Если сбываются мечты

Глава 1

Девушка вышла из конторы адвоката. Она была бледна. Вместе с ней вышел и сам адвокат — седой обходительный мужчина.

— Итак, до свидания, мисс Крейн, и дайте мне, пожалуйста, знать о своем решении как можно скорее.

Она молча кивнула. Ее взгляд обратился к женщине, ожидавшей ее в маленькой приемной, и та поспешно подошла к ней.

— Хорошо, — тихо сказала девушка адвокату, — я позвоню вам. И большое вам спасибо.

— Ну что? — Женщине не терпелось все узнать. — В чем дело?

— Мне оставили в наследство дом.

— Кто?

Хелли Крейн прислонилась спиной к стене и растерянно покачала головой.

— Совершенно ничего не понимаю. Женщина, у которой я когда-то работала. Мы были знакомы меньше месяца, с какой стати ей оставлять мне хоть что-нибудь, не говоря уже о доме?

— Может быть, тут какой-то подвох? Может быть, в доме водятся привидения?

Эльвире Паргайтер перевалило за шестьдесят, и она считала, что подвохи и ловушки встречаются на каждом шагу. Но, несмотря на это, умела радоваться жизни. Она не позволяла себе попусту горевать о том, что не поднялась выше второразрядной актрисы, и, хотя все ее состояние составляла маленькая однокомнатная квартирка, изо всех сил старалась не беспокоиться о будущем.

У нее были надежные друзья. И выглядела она так бодро и жизнерадостно, что Хелли Крейн, которая была моложе ее на сорок лет, совершенно не ощущала разницы в возрасте. Когда сегодня утром мисс Паргайтер вызвалась сопровождать Хелли, та согласилась: «Это мысль. Не исключено, что мне понадобится поддержка».

Теперь же Хелли сказала:

— Ну, эти привидения, должно быть, не так ужасны, потому что на этот дом уже есть покупатель.

— И сколько же он предлагает? — поинтересовалась мисс Паргайтер и, когда Хелли назвала ей цифру, вытянула губы трубочкой, словно собираясь присвистнуть.

— Ничего не понимаю, — произнесла девушка.

Когда они вышли на улицу, Хелли все еще была как в тумане. Мисс Паргайтер отвела ее в ближайшую закусочную и, пока Хелли стояла бессмысленно уставившись в пространство, прошла к прилавку и вернулась с двумя большими чашками кофе.

— Я помогала ей организовать благотворительный бал в ноябре прошлого года, — сказала Хелли. — Это миссис Брантон. Она останавливалась тогда в гостинице. Вдова, похоже со средствами, очень уверенная в себе.

Хелли постаралась припомнить. Восемь месяцев назад — это не так уж и давно. С тех пор она несколько раз меняла место работы, работая временным секретарем, но, казалось, сохранила в памяти все, что происходило в те дни, когда она служила у миссис Брантон. Хотя между ними установились довольно дружеские отношения, не было ничего, что подсказало бы Хелли, почему она оказалась включенной в завещание.

Тот ноябрь был черной полосой в ее жизни. Она никогда не забывала об этом, но не позволяла чувствам выплескиваться наружу. Уж во всяком случае — не на работе. Дома она, бывало, плакала — совсем тихонько, по ночам, когда Фрэнсис и Серина спали.

У миссис Брантон она работала с большой самоотдачей. Хелли вообще так работала. Всякий раз, оказываясь на новом месте, она с удвоенной энергией бралась за дело, словно бросая вызов самой себе, ощущая прилив сил и радуясь тому, что могла работать до изнеможения, ибо это было единственным способом заглушить боль после разрыва с Саймоном.

— Ну, расскажи же мне обо всем, — потребовала мисс Паргайтер. — Где это? Какой дом?

— Он называется «Старый дом приходского священника», а находится в деревушке Реддинг-Хиллз в Йоркшире.

— Дом приходского священника? — улыбнулась мисс Паргайтер. — Но, я полагаю, священник там сейчас не живет?

— Там живет человек, который хочет купить дом.

— Ты его продашь?

— Наверное. Мне надо собраться с мыслями.

Она еще не думала, что могла бы сделать с деньгами. Она была настолько потрясена случившимся, что пребывала в каком-то оцепенении. Но, сделав несколько глотков кофе, словно оттаяла и ощутила, как душа ее наполняется восторгом. Она спросила:

— Как ты думаешь, что скажут Фрэнсис и Серина?

Мисс Паргайтер улыбнулась:

— Фрэнсис посоветует тебе купить спортивную машину и гору разных нарядов, а Серина предложит вложить деньги в акции и другие ценные бумаги.

Серина работала в банке, а ее жених — на фондовой бирже. Фрэнсис была директором универмага и меняла кавалеров почти так же часто, как туалеты.

— Что ты сделаешь с деньгами? — спросила мисс Паргайтер.

— Не знаю. У меня никогда не было много денег.

Может быть, купить себе спортивную машину, накупить платьев, побывать у классного парикмахера и косметолога, а потом отправиться на поиски Саймона? Если постараться, то найти можно.

