Эскиз брака

7

Одри сумела уснуть только перед рассветом. Но очнуться ее заставил не звонок будильника и не наступление утра, а запах только что сваренного кофе.

Одри широко зевнула, не догадываясь, что ее попытка лениво потянуться и размять затекшие мышцы напоминает поведение сытой кошки. Она повернула голову и увидела, что в камине горит охапка хвороста. Огонь метался, плясал и бросал зайчики на стены темной комнаты. Вставать и начинать новый день не хотелось. Но тут Одри вспомнила, где и зачем она находится. О Господи, ведь сегодня ее свадьба! Она отбросила тяжелое одеяло, уютно согревавшее тело, села и поставила на пол ноги в носках. Одри сидела на диване, зевала и смотрела в завораживающее пламя камина.

Внезапно кто-то прикоснулся к ней сзади. Она обернулась и увидела стоявшего рядом Джолли. На нем были бриджи цвета морской волны и серый свитер с длинными рукавами.

— Доброе утро, — сказал он хрипловатым со сна голосом.

— Доброе утро, — ответила Одри и поняла, что ее голос звучит так же хрипло, как у него. Правда, голос Джолли был на несколько октав ниже.

— Кофе? — спросил он и протянул ей кружку с темной жидкостью, от которой шел горячий пар.

— Спасибо. — Одри без колебаний приняла кружку и втянула в себя воздух, наслаждаясь соблазнительным запахом. — Именно этот аромат и разбудил меня несколько минут назад.

Она сделала глоток и обнаружила, что сахара и молока в кофе ровно столько, сколько привыкла класть она сама. На мгновение ей показалось, что этого не может быть. Откуда Джолли знать ее вкусы? Однако сегодня ей предстояло столько важных дел, что эта мысль показалась ей банальной. Одри быстро решила, что гадать не станет. Даже если это было простое совпадение, сочетание кофе, сахара и сливок оказалось потрясающе вкусным. В данную минуту ей был необходим именно кофе, причем именно такой. Вот и все.

Джолли прошел на кухню, наполнил свою чашку и через минуту вернулся.

— Кофе — лучший будильник на свете. Пейте, и шагом марш.

— Да, помню, — ответила Одри, дуя на зажатую в ладонях чашку. — Сколько времени?

— Начало восьмого. В девять мы должны быть у Залкинда.

— Знаю. — Она медленно встала с дивана и испустила слабый стон. Затем, стараясь не пролить кофе, проковыляла к камину и поставила кружку на полку, намеренно не замечая двух черно-белых фотографий, на которые обратила внимание накануне. Ворошить старое пока не хотелось.

Внезапно до Одри дошло, что на ней только тонкая пижама, под которой ничего нет! Девушка тревожно осмотрела себя и облегченно вздохнула. Все правильно. Просто за ночь она кое-что забыла. Вчера, когда они с Джолли покупали инвентарь я одежду для экспедиции, она учла, что в ближайшие дни им придется спать бок о бок, и выбрала для этого соответствующий наряд. Хотя пижама была женской — об этом говорил бантик у ворота, — назвать ее сексуальной, кокетливой или просто миленькой было бы явным преувеличением. Тонкая розовая ткань покрывала все ее тело за исключением головы, шеи, кистей рук и ступней. Но последние были закрыты носками.

По мнению Одри, ее длинная пижама была красивой и теплой, но совершенно бесполой. Слава Богу, в этом наряде не было ничего кокетливого, рассчитанного на то, чтобы соблазнить мужчину. Хотя по утрам Одри привыкла надевать халат, тут она решила, что это ни к чему. Конечно, она чувствовала бы себя более уверенно, если бы в присутствии Джолли на ней было что-то еще, но твердо сказала себе, что это вовсе не обязательно.

