Если сбываются мечты

Глава 9

Элвис поставила поднос с пустыми формочками для льда на крышку холодильника, а Хелли сказала, открыто намекая на ее кошачьи повадки:

— И не забудьте налить себе блюдечко молочка.

Смех Элвис зазвенел, как кубики льда в бокале. Она ответила:

— Спасибо, мне ничего больше не нужно. — Слегка подтолкнула дверцу холодильника, и та медленно закрылась. Элвис ушла, унося с собой вазу со льдом и продолжая смеяться.

Вскоре послышалась музыка, и Саймон выругался. Хелли сказала:

— Вот теперь ей будет что сказать Роджеру, ему сейчас станет известно, что мы с тобой здесь ругались.

Чтобы хоть чем-нибудь занять руки, она вновь налила воду в формочки для льда и поставила их в холодильник.

— Теперь тебе и письма не нужны, чтобы доказать то, что ты хочешь. Он уже слышал, как мы ссорились с Аннабел, а теперь еще и это. Просто быть не может, чтобы я не ревновала! — продолжала Хелли.

— Но ты же не ревнуешь, — сказал Саймон. — Ты беспокоишься за Аннабел?

Она кивнула. Но она беспокоилась не только об Аннабел.

— И за себя тоже, — ответила она. — Я не хочу, чтобы Роджер думал обо мне плохо.

Ей хотелось, чтобы он относился к ней по-прежнему доброжелательно. Ей была необходима его дружба, а может статься, их отношения переросли бы в нечто большее, чем дружба.

Она представила себе, как Элвис говорит ему: «Наша хозяйка беседует сейчас с Саймоном. Я вошла на кухню за льдом и попала в очень неподходящий момент».

Для Хелли это никогда не было просто дружбой. Она любила его, любила до боли, и, признавшись себе в этом, она оказалась настолько беззащитной перед Саймоном, что тот внимательно посмотрел на нее и тихонько присвистнул.

А потом сказал мягко:

— Да, судя по тому, что я о нем слышал и что сегодня видел, ты здорово влипла.

Это было смешно — Саймон за нее волнуется. Но в его взгляде и в его голосе заметно было беспокойство. Он продолжал:

— А чем тебе плох Гэрет Фрэзер? Он же с тебя глаз не сводит.

Хелли с трудом подавила готовый вырваться истерический смех. Гэрет Фрэзер ничем не плох, за исключением того, что она его видеть не может. Гэрет… Саймон… Да, оба они могли стать островками спасения в бушующем океане, но Хелли нужны были глубина и простор.

Саймон сказал:

— Хелли, я не хотел тебя обидеть.

Она посмотрела на него блестящими глазами:

— Пустяки. Что значит небольшой шантаж для добрых друзей?

— Не заставляй меня показывать ему письма. — Саймон уже просил. Он не пытался угрожать. Он просто пользовался единственным доступным ему видом оружия и, возможно, действительно любил Аннабел.

Она ответила устало:

— Я постараюсь. Обещаю тебе, что я действительно постараюсь.

Они вышли из кухни, в холле их ждала Аннабел. Хелли подошла к ней первой.

— Вспомнили прежние времена, — сказала Хелли.

Роджер был в гостиной, рядом с ним стояла Элвис. Элвис сияла, на лице Роджера было выражение, словно ему только что сообщили очередную сплетню, которая его решительно не интересовала.

Вечер прошел прекрасно. Гости засиделись до полуночи и, если бы завтрашний день не был рабочим, не разошлись бы, наверное, до утра. Все благодарили Хелли и говорили, что все прошло чудесно, и она тоже благодарила гостей и говорила, что довольна тем, как прошел вечер. Аннабел на прощанье поцеловала Саймона и сказала:

— Увидимся завтра.

А Роджер повез домой Элвис.

Когда машина Роджера отъехала от дома, увозя Элвис, Хелли закрыла дверь и почувствовала почти физически, как с лица сползает и разбивается вдребезги маска веселости. Она вздохнула:

— Ну и вечерок выдался.

Мисс Паргайтер уже была в гостиной и собирала пустые бокалы. Аннабел стояла тут же, у двери, рядом с Хелли.

— Мне очень жаль, — произнесла Аннабел.

— Жаль чего? — спросила Хелли.

— Жаль, что я вышла из себя и разоралась. Теперь вы с Саймоном тоже поссорились, да?

Хелли пошла на кухню за подносом, чтобы забрать посуду из столовой.