Нет, она не станет этого делать. Не отправится на поиски Саймона, ибо ничто не сможет стереть в ее памяти воспоминание о той минуте, когда она поняла, что не нужна ему. Иногда в мечтах ей представлялось, как Саймон падает к ее ногам, что она по-прежнему желанна, но это была всего лишь мимолетная и грустная надежда.

Она сказала:

— Я сделаю что-нибудь для детей.

— Конечно, — одобрила ее мисс Паргайтер. — Только не отдавай им все, тебе и самой не помешает отдохнуть. Ты такая худенькая, такая бледненькая. Доставь себе удовольствие.

— Нет, я все-таки не понимаю…

У нее по-прежнему не было ни малейшего представления о том, почему миссис Брантон включила ее в свое завещание, но бумаги были заверены по всей форме. А поскольку миссис Брантон умерла несколько месяцев тому назад, о чем Хелли и понятия не имела, теперь, по истечении установленного законом срока, «Дом приходского священника» принадлежал Хелли Крейн.

— Мы должны это отпраздновать, — сказала мисс Паргайтер. Она была рада за Хелли. Она была натурой доброй и щедрой и всегда радовалась успеху своих друзей, и в ее чувствах не было ни тени зависти. Новость была потрясающа, и мисс Паргайтер искренне радовалась за Хелли.

— Мы отпразднуем это сегодня вечером, — сказала Хелли. — Я привезу шампанского. Но после обеда я поеду к детям.

Сегодня была суббота, а раз в две недели по субботам Хелли ехала сначала на метро, а потом на автобусе в пригород Лондона, туда, где в стороне от дороги стояло хмурое серое здание. Называлось оно «Спрингфилдский детский дом», но, как ни старались сотрудники сделать его действительно похожим на дом, он оставался похожим на больницу или тюрьму.

Это был дом, в котором выросла Хелли Крейн. Из раннего детства она помнила общие спальни, длинную столовую и рождественскую елку в холле, елку с сияющей голубой звездой на верхушке. Больше всего на свете ей тогда хотелось достать эту звезду.

Все в этом доме относились к ней с добротой. Воспитательницы много работали, уставали, но всегда были ласковы. Хелли сохранила связь с детским домом даже после того, как его покинула. Ее первым местом работы был архив в одной из контор. Она обучилась стенографии, машинописи и выучила французский и испанский на вечерних курсах. Сейчас ей было двадцать три года, и агентство по найму, с которым она постоянно сотрудничала, предлагало ей места временного секретаря с оплатой по высшему разряду.

Она сделала хорошую карьеру. Никто бы не догадался о ее прошлом. Правда, она сохранила привычку вешать на верхушку рождественской елки голубую блестящую звезду, и у нее были всего две свободные субботы в месяц. В другие две субботы она приезжала в детский дом, забирала двух-трех детей и увозила их поразвлечься. Время от времени их сопровождала мисс Паргайтер, и тогда в ее неизменной большой черной сумке появлялись настоящие сокровища. Сейчас она неодобрительно пощелкала языком.

— Ну да, сегодня же суббота, совсем забыла. Ну ладно, поедем заберем детей.

С недавнего времени Хелли стала брать троих детишек по фамилии Руни. Они находились в детском доме с тех пор, когда близнецам, девятилетним Тиму и Тони, было по семь лет, а Рози, их сестренке, четыре. Они привели в отчаяние бессчетное количество потенциальных усыновителей и в качестве нераскаявшихся грешников неизменно возвращались в детский дом. Возможно, если бы их удалось разделить, с ними было бы проще управляться, но вся беда была в том, что, оставшись друг без друга, они буквально заболевали.

— Впечатление такое, — в полном отчаянии сказала однажды Хелли сестра-хозяйка, — как будто пытаются разделить на части одного ребенка.

Они так отличались от других детей в парке: никогда не бегали, если только не были вместе, большую часть времени держались маленькой плотной группой около Хелли, бросая сердитые взгляды на остальных детей.

Они сидели за столиком в ресторанчике «Медный котелок» и поглощали яичницу с чипсами и колу со сливочными пирожными — это было их постоянное излюбленное меню, когда Хелли сказала:

— Я получила сегодня подарок.

— Хороший? — произнес Тони с набитым ртом.

— Какой? — требовательно спросила Рози.

— Сказочно хороший. Потрясающий. Дом.

— Настоящий дом? — не поверил Тони. Он отложил нож и вилку и уставился на нее. — У тебя есть дом?

— Да.

— А мы сможем к тебе поехать? На каникулы?

Они ждали ответа затаив дыхание. И когда она быстро сказала:

— Не знаю, там сейчас кто-то живет, — они снова вернулись к еде, стараясь не показывать своего разочарования.

Для нее было почти невыносимо видеть, что они чем-то обижены. Они были такими стойкими и вместе с тем такими ранимыми. «Интересно, что это за дом? — подумала она. — Дом приходского священника, наверное, большой, с беспорядочной планировкой, должно быть, идеально подходящий для детей». Она бы хотела на него взглянуть. В конце концов, это был первый собственный дом в ее жизни.

Мисс Паргайтер согласилась:

— Тебе надо поехать и посмотреть. Я бы тоже не отказалась съездить в Йоркшир. Найдем где переночевать?

