио, в голосе которого звучала ирония.

Нина не могла оторвать глаз от лейтенанта. Что значил для него этот поцелуй? Она толком не могла бы сказать, что он значил и для нее, потому что еще не разобралась в своих чувствах к этому человеку. Ей надо было бы ненавидеть его, но она не хотела расставаться с ним навеки. Вдруг она поняла, что не хочет возвращаться в Мексику, которая была так далеко. Ведь путь Клея Янгблада лежит на север. Она никогда больше не увидит этого голубоглазого гринго. Ей стало ясно — она еще долго будет вспоминать его.

Нина отвернулась и снова стала складывать одеяло. Вся ее одежда уже была на ней, оставалось только надеть сапоги и шляпу, что она и сделала, думая о том, с чего это вдруг ей пришло в голову расспрашивать лейтенанта о его жене, о службе и о верблюдах. Чего она вдруг испугалась?

— Мы поедем в Мексику, как вы нам велели, — сказала она Клею. — Мы отправимся туда прямо сейчас. Завтракать не будем. Нам нельзя терять времени. Больше мы вас не побеспокоим.

Неужели она увидела сожаление в его глазах? Неужто он не хочет, чтобы они уезжали, так же сильно, как она не хочет расставаться с ним?

— Я скажу повару, чтобы он дал вам еды в дорогу. Забирайте своих лошадей и вещи, включая пистолеты. Только не стреляйте из них по невинным людям.

Нина покачала головой.

— Мы никогда не стреляем в невинных людей.

Эмилио с тревогой заметил, что она с грустью смотрит на лейтенанта, как будто не хочет расставаться с ним. Лейтенант тоже, кажется, опечален. Что произошло с ними вчера вечером? Нине, разумеется, не может нравиться этот человек, который собирался передать их техасской полиции. Кроме того, он ведь гринго, да еще и офицер!

— Пора, Нина. Надо еще седлать лошадей. Пока что я не смогу скакать слишком быстро. У меня еще все болит.

Нина отвела взгляд от Клея и повернулась к брату.

— Да, пора ехать. — Она пробежала рукой по волосам. Ей вдруг захотелось принять настоящую ванну и выспаться в настоящей постели. Ее удивляло то, что она придает такое большое значение своему внешнему виду. Ведь Клей Янгблад больше никогда не увидит ее. Значит, какая ей разница, как она выглядит? Она вновь посмотрела ему в глаза, злясь на себя.

— Мне следовало бы ненавидеть вас, но в эту минуту я благодарна вам за то, что вы отпускаете нас.

Клей перевел взгляд на Эмилио.

— Помни о том, что я сказал тебе. Ты видишь, до чего может довести Нину такая жизнь. Подумай о сестре и забудь о своей мести, пока еще не поздно.

Эмилио выпрямился и гордо расправил плечи.

— Я согласен с сестрой. Мне следовало бы ненавидеть вас, но вы — первый гринго, который поступил с нами по справедливости. В его взгляде вдруг появилось недоверие и ненависть. — Но я не думаю, что вы это делаете потому, что у вас доброе сердце или из-за любви к справедливости. Мне кажется, вы делаете это ради Нины и еще потому, что без нас вам одному достанутся все лавры за поимку бандитов.

— Эмилио, поехали, — сказала Нина, опуская глаза. Щеки ее горели огнем.

— Думай, что хочешь, — ответил ему Клей. — Я отпускаю вас лишь потому, что вы с сестрой еще слишком молоды и глупы. Вы попали в опасную переделку, но теперь у вас есть шанс начать новую жизнь. Так будьте же умнее и воспользуйтесь им.

Эмилио показалось, что его гордость задета, и это ему не понравилось. Он не хотел, чтобы его называли глупым. Губы юноши задрожали от гнева.

— Если я узнаю, что вы поступили подло с моей сестрой в обмен на нашу свободу…

— Эмилио!

Клей приблизился к юноше. Огонь, пылающий в глазах лейтенанта, несколько успокоил Эмилио. Клей понизил голос, чтобы его не могли услышать военные, которые уже готовились к путешествию.

