Ее высочество, моя жена

Глава 2

Татьяна шла к ожидавшей ее свите ровным твердым шагом. Ощутив пристальный взгляд Мэтью, сверлящий ей спину, она расправила плечи и сцепила руки, чтобы унять дрожь. Нельзя допустить, чтобы Мэтью когда-либо узнал, насколько тяжело ей было увидеть его снова. Как трудно было казаться равнодушной и легкомысленной, как будто все ее мысли и правда, заняты только лишь нелепым научным трудом о путешествиях тетушки.

А ведь единственное, что ей хотелось, это просто броситься в его объятья и умолять о прощении. Сознаться в своих ошибках, малодушии, слабости.

И по внешности, и по характеру он был таким же ярким и живым, как она запомнила. Высокий и стройный, с каштановыми волосами, вызолоченными солнцем, с загоревшими от работы на свежем воздухе лицом и руками. Он просто вибрировал от сдерживаемой энергии. В том, как говорил Мэтью, ходил и даже просто стоял и смотрел, сквозила сила, отличающая мужчину, способного оставить свой след в этом мире.

Как он уже оставил в ее сердце.

– Ну, что? – капитан Димитрий Петров шагнул вперед, чтобы помочь ей сесть на лошадь. – Он согласился?

– Пока нет, но согласится, – Татьяна позволила Димитрию усадить ее в дамское седло, и собралась с духом в ожидании комментариев, которые, как она знала, сейчас последуют. Катерина, леди Камински, единственная женщина в эскорте, перевела взгляд с Татьяны на Димитрия и обратно, затем ободряюще улыбнулась принцессе и послала свою лошадь вслед за ней, оставаясь немного позади. Катерине тоже было известно, что им предстоит сделать.

Димитрий вскочил в седло и отрывисто пролаял команду всадникам. Хорошо обученные, его люди разделились на головной отряд и замыкающих, обеспечивая принцессе и своему капитану видимость уединения.

Сам он направил лошадь ближе к Татьяне.

– Вы сказали ему правду? О драгоценностях?

– Конечно, нет, – принцесса пыталась поудобнее устроиться в седле и не обратила внимания на неодобрительные нотки в его голосе. Димитрий и его кузина Катерина выросли вместе с Татьяной и, несмотря на разницу в положении, оставались ее ближайшими, фактически, единственными, доверенными лицами. Теперь Димитрий в звании капитана служил в королевской гвардии, а овдовевшая Катерина была компаньонкой принцессы в путешествии.

– Я полностью согласна с тобой в этом вопросе, – продолжила Татьяна, – и содрогаюсь при мысли о возможных последствиях, если наши враги узнают, что знаменитые “Небеса Авалонии” утрачены. В настоящий момент истинную цель моего пребывания здесь лучше держать в тайне.

– Даже от того мужчины, которому, как вы утверждаете, можно доверять?

– Да.

– Я все же думаю, что этот ваш план смехотворен, не говоря уж о том, что весьма неприличен и, возможно, опасен.

– На что ты, не колеблясь, мне указываешь. Снова и снова. И, тем не менее, – она решительно посмотрела капитану в глаза, – я намереваюсь действовать и обойдусь без твоего или чьего-либо еще вмешательства.

Димитрий покачал головой.

– Ни ваш отец, ни ваш брат этого бы не одобрили.

– Мой отец болен, а Алексей, учитывая попытки нашей кузины захватить власть, слишком занят, чтобы заниматься моими делами.

До известной степени это было правдой. Алексей, принц и наследник престола Авалонии, в последнее время, действительно, вынужден был посвящать все свое время подавлению посеянных их кузиной принцессой Валентиной семян мятежа. Татьяна все еще терзалась из-за того, что ей не позволили принять в этом участие. Хуже того, ее отослали прочь, ради ее собственной безопасности, хотя отец был болен, и она, безусловно, предпочла бы остаться.

В последнем письме, которое, вместе с депешами и официальной корреспонденцией для Димитрия, догнало их во Франции, Алексей сообщал о своих успехах в расстройстве планов Валентины, благодаря неожиданной помощи со стороны их английского кузена виконта Бомона. Здоровье короля значительно улучшилось, и дома снова все было хорошо. Что касается брата Николая, он, вероятно, приветствовал бы ее усилия, но он путешествовал по континенту, и Татьяна не представляла, где он может быть. Кроме того, это ее, и только ее, поиски.