Хелли улыбнулась:

— Иногда мне кажется, что ты колдунья. Как тебе это удается?

— Она похожа на колдунью, — с любопытством сказала Рози. — У нее нос как у ведьмы.

— Во времена моей молодости, — возразила мисс Паргайтер, — такой нос называли римским. Он считался одним из самых главных моих достоинств — совсем в духе Шекспира. Знаете, когда я оглядываюсь на свое прошлое, мне кажется, что со своим римским носом я имела бы большой успех, играя в комедиях.

Рози произнесла с надеждой:

— Если ты поедешь вместе с тетей Хелли, то сможешь заколдовать всех, кто там живет, превратить их всех в лягушек, и им больше не будет нужен дом.

Близнецы насмешливо посмотрели на сестренку.

— Эх ты, глупышка, — сказал Тим, — ведьм на самом деле не бывает. — Он состроил свирепую гримасу. — Лучше смертоносные лучи. — Он направил воображаемое оружие на безобидную пару, уничтожавшую поджаренные хлебцы за соседним столиком, и те инстинктивно поежились.

Мисс Паргайтер покачала головой:

— Нет, с этими лучами слишком много хлопот. — Рукой, унизанной перстнями, она потрепала Рози по головке: — Твоя идея куда лучше. Может быть, стоит превратить их в лягушек.

Хелли рассмеялась:

— Итак, ты решила, что мы отправляемся смотреть дом?

— А разве нет?

— Да. Я уж, во всяком случае, поеду и буду рада, если ты составишь мне компанию.

Со вчерашнего вечера, с того момента, как позвонил адвокат, соседки Хелли по квартире сгорали от любопытства. И когда вечером Хелли вернулась домой, любопытство их достигло предела. Если бы Фрэнсис не надо было идти на работу, а у Серины не было назначено свидание с Джеффри на скачках, они обязательно пошли бы к адвокату вместе с Хелли.

Девушки считали, что нашелся какой-нибудь дальний родственник, который оставил наследство, и, хотя Хелли никогда не рассчитывала на наследство, она тоже думала, что о ней вспомнил кто-то из родственников, с кем она даже не была знакома.

Первый звонок был от миссис Хамфрис, управляющей конторой по найму, которая предоставляла Хелли работу. С миссис Хамфрис связались из адвокатской конторы Дэймена и Кеттеринга и попросили передать мисс Хелли Крейн, которая, как им было известно, получала работу через агентство миссис Хамфрис, что с ней хочет встретиться мистер Дэймен и будет ждать ее звонка.

— Конечно, что же еще? — говорила Фрэнсис. — Ты же сирота, подкидыш. Должно быть, объявились твои родственники-аристократы. Как знать, может быть, в тебе течет королевская кровь.

— Я не подкидыш, — сказала Хелли. Она осталась сиротой в возрасте двух лет, когда ее родители погибли в автомобильной катастрофе. — И во мне нет никакой королевской крови. Я из крестьян.

Если у нее и были какие-нибудь родственники, то судьба девочки их явно не интересовала. Никто никогда не приезжал к ней в детский дом, никто не спрашивал Хелли Крейн. Никто никогда не прислал даже поздравительной открытки.

— Тогда это, наверное, дядюшка Фред, — предположила Серина. — Тот, который уехал в Австралию, нашел там залежи бокситов и умер миллионером. И выяснилось, что ты — единственная из оставшихся в живых родственников.

«Если я действительно чья-нибудь родственница, — подумала Хелли, — то хорошо бы этот кто-то тоже был жив». Она усмехнулась:

— Мне что-то не верится, чтобы мой дядюшка Фред нашел золотую жилу. Если бы у меня действительно был дядюшка Фред и он на самом деле уехал бы в Австралию, он скорее всего стал бы бродягой.

Но тем не менее она полночи ворочалась в постели, размышляя о происшедшем. Теперь перед ней в ожидании новостей стояли Фрэнсис, Серина и жених Серины, Джеффри, и она сказала:

— Некая миссис Брантон оставила мне дом.

— Родственница? — спросила Серина.

— То-то и странно, что нет. Она — та женщина, которой я помогала организовывать благотворительный бал в прошлом году. Помните?

Они обе помнили — и Фрэнсис и Серина. Хелли тогда предложила им билеты только чуть-чуть подешевле, но это был действительно хороший вечер. Миссис Брантон выглядела прекрасно, и казалось, проживет еще долгие годы.

Хелли опередила их вопрос:

— Я понятия не имею, почему она мне его оставила.

— Какая разница? — сказала Фрэнсис. — А где он? В Лондоне? Нам можно будет к тебе переехать?

— Нет, он в деревне, в Йоркшире, и там кто-то сейчас живет.

Радость девушек слегка поблекла.

— Но все-таки, — вновь оживилась Фрэнсис, — это же доход, разве не так? Фантастическая удача.

— Постоянный жилец? — спросил Джеффри.

— Нет, — ответила Хелли, — наверное, поэтому он и предложил купить у меня дом. Мистер Дэймен сказал, что сумма больше рыночной цены, и я, наверное, буду полной идиоткой, если откажусь.

