Если завтра случится

Глава 25

Данила

— Э, подъём! — кто-то из мужиков пытается растолкать меня.

— Встаю, — открываю глаза, отлипаю от стены и, зевнув, поднимаюсь на ноги.

— Ты чё тут делаешь, парень? Не уходил вчера, что ли? — прищуривается Валерий Саныч.

— Не, просто пораньше пришёл.

— Да не заливай мне тут! — ожидаемо не верит.

— Уснул, сорян, — пожимаю плечом.

— Спящая красавица хренова! Десять фур пришло пять минут назад, — сообщает он недовольно.

— Уже иду, — застёгиваю куртку и шурую к выходу.

— Эээ, — окликает он меня снова. — Сегодня работаешь, а завтра чтоб духу твоего тут не было! Халтурщики и бомжи мне не нужны. Ты понял?

Не оборачиваясь, киваю.

Сжав челюсти, нецензурно про себя выражаюсь.

Твою мать, лошара! Это ж надо было попасться на глаза именно начальнику склада! Потерял работу из-за своей глупой беспечности.

Выбираюсь на улицу через распахнутые ворота.

— Ты где ходишь, Паша?

Не сразу соображаю, что обращаются ко мне. За последние полгода я как только не представлялся в целях конспирации. Пашей, Сашей, Костей. Всех имён и не припомнить.

— Давай быстрей за дело. Подменишь Степаныча, у него спину защемило.

— Без проблем, — встаю туда, куда указали и присоединяюсь ко всеобщей работе, выполняя обязанности грузчика в последующие несколько часов.

Морозно. Снег крупными хлопьями валит всё утро. Зима в Москве холодная. По крайней мере, мне, как жителю Юга, так кажется.

Бах!

Звон битого стекла непроизвольно останавливает процесс погрузки.

— Чёрт! Только не это! — Рустам, болтливый кавказец, любящий напевать песни, хватается за голову.

— Считай, что бесплатно день отработал, — комментирует произошедшее Борис, ворчливый дядька, с чего-то возомнивший себя главным.

— Это в лучшем случае. Если Саныч в настроении.

— Ну ты даёшь, десять ящиков всего осталось дофиналить.

— Конец мне! У дорогой Фатимы, моей дочки, день рождения! Как без подарка покажусь ей на глаза? — растерянно смотрит на ящик с бутылками.

— Открой, посмотри, сколько разбил, — советует рыжеволосый парень, чьё имя я никак не могу запомнить. — Мож пронесло.

Не, судя по звуку, не пронесло.

— Кто что разбил, дырявые? — доносится до нас голос начальника склада.

Рустам аж чуть не плачет, и мне чёт так жаль его становится…

— Я уронил, — громко отвечаю, недолго думая.

Кавказец, приоткрыв рот, изумлённо на меня таращится.

— Уронил? Ну вот и вали теперь на все четыре без гроша в кармане! — кричит Саныч. — Сначала он спит, когда все пашут, теперь бутылки мне бьёт! Проваливай давай! Сейчас же! — тычет пальцем в неведомом направлении.

— Не ори. Ухожу. Пока, мужики, — каждому из них протягиваю руку перед тем, как самоустраниться.

— Нормальный же пацан. Чё ты, Саныч, на него взъелся?

Что отвечает начальник, уже не слышу. Топаю навстречу метели, окончательно смирившись с тем, что денёк выдался неважный.

Оказавшись за забором, пилю к остановке. Надо доехать до ближайшей станции метро, а там уже думать, что делать дальше. Не мешало бы пожевать что-нибудь, да поискать новую работу. А заодно и жильё.

Усевшись на лавку, спрятанную под прозрачной крышей, жду автобус. Закрыв глаза, ощущаю каждую ноющую мышцу в теле. Грёбаных ящиков перетаскал несметное количество. Жаль, что зазря…

— Парень! — открываю глаза.

Передо мной вырастает фигура растрёпанного и запыхавшегося кавказца. Шапка набекрень, старая потёртая куртка нараспашку. Догонял меня, по ходу. Видимо, хотел выразить свою признательность. — Спасибо тебе.

— Да особо не за что. Я всё равно последний день работал.

— Возьми половину денег, — достаёт из кармана заработок за разгрузку.

— Оставь себе. У тебя дочь без подарка, — напоминаю я.