Однако ее ждал сюрприз. Повернувшись лицом к Джолли, она заметила, что тот осматривает ее с пят до макушки. Одри вспыхнула. А когда этот пронизывающий мужской взгляд остановился на ее груди, девушку бросило в дрожь. Казалось, затрепетала каждая клетка ее тела. Проследив за направлением его взгляда, Одри поняла, что бесполая закрытая пижама не только не скрывает ее напрягшихся сосков, но, наоборот, подчеркивает их. Чувствуя, что тело предает ее, Одри притворилась, будто ей холодно, и прикрыла грудь сложенными руками. А потом медленно отвернулась, избегая его откровенного взгляда. Спустя несколько секунд она обернулась и с облегчением убедилась, что Джолли опустился в ближайшее кресло.

— Я заметил, что вы хромаете, — деловито сказал он, вытягивая ноги и скрещивая их в лодыжках. — Я вас предупреждал. Нужно было послушаться и лечь не на диван, а на кровать. Вы бы выспались намного лучше.

— Через минуту все будет в порядке, — заверила Одри.

Она оперлась на одну ногу, а вторую начала сгибать и разгибать в колене, надеясь таким образом избавиться от ноющей боли, вызванной старой травмой. Нога часто доставляла ей неприятности, особенно при резкой смене температур наподобие той, которая произошла сегодня ночью.

Джолли сделал глоток кофе, продолжая наблюдать за ее гимнастическими упражнениями. Через несколько секунд он спросил:

— Боевая рана?

Одри повернулась к нему и недоуменно нахмурилась. Поняв, что этот ленивый вопрос означает всего-навсего желание начать светскую беседу, она улыбнулась.

— Да нет, не совсем. Просто в восемь лет со мной произошел несчастный случай.

— Серьезно? Наверное, вам было очень больно. Как это случилось?

Одри скорчила гримасу.

— Сами знаете, как бывает с детьми. Пара задир подбила меня на спор съехать со склона оврага на велосипеде, а я как дурочка согласилась.

— И упали, — сделал вывод Джолли.

Одри склонила голову набок. Ее лицо разрумянилось от тепла камина. И все же оборачиваться ей не хотелось. Пижама от Бенедикта Арнольда оказалась ненадежной. Учитывая то, как реагировало ее тело на изучающий взгляд Джолли.

— Ну, если честно, все было не совсем так. Овраг был глубокий, и, когда велосипед набрал слишком большую скорость, я испугалась. Надо было нажать на тормоз, а я попыталась спрыгнуть. Но споткнулась о педаль и приземлилась на правое колено.

— Сломали ногу? — с искренним участием спросил Добсон.

— Нет. Но разорвала все остальное. Мышцы, связки… Колено долго не заживало. Можно не говорить о том, что я получила хороший урок. — Одри наклонилась, взялась руками за колено и согнула ногу еще пару раз.

— Да уж, сомневаться не приходится. — Джолли слегка улыбнулся и кивнул. — Держу пари, задир вы больше не слушали.

Одри ответила не сразу.

— Ну… да… наверное. Все зависит от того, кого считать задирами. Но скажу честно: это был последний раз, когда я позволила себе струсить.

— Понимаю. — Лицо Джолли утратило всякое выражение. Он встал. — Иными словами, вы пытаетесь сказать, что не передумали и по-прежнему хотите ехать со мной.

— Я ничего не пытаюсь сказать. Но раз уж вы сами заговорили об этом… Нет, я не передумала. — В голосе Одри прозвучала вызывающая нотка.

Наступило тягостное молчание. Одри оперлась рукой о полку, наклонилась и стала смотреть на пляшущие язычки пламени; казалось, эти язычки вот-вот лизнут ее.

Джолли поставил свою кружку рядом с кружкой Одри и тоже оперся рукой о каминную полку, напомнив девушке о своем присутствии.

— Послушайте, разве мы только что не говорили об уроке, который вы получили в восьмилетнем возрасте? — Его тон был бескомпромиссным и твердым как гранит.

— Джолли, я поеду с вами, — с нажимом повторила она, продолжая, как загипнотизированная, смотреть на огонь. Словно тот мог добавить ей сил и решимости. — Вот и все, — быстро добавила она.

