Фейерверк страсти

5

Среди ночи Крессида проснулась. Крепкий сон снял усталость. Она услышала щелканье замка входной двери и звук быстрых уверенных шагов. Для Винсента Моретти еще рано — он возвращается из своего ночного клуба на рассвете. Значит, это Джереми Уинтер. Поздновато гуляет молодой человек. Впрочем, какое мне дело до Джереми, одернула себя Крессида.

Спасибо ему, конечно, что не оставил ее на улице. Ведь если бы она убежала из Дома Дракона — так девушка стала про себя называть особняк, — то никогда бы не узнала об этой прелестной квартире, в которой сейчас находилась. Никогда не познакомилась бы с очаровательной, удивительной Арабией. После полосы неудач судьба сделала Крессиде поистине королевский подарок.

Веселенькие свежепоклеенные обои на стенах гостиной, ворсистый красный ковер. Спальня, выдержанная в желтых тонах. Крессида уже знала, что желтый — любимый цвет Люси. Крессида была бесконечно благодарна Арабии, но собиралась оставаться самой собой и не намеревалась играть роль Люси.

Тем не менее, лежа в темноте, девушка волей-неволей думала о комнате настоящей Люси, которая словно ожидала возвращения хозяйки с бала. Отбросив одеяло, она спустила ноги и, нащупав шлепанцы, поколебавшись, встала с постели.

Показывая Крессиде комнату Люси, Арабиа перебирала разбросанные на туалетном столике недорогие украшения: бусы из жемчуга, серебряную брошку в форме птицы, гребень, усеянный «бриллиантами». Арабиа разрешила Крессиде подниматься сюда в любое время, когда та захочет.

В Крессиде проснулся писательский азарт, и она загорелась желанием уединиться в комнате Люси, представить себе умирающую и потом описать все это. Внезапно она вспомнила: там, на письменном столе, лежал дневник.

А что, если он хранит какие-то секреты? Возможно, на первый взгляд записи выглядят вполне невинными, но вдруг удастся прочитать что-то между строк? Крессида почувствовала, что дрожит от волнения. Какая-то сила влекла ее немедленно подняться в комнату Люси и проникнуть в тайны умершей девушки.

Том всегда осуждал ее за импульсивность. Но именно конфликт ее импульсивности с невыносимым прагматизмом Тома привел Крессиду в этот загадочный дом. И сейчас импульсивность побуждала ее исследовать комнату наверху.

Надев халат, она на цыпочках вышла из спальни и поднялась на второй этаж, где в большой комфортабельной квартире, выходившей окнами на улицу, жила Арабиа. Миссис Стенхоп с сыном занимали крохотную квартирку в начале коридора.

Верхний этаж, полумансарда, целиком принадлежал Люси. Две комнаты, меблированные более громоздкими, чем у Арабии, гарнитурами, и великое множество заморских сувениров. Длинное, с низким потолком помещение с балконом, выходящим в небольшой сад, — спальня Люси.

Мраморная лестница заканчивалась на втором этаже. В мансарду вели деревянные ступени, покрытые тонким пыльным ковром, который поглощал звук шагов Крессиды, но старые ступени предательски скрипели. Она не хотела потревожить кого-либо и старалась ступать как можно тише. Даже легкий шорох может насторожить миссис Стенхоп, и тогда прости-прощай планы уединиться в комнате Люси.

Крессида жалела миссис Стенхоп, казавшуюся ей комком нервов и напоминавшую пойманную птичку. Долговязый Даусон, вынужденный жить с больной матерью, тоже вызывал в ней сочувствие, несмотря на их взаимную антипатию. Крессида вспомнила, что, когда Арабиа представляла их друг другу, подросток протянул свою костлявую руку, исподтишка разглядывая новую знакомую, словно подозревал в чем-то неблаговидном. Крессида дала себе слово: что бы ни случилось, всегда быть любезной со Стенхопами.

Девушка благополучно добралась до комнаты Люси. Но когда тихонько открыла дверь и зажгла свет, вдруг пожалела о содеянном.

На туалетном столике стояли свежесрезанные цветы. Зачем Арабиа мучает себя, делая вид, что эта комната все еще обитаема?

Крессида остановилась перед туалетным столиком, на котором в серебряной рамочке стояла фотография Люси. Девушке на снимке было столько же лет, сколько сейчас Крессиде. В нежном юном лице не было ни капли сходства с Арабией. Шею девушки украшала нить жемчуга, в руках маленький букет. Красные розы, по словам Арабии, были любимыми цветами ее дочери.

