Фейерверк страсти

11

Арабиа действительно была счастлива, что может облагодетельствовать симпатичную ей девушку. Всю жизнь она делала щедрые подарки или не дарила ничего вовсе, поскольку не хотела притворяться. Многие заискивали перед ней, надеясь быть упомянутыми в ее завещании, и старая леди знала это. Но Крессида не такая, за долгую жизнь Арабиа научилась отделять зерна от плевел. Она возблагодарила судьбу, которая свела ее с этим милым невинным ребенком. Весна, какой бы ни была короткой, вернулась. Теперь она может крепко спать. Дьявол изгнан из этого дома.

Арабиа, пританцовывая и напевая любимый мотивчик, обошла комнату, выключила лампы.

— Ты, старый разбойник, — сказала она, остановившись перед клеткой Ахмета. Попугай, вероятно, проживет еще не один десяток лет, и его она тоже собиралась завещать Крессиде. Хорошо, что он не умеет говорить и не сможет поведать Крессиде тайну Арабии. Но главное, что призрак изгнан. Больше не будет шипящего голоса в тишине ночи. Наступит мир и весна. И так будет до самой смерти.

Завтра она встретится с адвокатом и изменит завещание. И не забыть отдать распоряжение мисс Глори готовиться к вечеринке. Пусть купит все необходимое для ликерного торта, раз он понравился Крессиде. Торт поможет исцелиться миссис Стенхоп. Эта серая мышка была такой голодной, что съела огромный кусок. А ее глаза за толстыми линзами очков! Так и шарили по всей комнате, будто что-то искали. А тоненькие маленькие ручки словно стали длиннее, стремясь ощупать все вещи.

Ах, бедная жалкая женщина, она мало чего хорошего видела в жизни. Однако надо быть доброй. Особенно сейчас, когда я так счастлива.

Не следовало восстанавливать комнату Люси. Вот с этого все и началось. В течение многих лет я каждый день ставила свежие цветы на туалетный столик и вытирала пыль, убирала комнату собственными руками. Порой мне грезился смех Люси и ее звонкий счастливый голос, я представляла ножки Люси в домашних туфлях или откинутое одеяло, под которое скользнет стройная фигурка. Я находилась на грани помешательства и даже не замечала этого.

Сейчас пришла пора изгнать призрак. Алберт Маллинз мечтает купить лампу, сделанную из старинной мейсенской вазы, трюмо в позолоченной раме, а также туалетный столик, пуф и кровать с замысловатой резьбой на спинках. Одежду я уничтожу и комнату, пустую и никому не принадлежащую, замурую. Тогда призрак Люси уйдет навсегда.

Я сделала ошибку, позволив Крессиде войти в комнату и ознакомиться с ее содержимым. Это не принесло бы никакого вреда, не сделай Люси лишних записей. Крессида быстро бы забыла о Люси, пытливый молодой ум обратился бы к другим вещам. Она бы влюбилась, но не в зануду вроде Тома, а в какого-нибудь привлекательного жизнерадостного интересного человека. И тогда в Доме Дракона была бы другая свадьба.

Другая свадьба… Счастливые грезы Арабии прервались. Нет, призрак Люси не исчез. Существовало нечто — тревожащее, вызывающее сомнения. Этот вязаный носочек для новорожденного. Как он туда попал и почему? Сев на диван, Арабиа глубоко задумалась.

Если Арабиа надеялась, что будет спать крепко, то Крессида и не рассчитывала заснуть — так она была счастлива.

Но здравый ум ей подсказывал, что подобные чудеса случаются только в сказках.

Любые вопросы Крессиды о Люси вызывали у Арабии раздражение. Значит, Крессида не сможет больше ничего разузнать у нее. Почему Арабиа девятнадцать лет скрывает правду о Люси, словно призрак дочери приказывает ей молчать?

А вскоре комната наверху, этот алтарь поклонения, будет заколочена. Исчезнут розы, не будет таинственно манить взгляд жемчужная нить, время пойдет своим чередом, закончится история спящей красавицы.

