Если сбываются мечты

Глава 3

— Нет! — воскликнула Хелли. — Только не в первый же день! Только не в его комнате и не его бумаги! — Она простонала: — Не хочу верить своим глазам.

И Рози, которая было притихла на минутку, снова разразилась такими оглушительными воплями, что мисс Паргайтер, схватив девочку одной рукой за плечо, зажала ей рот ладонью другой. Из-за руки мисс Паргайтер были видны только глаза Рози.

— Как все это вышло? — упавшим голосом спросила Хелли.

— Она… она перевернулась. — Тим и Тони тоже оказались в комнате и сгрудились вокруг Рози, занимая по обыкновению оборонительную позицию.

— Это я и так вижу. — Хелли едва сдерживалась, чтобы не взять их за шиворот и не стукнуть лбами. — Что вы здесь делали, я вас спрашиваю? — сердито спросила она.

Мальчишки молчали. Рози всхлипнула, пытаясь что-то сказать, и мисс Паргайтер отняла руку от ее рта.

— Сюда забежала моя мышка, — пробормотала девочка.

— Твоя… кто?

Рози показала то, что она называла «мышкой» — пакетик с лавандой.

— А они хотели меня выгнать, и я прыгнула на стол.

Мисс Паргайтер недоуменно моргала, но Хелли было все ясно. Рози была вне себя от возбуждения. С таким же успехом она могла бы вскочить и на люстру.

— Ты отошлешь нас назад? — Это спросил кто-то из близнецов, но Хелли не поняла кто. Она сейчас смотрела не на них, а на залитый чернилами стол.

— Нет, — сказала она и тут же поправилась: — Не знаю. А сейчас убирайтесь отсюда. Мисс Паргайтер, вы уложите их в постель?

— Вон! — рявкнула мисс Паргайтер голосом, которому позавидовал бы полковой командир, и Руни на цыпочках, словно тени, выбрались из кабинета.

Хелли принялась отрывать куски промокательной бумаги и лихорадочно вытирала ею чернила. Записи были сделаны теми же чернилами, но цифры выглядели чуть темнее, и человек, который это сам написал, смог бы восстановить написанное. Час-другой работы, и Роджер Шерман мог бы сделать это. Впрочем, Хелли готова была заплатить фунтов пятьдесят — если бы они у нее были — только за то, чтобы как можно дольше не рассказывать ему об этом.

Кожаное покрытие стола было измазано чернилами, а Хелли однажды видела, как Серина сводила чернильное пятно с кожаного пальто с помощью томатного сока. Хелли помчалась на кухню за помидором, вернулась и принялась за пятно, потом смыла сок и отступила назад. Выглядело не так уж плохо, к тому же стол был старый, и на нем было еще много старых следов чернил.

Вот с бумагами проблема, тут уж Хелли ничего не могла поделать, кроме как извиниться. И похоже, что после того, как Роджер Шерман так четко сформулировал свои требования, на квартирную плату рассчитывать не приходилось.

Вернулась мисс Паргайтер. Она сердито сказала:

— Они в постели. Сомневаюсь, чтобы когда-либо в жизни они умывались, раздевались и укладывались с такой скоростью. — Она посмотрела на бумаги: — Много было чернил.

— Да уж, — согласилась Хелли.

— Прости меня, я глупая старуха, это я виновата, все потому, что я уснула.

— Я больше тебя виновата, — возразила Хелли. — Они же были перевозбуждены. Мне следовало догадаться, что они не станут смирно сидеть и разглядывать комиксы. — Она улыбнулась, пытаясь подбодрить мисс Паргайтер. — Их надо было просто привязать к стульям.

Но мисс Паргайтер было не до улыбок.

— Подумать только, влезть в эту комнату!

— Не думаю, что они это сделали нарочно. Это все проделки Рози. А потом, когда они попытались ее увести, она решила, что было бы здорово пошутить.

— Вряд ли мистер Шерман сочтет это забавным. — Мисс Паргайтер взяла один из листков и принялась его рассматривать. — Это даже не слова, ты не сможешь ему это перепечатать.

— Он физик, — объяснила Хелли. — Работает в каком-то научно-исследовательском институте космической связи, в десяти милях отсюда, прямо на болотах. Это мне священник рассказал.

— Что собираешься ему сказать? — Мисс Паргайтер больше интересовала возможная реакция мистера Шермана на последние события, чем его профессия, и Хелли ответила:

— Не знаю. Надеюсь на вдохновение.

— Вроде истории Рози про мышку? — Мисс Паргайтер глухо рассмеялась. — Можешь ему так и рассказать. Мол, пакетик с лавандой опрокинул его чернильницу.

Руни больше не показывались. Всякий раз, когда Хелли поднималась наверх взглянуть на них, она видела, что дети тихо лежат в постелях и глаза у них закрыты. Либо спят, либо затаились. Что бы там ни было на самом деле, но Хелли вернулась к мисс Паргайтер и сказала:

— Спят.

Шермана пришлось ждать довольно долго. Хелли и мисс Паргайтер посидели в гостиной, попили чаю, обсудили завтрашнюю вылазку на пикник. В другой ситуации это было бы приятно, но сейчас их терзали дурные предчувствия, удовольствие было испорчено, к тому же мисс Паргайтер очень устала. Обычно она ложилась спать в десять часов. Хелли попыталась убедить ее пойти спать, но она ответила:

— Я все равно не усну.

— Не беспокойся так об этом, — сказала Хелли. — Все произошло случайно. Не посадит же он нас за это в тюрьму.

— Как знать, — печально отозвалась мисс Паргайтер.

Когда они услышали звук подъезжающей машины, Хелли встала.

— Может, мне поговорить с ним? — спросила мисс Паргайтер, продолжая сидеть, но Хелли улыбнулась:

— Ничего, я сама.

Ее ответ прозвучал легко и уверенно. Хелли вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и подождала, когда Роджер Шерман войдет в холл.

— Я могу с вами поговорить?

Он держал в руке «дипломат» и направлялся к кабинету. Взялся за ручку двери и сказал:

— Входите.