— Пусть он вернет мои письма.

— Он мне про них рассказывал.

— Неужели? — Хелли принялась нагружать поднос посудой. — А почитать он их тебе не давал?

— Что ты! — Аннабел стояла опустив руки, в то время как Хелли, охваченная приливом какой-то бешеной энергии, все громоздила посуду на поднос.

— Но он сказал, что угрожал тебе тем, что покажет эти письма Роджеру, — продолжала Аннабел.

— Принимая во внимание репутацию Саймона, он вряд ли в состоянии разобраться, где чьи письма, если только не завел картотеку.

Возможно, это было действительно так. Хелли, как она узнала после того, как все кончилось, была лишь одной из многих. Тогда это больно задело ее, но безразличное выражение лица Роджера Шермана сегодня вечером задело ее куда больнее.

Она подняла поднос, и стопки тарелок на нем задрожали.

— Что ты скажешь Роджеру? — спросила Аннабел, озабоченно следуя за ней по пятам, и Хелли ответила:

— Не думаю, чтобы Роджер стал спрашивать меня о Саймоне. Во всяком случае, после того, как Элвис пришла с кухни и доложила ему о том, что я едва не выцарапала Саймону глаза.

Мисс Паргайтер, повязывавшая передник поверх своего бархатного платья, посмотрела на поднос, который несла Хелли, и сказала сердито:

— Слишком много и чересчур тяжело для тебя. Ты могла бы все это уронить по дороге.

Хелли поставила поднос на кухонный стол.

— Но ведь не уронила же.

— Ты не знаешь предела своих возможностей.

Мисс Паргайтер сняла свои кольца и повернулась к раковине, а Хелли тихонько произнесла:

— Нет, все-таки знаю.

Все присутствующие стали свидетелями той скрытой маленькой драмы, которая разыгралась здесь. Не нужно было быть психологом, чтобы понять, что Аннабел чем-то взволнована с самого начала. Вот вам треугольник: Хелли, Аннабел и Саймон. И в течение всего обеда Элвис так и сыпала вопросами. Аннабел и Саймон, бросающие нежные взгляды друг на друга и настороженные — в сторону Хелли.

А потом произошел этот инцидент на кухне, после которого Аннабел и Саймон стали прямо-таки неразлучны, а Хелли весела, как сумасшедший жаворонок. Это заинтересовало всех. Элвис Дэлзелл была в восторге. Лишь Роджер Шерман оставался безразличным. Хелли сознавала, каков предел ее возможностей. Он был единственным человеком, которого происходящее не интересовало.

Мисс Паргайтер заявила:

— Вы обе отправляйтесь спать, мне завтра рано вставать не придется.

— Я помогу убрать, — предложила Хелли.

— Я тоже, — с готовностью отозвалась Аннабел.

Хелли сказала:

— Иди спать, на кухне народу и без тебя хватает.

— Ну ладно, — согласилась Аннабел, — спокойной ночи.

После того как она ушла, Хелли и мисс Паргайтер некоторое время работали в полном молчании, потом мисс Паргайтер спросила:

— Что все-таки случилось?

Хелли рассказала ей подробности, а мисс Паргайтер сказала:

— Я думала, что люди перестали шантажировать друг друга письмами с тех пор, как авторы перестали писать мелодрамы. И чего собирается достигнуть мистер Коннелл, используя эту компрометирующую переписку?

Хелли протирала бокал.

— Доказать, что я пристрастна, если я попытаюсь сказать, что Саймон может причинить вред Аннабел.

Мисс Паргайтер повела плечами, словно отгоняя эту мысль:

— По-моему, мистер Шерман привык делать выводы самостоятельно.

— Да, — ответила Хелли. Она была того же мнения.

Мисс Паргайтер взяла очередную стопку немытых тарелок и по одной опустила их в таз с водой.

— Мисс Дэлзелл выглядела сегодня потрясающе.

— Да, — согласилась Хелли.

Мисс Дэлзелл действительно выглядела потрясающе, но это замечание мисс Паргайтер не было попыткой сменить тему, поскольку она продолжала:

— Прекрасная пара. Они отлично подходят друг другу.

На этот раз Хелли не сказала «да», она вообще ничего не сказала. Мисс Паргайтер продолжала, не сводя глаз с тарелок:

— С ней у него хлопот не будет. Если и есть на свете девушка, которая подходила бы на роль жены Цезаря…

— Вне подозрений? Вы считаете, это именно то, что ему было бы нужно?

