Ее святой

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

БРИАР

Сейнт еще более сумасшедший, чем я думала, если он действительно верит, что я добровольно пойду с ним куда угодно. Я точно знаю, что он планирует сделать: заманить меня в ловушку в своем подвале и никогда не отпускать свою драгоценную музу.

Он может забыть об этом. Я планирую в полной мере воспользоваться зимними каникулами, чтобы подготовиться к следующему семестру, может быть, закончить кое-что из написанного и разыскать литературных агентов, чтобы найти С. Т. Николсону лучшего. Не говоря уже о стопке книг, которые я планирую проглотить, все из которых Сейнт исключил из моего списка желаний.

Сквозь занавеску я наблюдаю, как он возвращается к своей машине. Честно говоря, я шокирована, что он так быстро сдался — это совершенно на него не похоже. Но, может быть, в кои-то веки он действительно меня слушает.

Я опускаю занавеску и перезваниваю Мак, прежде чем подняться в кабинет. Я не могу поверить, что Сейнт вломился в мой дом, похитил Куки и вломился в квартиру Мак, чтобы оставить ее там. Я позволю Куки и Джинджер насладиться их совместной ночью, а утром схожу за ней.

Как только я загружаю свой компьютер, питание отключается.

— Черт.

Я нащупываю фонарик в телефоне и спускаюсь вниз к выключателю, ворча всю дорогу.

Посреди моей гостиной стоит человек в маске.

Крик вырывается из моего горла. Пока я не узнаю темную маску с красным пламенем и рваным шрамом.

С.Т. Николсон.

— Сейнт! — Я шиплю. — Я думала, мы с этим покончили. Помнишь, пять секунд назад ты постучал в мою парадную дверь, как цивилизованный человек?

Его голова и маска наклоняются, от тревожащей белозубой улыбки у меня внутри все переворачивается.

— Ну же, муза. Мы оба знаем, что я никогда не стану цивилизованным человеком.

У меня дрожат руки.

— Похоже, это твоя проблема.

— Сейчас. — Он делает шаг вперед, маска превращает его рычание в самое сексуальное, которое я когда-либо слышала. — Ты пойдешь со мной, как хорошая девочка, или мне придется догонять тебя?

Конечно, я должна была догадаться, что он так легко не сдастся. Он направлялся к своей машине не для того, чтобы уехать — он собирал припасы, необходимые ему, чтобы вытащить меня отсюда.

Отступая, я напоминаю ему:

— Я уже сказала, что никуда не пойду.

Несмотря ни на что, я знаю, что могу доверять ему. Он не причинит мне вреда. Но нервная энергия все еще бурлит у меня в животе. Волнение от незнания того, что он собирается делать дальше. От того, что все еще не до конца понимаю, на что он действительно способен.

От вида непредсказуемого человека в маске, стоящего передо мной, у меня по спине пробегает струйка страха. Но вместе с этим у меня между ног разливается жидкое тепло.

— Ты же не хочешь играть в недотрогу, — мурлычет он. — Я не проиграю.

Когда Сейнт делает шаг ко мне, я разворачиваюсь и бегу к лестнице, фонарик в моей руке — единственный источник света, указывающий мне путь.

Его шаги грохочут за мной, заставляя мое сердце бешено колотиться. Мой дом недостаточно велик, чтобы в нем спрятаться. В какой бы чулан я ни нырнула, он быстро найдет меня.

Я бросаюсь в свою кромешно-черную спальню, хлопаю и запираю за собой дверь. Он дергает за ручку.

— Муза, — зовет он нараспев. — Насколько ты влажная для меня?

Сукин сын. Он разыгрывает мою уловку с похищением.

— Это не смешно, Сейнт! Я же говорила тебе, что это была шутка!

В ответ раздается тихий смешок.

— Покажи мне свои трусики и докажи это.

Я снимаю их, открываю дверь и бросаю в его маску. Он ловит, когда они начинают падать, и подносит к носу, вдыхая.

— Такая влажная для меня. Трахнуть тебя до или после того, как я свяжу тебя?

Я закрываю дверь, но его рука блокирует ее, прежде чем она захлопнется. Он бросается за мной и хватает, пока я пытаюсь открыть окно.

