Её семья

Глава 11

Маргарита сидела на балконе, закинув уставшие ноги на стул и прикуривая сигарету. Настя подошла ближе и опустилась на ковёр.

— Настюш, не сиди на полу, заболеешь.

— Нет, жарко, ничего не будет. Марго, я бы хотела попросить тебя кое о чём.

— Разумеется.

Настя вздохнула, обняла себя за колени и уставилась на огни набережной. Когда улеглась радость от известия об успешном поступлении, она внезапно поняла, что за всеми переживаниями и хлопотами забыла. Забыла о родителях, о том, что год назад они погибли страшной смертью — задохнулись в дыму. А она забыла об этом, окружённая вниманием и заботой родных людей.

— Знаешь, я поняла, что я плохая дочь, Марго. Я забыла о дне смерти своих родителей. И вам не напомнила.

Марго криво усмехнулась, выдохнула дым и тихо ответила:

— Мы просто не хотели тебя огорчать, ты так радовалась переменам в своей жизни. А о Бэлле мы помним, Асият. И помянули её, я в церкви была. Я понимаю тебя, но жизнь продолжается, маму не вернёшь, а тебе надо жить дальше.

— Я хочу поехать домой. Ты отпустишь меня?

Марго резко сняла ноги со стула и склонилась к племяннице:

— Посмотри на меня, Настя. Тебе скоро исполнится восемнадцать лет, ты становишься взрослой совершеннолетней девушкой. А это означает, что ты не обязана отчитываться мне в своих поступках, а также в желаниях. Единственное, о чём я тебя прошу, — будь осторожна с мужчинами. Ты, моя девочка, слишком молода и…

— Я не девочка, Марго.

Маргарита по обыкновению склонила голову набок и внимательно посмотрела в глаза Насте.

— Надеюсь, солнце, это было по взаимному желанию? — Настя молча кивнула, не отрывая взгляд от огней за окном. — Он тебя обидел, — утвердительно произнесла Маргарита.

— Нет, если честно. Я и не поняла, в принципе, что это было, — усмехнувшись ответила племянница. Настя пыталась понять, что же на самом деле она чувствовала к Жене, было ли ей больно или неприятно, когда она поняла, что ничего ровным счётом для него не значит ни она сама, ни её чувства к нему. Да и были ли какие-то чувства, Настя теперь тоже не знала, потому что в её душе не осталось и следа от той радости, что она испытывала когда-то. — Я была с ним в ту ночь, когда погибли мама с папой. Утром я убежала, потому что его мать должна была вернуться с ночного дежурства. Она медсестрой в больнице работала. А потом… потом похороны, проблемы с банком, работа… Мы встретились на вечере выпускников. Через полгода. Он уже учился в институте, приехал такой… другой, что ли. Чужой. Не такой, каким я его помнила. И я ушла. Даже не сказала ему «до свидания». Хотя, наверное, логичнее было вовсе попрощаться. Для меня это уже давно чужой человек, и к моей поездке воспоминания о нём не имеют никакого отношения, но там осталась могила родителей. И я бы хотела… я не знаю, как это делается, но как-то облагородить их последнее место. Памятник поставить. Да и просто побывать у них. Можно?

Маргарита коротко кивнула и поцеловала в макушку сидящую у её ног девушку.

— Это даже не обсуждается. Не только можно, но и нужно. И поедем мы туда все вместе. Маме и папе надо тоже увидеть последнее пристанище своей дочери. Я сообщу семье о твоём решении, думаю, что никто не откажется. А теперь ложись спать, солнце, с твоей работой ноги можно отбросить.

***

Аида Батыровна опустила на гранитную плиту букет цветов и провела ладонью до имени дочери, выбитому на чёрном надгробии. Рядом молча подобно каменному изваянию стоял Башир Бесланович. Бабушка с дедушкой не плакали, не произнесли ни слова за всё то время, которое семья провела на небольшом кладбище. Настя опустилась на колени и тихо прошептала слова прощения и прощания. Позади них так же молча стояли Маргарита и братья. Они внимательно следили за родителями, готовые в любую секунду сорваться с места на помощь и им, и племяннице.

…Марго с племянницей и старшие братья приехали на родину Насти два дня назад, решили вопрос с памятником, его установкой, пресекая кривыми улыбками и крепкими кулаками любые намёки со стороны местных жителей. Настя носилась по городу вместе с ними, стараясь ни с кем особо не разговаривать. Да и как оказалось, никого тут у неё из близких людей и не осталось, кроме соседки бабы Светы, да и та осенью собиралась перебраться в город к детям.