— Отлично. Просто отлично. — Джолли оттолкнулся от камина, но тут же снова оперся о него и наклонился к ее уху. — А вдруг колено подведет вас и вы не сможете держаться со мной вровень? Что тогда?

— Если так случится, вам придется бросить меня.

На челюстях Джолли проступили желваки.

— Вот именно, — сказал он сквозь зубы и придвинулся к Одри так близко, что между его грудью и ее спиной почти не осталось промежутка. Это нервировало и даже пугало ее, но она понимала, что таким способом Добсон пытается помешать ей удрать. — Что ж, будьте уверены, я так и сделаю, — насмешливо сказал он. — Если вы думаете по-другому, то ошибаетесь. И будете сильно разочарованы.

— Если дело примет такой оборот, я постараюсь дожить до вашего возвращения, — дерзко ответила она. — Но я поеду.

— Боитесь показаться трусихой?

— Я поеду, Джолли, — с нажимом повторила она, не поднимая глаз. Одри понимала, что ее дразнят, но не клюнула на крючок. — А вы ошибаетесь, думая, что я могу изменить свое решение. И будете сильно разочарованы, — повторила она его собственные слова.

Джолли прошипел какое-то ругательство, круто повернулся и пошел наверх. Спустя мгновение Одри услышала шум душа. Затем хлопнула дверь. Похоже, таким образом он пытался сказать, что ей пора готовиться к предстоящему бракосочетанию. До церемонии оставалось меньше двух часов.

Внезапно у Одри похолодело в животе. Этот холодок, бывший единственной приметой ее эмоционального состояния, не проходил целый час, в течение которого она ходила из комнаты в комнату, машинально собиралась и думала. Она заставила себя принять душ и одеться для события, которое могло… должно стать самым важным в ее жизни.

Но этот день для нее ничего не значит и никогда не будет значить, решительно сказала себе Одри. Повторение клятвы, которая сделает ее женой Джолли, не станет воплощением ее мечты. Джолли нуждается в ее помощи, вот и все. От этого зависит его жизнь. А так она для него пустое место и будет дурой, если поверит во что-нибудь другое. Хотя бы на секунду.

Но если бы Одри была честной с самой собой, ей пришлось бы признать, что попытки уговорить себя бессмысленны. Чувства, притаившиеся в глубине души, были упрямы, глухи и плевать хотели на голос рассудка. Согласно этим чувствам, брак с Джолли Добсоном — пусть временный — самое особенное и самое важное событие на свете. Событие первостепенного значения. И будет им всегда. Что бы ни случилось.

Прибыв в контору, мировой судья подписал документ, дававший Джолли и Этелдред право зарегистрировать брак без положенного трехдневного перерыва. Через десять минут он же провозгласил их мужем и женой.

Одри знала, что после этого большинство пар ощущает неимоверное облегчение и живейшую радость. Но к ним это не относилось. В данном случае секунды, последовавшие за завершением церемонии, оказались для новобрачных чрезвычайно тяжелым испытанием. Скоро стало ясно, что оба представления не имеют, как быть дальше.

Хотя Одри изо всех сил пыталась справиться с нервами, она облизывала губы и сжимала руки. Будь она волшебницей, то повернулась бы вокруг своей оси и оказалась в каком-нибудь другом месте. В каком угодно.

Джолли испытывал то же чувство. Ему отчаянно хотелось сбежать, все равно куда. Лишь бы подальше отсюда. Но если бы он сделал это, всем — в том числе и ему самому — стало бы ясно, что он струсил. А он не имел права трусить. Он потерял эту способность давным-давно, в одном из множества детских домов, где ему довелось побывать.

И все же Джолли было неуютно. Он переминался с ноги на ногу, глядел в пол и не ждал от предстоящих минут ничего хорошего. Традиция была ему известна. Он должен поцеловать невесту. Но в данных обстоятельствах это было едва ли уместно. Целоваться ему не хотелось. Вдруг он сделает над собой усилие, а она откажется обменяться с ним поцелуем?