Сейнт зажимает мне рот рукой, когда я кричу. Его голос грохочет у меня в ухе.

— Тихо, муза. Ты можешь потревожить соседей.

Я брыкаюсь, отбиваясь от его хватки, как бешеное животное, пока мне не удается вырваться из его рук, закрывающих мне рот.

— Это была шутка! Ты, блядь, сумасшедший!

— Вот почему мы так хорошо ладим. Я как раз такой же сумасшедший, как и ты.

Я бью его локтем в живот, умудряясь вывернуться из его хватки.

— Ты меня не связываешь и никуда не везешь.

— Ты заслуживаешь перерыва, — успокаивает он под своей маской, делая медленный шаг ко мне. — Писательского уединения, чтобы возродить свою страсть. Я хочу для тебя только лучшего, Браяр.

Честно говоря, писательский ретрит действительно звучит заманчиво. Мечта, которая была в моем списке желаний много лет, но я никогда не думала, что осуществлю ее, пока меня не опубликовали. Я не думала, что заслуживаю уединения, пока не начала зарабатывать деньги своим писательством.

Но остаться с Сейнтом в его уединенном поместье звучит как самое глупое решение, которое я могла принять. Я все еще не до конца доверяю ему. Единственные два человека, которым я доверяю всей душой, — это мама и Мак, и я не планирую распространять этот уровень доверия на кого-либо еще.

Кроме того, Сейнт должен знать, что он не принимает решения за меня.

— Ты не контролируешь меня, и ты не можешь решать, куда мне идти или что я делаю. Ты можешь думать обо мне как о музе, которая существует для тебя, чтобы служить тебе и твоим творческим начинаниям, но я реальный человек с собственным умом и волей.

Он хихикает, продолжая приближаться ко мне.

— Я прекрасно понимаю. Это то, что я люблю в тебе. Никто никогда не сможет контролировать твой разум. — Когда он добегает до меня, я не убегаю. Я не доставляю ему удовольствия. — Вот почему ты так отчаянно хочешь, чтобы я контролировал твое тело. — Палец скользит от моего подбородка к ключице, зажигая меня. — Чтобы контролировал твое удовольствие.

Я отстраняюсь от него, но слишком поздно. Сейнт прижимает меня к полу, весь воздух со свистом вылетает из моих легких.

Он кладет рулон клейкой ленты рядом с головой, и я корчусь и кричу под ним. Срань господня. Он собирается связать меня.

Возбуждение разливается у меня между ног, сердце бешено колотится. Может быть, в конце концов, я не совершила ошибки, рассказав Сейнту о своем воображаемом похищении.

Он удерживает меня, пока отрывает длинный кусок клейкой ленты и обматывает им мои запястья один, два, три, четыре раза.

— Придурок! — Кричу я, прежде чем он отрывает еще клейкую ленту от рулона.

Сент запускает пальцы в мои волосы и дергает мою голову вверх.

— Хотя я ничего так не люблю, как твой дерзкий ротик, — бормочет он, — на этот раз мне нужно заставить тебя замолчать.

— Не смей…

Он зажимает мне подбородок, прежде чем заклеить рот скотчем.

Со связанными руками и зажатым ртом он позволяет моей голове упасть обратно на пол.

— Как бы ты хотела, чтобы я тебя трахнул, муза? — он мурлычет. — Вот так? — Чтобы продемонстрировать, он переворачивает меня на живот и прижимается своей эрекцией к моей заднице, между нами нет ничего, кроме моей тонкой юбки и его джинсов. Я пытаюсь вывернуться, ругательства приглушены скотчем на моем рту. — Или на спине, чтобы ты могла видеть мою маску, пока я долблю эту сладкую киску? — От его слов у меня сводит пальцы на ногах. — Или, может быть, я заставлю тебя оседлать меня и подпрыгивать на моем члене. Заставлю тебя взять каждый дюйм со связанными руками, полностью в моей власти. Скажи мне, муза. О чем ты фантазируешь больше? Первое, второе или третье?

Я зажмуриваю глаза, зная, что мне не выбраться из этой ситуации, так что я могу взять то, что хочу.

Я медленно разжимаю палец из кулака.

— Ммм, — стонет он. — Да, первое.

Он отрывает еще клейкую ленту, сковывая мои лодыжки вместе.