— Разумеется. — Ее голос звучал очень уверенно. — В этом случае, я думаю, никакие оправдания его бы не устроили.

Хелли сказала беспечно:

— Ну тогда он должен был бы просчитать все наперед, не так ли? Очень трудно быть вне подозрений и при этом оставаться в живых. Не думаю, что даже Элвис Дэлзелл подошла бы для роли жены Цезаря. — Ей не хотелось об этом говорить. — Обед нам удался, правда?

— Да, очень хорош, — сказала мисс Паргайтер.

Они домыли посуду, потом убрали в комнатах и отправились спать. Было все еще непривычно, что не надо заходить проведывать детей. Проходя мимо их комнат, Хелли поймала себя на том, что непроизвольно смотрит на двери спален.

Был уже третий час ночи, а ей завтра с утра нужно идти на работу. Роджеру и Элвис, наверное, тоже, но он еще не вернулся…

Когда Хелли спустилась утром вниз, Аннабел уже была на кухне. Она спросила:

— Тебе чаю или кофе? Я сварила кофе, но, если хочешь, могу приготовить чай. — Она, похоже, очень старалась угодить.

— Спасибо, я выпью кофе.

Аннабел сказала:

— Роджер уже уехал. Он как раз выходил, когда я спускалась вниз.

Хелли отпила немного кофе:

— Значит, все-таки вернулся?

— Что ты имеешь в виду? — На лице Аннабел появилось озадаченное выражение.

— В половине третьего его еще не было. — Именно в это время Хелли с головой укрылась одеялом, чтобы не слышать, когда подъедет машина. Ничего не изменилось бы оттого, что она провела бы бессонную ночь.

— Ой… — Аннабел наконец поняла. — Я бы ни за что не позволила Саймону показать Роджеру эти письма. Пусть будет что будет, но я не позволю.

— Большое спасибо, — с иронией сказала Хелли. — Сделай так, чтобы он их мне вернул, и я поблагодарю тебя еще раз.

— Саймон говорит…

Кажется, есть такая детская игра — если выполняешь команду, которая начинается словами «Саймон говорит» (а ее выполнять не надо), — то выбываешь?

Аннабел выпалила единым духом:

— Саймон говорит, что ты влюблена в Роджера, это правда?

Хелли не призналась бы в этом даже под пыткой.

— Я лишь сказала Саймону, что не хочу, чтобы Роджер думал обо мне плохо. И я не позволю Саймону врать про меня Роджеру или кому бы то ни было. — Она со стуком поставила чашку, и ее голос зазвучал резко: — Мы с Саймоном не были любовниками. Он хотел, чтобы мы поселились вместе, но этого не захотела я, так что мы любовниками никогда не были, а что делать тебе — выбирай сама.

— Я знаю, — сказала Аннабел, словно извиняясь за себя, за Саймона и за всю ту кашу, которую они заварили. — Саймон не блещет умом, правда? Вроде меня. Может быть, он как раз тот мужчина, который мне нужен, — такой, с которым нетрудно ужиться. — Она накладывала в чашку сахар и исподлобья поглядывала на Хелли, не поднимая головы. — Что же касается Роджера, — казалось, она слегка поежилась, — я всегда говорила, что мне будет жаль ту девушку, которая его полюбит.

— Расскажи об этом Элвис. Может быть, ей понадобится твое предупреждение.

— Уж она-то точно повеселилась, — хмуро сказала Аннабел, и Хелли поняла, что мысль о том, как Элвис с улыбкой рассказала обо всем Роджеру и всем остальным, неприятна Аннабел почти так же, как ей самой.

Хелли горько усмехнулась:

— Это был ее вечер.

— Я бы так хотела, чтобы… — горячо начала Аннабел.

— Перестань! — умоляюще сказала Хелли. — Хватит с нас проблем с камнями желаний. И посмотри на часы!

Им обеим пора было идти.

Они поспешно вышли и, направляясь в противоположные стороны, помахали друг другу на прощанье.

Работы в то утро было много. И когда ее позвали к телефону и голос Мэри Коттар спросил: «Они там выпускают тебя на ленч?» — Хелли поразилась, как много прошло времени. Вчера она ходила перекусить с двумя другими сотрудницами в бар неподалеку от их офиса, но ленч с Мэри Коттар — это было гораздо лучше.

— Давай встретимся в час, хорошо? — сказала Хелли.

Они встретились в ресторанчике «Ивы» на городской площади, заказали салаты, сели и улыбнулись друг другу.