— Если бы ты уже не был избит, я бы тебя ударил, — прорычал он. — Случись что-либо дурное с твоей сестрой, это была бы твоя вина. Думаешь, я не знаю о том, что ты уговаривал ее пококетничать со мной, чтобы я изменил свое решение? — Он сжал кулаки. — Подумай о том, почему Джес Хьюмс ее похитил. Спроси себя, чья это вина!

Эмилио нахмурился.

— Раньше я заботился о том, чтобы с ней не случилось ничего плохого. И буду впредь заботиться об этом.

— Тогда отвези ее в Мексику и заботься о ней там, не нарушая закон, не связываясь с бандитами! Когда я нашел тебя, Эмилио, то пожалел, но больше у меня нет к тебе жалости. А теперь убирайся отсюда, пока я не передумал! Вы оба заслуживаете того, чтобы вами занялась полиция!

Эмилио отошел в сторону. Его уязвленное самолюбие не давало ему оценить то, что Клей для него сделал. Сердце юноши еще было полно ненависти к гринго, и он по-прежнему верил в то, что лейтенант помог им только потому, что ему понравилась Нина. Он повернулся к сестре снова, заметив, что она с грустью смотрит на Клея.

— Прощайте, — сказала она Клею, с трудом сдерживая слезы.

Клей, не отрываясь смотрел на нее.

— Прощайте, — ответил он и отвернулся.

Эмилио схватил Нину за руку.

— Пойдем, — сказал он, — пока лейтенант не передумал.

Она ведь еще не все ему рассказала! Не обо всем расспросила его! Будет ли он вспоминать их поцелуй с нежностью или забудет о нем? Спал ли он этой ночью или, как и она, думал о том, что произошло между ними? Нина пошла к тому месту, где лежали вещи, и отнесла их к лошадям. Повар передал два небольших мешка с едой для брата и сестры.

— Этого вам хватит на два дня, — сказал он им. — Благодарите армию Соединенных Штатов. Возвращайтесь в Мексику и держитесь подальше от бандитов.

Нина поблагодарила повара, взяла один мешок и прикрепила его к своему седлу. Эмилио тоже взял мешок и довольно холодно кивнул.

— Эй, куда это они едут? — спросил Билли. — Почему их отпускают, а мы должны оставаться здесь?

— Заткнись, — сказал один из военных.

Нина размышляла о том, что думают солдаты о своем лейтенанте, который отпускает их с братом на свободу. Могут ли у него возникнуть неприятности? Военные, не скрывая любопытства, смотрели на нее и Эмилио. Казалось, они не знали, что им думать по этому поводу. Нина понимала, что большинство этих солдат были из других мест, как и лейтенант. Ее же людям причинили зло гринго, участвовавшие в войне и постоянно живущие в Техасе. Нельзя же всех военных ставить рядом с теми, кто насиловал ее мать. Она мало знала солдат и верила Эмилио, который говорил, что все они злые и очень опасные люди. И все же этот Клей Янгблад казался добрым человеком, а его подчиненные относились к ней с уважением. Может быть, она чего-то не знает? Есть ли хорошие техасцы? Она знала, что Клей Янгблад не из Техаса, он родом из Пенсильвании. Там похоронена его жена.

Когда она и Эмилио уже сидели верхом на конях, Билли закричал им:

— Лучше оставайтесь в Мексике! Я все расскажу про вас. Все узнают, что вы нас предали, сдали нас властям! Из-за вас убили Джеса Хьюмса! Я все расскажу! В южном Техасе вам не жить, мексикашки! Вас тут будут преследовать и полиция, и бандиты!

Нина взглянула на Клея, который не смотрел в их сторону. Внезапно она ощутила ком в горле. Девушка пришпорила лошадь и поскакала вслед за братом, на которого напал приступ безудержного смеха, как только они отъехали на приличное расстояние от лагеря.

— Мы спасены, Нина. Мы отомстили Хьюмсу и остались в живых!