— Лучше деньги в банке, чем журавль в небе в двухстах милях от Лондона, — изрек Джеффри с таким видом, будто цитировал древнюю китайскую мудрость.

Серина посмотрела на него с восхищением, но Хелли это замечание задело, и она неожиданно для себя выпалила:

— Я все-таки съезжу и посмотрю на этот дом. Полагаю, что теперь я женщина со средствами. — И это почему-то всем показалось забавным, за исключением Джеффри, который улыбнулся лишь потому, что улыбалась Серина.

Они выехали ранним утром в среду. Ехали в основном по автомагистрали, останавливаясь перекусить, и добрались до Реддинг-Хиллз вечером, в начале седьмого.

Деревня была не из тех, которые изображают на открытках. Добротные, хотя и не новые дома и магазины. Центральная улица, мощенная булыжником, взбиралась на холм. Машину затрясло по булыжной мостовой, и мисс Паргайтер пожаловалась, что у нее заныла спина.

— Все-таки хорошо, что мы приехали. — Мисс Паргайтер на ходу заглядывала в витрины магазинов и, увидев универсальный магазин, заявила: — Здесь товар не тот, что в магазине у Фрэнсис.

На вершине холма они обнаружили овраг, по краю которого пролегла неровная дорога, а в конце нее виднелся дом.

Стоило проделать такой путь, чтобы увидеть этот дом. Хелли остановила машину, изумленно посмотрела на дом и тихо проговорила:

— Это же замок, маленький замок!

Она была права. Воплощение чьей-то причудливой фантазии, дом был построен в готическом стиле — с башнями, бойницами и узкими длинными окнами. Не хватало только рва с водой вокруг дома да подъемного моста, но в остальном это был настоящий средневековый замок в миниатюре.

Хелли спросила:

— Это не мираж? Ты видишь то же, что и я?

Мисс Паргайтер кивнула:

— В середине восемнадцатого века было модно строить дома, похожие на средневековые замки. — Она засмеялась.

— С ума сойти, — сказала Хелли.

Позади замка на горизонте высились холмы, казалось, будто все это — огромная театральная декорация.

Она бросила:

— Как ты думаешь, Рози бы это понравилось?

— Тони и Тиму тоже. Они отражали бы атаки неприятельских полчищ, отстреливаясь из луков. Или поливали бы противника кипящей смолой из бойниц.

Хелли рассмеялась и выбралась из машины, все еще не веря своим глазам. Конечно, здание маловато для замка, но дом большой, в нем, должно быть, много комнат.

Сад был не особенно ухоженный, но там была аллея и лужайка, на которой росли кусты бузины и сирени. У края лужайки рос какой-то маленький цветок. Хелли никогда раньше таких не видела… Он был похож на крохотную фиалку — синий, с белым и желтым. Она вдруг наклонилась и погладила нежные лепестки.

Это был ее замок, ее сад, и цветок, который она держала в руке, тоже принадлежал ей. «Я увезу его с собой, — решила она, — и посажу в ящик на окне».

— Ты сообщила о своем приезде? — спросила мисс Паргайтер.

— Я послала телеграмму, — ответила Хелли.

Она потянула за железное кольцо звонка, и, подождав секунду-другую, мисс Паргайтер снова спросила:

— Может быть, они ее не получили?

— Это было три дня назад, — сказала Хелли. Но в доме было что-то уж чересчур тихо. Если их и ожидали, то они вряд ли были желанными гостями. — Подожди здесь, а я обойду дом и постараюсь найти кого-нибудь. Может быть, они не слышали звонка.

Позади дома был огород. Обойдя дом, Хелли увидела то, что раньше закрывала от нее стена сада, — за садом простиралась вересковая пустошь. Она просто застыла. Это был мир дикий и пустынный, и, насколько она могла видеть, кругом один за другим высились красноватые холмы.

Внезапно тишину нарушил резкий, сердитый крик. Хелли обернулась. Она увидела открытую дверь и вошла. Внутри что-то происходило. Она слышала громкий мужской голос, но не могла разобрать слова.

Дверь черного хода вела на кухню, а из кухни можно было пройти в холл. Стены холла были обшиты темными панелями. Лестница вела на галерею. Выложенный каменной плиткой пол был свежевымыт, Хелли увидела щетку, ведро с водой и плотного седого мужчину, который рычал на мисс Паргайтер, стоявшую, высоко подняв свой римский нос, с видом глубочайшего презрения. Когда он остановился, чтобы перевести дух, она ответила ледяным тоном:

— На звонок никто не ответил, и я толкнула дверь. Дверь открылась, и я вошла.

— И перепачкали мне весь пол. — Он сердито посмотрел на нее. — Звонок не работает. Все знают, что звонок не работает. Стучать надо было.

— Неужели?

Хелли едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, но чувствовала, что смехом можно все испортить. Она сказала:

— Извините, мы не знали про звонок. Мы здесь впервые.

Он нехотя уступил:

— Вот вы, мисс, вошли через заднюю дверь, спасибо. — На мисс Паргайтер он посмотрел гораздо менее благосклонно. — Я так понимаю, одна из вас мисс Крейн?