Приезд семьи Кайтуковых ознаменовался несколькими небольшими скандалами, но довольно обширными сплетнями. В день приезда после небольшого отдыха и встречи с соседкой, что присматривала за домом, Дамир и Рашид, сопровождавшие Настю по пути в бюро ритуальных услуг, немного задержались на улице, уточняя дальнейшие планы, и появились в помещение в тот момент, когда развязный молодой человек схватил Настю за руку и что-то шептал ей в лицо, всё сильнее сжимая нежную кожу. Как получилось, что Рашид опередил старшего брата-близнеца, Дамир так и не понял, но первый удар был как раз за младшим. Настя стояла у огромного безвкусного венка из искусственных цветов и мелко вздрагивала, растирая кожу на руке и наблюдая, как дяди оттеснили наглого сотрудника похоронной конторы в дальний угол и что-то тихо ему говорили. За прошедшее время Настя уже начала привыкать к тому, что члены семьи помогают ей и поддерживают все её начинания, но это был первый раз, когда мужчины защищали её физически. И хотя Настя узнала в молодом человеке бывшего работника банка, она и не предполагала, что дяди тоже хорошо его запомнили. Второй работник бюро, пожилой мужчина в белой рубашке и синих брюках, подошёл к Насте и шёпотом поинтересовался, что привело их в это печальное место. При этом он совершенно не обеспокоился странной беседой своего напарника с незнакомцами, видимо, наглый молодой человек достал и его тоже. Решив вопросы с венками, Кайтуковы увезли племянницу выбирать памятник на могилу родителей. И тут Настя растерялась, потому что сроки изготовления гранитной плиты растягивались на несколько недель. Рашид переглянулся с братом, пошептался с хозяином и тот клятвенно заверил гостей, что необходимый камень с именами погибших Захаровых будет готов к следующему утру. Сколько это стоило Рашиду, Настя так и не узнала, хотя и пыталась.

***

В храм Настя пошла сама. Отца Владимира она знала с детства. Этот сухонький старичок с глубокими морщинками у глаз с радостью всегда встречал маленькую Настю и называл дивным и красивым именем Анастасиюшка. После смерти родителей отец Владимир был одним из немногих людей, которые помогли ей справиться с потерей и поддержали по мере сил. Сейчас она хотела только одного, чтобы священник помолился за отца и маму, попросив у высших сил простить им обман и побег. Отец Владимир улыбнулся и тихо спросил, как Насте удалось найти семью Бэллы. И девушка с радостью поделилась всем, что знала. Получив обещание исполнить её просьбу, Настя постояла у иконы, которую любила мама, и вышла из полутёмного помещения, пропитанного запахами ладана и воска. Осталось только ждать следующего дня.

Настя быстро спустилась по ступенькам, напоследок повернулась и с улыбкой посмотрела на сияющие в ярком солнце купола.

— Явилась, блудница, — услышала она за спиной и чуть повернула голову. Она знала, что рано или поздно эта встреча должна была состояться, но не думала, что мать Евгения может так её ненавидеть. — Мало того, что сама в храм пришла, не постыдилась, да ещё и своих мужланов привела.

Зинаида Мироновна перекрестилась и повернулась к Кайтуковым в тот момент, когда Дамир и Рашид склонили головы и трижды перекрестились по христианскому обычаю. Бабушка с дедушкой рассказывали внучке, что их предки относились к моздокским черкесам, которые издавна принадлежали к православной вере, а жизнь и служба на благо нового Отечества только укрепила их трепетное отношение к православию. Кайтуковы нечасто бывали в храмах, не читали молитв за столом, но верили в нечто высшее, что хранило их и указывало дорогу. Но столь искреннее почитание святого места показалось матери Евгения кощунством и она громко на весь двор закричала:

— Люди добрые, посмотрите, что делается! Приехали к нам непрошеными гостями, ещё и рожи свои бандитские в храм притащили.

Она обернулась в надежде насладиться произведенным эффектом, но стоящие рядом прихожане только расступились в стороны. Она из женщин поправила выбившуюся из-под платка прядь и тихо заметила:

— Это ж надо такой дурой уродиться. Знать не знает людей, а гадости говорит. Ты бы лучше за своим языком следила, Зинаида, а уж всё остальное тебе в награду за молчание достанется. Всю жизнь ты Бэлле завидовала, всю жизнь её ненавидела, а теперь с этими грехами пришла сюда других судить. Ты вспомни, что в святом писании написано: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете».

