Его пленница

5

Айлин ошалело уставилась на мужчину. Сон и явь, прошлое и настоящее закружились в вихре смущающих душу образов. Где она? В своем коттедже в штате Мэн или в бунгало, затерянном в джунглях Южной Америки?

— Что?.. Но как же?..

И тут до нее дошло, что одеяло сползло, открыв на всеобщее обозрение ее голую грудь. Она поспешно натянула одеяло до самого подбородка.

— Да что вы себе позволяете?! — возмутилась она. — Убирайтесь немедленно из моей спальни.

— Это моя спальня… хотя тебе это и так известно. Поэтому я не хочу, чтобы ты здесь находилась. Не знаю, что ты там себе думаешь…

— Ничего я себе не думаю. Я спокойно спала. Кстати, сейчас два часа ночи.

— Вот-вот! — раздраженно рявкнул он. — И я хочу лечь в постель.

— Вы не посмеете! — Айлин испуганно вцепилась в одеяло.

Алек рассмеялся.

— Припоминаю, у нас уже как-то был подобный разговор. Мне очень жаль снова тебя разочаровывать, но я вовсе не посягаю на твою честь… Сейчас у меня нет на то ни сил, ни желания. У тебя две минуты на то, чтобы одеться и очистить помещение.

— Еще чего?! — разъярилась Айлин. — Здесь вы мне не указ. И я не обязана вскакивать по одному вашему слову и отдавать вам честь.

Алек усмехнулся, глядя на ее руки, судорожно сжимающие одеяло.

— Мысль, вообще-то, интересная, — протянул он лениво. — Но давай в другой раз. — Он взял одежду, которую Айлин бросила на кресло, и швырнул ее на кровать. — Две минуты. Время пошло.

Айлин быстро натянула свитер и выскочила в коридор — как раз в тот момент, когда Алек вынес сумки из ее спальни и пошел с ними по лестнице вниз.

— Эй, что ты делаешь?! — В запале она и не заметила, как перешла на «ты». Айлин мертвой хваткой вцепилась в ремень большой сумки с одеждой, которую он перекинул через плечо. — Не трожь мои вещи. Что ты себе позволяешь?!

— Послушай, — Алек угрожающе прищурился, — я приехал сюда ради покоя и тишины. И мне вовсе не улыбается, чтобы меня донимала дотошная репортерша, которая ищет себе материал для очередной дурацкой статьи. Причем из всей вашей братии я меньше всего хочу видеть именно тебя!

— О Господи! — взвыла Айлин. — Сколько раз повторять: я не собираюсь писать про тебя.

— Да? А что ты тогда здесь делаешь?

— Я… — Она вдруг покраснела. Ей не хотелось говорить, что она пытается написать книгу. Он же теперь модный писатель… наверняка поднимет ее на смех. — Я приехала сюда… поработать, — запинаясь, выдавила она.

— Поработаешь где-нибудь в другом месте, — сказал он как отрезал. — Твои две минуты вышли.

Он резко вырвал у нее сумку. Но Айлин снова вцепилась в ремень, однако, подавшись вперед, попала ногой мимо ступеньки и начала падать. Алек отреагировал мгновенно: бросив сумки, он протянул руки, чтобы ее подхватить, но сам потерял равновесие… И они вместе скатились по лестнице.

Ошалевшая от удара, Айлин замерла у Алека в объятиях. Ощущение оказалось неожиданно приятным. Это было точно так же, как в тот день, когда он спас ее от шальной пули… Но тут Айлин немного очухалась и быстро вскочила на ноги.

— Прошу прощения… ты как? Нормально?

— Конечно, нормально, — буркнул он раздраженно.

Но когда встал, то вдруг пошатнулся, скривившись от боли, и схватился за перила лестницы, чтобы не упасть.

— Твоя нога!.. — воскликнула Айлин, не на шутку встревожившись. — Ты ведь ее не сломал… опять?

— Нет, — процедил Алек сквозь стиснутые зубы. — Это другая нога.

— Может быть, вызвать «скорую»?

Он покачал головой, сверкнув на Айлин яростным взглядом.

— Я же сказал, ничего не сломано. Просто колено вывихнул.