Как только я оказываюсь полностью связанной под ним, он дергает меня за бедра вверх, пока я не оказываюсь на склеенных руках и коленях. Он задирает мне юбку, прижимая к себе мою задницу и киску.

— Браяр, — бормочет он. — Каждый дюйм твоего тела безупречен.

Он шлепает меня по заднице так сильно, что остается отпечаток ладони, отчего я вскрикиваю. Я пытаюсь отползти от него, но он тащит меня обратно.

— Куда ты собралась, муза? Мы еще не добрались до самой веселой части.

Под лентой я ухмыляюсь. Это официально — я такая же больная и извращенная, как и он. Я ничего так не хочу, как чтобы он прямо сейчас засунул свой твердый, пульсирующий член в мою киску. И он это знает.

Иногда кажется, что он знает меня лучше, чем я сама. Понимает глубокие, темные стороны моей души, в которых я отказываюсь признаваться даже самой себе. Часть меня, которая желает всего, что он делает со мной прямо сейчас. Он приподнимает маску ровно настолько, чтобы показать ухмыляющийся рот, прежде чем его голова исчезает под моими ногами.

С этого ракурса я не вижу, что он со мной делает. Но я это чувствую.

Его руки раздвигают меня, прежде чем его язык проводит по моей киске. Я шиплю в скотч, кулаки сжимаются, а бедра непроизвольно пытаются сжаться вместе, но он разводит их настолько, насколько это возможно со связанными лодыжками.

Его палец находит мой клитор и надавливает вниз, кружа и заставляя меня вскрикнуть. Мое возбуждение стекает к клитору, и он стонет.

— Ты уже такая мокрая для меня, Муза. Такая плохая девочка, жаждущая понести наказание за то, что сбежала от меня.

Я пытаюсь закричать, черт бы меня побрал, но слова заглушаются скотчем.

— Возможно, твой рот и не смог взять каждый дюйм моего члена, — говорит он, — но, возможно, твоя киска сможет. — Он с любовью ласкает мой зад. — Если нет, то, может быть, это сделает твоя задница.

Теперь я отчаянно пытаюсь убежать от него, запястья и колени болят, когда мне удается дотянуться до края кровати. Это было глупо. Так глупо. Определенно одно из худших решений, которые я когда-либо принимала.

Сейнт де Хаас убивал людей. Какого черта я думала, что могу доверять ему, что он свяжет меня и трахнет в стиле похитителя в маске?

Он тянет меня назад за бедра, заставляя кричать сквозь ленту. Он поднимает мои бедра к своему лицу, мои ноги болтаются в воздухе, а руки — единственное, что меня поддерживает.

Его язык проникает в мою киску, заставляя меня вскрикнуть и сжаться вокруг него. Язык работает с напряженными мышцами, пока он не выскальзывает обратно и не начинает ласкать мой клитор. Ошеломляющее наслаждение от моего чувствительного, ноющего бугорка заставляет меня кричать сквозь ленту, горло горит. Вместо того, чтобы расслабиться, его язык сильнее давит на мой комок нервов. Я не могу вывернуться, чтобы отодвинуться от него, уменьшить давление его языка на мой слишком чувствительный клитор, поэтому я вынуждена принимать все, что он мне дает, киска пульсирует с каждым движением его языка.

От каждого стона и рычания, вырывающегося из его горла, у меня по коже бегут мурашки. Мои руки начинают дрожать, и я вынуждена верить, что он меня не уронит.

Я уже так близко, удовольствие быстро нарастает вместе с адреналином, бурлящим в моих венах.

— Кончай для меня, — приказывает он. — Я хочу почувствовать, как твоя киска пульсирует вокруг моего языка.

Мои глаза наполняются слезами, удовольствие проносится по мне так быстро и неожиданно, что мой оргазм сбивает меня с ног, как поезд.

Эйфория наполняет каждую мышцу, когда я издаю долгий, мучительный стон. Бедра дрожат, когда он пирует на мне, как изголодавшийся мужчина. Его рот на моей киске затягивает мой оргазм так надолго, что я боюсь, что мое сердце разорвется, пот покрывает мою спину, когда возбуждение стекает по бедрам. Я выгибаюсь и кричу, когда он продолжает щелкать по моему клитору, удовольствие превращается в пытку, когда клейкая лента впивается в мои лодыжки и запястья.

