Его трудное счастье

Глава 34

Валентин провёл губами по женскому плечу, чуть сжал пальцы на груди, дразня и возбуждая желание, и улыбнулся, услышав лёгкий вздох.

— Я люблю тебя, Валюша. Очень люблю.

Валя замерла в его руках, а потом резко повернулась и широко распахнутыми глазами посмотрела ему в лицо. Валентин сжал зубы и тихо прошептал:

— А вот это ты зря сделала, потому что не уснёшь сегодня. Что-то мне так кажется…

— Ну и пусть, — хрипло ответила Валя, голос ещё не слушался. Она смутилась и уткнулась носом мужу в плечо. Мужу… Да, Баланчина, ты так ещё никогда никого и ни о чём не просила, как сегодня ночью умоляла Валика.

— Ты чего, маленькая? Кстати, да, маленькая, — тихо рассмеялся Кучеров. — Нет, я, конечно, знал, что ты коротышка, но что до такой степени даже не представлял!

— Ты сейчас в лоб получишь, — неожиданно пробурчала Валя, откинула голову на подушку и тихо призналась: — Как мне легко с тобой, никогда не думала, что такое возможно. Знаешь, я недавно узнала, что обычно подсолнухи поворачиваются к солнцу, но когда они не могут найти его, они поворачиваются друг к другу. И только сегодня поняла, что я тоже поворачиваюсь к своему солнцу. К тебе. А ещё…

Она чуть повернула голову и улыбнулась, прикрыв глаза, ощущая мужские губы на своей груди. Спина сама по себе изогнулась, тело напряглось и Валя застонала.

— А ты не договорила, — прошептал Валентин и опустился поцелуями чуть ниже.

— Что ты делаешь? Бог мой, Валик…

— Ну знаешь, меня ещё никогда не сравнивали с господом…

Но Валя уже не слышала его, отдаваясь в очередной раз его рукам и губам. Неужели бывает такое? И будет? Так ярко и так глубоко? А ведь он пытается сначала доставить удовольствие ей, а только потом… Мысли путались, её сотрясала мелкая дрожь, дыхание прерывалось, руки, заброшенные вверх и сжатые сильными мужскими пальцами, напряглись, а тело поднималось вверх, стараясь вобрать в себя своего мужчину. Своего… мужчину… который впервые в её жизни… нет! не уходи!.. сказал… ещё, пожалуйста!.. что любит её!

Женский крик прорезал темноту зимней ночи, следом за которым эхом раздался мужской стон и тихий шёпот «любимая»…

Валентин сделал глубокий вдох и отпустил руки жены, что так и прижимал к подушке, крепко зажав тонкие запястья в ладони. Валя опустила руки и бессильно раскинула их в стороны.

— Больно? — тихо прошептал Валентин и прижал ещё дрожащее тело жены к себе.

— Нет, что ты, — устало ответила Валя. — Спасибо тебе.

— За что? — удивлённо прошептал Кучеров и потёрся носом о спутанные длинные волосы.

— За… за всё. За то, что не торопил. За то, что мне с тобой так хорошо. И за то, что сказал мне, что… что любишь, — на грани слуха прошептала Валя и затихла, прижавшись к мужу. Валентин прикрыл глаза, чувствуя, как усталость накатывает тёплыми волнами, заставляя забыться в царстве снов, но тут же широко распахнул веки и уставился на выглянувшую из-за туч луну. За то, что сказал о любви? Она так говорила об этом, будто никогда не слышала этих слов. Он часто задышал, борясь со злостью на ушедшего из её жизни козла, но тут же взял себя в руки, ощущая, как напряглась Валюша.

— Я люблю тебя. И надеюсь, что ты сможешь ответить мне взаимностью.

— Я не знаю, что это такое. Прости, но похоть, страсть, секс… это же не совсем…

— В идеальных отношениях, маленькая, чистая любовь, страсть и грязный секс дополняют, а не исключают друг друга. Кстати, ты так и не сказала, о чём ты ещё думала.