— Не могли бы мы поговорить здесь? — Хелли не хотела, чтобы он вошел в кабинет и увидел, что там творится, раньше, чем она сама ему обо всем расскажет.

— Как угодно.

Но тем не менее открыл дверь, положил «дипломат» на стул, включил свет — и увидел стол. Он подошел к столу поближе, Хелли — за ним. Говорить уже было нечего. Все было ясно без слов.

Он сказал:

— Так, окно закрыто, заслонка в камине тоже, следовательно, это не кошка и не птицы. И разумеется, не Уэдделл. Значит, остаетесь вы. Или дети.

Он взял со стола лист и внимательно на него посмотрел.

Хелли с трудом выдавила:

— Они забыли о том, что это ваша комната. Они были в таком восторге. Извините, пожалуйста. Это Рози, ей всего шесть лет. Мальчики попытались ее увести, и чернильница перевернулась.

Все еще разглядывая бумаги, он сказал:

— Вы не очень-то хорошо с ними справляетесь, мисс Крейн. Удивляюсь, как администрация доверила их вам. Если они по дому скачут как сумасшедшие, то что же будет, когда они выйдут на улицу?

— Меня не было с ними. — Она стояла понурив голову, поскольку то, что он сказал, было абсолютно логично. — Я мыла посуду. Им дали почитать комиксы, а мисс Паргайтер уснула. Она уже немолода и очень утомилась. Но я никогда больше не выпущу их из поля зрения, я вам обещаю. Этого никогда, никогда больше не случится.

— Конечно, не случится, — решительно сказал он. — Я буду запирать двери.

Он внимательно просмотрел каждую страницу и сложил их стопкой. Их было с полдюжины.

Хелли молчала, пока он не положил последнюю страницу, затем предложила:

— Если я смогу что-нибудь перепечатать…

— Нет, спасибо.

Он отвернулся, явно отвергая это мирное предложение, и Хелли сделала несколько шагов назад к двери, продолжая лепетать извинения:

— Я очень сожалею, что так случилось, и мисс Паргайтер тоже, и дети.

Она была уже почти в холле. Он пошел за ней, к стулу у двери, на котором он оставил свой «дипломат». Хелли вышла в холл и, повернувшись, увидела наверху что-то белое. Скорчившись за перилами галереи, близнецы подглядывали в просветы между балясинами, явно считая, что их никто не видит, в то время как их бледные мордашки и пижамы в бело-голубую полоску выделялись на фоне темной стены так четко, как если бы на них направили прожектор.

Хелли ахнула, увидев их, и Роджер Шерман тоже вышел в холл.

— Спускайтесь! — позвал он детей.

Мальчишки распластались на полу, затем медленно подняли головы и увидели, что Хелли и Роджер Шерман смотрят прямо на них. Потом нехотя поднялись и пошли вниз — босые, со всклокоченными волосами и, к неудовольствию Хелли, с одинаково сварливыми физиономиями.

Тим спросил:

— Вы отошлете нас назад, мистер?

— Где Рози? — спросил Шерман.

— Она не захотела подслушивать, — ответил Тони. — Если Рози надо уезжать, то мы все уедем.

Он никого не упрашивал, его голос звучал резко, но у Хелли перехватило дыхание, и она знала, что Тони и Тим поступят как говорят.

Роджер Шерман спокойно спросил мальчиков:

— Это вышло случайно?

Они кивнули.

— В дальнейшем вы обещаете присматривать за Рози?

— Да, мистер, — хором пообещали они.

— Хорошо, а теперь марш в постель, вам надо поспать.

Они пулей взбежали по лестнице. Наверху они остановились и крикнули:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — отозвались Хелли и Роджер Шерман.

— Спасибо вам, — сказала Хелли.

— За что? За то, что я их не отослал обратно? Но это же ваш дом, мисс Крейн.

— А вы не могли бы мне объяснить, почему он мой?

— А вы сами не знаете?

— Не имею ни малейшего представления. Мне кажется, что ваша тетушка составила список людей, с которыми встречалась последние двенадцать месяцев, и просто ткнула в него пальцем наугад.

Роджер Шерман спросил:

— Вам всегда так везет?

Везет? Ей? Хелли вспомнила о Саймоне. Когда Саймон признался, что любит ее, она чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. До той самой минуты, пока он не сказал: «Хелли, милая моя дурочка…»

От этих воспоминаний лицо ее затуманилось.

— Не всегда, — ответила она.

Хелли ждала, что воспоминания отзовутся привычной болью в сердце, но сейчас ее почти не было, и она поняла, что эта мука не навсегда. Восемь месяцев тянулись, словно вечность, и вдруг стало ясно, что всему есть предел.

Она снова сказала:

— Это больше не повторится.

— Как я вам уже сказал, я собираюсь запирать двери. И в дальнейшем буду считать ответственной за любой ущерб и неуместное вторжение именно вас, а не детей. Запомните это.

Он вернулся в кабинет, а Хелли пошла в гостиную.

— Ну что? — встрепенулась мисс Паргайтер.

— В общем, могло быть хуже, — медленно произнесла Хелли.

Мисс Паргайтер расплылась в улыбке.

— Слава Богу. — Ее улыбка перешла в зевок. — Ох и устала же я. Думаю, теперь можно пойти спать.

Через несколько минут Хелли последовала ее примеру.

В общем, день прошел не так уж плохо. И наверное, лучшее из случившегося за этот день было то, что Хелли поняла — тоска по Саймону начинает ослабевать. Это чувство было сродни ощущению тяжелобольного, когда появляются первые признаки, что болезнь начинает отступать.

Да, она поступила правильно, решив приехать сюда, подальше от Лондона, и начать новую жизнь. Она открыла окно и стояла, глубоко вдыхая холодный ночной воздух.

Карту болот доставили вместе с утренней почтой. Мальчик, который принес газеты, сказал:

— Мистер Перри велел вам передать это.

И пока Руни поглощали обильный завтрак, все дружно разглядывали карту, расстелив ее на кухонном столе.

