Ей приснилась любовь

6

Квартира Бертона занимала четвертую часть старого особняка. Потолки здесь были в двенадцать футов, стены украшали ореховые панели, паркетные полы – настоящие отполированные шедевры, мебель – сплошной антиквариат. Поскольку жилье считалось временным и дом частично находился в состоянии ремонта, плату брали вполне приемлемую.

Мари расхаживала по квартире и восхищалась всем, что видела. По сравнению со стерильной больничной палатой здесь был сущий рай.

Предназначенная для нее спальня оказалась просторной и наполненной свежим воздухом. Оба окна, обустроенные балконами с решетками из кованого железа, на которые можно было выходить, перешагнув через низкий подоконник, выходили на улицу. Девушка смотрела на проносившиеся внизу автомобили и пыталась представить себе более тихие и спокойные времена.

– Замечательная улица. Я чувствую себя так, будто нахожусь на движущейся площадке.

– Я использовал эту комнату как кладовую, – извинялся Джизус, вынимая из шкафа кипу книг.

– Не утруждай себя. – Мари положила руку на ладонь Бертона. – Оставь все как есть. Я здесь долго не задержусь.

Джизус после поцелуя, который так потряс его, всячески старался как-нибудь случайно не прикоснуться к Марии. Теперь же он твердо положил руки ей на плечи. Он хотел попросить у нее прощения. И он желал целовать ее снова и снова.

– Знаю, что ты смущена и рассержена. Я тоже пребываю в растерянности. Хочу, чтобы ты была здесь. В этом я абсолютно уверен. Поцелуй в данном случае ничего не изменил. Может быть, теперь мы заключим перемирие?

– Не люблю быть кому бы то ни было в тягость. Я, возможно, мало что знаю о себе, но это уж знаю точно. – Девушка вызывающе посмотрела на него.

– Я хочу, чтобы ты была здесь, но не собираюсь умолять тебя, чтобы ты осталась навсегда. Это ты решишь сама.

После этих слов Мари почувствовала, что борцовский запал у нее окончательно пропал. Ситуация была очень непростая, но, даже если ей было бы куда податься, она все равно предпочла бы остаться с Джизусом.

– Я хочу отработать свое содержание.

– Что ты предлагаешь?

– Пока я нахожусь здесь буду убирать и готовить.

Бертон пожал плечами.

– Идет. А теперь я намерен отправиться с тобой по магазинам и приобрести что-нибудь из одежды.

В универмаге Джизусу пришлось настоять на том, чтобы Мари купила себе хотя бы самое необходимое. Как только он предлагал ей то, без чего, как она считала, можно обойтись, она тут же возвращала эту вещь обратно. Поход за покупками превратился в противоборство характеров, и, когда они возвращались домой, трудно было определить, кто же из них победил.

Как терапевт, Джизус наблюдал за реакцией Мари на окружающую ее толпу, на суету в магазинах и на все коллизии во время путешествия по шумному городу. Она прекрасно освоилась в этом море впечатлений. Когда пришло время ей окунуться вновь в поток жизни, он оказался вовсе не таким уж пугающим.

– Ну и как это было – снова войти в мир обыкновенных людей?

Девушка не сразу нашлась с ответом. Она и не задумывалась о том, что посещение магазинов было чем-то, чего она долгое время не делала.

– Абсолютно нормально.

– Хорошее начало.

– И что же мне теперь предпринять, чтобы закрепить успех?

Вопрос пришелся очень кстати. Госпиталь обязал его проводить лечение, пока память Мари не восстановится.

– Тебе нужен кто-нибудь, с кем ты могла бы поговорить, кто помог бы тебе вспомнить подробности твоей жизни.

– Как насчет тебя?

– Я уже есть в твоих воспоминаниях?

Мари кивнула.

– Другими словами, мне нужен кто-нибудь, с кем я чувствовала бы себя более раскованно.

– У меня есть друг – Джанет Кертис, у нее частная практика. Она согласна встретиться с тобой, если ты захочешь.

– Ты думаешь, это поможет?

– Во всяком случае, не повредит.

Мари смотрела в окно на проносящиеся мимо машины.

– Готова делать все, лишь бы узнать, кто я такая. Буду рада встретиться с ней.