— Это я, — ответила Хелли. — А вы — мистер Шерман?

— Что вы, мисс. Мистер Шерман просил подождать, если можете. Он приедет сразу, как только освободится.

Он открыл дверь в гостиную.

— Спасибо, — улыбнувшись, сказала Хелли, но он не улыбнулся ей в ответ. Вместо этого послышалось ворчание, он пробормотал, что все это никуда не годится, и захлопнул за ней дверь.

Гостиная была большая, обставленная мебелью в викторианском стиле. Пол устлан коврами. Мисс Паргайтер озадаченно посмотрела на закрывшуюся дверь:

— Интересно, что он имел в виду — то, что я перепачкала пол, или то, что мы вообще сюда заявились.

Хелли усмехнулась:

— Будет что порассказать, когда мы вернемся. После того как я увидела этот дом и прислугу, мне не терпится познакомиться с мистером Шерманом.

— Похоже, тебе придется подождать, — сказала мисс Паргайтер. — А принимая во внимание тот путь, который ты проделала из Лондона, мне кажется, он мог бы с большей предусмотрительностью спланировать свое расписание.

Она опустилась в уютное кресло и пододвинула скамеечку для ног.

— Дайте мне только устроить поудобнее ноги, и можно ждать сколько угодно.

Хелли взяла журнал из стопки, но он оказался научно-техническим, как и все остальные. Она пролистала его, но не смогла понять ничего даже в разделе объявлений.

Никто не предложил даже чашки чая, и Хелли, взглянув на часы, решила, что подождет еще пять минут, а потом пойдет и попросит об этом того человека, который оказался не мистером Шерманом. Если результат будет отрицательным, они отправятся обратно, устроятся в гостинице и пообедают, а с мистером Шерманом встретятся позднее, договорившись о встрече по телефону.

Она прошла к застекленным полкам с книгами и, чтобы убить время, принялась читать названия на корешках книг. Одна из книг ее заинтересовала, она отодвинула стекло и взяла книгу.

— Уже чувствуете себя как дома?

В дверях стояла молодая женщина, лет двадцати с небольшим. Она подошла бесшумно, ступая по плитам передней. Высокая, широкоплечая. Светлые, с серебристым оттенком волосы до шеи. Она стояла раскованно, без тени смущения на лице.

— Впрочем, должна вам заметить, — продолжала она, — что книги в этом доме являются личной собственностью мистера Шермана.

Мисс Паргайтер вздрогнула и проснулась. Теперь она молча наблюдала за ходом событий.

— Так кто из вас?.. — начала незнакомка.

— Я — Эльвира Паргайтер, а вы кто такая?

Она не напрасно учила роли из великих трагедий. Сейчас она говорила тоном герцогини, которой докучают ненужными вопросами, и незнакомка слегка растерялась. Но очень скоро овладела собой.

— Я — Элвис Дэлзелл. Мистер Шерман задерживается. Он просил меня приехать пораньше. — Она взяла себе стул и указала на другой: — Присаживайтесь, мисс Крейн.

Она вела себя так, словно нанимала Хелли на работу, и Хелли ответила холодно:

— Я с шести утра просидела за рулем машины и вот уже двадцать минут сижу здесь. Спасибо, я постою.

Элвис Дэлзелл пожала плечами:

— Как угодно. Чем могу быть полезна?

Хелли уже собиралась было сказать: «Ничем. Я хочу видеть мистера Шермана», но подумала и ответила:

— Я хочу посмотреть дом.

Элвис Дэлзелл шла впереди. Она явно была не из тех, кто бросает слова на ветер. Она открывала двери комнат одну за другой и характеризовала их быстро и лаконично.

— Пятая спальня, здесь миссис Брантон принадлежала мебель и ковер, все, за исключением картин на стенах… Вторая ванная комната… протекает поп там, в углу, на это следует обратить внимание.

В доме было пятнадцать комнат, и внутри не было никакого намека на замковую архитектуру. Сохранились следы кое-каких переделок. Некоторые из комнат поменьше были объединены в большие. Во всяком случае, это был просторный дом викторианской эпохи, на юге он мог бы стать источником хорошего дохода, но здесь, среди йоркширских болот, та цена, которую предлагали за него Хелли, была очень высокой.

Они вернулись в холл, и Элвис Дэлзелл сказала с нетерпением:

— Ну вот. Вы все видели.

— Я еще не видела сад.

— Но вы же шли сюда через сад?

— Мне бы хотелось посмотреть еще раз.

Вряд ли там было еще что-нибудь существенное, чего она не видела. Хелли вела себя по-детски упрямо, и ей должно было быть стыдно за себя.

Человек, который мыл тогда холл, теперь стоял, наклонившись, у края лужайки и выпалывал какие-то сорняки. Хелли подошла к нему:

— Что это за цветок? Синенький такой, с желто-белой серединой?

— Это не цветы, это сорняки. Но мистеру Шерману они нравятся, и мы их оставляем — пусть растут.

— Они красивые. Как они называются?