Он пытался подбодрить себя. Кто соблюдает традиции в наши дни? А даже если они коснутся губами друг друга, что в этом страшного? В худшем случае это ненадолго всколыхнет нежелательные для обоих чувства. Кому это нужно? Во всяком случае, не ему. Он хочет только одного — чтобы это как можно скорее кончилось.

А что еще ему остается? Вокруг стояли служащие конторы Залкинда и следили за каждым его движением. Мало того, хотя Джолли рассматривал носки своих туфель, он подозревал, что Одри тоже следит за ним большими печальными глазами. Но посмотреть на нее, чтобы убедиться в своей правоте, было выше его сил. Он не собирался признаваться при всех, а тем более при Одри, что у него на душе скребут кошки. Если бы он это сделал, она получила бы преимущество. Черт побери, какому нормальному человеку придет в голову расписываться в своей слабости? Господи, скорее бы это кончилось…

Джолли тяжело вздохнул. Желая положить конец затянувшейся паузе, он пожал судье руку.

— Спасибо за то, что помогли нам сберечь время, — буркнул он, кивнул в сторону Одри и добавил: — Мы вам очень признательны. — Потом круто развернулся, потер руки и сказал: — О'кей, а теперь давайте возьмемся за дело. — Он с прищуром посмотрел на Залкинда. — Ну, Эр, карта у тебя?

— Гм… да, — с заминкой ответил поверенный, явно смущенный неожиданной прытью клиента.

— Ты можешь передать ее мне? Я должен ехать. Время поджимает.

Залкинд пожал плечами.

— Куда тебе торопиться? Ты уже выполнил единственное условие, оговоренное в завещании Грэма.

— У меня свои условия, — буркнул Джолли. — И свои причины действовать так, а не иначе.

— Ну, может быть, у мисс Говорли есть собственное мнение на этот счет?

Джолли хмуро посмотрел на поверенного.

— Эр, теперь у нее другое имя.

— Гм… верно, — ответил Залкинд и покосился на Одри. — Прошу прощения, миссис Добсон.

Не глядя на Джолли, до которого внезапно дошло, что Одри с утра не подняла глаз, она впервые открыла рот.

— Мистер Залкинд, я ценю вашу доброту. Но у Джолли есть веские причины желать, чтобы это испытание как можно скорее осталось позади. И он прав. Не стоит терять время. Пожалуйста, отдайте нам карту, чтобы мы могли немедля отправиться в путь.

Джолли бросил на нее решительный взгляд.

— Что бы ты ни сказала, но со мной ты не поедешь.

— Поеду, — ответила она, упрямо вздернув подбородок.

— Я уже решил, Этелдред. Это слишком опасно. Ты никуда не поедешь!

Одри повернулась к Эрону Залкинду.

— Что будет, если один из нас не разрешит другому принимать участие в поисках клада? Разве это не аннулирует завещание моего деда? Кажется, в таком случае вы должны уничтожить карту, а не передавать ее нам.

— Гм… ну… — Залкинд покраснел. — Не знаю, — замялся он. — Я должен как следует подумать, чтобы принять окончательное решение.

Джолли шагнул вперед. Его лицо было совершенно бесстрастным.

— Думай скорее, Эрон, а я тем временем потолкую со своей женой наедине. — Он гневно схватил Одри за руку и увел ее подальше от чужих ушей. Для этого идеально подошла маленькая соседняя комната, до отказа набитая книгами и документами. Добсон втащил Одри за собой и закрыл дверь. — А теперь слушайте, — сказал он, разворачивая ее лицом к себе. — Если вы сейчас же не замолчите, то все испортите.

— Кому? Вам?

— И себе тоже.

— Ни за что не поверю.

— Я хочу вам кое-что рассказать. Тот самый ростовщик, о котором я вам говорил…

— Существует только в вашем воображении, — закончила Одри.

У Джолли отвисла челюсть.

— Как вы догадались?

Одри довольно улыбнулась.

— Соображаю я медленно, но все-таки могу свести концы с концами. Конечно, мне помогло то, что я услышала ваш телефонный разговор с человеком по имени Томпсон.

— Томпсон? — повторил он, не веря своим ушам. — Неужели сегодня утром вы действительно подслушивали нас?