Нина ничего не сказала. Она знала, что стоит ей открыть рот, как она сразу же расплачется. Но Нина прокляла бы себя, если бы стала плакать из-за какого-то гринго.

Брат и сестра разговаривали на своем родном языке.

— Что же мы теперь будем делать, Эмилио? — спросила Нина, когда вечером они сидели возле разведенного костра. Девушка положила в котелок все овощи, которые дал им повар лейтенанта, — картошку, лук, морковь. — Мы обещали вернуться в Мексику.

— Нам не обязательно держать слово, которое мы дали этому лейтенанту, — отвечал Эмилио, делая глоток виски, чтобы облегчить свою боль.

Нина с тревогой посмотрела на него.

— Я не нарушаю своих обещаний, — сказала она брату. — Нам повезло, что он нас отпустил. И я хочу вернуться в Мексику. Мне еще долго будут сниться кошмары из-за того, что произошло со мной. Тебе что, наплевать на это?

Эмилио вздохнул.

— Конечно же, мне не наплевать. Как ты думаешь, почему, еле живой от боли, я повел лейтенанта туда, где могла быть ты? Глупый вопрос, Нина.

— Так почему же ты говоришь, что мы не поедем в Мексику? Ты же слышал, что сказал этот Билли. Его друзья, может быть, и Эрнандес будут охотиться за нами. Они скажут, что Джес Хьюмс погиб по нашей вине.

Эмилио лежал на своей подстилке, потирая переломанные ребра.

— Ладно, вернемся в Мексику, но ненадолго. Тогда никто не сможет сказать, что мы нарушили слово, данное лейтенанту. Но мы ведь не обещали ему, что останемся там навсегда. Ты прекрасно знаешь, что там за жизнь. У нас ведь ничего нет.

Нина сидела на бревне, положив рядом с собой винтовку. Они расположились на привал вдалеке от селений, на юге, где не было индейцев. Однако теперь Нина больше боялась бандитов, чем индейцев.

— Так что же ты предлагаешь? — спросила она Эмилио.

Он смотрел на звезды.

— Мы хорошо освоили наше ремесло, Нина, а в последнее время нам преподали несколько полезных уроков. Больше мы не повторим этих ошибок. Сейчас нам надо отправляться на запад. Возможно, в Нью-Мексико. Я уже говорил тебе о Бандитской Тропе. На северо-западе еще полно мустангов, да и отдаленных поселений, где мы без труда сможем красть лошадей. Можно будет пару лет спокойно промышлять в этих краях. На Тропе подыщем себе покупателей и укромные места. Когда накопим приличную сумму, поедем в Калифорнию.

— А почему именно в Калифорнию?

— Говорят, это красивое место — много солнца, зелени, хорошей земли. В Калифорнии много мексиканцев, так что мы будем чувствовать себя там как дома. Обзаведемся большим ранчо. Ты ведь об этом мечтаешь. — Он вздохнул и повернулся лицом к сестре. — Дай мне два года, Нина. Мы станем богатыми, я это знаю. Надо только начать новую жизнь в новом месте. Я обещаю, что с тобой больше не случится ничего плохого. На глазах Нины появились слезы: она вспомнила тот ужас, который ей пришлось пережить.

— Ты не можешь обещать мне это, — она поправила костер. — Лейтенант сказал, что мы должны бросить конокрадство, иначе мы погибнем.

Эмилио презрительно свистнул.

— Мне кажется, ты слишком много слушала этого лейтенанта. Он просто боится, что у него будут неприятности из-за того, что он нас отпустил. Он такой же слабак, как и все остальные. У него мысли путаются при виде красивой женщины.

— Нет — возразила Нина. — Он сказал мне, что не собирался задерживать нас. Он просто хотел, чтобы мы подумали, будто он хочет сдать нас властям. Лейтенант решил попугать нас, чтобы мы перестали заниматься конокрадством.

— А я говорю тебе, что он передумал только потому, что ты разрешила ему поцеловать тебя. Ведь ты разрешила ему сделать это, не так ли? Это было заметно как он глядел на тебя утром. Оттого он и передумал.

