Фейерверк страсти

19

Прежде чем кто-либо произнес хоть слово, мисс Глори взлетела по лестнице, скрылась в комнате Арабии и через секунду осторожно вынесла стакан воды. Она медленно спускалась по ступенькам, словно несла драгоценную амброзию. Поравнявшись с Моретти, старая дева холодно и злобно взглянула на него.

— Без сомнения, это следует отправить в Скотланд-Ярд и подвергнуть анализу, — сказала она. — Но если хотите, сэр, я могу подать вам эту воду вместо утреннего чая.

Мистер Моретти вытянул руку, словно защищаясь. Все краски исчезли с его лица, и обычно бесцветные брови и ресницы сейчас казались желтыми, как мед. Губы шевелились.

— Это была ее идея, не моя! — Он едва шевелил губами от испуга. — Вы должны… понять…

Но Даусон внезапно очнулся и, тыча в мистера Моретти тонким пальцем, яростно прошипел:

— Только потому, что вы! Только потому, что вы!.. — Лицо юноши исказила ненависть.

— Остынь, голубчик, — вмешался Джереми. — Полагаю, у тебя самого рыльце в пушку.

Даусон победно вскинул голову.

— Я чист, как младенец. В этой воде нет ничего, кроме щепотки безвредного порошка. Делайте сколько угодно анализов. Вы не сможете ничего доказать!

Мистер Моретти бросился вперед.

— Думаешь перехитрить всех? Говоришь, не твоих рук дело?

— Неужели вы считаете, что я позволил бы маме снова влезть в какую-то гадкую авантюру? Да, мне нравилось дурачить окружающих и безнаказанно запугивать их. Но это были всего лишь шутки, я не способен на убийство! Нет! Ни за какие ваши проклятые деньги. — Даусон сверлил мистера Моретти испепеляющим взглядом. — Я не собирался нарушать закон, чтобы сделать вас богатым, вы, ничтожный испуганный червяк! У вас даже нет мужества признаться, что вы причинили зло… Причинили всем. Ненавижу, ненавижу вас! Никогда не попадайтесь мне на пути! — Юноша опустился на колени перед маленькой безжизненной фигуркой и зарыдал: — Мама! Мамочка!

Миссис Стенхоп, она же Люси Болтон, Люси Мередит и Люси Моретти, лежала на кровати в заботливо убранной комнате наверху, комнате, которая так долго ждала ее возвращения. Везде были развешаны ее старые бальные платья, незаконченный дневник соседствовал на туалетном столике с пустыми флаконами из-под духов, с девичьими дешевыми безделушками и ниткой жемчуга, которую несчастная надевала на вечеринку, устроенную Арабией. Умершую одели в нарядное атласное платье, в котором она когда-то венчалась с Ларри, а в руки вложили ее любимую красную розу.

После смерти миссис Стенхоп выглядела молодой и невинной. На губах застыла загадочная улыбка. Смерть лишила ее жадности, коварства и абсолютной безжалостности.

Арабиа горько рыдала. Это она распорядилась, чтобы миссис Стенхоп перенесли в комнату Люси. Вечером Арабиа и Джереми зашли к Крессиде на чашку чаю, разговор, конечно же, крутился вокруг одной темы.

— Поймите, я оплакиваю не ту женщину, которую вы знали, — всхлипывала Арабиа. — Я горюю о моей маленькой девочке, моей ненаглядной Люси, которую я так сильно любила.

На вечеринке Арабиа догадалась, что миссис Стенхоп — это Люси. Миссис Стенхоп, незаурядная актриса, успешно изменила свою внешность огромными очками, а чтобы ее не узнали по голосу, придумала болезнь горла. Да и без этого в ней почти невозможно было узнать любимицу Арабии. Та Люси, светловолосая, хорошенькая, еще более расцвела, выйдя замуж, но к сорока годам утратила былую привлекательность. Миссис Стенхоп лишь однажды потеряла бдительность — в ту ночь, когда Крессида слышала крик. Это мистер Моретти выразил нетерпение по поводу реализации его честолюбивых планов и ударил жену.

Во время вечеринки, когда Арабиа провозгласила Крессиду своей наследницей, миссис Стенхоп решила, что пора обнаружить себя. Она вышла под предлогом замены облитого вином платья и надела нитку жемчуга, подаренную ей когда-то Арабией на день рождения, которую старая леди не могла не узнать.