Мистер Перри пронумеровал маршруты в порядке наибольшей предпочтительности, и они решили последовать его выбору и пройти сегодня по маршруту номер один. Тем более, что в списке значились пункты с такими интригующими названиями, как Бурый холм, Ведьмина горка, Прыгающие камни.

Они взяли с собой корзину с провизией, несли ее по очереди и гуляли целый день. Обедать расположились на верхушке холма, имеющего причудливую форму, под названием Ведьмина горка. Услыхав об этом, Рози закружилась в каком-то экстазе, выкрикивая:

— Я ведьма, ведьма, ведьмочка!

— Ты чокнутая, — сказал Тим.

День был великолепный. Когда они добрались до Прыгающих камней — это была дорожка из камней через узкий ручей, — мисс Паргайтер уселась на траву, прикрывшись зонтиком от солнца, а дети принялись плескаться.

Хелли досталось больше всех. Она попыталась перейти ручей, перепрыгивая с камня на камень, поскользнулась и плюхнулась в воду, к огромному удовольствию Руни.

Домой возвращались чумазые, загорелые, счастливые и такие усталые, что последние двадцать минут пути они шли в полном молчании, едва передвигая ноги. Они вошли через калитку позади дома и пошли по дорожке через огород. Близнецы несли пустую корзину, держа ее за ручки, Рози ехала у Хелли за спиной, а мисс Паргайтер шла опираясь на свой зонтик, как на палку.

— Немедленно наверх и сразу в ванную, — скомандовала Хелли.

На кухне Тим и Тони бросили корзину и прошмыгнули вслед за Хелли. Рози по дороге уснула, крепко обхватив ручонками шею Хелли, и было проще сразу отнести ее наверх, чем сначала разбудить, а потом заставить подняться в комнату.

В среду они в основном сидели дома, придумывая, как переоборудовать классную комнату. Мебели в ней было не много — большой круглый стол, стулья и несколько стеллажей, — оставалось еще достаточно места для игр.

На четверг они были приглашены к священнику. Миссис Перри позвонила и подтвердила свое приглашение, она сказала, что очень хочет познакомиться с Хелли и мисс Паргайтер, и голос ее при этом звучал вполне искренне.

Миссис Перри повторила свое приглашение так настойчиво, что Хелли сказала мисс Паргайтер, положив трубку:

— Похоже, она там организовала целый комитет по встрече. Боюсь, что мистер Перри несколько перестарался.

— Может, откажемся? — Мисс Паргайтер вполне устраивало нынешнее положение вещей.

Но Хелли сказала:

— Лучше пойдем. Если я не появлюсь, они могут подумать, что я боюсь встречаться с людьми, и к тому же будет неплохо, если у детей появятся друзья.

Дом священника стоял у подножия холма, рядом с церковью. Вокруг дома раскинулся большой сад, прекрасно подходивший для праздников на открытом воздухе и всякого рода благотворительных мероприятий.

Миссис Перри с улыбкой отворила дверь. Она была полная, улыбающаяся, светловолосая, примерно одного возраста с мужем, но к ее веселости примешивалась растерянность.

— Здравствуйте, — сказала она, — входите, пожалуйста. Я так рада, что вы пришли. Так это вы — мисс Крейн?

Хелли утвердительно кивнула и представила мисс Паргайтер, Тима, Тони и Рози.

Дверь гостиной была открыта, и миссис Перри, продолжая приветливо улыбаться, проводила их туда.

— Дети здесь, они вас ждут. Мы подумали, что дети могут попить чаю в саду…

Полдюжины детей — две девочки и четверо мальчиков, а также три женщины — и ни тени улыбки на лицах. Было ясно, что до последней минуты взрослые обсуждали новоприбывших, дети вокруг сидели и слушали, а миссис Перри безуспешно пыталась пробудить в них чувство сострадания к ближнему.

Это было настолько очевидно, что, казалось, еще слышались отголоски их разговора. Эти люди пришли не для того, чтобы завязать с ними дружбу. Они пришли удовлетворить свое любопытство. Пришли увидеть девицу, которая сумела подольститься к миссис Брантон, заполучила ее дом и теперь заполняет этот дом малолетними преступниками.

Миссис Перри представила детей, Руни сердито оглядели собравшихся, и Хелли поняла неотвратимость того, что должно было случиться.

Хелли строго посмотрела на Руни, а миссис Перри собрала детей и вывела их в сад. Руни находились в численном меньшинстве, но с ними всегда так бывало, для них это не помеха.

— Я сейчас вернусь, — сказала миссис Перри. — Садитесь к столу, выпейте чаю.

Она быстро вышла, очевидно сожалея, что не может находиться в двух местах одновременно, а Хелли и мисс Паргайтер заняли отведенные им за столом места, напротив компании из трех местных дам.

Ту, что сидела в середине, звали миссис Коттар. Она разливала чай с таким видом, словно серебряный чайник на столе принадлежал ей, и предлагала лимон и сливки таким тоном, будто она лично их сюда доставила. Миссис Коттар была дамой внушительных габаритов и, очевидно, полагала, что великосветский акцент придает ей особый шик, но она еще не знала, что ее речь не идет ни в какое сравнение с ораторским искусством мисс Паргайтер.

Миссис Коттар спросила:

— Вам чаю со сливками или с лимоном, леди?

И мисс Паргайтер пророкотала в ответ:

— Со сливками, будьте любезны. И четыре кусочка сахару.

Миссис Коттар налила чай, и Хелли передала чашку мисс Паргайтер. Мисс Паргайтер и миссис Коттар смотрели друг на друга в напряженном ожидании предстоящей схватки характеров, выжидая, кто сделает первый ход.

— Я, — начала миссис Коттар, — была близкой подругой Брантон. Но не припомню, чтобы она где-то упоминала ваше имя, мисс Крейн. — Она ехидно улыбнулась. — За исключением ее завещания, разумеется.

Хелли вновь повторила свою историю:

— Я некоторое время работала у нее секретарем и понятия не имею, что побудило ее включить меня в свое завещание.

