Формула неверности

Глава двадцать вторая

Таня покачнулась и, увидев испуганные взгляды Леонида и Саши, успокаивающе им улыбнулась.

— Беда не приходит одна, — сказала она самой себе и вздохнула. — Что ж, это справедливое наказание для человека, который присвоил себе право быть судьей для других, будучи сам существом весьма несовершенным.

— Мама, ну что ты в самом деле! — бросилась к ней дочь. — Никто тебя не бросает. Но согласись, что в Москве лучше учиться, чем в нашем городе.

— Мне вроде говорили, что теперь для бюджетного отделения нужно иметь московскую прописку. Или хотя бы прописку Подмосковья.

— Знаю, — потупилась Александра, — но я позвонила дяде Ипполиту, и он сказал, что поможет мне.

— Какому дяде… брату твоего дедушки?

— Ну да, — вздохнула Саша.

Собственно, Ипполита нельзя было считать ни дядей Тани, ни дедушкой Александры. В свое время отец Таниного покойного отца Всеволода женился на женщине с ребенком, и у Севы Вревского появился сводный брат. Видели его «вживую» всего однажды — он приезжал на похороны родителей Тани. Кстати, предлагал Маше свою помощь — с Таней, как с младшей дочерью брата, он о практических вещах не разговаривал.

— Ну хорошо, — сказал он Маше, — раз ты такая самостоятельная, не буду навязываться. Но помните, у вас в Москве есть родственники, и если доведется приехать, остановитесь только у меня!

Маша согласилась, но в Москву за эти годы они так ни разу и не выбрались.

Потом сестры поздравляли дядю Ипполита с праздниками, и пару раз он позвонил им по телефону.

Но если Маша с Таней к Ипполиту не обращались, то Шурка не стала особенно комплексовать, отыскала так называемого дядю, когда понадобилась помощь с пропиской. Надо понимать, на время обучения.

— Вот, видишь, Леня, — она обратилась к Каретникову, — разве напрасно говорят, что в тихом омуте черти водятся? Вела себя тихо, как мышка, чуть что, шмыг в комнату. И сидит читает. Не девочка, а мечта родителей…

— Может, ты чересчур близко к сердцу приняла ее решение? — заметил он.

— А ты бы не принял? — вдруг рассердилась Таня. — Еще позавчера у меня была семья, и все жили рядом, а теперь я остаюсь одна…

— Мамочка, ты еще скажи, что тебе некому будет стакан воды подать! — обняла ее Саша и повернулась к отчиму: — Вы и вправду, Леонид Сергеевич, хотите развестись с мамой?

— Думаю, тебя это не очень огорчит, не так ли? — усмехнулся он.

— И отдаете ей все свои деньги?

— Оставил только себе на дорогу и на первое время на жизнь.

— А мама что?

— Не хочет брать.

— Тогда разделите их пополам, — предложила Александра.

— Мы разделим их на три части, — предложил Леонид. — Думаю, вам в Москве тоже деньги понадобятся.

— Кому — им? — удивилась Таня.

— Ты, как всегда, не хочешь логически мыслить, — покачал головой Леонид. — Вроде видишь то же, что и другие, а почему оно происходит, не задумываешься. Вспомни, на чем твоя дочь приехала в аэропорт?

— Мало ли, она говорит, что практику проходит в милиции.

— Нехорошо обманывать маму, девочка, — укоризненно сказал он.

Александра покраснела.

— Так ты, оказывается, мне все время врала! — возмутилась Таня. — Можно подумать, я тебя наказывала или третировала. Ага, поняла. Значит, в ваших глазах это… как его, лох!

— Я боялась, что вы узнаете и запретите мне вначале видеться с Алексеем, а потом и ехать в Москву. Он у меня такой… законопослушный, просто жуть! Считает, раз родители запрещают, значит, недаром!

— Понятно, раз уважает мнение старших, значит, это жуть. Наверное, его в Москву на учебу посылают? Вот ты и подсуетилась.

— В академию, — кивнула Саша. — Он три года будет учиться, а я с ним переписываться? Нет, мамочка, мужчину нельзя надолго оставлять одного.

— Какое, однако, меткое наблюдение, — без улыбки проговорил Леонид.

— А ты не придумала, что в университет переводишься? — прищурилась Таня.

— Мама, ты уж совсем меня в лгуньи записала.

— Раз солгавши, кто тебе поверит!

— Ну что, делим деньги? — спросил Леонид, и Таня с горечью подумала, что он отказался бы и от своей доли, если бы от этого зависело, станет жить он с Машей или нет.