Сердце Нины забилось сильнее. Да, он ее поцеловал, и что за чудесный это был поцелуй!

— Да, он поцеловал меня, — сказала Нина, не желая рассказывать брату про то, как лейтенант обманул ее. — А потом сказал мне, что не собирался сдавать нас властям. — Она опять села и в рассеянности уставилась на котелок с едой. — Он сказал, что просто хотел меня проучить, показать, что если я не начну новую жизнь, то когда-нибудь мне придется стать шлюхой ради нашего спасения. И он прав, Эмилио. Ты не можешь заставить меня заниматься этим. Ты же знаешь, как я к этому отношусь.

Эмилио приподнялся, опершись на локоть.

— Я бы никогда не стал тебя просить об этом. — Он поднял с земли камень и со злостью швырнул его в темноту. — Этот негодяй хотел поссорить нас. Он хотел очернить меня в твоих глазах!

— Но он помог нам, Эмилио. Я думаю, мы не были ему безразличны.

— Этим голубоглазым американцем плевать на нас, Нина! Он помог, потому что с нашей помощью сам смог добраться до Джеса Хьюмса и его банды! Его за это похвалит начальство, а нам ничего не достанется! Он использовал нас, Нина, и обманом получил твой поцелуй, — Эмилио сплюнул. — Теперь лейтенант и его подчиненные, наверное, смеются над нами!

Нина покачала головой.

— У него такие добрые глаза…

— Нина! Только не говори мне, что ты влюбилась в этого гринго! Он наш враг! Правда он помог нам, но сделал это только потому, что мы вывели его на бандитов, которых разыскивали военные.

— Не знаю, что и думать, — сказала она, доставая из сумки оловянные тарелки. — Тогда, почему же он отпустил нас?

— Потому что мы сослужили ему службу. Больше мы были ему не нужны, и он избавился от нас, как от лишнего груза. Ты же знаешь, как относятся к нам подобные типы. Забудь его, Нина! Он — белый американец, да еще и военный в придачу! Если бы он был с теми, кто напал на наших родителей, то сам бы участвовал в убийстве! Не оскверняй память нашей матери симпатией к человеку, подобному тем людям, которые изнасиловали и убили ее!

Нина проглотила ком, застрявший в горле. Она не могла себе представить, что лейтенант Янгблад способен на такие вещи. И все же целовал он ее, как похотливый мужик. Он прижимался к ее животу своим затвердевшим членом и удерживал ее в своих объятиях, когда она хотела вырваться. Неизвестно, что он сделал бы с ней, если бы Мексика и США продолжали воевать?

В памяти Нины вновь всплыли воспоминания о том, как насиловали ее мать, и она поняла, что брат прав. Лейтенант ничем не лучше тех военных. Смешно даже думать о любви к нему. Освободив ее и с нежностью прикасаясь к ней, чтобы утешить, он, возможно, думал только о том, как бы ее соблазнить. Он позабавился бы немного с маленькой мексиканкой, а потом посмеялся бы над ней. Но существовало одно обстоятельство, из-за которого трудно было не верить в его честность и человечность.

Она посмотрела на Эмилио.

— Эмилио, я убила Джеса Хьюмса.

Он нахмурился.

— Что?

— Я убила его, и лейтенант видел это, но сказал своим людям, что убил его сам. Он приказал мне ничего никому не говорить, потому что у меня могут быть из-за этого крупные неприятности, хотя Джес Хьюмс и негодяй. Он сказал, что будет лучше, если никто об этом не узнает.

На лице Эмилио появилось выражение удивления.

— Разве человек, которому наплевать на нас, пошел бы на такое? — спросила Нина. — Он хотел меня защитить, разве это не так?

Эмилио задумался, потом с облегчением рассмеялся и снова глотнул виски.