— В самом деле? — сказала миссис Коттар. В связи с этим в Реддинг-Хиллз бродило много слухов. Наиболее вероятным считалось предположение о «злоупотреблении влиянием», когда юная авантюристка втерлась в доверие к одинокой пожилой женщине, но недурны были и другие версии, например, о возможной фальсификации документов или о шантаже, открывающие заманчивые перспективы для сплетен и пересудов.

— Это очень интересный дом, — сказала женщина, сидевшая по левую руку от миссис Коттар, она была потоньше и помоложе. — И в этом доме всегда жили Шерманы.

Миссис Перри бегом вернулась в дом. Она отвела детей в сад, раздала им угощение и теперь надеялась, что в ближайшие десять минут все будет в порядке.

Она поспешила к взрослым и, открыв дверь, услышала последнюю фразу.

— «Старый дом приходского священника». Вы знаете, почему он так называется? — спросила она.

— Нет, — ответила Хелли.

— Прошу вас — кексы, булочки, — угощала миссис Перри. — Это очень просто. Человек, который построил этот дом в 1770 году, был тогда здешним приходским священником, но потом удалился от дел, но остался жить здесь, в деревне, и построил этот дом. И местные жители стали называть его «Старым домом священника». — Она улыбнулась. — Забавно, правда? Дом священника всегда был здесь, на месте нашего дома. В теперешнем виде он построен во времена королевы Виктории, и, хотя тот дом построили позднее, его все равно называют «Старым домом священника».

Рассказ не был столь уж забавным, но она смеялась, рассказывая эту историю, и Хелли рассмеялась вместе с ней. Бедняжка миссис Перри, она старалась изо всех сил, но ее сегодняшняя затея с самого начала была обречена.

— Старого священника звали Патрик Шерман, — сказала женщина, сидевшая справа от миссис Коттар. — Интересно, правда? Одна и та же семья жила там почти двести лет. До сего времени.

— Там и сейчас живет мистер Шерман, — сказала Хелли.

— Да, но это уже совсем не то, не правда ли? — Миссис Коттар покачала головой. — Скажите, мисс Крейн, зачем такой девушке, как вы, оставаться в таком месте? Вам вполне мог бы подойти любой другой дом. Я полагаю, что вы будете рады продать его мистеру Шерману. Как слышала, вам предлагали за него очень хорошую цену.

Хелли подумала, что вряд ли Роджер обсуждал с кем-либо свои дела, а тем более не стал бы просить кого-либо помочь ему уговорить ее продать дом.

Она спросила:

— Мистер Шерман поручил вам задать мне этот вопрос?

Все трое переглянулись. Миссис Перри сказала:

— Уверена, что нет.

— Тогда, может быть, мисс Дэлзелл? — продолжала Хелли.

Миссис Коттар ответила:

— У людей есть личное мнение, мисс Крейн.

Определенно, это дело Элвис. Именно она знала и о предложении Шермана, и о цене.

— Извините, — сказала Хелли, — но мы остаемся. Дети — на каникулы, мы с мисс Паргайтер — навсегда. Может быть, в другой раз это будут другие дети, но дети здесь будут всегда, потому что жизнь была к ним неласкова и им нужны поддержка и понимание.

— Они здесь с испытательным сроком? — Миссис Коттар произнесла эти слова так, словно они жгли ей рот, и Хелли поняла: что бы она ни говорила, за «Старым домом священника» вот-вот закрепится репутация исправительной школы для малолетних преступников.

Она сказала медленно, старательно выговаривая каждое слово:

— Они ничего не сделали. Они прекрасные дети. Они умеют любить и быть преданными, они…

И тут все увидели, как через лужайку к дому бежит мальчик. Он выглядел старше всех из той шестерки детей. Кровь текла у него из разбитого носа, и Хелли была почти рада этому, потому что больше всего боялась увидеть выбитые передние зубы.

Мальчишка ревел, миссис Коттар выскочила из-за стола, перевернув тарелку с шоколадным эклером, и прижала его к своей необъятной груди. Хелли посмотрела на мисс Паргайтер, и та, отставив чашку, тоже встала.

Миссис Перри сказала:

— Я боялась, что произойдет что-то в этом роде.

— Извините, — сказала Хелли.

Остальные женщины окружили миссис Коттар и ее ревущего внука. Хелли с миссис Перри вышли из дома и направились к детям.

Миссис Перри продолжала:

— Когда я уходила, дети молчали. Я подумала, что они стесняются. Я надеялась, что остальные их растормошат.

— Руни вовлечь в разговор нетрудно, — оправдывалась Хелли, — но еще проще вовлечь в драку.

— Не вполне удачно все вышло, правда? — пробормотала миссис Перри и продолжала: — Понимаете, Шерманы — это часть здешнего общества, все были поражены тем, что дом достался кому-то чужому. Не думайте о нас плохо. Народ здесь очень добрый. Но для того, чтобы привыкнуть к незнакомым людям, нужно время. Должно пройти время, чтобы они к вам привыкли, и…

Они завернули за угол и подошли к длинному деревянному столу, уставленному кексами, пирожными, бутербродами и желе.

«Хорошо, что хоть стол стоит на месте», — подумала Хелли. Правда, большинство гостей столпились у стены сада под большим вязом, в то время как Руни сидели за столом с полными тарелками и за обе щеки уплетали угощение.

— Так, — сказала Хелли. — Кто его ударил?

— Я, — ответил Тони, у которого была порвана рубашка, а на щеке красовался свежий синяк.

— Почему? — Вопрос был риторический, Хелли вполне могла догадаться, каким будет ответ.

Рози сказала:

— Они не давали нам попить чаю. Они сказали, что нам тут не место.

Надеясь на поддержку взрослых, дети начали потихоньку выбираться из-под вяза. Миссис Перри назидательно произнесла:

— Это очень нехорошо и несправедливо. Я пригласила Рози, Тима и Тони так же, как и вас, и…

— Я думаю, нам лучше уйти, — предложила Хелли. — Миссис Коттар необходимо пойти домой, а то он перемажет ей кровью весь джемпер.

