Экспедиция в любовь

Глава 6

Несмотря на то что Маша была рада повидать своего Мишку-медведя, и уж не говоря о том, что поездка эта получилась весьма многообещающей (еще бы, шанс поехать в Эдинбург!), она с удовольствием вернулась в экспедиционный лагерь. Летнюю городскую жизнь она переносила с трудом. Первые дни, конечно, было приятно походить по ровному асфальту в легких босоножках, а не по пересеченной местности в тяжелых ботинках да еще и с нагрузкой в виде рюкзака, геологического молотка и прочих прелестей.

Приятно было и принять душ, когда этого хотелось, а не ждать, пока истопят баню. Да и чистый удобный туалет без комаров — тоже серьезное преимущество цивилизованной жизни. Но уже через неделю Маша начинала ощущать, что ровный асфальт, по которому так легко ходить, пышет жаром, что в городе просто нечем дышать и невозможно спать в таком шуме и духоте, а главное — что ей совершенно нечего делать.

Люди летом после работы или в выходные ходят на пляж, а Маша терпеть не могла этого бессмысленного лежания под палящим солнцем на грязном песке городского пляжа, когда плавятся все мысли в голове и наступает состояние полного отупения.

А основной причиной, по которой она хотела поскорее вернуться в экспедицию, была пустая квартира. Делать Маше в институте было сейчас нечего, заявку на участие в конкурсе она составила и отправила в первый же день, а у Мишки было полно работы, и он пропадал до самого вечера. Без дочки дом казался опустевшим и немного чужим.

Маша отчаянно соскучилась по Ксюше. Конечно, и в экспедиции она скучала по ней, но там были постоянные дела, не дававшие впасть в уныние, а дома — совсем другое дело. Ксюхина комната, чисто прибранная, тихая, без постоянно включенного магнитофона или игровой приставки, без гвалта дочкиных подружек и приятелей, угнетала Машу.

Естественно, приехав в город, она в тот же вечер позвонила в тот пансионат в Геленджике, где проводила лето ее двоюродная сестра с двумя чадами, своим и Машиным. К телефону долго никто не подходил, но Маша терпеливо слушала доносящиеся из трубки длинные гудки. В тот самый момент, когда она решила положить трубку, решив, что ждать бесполезно, раздался прерывистый голос Нины:

— Алло! Я слушаю!

— Нинка, это я, Маша! У вас все в порядке? — тревожно спросила она.

— Да, конечно…

— А почему у тебя голос такой? — перебила ее Маша на полуслове.

Нина, продолжая тяжело дышать, все же засмеялась:

— Пробеги бегом до третьего этажа — у тебя какой голос будет? Я с улицы услышала, что у нас в комнате телефон звонит, да еще и междугородка, вот и припустилась. У нас все хорошо, можешь не беспокоиться. Погоди, я тебе твою бандитку позову, они с Петькой внизу остались — мы только что с моря пришли.

Было слышно, как Нина громко крикнула, по-видимому, в окно: «Ксюша! Беги скорее, мама звонит!»

Едва Нина принялась докладывать Маше о том, как они там живут, что-то хлопнуло, и прямо в ухо Маше зазвенел звонкий голосок дочери:

— Мамулечка, привет!

— Господи, Ксюшка, у меня барабанная перепонка так лопнет! Я тебя отлично слышу, можешь не кричать. Ну, здравствуй, маленькая, как ты там?

— Здорово! Мам, мы два раза в день на море ходим, а Петька вчера краба вот такого поймал, а я ему велела отпустить его, потому что нельзя же животных мучить, правда? — затараторила Ксюха, стараясь поскорее выложить все новости.

— Правда, правда, — улыбнулась Маша, представив возмущенную Ксюшкину физиономию и горящие праведным гневом глаза. — Ты там голодная не бегаешь, ешь хорошо?

— Хорошо, мам, меня тетя Нина заставляет.

— Правильно делает. Ты хоть не очень хулиганишь?

— Не очень, — несколько замявшись, ответило чадо. — Правда не очень.

— Ну, тогда ладно. Ксюшенька, ты там не соскучилась еще, домой не хочешь? А то можешь на даче у дедушки с бабушкой пожить. Если хочешь, папа за тобой приедет.

— Не-а! — моментально отказалась дочь. — Лучше вы с папой сюда приезжайте пожить, тут так здорово! Мам, я хочу всегда на море жить!

— Ну, это мы еще успеем обсудить. А приехать к тебе… Нет, дочка, у нас с папой работы много, никак не получится. Хотя и очень хотелось бы.