Поскольку пачек было десять, то договорились, что Каретников с Александрой возьмут себе по три, а Тане отдадут четыре. Она оставалась одна. К тому же не успела сказать, что устраивается на работу. Теперь уже и не скажет. Раз никто не делится с ней своими планами, то и она не станет.

Развели Таню и Леонида в течение получаса, поставили в паспорте огромный штамп, и Таня перестала быть замужней женщиной.

На другой день в Москву улетела Александра. В аэропорт ее Таня проводила вместе с Леонидом.

— Я поживу у тебя до отъезда? — попросил он у Тани. — Спать буду в гостиной.

— Конечно, живи, — согласилась она. Пустой дом не вызывал в ней энтузиазма.

А через три дня улетел в Мурманск Леонид, бывший муж Татьяны.

Таня приготовилась к одиночеству, но, узнав о том, что она теперь одна, ее стали посещать подруги. Она вышла на работу. А через некоторое время, когда у Сони родилась девочка, ее назвали Татьяной. И пообещали, что Таня станет крестной матерью.

Так прошло три месяца. В Машину половину переехала Светлана, и теперь по вечерам женщины общались. Света мерила Тане давление и тревожно спрашивала, как та себя чувствует. Тошнит ли, кружится ли голова, то есть задавала обычные медицинские вопросы…

Таня выключила телевизор, потому что после того, как она не увидела на экране Мишку, ей неинтересно стало его смотреть.

В последнее время она все чаще стала думать о том, какими легкомысленными бывают люди. Как часто, делая тот или иной серьезный шаг, они не задумываются о последствиях и изменяют не только свою жизнь, но и жизнь большинства своих близких.

Если бы однажды она, не простив своего первого мужа, не ушла от него, так много событий не произошло бы.

В жизни Татьяны не появился бы Каретников, не создалась бы заведомо нежизнеспособная семья. Таня, возможно, влюбилась бы в кого-нибудь другого и в конце концов вышла бы замуж за него, а не за Леонида.

Мишка не пошел бы в МЧС, не рисковал бы своей жизнью, а мирно работал тренером в своем элитном клубе.

Александра, возможно, не встретила бы своего Алексея, а спокойно окончила экономический факультет. А может, пошла бы, как и отец, на тренерскую работу.

И Валентин бы не погиб, потому что с Машей бы не встретился — она к тому времени вышла бы замуж. За кого-нибудь из знакомых Михаила.

Если как следует подумать, вовсе не Маша виновата в смерти подполковника. Будь Таня какой-нибудь злодейкой, возомнила бы себя всемогущей. Ведь она перекроила судьбы стольких людей, не только свою.

Нет, есть в этом какой-то глубинный смысл. И возможно, Валентин погиб недаром. То есть его неверность — это не неверность Мишки или Леонида. Возможно, он предал что-то большее. Может, женщину, которая всем для него пожертвовала. Или спасла ему жизнь когда-то, а он не оценил…

Да она просто скиталась вместе с ним по гарнизонам, делила скукоту глубокой провинции, серость замкнутого военного мира. Родила ему детей…

До чего только не додумаешься, постоянно разговаривая наедине сама с собой. Хорошо хоть, работа у Тани с людьми. Целый день суета, столпотворение, так что бывают минуты, когда она с благодарностью отдыхает от людей и старается не вспоминать о той невероятной неделе в ее жизни, которая изменила буквально все. И саму Таню, которая незадолго до того была замужем, а рядом с ней жили дочь и сестра.

Теперь Маша вышла замуж за ее бывшего мужа Леонида, и живут они в Мурманске, а Леонид уже заместитель начальника большой строительной фирмы. Он непотопляем.

Лучшая подруга Тани — Соня Ильина, которой она в будние дни каждый вечер по телефону рассказывает последние свои новости, а по выходным навешает ее, как и свою крестницу, прокомментировала замужество Таниной сестры весьма своеобразно:

— У тебя, Карпенко, получилось прямо как в поговорке: «Отдай жену дяде, а сам иди… к тете!» Ну что ж, не все коту масленица.

— И когда же это у меня была твоя масленица? — рассердилась Таня'.

— Была, дорогая, была! Мы все тебе завидовали. Конечно, по-хорошему, но может, ненароком и сглазили…

— Постой, а разве ты с Денисом плохо живешь?

— Неплохо. Но знаешь, не было у нас никогда вашей легкости и даже лихости. Ты человек хороший, но прости, Таня, ведомый. Руководил-то всем Миша.