Миссис Перри поморщилась:

— Да, верно. Мне очень жаль, что…

Хелли сказала:

— Тем не менее им здесь понравилось, поверьте мне.

— Приходите опять, — предложила миссис Перри. — Мы попытаемся сделать это постепенно, будем приглашать по одному.

— Лучше вы к нам приходите. — Хелли повернулась к Руни: — Пошли.

И они последовали за ней, предварительно набив карманы печеньем. А Рози даже ухитрилась засунуть в сумочку пирожное, завернув его в бумажную тарелочку.

Мисс Паргайтер ждала их около машины. Она открыла заднюю дверцу и загнала их в машину, наградив каждого символическим шлепком. Она улыбнулась миссис Перри:

— Спасибо. Чай был великолепный.

— Меня зовут Марджори, — представилась миссис Перри. — Друзья зовут меня Мардж.

— Мои друзья зовут меня Хелли, — сказала Хелли.

— А мои друзья зовут меня мисс Паргайтер, потому что я уже очень старая женщина, но спасибо вам, Мардж, еще раз.

— Мы не виноваты, — начал Тим, когда они въезжали на холм.

— Ха! — воскликнула Хелли. — Сколько раз я вам говорила, что драться нельзя?

— Все-таки было здорово, — не сдавалась Рози. — Они сначала мешали нам пить чай, а потом он сказал, что он у них самый лучший боксер. — В ее голосе зазвучала гордость за брата. — Ну Тони ему и показал.

— Ну да? — удивилась Хелли. — Стало быть, Тони у нас самый быстрый стрелок Дикого Запада. Может пригодиться на будущее.

Они добрались до дома, Хелли отворила дверь, и все тихонько прошли на кухню. В холле мисс Паргайтер сказала:

— Знаешь, ведь они действительно не виноваты. Здесь настоящая наследственная вражда.

— А Руни не в состоянии проигнорировать такой вызов.

С этим придется мириться. Если их провоцируют, Руни органически не способны подставить другую щеку.

— Надо постараться не пускать их в деревню, — предупредила Хелли.

В середине следующей недели они отправились купаться. На этот раз не к морю, а в бассейн в Хоули. Близнецы плавали, как два колесных парохода, — больше брызгались, чем продвигались вперед; Рози же в основном плавала под водой и была там так долго, что Хелли не сводила с нее глаз и несколько раз бросалась ее спасать, чем приводила в ярость юную ныряльщицу, которая была готова проплыть еще полбассейна.

Домой они вернулись к чаю и, когда Хелли открыла дверь и все вошли в дом, услышали, как на кухне засвистел чайник. Возможно, это был Уэдделл, но если это так, то он впервые воспользовался кухней. Он работал в саду и убирал в комнатах Роджера Шермана, всякий раз запирая за собой двери с такой тщательностью, словно был окружен клептоманами.

На кухне оказалась девушка, немного моложе Хелли, темноволосая, с круглым веселым, как казалось, лицом. Но сейчас она наливала воду в заварочный чайник и была очень серьезна. Она спросила:

— Вы не возражаете, если я приготовлю себе чашку чая?

— Нет, конечно, — сказала Хелли.

— Значит, вы Хелли Крейн. А я Аннабел Шерман.

— О! — только и могла сказать Хелли.

Мисс Паргайтер извлекла из пластикового пакета купальные костюмы, положила их в глубокую старомодную раковину и пустила воду. Она сказала:

— Ну, дети, идемте пить чай.

— Аннабел Шерман? — спросила Хелли.

Теперь девушка слабо улыбнулась.

— Вы про меня не знаете? Ну в общем-то и рассказывать нечего. Я сестра Роджера Шермана — только и всего. Он по-прежнему живет здесь?

— Да, но он обычно поздно возвращается. Он знает, что вы здесь?

Девушка села за стол и пододвинула к себе чашку с чаем.

— Я звонила в лабораторию. Трубку взяла Элвис. — Выражение лица Хелли, должно быть, говорило само за себя, потому что Аннабел сказала: — Видно, что вы знакомы с Элвис Дэлзелл.

— Да.

— Элвис сказала, что Роджер очень занят и его нельзя беспокоить. — Она сказала это, подражая интонациям Элвис, а Хелли спросила:

— Вы же его сестра, как вы ей такое позволяете?

Ответ прозвучал явно саркастически:

— Ну она же его ассистентка.

Аннабел отхлебнула из чашки.

— Налить вам чашечку? Впрочем, это же ваш чай. И кухня тоже.

Хелли застыла в смущении. Наверное, Аннабел тоже жила в этом доме, так же как Роджер. И она сказала:

— Вы, должно быть, тоже считаете, что мы здесь незваные гости.

— Почему тетя Элеонора так поступила? — В голосе Аннабел слышалось скорее удивление, чем осуждение. — Она так любила Роджера. Она нас обоих любила, но Роджером она просто гордилась.

— Не знаю, — сказала Хелли.

— Тони, поставь на поднос чашки и блюдца, — отдавала указания мисс Паргайтер, — а ты, Рози, отнеси скатерть, детка.

Она все приготовила заранее перед тем, как идти купаться. И теперь оставалось только достать все из холодильника и кладовки.

— Вперед! — скомандовала мисс Паргайтер, выступая во главе процессии с самым тяжелым подносом в руках, дети — за ней.

Хелли и Аннабел остались на кухне. Хелли сказала:

— Одну из комнат наверху мы переоборудовали под игровую, а вчера купили подержанный телевизор. Надеюсь, этого хватит, чтобы до вечера они вели себя тихо.

Аннабел ничего не ответила. Хелли продолжила:

— Я не знаю, что сказать. Я чувствую, что этот дом достался мне несправедливо, но я не смогла отказаться. А вы бы отказались? Кто-нибудь отказался бы? Я не знаю, почему миссис Брантон не оставила его кому-нибудь из своей семьи.

— Вы хотите сказать, почему она не оставила его Роджеру. О том, чтобы оставить его мне, вопрос никогда не стоял. Не то чтобы она пыталась этим досадить мне, просто это воспринималось как бесспорный факт. — Затем спросила: — Вы теперь здесь живете? У вас есть работа?

