Ферма звезд на краю земли

37

Тео снова исчез через несколько дней, предупредив Йенса письмом. Как и обещал, я его не увидела. После его отъезда исчезло солнце. Не в метафорическом смысле — наступили полярные ночи, и оно перестало выходить из-за горизонта.

На ферме начался новый этап: затемнение полностью убрали, на весь день. Звезды стали заметно ярче и крупнее, теперь их свет был различим и днем. А когда темнело, поля превращались в море света, как мне и обещали. Бледное пока зарево можно было увидеть даже с нашего двора.

Настали безопасные времена. Город ожил. Негласный комендантский час закончился, улицы наполнились людьми. Горожане затемно ходили друг к другу в гости, совершали прогулки, катались на пикники в живописных местах, с видом на озеро, или на звездные поля, или на северное сияние, которое бывало в половину неба.

На площади пускали фейерверки, выставили столики возле кафе и жаровни со всякими вкусностями. Дорога, ведущая к ферме, оживилась — сюда часто приезжали на прогулки. Зима в Вармстеде оказалась веселой и уютной, и трудно было поверить, что вокруг — лютая стужа, бесконечные километры снегов и во тьме бродят чудовища.

В моих делах было временное затишье. Криштоф готовил линию к пробному запуску, ремонт здания закончили, швейной мастерской заказали спецовки, а столярной — ящики. От меня пока что ничего не требовалось, и снова появилась уйма свободного времени.

Йенс посоветовал не терять его зря и развлекаться. Я честно старалась не упускать ни единой возможности. Выбиралась с ним и Райли на прогулки вдоль полей, а с Летти — на танцы и пикники у озера. Навещала Делию, помогла собрать урожай моих томатов — ей очень понравился сорт. Посещала собрания общества трезвости, чтобы завести знакомства и послушать хорошую музыку, а заодно доказать себе: я хожу туда вовсе не ради встреч с Тео.

Мне вообще прекрасно живется без встреч с ним. Даже лучше. Спокойнее. Со всеми, кроме него, общаться получалось легко и просто. Я обзавелась новыми приятелями и заказала себе красивое платье, чтобы надевать на танцы в подпольном заведении — по самой смелой моде, с декольте, открытыми плечами, утянутой талией, усыпанное блестками. Красное. Захотелось чего-то яркого.

Спустя две недели сменилась погода. Надвигалась метель, в кальдере хоть и неприятная, но не опасная — кольцо гор защищало от ветров. Но охотники возвращались в город, пережидать, пока не утихнет. Им радовались, встречали как героев, даже тех, кто ничего не успел раздобыть, устраивали в их честь вечеринки.

Последним вернулся Тео. Об этом никто не узнал, кроме магов на Станции, куда он явился с отчетом, и Йенса, которого он снова известил письмом.

— Почему он не пришел вас навестить? Вы поссорились? — спросила я, узнав об этом.

— С чего бы нам ссориться? Он занят, пишет отчеты, разбирает образцы. В конце концов, отдыхает, в пустоши всегда нелегко, а зимой особенно, — ответил Йенс. — Если вы о нем беспокоитесь, почему бы не написать письмо. Полагаю, Тео будет рад.

Сомневаюсь. Не удивлюсь, если выбросит, не читая. Тем более не захочет меня видеть и выслушивать очередную порцию глупостей. Наблюдать, как я краснею, теряю дар речи и веду себя как полная идиотка, стоит ему приблизиться.

А я хотела его видеть. Едва услышала, что он в городе, как все попытки выбросить его из мыслей с треском провалились. Отвлечься на кого-то, так вроде он советовал? Чушь собачья. Есть все остальные, а есть Тео. Даже сравнивать глупо, все равно что после увлечения прыжками с парашютом пересесть на детские карусели.

Он во всех смыслах особенный. Загадочный, непредсказуемый, холодный как лед и обжигающий, как красный перец. Без него — пресно. Я скучала по тому щекочущему нервы чувству, которое возникало, когда он рядом. Когда знаешь, что он читает эмоции как раскрытую книгу, а если захочет, сможет играть ими с помощью своей магии. Как кошка с мышью, ведь он охотник, должно быть, ему это нравится…

Конечно нравится. Раз о его скандальном поведении ходят такие слухи, что порядочным девушкам неприлично оставаться с ним наедине. А меня — выгнал. Из уважения.

Ну уж нет. Ненавижу, когда юлят, переводят все в шутку или недоговаривают. Я никуда не собираюсь отсюда уезжать и не желаю ни на что отвлекаться. И он поговорит со мной. Если даже пошлет — хоть глупых надежд не останется.

Его адрес я узнала у курьера, который принес письмо — так вышло, что я встретила его во дворе. Вот и спросила, сама еще не осознавая, зачем.