— Ты добрейшей души человек, Паша.

Да уж… Плохо ты меня знаешь.

— Как же мне тебя отблагодарить?

— Не выдумывай.

— А поехали со мной, дорогой?!

— Куда? — спрашиваю, нахмурившись.

— Ко мне домой, в гости. Приглашаю, Паш. Посидим с тобой, выпьем за здоровье моей Фати. Ну?

— Не, спасибо, Рустам, как-то неудобно.

У людей семейный праздник, чего мне там делать-то?

— Давай-давай! У нас не принято на приглашения отказом отвечать. Вот и автобус наш, — хлопает меня по плечу. — Вставай, пошли! Ну!

Не знаю зачем, но поддаюсь.

Семья у Рустама большая. Оказывается, у него две дочки и два сына. Четверо, блин, детей. Четверо!

Они с супругой Гаяне — отчаянные и смелые люди. Не имея собственного жилья и постоянной, хорошооплачиваемой работы, решиться на такой шаг очень непросто. Я вот один еле свожу концы с концами, а на кавказце лежит ответственность за всю семью.

— Мы не всегда так жили, — Рустам будто извиняется за старую, простенькую холупу, в которой мы сейчас сидим за столом. — Несколько лет назад у меня тут, в Москве, был бизнес, Паш. Небольшой. Торговый контейнер на вещевом рынке.

— Что-то случилось? — предполагаю, заметив, как изменился его взгляд. Уголки глаз опустились, улыбка сошла с лица.

— Конкуренты сожгли его, — рассказывает он. — Весь товар сгорел, а у нас займы были, кредит большой.

— И чё, не нашли, кто сжёг?

— Да я тебя умоляю! Кто же будет искать, Паш? Там свои законы. Списали на неполадки с проводкой.

— Лютая дичь.

— Вот так в одну ночь из бизнесмена я превратился в должника. Ещё и проблемы с документами у нас начались… В общем, чёрная полоса, можно сказать, — машет рукой.

— Камран, не надо! — супруга моего собеседника пытается утихиморить самого младшего из своих чад. Тот, кажется, всерьёз вознамерился открутить мне нос.

— Почему здесь, в Москве, остались? Может, стоило вернуться на родину?

— А некуда возвращаться. Свою квартиру мы продали, чтобы деньги в бизнес пустить. Родителей моих уже нет в живых. Домом полностью завладел брат, но это уже другая история, — предпринимает попытку улыбнуться. — Гаяне, поухаживай за гостем, — обращается к жене. — Тарелка пустая.

— Сейчас.

— Спасибо, я поел, мне хватит, — спешу отказаться от добавки. Но не тут-то было.

— Ещё ешь. Баклажаны попробуй. Вкусно.

Наблюдаю за тем, как моя тарелка по новой наполняется. С одной стороны, я, конечно, рад, но с другой, вдвойне неудобно становится.

— А ты-то, Паш, что забыл на такой работе? Молодой, смышлёный парень. Внешность хорошая. Странно…

— Образования нет. Из детдома вышел, никуда не поступил. Так получилось, — позволяю себе выдать полуправду.

— Не беда. И без образования можно работать.

Можно. Но не тогда, когда живёшь по поддельным документам, в постоянном ожидании какого-то звездеца.

— А нам говоришь, что надо учиться, — не отрываясь от телефона, язвит паренёк лет одиннадцати-двенадцати. Чернявый. Лохматый как лев.

— Надо, сын. Это я уже как бы про крайний случай, — спохватившись, соглашается отец.

— Переобулся! — хохочет отпрыск.

— Давно ты в столице? — интересуется старшая дочь Рустама, украдкой меня разглядывавшая весь предыдущий час.

— Нет. Около месяца.

До этого, где я только не был. Путешествовал автостопом. Сперва скрывался в глуши Саратовской области, потом какое-то время жил в Сызрани и Самаре. Теперь вот в зиму решил затеряться в многомиллионной Москве.

— Тебе жить негде? — прямо спрашивает Рустам. — Саныч сказал, что ты оставался на складе ночью.

— К соседу по квартире приехала девчонка. Попросил пару дней не отсвечивать, — озвучиваю вполне себе правдоподобную версию.

В реальности же всё куда прозаичнее. На хату заявились менты, севшие на хвост Димасу, закладчику со стажем.