– Итак, вы – Мари. – Джанет Кертис изучала сидящую в удобном кресле по ту сторону стола молодую женщину.

– Возможно, нет. – Девушка разглядывала небольшой кабинет, восхищаясь тем, с каким вкусом и как изысканно просто он был обставлен.

– Я впервые слышу, чтобы всего два слова можно было использовать так результативно. – Джанет откинулась на спинку стула. Она сразу же поняла, почему Бертон так рисковал и почему он был так очарован этой прекрасной молодой женщиной.

Мари переключила внимание на Кертис. Она думала, что та окажется старше. Она не ожидала увидеть такое изумительное сочетание ума и изящества. Мари задавалась вопросом, каковы были их отношения с Джизусом. Оба психолога стоили один другого. Ни тайны, ни темное прошлое не стояли между ними.

– Вы когда-нибудь имели дело с таким случаем, как у меня? – спросила она.

– Нет.

– И все же намерены ринуться в бой? – Мари улыбнулась. – Мне кажется, я боюсь своего прошлого.

– В таком случае, вот что мы должны будем с вами делать – снимать постепенно, слой за слоем, то, что мешает вашей памяти, пока вы не почувствуете себя достаточно сильной, чтобы взглянуть на все целиком.

– Но у меня не так много времени. – Мари подняла голову, и Джанет ощутила сильный характер, скрывавшийся за ее хрупкой внешностью. – Я должна узнать ровно столько, сколько нужно, чтобы дальше как-то самостоятельно жить.

– Нельзя торопить события. Все должно случиться само собой.

– Вы можете загипнотизировать меня и заставить вспомнить?

Джанет задумалась.

– Гипноз может помочь вам, но несколько позже. Сейчас в нем нет необходимости.

– Я вам скажу, в чем нет необходимости. В том, чтобы я жила на средства Бертона, дожидаясь, пока моя память окончательно восстановится. И в том, чтобы оставаться в городе, где находится человек, дважды пытавшийся убить меня. – Мари удалось произнести все это спокойным голосом, хотя она чувствовала себя так, будто при большом стечении народа произносила пламенную речь.

– Вы сердитесь, дорогая. Это в данной ситуации нормально, и не нужно так старательно это скрывать.

От спокойного замечания Джанет возмущение Мари, которое она пыталась подавить, стало постепенно угасать. Наконец она глубоко вздохнула.

– Кажется, мне понравится работать с вами, – сказала она, глядя в глаза психологу. – Только вряд ли я окажусь таким пациентом, какого вам хотелось бы иметь.

– Я хочу, чтобы вы просто двигались в выбранном вами темпе. Обещаю только сопровождать вас.

Мари кивнула.

– Тогда разрешите, я расскажу все, что, как мне кажется, знаю о себе.

Джанет устроилась поудобней и приготовилась слушать.

Дружеская близость, характерная для взаимоотношений Мари и Джизуса, теперь, когда они вынуждены были постоянно находиться рядом, стала просто неприемлема.

Взаимное влечение, скрывавшееся за их внешне спокойными контактами, заставило их перейти в общении друг с другом к осторожной вежливости.

Прошла неделя. Две недели. Каждый вечер они ходили гулять, и их прогулки становились все продолжительнее. Мари несколько прибавила в весе и уже меньше спала днем. Ночные кошмары хотя и возобновлялись иногда, но их воздействие становилось менее сильным. Впервые с того времени, как она пришла в сознание в госпитале, девушка чувствовала, что действительно поправляется.

Однако это ничуть не приблизило ее к решению загадки своего прошлого. Она не обсуждала с Джизусом детали своих занятий с Джанет, однако ей становилось все ясней, что пройдет еще немало времени, прежде чем она что-то узнает о себе. Джанет помогала ей погружаться в глубины сознания, но крошечные кусочки информации, которые им удавалось выловить, не оправдывали ее ожиданий. Психолог говорила, что это подготавливает ее к тому, чтобы однажды, когда придет время, она смело взглянула в глаза своему прошлому. Но Мари обнаружила, что по мере того, как она становится физически все более крепкой, возрастает и ее нетерпение.