Хотя последняя поездка Алексея в Англию прошлой весной и была успешной в том, что касается воссоединения с английской ветвью династии Прузинских, он так и не смог узнать, где находятся утраченные драгоценности. Татьяна решила добиться успеха там, где брат потерпел поражение.

– Тем не менее…

– По этому вопросу мне больше нечего сказать, – ее тон был жестким и неуступчивым.

– Сказать можно еще многое, – пробормотал Димитрий и вздохнул. – По крайней мере, тот, кого вы выбрали себе в помощь, кажется человеком благородным. Насколько мне известно, этот Мэтью Уэстон считался отличным офицером, его военно-морская карьера была блестящей, а репутация его семьи безупречна, даже если он не признает свое потомственное родство.

Татьяна смутно помнила, что Мэтью говорил о прохладных отношениях со своей семьей, но до недавнего времени она даже не подозревала, что он самый младший сын маркиза. Об этом просто не упоминалось в ту короткую неделю – а точнее, просто шесть дней – что они провели вместе.

– Он также считается довольно толковым, во всяком случае, среди всех остальных идиотов…

Татьяна метнула на него резкий взгляд.

– Простите меня, Ваше высочество, – Дмитрий сжал губы, – я хотел сказать “изобретателей” или “предпринимателей”, или… “мечтателей”.

Каким бы раздражающим ни был сарказм в его голосе, она не смогла подавить легкую улыбку.

– Испокон веков дорогу в будущее прокладывали мечтатели, и, я думаю, так будет всегда.

– Значит, так тому и быть. Как я уже говорил, его высоко ценят коллеги-“мечтатели”, одержимые идеей плавания по небу. Они соперничают между собой, однако признают в Уэстоне человека, подающего большие надежды.

– Исчерпывающе, как всегда, Димитрий, – мягко сказала Татьяна, – даже если твое расследование вышло далеко за рамки моих требований.

Его брови сошлись вместе.

– Вы же не думаете, что я позволил бы вам пуститься в эти ваши смехотворные поиски без…

– Мне не требуется твое разрешение…

– Я даже не знаю, как вы познакомились с этим человеком, или почему он кажется вам подходящим для этого дела, или обстоятельства…

– Вполне достаточно, капитан, – голос прозвучал так резко и властно, что даже она сама поразилась.

Удивление отразилось и на лице Димитрия. Принцесса никогда не называла его “капитан”.

– Я уже приняла решение. Вы можете соглашаться с ним или нет, но у вас нет ни власти, ни полномочий, чтобы остановить меня, – она хладнокровно изучала его. – Однако я предоставлю вам выбор: вы можете из предосторожности остаться в Лондоне, на тот случай, если мне потребуется ваша помощь, или вернуться в Авалонию.

Его глаза сузились.

– Если я вернусь домой, то можете быть уверены, что не более чем через шесть недель я прибуду обратно с приказом вашего отца удержать вас от этой глупости.

Слегка приподняв подбородок, Татьяна прямо и твердо посмотрела ему в глаза.

– Возможно. Но я взрослая двадцатипятилетняя женщина и в состоянии сделать свой собственный выбор в жизни.

– Вы также подданная короля, и если ваш отец…

– Я наследная принцесса Авалонии, – она намеренно подчеркивала каждое слово, так что он не мог не понять. – Я третья в ряду претендентов на трон. Здесь и сейчас, в этом месте и в это время, я ваша правительница.

Татьяна встретила взгляд Димитрия и затаила дыхание, очень хорошо понимая, что если он бросит ей вызов, храбрость, которой она набиралась так долго, может ее покинуть.

– Ну, и как вы поступите, капитан? Останетесь в Англии или поедете домой рассказывать сказки о несчастьях вашей принцессы?

Он долго и пристально смотрел на нее и, наконец, вздохнул, смиряясь.

– Вы изменились, принцесса. Вы преисполнены решимости, чего я раньше не замечал.

– Сейчас у меня есть цель в жизни, Димитрий. Я знаю, чего хочу и твердо намерена это получить.