— Да по-разному: трехцветная фиалка, анютины глазки, — проговорил он, свирепо выкорчевывая цепкие корни одуванчиков, а Хелли повторила:

— Анютины глазки. Какое милое название.

Она опустила руку в карман жакета и потрогала лежавший там стебелек. Она увезет его с собой, будет ухаживать за ним, и, может быть, он вырастет. Ей не хотелось обратно в Лондон, не хотелось туда, где, как бы ни старалась она себя обмануть, все напоминало ей о Саймоне Коннелле: Хэмпстед в ясную погоду, Ричмонд-стрит — в дождливую, Оксфорд-стрит, Гайд-парк, эскалатор, тень в витрине магазина.

Воспоминания подстерегали ее повсюду. Сейчас, восемь месяцев спустя, ее все еще бросало в дрожь при воспоминании о той минуте, когда он посмотрел на нее с выражением полнейшего недоумения на лице и сказал:

— Жениться на тебе? Хелли, милая моя дурочка, ты меня не поняла. Ты лучше всех на свете, но мне совсем не нравится заполнять все эти бумажки. Я думал, что и тебе тоже. Я считаю, что браки вышли из моды. Что значит клочок бумаги?

Она была молода. И до той самой минуты совершенно спокойна. Может быть, именно потому, что у нее никогда не было ни дома, ни семьи, ей нужен был этот брак, и она сочла само собой разумеющимся, что он хотел того же.

Он попытался ее обнять, говорил что-то о том, что важно только то, что они любят друг друга, но она спросила тихо:

— Я ведь не единственная?

— Ну что ты говоришь!

— Нет. — Она вдруг все поняла. Поняла, что она лишь маленькое звено в той цепочке земных радостей, которые Саймон устраивал для себя. Слова, которые он ей говорил, письма, которые ей писал, были похожи на те странички, что он приносил перепечатывать, — ненавязчивая реклама, которую не стоит принимать всерьез, но слушать приятно.

Саймон больше так и не позвонил.

— Все кончено, — сообщила она Серине и Фрэнсис. Серина только что отпраздновала свою помолвку с Джеффри и сказала:

— Очень жаль.

Фрэнсис была настроена философски:

— Тогда ты можешь пойти в пятницу на вечеринку.

— В этом месяце никаких вечеринок, — ответила Хелли. — Я буду работать, как галерный раб. Я готовлю благотворительный бал для миссис Брантон.

Она держала себя в руках. И уже больше не плакала, разве что иногда, когда была уверена, что обе ее подруги спят, — тихо, почти беззвучно.

— Ну что ж… — Ледяной тон Элвис Дэлзелл достиг своего предела. — Вы все посмотрели в саду? — И, не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла к дому.

Хелли вошла в гостиную вслед за Элвис Дэлзелл. Мисс Паргайтер только что открыла глаза.

— Уже вернулись? — спросила она. Вздохнула, сняла ноги со скамеечки, но вставать не стала. Устроилась в кресле поудобнее и вопросительно на них посмотрела.

— Что-нибудь еще? — спросила Элвис, всем своим видом показывая, что у нее и так отняли слишком много времени.

Хелли села в кресло у окна и ответила:

— Нет, спасибо. Вы не знаете, надолго ли еще задержится мистер Шерман?

— Я же сказала вам, у него дела. Вы видели дом. Больше вам за него никто не предложит. Могу я передать мистеру Шерману, что вы принимаете его предложение? Все детали вы можете обсудить со мной.

— Нет, спасибо. Я лучше подожду, — ответила Хелли.

— Вам, возможно, придется ждать долго. — Сама Элвис садиться не стала. Она стояла, глядя на Хелли с выражением откровенного презрения. — Как вам это удалось?

— Что удалось?

— Как вам удалось заставить миссис Брантон составить завещание в вашу пользу?

Хелли, которая была далека от каких бы то ни было интриг, не считала себя обязанной извиняться.

— Никак. Для меня это было полной неожиданностью.

— Держу пари, что нет, — сказала Элвис.

Хелли пожала плечами:

— И проиграете.

— Как долго вы были с ней знакомы?

— Всего месяц. Я работала у нее секретарем в течение месяца. Мы никогда не встречались раньше, потом она прислала мне открытку на Рождество — и это было последнее известие от нее или о ней. А потом в наше агентство позвонил адвокат и попросил их помочь связаться со мной.

Элвис Дэлзелл спросила язвительно:

— И что же вы делали с ней все эти четыре недели? Гипнотизировали?

Хелли сохраняла спокойствие. Конечно, завещание миссис Брантон было похоже на внезапный каприз. Но может быть, причина в том, что тот, кто предполагал унаследовать дом, чем-то не угодил ей. Она спросила:

— А как вы думаете, кто получил бы этот дом?

— Мистер Шерман, кто же еще. Миссис Брантон была его теткой, он прожил здесь всю жизнь. Конечно, он предполагал, что дом достанется ему. — Элвис Дэлзелл кипела от негодования. Она резко повернулась с таким видом, словно была больше не в состоянии сдерживать свои чувства, и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Мисс Паргайтер взглядом проводила ее до двери.

— Как говорит теперь ваше поколение — она потеряла хладнокровие.