Крессиде показалось, что в комнате витает аромат духов Люси, и ей почему-то стало не по себе. Она с трепетом подошла к письменному столу, поколебавшись, взяла дневник, раскрытый на последней странице, словно в ожидании очередной записи. Женский убористый почерк: «Сегодня обедаем с Ларри. Поговорим о свадьбе, обсудим кое-какие детали. Завтра надо заказать цветы…» И все. Цветы, конечно, были заказаны, но не для свадьбы.

Крессида перелистала дневник. Беспечные заметки веселой, пользующейся успехом у сильного пола девушки: приглашения отобедать или покататься на лодке, подробные перечни сделанных покупок, недовольства или восторги по поводу примерок новых нарядов, перемывание косточек поклонникам и соперницам. Имя Ларри встречалось на каждой странице по нескольку раз.

Только одна запись была тщательно зачеркнута. Крессида до боли в глазах всматривалась в наезжающие друг на друга буквы, пытаясь разобрать написанное: «Вечером видела Монти». Кто этот Монти и почему упоминание о нем зачеркнуто? В дневнике, охватывающем события шести месяцев, больше ни разу не упоминалось о нем. Был ли этот Монти безразличен Люси и не заслуживал внимания, чтобы постоянно писать о нем, или, наоборот, оказался столь неприятным типом, что Люси решила избавиться даже от упоминания его имени? Крессида положила дневник на место, решив утром расспросить Арабию о таинственном Монти.

Любопытство побудило ее заглянуть в гардероб, и Крессида с восторгом начала перебирать висящие там платья. У нее таких никогда не было. Сшитые лет двадцать назад по довоенной моде, они тем не менее были прелестны. Крессида разглядывала умопомрачительное бальное платье из зеленого шифона, когда услышала за дверью слабый шум. Может, показалось?

Крессида прислушалась: ни звука. Внезапно ее охватило нестерпимое желание покинуть этот дом. Больше всего на свете захотелось вернуться к Тому, пусть он зануден, педантичен, но у него доброе лицо и успокаивающая улыбка. Какая глупость идти сюда среди ночи! Крессида решила поскорее отправиться в постель. Подошла к двери, погасила свет, повернула ручку…

Дверь заперта!

Этого не может быть! Крессиду сковал ужас. Она снова включила свет и обследовала дверь. У замка должна быть защелка, необходимо во что бы то ни стало справиться с ней.

Но замок не открывался. Видимо, дверь можно открыть только снаружи. Значит, ей не почудилось, она действительно слышала какой-то шорох. Значит, тот, кто повернул ключ в замке, следил за ней и знал, что она здесь.

Крессида забарабанила в дверь, крича:

— Немедленно откройте! Я не намерена торчать здесь всю ночь! Пожалуйста, подойдите!

Никакого ответа. Казалось, она одна в пустом доме. Крессида стояла посреди этой странной комнаты, жизнь в которой остановилась двадцать лет назад…

Стараясь не поддаваться панике, Крессида подошла к балконной двери, рывком открыла ее и вышла на узкий балкон. Перегнувшись через чугунные перила, Крессида увидела, что все окна на этой стороне дома темные. Ни единого бодрствующего человека, который пришел бы на помощь. Что, если свет горит у кого-нибудь на другой стороне? Может, у Арабии? Пожилые люди частенько страдают бессонницей. Или у мисс Глори — вдруг в этот поздний час она в своем великолепном бальном зале раскладывает пасьянс? Возможно, не спится и любителю ночных прогулок Джереми Уинтеру… Да нет, конечно, все они давно спят.

И тем не менее кто-то из обитателей Дома Дракона не спал. Человек, который запер дверь. Очевидно, он рассчитывал на то, что мольбы Крессиды о помощи никто не услышит, и теперь наслаждается своей садистской выдумкой. Похоже, он задался целью напугать полуночницу, довести до истерики.

Крессида убеждала себя, что это всего-навсего грубая шутка, стало быть, нечего паниковать. Решено, она проведет остаток ночи в этой комнате, не доставит удовольствия шутнику.

Крессида с минуту колебалась, расстелить ли постель, и все же не решилась, что-то остановило ее. Возможно, мысль, что лечь в постель Люси — кощунство. Она устроилась поверх покрывала и включила лампу под розовым абажуром, стоящую на прикроватной тумбочке.