— Как проходит третий день работы? — спросила Мэри.

— Я, кажется, становлюсь неравнодушной к недвижимости. Все эти дома, которые ждут своих жильцов. Мне это чем-то напоминает брачную контору.

Мэри рассмеялась.

— Обед вчера был превосходным, — сказала она. — И платье выглядело чудесно, правда?

Мэри чувствовала профессиональную гордость за это платье. Его купили в ее магазине, она сама его выбирала.

— Платье прелестное, — сказала Хелли. — Я собираюсь поносить его в свое удовольствие.

Мэри продолжала улыбаться, но в ее улыбке было что-то от сострадания, словно она угадала, что у Хелли были особые причины купить это платье. Она, наверное, думала, что этой причиной был Саймон. А кому бы после вчерашнего не пришла в голову такая мысль?

«Ну и пусть, — подумала Хелли, — это все же лучше, чем если бы кто-то понял, что причиной тому был Роджер». Принять чье-то сострадание по поводу того, что Аннабел увела у нее Саймона, будет гораздо легче. А вот разговор о Роджере она бы не вынесла, разве что постаравшись уйти как можно глубже в себя и совсем ничего не слышать.

Мэри намеревалась помочь Хелли развеяться, и Хелли ее внимательно слушала. Поход в театр, приглашение в гости.

К вечеру позвонила Марджори Перри, снова поблагодарила за вечер и спросила, не хочет ли Хелли все-таки вступить в их театральное общество.

Когда Хелли вернулась домой к мисс Паргайтер, то не знала, плакать ей или смеяться. Она сказала:

— Когда Саймон меня бросил, Фрэнсис из кожи вон лезла, приглашая меня на различные вечеринки, а Серина и Джеффри одного за другим приводили в гости своих друзей. История повторяется, и я не знаю, как им объяснить, что это совершенно не нужно.

— Не могу себе представить, ты что, собираешься вступить в театральное общество, чтобы перестать думать о мистере Коннелле? — спросила мисс Паргайтер.

— И попасть под перекрестный огонь в вашем поединке с миссис Коттар? — ответила Хелли. — Нет уж, спасибо.

Гэрет явился вечером в обычное время, с рукописью в портфеле, и они расположились за обеденным столом так же, как и вчера вечером, но на сей раз без угощения и общества.

По пути через холл в столовую Гэрет, не переставая, превозносил вчерашние угощения. Ему и в голову не приходило, что Хелли так хорошо готовит. Хелли упомянула и о заслугах мисс Паргайтер, но это не умерило его пыла по поводу кулинарных способностей Хелли.

— Вы совершенно удивительная женщина, — сказал он и поперхнулся словами, осознав, насколько бестактным было его замечание при сложившихся обстоятельствах.

Саймон Коннелл был главным сюрпризом вчерашнего вечера. Гэрет услышал о нем в первый раз. Никто из присутствующих раньше не слышал о нем, за исключением Аннабел. Гэрет считал, что Хелли вчера была настоящей красавицей, и уж если объявился мужчина, который знал ее раньше, то он должен быть просто идиотом, если предпочел Аннабел.

Они основательно поработали над книгой, закончили, как обычно, в десять, и Гэрет спросил:

— Может, сходим куда-нибудь завтра?

У них было несколько встреч, этого было более чем достаточно, и Хелли решила, что с нее хватит. Ей не нужны лишние проблемы, а Гэрет Фрэзер мог стать одной из них.

— Я тоже прошел через это. Это со всеми случается. — Он посмотрел на нее из-за больших линз очков. — Поверьте мне, это не может длиться долго. Он появился как гром среди ясного неба, да?

— Если вы имеете в виду Саймона, — сказала Хелли, — то можно сказать и так.

— Ну вот, — заявил Гэрет, — я вам скажу, что надо делать. Это вопрос силы воли. Когда у человека научный склад ума, он понимает, что в основе любого увлечения лежат реальные причины и все можно объяснить логически. Что вас прежде всего привлекало в Саймоне?