Минуло уже почти три недели с той поры, как девушка покинула госпиталь, когда однажды среди дня Джизус вернулся домой после визита в полицейский участок, где шел разговор о ней. Чак, восседавший за столом в окружении постоянно стрекочущих печатных машинок и бешено трезвонящих телефонов, еще раз подтвердил Бертону, что маньяк вот-вот будет арестован.

– И отнюдь не благодаря твоей Мари, – язвительно добавил он.

Неделей раньше он добился разрешения побеседовать с девушкой. На квартире у Джизуса он задавал ей каверзные, сложно сформулированные вопросы, на которые Мари не знала даже, как и ответить. Она стойко выдержала допрос, но ничего не смогла прибавить к его сведениям.

Чак явно не верил, когда она говорила о полной потере памяти. Теперь, рассчитывая настигнуть убийцу в ближайшее время, он вновь предостерег друга от серьезного отношения к его подопечной.

– Я видел сотни таких, как она. Когда этот тип будет обезврежен, отошли ее обратно.

Джис сдержал возмущение и только покачал головой.

– Позаботься о том, чтобы найти преступника. А я позабочусь о своей жизни сам.

Несмотря на неприятные слова Чака, Джис был рад, что принес домой хорошие новости. Скоро город для девушки будет не более опасен, чем для любого другого жителя. Было и еще одно соображение относительно поимки маньяка. Если повезет, он, возможно, сообщит о Мари какие-нибудь сведения, что поможет идентифицировать ее личность.

Девушки на кухне не было. Окликнув ее, чтобы дать знать о своем приходе, он сначала прошел в свою комнату. Там он переоделся, потом пересек холл и постучал в дверь ее спальни. Ответа не последовало.

Так как она иногда заходила на первый этаж к их домохозяйке, Джизус приготовил обед и стал ждать. Когда через час Мари все еще не явилась, он спустился к миссис Дюкло.

Миссис Дюкло пригласила его войти. Это была пожилая приветливая женщина, считавшая не напрасно потерянным только то время, которое она провела, занимаясь сплетнями и болтовней. Джизусу нравилась его хозяйка, но он избегал ее как только мог. Только у Мари хватало терпения часами напролет выслушивать ее истории.

– Не видела ее весь день, – сказала миссис Дюкло, покачав головой. – Последний раз я встретила ее на улице.

– Когда это было?

– Довольно рано. Я выходила за почтой.

Прервав миссис Дюкло на середине одной из продолжительных сентенций, Бертон извинился и бросился к машине. Разыскивать девушку на улицах города было все равно что искать иголку в стоге сена. Вдобавок ко всему из-за начавшегося дождя грязные струи все время заливали ветровое стекло. Около часа он прочесывал ближайшие улицы в радиусе двух миль. Наконец, поняв безнадежность усилий, он повернул машину назад.

Стараясь сохранять спокойствие, Джис убеждал себя, что вряд ли с Мари что-нибудь случилось. Вероятность того, что она наткнулась на убийцу, слишком мала. Однако это все-таки беспокоило его, а некоторые другие соображения бередили душу еще больше. Возможно, память вернулась к ней и она отправилась на поиски старых знакомых, а может быть, ее состояние еще не стабилизировалось и у нее возник новый рецидив. Для него не было чем-то неожиданным, когда его пациенты с повреждениями мозга периодически теряли чувство реальности. Но чем больше он раздумывал над этим, тем больше убеждался, что Мари попала в беду.

Бертон поставил машину возле дома и взбежал по ступенькам. Он вновь постучался в дверь комнаты Мари. Ответа опять не последовало. Стоя посреди гостиной, Джизус ощущал себя абсолютно беспомощным. Когда дождь прекратился, он снова отправился на поиски. А до той поры он мог только сменить свою мокрую одежду и ждать.

Даже продолжительные вечерние прогулки с Бертоном недостаточно подготовили девушку к длительному путешествию до бара «Красный бык». Она выписала адрес из телефонной книги и, выйдя из дома, несколько раз спрашивала дорогу. Теперь она стояла перед выкрашенным в ярко-красный цвет зданием, наблюдала за входящими и выходящими людьми и ждала, чтобы ее память как-либо отреагировала на то, что она видит.