— Принимая во внимание обстоятельства, — заметила Хелли, — она оставалась хладнокровной достаточно долго. Значит, дом должен был достаться мистеру Шерману.

— Почему это? — сказала мисс Паргайтер. — Дом принадлежал миссис Брантон, она отдала его тебе, а он, похоже, даже не собирается появиться, так почему тебе надо о нем волноваться?

Хелли вздохнула:

— Лопнула моя мечта! Ты знаешь, я решила не продавать дом. Когда я была там, в саду, я поняла, что мне надо сделать. Я оставлю дом себе и приеду сюда жить.

— Пожалуй, он немного великоват, — сказала мисс Паргайтер.

Хелли выглянула в окно. Она посмотрела на лужайку, на анютины глазки, которые росли по ее краям.

— Многие дети из Спрингфилда разъезжаются летом на каникулы. У одних есть родственники, у других — знакомые, но есть дети, которых никто никогда никуда не приглашает. Такие крепкие орешки, как Руни. Или другие — застенчивые и некрасивые. Я, например, была совершенной дурнушкой. — Мисс Паргайтер попыталась возразить, но Хелли усмехнулась: — Да, дурнушкой, и к тому же так сердито на всех смотрела, что, кто бы ни приезжал, они всегда приглашали на каникулы кого угодно, только не меня.

— Такая мысль появилась у тебя с тех пор, как Тони задал тебе этот вопрос? — спросила мисс Паргайтер.

— Наверное, до этого все было как-то подсознательно. Но пять минут назад я наконец поняла, как можно все устроить. Я найду здесь работу, в этом мне поможет миссис Хамфрис. Я всегда смогу печатать на дому. — Она печально улыбнулась. — Я даже хотела предложить тебе поселиться с нами. Ты помогла бы мне управиться с детьми. У тебя это хорошо получается.

Эльвира Паргайтер улыбнулась:

— Я тоже об этом думала.

— Ты бы поехала? Впрочем, — задумчиво сказала Хелли, — не знаю… Если у этого человека действительно есть моральное право на этот дом, придется ему его отдать. Не уверена даже, что я могу принять такую высокую плату.

Мисс Паргайтер не разделяла ее опасений по этому поводу:

— Уж что-что, а на этот счет можешь не волноваться! Потом купишь себе другой дом и все равно сможешь приглашать детей к себе на каникулы.

— Об этом я как-то не думала. Ну конечно же ты права. Правда, это будет уже не сказочный замок среди болот, но все-таки тоже дом. — Она снова подошла к окну. — Ну давайте же, мистер Шерман, мы не можем сидеть тут и ждать весь вечер. Я проголодалась, а ты?

— Слегка, — призналась мисс Паргайтер.

По дороге мимо оврага проехала машина и свернула на аллею, ведущую к дому.

— Если это машина мистера Шермана, — заметила мисс Паргайтер, — то цена, которую он тебе предложил, вполне ему по карману. Можешь даже запросить чуть больше.

— Это хорошо, — сказала Хелли. — Если бы выяснилось, что у него ничего больше нет, что бы мне оставалось делать? У меня до сих пор ощущение, что здесь какая-то ошибка. Не могу придумать никакой причины, по которой миссис Брантон могла бы оставить мне дом.

— Когда ты у нее работала, ты, я думаю, была хорошим секретарем.

— Я делала свою работу и получала за нее деньги.

Из окна не было видно, как приехавший выходил из машины, но они сидели, глядя на дверь, и ждали, когда он войдет.

Вместе с ним вошла Элвис Дэлзелл.

Мистер Шерман оказался высоким мужчиной, в котором чувствовалось то, что называется породой. Он принадлежал к тому типу людей, к которым такси подкатывает немедленно, стоит им лишь поднять руку, при виде которых официанты готовы из кожи вылезти, стараясь услужить. И дело тут было не в одежде. Да, костюм сшит превосходно, но не в этом дело. У него был вид человека, рожденного повелевать, человека, которому никто не смел возражать. По крайней мере, больше одного раза.

Хелли почувствовала себя маленьким, ощетинившимся котенком. Она проехала две сотни миль, а он смотрел на них обеих так, словно они слегка помешали ему своим вторжением.

— Роджер Шерман, — представился он. — Я получил вашу телеграмму. Сожалею, что не смог вас встретить, но мисс Дэлзелл любезно предложила сделать это вместо меня.

— Мисс Дэлзелл прекрасно справилась с задачей, — сказала Хелли. — Я полагаю, то, что вас задержало, было делом чрезвычайной важности.

Должно быть, сказывалось ее крестьянское происхождение. Он-то определенно был патрицием на все сто процентов и явно не собирался ни запугивать ее, ни покровительствовать ей. Он сказал:

— Да, на мой взгляд, дело было важным. Итак, относительно продажи дома…

Элвис рассмеялась, хотя ничего смешного не было:

— Мне кажется, цена недостаточно высока. Мисс Крейн еще не сказала своего слова.

— Сколько вы хотите, мисс Крейн? — Он не терял времени даром. И не собирался торговаться. — Назовите цену, и я выпишу чек.