И действительно Арабиа поняла, кто перед ней. Тогда-то и начала она запираться в своей комнате, понимая, что ей грозит опасность, что ее хотят устранить.

— Разве могла ваша собственная дочь причинить вам зло? — в ужасе прошептала Крессида.

— Она не была моей родной дочерью, — проронила Арабиа. — Люси — ребенок моей сестры. Она жила со мной только четыре года, возможно, поэтому я и не узнала ее. Моя сестра была замужем за негодяем! Он бросил ее с младенцем на руках, а когда она умерла, Люси было всего пятнадцать лет. Я удочерила племянницу. Какой милой, прелестной и нежной она была! Без сомнения, я избаловала ее, но кто бы на моем месте поступил иначе, глядя на этого ангела? К тому же, кроме меня, у нее никого не было. Я рассказывала вам о вечеринках и беззаботном веселье. Все это правда. Розы, поклонники восхищение. И Ларри, ее первый муж, обожал Люси. У них была прекрасная свадьба…

Арабиа прервала рассказ, чтобы вытереть слезы. Ее лицо снова стало морщинистым и безобразным.

— Ларри умер через три года после свадьбы, — с горечью сказала она. — Его отравили…

— Но не Люси! — с надеждой воскликнула Крессида.

— Именно она, его горячо любимая жена. О, не без подстрекательства, уверяю вас. Не обошлось без ее трусливого, безнравственного любовника Монти. Он уже отсидел за мошенничество пять лет в тюрьме, но должен был получить больше, гораздо больше.

— Монти? — прошептала Крессида.

— Да, Монти. Или Моретти — как вам больше нравится. Разве я не говорила вам, что он гусеница, пресмыкающийся слизняк? Господи, что она могла найти в нем на свою погибель?!

— А ребенок? Она ждала ребенка от Монти!

Арабиа выглядела невероятно усталой.

— Господь свидетель, я ничего не знала о ребенке. Люси явилась в мой дом сразу после смерти мужа и прожила несколько недель, пока ее не арестовали. Врач сказал, что Ларри умер естественной смертью, но миссис Мередит оказалась подозрительной и настояла на вскрытии. Короче, убитая горем молодая вдова, которую я утешала, оказалась преступницей… А потом я узнала, что она часами просиживала над дневником и, не отрываясь, писала о Монти.

— Это вы вырвали те страницы? — догадалась Крессида.

— Я вычеркнула Люси из своей жизни, — просто ответила Арабиа. — Она для меня перестала существовать. Я похоронила Люси в своем сердце, придумав для окружающих сказку о трагической смерти. Уверяю вас, это был единственный способ не потерять рассудок.

— Но Люси не умерла.

— Только не для меня. Она оказалась дочерью своего отца, а не матери. И я вырвала ее из своего сердца.

Даже теперь Крессида считала бескомпромиссность старой леди достойной восхищения. Вся жизнь Арабии окрашена любовью, драматизмом и счастьем. Ни разу уныние не сломило ее дух. Самое ужасное событие она вырвала из своего сердца, словно его не существовало. Только человек с такой силой воли, воображением и жизнелюбием мог сделать это.

Но с годами все острее стало чувствоваться одиночество. Арабиа страстно возжелала найти замену очаровательной, веселой Люси, найти девушку, которая скрасит ей остаток жизни.

— Поверьте, я ничего не знала о ребенке, — повторила она. — Но даже если бы узнала, что я могла сделать? Я пребывала в неведении до тех пор, пока вы не принесли мне вязаный детский носочек. Это было для меня ударом!

— Ребенок Люси и Монти — Даусон! — озарило Крессиду.

— Он родился в тюрьме, — вмешался Джереми. — Отец, конечно, знал о существовании сына, но абсолютно игнорировал этот факт. Мальчик воспитывался в сиротском приюте. Люси, отбыв срок, немедленно забрала его и окружила любовью, которой он прежде был лишен. Мальчик обожал мать и в результате стал помогать ей в осуществлении ее наполеоновских планов.