— Но все равно, наверное, стоит показаться врачу? — предположила она, ощущая легкий укол вины. В конце концов, он повредил ногу и по ее вине. Похоже, история повторяется. — Я бы тебя отвезла в больницу…

— Я тебе не доверю свою машину. Судя по тому, как ты водишь, наверняка врежешься во что-нибудь.

— Я, между прочим, очень хороший водитель, — обиделась Айлин. — И я вовсе не собиралась брать твою машину. — Наверняка это был какой-нибудь крутой «мерседес» или «БМВ». — У меня и своя есть.

— Та старая таратайка?

— Ладно, мы никуда не едем. — Айлин тоже начала раздражаться. — В конце концов, это твоя нога.

Он сделал шумный вдох, стараясь удержать себя в руках.

— Ну, хорошо. Поедем на твоей машине. Спасибо.

— Где твоя «клюка»?

Айлин огляделась в поисках трости.

— Я давно с ней не хожу… несколько месяцев, — отозвался он сухо. — Хотя, если бы знал, что ты появишься здесь, я бы, конечно, ее приберег.

Айлин поморщилась: он опять во всем винит только ее. Ну, уж нет!..

— А ты чего на меня набросился? Стал из моего же дома выгонять… Это ведь мой коттедж… во всяком случае, половина точно моя.

Алек озадаченно нахмурился.

— А я думал, это дом Пат и Рона.

Айлин покачала головой.

— Нет… Пат и мой. Нам его дядя Олден оставил в наследство. Пат мне не сказала, что ты здесь гостишь, — угрюмо добавила она.

И вполне понятно почему — ей бы это очень не понравилось. Но Пат и в голову не могло прийти, что Айлин поедет сюда зимой, и она вполне резонно рассудила, что сестра никогда не узнает о том, кто жил в их коттедже.

Он явно ей не поверил.

— Хочешь сказать, что, когда приехала и увидела, что в доме кто-то живет, преспокойненько разделась и улеглась в постель?

— А я не поняла, что здесь кто-то живет, — возразила Айлин, чуть покраснев. — Подумала, это миссис Уайт протопила камин. И потом… я не заметила никаких признаков постороннего присутствия в доме: ни чашек из-под кофе, ни разбросанных газет…

— Я всегда за собой убираю — в отличие от некоторых. — Он неодобрительно покосился на куртку, которую Айлин, как вошла, швырнула на диван, на ботинки, брошенные как попало, у двери. — Но ведь в ванную ты заходила?

— Да. И решила, что это бритвенные принадлежности Рона. — Айлин нахмурилась, пытаясь вспомнить, что же ее все-таки встревожило, когда она засыпала. — Ну да, холодильник! Я подумала, это миссис Уайт закупила продукты. Но молоко было открыто…

— Вот-вот.

— Я устала вчера как собака, — принялась оправдываться Айлин. — Даже внимания не обратила… И потом, это было уже просто хамство — гнать меня из дома посреди ночи. Куда бы я, интересно, поехала?

Он скривил губы — с большой натяжкой это можно было принять за улыбку.

— Ну, хорошо… извини. Настроение было поганое. Мы едва о скалу не разбились… И все из-за кретинов, которым приспичило рыбачить именно сегодня, в шторм. А когда их лодку несло прямо на скалы, вместо того чтобы спасаться самим, они бросились спасать свое драгоценное имущество…

Айлин потрясенно уставилась на него.

— Ты что, был в море со спасателями?

Он коротко кивнул. На его лице появилось знакомое жесткое выражение — оно как бы заранее предупреждало о том, что не стоит задавать вопросы, на которые он все равно не собирается отвечать.

— Ладно, поехали. Ты уверена, что сможешь сейчас сесть за руль?

— Я уже отдохнула, — уверила его Айлин, и это была правда.

События последних пятнадцати минут обеспечили ей неплохой выброс адреналина в кровь. Усталость как рукой сняло. Нечто подобное происходило с ней всякий раз, когда она собиралась писать действительно стоящий репортаж. Пока держался энтузиазм, она могла работать сутками, без отдыха и практически без сна. Конечно, потом наступал полный упадок сил… Но это потом.