— Да я и не спорю.

— А ты позволила себе отдать такого мужика в чужие руки.

Таня почувствовала, что у нее кровь отлила от сердца.

— Хочешь сказать, у него есть другая женщина?

— А он разве был импотентом? — ответила вопросом на вопрос Соня.

Чего уж притворяться перед самой собой. Скоро шесть лет, как они врозь. И Мишка, тут подруга права, мужчина здоровый. Сама-то она с Каретниковым жила. Все это время. Любовь всей ее жизни. Так кто кого предал?!

У молодых есть шутка. «Ты что, тормоз?» — «Нет, я медленный газ». Она постоянно буксует на одном и том же месте, не слушая доводов рассудка, и повторяет как попугай одно и то же.

Вон даже единственного своего жильца, бескорыстно ее любящего, прогнала. Подумаешь, слюнявится он.

Она накинула себе на колени кухонный фартук и позвала:

— Черчилль!

Пес с надеждой взглянул на нее.

— Иди сюда.

Пес радостно зацокал по паркету и опять положил ей голову на колени. Она почесала его за ухом и подумала, что никогда не назвала бы собаку именем английского премьер-министра, но пес достался ей уже с этой кличкой.

— Какой-то странный человек мне сегодня звонил, — сообщала она собаке. — Дежурство сдал, дежурство принял. Придумают же! Будто бы Мишка, уезжая, поручил меня кому-то. А если бы и правда мне понадобилась какая-то помощь, как бы он об этом узнал, если у меня не было никакого контактного телефона? Глупость все это.

Теперь она разговаривает с собакой. Осталось завести попугая, чтобы он хотя бы что-то отвечал. Пусть и невпопад.

Таня не замечала, что откладывает куда-то в сторону главное сообщение: Мишка приезжает! Когда? Может, сейчас он уже дома? Тогда почему Таня не бежит к телефону и срочно не набирает его номер?

Она тут же и набрала — телефон безмолвствовал. Кто же это над ней пошутил? Она решила подождать еще денек-другой и опять позвонить.

Будь Таня женой Михаила, она могла бы найти кого-нибудь из этой группы по официальным источникам, а так…

И если Мишка приехал, мог бы ей позвонить, так положено. Нет, ничего она не станет о нем узнавать! Если он приехал и ей не позвонил, значит, звонить не хочет.

Правда, каждый вечер она продолжала набирать знакомый номер и подолгу слушать длинные гудки.

Хорошо, Александра звонила ей частенько. По телефону познакомилась Таня и с Алексеем. Дочь жила с ним в гражданском браке, и хотя Таня считала себя современным человеком, такие браки она не признавала. Считала: любите друг друга — женитесь!

Молодые снимали квартиру с телефоном за двести баксов в месяц. Что ж, у Саши есть деньги, хотя, по мнению Тани, она могла бы распорядиться ими с большей пользой.

Незаметно минул сентябрь, и вот во вторую пятницу октября Таня, сидя вечером дома после очередной трудовой недели, опять набрала номер Михаила.

— Алло! — отозвалась трубка его голосом.

Таня от неожиданности так растерялась, что не смогла ничего сказать, а только промычала что-то и отключилась, словно трубка обожгла ей руки.

Приехал! Может, даже сегодня. Позвонит ей или не позвонит? Сидеть и ждать?

Ну нет! Она вскочила и стала собираться. Какой там макияж, какая модная одежда! Схватила старые джинсы, водолазку. Черчилль, подросший и уже не такой восторженный, как прежде, лишь молча наблюдал за ее сборами. Он помнил, сегодня с ним уже гуляли. Но может, будет еще одна прогулка..

Он слегка приподнял зад, что означало: «Ну что, идем?»

— Нет, Черчилль, — отмахнулась Таня, — сейчас мне не до тебя.

Она на минутку забежала к Светлане.

— Ты куда на ночь глядя? — удивилась та.

— Мишка приехал, — сказала Таня.

— Только теперь? — удивилась Света: как-то незаметно она стала наперсницей Тани, как прежде Маши. — Ты с ним разговаривала? Он знает, что ты едешь?

— Нет! Нет! — отвечала Таня на все ее вопросы.

— А если он сейчас как раз уезжает куда-то?

— Ничего, я подожду.

— А если у него женщина?

К такому повороту Таня не была готова, потому и не знала, что ответить Светлане. В самом деле, что тогда делать?

— Тогда уж лучше все узнать сразу, — неожиданно охрипшим голосом проговорила Таня.