Крессида ощущала странное чувство потери. Был поздний час, только изредка проезжавшие машины нарушали тишину. Пробили часы на башне собора святого Марка, и тут ее озарило. Если Люси была замужем, то венчание, разумеется, состоялось в соборе святого Марка, который облюбовала для себя знать. Завтра отправлюсь туда и попрошу посмотреть книгу, где делаются записи о венчаниях. Это будет самое убедительное доказательство свадьбы Люси. Если повезет, там можно найти и адрес Ларри.

Блестящая идея! Вдовствующий супруг Люси ответит на все интересующие меня вопросы. Как это я раньше не догадалась разыскать его? Впрочем, до вчерашнего дня я не знала, что Люси вышла замуж. Посвящать Арабию в свои планы не буду, она не поймет, что мною движет исключительно любопытство писателя. Придется сделать это тайно. Никто не должен знать о моем намерении. Крессида успокоилась и сразу заснула.

Крессиду поднял с постели ужасный вопль Ахмета, перемежаемый криками Арабии:

— Брысь! Брысь! Хищница рыжая!

Девушка накинула халат и открыла дверь как раз в то время, когда Мимоза стремительно неслась вниз по лестнице на цокольный этаж. Разгневанная Арабиа преследовала кошку, уступая той в скорости передвижения, взъерошенный Ахмет с видом провокатора сидел у хозяйки на плече.

— Эта кошка, — возмущалась Арабиа, — подкралась к Ахмету, к его любимому месту! Вы знаете мою гостиную. Хаос! Бедная птичка испугалась. Успокойся, мой сладенький, теперь все в порядке. Враг посрамлен и убежал. Поцелуй свою мамочку. О, Крессида, дорогая, доброе утро. Вчера я решила, что Ахмета тоже завещаю вам. Вы добры к нему, правда? Если он полюбит вас, то будет пощипывать вам ушко. Ах, Даусон, здравствуйте. Надеюсь, ваша матушка поправилась?

— Да, спасибо.

Арабиа отправилась к себе, воркуя с Ахметом, а Крессида обратилась к Даусону:

— Это правда? Вашей матери действительно лучше?

— В общем, да.

— Значит, вы убедились, что заблуждались насчет отравления? — Крессида сказала это дружеским тоном, но, к ее удивлению, Даусон бросил на нее угрюмый взгляд.

— Я не дурак, мисс Баркли. Если бы у меня не оказалось под рукой нужного лекарства, могло случиться непоправимое.

— Даусон, я уверена, что вы очень умный и разбираетесь в лекарствах, но мне кажется, вы несколько драматизируете ситуацию. Кроме того, я ела ликерный торт вчера вечером, и абсолютно ничего плохого со мной не произошло.

— Пожалуйста, можете мне не верить, — неожиданно вспылил юноша, — только однажды вы пожалеете об этом. — Он повернулся, чтобы уйти, но оглянулся и произнес странную фразу: — Вряд ли вы сможете дожить до момента, когда Ахмет ущипнет вас за ушко.

Именно после этих слов появился Винсент Моретти. Крессида подумала, что каждый житель Дома Дракона подслушивает все ее разговоры.

— Странный парень, — произнес Моретти, когда Даусон скрылся в своей квартире. — Куда сегодня занесла его фантазия?

— Мистер Моретти, — неожиданно для себя выпалила Крессида, — не кажется ли вам, что миссис Болтон несколько эксцентрична? — Толстые брови Моретти взлетели вверх, но в глазах что-то мелькнуло. Насмешка? Презрение? — Для своего возраста она прелестно танцует румбу, не правда ли?

— И запросто оседлает верблюда, если представится возможность, — добавил мистер Моретти.

— Как раз это я имею в виду. И все же она очаровательна, — примирительно сказала Крессида.

— О, конечно. Мы все испытываем к ней слабость, а я еще и к похоронной музыке. — Мистер Моретти широко улыбнулся. Как раз в этот момент появилась мисс Глори, и мистер Моретти быстро добавил: — Но в данный момент никаких похоронных мелодий. — И начал страстно напевать «Моя любовь подобна красной розе…»

От румбы до реквиема… И красная роза… Нет, следует отказаться от привычки придавать значение пусть и символичным, но случайным фразам.

Туман еще не рассеялся, и прохладный ветерок заставлял прохожих ежиться. Был один из тоскливых сумрачных дней, которые угнетали душу, вызывая ощущение тяжести и тревоги. Во время обеденного перерыва Крессида направилась в собор святого Марка.