— Очевидно, сначала, я думаю, тебе надо что-то еще на себя надеть, — заметил он, многозначительно глядя на ее голые нога. — Если ты в таком виде заявишься в больницу, у них там может сложиться своя версия того, как я грохнулся с лестницы.

Айлин покраснела. Только теперь до нее дошло, что она стоит перед ним в одном свитере. Пусть в длинном свитере, но все же…

— Ой, ну конечно… я… я сейчас.

Она пулей взлетела по лестнице. И чего она, интересно, так разволновалась? Он же ясно сказал: «У меня нет ни сил, ни желания…»

Ну и слава Богу! Да, он часто ей снился, майор Кларк, или как там его зовут по-настоящему… но в ее снах он совсем другой. А в жизни с ним общаться невозможно.

Несмотря на бодрые заверения в том, что она ни капельки не устала, Айлин очень скоро поняла, что несколько погорячилась. Ехать по темной и узкой дороге, которая, петляя, спускалась в долину, было просто невыносимо. Ее пассажир деликатно молчал, но она понимала, что такая езда не доставляет ему ни малейшего удовольствия.

До больницы оставалось две-три мили, когда мотор начал глохнуть.

— Ну, теперь-то что?!

Раздраженный тон Алека не оставлял никаких сомнений в том, что его терпение исчерпано.

— Двигатель перегрелся. Надо остановиться на пару минут, чтобы он остыл, — пояснила Айлин, съезжая на обочину. — Прошу прощения.

Он откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Если не считать признаков явной усталости, в целом Алек выглядел намного лучше, чем тогда, на ужине у Пат. Сейчас он казался почти таким же энергичным и полным сил, как в тот знаменательный день, полтора года назад, когда она столкнулась с ним у ворот виллы вице-президента Гутьерреса.

Он по-прежнему носил достаточно длинную, во всяком случае, для военного, прическу. А на щеках его уже появилась темная щетина — он явно не брился со вчерашнего утра, — странно контрастировавшая с его светлыми и пушистыми ресницами. Но Айлин это даже понравилось… в этом было что-то мужественное и трогательное одновременно.

Ей вдруг захотелось протянуть руку и прикоснуться к его щеке. Ведь все это время он снился ей, едва ли не каждую ночь… и вот теперь сидит рядом. Но если бы человек из ее снов посреди ночи ворвался к ней в спальню и застал бы ее полуголой в кровати, он бы повел себя иначе, подумала она. Даже жаль, что реальность так грубо скорректировала ее мечты. Айлин предпочла бы и дальше пестовать свои романтические фантазии, пусть даже идиотские…

Она покосилась на Алека. Ну как начать с ним разговор? Любой вопрос, который она ему задала бы и который другой человек принял бы за проявление простого дружеского участия, он наверняка воспримет как очередное доказательство того, что она собирает о нем «материальчик».

— А ты раньше бывал в здешних местах?

Вот он, самый нейтральный и самый невинный вопрос, который она только сумела придумать.

— Несколько раз… еще школьником, — ответил он, зевая. — У родителей одного моего одноклассника был здесь дом, и они часто приглашали меня погостить на каникулы.

— А со своей семьей ты каникулы не проводил? — осторожно спросила Айлин.

— Полковник получал частые назначения за границу. Сначала я ездил с ними, но когда пошел в школу, меня оставляли в Штатах.

— Полковник?

Заинтригованная, Айлин забыла о своем твердом намерении не задавать личных вопросов.

Алек приоткрыл глаза.

— Мой отец. Сейчас он уже в отставке.

— А-а… — Айлин на мгновение приумолкла. Честно сказать, она не ожидала, что он пустится с ней в откровения о своих школьных годах. — Выходит, отец у тебя тоже военный?

— И отец, и дед, и прадед… и далее вглубь веков. — Он рассмеялся. — Но я, к несчастью, не поддержал семейную традицию. Во всяком случае, не так, как от меня ожидали. Папа думал, я пойду по его стопам и стану кадровым офицером, а я вот…

— И как он это воспринял? — спросила Айлин, испуганно покосившись на Алека.