— Я не… — Она хотела сказать: «Я не думаю, что вы правильно поняли, что произошло», но он закончил предложение за нее:

— Вы не хотите об этом говорить, это вполне естественно на данной стадии развития событий. Но вам станет легче, если вы напишете об этом. Просто возьмите блокнот и карандаш и поразмыслите хорошенько. Саймон Коннелл совершенно заурядная личность. Внешне, правда, довольно привлекателен, но… — Он откашлялся. — Рядом с ним были и другие, физически не менее привлекательные. Интеллект — на очень среднем уровне. Скажу не хвастаясь, — продолжал Гэрет, — что мой собственный коэффициент умственного развития настолько же выше, чем у Саймона, — у него была своя система отсчета, — насколько коэффициент Роджера Шермана выше моего. Видите ли…

— Это мне очень поможет, — перебила Хелли.

— Обязательно. — Гэрет просиял. — Такая умная девушка, как вы, должна уметь подходить к делам подобного рода с аналитической точки зрения…

— Особенно, — продолжила Хелли, — если принять во внимание, что я не страдаю от неразделенной любви к Саймону. Вы все вчера неправильно истолковали происшедшее. Мне все равно, на что это было похоже, но то, как все это восприняли, абсолютно неверно.

Гэрет на минуту задумался. Потом похлопал ее по плечу.

— Хорошо, — сказал он. — Но вы все-таки попытайтесь все это описать. Хотите, я забегу завтра и посмотрю, что у вас получается?

— Мне надо работать, — решительно солгала Хелли. — Я снимаю копию с журнала Патрика Шермана. Мне кажется, его можно будет издать.

Аннабел была дома. Когда Хелли, проводив Гэрета, пришла в гостиную, Аннабел и мисс Паргайтер сидели там.

Мисс Паргайтер спросила:

— Сюжет становится все более захватывающим?

— Не особенно, — призналась Хелли. — Но он собирается вставить новую главу. Он мечтает о том, что я опишу ему чувства, которые я испытываю к Саймону. — Она усмехнулась. — В этом уверены все, за исключением самого Саймона и присутствующих.

Аннабел быстро спросила:

— Но ты любила его? Раньше?

— Нет, — ответила Хелли. — Он был кем-то, кого я придумала для себя. В свое время я много мечтала.

Мисс Паргайтер сказала что-то насчет чая и незаметно выскользнула за дверь.

Она никогда по-настоящему не любила Саймона. Это было чувство из разряда тех, о которых сказал Гэрет: «Я тоже прошел через это. Так со всеми случается. Поверьте мне, это не может продлиться долго».

Но та любовь, которая владела ею сейчас, продлится вечно. Возможно, со временем притупится боль, но чувство не покинет ее никогда. Ей никогда не будет нужен другой мужчина.

Аннабел сказала:

— Саймон понятия не имел, что я собираюсь просить Роджера вложить деньги в его бизнес. Когда я вчера рассказала ему, он ответил, что я ненормальная.

— То же самое говорила тебе и я.

Хелли была более чем уверена, что оставаться под одной крышей с Роджером Шерманом она не сможет. Ее гордость не пострадает, если она скажет, что «Старый дом священника» оказался слишком большим и неудобным для нее — и в это поверит кто угодно, — и она продаст его.

До конца недели Хелли редко виделась с Роджером. Пару раз утром, когда они мимоходом встречались в холле. Здороваясь с ним, она чувствовала, что ее улыбка вселяет в него некоторую уверенность. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя несчастной. Он все еще чувствовал себя ответственным за нее.

В пятницу она получила письмо от других его подопечных, от Руни. Принесла его в кабинет и положила Роджеру на стол. Это заставило его вечером прийти в гостиную и заговорить о детях.

Потом он спросил Хелли о ее новой работе, нравится ли ей она.

— Да, — ответила Хелли, — очень нравится. А как ваша срочная работа в лаборатории? Аннабел говорит, что там у вас до сих пор горячо.

Роджер улыбнулся:

— Это она так сильно сказала? Ну, самое худшее уже позади. К началу следующей недели мы вернемся к обычному ритму работы.

— А это будет лучше для вас? Что такое нормальный ритм работы? С девяти до пяти? Вы обычно работаете в нормальном ритме? — Она ощущала скованность и чувствовала себя так же глупо, как бывало в самом начале их знакомства, они словно снова стали совсем чужими.

— Я редко работаю только с девяти до пяти, — сказал он.

Он не упомянул о Саймоне, и Хелли была рада этому, потому что не знала, как бы она смогла выдержать его вопросы. Он вернул письмо. Сказал, что черканет пару строк в знак подтверждения своего обещания относительно красных санок. Пожелал ей спокойной ночи, и Хелли улыбнулась ему и продолжала улыбаться до тех пор, пока за ним не закрылась дверь.