Но комната, объятая тишиной, пугала ее. Нет, тишина не была абсолютной. Крессида прислушалась. Чей-то отдаленный плач… Ох нет, это мяуканье. Мимоза! Почему Мимоза слоняется по дому? Ей положено мирно дремать в ногах своего хозяина. Или это означает, что Джереми тоже бродит… Крессида вздрогнула, потому что услышала восклицание «Тиран!». Затем будто кто-то сдавленно всхлипнул…

Крессида села на кровати. Ее тревожил тонкий аромат роз. Ладонь задела шелк заботливо сложенной ночной сорочки, и девушка стремительно вскочила.

Как она могла лечь на постель Люси, которая никогда не вернется сюда? О, это не просто отвратительно, это кощунственно! Нужно выбраться отсюда во что бы то ни стало. Единственный путь к спасению — балкон.

Крессида была не лишена изобретательности и считала себя достаточно ловкой и тренированной, чтобы при необходимости спуститься хоть по водосточной трубе. Она осмотрелась и заметила справа от балкона пожарную лестницу. По ней можно свободно передвигаться даже в длинном домашнем халате. Крессида потерла руки от удовольствия — она натянет нос этому шутнику.

Спустившись по лестнице и оказавшись на террасе, Крессида вдруг поняла, что не сможет попасть в дом. Все двери заперты. Она робко постучала в окно Винсента Моретти. Никто не ответил. Значит, скрипач еще не вернулся.

Вдруг вспыхнул свет в цокольном этаже. Крессида обреченно вздохнула. Ведь она и так уже обязана Джереми. Похоже, спасение ее из неприятных ситуаций превращается у мистера Уинтера в хобби. Но не отказываться же от помощи? Крессида метнулась к ступеням, ведущим из сада к черному ходу, и забарабанила в дверь, которая почти сразу распахнулась. На пороге действительно стоял Уинтер. Он был полностью одет, только волосы взъерошены. Джереми зевал, а Мимоза ласково терлась о его ноги.

Крессида сочла нужным извиниться:

— Прошу прощения, но вы единственный, кто зажег свет. Поэтому я постучала.

— Это в самом деле вы? — Сонливость Джереми как рукой сняло. — Но что вы делаете ночью в саду?

Внезапно Крессида вспомнила мяуканье Мимозы на лестнице и подозрительно уставилась на Джереми. Почему он до сих пор не лег спать? Ведь уже больше двух часов ночи. Только сейчас она заметила, с каким интересом Джереми смотрит на нее.

— Признайтесь, уж не вы ли заперли меня в комнате Люси? Должна заметить, это совсем не смешно.

— Может, вам показалось, что комната заперта?

— Думаете, у меня галлюцинации? — вспылила Крессида.

— В сущности, я не очень хорошо вас знаю, — рассудительно заметил Джереми.

— О! Не стройте из себя идиота. Вы отлично понимаете, что я не стала бы ни с того ни с сего лазить ночью по пожарной лестнице.

— Но зачем кому-то запирать вас там? Должно быть, замок просто заклинило. Я сразу прибежал сюда выяснить, что случилось, когда вы постучали. Пойдемте ко мне, посидите перед камином, согреетесь. Вы замерзли.

Крессида поежилась, но возразила:

— Я не замерзла. Меня бросает в дрожь, как только подумаю, что могла провести всю ночь в той комнате. У меня было такое чувство, будто я нахожусь в склепе.

Джереми не стал спорить, просто взял девушку за локоть и препроводил в свою комнату.

— Ждите меня здесь, я пойду посмотрю, в чем там дело.

В ярко освещенной комнате страхи Крессиды улетучились, она даже начала думать, что ночное приключение ей приснилось. Вернулся Джереми и спокойно сообщил:

— Дверь не заперта. В замке даже нет ключа.

— Но она была заперта! Клянусь! — Крессида поймала его скептический взгляд и взорвалась от негодования: — Мистер Уинтер, вы, конечно, думаете, что я рассказала вам небылицу, чтобы оправдать свое появление перед вами — ночью, в халате! О нет! Уверена, вы не можете так льстить себе.

— Очень жаль… — пробормотал Джереми.

— Я во что бы то ни стало должна узнать правду! — крикнула Крессида. — Признайтесь, сначала вы меня заперли, а сейчас, поднявшись наверх, отперли дверь? Ну конечно, вы! Когда я была в комнате Люси, я слышала мяуканье Мимозы на лестнице.