— С Богом! — сказала Света и неожиданно ее перекрестила.

Она хотела взять «хонду» — изредка Таня ездила на ней, как бы приобщалась к Мишкиной жизни, но Потом передумала и поехала на своей «десятке».

Таня буквально притерла свою машину к какой-то «Волге» у подъезда и с бьющимся сердцем вошла в лифт.

У двери ее дрожь было усилилась — опять вспомнилось предположение Светланы насчет другой женщины, но почти тут же она расслышала веселый переговор сразу нескольких голосов. Причем мужских. То есть женщины, возможно, и были, но не с Мишкой наедине.

Таня нажала кнопку звонка. Голоса на минутку стихли, а потом дверь распахнулась.

На пороге стоял какой-то невысокого роста, кудрявый, но, сразу видно, накачанный молодой человек и с интересом смотрел на нее.

— Девушка, вам кого?

— Карпенко Михаила.

— Миха, это к тебе! — крикнул он в глубь комнаты, и Таня различила голос Мишки, сразу потонувший в хоре других мужских голосов:

— Так заводи! Кто пришел-то? Ей-богу, Витьке только доверь дело, он тут же его завалит!

Таня вошла в комнату, и в ней в тот же миг воцарилось молчание.

— Япона ма-ать! — протяжно произнес кто-то.

Прямо перед Таней за столом сидел Мишка и удивленно смотрел на нее. А за столом, кроме него, сидело еще человек десять мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет. И ни одной женщины. Ничего похожего на то, что она себе в воображении нарисовала.

Бывший Танин муж сидел за столом не так, как все, а как бы сбоку. Правая нога его, до колена — как ей в первый момент показалось, металлическая, — была вытянута вперед.

«Протез! У него протез! — подумала Таня, но не в смятении, а просто констатируя. — Слава Богу, что всего лишь нога, а сам он жив!»

Вот что мысленно прокричало ее сознание.

— Знакомьтесь, братва, это моя бывшая жена Татьяну Карпенко, женщина, которую я пламенно любил когда-то.

«Когда-то! — панически отметило ее сознание. — Он сказал — когда-то!»

Кто-то из мужчин схватился за стул, чтобы предложить его Тане, но Мишка остановил это движение взглядом.

— Таня, у тебя ко мне дело? — сухо спросил он.

— Дело, — ответила она, не сводя с него глаз. — Я пришла просить, чтобы ты взял меня замуж.

За столом кто-то тихо ахнул, и пар десять глаз — кто удивленно, кто насмешливо — уставились на нее.

— Замуж, говоришь? — Мишка, словно пристраивая поудобнее свою металлическую ногу, нарочно громыхнул ею об пол.

Теперь Таня разглядела, что это не костыль, а такой аппарат. Кажется, он называется аппарат Илизарова.

— Замуж, — насмешливо повторил Мишка. — Значит, когда я, как говорится, был моложе и лучше качеством, она ушла от меня, хлопнув дверью. А узнав, что я теперь инвалид, она прибежала меня жалеть…

— Я не знала! Я ничего не знала! — перебила Таня. Ей ли не знать своего мужа. Он нарочно станет теперь говорить гадости в надежде, что она обидится и уйдет. — Просто я звонила тебе каждый день, много дней, а сегодня ты взял трубку, вот я и прибежала.

— Прибежала, — эхом повторил он. — Но теперь-то ты видишь, что к раздаче опоздала. Как раз по этому адресу здоровые мужики кончились, остались одни инвалиды. Так что, Татьяна Всеволодовна, прощения просим, но наш товарищ сейчас вас проводит…

— Я не хочу уходить! — упрямо сказала она.

— А чего ты хочешь, дорогая? — Его голубые глаза сузились в презрении — но презирать-то ее за что? — Не жалкого инвалида, ведь так? А посмотри, какие у меня геройские друзья. Кое-кто и неженат. Отвечаю за каждого. Один другого лучше. Выбирай…

Он, наверное, продолжал бы еще говорить, но Таня сделала два шага вперед и с силой залепила ему пощечину. За столом кто-то гыкнул.

— Татьяна, ты чего? — удивленно протянул Мишка. — Ты же никогда прежде руки не распускала.

— А ты не хами, — посоветовала она.

Он еще некоторое время смотрел ей в глаза, а потом проговорил:

— А теперь вы понимаете, мужики, почему я люблю эту женщину до сих пор?

— Чего ж тут не понять, — проговорил один из сидящих, усаживая Таню на свободный стул.