В понедельник, составляя список недвижимости, предназначенной для продажи, она поймала себя на том, что мысленно отбирала для себя «возможные варианты».

Это привело ее в состояние шока, потому что означало, что она подсознательно признавала, что у нее нет больше сил бороться и ей придется покинуть «Старый дом священника». Но записей она пока не делала. Тот момент, когда она потянется за карандашом и бумагой и начнет записывать адреса, будет означать окончательную капитуляцию.

Сегодня она этого делать не станет. Может быть, на следующей неделе, но еще не сегодня.

Когда Хелли вернулась домой, мисс Паргайтер была в саду перед домом. Она бросилась к машине, словно хотела попасть под колеса. Хелли резко затормозила и, выскочив из машины, спросила:

— Что случилось?

— Чудесная новость! — торжествующе прокричала мисс Паргайтер. — Совершенно потрясающая!

— Какая?

Мисс Паргайтер глубоко вздохнула, она медлила, стараясь продлить удовольствие актрисы, которой внимает восторженная публика. Наконец она смягчилась:

— Звонила мисс Макдональд. Они получили известие от отца Джеральдины.

— Не может быть!

— Может! Он собирается приехать и забрать Джеральдину. Он действительно собирается приехать за Джеральдиной.

— Что сказала мисс Макдональд?

— Ей звонили откуда-то издалека, — объяснила мисс Паргайтер, — потом она дожидалась, когда наступит время льготного тарифа, но это все равно очень дорого. И вообще, как тебе известно, я не всегда хорошо понимаю, что говорят по телефону, так что я сказала ей, что ты сама ей позвонишь.

Хелли помчалась в дом к телефону. Номер телефона в Спрингфилде был занят, и ей пришлось подождать пару минут, потом она снова набрала номер, и на этот раз ей ответили.

— Мисс Макдональд, это Хелли. Что известно насчет отца Джеральдины?

— Это просто чудесно! — сказала мисс Макдональд.

— Расскажите мне, что произошло.

— Сегодня утром он позвонил в детский дом. Он все еще в Австралии, дела у него были плохи, но теперь он возвращается в Англию, и здесь его ждет хорошая работа. В инженерной фирме «Хестон Ригбис» в Вест-Брумвич.

Хелли спросила:

— Почему же он ни разу ей не написал? Ведь для нее даже письмо значило так много.

— Возможно, он думал, что без него ей будет лучше. Возможно, он просто не понимал. — Мисс Макдональд повидала на своем веку слишком много разных трагедий, чтобы делать поспешные выводы. Но сейчас она была рада за Джеральдину, и Хелли тоже.

Хелли спросила:

— Можно мне поговорить с ней? И с Руни.

Она поговорила с каждым из детей, повесила трубку и повернулась к мисс Паргайтер, которая улыбалась и мурлыкала, словно Чеширский кот.

— Будет что сегодня рассказать на заседании театрального общества, — радостно сказала мисс Паргайтер. — Думаю, что эту новость будет рада услышать даже миссис Коттар.

На последнем собрании они наконец выбрали пьесу для рождественской постановки. Мисс Паргайтер и миссис Коттар одобрили ее, и теперь, услышав радостную весть о Джеральдине, мисс Паргайтер, казалось пребывала на седьмом небе от счастья.

Вслед за Хелли вернулась Аннабел. Она крикнула:

— Есть кто-нибудь дома? — и начала подниматься наверх, так что Хелли пришлось выбежать из кухни, чтобы ее остановить. Аннабел остановилась и сказала:

— Я спущусь через пять минут. Я встречаюсь с Саймоном.

Хелли ей сообщила:

— Объявился отец Джеральдины.

— Это хорошо?

По лицу Хелли можно было судить, что это действительно хорошо. Он не сидел в тюрьме и не был в бегах. Аннабел спустилась обратно и попросила:

— Расскажи, как все случилось.

И Хелли рассказала.

Аннабел слушала не перебивая до тех пор, пока Хелли не произнесла: «Хестон Ригбис», и тогда у Аннабел вырвалось: «Ой!»

— Почему «ой!»? — спросила Хелли. — Это что, плохая фирма?

— Да нет, — сказала Аннабел. — Фирма очень хорошая. Младший партнер фирмы, Тони Ригби, учился вместе с Роджером в колледже. Они старые приятели. Так что это либо невероятное совпадение, либо все устроил Роджер.

— А ты как думаешь? — спросила Хелли.