А вдруг он опять взорвется. Но он лишь улыбнулся.

— Пришел в ярость. Едва меня не придушил. — Он усмехнулся, видимо, вспоминая, как все было. — Но, к счастью, Роджер, мой брат, за меня вступился. Он уже в ранге майора, и у него есть все шансы продвинуться дальше… Так что отец еще может стать младшим по званию.

Выходит, сын пошел в отца, заключила про себя Айлин. Отец Алека тоже, как видно, привык, чтобы все беспрекословно повиновались его приказам.

— У тебя только один брат? — спросила она.

— Один брат и одна сестра… замужем за генерал-лейтенантом.

— А мама?..

— Она умерла, когда мне было десять. — Он ехидно прищурился. — А ты не записываешь в свой блокнот?

Она покачала головой.

— Прошу прощения. Я не из праздного любопытства, — она действительно не ожидала, что Алек будет так откровенничать. — Просто… знаешь, с тобой так трудно разговаривать.

— Правда?!

Похоже, он искренне изумился.

— Да. — Айлин неуверенно улыбнулась. — Легче воду выжать из камня, чем из тебя — слово.

В серых глазах сверкнула искорка настоящего веселья.

— Я и не думал, что выгляжу таким поросенком.

Айлин всмотрелась в его лицо, и ее сердце забилось чаще. Она никуда не пропала, эта жаркая искра…

— Наверное, привычка сказывается, — пролепетала она нетвердым голосом. — Поэтому и решил уединиться здесь!

— И ты, кстати, тоже. — В его глазах снова мелькнуло подозрение. — Не самое подходящее место и время для отпуска.

— Я, в общем-то, не совсем в отпуске. Мне пришлось съехать с квартиры… в Нью-Йорке… У меня не было денег, чтобы платить… Я теперь безработная, — нехотя призналась она.

— Уволилась?

Он приподнял бровь в насмешливом недоумении.

— Выперли.

— Вот как?

— Я не вписывалась в новую политику издательства, — не без гордости заявила Айлин, ощущая себя чуть ли не великомученицей, пострадавшей за идею.

Он расхохотался.

— Только не говори, что виной тому твоя журналистская принципиальность и кристальная честность.

— Вот именно, они, — обиделась Айлин, и ее голубые глаза потемнели от ярости. — Но с тобой все равно бесполезно спорить: ты вбил себе в голову, что все журналисты — стадо оголтелых мерзавцев, и тебя уже ничто не переубедит. Наверное, еще никому не удавалось заставить тебя признаться, что ты в чем-то не прав.

— Ну почему, кое-кому удавалось, — признался он, загадочно улыбнувшись.

В машине вдруг стало жарко. Айлин заставила себя вспомнить о цели их поездки и потянулась, чтобы включить зажигание. Двигатель капризно чихнул, но все же завелся…

Хорошо, что Айлин заранее настроилась на то, что в больнице они застрянут надолго. Сначала им пришлось дожидаться врача, потом — сестру, чтобы сделать рентген. Потом они долго сидели в приемном покое, дожидаясь, когда врач посмотрит снимки и поставит диагноз.

Алек Истлейн… Наконец-то Айлин узнала его настоящее имя. Она слышала, как он назвал себя в регистратуре. Значит, его отец — Норман Б. Истлейн, гроза современных проектировщиков и архитекторов. Неудивительно, что он рассвирепел, когда его сын поступил в армию простым солдатом.

В приемном покое было тепло и тихо, и Айлин разморило. Глаза закрылись сами собой… Она даже видела сон — сумбурный и отрывочный — все впечатления прошедшего дня слились в вихре образов, стремительно сменяющих друг друга. Там, во сне, она просила у Алека прощения за какой-то серьезный проступок… хотела загладить вину, но никак не могла вспомнить какую. Но что бы она ни делала, получалось только хуже. Последнее, что ей приснилось, недавняя сцена на лестнице. Айлин сорвалась со ступеньки, начала падать… и, вздрогнув, проснулась.

Рядом с ее стулом стояла каталка, на которой полулежал Алек, насмешливо глядя на нее.

— Большое спасибо за компанию: я очень весело провел время, — сообщил он. — Ты так забавно храпела последние полчаса.