– Есть еще кое-что, – он внимательно ее рассматривал, – вы всегда были довольно тихой, никогда ничего не требовали и не приказывали, но сейчас вы ведете себя совершенно иначе. Теперь вы, не колеблясь, берете дело в свои руки. Как будто, наконец, доросли до своего положения.

– Правда? – она подняла бровь. Только друг детства осмеливался быть таким бесцеремонным. – Это хорошо или плохо?

– Вы начали меняться примерно год назад, – продолжил он, как будто не услышав, как если бы пытался сложить головоломку. – Тогда я раздумывал, не связано ли это с тем, что вы, в конце концов, решили начать все сначала и похоронить прошлое.

– Как и моего умершего мужа, – сухо сказала она.

– Но недавно, после того как вы познакомили меня с вашими планами, я понял, что ваше поведение изменилось после той недели в Париже, когда вы исчезли. Когда мы не знали, где вы находитесь. Вас могли похитить, или убить, или…

– Димитрий, – в ее голосе прозвучало предостережение, которое он проигнорировал.

Наморщив лоб, он продолжил, скорее для себя, чем для нее.

– И вы категорически отказались обсуждать ваше отсутствие. Именно тогда, насколько я помню, вы впервые и отдали королевский приказ. Конечно, мы были так рады, что вы невредимы, что, по сути, не имело значения, где вы пропадали. Кого вы…

В его глазах засветилось понимание.

– Я был глупцом. Как раз тогда вы встретили этого мужчину, не так ли?

Отрицать было бессмысленно.

– Да.

– Понимаю, – Димитрий задумчиво ее рассматривал.

Она знала его всю свою жизнь и знала достаточно хорошо, чтобы сейчас призвать всю свою храбрость.

– А теперь скажите мне, принцесса, – он наклонился ближе и, доверительно понизив голос, осуждающе произнес, – вам нужны драгоценности или, – он поймал ее взгляд, – мужчина?

У Татьяны рука зачесалась от желания дать ему пощечину. Она с трудом сдержалась и выдавила из себя холодную улыбку.

– Вы забываетесь, капитан. Несмотря на нашу дружбу, вы должны помнить, что я могу понизить вас в звании, заключить в тюрьму или даже, если того пожелаю, расстрелять.

– Простите меня, Ваше высочество, – голос Димитрия звучал ошеломленно, – я, действительно, преступил меру дозволенного.

– Несомненно, – Татьяна наклонилась к нему и понизила голос, – Я, конечно, никогда бы не стала ничего такого делать, но с твоей стороны было бы разумно осознавать, что я могу.

– Да, я осознаю, – он помолчал.

– Ну и?

– Я могу говорить откровенно?

Короткое ощущение триумфа было вытеснено чувством вины, и она вздохнула.

– Ты всегда мог.

– Возможно. Но прежде вы никогда не угрожали меня расстрелять.

– Никогда? – она улыбнулась, чтобы разрядить обстановку.

– Никогда, – он покачал головой. – Сейчас вы правите твердой рукой. В прошлом вы так не поступали. В этом есть что-то беспокоящее.

– Представляю себе. Как если вдруг обнаруживается, что щенок научился кусаться, – она протянула свою руку в перчатке и положила поверх его руки. – Ты и Катерина всегда были и остаетесь моими самыми дорогими, моими единственными настоящими друзьями. Но, Димитрий, разве мне не пора использовать власть, принадлежащую мне по праву рождения, для того чтобы взять в свои руки свою жизнь и свою судьбу?

Он уставился на нее так, как если бы она говорила на неизвестном ему языке.

– У вас есть обязанности…

– И разве я ими пренебрегала? Всегда, всегда я делала в точности то, что от меня ожидали, разве не так? Без вопросов, возражений или колебаний. Начиная с манеры вести себя на публике и вплоть до самых личных взаимоотношений, разве я не была всегда… – она поискала правильные слова, -…почти безупречной?

– Принцесса, я…

– Задумайся на минутку о моей жизни. Разве еще ребенком я не была обручена в политических целях с сыном союзника моего отца? И даже после того, как страна Филиппа утратила независимость, и необходимость в союзе между нашими семьями отпала, разве я, тем не менее, не вышла замуж, поскольку мой отец, мой король, дал слово?

“И разве я не отдала Филиппу еще и свое сердце?” Татьяна убрала свою руку с руки Димитрия и выпрямилась.