— Нина, ты слишком доверчива. Не будь дурой. Я же говорю тебе, что начальство похвалит лейтенанта за то, что он поймал этих конокрадов. Его командир будет считать его героем, узнав, что он убил Джеса Хьюмса. Разве ты не понимаешь? Он выглядел бы дураком, расскажи он начальству, что главаря убила маленькая мексиканка. Он не может допустить этого, как не может признать того, что женщина помогла ему поймать банду Хьюмса. — Он опять засмеялся. — Теперь все почести достанутся ему одному! Может быть, он и избавился от нас лишь потому, что ему не нужны свидетели, которые могли бы рассказать правду! — Все еще смеясь, Эмилио прилег на землю. — Дай мне поесть и выбрось из головы этого лейтенанта. Считая его добрым человеком, ты предаешь память наших родителей. Теперь нам пора задуматься о нашем будущем, о том, что нам делать дальше. А этого гринго мы никогда больше не увидим, да и черт с ним.

Нина стала накладывать еду в тарелку и вдруг чуть не расплакалась. Неужели Эмилио прав? Правда ли, что лейтенант использовал их для того, чтобы отличиться самому? Впрочем, на него это похоже. Такие люди, как он, ни за что не признают, что женщина может убить известного бандита. Да. возможно, он и сойдет за героя, отделавшись от Нины и Эмилио и сдав двух оставшихся в живых бандитов полицейским из Сан-Антонио.

Она подала брату тарелку, ложку и чашку кофе, не проронив ни слова. На сердце у нее было тяжело. Ей хотелось бы верить Эмилио, но что-то мешало девушке. Может, это из-за голубых глаз Клея Янгблада и из-за той искренности, которая светится в них. Так или иначе, но она никак не могла поверить в то, что лейтенант плохой человек. Она все время вспоминала о том, с какой нежностью он утешал ее, вырвав из рук бандитов.

А потом этот поцелуй. Обманом он добился его или нет, ясно одно — в этом поцелуе скрывалась страсть. Ей даже не снилось такое: мужчина целует ее, а она еще получает от этого удовольствие. Нина чувствовала себя виноватой, даже предательницей, но ее губы все еще хранили воспоминание об этом поцелуе.

Однако Эмилио, безусловно, прав. Они больше никогда не увидят лейтенанта Янгблада. Так что ей надо забыть его и перестать думать о том, хороший он человек или плохой. Важно то, что они на свободе и в безопасности.

— Обещай мне, что мы никогда не вернемся сюда, Эмилио, — обратилась она к брату, кладя в свою тарелку немного овощей. — Здесь небезопасно.

— Обещаю. Я позабочусь о тебе, Нина. Я ведь всегда заботился о тебе. А этот гринго нам не нужен. Мы отправимся в Мексику и на время притихнем. У нас еще остались кое-какие деньги на жизнь. А потом поедем на Запад, туда, где о нас еще не слышали.

Нина ела и думала о том, что лейтенант был прав — конокрадство не доведет их до добра. Она еще живо помнила весь этот ужас: Джес Хьюмс трогает ее грудь, она предстает обнаженной перед ним и его бандой. Как ей объяснить Эмилио причину этих переживаний? Он, кажется, думает, что она благодарна судьбе за то, что избежала изнасилования и смерти, а обо всем остальном ей не так уж и трудно забыть.

— Мы поедем на Запад, Эмилио, но сначала обещай мне, что мы найдем себе какую-то нормальную работу.

— Мы ничего не умеем делать, и нигде не заработаем столько денег, как занимаясь конокрадством.

Нина со слезами на глазах умоляюще посмотрела на брата.

— Пожалуйста, Эмилио. Давай будем работать хотя бы какое-то время. Мне страшно.

Как обычно, ее умоляющий взгляд смягчил юношу. Он вздохнул.

— Хорошо. Мы поедем в Эль-Пасо. Может быть, нам удастся найти там работу. Этот город находится в конце Бандитской Тропы. Возможно, живя там, я побольше разузнаю, как действуют бандиты в тех краях и кто занимается скупкой краденных лошадей.