Запись, сделанная твердым почерком, свидетельствовала, что девятнадцать лет назад Люси Болтон обвенчалась с Лоуренсом Мередитом, когда ей был двадцать один год, а Ларри двадцать пять. Был указан и адрес Ларри: Слоун-стрит, Челси.

Крессида дала несколько шиллингов пожилому церковному служке и покинула собор. Ей не терпелось увидеться с Ларри. Она не знала, чем объяснит свой приход и что может Ларри рассказать о своей давно умершей жене. Просто хотела посмотреть в глаза законному мужу Люси, который прежде казался мифическим персонажем.

Внутренне трепеща, она поднялась по ступеням величественного кирпичного дома и дернула за шнурок старательно надраенного дверного колокольчика. Вдруг Крессиду охватила паника — какая дерзость с ее стороны явиться сюда непрошеной да еще с намерением разузнать подробности чужой личной жизни!

Она бы ушла, но поздно, дверь открылась, и пожилая женщина, очевидно домоправительница, удивленно посмотрела на Крессиду.

— Извините, я хотела бы видеть мистера Мередита, если он еще живет здесь.

— Семья Мередит давно переехала, — довольно холодно ответила женщина.

— Они не живут здесь? Я так и предполагала, — пробормотала Крессида. Ну не глупо ли, звоня в эту дверь, представлять, что ее откроет Ларри. За девятнадцать лет люди меняют не одно место жительства. — Простите, что побеспокоила вас. Может, вы знаете, куда они переехали. Мне необходимо увидеть мистера Мередита. Моя мать хорошо знала Ларри и просила меня навестить его, — мгновенно придумала Крессида.

— Вряд ли вы сможете сделать это, мисс, он умер пятнадцать, а может быть, и больше лет назад.

— Умер? — разочарованно прошептала Крессида.

— Тогда семья Мередит и переехала, но я не знаю, куда и вообще ничего не знаю о них.

— Но он был слишком молод, чтобы умереть! — выпалила Крессида. — Я шла сюда в надежде его увидеть.

Из-за двери прозвучал голос:

— Кто-то хочет увидеть Ларри Мередита? Скажите, что можно увидеть его могилу на фулхемском кладбище. Могильщик покажет.

Голос принадлежал уборщице, натиравшей пол в холле. Крессиде удалось на мгновение увидеть ее морщинистое усмехающееся лицо, но стоящая в дверях домоправительница резко кивнула девушке и решительно закрыла дверь.

Крессида медленно спустилась по ступеням, уверенная только в одном: у Ларри, в отличие от Люси, есть могила. И надо во что бы то ни стало увидеть ее.

Было расточительством тратить на такси часть жалованья, которое мистер Маллинз по доброте душевной выдал вперед, но сейчас важнее всего попасть на кладбище. Почему это так важно, девушка не могла объяснить. Просто она хотела убедиться, что могила Ларри действительно существует.

Найти захоронение оказалось нелегко даже с помощью могильщика, но наконец она стоит у надгробья с простой надписью: «Лоуренс Мередит. Дорогому любимому сыну от Клары и Джона Мередит».

И это все. Никакого упоминания о Люси. На Ларри предъявляли права только родители. Его не похоронили рядом с женой. У его жены не было могилы.

Слабый ветер шевелил опавшие листья. Надгробный камень чернел в тумане. Не слышно даже птиц. Не у кого спросить, почему Ларри лежит здесь безнадежно одинокий. Только серый туман окутывал надгробье.

Неожиданно слезы потекли по щекам Крессиды. Ей захотелось домой, в теплую гостиную Арабии, захотелось услышать ее низкий голос, ее смех. Но еще больше хотелось увидеть Джереми, его добрые глаза и насмешливую улыбку.

Крессида поспешно покинула кладбище.

Мистер Маллинз удивленно поднял брови, когда она опоздала, вернувшись с ланча. К счастью, в магазине были покупатели, и у Крессиды было время прийти в себя, прежде чем мистер Маллинз захочет выяснить, в чем дело.

— Простите, что опоздала, но у меня было несколько неотложных дел.

— Случилось что-то плохое, мисс Баркли? Вы плакали! Ах, это, наверное, Джереми огорчил вас?