— Я не храплю! — смутилась Айлин.

Ей стало вдруг неудобно. Когда люди спят сидя, у них всегда такой глупый вид… А если у нее еще был открыт рот…

— Нет, храпишь. Вернее, тихонько посапываешь… как садовая соня. Что тебе снилось?

— Ничего, — поспешно выпалила Айлин.

Еще не хватало, чтобы Алек догадался, что ей снился он.

К счастью, именно в этот момент в приемный покой вошел врач.

— Ну, могу вас обрадовать. Ничего серьезного, — начал он бодрым тоном. — Во всяком случае, кости целы. Но у меня есть подозрение, что вы повредили хрящ. Попробуем наложить закрепляющую повязку, чтобы предотвратить возможный вывих. И вам какое-то время придется поберечься и не нагружать ногу. Думаю, все будет нормально. Только в море вам лучше не выходить. Недельки две-три отдохните.

Алек кивнул, и только плотно сжатые губы выдавали его досаду.

— Утром я позвоню Льюку… точнее, часа через два, — усмехнулся он, взглянув на часы. — Ладно, я сейчас вызову ассистента. Он вам наложит повязку. Хотите какое-нибудь обезболивающее?

Алек покачал головой.

— Нет, спасибо. Я терпел и не такую боль.

Врач понимающе хмыкнул, — он видел многочисленные шрамы Алека, свидетельствующие о былых ранениях.

— Да уж… Но знаете, наше тело… у него есть свой предел прочности. Может быть, вам пора начать бережнее относиться к себе.

Алек ехидно покосился на Айлин.

— Да, наверное, — согласился он. — Но у всех неприятностей есть одно хитрое свойство: они, как правило, настигают тебя тогда, когда ты меньше всего этого ждешь.

Айлин одарила его уничижительным взглядом — она решила не принимать намек на свой счет. Врач ушел заниматься с другим пациентом, а через несколько минут в приемный покой заявился медбрат и принялся с шутками и прибаутками прилаживать Алеку повязку. От его неумолчной болтовни у Айлин разболелась голова.

— Ну вот, все в лучшем виде, — заключил медбрат, закрепляя последний ремешок. — Одевайтесь. Ваша жена вам поможет.

Айлин резко выпрямилась на стуле.

— Я не…

— Да, конечно. — Алек ослепительно улыбнулся Айлин. Он встал с каталки, опираясь на костыль, который ему здесь выдали, и подхватил свои джинсы. — Поможешь мне… дорогая?

— Я ему не жена! — яростно бросила Айлин в лицо обалдевшему медбрату. Затем вскочила со стула и вырвала джинсы у Алека из рук. — Ладно, давай…

Ей пришлось наклониться, чтобы ему помочь. Алек положил руки ей на плечи. Кажется, ему нравится этот спектакль, не без горечи отметила про себя Айлин, как-то очень уж остро осознавая, что он стоит перед ней в полуголом виде. Она не могла не заметить, какие крепкие мышцы у него на ногах, светлые волоски на загорелой коже… Шрамы от того пулевого ранения и последовавших затем операций все еще были заметны. Но Айлин смотрела отнюдь не на шрамы. На Алеке были синие трусы в обтяжку, и это пикантное зрелище возбудило ее богатое воображение. У нее даже во рту пересохло…

Прекрати! — приказала она себе. Алек — человек проницательный. Не хватало еще, чтобы он заметил ее замешательство! И пусть она ему не очень-то и нравится, он, как всякий мужик, не упустит возможности закрутить легкий, ни к чему не обязывающий романчик, если женщина даст ему понять, что она не против.

А Айлин боялась, что не сумеет устоять. У нее давно не было мужчины. Слишком давно… Но пускаться во все тяжкие с этим лжемайором Кларком — вряд ли удачный способ забыть ту боль, какую причинило ей предательство Пола. Потом ей будет только тяжелее.

У Айлин вдруг защипало глаза. Она заморгала, чтобы прогнать непрошеные слезы, и нервно сглотнула, когда Алек небрежным движением застегнул молнию на джинсах.

— Ну вот, можно ехать домой. Эй, что с тобой?