– Я была здесь. Здесь меня нашли, – шептала она, как будто слова, произнесенные вслух, могли подстегнуть ее воспоминания. – Я лежала на пустыре вот там.

Испытывая неприятное чувство, она обогнула здание, стараясь не наступать на битое стекло, обходя старые покрышки и кучи другого хлама. Заброшенный пустырь был не хуже и не лучше любого другого бесхозного участка городской территории и не вызывал никакого отзвука в душе, ни тени волнения.

Ее воспоминания были отрезаны от внешнего мира так же надежно, как когда-то и она сама в госпитале, а теперь в доме Бертона. У нее не было ничего. Ни прошлого, ни будущего. Настоящее? Настоящее было мучительно.

На протяжении нескольких недель она старалась свыкнуться с мыслью о том, что Джизус никогда не станет частью ее жизни. Да и с какой стати? Он и так уже сделал для нее слишком много. Она не имела права рассчитывать на большее.

Мари пыталась отдалиться от него, оставаясь внешне приветливой и дружелюбной, что не имело ничего общего с болью, постоянно терзавшей ее душу. До сегодняшнего дня. Сегодня что-то надломилось в ней. Ее терпению пришел конец. Она не могла больше переносить своего бессилия и затянувшейся неопределенности будущего.

Она должна непременно выяснить, кто же она такая. Возможно, в прошлом кто-то заботился о ней, кто-то, кто простит и примет ее сейчас. Родители, брат или сестра, бывший любовник. Существует же кто-нибудь где-нибудь, кто объяснил бы ей, почему она стала проституткой. Кто-нибудь где-нибудь, кто способен ее любить.

Дни шли за днями, безрадостно сменяя друг друга. Она представляла себе одинокую, полную скитаний жизнь, которая может ее ожидать. Проснувшись сегодня утром, Мари впервые поняла, что ей безразлично, кем она была. Каким бы ни было ее прошлое, она готова смириться с ним. Но она не могла больше мириться с необходимостью ждать.

Она ощутила на лице капли дождя. С тротуара перед баром ее окликнули из группы мужчин, предлагая что-то, чего она не расслышала. Когда же некоторые из них направились в ее сторону, она повернулась и быстро обошла вокруг здания, чтобы выйти на тротуар с другой стороны. И только тогда она стала замечать, как отвратительно все вокруг.

Девушка так увлеклась обследованием каждого дома, каждой улицы, по которой проходила, что не заметила, насколько запущена эта часть города. Ею двигало желание узнать что-нибудь о себе. И между делом она забыла о безопасности. К счастью, мужчины, следовавшие за ней, прекратили вялую погоню благодаря усилившемуся дождю.

День был теплый, но капли дождя охлаждали кожу. Спешно удаляясь от «Красного быка», Мари проклинала слабость, не позволявшую двигаться быстрее. Девушка была измучена и обескуражена. И она в конце концов заблудилась.

По мере усиления дождя увеличивалась и ее растерянность. Мари плохо помнила, как вновь оказалась у бара. Она стала блуждать по боковым улицам и запуталась еще больше. Спросить дорогу было не у кого, потому что разразилась типичная для этих мест гроза, и все, кто мог, укрылись. Небольшие лавчонки, мимо которых она проходила, не являлись тем местом, куда можно было зайти и переждать дождь. Инстинктивно она чувствовала, что лучше оставаться на улице, чем искать первое попавшееся пристанище.

Мари взяла вправо, потом повернула налево, все больше теряя ориентацию в лабиринте улиц. Наконец она оказалась посреди бедняцкого квартала, застроенного темными некрашеными домами с просевшими ступенями крылец и двориками, которые заросли бурьяном. Она остановилась на несколько минут под кроной большого дуба, надеясь, что дождь прекратился до того, как она соберется двинуться дальше.

Все здесь выглядело бедным и жалким, но все-таки она завидовала тем, кто сейчас находился в свое доме, в тепле и безопасности. В какой-то момент она чуть было не решилась перейти улицу, постучать в ближайшую дверь и попросить приюта. Оттуда она сможет позвонить Джизусу, и он приедет за ней. Тогда она скоро окажется дома и сможет наконец обсохнуть.