— Что? — Валя подняла голову и удивлённо посмотрела на мужа, потом нахмурила брови и вдруг смутилась, опуская ресницы. Она закусила губу, а потом выпалила: — Я всё время хочу тебя… укусить.

Кучеров поднял брови и неожиданно громко расхохотался.

— Ну, это сродни признанию, Валюш! Говорят, что у хищников покусывание является высшей мерой проявления чувств. Кусайся на здоровье! Я готов подставить тебе своё плечо, — он замолчал, ощущая как острые зубки легко прикусили кожу на груди, и тут же юркий язычок лизнул место укуса. — Валя, если ты сейчас не прекратишь, то я за себя не отвечаю.

— Тебе надо поспать, мой хороший. — Валя обняла мужа и глубоко и счастливо выдохнула. — Только не отпускай меня, ладно?

— Не отпущу. Да, малышка, совсем забыл тебе сказать, мы же с тобой после Нового года приглашены на приём в министерстве.

Валя широко распахнула глаза и выдавила:

— А я там каким боком?

— Не понял.

— Валик, а в качестве кого я туда пойду?

— Девочка моя, во-первых, ты моя жена. А во-вторых, ты врач, Валя. И поверь мне, неплохой врач. Во всяком случае в кризисных ситуациях ты не теряешься и делаешь своё дело. А это дорогого стоит, не растеряться самой и не допустить паники у окружающих. Так что если и говорить о достойных приглашённых, то твоё место именно там.

— Но мне и надеть нечего, — тихо прошептала Валя, старательно пряча улыбку.

— Это не та проблема, о которой ты должна переживать. Мы всё решим. Спи, любимая…

Генерал Фиккер крепко пожал руку уже подполковнику Кучерову и с улыбкой произнёс:

— Поздравляю, ты это звание заслужил!

— Спасибо, товарищ генерал, — Валентин коротко кивнул и оглянулся.

— Я так понимаю, что жену ищешь? М-да, — Роман Игоревич хмыкнул и стрельнул глазами в сторону. — Эта красавица, что с моей дочерью хихикает, и есть твоя половинка, я правильно понимаю?

Кучеров обернулся и затем медленно расплылся в улыбке:

— Ну предположим, красавиц там двое. Только вот рыжая не моя!

— Попробовал бы! — с напускной угрозой пробормотал Фиккер. — К сожалению, Лена моя теперь наученная, девочка моя глупенькая, зато маму с папой слушать стала. А то всё «я сама», без сна и отдыха. Недаром Бессонова!

— Тут они нашли друг друга, Валюша моя тоже привыкла «я сама», правда, кажется, потихоньку отвыкает от этого тезиса. — Валентин усмехнулся и вдруг внимательно глянул на своего улыбающегося собеседника: — Вы сказали дочь? Лена Бессонова ваша дочь? Но почему…

— А потому что «я сама», и тут ей никто не указ, даже папа с его редкой фамилией. Ни в жизни, ни в бизнесе. Но если с делом у неё всё складывается, то вот жизнь её чуток потрепала. Вырвалась сегодня на этот приём на несколько часов, с каким-то партнёром ей встретиться надо.

— Но… а сын как же?

— Сын… Рената моя себя сегодня гордо бабушкой называет, потому что впервые с внуком осталась, даже категорически отказалась со мной идти на этот приём. Ленка своего Пашку ни на миг не оставляет, даже ко мне в министерство с коляской приезжает. А скажи-ка мне, подполковник, если ты не в курсе, кто такая Лена Бессонова, то откуда твоя жена мою девочку знает? И откуда ты знаешь о её сыне?

Кучеров замялся, понимая, что генерал видимо не знает подробности происшествия недельной давности. Но всё равно всё когда-нибудь становится явным, лучше уж он услышит его версию.

— Добрый вечер, — раздался смутно знакомый голос у него за спиной. — Роман Игоревич, хочу познакомить вас с моим другом. Кстати, это он дежурил в ту ночь, когда Павел попал в больницу.