Мне повезло куда больше. Чудом заметив легавых с лестничной площадки нижнего этажа, я спешно свинтил оттуда. Благо, всё самое ценное привык держать при себе. На случай экстренного дёра.

— Торт, чай несу, Рустам?

— Неси, Гаяне.

— У тебя красивая татуировка, — Фатима указывает на шею. — Больно было колоть?

— Терпимо.

— Я тоже хочу.

— Спятила? — отец смотрит на неё как на ненормальную.

— Хной я уже пробовала, но это не совсем то. Нужна настоящая. Розочка, сердечко или котик, — вслух перебирает варианты девчонка.

— Котик? — кустистые брови Рустама сходятся на переносице.

— Ты называешь то, о чём впоследствии часто жалеют, — предупреждаю я.

— Что за дурь, Фатима? Я не разрешаю!

— Ой, пап! Восемнадцать исполнится — сама сделаю. Твоё разрешение мне уже не понадобится.

— Да что ты! Гаяне, ты вообще слышишь, что твоя дочь несёт? — возмущается он громко, когда жена заходит с подносом в комнату. — Татуировку набить хочет! Уродовать себя чернилами вздумала.

— Вай, Рустам, дорогой, выдохни, — спокойно реагирует она. — Ты же знаешь нашу дочь. Сегодня Фатима одно хочет, завтра уже другое.

— Беседу-то проведи.

— Обязательно. Наливаю вам чай? Паш, вы с сахаром пьёте?

— Да. Спасибо.

— Мне три ложки, мам.

— А не слипнется зад? — ехидно подтрунивает брат над сестрой.

— Что за выражения!

— Не слипнется, Рубен!

— Точно?

Фатима даёт ему затрещину.

— Прекращайте, — вмешивается мать. — Поджигаем свечи и выключаем свет. Фатима, загадывай желание.

— И без татуировок мне! — строго наставляет отец.

Ещё с час сидим за столом. Пьём чай, едим торт. Рустам рассказывает о своём детстве.

— Отоспишься тут, у нас? Кресло свободно.

— Нет. Спасибо за ужин и за то, что пригласил к себе домой, — посчитав, что наглости с меня достаточно, тороплюсь покинуть квартиру, на этот раз не поддавшись на уговоры.

Сколько можно сидеть и пользоваться радушием этой семьи?

— Фатима, ещё раз с Днём Рождения!

— Ага. Приходи к нам ещё! — машет мне рукой.

Это вряд ли. Ведь скорее всего, с её отцом мы больше никогда не пересечёмся.

— Втюрилась в него, что ли? — цепляет её брат, и она тут же срывается с места, побежав вслед за ним.

— До свидания, Гаяне, Рустам.

— Всего доброго, — прощается со мной женщина.

— Телефон вот мой. Если что, звони, парень, — Рустам засовывает мне в карман бумажку с номером. — И спасибо ещё раз, — обмениваемся рукопожатиями, обнимаемся. Выхожу за дверь.

Из подъезда попадаю на улицу. Там темно и снежно. Сыпет и сыпет. Белым-бело кругом. Сугробы выросли, прилично увеличившись в размерах.

Вдыхая носом морозный воздух, бреду по тротуару. Где ночевать сегодня — большой вопрос. На хату возвращаться нельзя. Других знакомых, кроме Димаса, в Москве у меня нет. Впрочем, как и денег. До заначки теперь не добраться, учитывая обстоятельства, и получается, что косарь, лежащий во внутреннем кармане куртки, — это всё, что я имею на данный момент. Смешная сумма, по меркам столицы.

Так где ночевать? Остаётся вариант с метро? Но там ночью мною могут заинтересоваться люди в форме. На вокзале тоже.

Н-да, диллема.

Поёжившись, прячу нос в ворот куртки и надвигаю на лоб шапку. Минут через десять дворами подбираюсь к оживлённому перекрёстку.

Тысячи огней мерцают, переливаясь. Город-миллионник гудит как улий. На дорогах бесчисленное количество машин, застрявших в пробке. Повсюду люди: в транспорте, на остановках, аллеях, у входа в метрополитен. Все они спешат поскорее попасть домой. И только мне торопиться совсем некуда. По той простой причине, что дома у меня тупо нет.

Нигде.

Ни в чужой, холодной Москве, ни в родном, тёплом Красоморске…