В его голосе послышалось неожиданное участие.

И тут Айлин действительно едва не расплакалась.

— Ничего, — шмыгнув носом, она провела рукой по глазам. — Просто устала. Я ведь провела за рулем почти двое суток, а поспала всего часика два до того, как ты выдернул меня из постели.

Он рассмеялся и вдруг протянул руку и убрал назад прядь волос, которая упала ей на лоб.

— Бедняжка Айлин. Ну, хорошо, мы возьмем такси. А свою машину ты можешь забрать и завтра. Честно сказать, я предпочел бы такой вариант — мне нужно побольше места, чтобы вытянуть ногу.

— Ладно, — кивнула она, ей и самой не очень-то хотелось садиться за руль. — Только пойду, посмотрю, хорошо ли закрыла машину.

Он опять рассмеялся.

— Неужели ты думаешь, что кто-то угонит этот старый ржавый драндулет?!

— И вовсе это не драндулет и не ржавый, — обиделась Айлин за свою любимую маленькую машинку. — Там всего несколько пятнышек. И потом всегда лучше перестраховаться — угоняют и не такие.

Она проснулась ближе к полудню и, встав с постели, подошла к окну. Айлин никогда не была здесь зимой, и ей было любопытно, как все тут выглядит в это время года.

Чистое голубое небо было по-зимнему бледным. При свете яркого солнца мягкие и приглушенные, и такие унылые пасмурным вечером, тона деревенских коттеджей заиграли веселыми красками. Вода у причала искрилась под солнцем, а дальше, в бухточке, укрытой скалами, была серо-зеленой. От вчерашней непогоды не осталось и следа — море было обманчиво тихим и мирным.

А ведь Алек был вчера в море. В такой-то шторм! Айлин даже невольно поежилась. Неудивительно, что он пришел в бешенство, когда, вернувшись ночью домой, застал непрошеную гостью у себя в постели. Учитывая эти обстоятельства, его вполне можно понять. И простить.

А вот то, что Пат пустила его пожить в их коттедж, ничего не сказав сестре, — непростительно. Айлин даже жарко стало, когда она вспомнила о том, как он едва ли не за шиворот вытащил ее из кровати. Странно, что именно в эту ночь ей снился он… Хотя, быть может, не так уж и странно. Он ведь спал в этой постели, и его запах, пусть даже неуловимый, должно быть, как-то воздействовал на ее подсознание, и сон получился живее и ярче, чем обычно.

И эта утренняя поездка домой на такси… Айлин по пути задремала. И была на сто процентов уверена, что, засыпая, прислонилась к дверце машины. Но когда такси подъехало к дому и Алек разбудил ее, она с удивлением обнаружила, что спала, привалившись к нему — едва ли не у него на груди.

Воспоминание было приятным, но Айлин приказала себе не задерживаться на игривых мыслях. Одевшись, она пошла в ванную и обнаружила, что пространство поделено на две сферы влияния — его и ее. С левой стороны полки были в безупречном порядке расставлены бритвенные принадлежности, пена для бритья, дезодорант и практически новая зубная щетка. Тюбик зубной пасты был аккуратно выдавлен снизу, а пузырек с шампунем плотно закручен крышкой.

С правой, ее стороны полки царил истинный кавардак. Пузырьки с лосьонами и баночки с кремом громоздились в художественном беспорядке, щетинки зубной щетки топорщились во все стороны, а тюбик пасты выглядел так, будто его сначала долго топтали ногами, а потом пытались завязать бантиком. Айлин попробовала навести хоть какое-то подобие порядка: поставила баночки-скляночки ровным рядочком, убрала с глаз пузырек с треснутой крышкой, но зрелище все равно было достаточно жалким.

У нее всегда были проблемы с порядком в доме. Жизнь и так быстротечна, а если еще тратить время на уборку… Безусловно, подобный подход к организации быта станет очередным камнем преткновения в отношениях с майором… Ну и ладно! Айлин пожала плечами, показав язык своему отражению в зеркале… В конце концов, это ее дом… и она может устраивать здесь все, что захочет!