Потом трубку снова взяла Нина. Она сообщила, что Ксюха действительно ведет себя почти в границах приличия, целыми днями носится с Петькой, ест хорошо и прекрасно себя чувствует.

Звонок в Геленджик успокоил Машу, и она решила использовать с толком то время, которое собиралась провести в городе. Ксюхе необходимо было купить к школе кучу вещей, и Маша с удовольствием взялась за дело. Немного портила это удовольствие только страшная жара, которую она с трудом выносила после недавнего приволья. Однако погода не мешала ей тщательно выбирать всяческие мелочи по Ксюшиному вкусу — ранец, пенал, фломастеры, тетради, альбомы и прочее, и прочее.

Маша прекрасно знала, что ее Ксения с презрением отвергла бы пенал или тетрадь с какой-нибудь куклой Барби или аляповатыми цветами — дочь признавала только изображения зверей. На ранце, купленном Машей, красовался симпатичный енот с пушистым хвостом, на пенале — некто похожий то ли на хомяка, то ли на морскую свинку, а обложку дневника украшала пара ежиков.

Дома, рассматривая свои приобретения, Маша тихонько вздохнула: скорее всего ей не удастся первого сентября отвести дочку в школу, полевые работы явно к этому времени на закончатся. Так что придется эту почетную обязанность передоверить Мишке. Главное, чтобы он не забыл вовремя посмотреть в календарь, а то с его рассеянностью Ксюша вполне может отправиться учиться намного позже своих ровесников. Впрочем, она сама напомнит своему рассеянному папочке — Ксения весьма любопытная особа и начала школьной жизни ждет с нетерпением.

Все городские заботы быстро отошли на задний план, едва только Маша увидела приютившийся за облупленным, некогда выкрашенным в зеленый цвет небольшим зданием железнодорожной станции знакомый пропыленный «уазик» и развалившегося за рулем молодого водителя Сашу. Он дремал, прикрыв глаза бейсболкой, и не заметил, как Маша подошла к его окну.

— Привет, шеф! До Рогожино не подбросишь?

Саша подскочил и обрадованно воскликнул:

— О! Наконец-то! Полтора часа уже тут загораю, а недавно по радио объявили, что еще на час поезд опаздывает.

— Нагнали, — объяснила Маша, забрасывая сумку на заднее сиденье и забираясь рядом с водителем. — Я и сама думала, что испекусь в этом проклятом вагоне, чуть жива. Скорей бы в лагерь, в речку.

— Ничего, сейчас на трассе газанем, ветерком освежит.

— Как дела у вас? Что новенького?

Саша принялся выкладывать мелкие подробности экспедиционной жизни, а Маша слушала с большим интересом, чувствуя, что возвращается домой. «Век бы отсюда не уезжала, — мелькнула у нее мысль. — Вот если бы еще Ксюху сюда…»

В лагере все было по-прежнему. Маша с удовольствием прошлась по тропинке, выдержала натиск поджидавших ее ребят и, раздав письма и посылки, побежала купаться. Дорожную усталость как рукой сняло, и Маша вновь почувствовала себя бодрой и свежей. Правда, узнав о том, что Вадим еще не уехал, она внутренне напряглась.

Самого Вадима она еще не видела и встретила его лишь за ужином. К большому облегчению Маши, он поздоровался с ней приветливо и равнодушно, в глазах его не было и тени того выражения, с которым он разговаривал с ней накануне ее отъезда.

Как правило, после поездки кого-нибудь домой в лагере устраивался небольшой сабантуйчик. Чтобы не мешать остальным отдыхать, молодежь уходила подальше в лес, чтобы спокойно посидеть у костерка, попеть под гитару, съесть и выпить привезенные гостинцы. Так было и на этот раз. После ужина Маша отправилась к себе и, растянувшись на постели, принялась крутить ручку настройки приемника, стараясь поймать что-нибудь интересное. Вскоре к ней заглянул Дима-большой:

— Машка! Хватит валяться, мы тебя ждем. Вставай-вставай, лентяйка!

— Ну, Дима, неохота… Может, до завтра отложим? — взмолилась Маша, которой действительно не хотелось никуда идти. После суеты и шума большого города так приятно было вновь прислушаться к негромким звукам леса, шороху листьев, изредка доносившимся с реки тихим всплескам воды.

Однако Дима не собирался оставлять ее в покое.

— Давай-давай, в городе успела по диванам наваляться! Вставай, Маш, пойдем — народ ждет.