— Я выполняю машинописные работы. На сегодня меня ждет стопка бумаг. А вы чем занимаетесь?

Хелли все еще пыталась свыкнуться с мыслью, что на свете существует еще один человек по фамилии Шерман и что она нисколько не похожа на своего брата. Дело было даже не в том, что Аннабел моложе Роджера лет на десять. Роджер Шерман, с его отчужденностью и безапелляционностью, был совсем не похож на эту девушку, которая, казалось, готова была сидеть здесь и разговаривать с Хелли сколько угодно. Она старалась держать себя в руках, но было заметно, что ее что-то беспокоит. Наконец она сказала:

— Я студентка, изучаю физику. Вам никто ничего обо мне не рассказывал?

— Здесь найдется еще одна чашка? — поинтересовалась Хелли. — Я сегодня вдоволь наглоталась воды из бассейна. Ощущение, как будто в горло налили рассола.

Она вылила остаток чая из чайника себе в чашку — получилась почти полная. Хелли продолжала:

— Пока нам никто ничего не говорил. С нами здесь вообще почти никто не разговаривает, за исключением семейства Перри, но даже они избегают касаться тем, связанных с именем Шерман. — Она улыбнулась. — Мы здесь парии — кажется, это так называется? — потому что все здесь считают, что я заполучила дом благодаря так называемому «злоупотреблению влиянием».

— Благодаря чему?

— Это сказала Элвис Дэлзелл. Я месяц работала у вашей тети секретарем, и Элвис Дэлзелл обвинила меня в злоупотреблении влиянием. Как будто я, перепечатывая письма и бумаги, без конца твердила: «Оставьте мне дом, оставьте мне дом».

Аннабел хихикнула, а Хелли спросила:

— Вы остановились в деревне?

— Да, я… — Она посмотрела в противоположный угол кухни, и Хелли увидела стоявший там чемодан.

— Может быть, остановитесь здесь? Тут так много комнат, и мне бы очень хотелось, чтобы вы согласились.

Она скучала по Фрэнсис и Серине. Мисс Паргайтер, конечно, чудо, но хотелось бы, чтобы рядом жил еще кто-нибудь вроде Аннабел.

Аннабел быстро согласилась, но потом добавила:

— Если, конечно, Роджер не вышвырнет меня отсюда.

— Почему он должен вас вышвырнуть?

— Ну, в конце концов, дом большой, я найду, где от него спрятаться. — Она говорила с напускной веселостью, но видно было, что девушка взволнованна. Она улыбнулась, но тут же прикусила губу, и Хелли спросила:

— С какой стати вам прятаться? Что вы сделали?

— Ничего. Кроме того, что я не собираюсь больше возвращаться в колледж. Мой уровень не соответствует их стандартам, мне нечего там больше делать.

— Не повезло, — посочувствовала Хелли.

— Это со многими случается, — сказала Аннабел. — Но такое вряд ли должно было случиться с сестрой Роджера Шермана. Я полагаю, в вашей семье не было гениев?

— Нет, насколько мне известно, — ответила Хелли.

— Считайте, что вам повезло. Мой брат настолько умен, что он не смог бы дать неправильный ответ, даже если бы захотел. — Она весело рассмеялась. — А вот у меня все не так. Я попадаю впросак по десять раз в день по самым разным поводам.

Хелли почувствовала, что начинает симпатизировать ей. Она сказала:

— Я тоже. Чаще всего именно так и случается.

— Держу пари, что у вас это все-таки по-другому, — сказала Аннабел. — Вас может обмануть чутье. А я совершаю ошибки из-за своей тупости. Я просто глупа.

Конечно, она не была глупа, эта девушка с ясными, умными глазами. Но она не была похожа на Роджера Шермана. Обыкновенная милая девушка, перед которой встали серьезные проблемы.

Хелли спросила:

— Если вы не хотите его видеть, то зачем же вы его ждете?

— У меня нет ни гроша, — сказала Аннабел.

— Почему бы вам не найти работу?

— Мне сейчас нужна такая сумма, что мне надо занять пост премьер-министра. Я же сказала вам, что глупа. Мои друзья открыли антикварный магазин в Джерси, и мне показалось, что стоит их поддержать. Роджер мне денег не дал, дала тетя Элеонора, но он опять оказался прав: дело прогорело.

— Вы думаете, что он даст вам денег теперь?

— Я думаю, что он заплатит долги кредиторам.

Хелли вздрогнула:

— Не хотела бы я обращаться к нему с подобной просьбой.

— Он заплатит, — сказала Аннабел. — Он предвидел, что ему придется оплатить мои долги. По крайней мере, один раз. — И, помолчав, добавила: — Я хотела бы удивить его, достичь хоть чего-нибудь. А вместо этого придется рассказать о двойном поражении. Он не удивится, когда я расскажу ему о своей неудаче в бизнесе, но он никогда не сможет понять, как я ухитрилась вылететь из колледжа, не проучившись и года. — Внезапно она подняла голову: — Кажется, стукнула входная дверь?

— Не уверена. — Хелли открыла дверь кухни, выглянула в холл и увидела Роджера Шермана. Она услышала, как Аннабел судорожно сглотнула у нее за спиной, потом произнесла дрогнувшим голосом:

— Привет, Роджер!

— Привет, — ответил ей брат. — Я полагал, что ты в Джерси.

— Да. Но вот теперь я здесь.

— И почему же?

Хелли извинилась и прошла мимо них в гостиную, закрыв за собой дверь. Роджер Шерман не стал бы обсуждать свои семейные дела в ее присутствии.

Про себя она пожелала Аннабел удачи. Потом уселась за пишущую машинку и принялась за работу.

Разговор в кабинете мистера Шермана оказался долгим. Хелли уже заканчивала печатать, когда в дверь постучали.

— Войдите! — ответила она, и вошла Аннабел.

Она была одна, и лицо у нее было бледное.

Хелли вопросительно посмотрела на нее.

— Все кончилось, — сказала Аннабел. — Все улажено.

— Он собирается?..