— Думаю, это Роджер, — ответила Аннабел и улыбнулась. — Ну, я очень рада. Бедная малышка Джеральдина, я просто счастлива за нее.

Саймон зашел за Аннабел, и ему тоже обо всем рассказали. Он никогда не видел Джеральдину, но согласился, что это здорово. Хелли увидела Саймона в первый раз с того вечера — Аннабел привела его на кухню.

— А, это ты, — произнесла Хелли без всякого энтузиазма.

— Скажи ей все, — скомандовала Аннабел. Она посмотрела на Хелли: — Думаю, он сам должен тебе это сказать.

Саймон ухмыльнулся, но вид у него был пристыженный.

— Никаких писем нет, радость моя. Я их никогда не хранил. По правде говоря, я даже не помню, о чем ты вообще мне писала.

Ей следовало сразу догадаться, что он блефует.

— Я тоже не помню. На нашей с тобой памяти осело изрядное количество пыли.

— Роджер не спрашивал тебя о Саймоне? — спросила Аннабел.

— Ни единого слова, — ответила Хелли.

— Ну да, конечно, он же занят. — Аннабел стиснула руку Саймона. — Все равно все будет в порядке. Не может быть, чтобы ты ему не понравился. Он мне тоже ничего про тебя не говорил.

Хелли показалось, что она заметила в голосе Аннабел нотку разочарования, словно та была не против небольшой встряски. Возможно, особое очарование их роману придавало то, что он был окружен тайной, что существовала некоторая доля риска и возможность появления препятствий. Но вот секрет вышел наружу, никаких препятствий не образовалось, и теперь они собираются провести вечер вместе. Время покажет, настоящее это чувство или только сказка, в которую они заставили себя поверить.

После того как мисс Паргайтер отправилась на свое заседание, Хелли осталась в доме одна.

Хелли показалось, что она просидела так целую вечность, и, когда услышала шум подъезжающей машины, она вздрогнула, но осталась на прежнем месте.

Роджер вошел — первый раз он был без портфеля, и Хелли сказала:

— Спасибо вам за Джеральдину.

— Вы уже знаете?

— Звонила мисс Макдональд. Как вам это удалось?

Он подошел к лестнице.

— Его обнаружило частное сыскное агентство. Он попал в аварию, потерял работу и думал, что ребенку без него будет лучше. — Он ободряюще улыбнулся. — Не беспокойтесь, власти не собираются возвращать ему девочку до тех пор, пока не убедятся, что это в ее интересах. Но человек, который беседовал с ним в Мельбурне, пришел к выводу, что при соответствующей поддержке отец Джеральдины вполне в состоянии встать на ноги.

Хелли весело сказала:

— Теперь они ни за что не поверят, что камень желаний не работает. В особенности после полуночи. Я и сама думаю, а не попробовать ли мне еще раз.

Он спросил неожиданно резко:

— И что же вы хотите загадать на этот раз?

— То же, что и в прошлый, — фыркнула Хелли. — Я глупа от рождения.

Она чувствовала себя так скверно, что достаточно было малейшего толчка — и от ее напускного самообладания не останется и следа.

— В последнем вы правы, — сказал Роджер Шерман, — если не в состоянии разглядеть, что даже Фрэзер — это шаг вперед по сравнению с Коннеллом.

— Вот уж спасибо, — с яростью произнесла Хелли. Так, значит, он тоже считает, что Гэрет Фрэзер — это то, что ей нужно. — Вы нашли отца Джеральдины, вы просто очаровали Руни, но послушайте. — Она ткнула пальцем себя в грудь. — Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как я вышла из возраста Руни. Мне не нужна ничья помощь, даже ваша, и не надо за меня беспокоиться. Все вокруг считают, что Саймон бросил меня ради Аннабел. Так вот, он этого не делал. И мне наплевать на то, что вам рассказала Элвис.

— А что, по-вашему, сказала Элвис?

— Я знаю, она сказала, что мы с Саймоном ссорились. И мы действительно ссорились, но вовсе не из-за того, что он предпочел Аннабел.

— А почему же?

Поток слов было уже не остановить.

— Потому, что он думал, что я могу сказать вам, что он способен обмануть Аннабел, и вы настроите Аннабел против него. Я хорошо знала его до тех пор, как приехала сюда.

— Вы хотите сказать, что любили его?

— Я этого не говорила.

— Вы плакали тогда ночью, и на столике у вас стояла фотография мужчины… — Тогда в комнате было темно, но светила луна. Возможно, он разглядел ее.