С тяжелым вздохом Маша покинула такое удобное ложе (гораздо лучше всех диванов!), пошарив в дорожной сумке, вытащила две бутылки грузинского вина и сунула их в руки Диме:

— Раз уж от тебя отделаться нельзя, то и неси сам. Димка не возражал, и они направились к давно всем знакомой поляне, которая была обычным местом сбора перед такими вечерними вылазками. Комары уже повылезали из своих дневных убежищ, и теперь над головами раздавалось непрерывное жужжание, к которому, впрочем, все давно привыкли и почти не замечали. Лишь изредка кто-нибудь хлопал ладонью по щеке или по лбу, чтобы избавиться от наиболее назойливого кровопийцы.

Впереди слышались голоса, чей-то басовитый смех (наверное, Пашкин) и треск сучьев, которые предназначались для костра. Пока Маша со своим спутником осторожно пробирались по узкой тропке сквозь густые заросли боярышника, цепляющегося за одежду своими колючими ветками, потянуло и дымом разгорающегося костерка.

— Ну, наконец-то! Мы уж думали, что ты дрыхнешь без задних ног, — заявила Татьяна, ловко нарезающая копченую колбасу.

Маша взглянула на тех, кто собрался у костра, и, усмехнувшись, отметила, что Леночка постаралась усесться поближе к Вадиму и не отрываясь смотрит на него преданным взглядом. Ну как же — такой красавец, да еще и солидный мужчина, кандидат наук и все прочее. Мечта студентки, да и только! Сам же Вадим, небрежно развалившись на расстеленном возле костра брезенте и опираясь на локоть, мечтательно смотрел в потемневшее небо. При появлении Маши он приветственно помахал ей рукой. Леночка тут же попыталась обратить его внимание на собственную персону:

— Вадим Сергеевич, вам не холодно будет? Вы не простудитесь — от земли-то сырость идет. Вот, подстелите еще мою штормовку.

— Господь с тобой, Леночка! — шутливо возмутился Вадим. — Ну что ж ты меня позоришь! Я что же, с твоей точки зрения, так стар и дряхл, что ты меня уже за мужчину не считаешь?

— Ой, что вы, Вадим Сергеевич! Совсем даже наоборот, — глупо хихикнула Леночка, прикрывая рот рукой.

Татьяна с возмущением хрюкнула, но промолчала, продолжая заниматься своими делами. Павел скомандовал:

— Ну что, теперь все в сборе. Наливай!

Дальше все шло по обычному сценарию таких пикников. Слопав городские гостинцы и слегка подвыпив, ребята сунули гитару в руки аспиранту Леше и принялись подпевать ему. Леночка не отрываясь продолжала глазеть на Вадима, а тот, заметив такое внимание молоденькой девушки, лишь изредка поощрительно улыбался ей.

Маша всегда любила эти ночные посиделки у костра, однако сегодня ей почему-то стало немного скучно. Одни и те же люди, одни и те же песни — все то же самое, что и в прошлом году, и в позапрошлом. Ну, студенты были другими, но какая в общем-то разница?

От нечего делать она исподтишка наблюдала за маневрами Лены. Это действительно было довольно забавно. В те моменты, когда девица была уверена, что на нее никто не смотрит, она потихоньку двигалась все ближе и ближе к Вадиму и в конце концов оказалась почти вплотную к нему.

— Вадим Сергеевич, а научите меня курить, — неожиданно попросила она, видя, как Шувалов достает пачку сигарет.

— Что за глупости? — удивился он. — Совершенно ни к чему это такой молоденькой и симпатичной девушке, как ты. Нет у тебя этой привычки, и слава Богу.

— А я думала, вам нравится, когда женщина курит, — протянула Леночка и многозначительно посмотрела на Машу. — Ну научите, Вадим Сергеевич, пожалуйста… Ну дайте мне сигарету!

В это время Вадим потянулся к костру за головешкой и, прикурив, бросил ее обратно. Леночка с кокетливыми ужимками протянула руку и выхватила сигарету из губ Вадима. Сделав затяжку, она закашлялась так, что буквально упала ему на колени, согнувшись чуть ли не пополам. Вадим, растерявшись, неуверенно похлопывал ее по спине, пока Паша не догадался сунуть Лене кружку с водой.

Прокашлявшись и отдышавшись, она виновато взглянула на Вадима, не меняя, впрочем, позы и продолжая полулежать у него на коленях:

— Ой, простите… Я не думала, что так закашляюсь…

— Ничего, Леночка, ничего, — покровительственно успокаивал ее Вадим. — Вот тебе и наука на будущее.