Настя улыбнулась заступившейся за неё женщине и быстро покинула широкий двор. Она подошла к машине, у которой стояли дяди, и молча села в салон. Дамир искоса глянул на Рашида, тот молча качнул головой и сел за руль. Они оба чувствовали, что надо как можно быстрее привезти племянницу домой, где их ждала Маргарита, которая своей добротой и колкими фразочками сразу расставит всё по своим местам.

Пока Настя переодевалась, братья в нескольких словах рассказали сестре о случившихся конфликтах. Марго кивнула и прикурила очередную сигарету со словами:

— Каждый день окружающие доказывают мне, что жизнь без мозга реальна. И теперь мне хочется аплодировать нам за то, что мы увезли девочку отсюда. — Она затянулась, стряхнула пепел и тихо закончила: — В этом есть и доля вины нашей сестры. Она была здесь чужой, её не любили, а многие, как мы видим, ненавидели, а теперь пытаются отыграться на дочери.

— Может, попытаемся перевезти прах сестры…

— Глупостей-то не говори, Дамир. Тут наших сил и возможностей не хватит. Но надо завтра договориться с кладбищенскими работниками, чтобы следили за могилой. Мы, конечно, будем сюда наведываться, но не так часто, чтобы поддерживать могилу в надлежащем порядке. Так, ужинать и отдыхать, завтра после обеда Адмир маму с папой привезёт. Чтобы как огурцы у меня все были! Им и так тяжело будет увидеть не дочь, а её могилу. Настя, давай, солнце, на кухню — я гедлибже* приготовила. Эй, эй, хирурги, руки мыть! А то прут как те танки!

***

Вечером Маргарита устроилась в гамаке, что братья натянули в саду, и долго смотрела на Настю, раскачивающуюся на качелях.

— Насть, а что за идиотка к тебе в церкви пристала?

— А ты откуда… а, ну да. — Настя оттолкнулась ногой и посмотрела в небо, усеянное звёздами. — Это мать того самого парня, с которым я…

— Понятно. Всё-таки жизнь всё расставила по своим местам — представляешь, каково это — жить с такой гангреной под одной крышей?

— Знаешь, а я только сегодня поняла — она ведь всегда такая была. Даже в больнице никого не жалела, жестокая она какая-то. Зачем? Вот отец Владимир добрый и люди его любят, уважают, хотя он иногда строго отчитать может. И зачем кого-то унижать, оскорблять, ведь этим ты саму себя убиваешь. А я ведь мечтала, что замуж за её сына пойду.

— Ничего, соловейка моя, ничего… Только запомни — замуж-то не напасть, лишь бы замужем не пропасть! Ищи того, кто любить будет. А кто любит — тот заботится. Вот этой заботы и ищи. Не ошибёшься!

— Я думала, что дяди не оставят это так, но они мудрее оказались.

— Нет, просто баб не трогают, а скандальных особенно. Мужику бы морду начистили.

— Так начистили же, — тихо ответила Настя и пожала плечами.

— Ой, я что-то пропустила? Или они как всегда промолчали? Дамир, Рашид, почему я не знаю, что вы драку устроили? Как пацаны малолетние!

— Он неправильно себя вёл, — коротко ответил Рашид, отрываясь от вырезания деревянной фигурки.

— И чё? — Марго спустила ноги на землю и строго посмотрела на братьев.

— «И чё» — два волшебных слова, которые разбивают систему доказательств любой сложности, — пробурчал Дамир. — Марго, он Насте руки выкручивал, Рашид успел первым.

— Успел-то хоть удачно?

— Более чем, поверь хирургу на слово.

— Хорошо, — протянула Маргарита и опять плюхнулась в гамак. — Хорошо тут, тихо. Только чудовища кругом.

— Но не все же, — бросилась в защиту бывших земляков Настя.

— А я и не говорю про всех, просто ты у меня мастерски вокруг себя всякое дерьмо собираешь. Как говорил один мой знакомый: не умеешь есть говно — не бери большую ложку. А тут пустыми руками черпать можно. Но думаю, что твоей вины в этом нет, может, Бэлла ей дорогу перешла.

— Да, баба Света говорила, что она на папу в молодости засматривалась.

— Нарасхват был! — Марго соскочила на землю и поманила Настю пальцем. — Пошли, девочка, спать пора. А меня не слушай — даже бяки могут быть любяки. На каждого у Бога свои планы. Кайтуковы, спать. Вы мне завтра свеженькими нужны, дел невпроворот.

_________________________________________________________

*гедлибже — очень вкусное традиционное блюдо черкесской кухни из тушеной курицы, томленной в луково-чесночном сметанном соусе под названием «щипс».