Джереми… Они не виделись со вчерашнего утра. А кажется, что прошла вечность…

— Мистер Маллинз, знаете, Ларри тоже умер.

— Ларри? Кто это?

— Муж Люси Болтон. Помните фотографию, которую мы нашли вчера?

— Ах, тот самый! Простите великодушно, но с ним вполне могло случиться подобное в те времена.

— Но почему? Он был совсем молодой.

— Дорогая, вы забыли, что была мировая война.

— Но он умер за год до начала войны. — Крессида посмотрела на круглое ласковое лицо мистера Маллинза и с упреком спросила: — Вы знали, что он умер?

— Дорогая мисс Баркли, все, что я знаю о семье Арабии, я знаю с ее слов. Об этом она никогда не упоминала.

— Но почему?

— Полагаю, это ее право. Я никогда не спрашиваю о вещах, которые меня не касаются.

Мистер Маллинз дал понять, что разговор окончен. Он отвернулся и занялся витриной, на которой после продажи чайного сервиза образовалась проплешина. Однако Крессида отважилась продолжить разговор.

— Но, мистер Маллинз, вы сознательно помогли мне найти вчера эту фотографию. Зачем вы это сделали?

— Вы случайно нашли фотографию. Я даже не знал, что она там. Мы дружим с Арабией пятнадцать лет, и все это время она была одинока. Почему я должен был совать нос в ее прошлое? Если она рассказывала что-то, я слушал, но никогда не проявлял любопытства. — Круглое лицо мистера Маллинза стало замкнутым, он демонстративно начал приводить в порядок витрину.

Крессида не сомневалась, что он солгал ей. Мистер Маллинз сознательно дал ей возможность найти фотографию, потому что хотел предостеречь… Но от чего?

— Дорогая мисс Баркли, вы так чудесно отполировали серебряный кубок для пунша, что я продал его полтора часа назад какой-то американке, и она даже не торговалась. Что вы думаете об этих дрезденских подсвечниках? Видите, на них такие же купидончики, как на зеркале, которое вы приводили в порядок в первый день работы у меня.

Крессида вспомнила слова Джереми «самое очаровательное лицо, отражение которого я видел в зеркале». Как много печальных событий произошло с тех пор. И Джереми наверняка замешан в этом. Почему никто не хочет быть откровенным?

Вечером, когда Крессида вернулась домой, она обнаружила, что воздух в комнатах более чем бодрящий. Неужели она утром забыла закрыть окно? Девушка была уверена, что закрыла. Окно выходило на улицу, и, боясь грабителей, она проявляла осторожность. Но так или иначе, окно оказалось открытым, Крессида поспешно захлопнула створки, задернула занавески и включила свет.

И тут увидела Мимозу.

Кошка неподвижно лежала на ковре. Ее глаза были тусклыми, она не подавала никаких признаков обычной игривости, похоже, даже не заметила опустившуюся перед ней на колени Крессиду.

Внезапно, осененная страшной догадкой, девушка вскочила и побежала в холл.

Крессида была на полпути к квартире Стенхопов, когда маленькая фигурка миссис Стенхоп с бледным и, как всегда, настороженным лицом показалась в проеме двери.

— Что случилось? — прошептала она. — Даусона еще нет дома. Мисс Баркли, я уверена кто-то… — Дальше она говорить не могла и быстро написала в блокноте: «Кто-то напал на вас в тумане?»

Крессида нетерпеливо отстранила блокнот, раздраженная навязчивой идеей миссис Стенхоп о якобы подстерегающих девушек опасностях на улицах Лондона.

— Со мною все в порядке. Но Мимоза, кошка мистера Уинтера… Лежит в моей комнате без признаков жизни… — В это время вошел Даусон. — Даусон, пожалуйста, вы не могли бы дать Мимозе лекарство, которое давали миссис Стенхоп прошлой ночью. Я думаю, ее отравили.

Даусон пристально посмотрел на девушку, его взгляд выражал одновременно удивление и мальчишеское удовлетворение тем, что к нему взывали о помощи.

— Мне казалось, вы не поверили, что маму пытались отравить.

— Так и есть, но с Мимозой происходит что-то очень скверное. Пойдемте, посмотрите на нее.