Леночка вновь захихикала:

— Вы, Вадим Сергеевич, сами как столетний дед говорите — все поучаете и поучаете.

Вадим широко улыбнулся:

— Так ведь я, наверное, и в самом деле тебе столетним дедом кажусь! Тебе сколько лет? Восемнадцать?

— Девятнадцать, — потупилась Лена, польщенная таким интересом к себе. — Только вы, Вадим Сергеевич, зря на себя наговариваете.

— Ну-ну, — усмехнулся он.

Леночка, явно обрадованная таким поворотом разговора, постаралась придвинуться еще ближе к Вадиму и что-то тихо сказала ему на ухо. Тот кинул быстрый взгляд на Машу и понял, что она наблюдает за этой сценой. Выждав несколько секунд, он осторожно, но решительно отодвинулся от прилипчивой девочки и произнес, обращаясь к Маше:

— Что-то ты тихая сегодня. Устала с дороги?

— Да нет, — пожала она плечами.

Вадим поднялся с места, пересек освещенный пламенем костра круг посреди поляны и устроился рядом с Машей, заботливо смахнув с ее щеки голодного комара, не побоявшегося дыма. Дружески положив ей руку на плечо, он тихонько спросил:

— Машка, ты что, в самом деле, какая-то смурная?

— Да я и сама не знаю, — призналась Маша. — Вроде все в порядке… Наверное, действительно просто устала.

— Ну что там у тебя в институте? Заявку подала?

— Ага, — оживилась она. — Правда, здорово — такой конкурс, такие перспективы!

Вадим серьезно произнес:

— У тебя действительно есть все перспективы, Маша. Уж поверь мне, я достаточно хорошо информирован о предпочтениях, которые будут отдаваться определенным разработкам. Так вот, твоя — одна из самых интересных.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Маша.

— Знаю, знаю… Мой шеф — большой дока в этих делах, и информирован он — будь здоров. Я ведь, в сущности, занимаюсь похожей темой, поэтому интересуюсь всем, что в этой области делается.

— Да? Ну надо же! А скажи, как ты оцениваешь…

Тут у них завязался долгий профессиональный разговор. Беседовали они негромко, сидя совсем рядышком, и рука Вадима так и осталась лежать на Машином плече. За беседой они не заметили, как внимательно и недобро смотрит на них издали Леночка, стараясь расслышать хоть что-то из их разговора.

Вскоре вся компания засобиралась в лагерь, хотя и было еще не очень поздно. Но завтра предстояли маршруты, и, несмотря на молодость, организм все же требовал хотя бы минимального отдыха. Как-то так получилось, что Маша и Вадим шли последними, немного отстав от всех остальных. Оберегая ее от хлещущих со всех сторон веток, Вадим приобнял Машу за плечи и слегка прижал к себе. Она высвободилась, недовольно поведя плечами:

— Вадим, давай без глупостей, ладно?

— Машка, да ты что? И в уме не держал! Мы же с тобой решили: мы — давние друзья, правда?

Если бы Маше еще месяц назад сказали, что она может назвать Вадима Шувалова своим другом, она бы очень сильно удивилась. А теперь как-то само собой вышло, что возразить ему было бы просто неприлично грубо и неловко. Да и в самом деле, зачем держать на него зло? Ну, влюбился он в нее когда-то, потом разлюбил, и ему понравилась другая. Что ж, казнить его за это? Дело житейское, такое сплошь и рядом бывает. А теперь действительно нечего поминать старое и гораздо лучше поддерживать с ним нормальные приятельские отношения.

Перед самым лагерем тропинка круто сворачивала, и Вадим, пропустив поворот на почти незнакомом ему пути, чуть не сбил Машу с ног, обхватил ее, чтобы она не свалилась на сырую траву, и оба рассмеялись. Внезапно они увидели стоящую метрах в трех от них тоненькую фигурку и услышали недовольный высокий голосок:

— Ну на-адо же! А я думала, что вы заблудились…

Леночка не собиралась быстро отказываться от борьбы за Вадима и решила подождать его на повороте. Ей показалось, что Маша шла впереди и уже вернулась в лагерь, и девушка хотела использовать возможность остаться с Вадимом наедине в темном лесу. Однако появление Маши очень расстроило юную интриганку.

— А ты-то что тут стоишь? — недовольно осведомился Вадим у Леночки, которую явно не слишком хотел сейчас видеть.