— Я плакала не о Саймоне.

Его доброта сейчас была для нее невыносима. Когда он попытался подойти к ней, она отвернулась и, пятясь, поднялась еще на две ступеньки.

— Не прикасайтесь ко мне, — сказала она. — И не подходите.

У нее не осталось больше сил. Хелли никогда не верила, что может наступить такой момент, когда она не сможет больше скрывать свои чувства от других, не сможет сохранять спокойствие на лице и говорить ровным голосом. Но никогда, даже в детстве, она не чувствовала себя столь одинокой.

Она стояла на середине лестницы, прислонившись спиной к стене, вполне сознавая, что говорит и выглядит так, словно теряет рассудок.

— Этому необходимо положить конец, — безжалостно и нетерпеливо сказал он. — Не знаю, по ком вы там плакали и о ком загадывали желания у камня, но я хочу, чтобы вы мне поверили, — я могу сделать так, чтобы вам было хорошо. Пусть это займет много времени, если вы так хотите. А сейчас мы начнем с того, что вы пойдете умоетесь, причешетесь, и мы отправимся куда-нибудь отпраздновать возвращение блудного отца. И черт меня побери, если я позволю вам устроить еще одну истерику.

— Вы это делаете ради тети Элеоноры? Потому, что любили ее и ради нее решили заботиться о нас? Обо мне и о Руни. Так говорит Аннабел.

— Аннабел не знает самого главного. Вы этого тоже не знаете. Хотите, я расскажу вам, почему она оставила вам дом?

— Из-за детей… мы так думали…

— Она оставила мне письмо. Хотите прочесть?

— Конечно.

— Думаю, пришло время. — Он резко повернулся и прошел в кабинет. Отпер ящик стола, достал письмо и, развернув его на столе, подвинул листок Хелли. — Вот это место, — сказал он, указывая на абзац где-то в середине страницы.

Хелли прочла:

— Она действительно была права.

— Она рассказала вам обо мне?

— Рассказала.

— Когда? Что она вам рассказала?

— Как раз после того, как вы с ней расстались, она приехала сюда. И рассказала, что встретила девушку, с которой хотела бы познакомить меня. Помимо всего прочего, она сказала, что девушка пережила тяжелый эмоциональный стресс.

Элеонора Брантон была проницательной женщиной. Хелли сказала дрожащим голосом:

— Вот уж не думала, что у нее есть задатки свахи.

— Она не сделала это своей профессией. И никогда не занималась этим прежде. Она сказала буквально следующее: «Я встретила девушку, которая, как мне кажется, сможет пробить чудовищную стену твоей сдержанности, которой ты отгораживаешься от людей, и закончит тем, что ты окажешься в ее руках вместе с душой и телом».

— Но…

— Она была права, — сказал он. — Вы первая женщина в моей жизни, ради которой мне хотелось свернуть шею. — Он убрал письмо обратно в ящик. — Единственное время, когда я не думаю о вас, — это на работе. После того вечера я уехал в лабораторию и работал до тех пор, пока не был уверен, что, вернувшись домой, не встречусь с вами. Потому что той ночью я мог потерять голову, а это было бы ошибкой.

— Вы уверены?

— Если в вашей памяти до сих пор столь свежо воспоминание о каком-то мужчине, что вы начинаете кричать при малейшей попытке с моей стороны просто подойти поближе, я думаю, это было бы нежелательно. Сомневаюсь, что я попытался бы свернуть вам шею, но, если бы я захотел вас поцеловать, вы бы, вероятно, расценили это как оскорбление действием. — Глаза его были печальны, складки на лице, казалось, стали глубже, но он улыбнулся. — Я могу подождать. Когда наконец закончится ваш роман, у меня, по крайней мере, будет то преимущество, что мы живем достаточно близко.

Она сказала, уже совершенно четко:

— Этот роман закончился давным-давно. Вы хотите помочь мне избавиться от воспоминаний?

— Я должен это сделать. Вы — единственная женщина на земле, на которой я когда-либо захочу жениться, так что из абсолютно эгоистических соображений мне стоит приложить максимум усилий.

— Вы сказали: «Пусть это займет много времени».

— Как хотите.

Она сказала:

— Мы, пожалуй, могли бы сэкономить немало времени, если я назову вам имя мужчины, которого люблю. Думаю, время следует беречь.

И она обошла стол, подошла к нему поближе, увидела в его лице то, о чем мечтала всю жизнь, и назвала это имя.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.