— Ну, он собирается уладить мои дела. И устраивает меня на работу в лабораторию.

— А что вы сами об этом думаете?

Аннабел слабо улыбнулась:

— Как-нибудь справлюсь. Но я никогда не смогу стать выдающимся физиком или просто вообще кем-нибудь выдающимся. Роджеру придется привыкнуть к тому, что у него такая никчемная сестра. — Она села и потерла руки так, словно они у нее замерзли.

— Одного гения на семью достаточно, — сказала Хелли.

Аннабел кивнула. Потом неуверенно проговорила:

— Если бы он отказался заплатить, у меня были бы очень серьезные проблемы.

— С вами часто такое случается?

— Что именно? То, что я вылетела в трубу со своим бизнесом, или то, что для меня трехгодичный курс обучения закончился через год?

— Я имела в виду бизнес.

— Нет, не часто. Я выступила гарантом. — Аннабел поморщилась. — Представляете, страховка! Я никогда раньше не делала ничего подобного. Я этого не умею. Просто не умею. Роджер думает, что я вылетела из колледжа потому, что валяла дурака, но это не так. Я старалась. Я работала. Но у меня ничего не получалось.

— Значит, вы не виноваты.

— Он думает, что виновата. Ему всегда не хватало терпения, чтобы общаться с дураками.

— Тем более глупо с его стороны, — резко заявила Хелли. — Наверное, приятно чувствовать себя совершенством.

— Роджер? Совершенство?! — Голос девушки звучал отчужденно. — Да поможет Бог той женщине, которая решится выйти за него замуж. Я думаю, он никого не подпустит к себе достаточно близко даже под страхом смерти.

— Вы его не любите?

— Ну почему же, люблю, он мой брат, он хорошо ко мне относится. Но мне было бы жаль любую другую девушку, которая полюбила бы его, не будучи его сестрой.

— А Элвис Дэлзелл? У нее к нему чисто профессиональный интерес?

— Она разрабатывает эту тему, — зловеще произнесла Аннабел. — Старается вот уже несколько лет.

Мисс Паргайтер уложила Рози. Тим и Тони, уже в пижамах, досматривали по телевизору вестерн. Хелли привела к ним Аннабел; мисс Паргайтер обменялась с девушкой рукопожатием и выразила удовольствие по поводу возвращения ее в этот дом, а затем спросила:

— Как вы думаете, теперь можно пройти на кухню? Я приготовлю детям какао.

— Путь свободен, — сказала Хелли.

Руни встретили Аннабел без особого энтузиазма. Они довольно вежливо поздоровались, но когда Хелли объяснила им, что мисс Шерман собирается здесь остаться, на их лицах появилось озадаченное выражение — очевидно, они размышляли, насколько глубоко способны внедриться силы неприятеля. Сперва мистер Шерман, теперь мисс Шерман.

— В какой комнате вы жили раньше? — спросила Хелли.

— Я приезжала только на каникулы. Сначала училась в пансионе, потом в колледже. Но обычно я занимала ту комнату, из которой ведет лестница на крышу.

Сейчас эту комнату занимала Хелли, но для нее это было безразлично, и она сказала:

— Ее и займете сейчас. Несите чемодан, а я там все приготовлю.

Она прошла в комнату и принялась вынимать из шкафов свои вещи и складывать их на кровати. Она была рада, что приехала Аннабел, ее ровесница, и что ей не нужно чувствовать себя виноватой перед Шерманами, поскольку оба они теперь находились под крышей «Старого дома священника».

Вошла Аннабел с чемоданом в руке.

— Кто переезжает?

— Я. Займу другую комнату.

— Не стоит. Мне подойдет любая.

— Мне тоже, — сказала Хелли. Она собрала одежду с кровати и унесла ее в свободную комнату. — Места хватит. Даже если нас станет вдвое больше. Я рада, что вы приехали. Он, разумеется, знает, что вы остановились здесь.

— Я ему сказала. Что касается платы за квартиру…

— Никакой платы. Я беру плату с мистера Шермана только потому, что она нам необходима, но у меня есть моя зарплата плюс лепта мисс Паргайтер, как она ее называет, и нам вполне этого хватает.

Аннабел сказала:

— Роджер говорит, что я должна платить за квартиру.

— А какое ему до этого дело?

Хелли открыла шкаф и принялась развешивать одежду.

Аннабел стояла рядом. Она произнесла, запинаясь:

— Он говорит, что я должна помнить — это больше не наш дом, что мы здесь квартиранты и должны платить за квартиру.

— Это он квартирант, — ответила Хелли, — а вы у меня в гостях. Или я у вас в гостях. Не знаю. Мне до сих пор кажется, что в завещании какая-то ошибка и в один прекрасный день меня вышвырнут отсюда в канаву. Так что, возможно, он все еще принадлежит вам. Так или иначе, но платить вы не будете, поскольку прав на этот дом гораздо больше у вас, чем у меня.

Аннабел согласилась, правда, поначалу попыталась возразить:

— Роджер…

— Не говорите ему ничего, — сказала Хелли, — мы его обманем.

— Роджера невозможно обмануть. Он читает в умах людей так же, как на экране компьютера. Стоит ему посмотреть на вас — и он все знает… — Аннабел пальцем прочертила в воздухе линию на уровне своего лица.

Хелли ответила:

— Не думаю, чтобы он спрашивал об этом. Раз он велел вам платить, то сочтет само собой разумеющимся, что вы поступили так, как вам сказано, а все вокруг считают меня жадной до денег.

Она усмехнулась. Аннабел улыбнулась в ответ и сказала:

— Ну хорошо, если я не плачу за квартиру, то я могу хотя бы оплачивать свою часть расходов на содержание. Со следующего понедельника я стану зарабатывать.

— Прекрасно, если вы ничего не имеете против того, чтобы обедать на кухне, можете войти в долю и в отношении продуктов.

Устроить Аннабел в бывшей спальне Хелли и перенести оставшиеся там мелочи было делом недолгим.

Хелли как раз расправляла покрывало на кровати, когда Аннабел спросила:

— Кто он?

— Кто?