Наконец, он слизывает влагу с моей киски одним долгим, приносящим наслаждение движением, прежде чем снова опустить мои колени на пол.

Но он не дает мне отсрочки надолго. Одной рукой нежно играет с моим клитором, в то время как другой раздвигает мои ягодицы.

Я хочу спросить, какого черта он делает, но тут что-то прохладное и мокрое опускается мне на задницу. Его слюна стекает на мою киску, смешиваясь с моим возбуждением.

Неожиданно он разворачивает меня лицом к себе и срывает клейкую ленту с моего рта. Я задыхаюсь от укола боли.

— Значит, мне снова разрешено говорить? — Я тяжело дышу.

Он сверкнул дьявольской ухмылкой, отстегивая ширинку. Его член появляется прямо перед моим лицом.

— Я действительно скучал по этому дерзкому рту.

Прежде чем я успеваю возразить, его член раздвигает мои губы, вена на нижней стороне его члена пульсирует под моим языком. Он удерживает меня на месте, положив одну руку мне на затылок, маска сдвинута на место, и его стоны эхом отдаются под ней.

Я пытаюсь отстраниться, сказать ему, что хочу, чтобы он вместо этого трахнул мою киску, но это только заставляет его вонзаться в мой рот сильнее. Каждый удар наказывает меня за попытку сбежать от него. Напоминание о том, что я никогда не сбегу.

Реальность этого, наконец, поражает меня — я никогда не буду принадлежать другому мужчине. Я никогда не узнаю прикосновений другого мужчины. Сейнт никогда этого не допустит. Он никогда не позволит другому мужчине встать, между нами. Не важно, как далеко я убегу или где попытаюсь спрятаться, я всегда буду принадлежать своему преследователю.

Он был прав — с таким же успехом я могла бы начать называть себя Браяр де Хаас.

Мне наконец удается вырваться из его хватки.

— Мой кайф в том, что мой похититель трахает меня, а не отсасывать ему.

Низкий смешок Сейнта вибрирует у меня по спине. Он разворачивает меня и толкает, так что я лежу на животе со связанными по бокам руками. Он садится верхом на мои ноги, прежде чем подтолкнуть кончик своего члена к моему входу.

Я готовлюсь к нападению, но он продолжает водить своим кончиком вверх и вниз по моей киске, заставляя меня стонать от желания.

— Трахни меня! — Рычу я.

Он цокает.

— Чем ты требовательнее, тем жестче тебя трахают.

Прежде чем я успеваю воздержаться от ответа, он переворачивает меня на спину, поднимая мои колени. Он натягивает маску на макушку, чтобы, наконец, показать голодные черные глаза и идеальные губы, изогнутые в волчьей улыбке.

— Я мечтал о том, чтобы увидеть тебя в этой позе. — Он снова трется кончиком своего члена о мой клитор, и я хнычу, отчего его улыбка становится только шире. — Я хочу смотреть в твои глаза, когда я впервые введу свой член в тебя. Первый раз, когда я сделаю тебя своей. — Высокомерная ухмылка появляется на его лице, когда он сжимает мою задницу. — Не волнуйся, муза. После этого я снова надену маску, переверну тебя и трахну так сильно, что единственное имя, которое ты запомнишь, будет моим.

— Мы просто посмотрим…

С похотью, пылающей в его глазах, Сейнт засовывает свой член в меня по самые яйца.

У меня перехватывает дыхание. Мое сердце останавливается. Слова застревают у меня в горле, и я не могу думать ни о чем, кроме каждого дюйма его тела, погруженного в меня.

Он достигает таких мест внутри меня, которых никогда не достигал ни один мужчина, и моя киска изо всех сил пытается обхватить его сильнее.

— Смотри на меня, — приказывает он.

И на этот раз я подчиняюсь. Наши взгляды скрещиваются, пока он не отстраняется, единственной частью его члена внутри меня не становится кончик. Затем он врывается обратно.

— Ах! — Я стону, угол такой глубокий, что почти причиняет боль. Мои ноги уже дрожат.

Он снова входит в меня, заставляя мои глаза увлажниться.

Сейнт де Хаас внутри меня.