— Мимозы? — возмутился Джереми. — Ничего подобного! Моя кошка была здесь, в этой самой комнате.

— Не валяйте дурака! — Крессида была вне себя от гнева и пережитого унизительного страха. — Кто-то запер меня в комнате Люси, и, если бы я не спустилась вниз по пожарной лестнице, мне пришлось бы провести там всю ночь. Господин шутник сделал вид, что не слышит мои просьбы о помощи. Но тот же юморист увидел, как я спускаюсь с балкона, помчался наверх и отпер дверь, чтобы, если я кому-нибудь расскажу об этом, меня бы приняли за сумасшедшую.

— Сядьте, — предложил Джереми, — вы вся дрожите.

— Не хочу я садиться! Это не светский визит. Спасибо, что впустили меня в дом, а сейчас я, пожалуй, пойду к себе.

Джереми не сдвинулся с места, чтобы проводить гостью.

— Вы очень привлекательны, когда сердитесь. Интересно, Том знает об этом?

— Пожалуйста, перестаньте без конца упоминать Тома!

— Никак не возьму в толк, неужели вы не будете благоразумны и вернетесь домой?

Мимоза продолжала ластиться к Крессиде, чтобы добиться ее расположения. Крессида взглянула на золотистую спинку кошки, а затем — насмешливо — на Джереми. Похоже, ее гнев прошел.

— Почему вы так говорите?

— Мне кажется, что здесь вы не чувствуете себя в безопасности. И, боюсь, подумываете о возвращении домой… Поймите, запереть вас в комнате Люси мог лишь нездоровый человек.

— Вы имеете в виду… Арабию? — прошептала Крессида. Внезапно она испугалась, что могла стать вечным узником той безжизненной комнаты, единственным посетителем которой была странная старая леди в причудливых восточных одеждах.

Джереми явно озадачило это предположение.

— Вряд ли она способна совершить такой дурацкий поступок. Всем известно, что Арабиа получает истинное удовольствие от романтических историй, любит развлекаться и не упустит возможности отмочить какую-нибудь шуточку на грани фола, но я всегда считал, что она абсолютно здорова. Дорогая, сейчас вам лучше отправиться в постель. Считайте, что все это странный сон. Я провожу вас.

— Мне это не приснилось, — сдержанно сказала Крессида. — И я не собираюсь немедленно возвращаться к Тому. Пока еще нет. Случайно или намеренно я была заперта, это не испугало меня. История Люси мне кажется довольно странной, уверена, здесь кроется какая-то тайна, и я собираюсь раскрыть ее. Кто такой, например, Монти, упомянутый в ее дневнике?

— Какой-нибудь неудачливый поклонник, — небрежно предположил Джереми.

— Возможно. Но заметьте, Арабиа отводит глаза, когда заходит речь о смерти Люси. Не думаю, что она рассказала мне все. Так же, как и вам. — Крессида в упор посмотрела на молодого человека и требовательно спросила: — Что вы делали в такой поздний час, почему не ложились спать?

— Работал над комиксом, — спокойно ответил Джереми. — Мимоза мне позировала. Хотите посмотреть? — Он подвел ее к мольберту, и Крессида с изумлением увидела ряды кошек, важно шагающих на задних лапах.

— Мимоза редко подкидывает мне сюжеты, — пожаловался Джереми. — Ленивое животное.

Крессида невольно улыбнулась, но вспомнила, что слышала мяуканье на лестнице и едва различимую возню у двери. Имел ли Джереми к этому отношение? Нет, не похоже…

— Надеюсь, эти зверюшки покажутся издателю забавными, — заметил Джереми.

— О, они смешные. Мне нравится.

— Пожалуйста, пойдемте, я провожу вас. Мимоза уже помчалась вперед.

В самом деле, Мимоза первой добежала до дверей Крессиды, а Джереми, учтиво открывая дверь, прошептал:

— Никакого шума, иначе ваша репутация будет подорвана. В доме чтут викторианские порядки.

Мимоза проскользнула в комнату.

— Паршивка, — беззлобно проворчал Джереми.

— О, войдите и поймайте ее, — улыбнулась Крессида. Она зажгла свет и с удовольствием оглядела светлую, со вкусом обставленную комнату. — Мимоза там, под тахтой.

Взгляд Джереми упал на стол, и он увидел ключ — большой, старинный, кое-где траченный ржавчиной. Под ключом лежал листок бумаги, на котором была нацарапана загадочная фраза: «Но для могилы не нужен ключ».