Джереми перевел дух и, взглянув на Арабию, продолжил:

— Люси понимала, что бесполезно снова возвращаться в дом миссис Болтон в качестве блудной дочери. От своего мужа Моретти она узнала, что Арабиа сдает квартиры, и решила под чужим именем появиться в Доме Дракона. Она хотела, чтобы Даусон втерся в доверие к своей двоюродной бабушке и стал ее наследником. Видимо, Люси не допускала, что ее сын может кому-то не понравиться. Факт, что мальчик умен. Он начал работать в магазине химикатов, где у него проявился нездоровый интерес к наркотикам и ядам. У него чесались руки пустить их в ход, но он не знал, когда и против кого. По крайней мере, он так говорил. И тут в дело вступил Моретти. Это стервятник, если угодно.

Арабиа энергично закивала:

— Да, да, стервятник! Но слишком трусливый, чтобы убивать самому. Ему казалось, что Люси слишком долго ждет моей смерти, и он, как и в случае с Ларри, начал подбивать ее форсировать события.

Крессида дрожала. Она и не подозревала, что за теми, как она их называла «злыми шутками» скрывались нешуточные страсти.

Джереми спокойно продолжал:

— Моретти решил, что может использовать свою старую власть над Люси. Но вряд ли собирался поделиться с нею и Даусоном хотя бы пенни. Наверняка у него был разработан план, как выйти сухим из воды. — Джереми развел руками. — Остальное вы знаете.

— Нет, я не знаю, — энергично возразила Крессида. — А происшествия, которые случились со мной и которые… — Она обернулась к Арабии. — Простите меня, дорогая, я думала, что это ваши проделки.

— Они хотели объявить меня умалишенной, — расхохоталась старая леди. — Возможно, отчасти они и правы. Но на столь экстравагантные поступки я не способна.

— Это работа Даусона, — подтвердил Джереми. — В приюте его научили бесшумно передвигаться и гнусно подшучивать над людьми. Это он запер вас в комнате Люси и послал вам с цветами «поминальную» карточку, он преследовал вас в тумане, чтобы нагнать на вас страху. Поссорившись с матерью из-за Моретти, он дал ей микстуру, от которой той стало плохо, а заодно поймал Мимозу и скормил ей какую-то пилюлю. Ему нравилось издеваться над беззащитным животным. Он же привязал к ее хвосту жестянку. У Даусона наблюдаются странные отклонения в психике. Думаю, вы со мной согласитесь, если вспомните, как самозабвенно он выискивал в газетах сообщения об убийствах и прочих преступлениях, а потом долго и нудно смаковал подробности.

— А кто меня запер в шкафу? — спросила Крессида.

— Моретти, конечно. Между прочим, он блестяще имитирует голоса. Он продержал вас в гардеробе до тех пор, пока вы не впали в панику, а затем уговорил уехать из Лондона. Если бы вы несолоно хлебавши отправились восвояси, шайка вернулась бы к своему первоначальному плану по завоеванию Даусоном сердца старой леди. Но вы неожиданно передумали уезжать домой, и они решили умертвить Арабию, прежде чем она изменит завещание.

— Как вам удалось узнать все это? — изумилась Крессида. — Как вы поняли, что Арабиа в эту ночь не должна была оставаться в своей комнате?

— Когда я остался дома из-за гриппа, никто не знал об этом, и я кое-что услышал.

— Что?

— Голоса я не узнал, но теперь уверен, он принадлежал миссис Стенхоп. Так вот, этот голос довольно громко сказал: «Монти, мы уберем ее с дороги!» Так я догадался, что враг свил гнездо в Доме Дракона, и над вашей жизнью нависла угроза.

— Поэтому вы и провели в моей квартире ночь? — просияла Крессида.

— Это было нетрудно. — Джереми слегка смутился.

— Продолжайте свой рассказ, — властно сказала Арабиа. — Оставьте любовные дела на потом.

Молодые люди переглянулись и покраснели. Джереми подчинился пожеланию старой леди, а Крессида усилием воли заставила себя сосредоточиться на повествовании.

— Как известно, мисс Глори была оскорблена в лучших чувствах к Моретти, который никогда не упускал случая проверить воздействие своего обаяния, независимо от возраста и внешности женщины. Но если у мисс Глори и были какие-то иллюзии, она окончательно утратила их на вечеринке. Помните, Крессида бросилась на помощь Мимозе, поскользнулась на лестнице и упала. Так вот мисс Глори видела, что Крессиду толкнули, и сделал это Моретти. Конечно, мисс Глори была потрясена. Она решила отомстить, тайно пришла ко мне, и мы выработали план. Мы сошлись во мнениях, что преступление будет совершено именно этой ночью, пока Арабиа не успела изменить завещание. Я уговорил Крессиду увести миссис Болтон к себе, а мисс Глори согласилась играть роль нашей очаровательной хозяйки. Ахмет заметил подмену и закричал. Второй раз он завопил, когда испугался Люси.