Однако, поразмыслив, Мари решила двинуться дальше. Ей не понравилось, как выглядит этот дом. По сравнению со своими соседями он был самым ветхим, неряшливым, двор завален помоями, а на задней дорожке громоздился ржавеющий автомобиль. Нет, ей не хотелось идти туда. Она зябко передернула плечами и быстро пошла дальше по тротуару. В какой-то момент она вдруг ощутила, что, несмотря на все усилия, вовсе не удаляется от этого дома. Что она не может оторваться от этого дома и от целой вереницы других, как две капли воды похожих на этот.

В конце улицы она свернула за угол, затем еще раз. Дождь заливал глаза. Крупные капли попадали на ресницы и почти ослепляли ее. Небо совсем потемнело, лишь иногда его озаряли вспышки молний.

Мари вспомнила, что Джизус однажды рассказывал ей о бесконечных рядах блочных домов в беднейших кварталах города. Когда, повернув за угол, она обнаружила, что находится перед одним из таких жилых массивов, Мари развернулась, пытаясь выбраться, и наконец уже совершенно безнадежно затерялась в лабиринте улиц.

На грани полного изнеможения она прислонилась к стене углового дома, не в силах сделать дальше ни одного шага. Она подняла глаза и сквозь завесу дождя увидела автобус, который, разбрызгивая лужи, двигался в ее сторону. На маршрутной табличке была указана Харпер-стрит – улица, на которой жил Бертон.

Мари шагнула на проезжую часть, и автобус, подъехав к ней, остановился. У нее не было ни цента, но водитель, не говоря ни слова, жестом пригласил в салон. Она упала на сиденье, не обращая внимания на удивленные взгляды пассажиров.

Через десять минут она уже стояла перед входом в особняк на Харпер-стрит, пытаясь как можно лучше отжать на себе просторную блузку и джинсы. Наконец удовлетворенная результатами усилий, она открыла входную дверь и стала взбираться вверх по ступеням.

– Мари, где, черт побери, ты была? – Дверь в комнату Джизуса распахнулась, и он босиком выбежал в холл.

Девушка вздрогнула, увидев его глаза, сверкавшие от ярости, и у нее пошел мороз по коже от дуновения холодного ветерка, повеявшего на ее мокрое тело из раскрытой двери. С трудом удерживаясь на ногах, она повернулась и, не отвечая на вопрос, протиснулась мимо Бертона и направилась к своей комнате. Он шел следом за ней.

– Минуточку, разве ты не собираешься мне ответить? – Джизус стоял в дверях, возвышаясь над ней. Он походил на разъяренного охранника из тюрьмы.

Не в силах произнести ни слова, Мари отвернулась от него и, подойдя к шкафу, вынула оттуда блузку и шорты, подаренные Дигеном. Она очень озябла, и вряд ли шорты были подходящей одеждой, но ее единственные джинсы промокли насквозь. Включив свет в ванной, она заперла за собой дверь, налила горячей воды и долго лежала в ней, добавляя еще по мере того, как та остывала. Наконец она согрелась. Тогда девушка вылезла из ванны, надела блузку и шорты, открыла дверь и лицом к лицу столкнулась с Джисом.

– В шортах, пожалуй, будет холодновато.

Не обращая на него внимания, Мари прошла в комнату, сняла со спинки кровати шерстяное одеяло, завернулась в него и плюхнулась на кровать поверх покрывала.

– Я искала бар «Красный бык», – сказала она, уже засыпая. – Как ты помнишь, это одно из моих любимых мест. – С огромным усилием Мари заставила себя открыть глаза. – Ты это хотел услышать, не правда ли, Джизус?

Ее глаза готовы были снова бессильно закрыться, когда она ощутила, что его рука сжимает ей плечи.

– Мари, дорогая, зачем ты ходила туда? Ты понимаешь, как это опасно?

– Я ходила туда, чтобы найти себя, – пробормотала она.

– Ну и как?

Ею овладел сон. Бертон наблюдал, как она, засыпая, успокаивается.

Он не смог заставить себя уйти. Взяв стул, он поставил его рядом с кроватью. Девушка спала, не зная о том, что он находится с ней рядом.