— Спасибо, Эмилио. — У нее защемило сердце от мысли, что брат никогда не покончит с конокрадством. Для него это стало второй жизнью. Однако она понимала, что не только Эмилио является причиной ее беспокойства. Нина знала, в чем дело, но не хотела признаваться себе в этом. Она скучала по лейтенанту! Ей было больно думать о том, что она никогда больше не увидит его!

Она поела через силу, чувствуя себя дурой, испытывая вину и понимая, что надо быть круглой идиоткой, чтобы думать о том, скучает ли он по ней тоже.

Через две недели Клей и его верблюжий караван прибыли в Кэмп Верде. Как только они миновали ворота, на территории лагеря воцарился хаос. Лошади и мулы, которые никогда не видели верблюдов, начали кричать, брыкаться и метаться из стороны в сторону. Но те лошади и мулы, которые сопровождали караван, уже привыкли к неуклюжим дальневосточным животным и вели себя вполне спокойно.

Майор Келлер, который вышел взглянуть на диковинных тварей, нахмурился при их виде и снял с головы шляпу, обнажив лысину. Он сразу же обратил внимание на то, что некоторые из военных, сопровождающих караван, включая лейтенанта Янгблада, уже довольно умело обращаются с заморскими животными. Клей спрыгнул с лошади и стал помогать загонять верблюдов в специально построенный для них высокий загон.

Начали собираться и другие военные, несущие службу в форте. Некоторые пытались сдерживать испуганных лошадей и мулов, другие в изумлении смотрели на верблюдов. Вскоре раздался дружный хохот. Майор скрестил руки на груди и покачал головой, испытывая легкое раздражение оттого, что он и его люди были выбраны для осуществления такого комичного плана, хотя ни за что не поделился бы с другими своими чувствами по этому поводу.

Как только верблюды оказались в загоне, Клей приказал капралу Миллсу проследить, чтобы животным сняли поклажу и как следует позаботились о них. Он позвал трех арабов и пошел с ними к майору, понимая, что тот немедленно захочет узнать, как прошло путешествие.

— Майор Келлер! — обратился он к своему командиру и, подойдя к нему, отдал честь.

Майор козырнул в ответ.

— Я смотрю, вы неплохо справились со своей задачей, — улыбнулся он. — Вы, кажется, научились обращаться с верблюдами. Я позднее подробно ознакомлюсь с тем, как прошла экспедиция, но сначала хочу услышать обо всем от вас. Как чувствуют себя верблюды? Есть ли потери?

— Один верблюд умер еще на корабле, сэр. Все остальные в полном порядке. Правда, одного верблюда задела пуля, но теперь с ним все хорошо.

— Задела пуля! Какого черта…

— Я объясню вам, как только мы войдем в помещение, сэр.

— День был жаркий, Клей снял шляпу и провел рукой по влажным волосам. Он представил майору трех арабов и сообщил ему, что лишь Пека Аким знает что-то о верблюдах. Когда арабы начали кланяться и улыбаться, майор почувствовал некоторое раздражение.

— Да, да, хорошо, я поговорю с вами потом, — сказал он Пеку.

Потом подозвал сержанта и приказал отвести арабов в выделенное для них помещение. Когда те ушли, майор посмотрел на Клея.

— Мне необходимо сообщить обо всем этом в Вашингтон. Не следует платить людям, которые ничего не смыслят в своей работе. Попробую связаться с майором Уэйном еще до того, как он прибудет сюда, чтобы возглавить экспедицию. — Он сделал жест рукой, приглашая Клея следовать за ним в помещение.

— Мне сообщили, что отправка каравана в Калифорнию откладывается на несколько месяцев, — сказал он, когда они вошли в дом. — Похоже, мы сможем снарядить караван лишь весной. К этому времени вам останется всего три месяца, но я все равно хочу, чтобы вы приняли участие в экспедиции, лейтенант. Вы не возражаете?

— Я согласен, сэр. Но неужели мы должны присматривать за верблюдами изо дня в день?