– Разве я не была хорошей и верной женой, в то время как мой муж вообще не знал, что такое верность? – в ней кипела столь долго сдерживаемая ярость. – Разве я не притворялась неосведомленной о его изменах, хотя он не прилагал никаких усилий, чтобы их скрыть? Разве я обращала внимание на унижения, на то, что стала объектом сплетен и жалости? – несмотря на все старания сдержаться, в ее голосе прорывалась горечь. – Ты ведь знал, правда?

Димитрий сжал зубы. Их взгляды встретились, и он глубоко вздохнул.

– Я…

– Не надо, – она отмахнулась, не желая слушать, – нечестно с моей стороны ожидать от тебя ответа. Твоя преданность и желание меня защитить никогда не позволяли тебе приносить мне такие новости. Но я хорошо понимаю, что не только ты, но и весь двор, а возможно, и вся страна знали о недостойном поведении Филиппа.

– Уже почти три года, как он мертв, принцесса, – тихо заметил Дмитрий.

– Да, трагический несчастный случай, – однако Татьяна и, наверняка, большая часть королевства, знала, что лошадь Филиппа не сбросила бы его, если бы бедное создание не было напугано ружейными выстрелами разгневанного мужа, натолкнувшегося на одержавшего очередную победу Филиппа в момент последнего прощания. – Я в точности выполнила все, что от меня ожидали, и пребывала в официальном трауре столько, сколько положено. Но даже когда подобное притворство заканчивается, гнев остается.

– Может быть, пора оставить прошлое позади. Простить или, хотя бы, забыть.

– Ты не понимаешь, мой гнев направлен не на Филиппа, а на меня саму. Филипп был… я не знаю, – она пожала плечами. Уже очень давно Татьяна смирилась с правдой о своем муже. – Возможно, он был бы лучше, если бы женился на ком-нибудь другом. Кроме всего прочего, по природе он был слабее, чем даже я, – она покачала головой. – Понимаешь, хоть я его и не выбирала, я оказалась достаточно глупой, чтобы доверить ему свое сердце.

– Я не знал.

– Мало кто знал. И, что делает мне честь, такое увлечение длилось недолго. Но все же, мне нелегко принять или простить собственную глупость. И в этом причина моей злости.

– Вы никогда не были глупой.

– Дорогой Димитрий, ты всегда был плохим лжецом, и я высоко это ценю. Я была чрезвычайно глупой.

Ей показалось, он что-то хотел сказать, но потом передумал.

– Ну? – поторопила Татьяна.

– Любопытство, ничего более.

– Продолжай. Что еще ты хочешь знать? Обещаю, что ты не будешь расстрелян, – она усмехнулась. – Сегодня.

– Тогда, возможно, стоит рискнуть, – Димитрий сдержанно улыбнулся, – Но поскольку один раз я уже был наказан за свою дерзость, лучше я придержу язык.

– А в противном случае, – медленно сказала она, – о чем бы ты спросил?

– Просто подумал, может, вы до сих пор настолько неразумны, чтобы отдать свое сердце человеку, который того не стоит.

– Твое чутье, как всегда, безошибочно. Это дерзкая мысль, и весьма благоразумно с твоей стороны удержаться от высказывания ее вслух.

– Я думаю точно так же, – коснувшись пальцами полей своей шляпы, он кивнул и толкнул свою лошадь, чтобы присоединиться к едущим впереди всадникам.

В этом и заключалась ирония их отношений. Он был одним из немногих в этом мире, кого она считала своим другом, и все же эта дружба не заходила слишком далеко. Несмотря на откровенный характер сегодняшнего разговора и множество таких же разговоров в прошлом, существовали границы между принцессой и подданным, которые он никогда бы не перешел. А она – никогда бы не раздвинула.

Мэтью никогда не обращался с ней как с членом королевской семьи. Он относился к ней как к женщине. К желанной женщине. Уникальный и совершенно восхитительный опыт. Да, конечно, Татьяна незаконно присвоила себе должность Катерины, представившись всего лишь компаньонкой королевской особы, когда она и пылкий лорд встретились впервые. И полюбили друг друга. Но даже сегодня, зная, кто она на самом деле, Мэтью обращался с ней точно так же, как в прошлом году. Вот только в его поведении появился холод, а во взгляде проскальзывало презрение.