— Это получилось нечаянно. Я заканчивала сушить волосы в нижней ванной. Вы еще не спустились, и я решила позвонить. Сняла трубку, услышала, как вы назвали мое имя, и немного подождала. Этого было вполне достаточно. Вы рассказывали старому приятелю смешную историю о том, как обманули бедную внучку Грэма, чтобы получить карту с указанием клада.

Лицо Джолли стало мрачным.

— Послушайте, вы ничего не понимаете. Вы не знаете всей истории.

— О, не сомневаюсь. Тем более что вы не сочли нужным рассказать ее мне, — саркастически бросила Одри.

С момента подслушанного разговора она изо всех сил пыталась не дать воли гневу. Потому что требовалось сохранить ясную голову и трезвый рассудок. Ей хотелось покончить со всем как можно скорее. Но, похоже, сейчас настало подходящее время, чтобы выложить Джолли все, что она о нем думает.

Тем не менее она тщательно подбирала слова. Джолли никогда не узнает, насколько она уязвима, какую боль ей причинил его обман… и какой дурой она себя чувствует, поверив ему.

Она расправила плечи.

— Что вы собирались сделать, когда найдете клад? Забрать его и исчезнуть?

Джолли уставился на нее.

— Нет. Я всегда собирался отдать вам вашу долю.

— Да неужели? — саркастически спросила Одри. — И вы думаете, я вам поверю?

Губы Джолли сжались в ниточку. Он подбоченился, посмотрел куда-то поверх головы Одри и наконец сказал:

— Догадываюсь, что нет. — Потом он взглянул ей в глаза. — Ну что ж, ваша взяла. Что дальше?

Одри сделала глубокий вдох. Она ждала момента, когда Джолли окажется у нее в руках. Этот момент настал, но удовлетворения она не испытывала. Ей не нравились люди, которые пытаются диктовать условия другим. Она предпочитала, чтобы люди делали что-то по собственной воле, а не под нажимом. Конечно, было верно и обратное. Одри не любила, когда ей диктовали. Поэтому она имела полное право воспользоваться своим козырем. В конце концов, не она начала первой.

— Я чувствую, что нужно вернуться к мистеру Залкинду и сказать ему, чтобы он уничтожил карту, — мрачно сказала она.

— Что ж, ступайте. — Лицо Джолли приняло унылое выражение. — Удерживать не буду.

Одри ненавидела себя за слабость. О Господи, этот человек ведь солгал ей! Почему же ей все еще хочется вручить ему свою судьбу?

Она приняла решение за долю секунды. Оставалось надеяться, что ей не придется об этом жалеть.

— С другой стороны, я слишком далеко зашла, чтобы останавливаться на полдороге. — Она горько улыбнулась. — Но если мы устремимся на поиски клада, — сказала Одри, глядя ему прямо в глаза, — думаю, вы догадываетесь, что отныне условия будут другими.

Джолли вопросительно выгнул темные брови.

— Я хочу получить свою долю.

У него приподнялся уголок рта. Казалось, он готов рассмеяться.

— Конечно. Я и не думал забирать ее.

— И я поеду с вами, — добавила Одри, тяжело вздохнув и облизнув губы. — Скажу честно, теперь, после всего случившегося, я не верю вам ни на грош.

Джолли снова отвел взгляд. На его шее запульсировала какая-то жилка. Когда он опять посмотрел в глаза Одри, его лицо напряглось.

— И кто будет командовать, когда мы поедем искать сокровища?

— Тут ничто не изменилось. У вас есть опыт. Поэтому командуете вы.

— А вы обещаете слушаться каждого моего приказа?

Одри хотела кивнуть, но он быстро добавил:

— Каким бы этот приказ ни был?

Она замешкалась и посмотрела Джолли в лицо, пытаясь найти подтверждение того, что давать такое обещание чистое безумие. Но Джолли ответил ей взглядом, в котором не было ничего зловещего.

— Да, обещаю, — наконец сказала она.