— Похоже на то. Нам надо знать, смогут ли они приспособиться к нашему климату. Майор Уэйн решил подождать, пока прибудет следующая партия верблюдов. Он сам ее встретит, а потом приедет сюда. Вся эта задержка связана с какими-то событиями, произошедшими в Конгрессе. Вот так обстоят дела.

Майор предложил Клею присесть и крикнул рядовому, сидящему за письменным столом, чтобы тот принес лимонад для лейтенанта.

— Вид у вас усталый, — сказал он Клею.

Клей потер глаза.

— Да, я устал. События разворачивались не совсем так, как я ожидал. Началось с того, что прибытие верблюдов в Индианолу обернулось настоящей катастрофой. Лошади, мулы, собаки, свиньи… — Он махнул рукой. — Даже люди. Воцарился хаос — лошади встали на дыбы и начали ржать, мулы кричали и шарахались из стороны в сторону, собаки лаяли и кидались под ноги верблюдам, свиньи визжали, куры кудахтали, люди показывали пальцами и хохотали. — Клей засмеялся. — Я скажу вам, что зрелище было намного ужасней того, которое вы только что видели. Одна лошадь споткнулась и сломала ногу. Пришлось ее пристрелить. Я заплатил хозяину из своего собственного кармана.

— Я прослежу за тем, чтобы вам возместили убытки. — Майор покачал головой и вздохнул. — Что ж, теперь мы знаем, что основная трудность заключается в том, как реагируют на верблюдов другие животные.

— Да, сэр. Утешает только то, что сами верблюды весьма невозмутимые твари. Во время всей этой суматохи они оставались совершенно спокойными. Они вообще держатся отчужденно и с большим достоинством. Ничто их особенно не беспокоит, они не любят только, когда на них навьючивают слишком много поклажи. — Он потер шею. — Мы проверяли, какой груз они в силах нести. Один человек в толпе стал настаивать, чтобы на верблюда навьючили побольше поклажи и пнул его ногой, понуждая встать. Тогда это животное плюнуло своей жвачкой прямо в грудь нахалу. Такого я еще не видел. Верблюд еще хотел и укусить его. Ну и веселилась же после этого толпа!

Майор Келлер рассмеялся.

— Хотел бы я видеть все это. Кажется, вы не скучали без дела.

— Да, сэр. Работы хватало. — Клей опять подумал о Нине, она никак не выходила у него из головы. Боже, он скучал по ней. Ну разве это не смешно?

— Итак, сколько же груза может нести верблюд?

Клей сидел за столом с отсутствующим взглядом.

Майор нахмурился.

— Лейтенант!

Клей вздрогнул и посмотрел на своего командира.

— Извините, сэр. Я задумался.

— Я спросил, сколько груза может нести верблюд.

— О, мы нагрузили на него четыре тюка сена, сэр. Это будет добрых двенадцать сотен фунтов! — Он вышел из-за стола и расстегнул воротник рубашки: день был жаркий. — Черт меня побери!

В это время в комнату вошел рядовой, неся поднос с двумя стаканами лимонада. Он поставил их на стол майора. Лейтенант взял свой стакан и стал жадно пить прохладный напиток.

— Теперь расскажи мне, с какими трудностями вам еще пришлось столкнуться. Почему был ранен один из верблюдов? Какой-то гражданский со страху выстрелил в него?

Клей кисло улыбнулся.

— Нет, сэр. Стрелял конокрад. Джес Хьюмс, чтобы быть точным.

— Джес Хьюмс! Человек, за которым мы так долго охотились?

— Он самый. Теперь его больше нет на свете.

— Нет на свете! — Келлер опять сел. — Расскажи все по порядку, лейтенант.

Клей вновь почувствовал укол в области сердца.

— В Индианоле я встретил симпатичную юную мексиканку… которая хотела продать мне лошадей, — начал он; Майор молча слушал его, наблюдая за глазами рассказчика.

Лейтенант что-то не договаривал, но Келлер не знал, что именно.