Будет сложно, почти невозможно завоевать его сердце снова. Но и в этом она тоже решила добиться успеха.

Сбоку подъехала Катерина.

– Мой кузен не выглядит счастливым.

Татьяна издала короткий смешок.

– Мне едва ли удастся вспомнить, когда он последний раз выглядел счастливым.

– Его тяготит груз ответственности. И он заботится о вас.

– Я хорошо это знаю. И высоко ценю его заботу. Однако…

– Однако, он не знает – хотя и думает, что знает – какова истинная цель ваших поисков. И это к лучшему. – Взгляд Катерины стал изучающим. – И что ваш лорд Уэстон? Встреча после разлуки прошла успешно?

– На самом деле, “мой лорд Мэтью”. Больше всего мне в этом нравится, как звучит “мой”. Тем не менее, я не могу назвать нашу встречу успешной, – Татьяна печально улыбнулась. – Он не прогнал меня, но и не согласился на мое предложение. – Она уверенно встретила взгляд подруги. – Однако он согласится.

– Вы рассказали ему о драгоценностях?

– Нет еще.

– Вы рассказали ему…

– Нет.

– Может быть, нужно просто рассказать ему правду.

– Нет, – Татьяна покачала головой. – Подозреваю, сейчас он не вполне уверен в своих чувствах ко мне, и, я думаю, это хорошо для начала. Но он не готов к откровениям, и, честно говоря, я тоже. Держу пари, он долго ненавидел меня, и я не осмелюсь дать ему еще один повод для ненависти.

– А он?

– Не знаю, – только произнеся эти слова, она осознала, сколь многого она не знает о Мэтью. Но это не важно. В глубине души она знала все, что следует знать об этом мужчине, которого полюбила когда-то и никогда не переставала любить.

– Вряд ли я могу осуждать Димитрия за его беспокойство, – взгляд Катерины стал встревоженным, – я тоже боюсь за вас. С этим мужчиной опасно играть в такие игры. Не забывайте, когда вы покинули его, он не последовал за вами.

– Я ничего не забыла, – Татьяну беспокоило, что он приложил слишком мало усилий, чтобы найти ее, однако, учитывая внезапность ее ухода, едва ли его можно за это упрекнуть. К тому же, сегодня он уже знал, кто она на самом деле. А значит, все же тревожился достаточно, чтобы выяснить хотя бы это.

– Вы можете многое потерять.

– Зато могу выиграть весь мир, и именно это, дорогая Катерина, делает жизнь стоящей, – слова Мэтью звучали у нее в голове. – И волнующей. Риск. Азарт. Осознаешь, что само твое сердце на кону. Я никогда не испытывала такого возбуждения. И такой страсти. И такой…

– Любви, – просто сказала Катерина.

Татьяна согласилась.

– Любви.

С того момента, как ей встретился отчаянный англичанин с озорными манерами и веселыми глазами, она определенно и бесповоротно влюблена. Дни, проведенные вместе, остались в памяти такими яркими, как будто все происходило вчера.

Свой первый в жизни бунт Татьяна начала с того, что избавилась от ограничений, налагаемых на нее и спутниками, и свитой, и титулом, ускользнув из парижского отеля, где расположилось представительство Авалонии. Это было совершенно неприлично и довольно опасно, но она радовалась каждому мгновению своего безрассудства. Как будто отбросив бремя титула, она и свое положение в обществе тоже оставила позади. И была не принцессой Татьяной, наследницей трона Авалонии, а просто женщиной, Татьяной Прузинской. И наслаждалась этим.

Она могла бы подумать, что только в ней одной мгновенно вспыхнуло влечение к смелому дерзкому незнакомцу, предлагавшему в Парижском парке полеты на воздушном шаре. Тем более что она и себя чувствовала очень смелой и дерзкой, совсем непохожей на то тихое, послушное долгу создание, которым всегда была. Но даже головокружительное ощущение плавания над верхушками деревьев, абсолютно полной свободы померкло в сравнении с упоением, которое она испытала в его объятиях, а позже – в его постели.

И в его жизни.

Вместе с Мэтью они изучали те районы старого города, о которых она никогда бы не узнала, если бы он не сопровождал ее на земле и (еще лучше!) в воздухе. И более того, они изучали друг друга. Надежды, мечты, сами души. Прежде она никогда не знала такого безмятежного счастья, не предполагала, что простые смертные могут так много смеяться, разделять между собой столько радости.