— Ну я же и говорю: думала, что вы заблудились, Вадим Сергеевич, — обиженно пояснила Лена, совершенно игнорируя при этом присутствие Маши. — Вы же здешних мест не знаете, вполне могли и заплутать в темноте.

— Спасибо за заботу, — сухо ответил Вадим и язвительно продолжил, — только, как видишь, проводник у меня есть, так что беспокоиться тебе совершенно не о чем. И вообще, Лена, я вполне самостоятелен.

— Да уж я вижу, — фыркнула студентка и растворилась в темноте, слегка хрустнув попавшей под ноги сухой веточкой.

— Фу, какая девчонка прилипчивая. Все они, что ли, такие сейчас — с ней разговариваешь нормально, по-хорошему, а она это принимает чуть ли не за предложение руки и сердца.

— Скорее, постели, — засмеялась Маша. — Что ж, Вадим, это просто издержки твоей плейбойской внешности.

— Ты полагаешь? Что, от нее еще, по-твоему, что-то сохранилось?

— Не кокетничай. Во-первых, тебе едва тридцать исполнилось, а во-вторых, ты с возрастом становишься все импозантнее.

— Только не говори, что ты в свое время тоже лишь на внешность польстилась.

— Не скажу. — Голос Маши стал заметно холоднее. — Потому что вообще не собираюсь об этом говорить — мы же с тобой, кажется, договорились.

Вадим вновь обнял ее за плечи:

— Не буду, не буду. Нарушителей конвенции жестоко карают, так что лучше не рисковать.

— Тогда спокойной ночи, — смягчилась Маша. — Мы уже пришли в лагерь, так что теперь ты и вправду не заблудишься.

На следующий день вновь начались обычные рабочие будни, с маршрутами, с усталостью после пройденных нелегких километров, с мелькающими перед закрытыми глазами разноцветными стенами оврагов — глинистые отложения, песчаник, алевролит… А с утра пораньше — подъем, завтрак, сборы, и снова маршруты, маршруты…

Правда, теперь стало полегче. Маша с Рузаевым всегда планировали полевой сезон так, чтобы самые отдаленные и тяжелые листы карты отработать в первой половине лета. Вот и этим летом все самое трудное осталось уже позади, не нужно было тратить так много времени на дорогу, как раньше, да и погода, сжалившись над одуревшими от жары геологами и местными жителями, позволила синоптикам называть не столь устрашающие градусы жары. Адское пекло постепенно превратилось в нормальное жаркое лето.

В тот день Маша, как говорится, встала не с той ноги, и все пошло наперекосяк. Дядя Ваня сварила в это утро на завтрак какие-то особенно невкусные макароны, и Маша, с трудом проглотив немного, с досадой отставила миску и решила обойтись чаем с хлебом. Залезая в машину, она ушибла ногу и поняла, что здоровенный синяк ей обеспечен. Потом, уже пройдя несколько километров по своему маршруту вместе с коллектором, Димой-маленьким, и остановившись на первой точке, она обнаружила, что забыла в лагере свой молоток, и пришлось им с Димкой обходиться одним на двоих.

У чужого молотка была неудобная, слишком длинная ручка, и Маша продолжала тихо злиться до полудня. Димка, увидев, что она не в духе, предпочитал отмалчиваться и не надоедать Маше вопросами, которые обычно задавал в огромном количестве. Наконец, устав от собственной злости и долгого молчания, Маша сказала:

— Вон до того овражка дойдем и пообедаем. Приободрившийся парень зашагал быстрее, и вскоре они уже расположились в жидкой тени кустов на краю неглубокого оврага. Однако на этом мелкие неприятности вовсе не закончились.

Не успел Димка развязать рюкзак и достать оттуда кружки, термос и сверток с едой, а Маша — расстелить на пыльной траве кусок полиэтилена, как до них донесся характерный запах. Дима, вскочив, быстро взбежал наверх и огорченно сообщил:

— Так и есть! Стадо на водопой гонят!

В этой местности коров пасли вместе с овцами, и сейчас пастух гнал свое небольшое стадо именно к тому овражку, в котором решили расположиться на отдых геологи.

— Может, они ниже по ручью уйдут? — с надеждой спросила Маша. Уж очень не хотелось подниматься с места, запихивать припасы обратно в рюкзак и топать по степи до следующего тенистого овражка, который, судя по карте, был километрах в трех отсюда.

Димка козырьком приложил руку к глазам, стараясь рассмотреть, куда движется стадо. Бегом спустившись по склону, он доложил:

— Вроде чуть пониже направляются. Ну что, уходим или остаемся?