— Ну что ж, — подытожил он, когда Клей закончил свое повествование, — вас можно поздравить. В южном и западном Техасе найдется немало людей, которые будут рады услышать, что вы покончили с этой бандой конокрадов. Не сомневаюсь, что тех двоих оставшихся в живых бандитов уже повесили в Сан-Антонио. — Он допил свой лимонад. — Мне только кажется, что вы зря отпустили мексиканцев. Вы уверены, что они вернутся в Мексику и перестанут заниматься кражами?

— Нет, не уверен. Но мне кажется, я поступил по справедливости. По крайней мере, девушка определенно намеревалась покончить с конокрадством и вернуться домой. Трудно обвинять ее в чем-то после того, что она пережила. Я не могу ручаться за ее брата, но думаю, что в основном он делает то, что хочет Нина… Я хотел сказать, мисс Хуарес.

Майор заметил, что щеки Клея слегка покраснели.

— Нина?

Клей застенчиво улыбнулся.

— Когда вы помогаете кому-то в беде, то невольно начинаете называть этого человека по имени.

Майор вздохнул.

— Я испытываю смешанные чувства по этому поводу, лейтенант. Я согласен, что вас, возможно, замучила совесть, если б вы передали этих молодых людей техасской полиции, тем более что они мексиканцы. Кроме того, вам пришлось бы сдать властям женщину.

— Она еще совсем девочка. Я просто не мог этого сделать, сэр. Если вы хотите наказать меня, что ж — это ваше право. Но я не сожалею о своем решении. Они еще почти дети, и им досталось во время войны.

— Да, но нельзя же всю жизнь помнить об этом. Они — бандиты, лейтенант, ворующие у техасцев лошадей и думающие, что имеют на это право. Они мстят. Но это не по закону. Я искренне надеюсь на то, что больше мы о них не услышим.

— Да, сэр. Я тоже надеюсь на это. — Клей уставился на свой стакан. Ему больно было слышать последние слова майора. Он больше не увидит Нину Хуарес, но ему никогда уже не забыть это лицо, это тело. Он не мог забыть вкуса ее губ. Этот сладкий невинный поцелуй навсегда останется в его памяти. Он по-прежнему ощущал прикосновение упругой груди.

— Она произвела на вас впечатление, не так ли, лейтенант?

Клей перевел взгляд на майора. Вздохнул и поставил стакан на стол.

— Да, сэр.

— И поэтому вы отпустили их.

— Наверное.

Майор хихикнул и покачал головой.

— Когда я отправлял вас в Индианолу, то пошутил насчет того, что вы найдете там красивую сеньориту. Но ведь это была всего лишь шутка, лейтенант.

Клей улыбнулся, чувствуя некоторую неловкость.

— Я понимаю, сэр. Если произошла ошибка, то я беру всю ответственность на себя.

Майор встал.

— По крайней мере, мы покончили с бандой Хьюмса. Нет нужды сообщать кому-то о молодых мексиканцах. Будем надеяться, что они находятся на пути в Мексику и никогда больше не объявятся в Техасе.

— Да, сэр. — Клей встал. — Разрешите идти, сэр? Мне нужно принять ванну и перевязать рану. Она еще полностью не зажила. Я также хочу составить рапорт.

— Отлично. — Их глаза встретились. — Когда будете писать рапорт, не упоминайте о брате и сестре Хуаресах. Напишите просто, что какой-то местный житель сказал вам, что банда Хьюмса скрывается где-то поблизости, и вам удалось ее найти.

— Есть, сэр.

— Вы умный человек. Вам нужно забыть эту девушку. Американским военным опасно задумываться о прекрасных сеньоритах.

Клей улыбнулся грустной улыбкой.

— Да, сэр.

— Я прослежу за тем, чтобы вас наградили по заслугам.

— Благодарю вас, сэр.

Они отдали друг другу честь, и Клей вышел из кабинета. Майор советовал ему забыть девушку.

— Легко сказать, — пробормотал лейтенант, направляясь в сторону бани. — Даже мексиканская шлюха, которую он нашел себе в Сан-Антонио, не помогла ему забыть Нину. Он еще больше желал ее. Но теперь об этом бесполезно думать. Майор прав. Надо забыть о ней.