Мой преследователь трахает меня.

— Ты — все, о чем я никогда не мечтал, — бормочет он.

Его нежность заставляет мое сердце сжиматься. Даже в таком положении — связанная и в его власти, — хотя он знает меня совсем недолго, я никогда не чувствовала себя более любимой, чем с Сейнтом де Хаас.

— Сейчас. — С ухмылкой он опускает маску обратно, чтобы скрыть лицо. — На чем мы остановились?

Он внезапно выходит из меня, заставляя задыхаться, и переворачивает обратно на живот. Он садится мне на ноги, и его член играет с моей киской, скользкий кончик дразнит между моих складочек. Мои запястья и лодыжки болят от того, что я связана и борюсь с оковами.

— Мы установили, что ты боготворишь мой язык, — насмехается он. — Теперь ты боготворишь мой член?

— Когда ты докажешь, что твой член — божество, я буду выкрикивать твое имя в знак поклонения, — выдыхаю я.

Сейнт снова погружается в меня.

Я вскрикиваю, внезапное вторжение растягивает и обжигает меня.

Он сильно шлепает меня по заднице обеими руками, прежде чем полностью выйти и снова войти внутрь. Я снова вскрикиваю, ощущение слишком сильное. Мой измученный клитор трется об пол, когда он трахает меня по виниловому покрытию с каждым жестким, карающим толчком.

— Просто подожди, пока я отвезу тебя домой, — перекрикивает он мои крики. — Где никто не услышит твоих стонов.

Мои глаза чуть не вылезают из орбит. Это самый интенсивный секс, который у меня когда-либо был в жизни. И он планирует заставить меня кричать еще громче.

Сейнт выходит из меня, подхватывает на руки и бросает на кровать. Я приподнимаю свою задницу, и его низкий эротичный смешок, сопровождаемый удовлетворенным вздохом, заставляет волосы у меня на затылке встать дыбом. Его рука скользит от моей задницы вверх по спине к волосам.

— О, Муза. Твоя киска просит освобождения, не так ли?

Я подбираю что-нибудь язвительное, чтобы огрызнуться на него в ответ, но он не ошибается. Кончить ему на язык было недостаточно. Мне нужно кончить с ним внутри меня. Сейчас.

— Ты сказал, что принадлежишь мне, чтобы я использовала тебя по своему усмотрению. Чтобы исполнять все мои желания. Так исполни мои желания, Сейнт.

— И чего же ты желаешь, муза — Рука в моих волосах массирует кожу головы, превращая меня в лужицу. Другой рукой он ласкает мою ягодицу с таким обожанием, что я знаю, он также захочет взять меня и туда.

— Кончить на твой член.

— Член человека в маске, пока ты будешь связана и в моей власти?

— Да. — Первая мольба, которая добровольно сорвалась с моих губ.

— Очень хорошо.

Его член врезается в мою киску, толкая меня вперед. Я кричу в подушку, пока он не тянет меня за волосы, удерживая мой торс вертикально, продолжая трахать меня.

— Не заглушай свои крики. Я хочу слышать каждый звук, который вырывается из этого порочного рта.

Он трет мой клитор, и я бессильна в его объятиях, руки и ноги становятся ватными. Мои бедра яростно сотрясаются при каждом сильном толчке. Удовольствие нарастает в каждой клеточке моего тела до опасного, взрывного уровня.

— Сейнт! — Предупреждаю. Я собираюсь…

Он встает, увлекая за собой мою киску и отбрасывая мои волосы. Я падаю лицом на матрас, пока он не поворачивает мою голову в сторону и не удерживает ее огромной ладонью.

Когда моя задница приподнята, его член проникает глубже и жестче, разрывая меня надвое и заставляя мое горло хрипеть, пока я кричу, чтобы он, блядь, не останавливался. Он толкается в меня бедрами, как будто наказывает за каждую ночь, когда он наблюдал, как я кончаю на свой вибратор, а не на его член.

— Давай, Браяр! — кричит он. — Обхвати своей сладкой киской мой член. Кончай для меня. Выкрикивай мое гребаное имя!

Когда кончик его члена касается какого-то волшебного места внутри меня, перед моими глазами вспыхивают звезды, и я делаю в точности то, что он приказывает.