— Раз так, по рукам, — ответил Джолли. — У нас с вами общее дело. Если кто-нибудь из нас нарушит договор, все кончится.

— Ладно, — сказала Одри и шагнула к двери.

Но Джолли быстро преградил ей дорогу.

— Не так быстро. У меня есть еще один вопрос.

— Какой? — удивилась Одри.

— У вас была куча времени, чтобы выйти из игры. Почему вы этого не сделали?

Одри пожала плечами.

— Думаю, во всем виновато мое любопытство. Сегодня утром, поняв, что вашей жизни ничто не грозит, я подумала: раз вы не жалеете усилий ради того, чтобы найти клад Старого Арчера, то вполне возможно, что мне тоже стоит потратить на это немного времени. После того как я приняла решение, мне оставалось только одно: выйти за вас замуж и получить эту карту. — Закончив фразу, она развернулась и направилась к двери, но остановилась на пороге и не оборачиваясь сказала: — Кроме того, мне захотелось поквитаться с вами. Теперь мы оба знаем, что чувствуют люди, когда их обманывают. — Затем Одри открыла дверь и направилась в кабинет Эрона Залкинда, где их ждали.

— Одри! — окликнул ее Добсон. Она снова остановилась и обернулась. — Знаете, я думаю, что у вас была и третья причина.

Она окаменела и принялась ждать продолжения.

Джолли широко улыбнулся.

— Похоже, что сама мысль о поиске сокровищ разбудила гены, о наличии которых вы до сих пор не подозревали. Похоже, в вас больше черт старого Грэма, чем вы готовы признать.

Одри воззрилась на него.

— А вы, похоже, окончательно выжили из ума! — злобно выпалила она.

Его улыбка стала еще шире.

— Ну что ж, мэм, — преувеличенно растягивая слова, произнес он, — поживем — увидим. Не так ли?

Вскоре Джолли и Одри снова очутились в маленькой комнате, заваленной книгами. Но на этот раз все их внимание было сосредоточено на карте, которую Джолли несколько мгновений назад вынул из картонной папки. Он осторожно расправил белый листок и положил его на длинный стол, не вымолвив при этом ни единого слова.

Прежде чем посмотреть на карту, Одри заглянула ему в лицо. Потом опустила глаза и через пару секунд самостоятельно пришла к ошеломляющему выводу.

Спору нет, в том, что касалось кладоискательских карт, Одри была любителем и не имела никакого опыта. Но она не могла себе представить, что лежащий на столе белый лист бумаги может быть подлинной картой с указанием сокровищ Старого Арчера. Во-первых, бумага была новой. Во всяком случае, совсем не такой старой, какой должна была быть. Она не пожелтела, не была покрыта пятнами и даже не обтрепалась по краям. Во-вторых, это был вовсе не пергамент двухсотлетней давности, как ей представлялось. Карта выглядела как новенькая и была от руки нарисована на гладком белом листе бумаги. Одного этого было достаточно, чтобы отнести карту к настоящему времени.

Одри отпрянула, пытаясь связать концы с концами. Она все еще не ответила себе, почему, узнав об обмане Джолли, все же согласилась выполнить условие оставленного дедом завещания. Может быть, объяснение, которое она дала Джолли, правда. Может быть, она действительно убедила себя, что хочет получить свою долю сокровищ. Но даже если существовала другая причина, заставившая ее выйти замуж за Джолли (и имевшая отношение к чувствам Одри, о чем она не хотела думать), то поиск сокровищ обеспечивал ей такое же хорошее алиби, как и любой другой повод. Она решила придерживаться этой версии и не дразнить гусей.

Одри сделала глубокий вдох.

— О'кей, Джолли. Похоже, пора сказать, что вы об этом думаете. Это не карта клада Старого Арчера. Верно?

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он поднял голову.

— Что? Да, конечно нет.

У нее перехватило дыхание.

— Вы хотите сказать, что это подделка?

Джолли кивнул.

— Да, и к тому же скверная.

— О Боже! — воскликнула Одри. — Выходит, мы поженились напрасно?