Аннабел протянула ей фотографию, выпавшую из бювара, который держала в руках.

— Слушайте! — произнесла она. — Он просто великолепен!

Это была фотография Саймона.

— Его зовут Саймон Коннелл. Мы когда-то были знакомы, — сказала Хелли.

— Это ваш друг?

— Нет, — солгала Хелли и улыбнулась.

— Жаль. В него так и хочется влюбиться. — Аннабел положила остальные фотографии обратно в бювар, а бювар — в ящик. Но фотографию Саймона она поставила на туалетный столик, прислонив к флакону с лосьоном, и рассмеялась: — Перед тем как отправиться спать, посмотрите на него хорошенько, и завтра утром расскажете мне, что вам приснилось. Если эксперимент не удастся, на следующую ночь я одолжу фото у вас и повешу на стену у себя над кроватью.

Откуда ей было знать, что эти слова, словно ножом по сердцу, резанули Хелли. Она отвернулась, чтобы не выдать своих чувств.

— После целого дня возни с Руни, — сказала она, — я сплю без сновидений. Засыпаю как убитая.

Закончив дела наверху, они спустились в гостиную, где к ним присоединилась мисс Паргайтер. Все трое принялись рассказывать друг другу житейские истории и к тому времени, когда пора было идти спать, чувствовали себя так, словно были давними добрыми друзьями.

Детство Аннабел Шерман прошло в этом доме, с бабушкой, дедушкой и тетей Элеонорой — миссис Брантон. Мать умерла при рождении Аннабел, а отца не стало прежде, чем девочка пошла в школу. Тетя Элеонора вышла замуж поздно — за удалившегося от дел богатого промышленника.

— Мне было тогда четырнадцать лет, а Роджеру — двадцать пять, нет, двадцать шесть. Тетя Элеонора и мистер Брантон отправились путешествовать по свету, а в доме остался один Роджер, он и вел здесь хозяйство. В то время он как раз и начинал работать в лаборатории.

Аннабел Шерман никогда не чувствовала себя одинокой. У нее всегда был брат. Она его немного побаивалась, но и гордилась им тоже, он никогда ее не подводил и никогда не отказывал в помощи.

Хелли улыбнулась про себя. Вот бы Роджер Шерман узнал, что в нем есть нечто, что роднит его с Руни.

Когда Хелли вернулась к себе в спальню, фотография Саймона стояла на том же месте, на туалетном столике. Она так и оставила ее там. Если бы Хелли убрала ее слишком быстро, Аннабел могла бы догадаться, что этот снимок почему-то взволновал Хелли. А ей вовсе не хотелось ни пускаться в объяснения, ни изобретать какую-то причину. И она оставила снимок там, где он был. А потом уснула, и ей приснился Саймон.

Может быть, это произошло потому, что она снова увидела фотографию, а может быть, потому, что подсознательно завидовала Аннабел, у которой всегда была надежная опора и защита в жизни. Но Хелли приснилось самое начало ее романа с Саймоном, то время, когда она верила, что такие понятия, как дом и любовь, неотделимы от Саймона и что она никогда больше не будет одинокой.

С ясностью, необычной для сновидения, перед ней проплывали события того субботнего дня, когда он рассказал ей о квартире. Звучало здорово. Правда, дороговато, но, учитывая их совместные доходы, приемлемо. Он нарисовал план на каком-то конверте и показал ей, пока они пили кофе в кафе-экспресс. Ключ был уже у него, и он сказал, что можно пойти посмотреть сегодня же после обеда.

— Конечно, — согласилась она.

Он должен был за ленчем встретиться с клиентом, и, если б не это, они отправились бы немедленно. Он поцеловал ее на прощанье, и она пошла по Хай-стрит, от счастья не чувствуя под собой ног.

Так же как и наяву, в этом сне она не знала, что, когда они выйдут из квартиры в половине пятого, будет идти дождь и он скажет:

— Все в порядке, правда? Можем въехать хоть…

— Когда мы поженимся? — спросила она, и он ответил:

— Жениться на тебе?..

Во сне она об этом так и не вспомнила. Она проснулась, а потом на нее с новой силой обрушилась боль от воспоминаний, потери и одиночества, — все то, что она чувствовала тогда, когда шла под дождем и плакала.

Ее душили слезы. Она сидела в темноте, уткнувшись головой в колени, прикрытые одеялом, и плечи ее сотрясались от рыданий.

Дверь была приоткрыта. Она всегда оставляла дверь приоткрытой, чтобы слышать, что делают дети. Было очень поздно, она едва отдавала себе отчет, где находится, а слезы все текли и текли, и казалось, им не будет конца.

Хелли услышала, как Роджер Шерман произнес: «Аннабел», а потом почувствовала у себя на плече его руку. Она вдруг разом очнулась: ей страшно не хотелось, чтобы он видел ее такой.

— Уйдите, — умоляюще сказала она.

— Мисс Крейн!

Они же поменялись комнатами с Аннабел, и он думал, что здесь его сестра. Но Хелли была у себя дома и считала, что имеет полное право поплакать в одиночестве. Она попыталась выговорить:

— Мне… мне приснился кошмарный сон, — услышала, как сдавленно звучит ее голос, и попросила: — Не включайте свет… пожалуйста.

В комнате было темно. Тени от оконных переплетов ложились повсюду решетчатым узором.

Слезы текли у нее по подбородку, и, когда он коснулся его, пытаясь приподнять ее голову, он, должно быть, ощутил эти слезы. Она крепко зажмурила глаза, потом открыла их снова и с достоинством, правда еще заикаясь, произнесла:

— Будьте любезны… покиньте… мою спальню.

— Наденьте что-нибудь, — сказал он, — спуститесь в гостиную и выпейте глоток бренди.

— Я не хочу никакого бренди. Со мной все в порядке. Мне просто приснился плохой сон.

— Даю вам пять минут. Если вы не спуститесь, я пришлю к вам мисс Паргайтер.

— Не будите ее. Ей надо поспать.

— А вам надо выпить бренди. Пять минут.

— Хорошо, — согласилась она.