— Давай подождем, посмотрим.

Первые невзрачные коровенки появились метрах в ста от ручья. За ними потянулись остальные, а следом, толкаясь боками, заспешили непрерывно блеющие овцы.

— Пожалуй, можно и остаться, — рассудила Маша, — вроде в нашу сторону ветра нет, не сильно воняет. Как, Дим?

— Да, уж очень снова все собирать неохота, — согласился студент.

Не тут-то было! В голое плечо Маши, одетой в майку без рукавов, кто-то яростно вцепился, и в ту же минуту Дима с силой хлопнул себя по уху.

— Оводы, будь они неладны! Ну все, Димка, нам тут не отдохнуть. Давай-ка быстренько уносить ноги, нас тут сожрут.

Действительно, в воздухе над ними уже с жужжанием кружило множество крылатых извергов, жаждущих поживы. То один, то другой пикировал на выбранную жертву, и Маша с Димой едва успевали отмахиваться от проклятых насекомых.

Ретироваться пришлось бегом, причем Димка чуть не растерял половину содержимого незавязанного рюкзака. Отдышавшись в приличном отдалении от стада, они поплелись в сторону второго оврага, щедро чертыхаясь по поводу неудавшегося отдыха.

Наконец они дошагали до места, где можно было остановиться на отдых. Правда, Маша признала, что оно было лучше первого: глубокий овраг гораздо гуще зарос зеленью, чем первый, а в нескольких сотнях метров от того места, где Дима устало сбросил свой рюкзак, голый склон пестрел красноватыми пятнами выходов коренной породы, что сулило еще одну точку для исследования.

— Смотри, Дима, как повезло, — махнула Маша головой в ту сторону. — Обнажение какое здоровенное. А то у нас по этому маршруту материала кот наплакал. Сейчас поедим, отдохнем и займемся этой точкой. Похоже, что по сегодняшнему маршруту больше ничего хорошего не будет.

Перекусив, они растянулись на траве под старой корявой ивой, причем Маше снова не повезло — под спину попался острый сучок. Повертевшись немного, она так и не смогла устроиться удобно, даже избавившись от сучка, и в результате, раздраженно вскочив, она решительно подхватила молоток. Дима жалобно посмотрел на нее:

— Что, уже идем?

— Нет, отдыхай пока. Я сама схожу посмотрю сначала, опишу обнажение, а потом с тобой вместе образцы возьмем.

Пройдя по сырому дну оврага, по которому тек такой хилый ручеек, что никак не верилось, что весной он превращается в бурный поток, достигающий верхнего края склонов и нередко переливающийся через них, Маша подошла к намеченному издали месту.

Задрав голову, она принялась рассматривать склон, образующий здесь крутую стену, лишенную растительности и представляющую собой своеобразный «слоеный пирог», который слагался из пород разного геологического времени. Такие вот склоны, очищенные оползнями от позднейших наслоений, нередко дают богатый материал для геолога.

Равнодушно Маша скользила глазами по серому слою современных отложений, сквозь который пробились когда-то корни растений, теперь уже отмершие, неживые. Чуть ниже цвет породы становился немного темнее, а корни — светлее, они покрылись слоем кальцитового налета. Все это Машу не интересовало. А вот ниже был нависающий козырек, образованный глыбой песчаника, который относился уже к тому периоду, который представлял геологический интерес. Под этим козырьком виднелись слои красной глины самых разных оттенков — от светло-розового до темно-бордового, а в этой глине…

Взгляд Маши уперся в небольшое с первого взгляда вкрапление гравия — так называемую линзу. Она подошла поближе и наклонилась, чтобы рассмотреть ее получше. Нет, на самом деле линза эта была значительно больших размеров, чем ей показалось, просто она была немного занесена глинистыми отложениями, Маша слегка ковырнула гравий раскопочным ножом, опасаясь, как бы козырек песчаника не обрушился всей тяжестью ей на голову.

Вот это ничего себе… Маша не поверила своим глазам. Перед ней, на уровне ее колена, из стены торчала кость — вернее, то, что называется костными останками. Судя по очертаниям, это был череп небольшого животного, обитавшего в здешних местах около шестидесяти миллионов лет назад. Ну надо же — такая удача!