— Люси?

— Все знали, что Арабиа, просыпаясь, выпивала стакан воды, который ставили на ночной столик. Миссис Стенхоп задумала подменить один стакан другим, содержащим бесцветную жидкость со смертельной дозой яда, которым снабдил ее Даусон. Когда мисс Глори застала ее на месте преступления, Люси поняла, что партия проиграна, и выпила яд. Остальное вы слышали.

Крессида вспомнила дикий крик на лестнице и пронзительный визг, полный ужаса.

— Нам и в голову не могло прийти, что миссис Стенхоп выпьет смертельную отраву, — пожал плечами Джереми.

Арабиа наконец вышла из оцепенения.

— Это лучший для нее выход. Что ее ждало? Опять тюрьма? — Лицо Арабии исказилось страданием. — Несчастная женщина, — прошептала она, и по ее щекам покатились слезы. Сейчас она оплакивала не свою золотоволосую Люси, а маленькую миссис Стенхоп, серую мышку, бывшую каторжницу, которая стала жертвой собственного дьявольского плана. — Я должна сделать что-то для мальчика. Он не виноват, что у него украли детство и он стал жестоким. Надо устроить его в хороший колледж и помочь обрести профессию. Что скажете, Крессида?

— Арабиа, я полностью с вами согласна. Да, и еще. Я не могу принять ваши деньги. Надеюсь, вы простите меня.

— Пусть будет по-вашему! — воскликнула старая леди. — Вижу, мне не переубедить вас. Но маленький подарок по случаю какого-нибудь торжества, — Арабиа лукаво взглянула на сидящую перед ней пару, — я все-таки сделаю. Понимаю, понимаю, вы хотели бы остаться наедине. И это прекрасно. В конце концов, у меня есть Ахмет и мисс Глори. И мальчик. Да, я сделаю из него человека. — И старая леди удалилась из комнаты с высоко поднятой головой.

Казалось, ни Крессида, ни Джереми не заметили этого, так были они поглощены друг другом.

— Что пишет Том? — с легкой ехидцей осведомился Джереми.

— Ох, — виновато спохватилась Крессида, — я так и не распечатала его письмо.

Пока девушка искала конверт, пока вскрывала его и изучала послание, Джереми нервно мерил шагами комнату. Вбежала Мимоза и мяукнула, требуя обратить на нее внимание. Хозяин взял свою любимицу на руки и машинально стал гладить шерстку, но взглядом продолжал следить за Крессидой, приговаривая:

— Мы поедем в Париж. Мы оставим черствых девушек с их занудными женихами в этой скучной стране, а сами посмотрим мир.

— Ах, негодник! — вскричала вдруг Крессида. — Не прошло и двух недель, как он уже нашел мне замену! До чего же мужчины непостоянны!

Джереми живо выхватил из ее рук листок и прочитал: «Дорогая, не могу справиться со своими чувствами. Прости, но я собираюсь ответить на страстную любовь Мэри Мадден. У нас с ней очень много общего…»

Джереми скомкал письмо и отшвырнул его в угол, огласив комнату победным кличем.

— Ай да старина Том! Ну, удружил!

— Джереми, вам не кажется, что вы проявляете неуважение ко мне?

— Как вы сказали? Неуважение? — Он обнял ее и поцеловал — страстно, пылко. — Крессида, я боготворю вас с того самого момента, когда впервые увидел. А вы? Разве вы не любите меня? Пожалуйста, не молчите! Для меня это вопрос жизни и смерти.

Конечно, она любила его. Крессида знала, что готова пойти за этим человеком на край света, и нет таких сил, что могли бы разлучить их. Видя перед собой его встревоженные глаза, она тонула в их глубине.

Джереми осыпал поцелуями ее лицо, шею, плечи, не в силах больше сдерживать свои чувства. Крессида отвечала на ласки с пылкостью, которую в ней трудно было заподозрить, и Джереми не мог сдержать торжествующей, радостной улыбки. Он понимал, что это его любовь волшебным образом преобразила девушку и отныне она принадлежит только ему. Неважно, что она так и не ответила на его вопрос. Куда красноречивее любых слов ее прекрасное и юное лицо, озаренное счастьем…