Саймон тоже был слегка высокомерен, но у него это была приобретенная черта, для этого же человека высокомерие было столь естественным, словно жило в нем с колыбели.

Хелли услышала собственный голос:

— Я не собираюсь продавать дом. Мне он нужен.

Хелли предполагала, что такое решение выведет его из состояния равновесия. Элвис Дэлзелл лишилась дара членораздельной речи, но Роджер Шерман лишь слегка приподнял брови. Хелли твердо стояла на своем:

— Я хочу здесь жить.

Несколько секунд стояла гробовая тишина. Где-то за окном тоненько пискнула птица, и Элвис Дэлзелл с ненавистью уставилась на Хелли.

— Вы? — сказала она. — Жить здесь?

— А почему нет?

Но едва Элвис снова открыла рот, как заговорил Роджер Шерман:

— Вы всегда жили на юге, мисс Крейн?

— Да.

— В таком случае, я хотел бы знать, представляете ли вы себе жизнь в этих местах? Дом стоит буквально посреди болот. Зимой ветры с такой силой обрушиваются на дом, словно стремятся разнести его до основания. Разумеется, в такой день, как сегодня, вересковая пустошь выглядит весьма привлекательно, но поживите здесь зимой, и вы поймете, что гораздо лучше было бы взять деньги и уехать обратно на юг.

— Другой такой возможности у вас не будет, — добавила Элвис. — Вам предлагают больше рыночной цены.

— И тем не менее я хочу получить дом. — Ей хотелось бы увидеть, какие будут лица у детишек Руни, когда они увидят дом. У Рози, которая была уверена, что колдовство мисс Паргайтер способно превратить здешних жильцов в лягушек. И, мило улыбнувшись, сказала: — Я абсолютно уверена, что смогу пережить зиму. Я отнюдь не тепличное растение.

— Если останетесь, вам придется столкнуться кое с чем похуже, чем просто плохая погода, — пробормотала Элвис. — Что вы собираетесь здесь устроить? Надеюсь, не пансион, поскольку пансион в таком месте никому не нужен.

— Что вы, нет, — сказала Хелли. — Просто я подумала, как хорошо здесь будет детям. Свежий воздух, простор, есть где побегать.

— Дети? — Элвис посмотрела на ее руку: обручального кольца не было. — Я полагаю, что вы не замужем.

— Совершенно верно.

— Это ваши дети? — Хелли отвела взгляд и улыбнулась, а Элвис продолжила приглушенным голосом: — Сколько их?

— Трое, — ответила Хелли, — пока трое.

— Когда вы хотите переехать? — спросил Роджер Шерман. Он не разделял любопытства Элвис к Хелли и ее детям. Вопрос прозвучал требовательно, но безразлично, и Хелли ответила столь же деловым тоном:

— Как можно скорее.

— Первый понедельник будущего месяца вас устроит?

Это было восьмое июля, и Хелли ответила:

— Прекрасно.

— Роджер! — буквально завопила Элвис. — Неужели вы собираетесь вот так просто уйти и позволить этой…

— Где вы остановились? — Он не обратил на Элвис никакого внимания, и, когда Роджер заговорил, она так и остановилась на полуслове.

«Похоже, когда он начинает говорить, все остальные замолкают», — подумала Хелли, а вслух сказала:

— Нам и в голову не приходило злоупотреблять вашим гостеприимством. В пяти милях отсюда есть городок, проезжая мимо, мы заказали там места в гостинице. Гостиница «Дельфин» в Хоули.

Роджер Шерман сказал:

— Это хорошая гостиница. Вам там будет уютно. До свидания, мисс Крейн. — Он соблаговолил заметить мисс Паргайтер: — До свидания, мадам.

Шерман проводил их до дверей и подождал, когда они сядут в машину.

— Прямо спектакль, — сказала мисс Паргайтер.

— Он мне не понравился.

Мисс Паргайтер фыркнула:

— Вот уж удивила! Мне-то казалось, что собралось такое приятное общество. Думаю, что ты ему тоже не понравилась, но он-то тут пострадавшая сторона. Он рассчитывал получить дом, а вместо того дважды получил отказ.

— Я думала, что уступлю ему дом, — сказала Хелли. — Честное слово, я не собиралась так держаться за него. Я думаю, что меня заставило так поступить именно то, как он смотрел на меня, то, что он считал, будто стоит ему предложить достаточно высокую цену, и я немедленно соглашусь продать.

— Это было разумное предложение, — заметила мисс Паргайтер.

— Я иногда сомневаюсь в том, что я разумный человек. — Она засмеялась несколько нервным смехом. — Надеюсь, я поступила правильно. Во всяком случае, для детей это будет великолепно, правда?

Мисс Паргайтер ответила тихо:

— Надеюсь, что ты права и у тебя не будет проблем.

— Не думаю, что Элвис Дэлзелл подготовит нам торжественную встречу в Реддинг-Хиллз.

— Я думала не о ней, — сказала мисс Паргайтер. — Я думала о Роджере Шермане.

Когда они доехали до поворота у оврага, она обернулась и, посмотрев назад, произнесла:

— Такому человеку я поостереглась бы в спешке перебегать дорогу.