Маша принялась осторожно расчищать пространство возле найденной кости. Так и есть, это череп, и скорее всего он принадлежит кому-то из протоамфибий, которых изучала Маша. Нужно быть как можно осторожнее, чтобы не повредить косточки, пролежавшие здесь немыслимую уйму времени, чтобы дождаться ее, Машу. Шестьдесят миллионов лет… Такая цифра кажется не имеющей ничего общего с реальным исчислением времени. Сто лет, двести, пятьсот — это так давно. А шестьдесят миллионов — совершенно абстрактное понятие, представить его просто невозможно. Вот что интересно: если утверждать, что какое-то событие было шестьдесят лет назад, а другое — сто шестьдесят, то про второе скажут «давно». А вот шестьдесят миллионов или, к примеру, сорок — особенной разницы для неспециалиста практически нет.

— Маша! — позвал издали Дима.

Очнувшись, она поняла, что стоит, склонившись над своей находкой, уже довольно долго — спина затекла, и Маша едва разогнулась. Упершись рукой в поясницу, она позвала:

— Димка, иди сюда! Нож раскопочный захвати и лупу. Она в моей полевой сумке. Нет, всю сумку тащи!

Долго еще Маша с Димой возились около драгоценной находки, буквально по камешку, осторожно высвобождая пространство вокруг нее в толще слежавшегося гравия. Маша не ошиблась, это действительно был череп небольшого — не больше кошки — древнего животного, принадлежащего к протоамфибиям. И похоже, ей повезло еще больше, чем она думала. Перед ней был не один череп, а целый скелет или, во всяком случае, большой его фрагмент.

Сразу определить видовую принадлежность этой зверушки она не могла, для этого необходимо было внимательно изучать найденные костные останки. А извлекать их сейчас не было никакой возможности, идти на неоправданный риск Маша не собиралась. Такие вещи необходимо тщательно вырубать вместе с окружающей их породой, заливать гипсом и везти в город, в лабораторию.

Но уйти просто так, бросив свою драгоценность, Маша тоже была не в силах. Конечно, она вовсе не в первый раз находила костный материал древнейших обитателей планеты, но все же каждый раз ее охватывало волнение исследователя. А сейчас прекрасная сохранность черепа просто привела ее в восторг.

Однако необходимо было заканчивать маршрут. Никакого желания копаться на других точках, занимаясь довольно скучной рутинной работой, ни у Маши, ни у ее коллектора, конечно, уже не было, но отработать маршрут было необходимо, никто за них этого делать не станет. И кроме того, машина должна подобрать их в строго определенном месте, до которого еще идти и идти.

Конечно, в лагере известие о находке вызвало настоящий ажиотаж. Рузаев замучил Машу расспросами обо всех подробностях залегания того слоя, в котором были обнаружены эти кости, заставлял ее несколько раз подробно все описывать. Не отставали от него и остальные, хотя, конечно, самый большой интерес это событие представляло для самой Маши и Вадима, которые занимались изучением протоамфибий и в полной мере могли оценить все значение находки.

План маршрутов пришлось срочно менять, потому что необходимо было немедленно, пока не прошел сильный дождь, заняться работой в балке Мокрой (так назывался тот овраг, в котором были обнаружены кости). Решено было на следующий день съездить туда почти всей партией — студентам необходимо было посмотреть, как выглядят такие находки, и поучиться работам по их извлечению. А потом Маша, Дима и аспирант Леша планировали продолжать работу в Мокрой балке — не исключено было, что там можно обнаружить что-то еще, а остальные — заниматься обычными маршрутами.

Выезжали утром, как на пикник. Сборы были веселыми и шумными, студенты тормошили Дядю Ваню, стараясь захватить с собой побольше еды, а потом, весело толкаясь, полезли в кузов «ГАЗ-66».

— Ну-ка тихо! — прикрикнула Маша на расшумевшихся ребят. — Ехать не так уж долго, я вас еще раз проинструктировать хочу. А то знаю я вас, бандитов, — сейчас приедем, вы всей ордой на бедные косточки накинетесь, начнете стенку подкапывать, и прощай, несчастная зверушка. Сорок миллионов лет она еще кое-как выдержала, а вот нашествия студентов точно не переживет. В общем, так: если кто-то что-то там будет трогать или ковырять без моего разрешения, то там же рядышком и будет захоронен. На радость будущим поколениям, которые вас когда-нибудь откопают. Ясно?

Дружный, но нестройный хор молодых голосов подтвердил, что все ясно, а Вадим, улыбаясь, тихонько сказал Маше:

— Совсем молодежь запугала! Я смотрю, слушаются они тебя.

— А как же! Попробовали бы только не послушаться. А ты что, со студентами не работаешь разве?