Кучеров медленно обернулся и уставился на… Резникова. Вот же гадство! Валюша может расстроиться, лучше им не встречаться. Интересно, а почему Резников без формы? И так спокойно разговаривает с генералом, знакомит его со своим другом? Так, стоп! Неужели это и есть тот самый «удачный брак», о котором говорил Алёшка? Ух ты, фикус берёзовый! Такого виража, наверное, никто не ожидал. Вот почему женщина Вегера никогда не говорила о своей семье! Она скрывала высокий пост отца, чтобы окружающие воспринимали её не как папину дочь, а как личность. Но тогда… Фу, аж жарко стало! Но тогда отцом внука самого Фиккера… А Резников имеет к этому примерно такое же отношение, как морские свинки к морю.

— Добрый вечер, приятно познакомиться. — Высокий, с мешками под глазами, худой мужчина протянул руку Фиккеру и продолжил: — Я рад, что смог помочь вашей семье.

Резников бросил взгляд на Кучерова и снисходительно кивнул. Вспомнил, гад! Ну ничего, сейчас я сделаю так, что ты уж точно не забудешь нас никогда!

Фиккер тем временем пожал руку незнакомцу и широко улыбнулся:

— Но моя дочь говорила, что нашим Павликом женщина занималась.

Резников фыркнул и скривил губы:

— Да там медсестёр было видимо-невидимо, вот Елена всё и напутала.

Валентин усмехнулся и тихо спросил:

— А откуда вы знаете, кто там был и в каком количестве?

— Вы бы не вмешивались в наши семейные дела, товарищ подполковник.

— Ну почему же? Я к этому, так сказать, семейному делу имею самое непосредственное отношение. — Он сделал паузу, получив удовлетворение от бегающих глаз давнего неприятеля и закончил: — Потому что консультировал пострадавшего ребёнка как нейрохирург. Кстати, консультировал врача-педиатра, который непосредственно занимался малышом. И вовсе не вашего друга, а свою жену.

Генерал прищурил глаза, тяжело глянул на Резникова и тихо поинтересовался:

— О чём он говорит, Михаил?

— Да бред какой-то! Какая жена? Какой педиатр?

Кучеров резко обернулся и махнул рукой смеющимся женщинам, которые шептались неподалёку. Валя что-то сказала Лене, та с улыбкой повернулась в их сторону, и Кучеров увидел, как улыбка сошла с её милого лица. Лена взяла Валентину за руку и потащила её к стоящим мужчинам.

— Папа! — Лена прошла мимо Резникова, совершенно не обращая на него внимания. — Это Валентина Николаевна, Валя, которая спасла меня и Пашу.

— Ты что такое говоришь? — Фиккер протянул руку Валентине, которая стеснительно коснулась крепкой ладони своими пальцами, но генерал перехватил её руку и поднёс к губам, после чего усмехнулся, заметив, как Валя шагнула от него в объятия мужа. — Спасибо вам, Валентина Николаевна. Скажите, а не страшно с такими малышами работать?

— Что вы! — Валя широко улыбнулась. — Тем более что я там была не одна.

Резников удовлетворённо хмыкнул, Валя на секунду повернулась в его сторону, её губы изогнулись в презрительной гримасе и она твёрдо закончила:

— Со мной была Гюзель Рафкатовна Галиаскарова. Думаю, что уж это имя вам говорит побольше моего. Вот где и ум, и руки.

Фиккер молча посмотрел на переминающегося с ноги на ногу незнакомого мужчину, потом перевёл взгляд на опустившего взгляд Резникова и тихо прошипел:

— Так что, Михаил, есть ещё что сказать? Или решил и тут солгать?

— А ты, папа, спроси у него, зачем он вообще в тот вечер ко мне заявился. Ну, давай, расскажи всем. — Лена взяла отца под руку и с ехидной улыбкой посмотрела на уже бывшего мужа. — Сказать нечего, в общем — видно птицу по помёту. Пап, а ведь он у меня документы по последней сделке украл.