— Сейнт!

Он неистово трахает мою киску, гоняясь за собственным оргазмом, пока она пульсирует вокруг его члена. Его дыхание сбивается, и я беру себя в руки, не зная, собирается ли он излиться в меня или окропить своей спермой.

— Теперь очередь твоей киски проглотить все до последней капли, — рычит он, врезаясь в меня в последний раз, когда его член сильно пульсирует, заставляя меня подпрыгнуть.

Я зажмуриваюсь при каждом толчке члена глубоко внутри меня, бесконечно изливающего в меня его сперму.

Убийца проникает внутрь меня.

Мой преследователь.

Моя киска пульсирует, и когда он наконец выходит, мне сразу становится больно. Я шиплю, перекатываясь на спину, тяжело дыша и обливаясь потом, когда его сперма вытекает из меня.

Он криво улыбается мне.

— Прежде чем ты спросишь, я знаю, что ты принимаешь противозачаточные.

Я закатываю глаза. Конечно, он знает.

— Дай угадаю, ты также знаешь, какие противозачаточные и когда я их получила.

— Имплантат в твоей руке. Два года назад, так что либо нам нужно будет продлить действие еще на один год, либо я буду восхищаться тем, какая ты очаровательная, пока мой ребенок внутри тебя.

Я фыркаю и вытягиваю ноги в его сторону.

— Как будто ты будешь здесь через год. Теперь сними ленту.

Он хмурится, даже когда его большие пальцы впиваются в подошвы моих ног, делая легкий массаж.

— Когда ты поймешь, что я никуда не собираюсь уходить?

— Я имела в виду живым. Ты не переживешь меня так надолго.

Сейнт улыбается.

— Тогда, я полагаю, остаться со мной на месяц — отличный способ выяснить, насколько я тебя переживу.

— Я уже говорила тебе, я не…

Он стаскивает меня с кровати и ставит на связанные, нетвердые ноги. С этими словами он снова подхватывает меня на руки, прижимает к своей груди и выносит из комнаты.

— Сейнт! Отпусти меня!

— Насколько я помню, ключевой частью игры, которую мы разделили, было похищение. Наступает эта часть вечера.

Я виляю бедрами, абсолютно ничего не делая, чтобы облегчить свое затруднительное положение. Я пытаюсь найти предлог, чтобы он поставил меня на землю.

— У меня даже нет одежды. По крайней мере, позволь мне собрать сумку.

— Твои сумки уже упакованы. Я заказал тебе несколько новых вещей, которые ты оставишь у меня дома, когда приедешь. Конечно, до тех пор, пока мы не станем жить вместе.

Я стискиваю зубы. Он такой чертовски самонадеянный.

— Позволь мне хотя бы щелкнуть выключателем, чтобы снова включить электричество. У меня в холодильнике полно еды.

— В твоем холодильнике нет ничего, кроме сыра и почти пустой упаковки апельсинового сока. — Тем не менее, он находит выключатель и снова включает электричество для меня, выключая свет, когда направляется к входной двери.

— Подожди.

При этом простом слове он останавливается перед дверью, его маска наконец поворачивается ко мне. Впервые мне жаль, что я не могу увидеть его глаза.

— Если бы я действительно захотела остаться, ты бы все равно заставил меня пойти с тобой?

Его ответ быстрый и уверенный.

— Я бы никогда не стал заставлять тебя что-либо делать. Но я хотел бы спросить тебя, чего ты на самом деле боишься — причинить мне боль или влюбиться в меня?

Я сильно прикусываю губу. Черт. Он читает меня, как книгу. Как книгу, которую он, блядь, написал.

Я не могу влюбиться в него. Я никогда ни в кого не влюблялась. Я почти уверена, что не способна любить после того, как стала свидетелем того, как мой отец непростительно предал мою мать. Даже если бы я была способна любить, Сейнт все равно преследователь и убийца. Самый непривлекательный тип людей.

И все же я боюсь, что если проведу месяц с ним в уединении, то найду способ влюбиться в своего преследователя.

И я не перестану падать, пока не упаду на землю и не разобьюсь на куски.

— Я так и думал. — Его голос согревает меня, как нежный мед, когда он выносит меня за дверь. — Пойдем домой, муза.

Продолжение следует