— Нет, почти не работаю. Я ведь, честно говоря, и в поле-то практически не езжу. Совсем в городе зачах, вот и решил сюда выбраться.

Все произошло почти так, как и предсказывала Маша. Машина остановилась, народ посыпался из нее и тут же ринулся вслед за Димой в сторону обнажения с пресловутой линзой гравия. Правда, помня о страшных предостережениях, студенты столпились вокруг торчащего из стены небольшого черепа и с благоговением разглядывали его, обмениваясь мнениями, но не прикасаясь к нему.

После того как находка была внимательно рассмотрена, пора было приступать к расчистке породы вокруг нее, чтобы аккуратно можно было залить кости гипсом, а потом довезти их до лагеря. Расчистка — дело тонкое, долгое и нелегкое. Незаметно пролетело полдня, и Рузаев позвал всех обедать. «Стол» был накрыт немного поодаль, за поворотом балки, где тень была погуще, трава — позеленее, а ручеек — пошире.

После обеда Евгений Иванович скомандовал:

— Час отдыха, а потом — за работу. Нам нужно сегодня закончить.

Ребята разбрелись кто куда, стараясь найти удобное место и развалиться на травке. Маша, полежав минут десять, не выдержала и направилась к месту раскопок. Она хотела проверить свое предположение о том, что в толще породы скрывается целый скелет, что было бы неслыханной удачей для любого палеонтолога. Кроме того, ее изрядно беспокоил тот козырек, который нависал над раскопками. Стена была хоть и крутой, но все же не отвесной, и то место возле ее подножия, в котором и находились кости, вполне могло быть накрыто обвалом. Если такое произойдет, можно, конечно, вновь все расчистить, однако кости могут превратиться при этом в кучку мелких обломков. Поэтому Маша хотела внимательно осмотреть нависающую глыбу песчаника и выяснить, насколько прочно она держится на своем месте.

Приближаясь к обрыву, Маша увидела, как наверху внезапно появилась тонкая фигурка, чернеющая на фоне неба, почти белого в этот жаркий день. Против солнца невозможно было рассмотреть, кто это был, но Маша ускорила шаг, боясь, что тот дурак, который забрался наверх, сделает еще несколько шагов к краю. Фигура темнела как раз рядом с нависающим козырьком. Теперь Маша уже бежала по дну балки, спотыкаясь о камни, скатившиеся сюда с осыпи. Вот человек, стоящий наверху, подошел к краю…

— Эй ты, уйди оттуда! — что было сил завопила Маша, не замедляя бега.

Человек явно ее услышал, дернулся, но остановить движения ноги уже не успел и с размаху ударил по глыбе песчаника. Она не рухнула вниз и даже не пошатнулась, плотно сидя в своем гнезде, но удар вызвал целый обвал более мелких камней, лавиной посыпавшихся вниз, прямо на место раскопки.

Маша уже не видела этого. Ей некогда было смотреть вверх. Непроизвольно она кинулась к своей драгоценной находке и, упав на колени, закрыла ее своим телом, плотно прижавшись к стене обрыва и прикрыв голову руками. По ее спине забарабанили камни, несколько ударов были довольно сильными, но ничего страшного не произошло. Почувствовав, что обвал прекратился, Маша медленно поднялась на ноги.

Сверху послышался шорох. Подняв голову, Маша увидела того, кто стал причиной обвала. Леночка, не удержавшись на осыпи, съезжала на пятой точке вниз в паре метров от Маши.

Теперь они стояли друг против друга.

— Я нечаянно, Мария Сергеевна. Хотела сверху посмотреть и чуть не упала, — быстро проговорила Леночка.

— Я все видела, — глухо отозвалась Маша, у которой уже начинали ныть ушибленные места.

Девчонка, поняв, что отвертеться не удастся, мгновенно перестроила свою тактику. Нагло глядя Маше в глаза, она заявила своим звонким голоском:

— Подумаешь! Все равно ничего не докажете, никто ничего не видел. Это случайность, я тут ни при чем. Копали неосторожно, вот и обвалилось. И ничего вы мне не сделаете!

Продолжая прямо смотреть Маше в глаза, Леночка слегка улыбнулась. Улыбка эта оказалась последней каплей. Быстро размахнувшись, Маша изо всех сил ударила Лену по этому нагло улыбающемуся лицу. Удар оказался сильным, девушка отлетела назад и упала на груду камней.

— Ничего не докажешь, — спокойно произнесла Маша, удивляясь самой себе. — Ты сама сверху свалилась, когда полезла, куда не просили.