Резников вскинул голову и развёл руки в стороны:

— Елена! Ты в своём уме? Вот правду говорят, что беременные и матери новорождённых не дружат с логикой, но бросать такие обвинения, согласитесь, это уже слишком.

Лена усмехнулась и вновь обратилась к отцу:

— Только он не учёл, что я перед рождением Павлика со своими юристами все документы переделала. Чтобы в случае чего у моего сына осталось бы всё, что его мамой было заработано. Так что можешь те договоры засунуть сам знаешь куда, — зло закончила она.

Резников сжал зубы и с ненавистью уставился на бывшую жену. Кто же знал четыре года назад, что эта рыжеволосая выскочка окажется столь умной и дальновидной! Это была его очередная ошибка, чёрт! Он мельком посмотрел на Кучерова и его спутницу, затем медленно повернул голову и вдруг прошептал:

— Баланчина? Ты что тут делаешь? Тебя кто сюда пустил? А-а-а, понимаю, нашла перспективного мальчишку?

Валя с нежностью посмотрела на мужа и ответила:

— Не понимаю, о чём вы, а здесь я с мужем!

— Так, молодые люди. — Роман Игоревич похлопал дочь по руке. — Теперь, пожалуйста, я бы хотел услышать правду.

— Папуль, ты только не переживай, а правду я дома тебе расскажу. А тётя Гуля добавит.

— Ясно. — Генерал перевёл взгляд на Резникова и спокойно сказал: — Теперь мне понятно, почему ты так резко уволился и намылил лыжи за границу. Удачи! Надеюсь, что больше тебя с нашей семьёй ничего не связывает. Что до Павлика…

— А Павлик тоже не имеет к нему никакого отношения, — тихо прошептала Лена и искоса глянула на отца. — Папуль, давай дома поговорим, хорошо?

Фиккер закрыл глаза, помотал головой и прошептал, обращаясь к дочери:

— Ленка, когда меня спросят, с чего начались мои психические отклонения, я просто покажу им твою фотографию. Мать знает?

Бессонова виновато мотнула головой и прижалась к отцовскому плечу, с усмешкой глядя вслед быстро ретировавшимся Резникову и его другу.

— Ваша дочь, поверьте, прекрасная мать, — вмешалась в разговор Валя, отвлекая Фиккера от тяжёлых мыслей. — Редко встречаются столь нежные и заботливые женщины.

— Да, тут соглашусь, пожалуй. — Роман Игоревич посмотрел на улыбающуюся дочь и, качая головой, закончил: — Дочь у меня хорошая, поэтому в разговорах с ней я, как правило, последним узнаю охеренные новости, трачу все оставшиеся от моей работы нервы, зато зарабатываю красивые седые волосы и язву. Ленка, мать нас с тобой помножит на ноль!

— Не-а! — Лена уже широко улыбалась. Она погладила отца по плечу и тихо прошептала: — Я вас очень люблю, папуль, поэтому не хотела расстраивать, но поверь, отец моего сына достойный человек.

Генерал обнял дочь и улыбнулся:

— Это я сам решу, но ты не унывай, а то на собственных соплях легко поскользнуться. — Валя усмехнулась, вспомнив, как Лена говорила о чувстве юмора, видимо, это у них семейное — не терять голову и шутить в трудные моменты. — Но нам с тобой ещё с мамой разговор предстоит. У тебя, подполковник, дети есть?

Кучеров с улыбкой кивнул и коротко ответил:

— Да, дочь.

— Вот-вот, — пробормотал Фиккер. — Учись и на ус наматывай. Как только твоя малышка первый раз заявит тебе, что не хотела тебя расстроить, значит, всё! Готовь три литра валерьянки и килограмм валидола.

Кучеровы переглянулись и улыбнулись друг другу. Всякое может случиться, но пока их маленькая дочь только познаёт этот мир и радуется жизни.