Но, несмотря на бодрый настрой Айлин, взгляд отражения в зеркале был почему-то тоскливым. Майору вряд ли понравится женщина, которая позволяет себе развести в ванной такой беспорядок. У его женщины все флакончики и баночки стоят на своих местах, и у нее обязательно есть такая изящная прозрачная штучка с разноцветными ватными шариками, и все коробочки с кремами у нее чистенькие, а не пыльные и заскорузлые.

Именно так Айлин представляла себе его бывшую жену — нежное создание, благоухающее дорогими духами, с томным взглядом и тихим приятным голосом. Что между ними пошло не так? Может быть, после всех опасностей и приключений, которые выпали на его долю, Алеку просто стало тесно и скучно в уютном ухоженном доме, и тихой семейной гавани?

Однако сейчас Айлин совсем не хотелось думать о его бывшей жене. Сейчас все ее мысли были заняты завтраком. Она вышла в коридор и решительно постучала в дверь соседней спальни.

— Доброе утро! — Она распахнула дверь. — Вернее, добрый день. Что тебе сделать на завтрак?

Алек спал, но, как только дверь открылась, сразу проснулся и резко сел в постели. Армейская привычка, сказала себе Айлин, невольно делая шаг назад. Впечатление было такое, что он сейчас вскочит с кровати и набросится на нее с кулаками. Ее сердце забилось чаще, но вовсе не от испуга… Просто он лежал в той же постели, в которой она спала вчера, и был такой растрепанный со сна… И эта голая мускулистая грудь…

— Я… Э-э… могу сделать омлет, — предложила она, стараясь не смотреть на завитки золотистых волос у него на груди, которые широкой дорожкой сбегали вниз по животу и еще ниже… под простыню…

О Господи, неужели он спит без всего?

— Спасибо.

Он усмехнулся, проводя рукой по груди.

Конечно же, он догадался, о чем сейчас думала Айлин. А потом он как бы случайно откинул простыню — на нем все-таки были все те же синие трусы. Айлин с облегчением вздохнула и тем самым выдала себя с головой.

— Армейская привычка, — пояснил он. — Приходится быть готовым к тому, что тебя могут поднять с постели в любую секунду. А человек, если он голый, предельно уязвим.

— Да… наверное, — выдавила Айлин. У нее вдруг пересохло в горле. — Ну… я пошла делать завтрак.

Она быстренько ретировалась и едва ли не бегом бросилась на кухню. Там она немного пришла в себя. Ее богатое воображение разыгралось уже не на шутку. Хорошо, что сейчас рядом не было Алека — когда Айлин его не видела, она чувствовала себя в относительной безопасности.

Надо срочно переключаться на завтрак, приказала она себе. Поставив сковородку разогреваться, Айлин положила в тостер хлеб и налила воду в чайник. И тут из ванной донесся ужасный вопль.

Айлин в панике бросилась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Алек стоял на пороге ванной, держа в руке ее зубную пасту.

— Тебе обязательно было размазывать пасту по всей раковине? — взревел он, увидев Айлин. — У тюбика, между прочим, есть крышечка… такая маленькая фитюлечка сверху, которую надо закручивать. Ее специально делают для того, чтобы паста хранилась внутри тюбика, а не растекалась по всей ванной.

— И это все?! — не поверила Айлин. — Я думала, ты упал или еще что-то случилось. — Она выхватила у него тюбик, плотно завинтила крышку и с нескрываемой злостью вытерла носовым платком с полки крошечный белый подтек пасты. — Ну вот, — процедила она сквозь зубы. — Вы довольны… сэр? Или мне заодно вымыть пол зубной щеткой?

— Тебе доверь… Кстати, что там горит?

— О Господи, мои тосты!

Айлин бросилась на кухню. Из тостера валил черный дым.

— Вот черт!

Тосты безнадежно обуглились. Она смахнула их па пол, взяла два новых кусочка хлеба и зарядила их в тостер. Сковородка тем временем нагрелась, так что можно было готовить омлет.