После того как мы закрыли звезды от надвигавшейся пурги, поужинали у Йенса, выпили кофе, я ушла к себе, соврав, будто неважно себя чувствую и лягу пораньше. Дождалась, когда в соседских окнах погаснет свет, и еще немного, чтобы точно заснул.

Взяла фонарь — включу, когда отойду подальше, чтобы из окон не было видно. Немного подумав, достала из ящика стола подарок Тео, флакончик с приворотным зельем, и положила в карман. Оделась потеплее и выскользнула из дома.

Стоя на крыльце и прислушиваясь, вдруг подумала: что если он сейчас не один? Или еще хлеще: по пути к нему встречусь с конкуренткой. А потом решила — ну и пусть, зато точно пойму, что ловить там нечего, глядишь, отпустит. Заодно испорчу ему свидание.

Порыв ветра налетел, стоило выйти за калитку. Еле удалось запереть ее за собой. Зря я себя накручивала. Никого в такую погоду не встречу. И оделась недостаточно тепло, холод пронизывал до костей.

Ничего, дойду, не так уж далеко. Не возвращаться же домой, рискуя разбудить Йенса. К тому же ветер почти в спину, будет подгонять. Только темно очень, редкие фонари, окруженные коконом несущегося по косой снега, бросали лишь пятна света на дорогу.

Вспоминая о тварях, пробиравшихся в город вместе с метелью, я передвигалась от пятна к пятну едва ли не бегом. Надеясь, что если буду идти быстро, станет теплее. Не становилось. Очень скоро я промерзла насквозь. Свернула на узкую дорогу, ведущую в гору, и фонарей на ней было еще меньше, так, лишь бы направление обозначить. А ветер теперь дул сбоку, царапал лицо, забирался под шарф и трепал полы пальто.

Больше половины пути осталось позади, когда я подумала: что бы ни обнаружила, добравшись до места, обратно не пойду. Не выгонит же меня Тео как плохой хозяин собаку! Где-нибудь в уголке пережду, переночую на диванчике. Никому мешать не буду…

К тому моменту как впереди показался его дом, один-единственный на вершине холма (надо же было поселиться в таком месте!), мне было уже на все плевать. Лишь бы спрятаться от ветра, а лучше очутиться у камина с кружкой чего-нибудь горячего.

Вот только ни в одном из окон свет не горел. Подойдя ближе, я увидела, что окон вообще слишком мало для такого большого дома, и все они странные, узкие, будто урезанные вполовину. А ведь Тео любит гулять по ночам. Его может там и не быть. Одна надежда, что по местному обычаю двери он не запирает.

Дверь оказалась заперта. Очередной порыв ветра добрался до сердца, заставив сжаться в ледяной комок. Как глупо. Я себе точно что-нибудь отморожу. Или вовсе обратно не дойду…

В отчаянии я заколотила по двери кулаком. Она распахнулась немедленно — Тео стоял на пороге, словно поджидал.

— Черт возьми, Стася! — воскликнул он и за руку втащил меня в дом. — С ума что ли сошла!

Свет нигде не горел, только фонарь в моей руке. Я не смогла целиком разглядеть гостиную, казавшуюся огромной и пустой. Тео провел меня сквозь нее в комнату поменьше, теплую — меня почти сразу начала бить дрожь.

— Надеюсь, у тебя ко мне серьезное дело, — сказал он, снимая с меня перчатки, пальто, шапку, разматывая шарф, мокрый от снега. — Иначе это настолько идиотский поступок, что ему даже имени нет.

Большое мягкое кресло, в котором я утонула. Колючий шерстяной плед. Тео опустился на колени, чтобы меня разуть, и я подумала, что это могло было быть романтично, если бы я зубами не стучала.

— Тебе придется остаться до утра. Для Йенса что-нибудь придумаешь, хотя я не представляю, какая необходимость может выгнать из дома в такую пургу.

— Я думала, в Вармстеде двери не запирают, — пробормотала, еле шевеля губами. Они дрожали. Должно быть, я была в тот момент очень жалкой, и все, на что могла рассчитывать — его жалость и этот плед.

Он поднялся и сел в соседнее кресло. Свет так и не включил, и черты его лица, подсвеченного фонарем, казались резче.

— Я хотел, чтобы ты постучалась, — произнес вполголоса. — Я не видел сквозь стены, в каком ты состоянии.

— Вы умеете видеть сквозь стены?

Мы перешли на ты?

— Умею. Так зачем ты пришла, Стася?

Наверное, уже незачем. Куда мне в таком виде, в самом деле. Но я все же ответила. Порылась в кармане, нашла флакончик и протянула ему.

— Чтобы остаться до утра.