— Я этого не говорил. Я сказал только то, что это не карта Старого Арчера. Так оно и есть. Но какой-то клад здесь указан. Вот только какой?

— Вы думаете, дед знал, что это подделка?

— Да. Честно говоря, я думаю, что он сам ее и составил.

— Что? Но зачем?

Добсон пожал плечами.

— Не знаю. Может быть, что-то случилось с оригиналом. А может, он видел настоящую каргу лишь мельком и начертил копию по памяти.

— О Боже! — повторила Одри. — Значит, она не имеет никакой цены?

Джолли покачал головой.

— Совсем не обязательно.

Одри побледнела. Казалось, она вот-вот упадет в обморок.

— Значит, все, что мы сделали, не имеет смысла. Дед хотел только одного — чтобы мы вместе отправились в путешествие. Это был его способ пережить еще одно приключение. Последнее. — У Одри сжалось горло. — Как он мог?

Джолли обхватил ее за плечи.

— Послушайте, теперь обратной дороги нет, доведем дело до конца. — Он пожал плечами, подчеркивая свою точку зрения. — Все равно терять нам нечего.

Одри посмотрела на него снизу вверх. Казалось, их сердца бьются в унисон.

— Нечего.

— Верно. — В голосе Добсона послышалось сдержанное возбуждение. — А приобрести мы можем все.

Внезапно их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, и он бросил такой алчный взгляд на губы Одри, словно хотел съесть ее заживо. Не выдержав, Джолли взял ее за подбородок. Пламя в его глазах становилось все жарче. Наконец он слегка раздвинул губы и наклонил голову.

— Думаю, я должен был поцеловать свою невесту намного раньше, — хрипло сказал он и припал к ее рту.

Спустя мгновение надежные, вооруженные до зубов сторожа чувств Одри смело бросились наутек, бросив ее на произвол судьбы и заставив в одиночку бороться с собственными страстями. Она хотела отстраниться, но не смогла. Хотела стряхнуть с себя наваждение, но не сумела. Она проиграла битву… а он выиграл. Отвечая на его поцелуй, Одри понимала, что это значит. Теперь таиться от самой себя было невозможно. Она любит Джолли Добсона и будет любить его всегда. Несмотря на то что эта любовь никогда не сможет побороть его единственную страсть — страсть к приключениям. Но это чувство должно оставаться ее маленькой тайной. Поняв это, Одри нашла в себе силы отстраниться.

Джолли не стал ее удерживать. Его внимание вновь привлекла лежавшая на столе карта. Он поднял листок, сложил его вчетверо и сунул в папку. Затем сделал вид, что между ними ничего не произошло, посмотрел на Одри, улыбнулся и сказал:

— Пора в дорогу.

Вот и все. «Пора в дорогу». Вместо того чтобы сказать: «Извини, я не хотел целовать тебя». Ничего подобного.

— Куда мы едем? — беспечно спросила Одри, не обращая внимания на колотящееся сердце.

— В плавни Абминга, как я и предполагал.

Одри проглотила комок в горле и приказала себе быть твердой.

— Значит, вы расшифровали карту?

— Ага, — протянул он и открыл дверь, пропуская Одри вперед. — Если повезет, сегодня вечером клад будет у нас в руках.

Одри оглянулась. Ее глаза расширились.

— Вы шутите?

Добсона позабавил ее энтузиазм.

— Ничуть. И не думал.

— Тогда завтра утром я смогу улететь домой, — сказала она и тут же почувствовала, что у нее сжалось сердце.

Уголок рта Джолли приподнялся еще раз.

— Ага, — подтвердил он, пытаясь не обращать внимания, что это известие не вызвало у него ни капли радости. Когда же она успела стать для него залогом будущего счастья?

— Кстати, — сказал Добсон, когда они вышли из адвокатской конторы и оказались на улице, залитой утренним солнцем, — я хотел вас кое о чем спросить…

— О чем?

Брови Джолли сошлись на переносице.

— Кому вы собирались звонить, когда подслушали мой разговор с Томпсоном? Соскучились по своему дружку?