Даже на непритязательный взгляд Айлин, омлет получился отвратным с виду — какая-то бледная водянистая масса. Наверное, она перебрала с молоком. Найдя ложку с дырочками, Айлин попыталась выудить более-менее пристойные куски. Но когда разложила их по тарелкам поверх тостов, приготовленных со второй попытки, она была вынуждена признать, что ее кулинарные потуги не увенчались успехом.

— Ничего, — сказала Айлин себе. — Сам виноват. Такой шум поднял из-за пустяка. Пусть только попробует слово сказать!..

Алек спустился на кухню, неловко припадая на больную ногу. На нем были те же джинсы, что и вчера, и свободная синяя рубашка. Волосы, слегка влажные после душа, лежали красивыми волнами… И вообще выглядел он потрясающе. Айлин редко встречала мужчину, который бы выглядел так по-мужски. У нее даже дух захватило.

Эй, осторожней, предостерегла она себя. Только не начинай все сначала… А то она уже умиляется, глядя на его бритвенные принадлежности, завтрак ему готовит… Она, конечно, позволит ему пожить в доме еще день-другой. Не гнать же больного человека на улицу, тем более что она частично виновата в том, что он повредил ногу. Но когда поправится, пусть ищет себе другое место для жилья.

К тому же Айлин никогда не была, что называется, домашней женщиной. Эта прерогатива Пат. А Айлин, одержимая журналистка, особа самостоятельная и независимая, всегда считала, что главное — это работа. Вот только теперь у нее нет ни работы… ни мужчины, которым можно было бы жертвовать ради любимой работы. А есть только дурацкие сны и мечтания, которые грозят обернуться серьезными неприятностями, если она не возьмет себя в руки.

Айлин поставила тарелки на стол, с вызовом глядя на Алека. Он все понял правильно и не стал отпускать никаких язвительных замечаний. Лишь с опаской покосился на содержимое своей тарелки.

— Боюсь, омлет получился не очень, — ради справедливости заметила Айлин. — В отличие от Пат, я совсем не умею готовить.

— Я уже понял. — Лицо Алека не выдавало никаких эмоций, только в уголках его губ притаилась улыбка. — Но за старания спасибо.

— Не хочешь, не ешь, — предложила Айлин. — Могу приготовить тебе что-нибудь другое.

— Спасибо, не надо. Сойдет и это. Хотя завтра я, скорее всего, перейду на кукурузные хлопья.

— Правильное решение, — согласилась Айлин, рассмеявшись. — Прошу прощения — завтрак я приготовила, прямо скажем, отвратный.

— Я тебя сам отвлек, разоравшись по поводу этой несчастной пасты, — признал Алек, к несказанному удивлению Айлин. — В конце концов, это твой дом.

— Да, но… Мне, конечно, надо бы постараться быть поаккуратнее, — проворчала Айлин. — Вот и Пат часто меня ругает за безалаберность.

— Может быть, заключим договор? — предложил он. — Мы оба взрослые люди, все понимаем. Мне надо где-то пожить какое-то время, а этот коттедж очень подходит. Мы ведь можем мирно сосуществовать, не мешая друг другу? Если хочешь, я буду платить…

— Да нет, дело не в деньгах, — быстро проговорила Айлин. — Просто… то есть… Ладно, я об этом подумаю.

Господи, что она говорит! Ей следовало бы настаивать, чтобы он съехал прямо сейчас… Ну, во всяком случае, когда заживет его колено. Но когда Алек был рядом, с ней творилось что-то странное: мысли путались и, как говорится, ум заходил за разум.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Давай так: ты постараешься не забывать о том, что зубную пасту надо закрывать, а я постараюсь не орать на тебя, если ты все-таки забудешь.

Айлин настороженно улыбнулась в ответ, не особенно доверяя его доброму расположению — она себя чувствовала спокойнее, когда он на нее сердился.

— Ну, хорошо… постараюсь, — все-таки согласилась она. — Хотя я ничего не обещаю. Обычно, когда речь заходит о том, чтобы постараться, вначале я преисполнена самых благих намерений, но, в конце концов, ничего у меня не выходит.

— Это бывает, — успокоил ее Алек обманчиво мягким тоном. — Я тоже всегда преисполнен благих намерений, когда речь заходит о том, чтобы не орать на людей… Но, в конце концов, все-таки срываюсь.