— Не лучше ли позвать ее хозяина?

— Обязательно, но сейчас каждая минута на счету. Вы ведь разбираетесь в лекарствах.

Даусон долго смотрел на распластанную на полу окаменевшую и несчастную Мимозу.

— Выглядит она плохо, — покачал он головой. — Я возьму ее наверх.

Слава богу, Мимозе поможет специалист. Почему я уверена, что он специалист? Крессида побежала к Джереми.

Она постучала, но никто не ответил. Сейчас, когда нужно, Джереми нет дома. Спокойно занимается своими делами, в то время как его любимая кошка отравлена. Крессида снова побежала наверх и столкнулась с Арабией, закутанной в огромную потертую бобровую пелерину. Она только что вернулась с улицы.

— Дорогая моя! — Грудной голос старой леди был подобен теплу и солнечному свету. — Вы задохнулись! Сбежали от мистера Уинтера? Я всегда считала его испорченным мальчишкой.

— Его нет дома, а Мимоза заболела. — Крессида чуть не плакала от отчаяния. — О, я надеюсь, Даусон сможет вылечить ее.

— Не сомневаюсь. Бедное животное. Съела небось какую-нибудь гадость?

— Не знаю, что с ней произошло, и как она попала в мою комнату? Слишком много случайностей.

Арабиа сжала ее руку.

— Дорогая, чередование неприятностей с приятными событиями делает жизнь волнующей. Но даже неприятности гораздо лучше, чем скука. Вы не согласны? Во всяком случае, я знаю одно существо, которое будет счастливо, если эта ужасная кошка Мимоза исчезнет.

— Кто? — невольно спросила Крессида.

— Ахмет, конечно. Он ненавидит эту хищницу. Каждый раз орет до хрипоты, стоит Мимозе подойти к нашей двери. А теперь настал момент… Остановите меня, дорогая, я несу чепуху. — Ее губы растянулись в широкой ослепительной улыбке, и Арабиа скрылась в своих апартаментах, откуда донеслось: — Мой любимый Ахмет, твой враг повержен. Коварный хищник побежден!

У нее есть повод для очередной игры, подумала Крессида. Ее не беспокоит, что Мимоза, любимая кошка Джереми, может умереть. Не Арабиа ли задумала умертвить Мимозу, потому что кошка пугала и сердила ее любимого попугая?

Миссис Стенхоп высунулась из двери и настойчиво поманила Крессиду. Та нехотя повиновалась, понимая, что проявленная Арабией бессердечность будет немедленно вменена ей в вину.

— Она сумасшедшая! — возмущенно прошептала миссис Стенхоп. — Вы слышали?

— Она в хорошем настроении, — промямлила Крессида.

— Но получать удовольствие от того, что животное мучается! — Глаза за стеклами очков выражали потрясение и ужас. Миссис Стенхоп деловито написала: «Даусон дал кошке противоядие. Кажется, ей лучше».

В этот момент появился сам Даусон, он был горд и смотрел гоголем.

— Кошке дали какую-то отраву, как я и предполагал. Но мне, кажется, удалось спасти ее.

Миссис Стенхоп написала: «Уверена, что Даусону необходимо изучать медицину. У него способности к естественным наукам».

И вдруг они услышали причитание Арабии:

— Навсегда успокойся… Навсегда… успокойся…

— Что это? Что это было? — встревожено подняв глаза, прошептала миссис Стенхоп.

Даусон не обратил на нее внимания и, подойдя к Крессиде, сказал:

— Не забудьте рассказать мистеру Уинтеру, что случилось. Каждому следовало бы знать… — Он передал завернутую в полотенце Мимозу в руки Крессиды.

Та, не говоря ни слова, медленно повернулась и побрела прочь со своей ношей. То, о чем твердили эти двое, казалось ей отвратительным. Вчера она отказывалась верить им, а сегодня…

Нет, такое просто невозможно. Арабиа, с ее теплой улыбкой, с ее необычайно добрым сердцем…

Крессида хотела отнести Мимозу к себе, но решила, что кошке будет лучше в знакомой обстановке, у Джереми, и спустилась в цокольный этаж. Дверь Джереми оказалась незапертой. Крессида вошла и услышала:

— Кого там принесла нелегкая?