Позднее она задумалась, как ей удалось столь много рассказать о себе, не раскрыв своей личности. И осознала, что важно не то, кем она была для всего остального мира, а лишь, кем она была для него и для себя. Она никогда не вкушала такой свободы – одновременно и духа, и тела, и никогда уже не станет прежней.

Когда Татьяна только покинула своих спутников, она не собиралась уходить больше, чем на несколько часов, но день оборачивался вечером, а ночь – утром, и так почти целую неделю. Она едва замечала ход времени. Только когда она поклялась Мэтью в вечной любви, неотвратимый меч реальности нанес свой безжалостный удар, и она поняла, что не сможет остаться с ним, если вначале не уладит все остальное в своей жизни. Будучи принцессой, она не могла отказаться от обязанностей перед своей страной и перед своей семьей так же легко, как выскользнула из своей комнаты в отеле.

Дни, проведенные вместе, были восхитительной мечтой, возведенной на фундаменте страсти, желания и неожиданной, неослабевающей любви. Но также и обмана. Она не смогла сказать Мэтью правду и признавала сейчас, как и тогда, трусливость своего поведения. Она покинула его постель и его жизнь, оставив всего лишь записку о своем долге, которой, как она хорошо понимала, было совсем недостаточно. Записку, которая освобождала его от всех дальнейших обязательств по отношению к ней. Татьяне хотелось излить свое сердце в этой бумажке. Открыть правду о себе и признаться, как сильно он изменил ее жизнь и как сильно она его любит, и поклясться, что она вернется. Но она не хотела давать еще одно обещание, которое, возможно, не смогла бы сдержать.

За пятнадцать месяцев, три недели и четыре дня, прошедшие с того момента, как она исчезла из жизни Мэтью, связывавшая их любовь не померкла, а только стала сильнее. Достаточно сильной, чтобы, наконец, перевесить долгие годы безупречного поведения и преодолеть слабость, не позволявшую подвергать сомнению жизнь, распланированную за нее. Когда Татьяна узнала, что ювелирные украшения, которые она как наследная принцесса Авалонии должна была носить и оберегать, были поддельными, а настоящие драгоценности давно утрачены, она сразу же ухватилась за это.

Если она вернет украшения, то выполнит обязательства перед своим титулом, своей семьей и своей страной. По крайней мере, так, как она их понимает. Разве какая-нибудь принцесса раньше совершала столь героический поступок? Успех придал бы ей смелости, и, может быть, она даже получила бы право потребовать, чтобы ей дали возможность жить своей собственной жизнью с мужчиной, которого она любит. При необходимости она даже готова отречься от титула. Как ей смогут помешать? В конце концов, что может быть важнее, чем возвращение на законное место легендарных “Небес Авалонии”, символа права ее семьи управлять страной и, более того, символа самого существования этой страны?

Возвращая драгоценности, она твердо намеревалась вернуть также и любовь Мэтью. Ни в том, ни в другом деле Татьяна даже не рассматривала возможность неудачи. У нее ведь уже есть что-то вроде плана, как разыскать драгоценности, не так ли? С таким же успехом она обязательно придумает способ завоевать сердце Мэтью. Учитывая его сегодняшние поступки, можно не сомневаться, что он уже желает ее. Наверное, с этого можно начать.

– Ты знаешь, насколько сильно смех возбуждает желание? – бездумно произнесла Татьяна.

– Догадываюсь, – мягко ответила Катерина.

– Конечно, как я могла забыть.

Брак Катерины был основан на взаимной любви. Когда ее муж скончался от быстрой и тяжелой болезни, сердце Катерины было разбито. Она стала официальной компаньонкой принцессы, когда обе женщины были еще в трауре. Татьяна помогала подруге преодолеть скорбь, и это смягчило ее собственную горечь – странное чувство с оттенком сожаления, что ее брак был таким нерадостным.

– Вы именно так намереваетесь околдовать его, чтобы снова пробраться в его чувства? – спросила Катерина. – Смехом?

– Может быть, не совсем в чувства. Но это вполне может стать первым шагом к тому, чтобы околдовать его и снова пробраться в его жизнь, – Татьяна адресовала подруге озорную улыбку. – И в его постель.